Страница:
— Огромное несчастье, сударыня! — отвечал Жюстен.
— С вами или с Миной?
— С нами, сударыня.
— Ах, Господи!.. Вы хотите, чтобы я вызвала Мину сюда или поговорите с ней в приемной?
— Мины здесь нет, сударыня.
— Как нет? Где же она?
— Не знаю.
Госпожа Демаре смотрела на Жюстена Корби как на безумного.
— Ее здесь нет?! Вы не знаете, где она! Что все это значит?
— Это значит, сударыня, что сегодня ночью ее похитили!
— Вчера вечером я сама проводила Мину в ее комнату и оставила ее с мадемуазель Сюзанной де Вальженез.
— А сегодня утром, сударыня, ее уже нет.
— Ах, Боже мой! — подняв глаза к небу, вскричала г-жа Демаре. — Вы уверены в том, что говорите, сударь?
Жюстен вынул из кармана письмо, написанное карандашом, то самое, что ему принес Баболен.
— Сначала прочтите, — предложил Жюстен. Госпожа Демаре пробежала глазами письмо.
Она узнала почерк Мины, вскрикнула и, почувствовав, что вот-вот упадет, протянула руку в поисках опоры.
Жюстен бросился ей на помощь, подхватил ее и усадил в кресло.
— О, если это правда, — сказала она, — я на коленях должна просить у вас прощения за страдание, которое вы испытываете!
— Да, правда, — произнес Жюстен. — Однако мы не сдадимся, сударыня, пока этому страданию можно будет помочь. Но даже когда не останется надежды на людей, я буду уповать на Бога!
— Что же нужно делать, сударь? — спросила хозяйка пансиона.
— Ждать. А пока проследить за тем, чтобы никто не входил в комнату Мины и не выходил в сад.
— А кто должен приехать, сударь?
— Через час здесь будет представитель властей.
— Что?! — вскричала г-жа Демаре: ее волнение сменилось испугом. — Полиция? Здесь?!
— Разумеется, — подтвердил Жюстен.
— Если это произойдет, мой пансион пропал! — упавшим голосом проговорила г-жа Демаре.
Это замечание больно ранило Жюстена.
— А что я, по-вашему, должен делать, сударыня? — холодно проговорил он.
— Сударь! Если есть средство избежать скандала, умоляю вас помочь!
— Не знаю, что вы называете скандалом, — насупив брови, заметил Жюстен.
— Не знаете, что называется скандалом? — всплеснув руками, переспросила хозяйка пансиона.
— По-моему, сударыня, скандал — это когда женщина, которой моя мать доверила свою дочь, а я — свою невесту, смеет приказывать мне молчать, когда я прошу вернуть доверенную ей девушку!
Замечание было до такой степени справедливо, что г-жа Демаре растерялась.
— Ах, сударь! — заговорил она прерывающимся от слез голосом. — Все матери заберут у меня своих дочерей!
Жюстен возмутился эгоизмом этой женщины: перед лицом постигшего его горя она, не смущаясь, говорила лишь об ущербе, который ее заведению могло нанести похищение Мины.
— А я, сударыня, — заявил он, — если бы был вашим судьей, приказал бы повесить на фронтоне вашего пансиона какую-нибудь позорную вывеску, чтобы она отпугивала всех матерей!
— Ах, сударь, вашему горю ведь не поможет то, что вы принесете мне убытки.
— Мне нет; однако, сударыня, это поможет другим уберечься от такого несчастья, что постигло меня.
— Во имя любви, которую я питала к Мине, не губите меня, сударь!
— Во имя доверия, которое я вам оказывал, ничего у меня не просите, сударыня!
На лице Жюстена была написана отчаянная решимость. Госпожа Демаре поняла, что ей нечего ждать от него.
Похоже, она на что-то решилась и смиренно проговорила:
— Все будет исполнено, как вы пожелаете, сударь: я молча снесу свое горе.
Жюстен кивнул, как бы говоря: «По моему мнению, это лучшее, что вы можете сделать». Наступило тягостное молчание.
— Сударь! — заговорила наконец хозяйка пансиона. — Позвольте и мне задать вам несколько вопросов.
— Прошу вас, сударыня.
— Почему исчезла Мина, как вы полагаете?
— Этого я еще не знаю, но надеюсь, что полиции удастся это установить.
— Вы уверены, что она не уехала по доброй воле?
У Жюстена стало горько на душе, когда он услышал, как оскорбляют подозрением его непорочную Мину.
— Она полгода находилась у вас перед глазами, — заметил Жюстен. — Как же вы после этого можете задавать мне подобный вопрос?
— Я хотела лишь спросить, уверены ли вы в ее любви.
— Вы прочли ее письмо: кого она зовет на помощь?
— Так ее, значит, увезли силой?
— Вне всякого сомнения.
— Но это невозможно, сударь: стены высоки, окна надежно заперты, и к тому же Мина могла бы закричать!
— Сударыня, существуют лестницы для самых высоких стен, отмычки — для самых крепких запоров, а кляп — на любой рот.
— Вы были в комнате Мины?
— Нет, сударыня.
— Да это нужно было сделать прежде всего! Идемте сейчас, если не возражаете.
— Напротив, сударыня, умоляю вас не входить в ее комнату!
— Но это единственный способ убедиться в том, что ее там нет.
— А письмо?
— А что, если вам подбросили это письмо, не знаю, правда, с каким тайным умыслом, а Мина вовсе не похищена и находится у себя?..
У Жюстена помутилось в глазах.
Не в силах объяснить себе случившееся, он с радостью ухватился за эту мысль, как ни была она нелепа. Вот почему, вопреки указаниям Сальватора, он решился сойти вниз вместе с г-жой Демаре и направился к комнате Мины.
Пока Жюстен, схватившись за грудь, пытался унять сердцебиение, г-жа Демаре постучала в дверь сначала тихонько, потом громче; все было напрасно — никто не отвечал.
Она подергала за ручку — опять ничего: комната была заперта изнутри.
Госпожа Демаре предложила послать за слесарем. Но гробовая тишина в комнате Мины снова ввергла Жюстена в угрюмое отчаяние; он вспомнил о наставлениях Сальватора и наотрез отказался вызывать слесаря.
— Давайте хотя бы заглянем в окно из сада, — предложила хозяйка пансиона.
— Прошу прощения, сударыня, но выходить в сад временно запрещено.
— Даже мне?
— И вам тоже, сударыня.
— Но в конце концов, сударь, здесь я хозяйка!
— Ошибаетесь, сударыня: куда входит правосудие, там царит его величество Закон. Именем закона запрещаю вам выходить в сад!
Он на всякий случай запер калитку на два оборота, вынул ключ и положил его в карман.
Госпожа Демаре испытывала большое искушение позвать на помощь, крикнуть, даже послать в случае необходимости за полицейским комиссаром, чтобы выставить Жюстена вон. Но она поняла, что молодой человек, всегда тихий и почтительный, не стал бы так себя вести, если бы за ним кто-то не стоял.
А Жюстен с невозмутимым видом прислонился к садовой калитке.
— И долго вы собираетесь караулить эту калитку, сударь? — спросила хозяйка пансиона.
— Пока не придут те, кого я жду.
— Когда же они явятся?
— В любом случае позже, чем я желал бы, сударыня.
— Откуда они прибудут?
— Из Парижа.
— Значит, вы позволите ненадолго вас оставить?
— Пожалуйста, сударыня.
Жюстен поклонился, словно разрешая г-же Демаре уйти.
Она поднялась к себе, торопливо переоделась, потом отворила окно и сквозь решетчатый ставень стала напряженно смотреть на парижскую дорогу.
Спустя примерно полчаса показалась карета. Она стремительно приближалась и вскоре остановилась у ворот.
Из кареты вышли двое: это были г-н Жакаль и Сальватор.
Господин Жакаль собирался позвонить, как вдруг дверь пансиона распахнулась сама или, точнее, ее распахнул Жюстен: заслышав шум подъезжающего экипажа и поняв, кто приехал, он, теряя терпение, бросился им навстречу.
Заметив, как молодой человек взволнован и бледен, Сальватор взял Жюстена за руку, сердечно пожал ее и проговорил:
— Ну-ну, мужайтесь, дорогой господин Корби! Поверьте мне, в жизни еще не такое случается!
И Сальватор подумал о горе Кармелиты, когда она придет в себя и узнает, что Коломбан мертв.
LXXIII. ОСМОТР ДОМА
LXXIV. СЛЕДЫ
— С вами или с Миной?
— С нами, сударыня.
— Ах, Господи!.. Вы хотите, чтобы я вызвала Мину сюда или поговорите с ней в приемной?
— Мины здесь нет, сударыня.
— Как нет? Где же она?
— Не знаю.
Госпожа Демаре смотрела на Жюстена Корби как на безумного.
— Ее здесь нет?! Вы не знаете, где она! Что все это значит?
— Это значит, сударыня, что сегодня ночью ее похитили!
— Вчера вечером я сама проводила Мину в ее комнату и оставила ее с мадемуазель Сюзанной де Вальженез.
— А сегодня утром, сударыня, ее уже нет.
— Ах, Боже мой! — подняв глаза к небу, вскричала г-жа Демаре. — Вы уверены в том, что говорите, сударь?
Жюстен вынул из кармана письмо, написанное карандашом, то самое, что ему принес Баболен.
— Сначала прочтите, — предложил Жюстен. Госпожа Демаре пробежала глазами письмо.
Она узнала почерк Мины, вскрикнула и, почувствовав, что вот-вот упадет, протянула руку в поисках опоры.
Жюстен бросился ей на помощь, подхватил ее и усадил в кресло.
— О, если это правда, — сказала она, — я на коленях должна просить у вас прощения за страдание, которое вы испытываете!
— Да, правда, — произнес Жюстен. — Однако мы не сдадимся, сударыня, пока этому страданию можно будет помочь. Но даже когда не останется надежды на людей, я буду уповать на Бога!
— Что же нужно делать, сударь? — спросила хозяйка пансиона.
— Ждать. А пока проследить за тем, чтобы никто не входил в комнату Мины и не выходил в сад.
— А кто должен приехать, сударь?
— Через час здесь будет представитель властей.
— Что?! — вскричала г-жа Демаре: ее волнение сменилось испугом. — Полиция? Здесь?!
— Разумеется, — подтвердил Жюстен.
— Если это произойдет, мой пансион пропал! — упавшим голосом проговорила г-жа Демаре.
Это замечание больно ранило Жюстена.
— А что я, по-вашему, должен делать, сударыня? — холодно проговорил он.
— Сударь! Если есть средство избежать скандала, умоляю вас помочь!
— Не знаю, что вы называете скандалом, — насупив брови, заметил Жюстен.
— Не знаете, что называется скандалом? — всплеснув руками, переспросила хозяйка пансиона.
— По-моему, сударыня, скандал — это когда женщина, которой моя мать доверила свою дочь, а я — свою невесту, смеет приказывать мне молчать, когда я прошу вернуть доверенную ей девушку!
Замечание было до такой степени справедливо, что г-жа Демаре растерялась.
— Ах, сударь! — заговорил она прерывающимся от слез голосом. — Все матери заберут у меня своих дочерей!
Жюстен возмутился эгоизмом этой женщины: перед лицом постигшего его горя она, не смущаясь, говорила лишь об ущербе, который ее заведению могло нанести похищение Мины.
— А я, сударыня, — заявил он, — если бы был вашим судьей, приказал бы повесить на фронтоне вашего пансиона какую-нибудь позорную вывеску, чтобы она отпугивала всех матерей!
— Ах, сударь, вашему горю ведь не поможет то, что вы принесете мне убытки.
— Мне нет; однако, сударыня, это поможет другим уберечься от такого несчастья, что постигло меня.
— Во имя любви, которую я питала к Мине, не губите меня, сударь!
— Во имя доверия, которое я вам оказывал, ничего у меня не просите, сударыня!
На лице Жюстена была написана отчаянная решимость. Госпожа Демаре поняла, что ей нечего ждать от него.
Похоже, она на что-то решилась и смиренно проговорила:
— Все будет исполнено, как вы пожелаете, сударь: я молча снесу свое горе.
Жюстен кивнул, как бы говоря: «По моему мнению, это лучшее, что вы можете сделать». Наступило тягостное молчание.
— Сударь! — заговорила наконец хозяйка пансиона. — Позвольте и мне задать вам несколько вопросов.
— Прошу вас, сударыня.
— Почему исчезла Мина, как вы полагаете?
— Этого я еще не знаю, но надеюсь, что полиции удастся это установить.
— Вы уверены, что она не уехала по доброй воле?
У Жюстена стало горько на душе, когда он услышал, как оскорбляют подозрением его непорочную Мину.
— Она полгода находилась у вас перед глазами, — заметил Жюстен. — Как же вы после этого можете задавать мне подобный вопрос?
— Я хотела лишь спросить, уверены ли вы в ее любви.
— Вы прочли ее письмо: кого она зовет на помощь?
— Так ее, значит, увезли силой?
— Вне всякого сомнения.
— Но это невозможно, сударь: стены высоки, окна надежно заперты, и к тому же Мина могла бы закричать!
— Сударыня, существуют лестницы для самых высоких стен, отмычки — для самых крепких запоров, а кляп — на любой рот.
— Вы были в комнате Мины?
— Нет, сударыня.
— Да это нужно было сделать прежде всего! Идемте сейчас, если не возражаете.
— Напротив, сударыня, умоляю вас не входить в ее комнату!
— Но это единственный способ убедиться в том, что ее там нет.
— А письмо?
— А что, если вам подбросили это письмо, не знаю, правда, с каким тайным умыслом, а Мина вовсе не похищена и находится у себя?..
У Жюстена помутилось в глазах.
Не в силах объяснить себе случившееся, он с радостью ухватился за эту мысль, как ни была она нелепа. Вот почему, вопреки указаниям Сальватора, он решился сойти вниз вместе с г-жой Демаре и направился к комнате Мины.
Пока Жюстен, схватившись за грудь, пытался унять сердцебиение, г-жа Демаре постучала в дверь сначала тихонько, потом громче; все было напрасно — никто не отвечал.
Она подергала за ручку — опять ничего: комната была заперта изнутри.
Госпожа Демаре предложила послать за слесарем. Но гробовая тишина в комнате Мины снова ввергла Жюстена в угрюмое отчаяние; он вспомнил о наставлениях Сальватора и наотрез отказался вызывать слесаря.
— Давайте хотя бы заглянем в окно из сада, — предложила хозяйка пансиона.
— Прошу прощения, сударыня, но выходить в сад временно запрещено.
— Даже мне?
— И вам тоже, сударыня.
— Но в конце концов, сударь, здесь я хозяйка!
— Ошибаетесь, сударыня: куда входит правосудие, там царит его величество Закон. Именем закона запрещаю вам выходить в сад!
Он на всякий случай запер калитку на два оборота, вынул ключ и положил его в карман.
Госпожа Демаре испытывала большое искушение позвать на помощь, крикнуть, даже послать в случае необходимости за полицейским комиссаром, чтобы выставить Жюстена вон. Но она поняла, что молодой человек, всегда тихий и почтительный, не стал бы так себя вести, если бы за ним кто-то не стоял.
А Жюстен с невозмутимым видом прислонился к садовой калитке.
— И долго вы собираетесь караулить эту калитку, сударь? — спросила хозяйка пансиона.
— Пока не придут те, кого я жду.
— Когда же они явятся?
— В любом случае позже, чем я желал бы, сударыня.
— Откуда они прибудут?
— Из Парижа.
— Значит, вы позволите ненадолго вас оставить?
— Пожалуйста, сударыня.
Жюстен поклонился, словно разрешая г-же Демаре уйти.
Она поднялась к себе, торопливо переоделась, потом отворила окно и сквозь решетчатый ставень стала напряженно смотреть на парижскую дорогу.
Спустя примерно полчаса показалась карета. Она стремительно приближалась и вскоре остановилась у ворот.
Из кареты вышли двое: это были г-н Жакаль и Сальватор.
Господин Жакаль собирался позвонить, как вдруг дверь пансиона распахнулась сама или, точнее, ее распахнул Жюстен: заслышав шум подъезжающего экипажа и поняв, кто приехал, он, теряя терпение, бросился им навстречу.
Заметив, как молодой человек взволнован и бледен, Сальватор взял Жюстена за руку, сердечно пожал ее и проговорил:
— Ну-ну, мужайтесь, дорогой господин Корби! Поверьте мне, в жизни еще не такое случается!
И Сальватор подумал о горе Кармелиты, когда она придет в себя и узнает, что Коломбан мертв.
LXXIII. ОСМОТР ДОМА
Сальватор представил Жюстена как жениха Мины. Господин Жакаль почтительно поклонился и спросил, не входил ли кто-нибудь в комнату девушки, не выходил ли в сад.
— Никто, сударь, — отвечал Жюстен.
— Вы уверены?
— Вот ключ от садовой калитки.
— А от комнаты мадемуазель Мины?
— Дверь заперта изнутри.
— А! — воскликнул г-н Жакаль.
Поднеся к носу большую понюшку табаку, он прибавил:
— Посмотрим, посмотрим.
Жюстен пошел вперед. Они вошли в приемную, соединявшую двор с садом; из приемной в комнату Мины вел коридор.
Оглядевшись, г-н Жакаль спросил:
— А где хозяйка заведения?
В эту минуту появилась г-жа Демаре.
— Вот и я, господа, — сказала она.
— Это те, кого я ждал из Парижа, сударыня, — пояснил Жюстен.
— Вы что-нибудь знали об исчезновении мадемуазель Мины до того, как сюда явился этот господин? — спросил полицейский, указывая на Жюстена.
— Нет, сударь. Я и сейчас не совсем уверена в ее исчезновении, — с волнением и заметной дрожью в голосе отвечала г-жа Демаре. — Мы ведь не входили в комнату Мины.
— Войдем в свое время, будьте покойны, — пообещал г-н Жакаль.
Спустив очки на кончик носа, он по привычке уставился на г-жу Демаре поверх стекол, которые, как мы уже говорили, служили ему не столько для остроты зрения, сколько для того чтобы скрывать глаза. Затем он снова поправил очки и покачал головой.
Стоявшие рядом Сальватор и Жюстен с нетерпением ожидали продолжения допроса.
— Не угодно ли господам перейти в гостиную? — предложила г-жа Демаре. — Там будет удобнее, чем в приемной.
— Спасибо, — поблагодарил г-н Жакаль, снова оглядевшись и убедившись в том, что он, как опытный генерал, выбрал для своих войск отличную диспозицию. — А теперь, сударыня, — продолжал он, — я бы хотел, чтобы вы осознали свою ответственность как хозяйки пансиона, откуда пропала одна из воспитанниц, и хорошенько поразмыслили, прежде чем будете отвечать на мои вопросы.
— Ах, сударь, я как нельзя более огорчена случившимся, — вытирая слезы, проговорила г-жа Демаре. — Что же до вашего совета хорошенько подумать, перед тем как вам отвечать, то это ни к чему, ведь я буду говорить только правду.
Господин Жакаль едва заметно кивнул и продолжал:
— В котором часу воспитанницы ложатся спать? — Зимой — в восемь, сударь.
— А помощницы воспитательниц?
— В девять.
— Есть ли среди них такие, что ложатся позднее других?
— Только одна.
— В котором же часу она укладывается?
— От половины двенадцатого до полуночи.
— Где она ночует?
— Во втором этаже.
— Над комнатой мадемуазель Мины?
— Нет, она живет в комнате, которая выходит окнами на дортуар и на улицу, а окно бедняжки Миночки выходив в сад.
— А где находится ваша спальня, сударыня?
— На втором этаже рядом с гостиной; она выходит на улицу.
— И ни одно из ваших окон не выходит в сад?
— Только туалетная комната.
— В котором часу вы вчера заснули?
— Около одиннадцати.
— Так! — проговорил г-н Жакаль. — Давайте сначала осмотрим дом. Идемте со мной, господин Сальватор. А вы, господин Жюстен, побудьте здесь с госпожой Демаре.
Все повиновались г-ну Жакалю, будто генералу на поле боя.
Сальватор последовал за полицейским. Жюстен остался с г-жой Демаре; она рухнула на стул и разрыдалась.
— Эта женщина к делу не причастна, — сказал г-н Жакаль, спускаясь с крыльца, и пошел через двор к воротам.
— Почему вы так думаете? — спросил Сальватор.
— Доказательством тому ее слезы, — пояснил г-н Жакаль. — Виновные дрожат, но не плачут.
Господин Жакаль осмотрел дом снаружи.
Пансион был расположен на углу улицы и переулка, пустынного, но мощенного булыжником.
Господин Жакаль нырнул в переулок, будто ищейка в погоне за дичью.
Слева шагов на пятьдесят тянулась каменная стена, ограждавшая сад пансиона; над ней виднелись ветви деревьев.
Господин Жакаль шел вдоль стены, пристально вглядываясь в ее основание.
Сальватор не отставал.
Полицейский огляделся и покачал головой.
— Сомнительный переулок, особенно ночью! Такие переулки словно нарочно созданы для похищений и краж!
Пройдя двадцать пять шагов, г-н Жакаль наклонился и подобрал кусок штукатурки, отвалившийся сверху, потом еще один, потом еще.
Он осмотрел их и тщательно завернул в платок.
Затем он поднял с земли обломок черепицы и перебросил его через стену.
— Перелезали здесь? — спросил Сальватор.
— Скоро узнаем, — сказал г-н Жакаль. — Идемте назад! Сальватор и г-н Жакаль застали Жюстена и г-жу Демаре на том же месте, где они их оставили.
— Ну что, сударь? — спросил Жюстен.
— Кое-что есть, — отвечал г-н Жакаль.
— Ради Бога, сударь! Вы что-нибудь нашли? Видели какие-то следы?
— Вы, сударь, музыкант и, стало быть, знаете пословицу: «Когда играет скрипка, остальные подпевают». Я скрипка. Следуйте за мной и не вылезайте вперед!.. Господин Жюстен, пожалуйте ключ от сада.
Молодой человек передал ключ г-ну Жакалю и, выйдя в коридор, сказал:
— Вот дверь в комнату Мины.
— Хорошо, хорошо, всему свое время: комнатой займемся позже.
Господин Жакаль отпер садовую калитку, постоял, обводя взглядом весь сад и готовясь к более тщательному обследованию.
— Здесь надо быть особенно осмотрительными и идти гуськом, — предупредил он. — Следуйте за мной, если пожелаете, но в таком порядке: впереди — я, за мной — господин Сальватор, потом — господин Жюстен, а госпожа Демаре — последней… Вот так! Не отставайте ни на шаг!
Было очевидно, что г-н Жакаль направляется к тому месту в стене, которое он уже осмотрел снаружи. Однако вместо того, чтобы пройти кратчайшим путем, он двинулся по аллее, проходившей вдоль стены, и проделал тот же путь, что со стороны улицы.
Прежде чем отправиться, он взглянул поверх очков на окно Мины: ставни были закрыты.
— Хм! — обронил он и пошел вперед.
Посыпанная желтым песком дорожка не представляла собой ничего необычного. Но, отсчитав двадцать пять шагов, г-н Жакаль остановился, улыбнулся, поднял осколок черепицы, который недавно перебросил через стену, чтобы заметить место, и показал Сальватору свежий след на клумбе.
— Вот так! — сказал он.
Присутствовавшие посмотрели туда, куда указывал г-н Жакаль.
— Вы полагаете, несчастную девочку похитили отсюда? — спросил Сальватор.
— Несомненно, — отозвался полицейский.
— Боже мой! Боже! — прошептала г-жа Демаре. — Похищение в моем пансионе!
— Сударь! Небом заклинаю, хоть какое-нибудь доказательство… — взмолился Жюстен.
— Взгляните сами, дорогой друг, — проговорил г-н Жакаль, — и у вас будут доказательства.
Пока Жюстен разглядывал отпечатки ног, г-н Жакаль, взявший наконец верный след, вынул из кармана табакерку и поднес к носу щепотку табаку, рассматривая дорожку из-под очков, а г-жу Демаре — поверх стекол.
— Скажите же, сударь, что вы видите? — теряя терпение, вскричал Жюстен.
— Вот эти два углубления в земле, соединенные прямой линией.
— Это след от лестницы, узнаете? — пояснил Жюстену Сальватор.
— Браво! Вы совершенно правы.
— А это поперечная линия? — не унимался Жюстен.
— Ну-ну, продолжайте, — поддержал г-н Жакаль Сальватора.
— Это отпечаток нижней перекладины: она вошла на целый дюйм, потому что земля была сырая, — объяснил Сальватор.
— Теперь, — продолжал г-н Жакаль, — надобно узнать, сколько человек должны встать на лестницу, чтобы жерди вошли в землю на полфута, а нижняя перекладина — на дюйм.
— Давайте рассмотрим следы! — предложил Сальватор.
— О, по следам трудно что-либо определить! Кстати, два человека могут идти след в след: мы знаем преступников, которые именно так и делают, чтобы запутать следствие.
— Как же вы узнаете?
— Нет ничего проще!
Он повернулся к хозяйке пансиона, которая понимала не больше, чем если бы они говорили по-арабски или на санскрите.
— Сударыня! — обратился к ней г-н Жакаль. — В доме есть приставная лестница?
— Да, у садовника.
— Где она?
— Под сараем, вероятно.
— А где находится сарай?
— Вот там… видите: небольшой домик, крытый соломой.
— Не двигайтесь! Я схожу сам.
Господин Жакаль с легкостью сделал скачок чуть не в полтора метра, перепрыгнув то место, где было особенно много следов, на которые он, придерживаясь своей методы, не хотел до времени обращать внимание.
Через минуту г-н Жакаль вернулся с лестницей и, сказав: «Сначала кое-что проверим», установил ее так, чтобы жерди вошли в обнаруженные на клумбе ямки.
— Отлично! — удовлетворенно произнес он. — Вот и вещественное доказательство; несомненно, пользовались этой лестницей: все точнейшим образом совпало.
— А разве не все лестницы почти одних размеров? — спросил Сальватор.
— Эта лестница шире обычной. У садовника есть помощник, ученик или сын, не так ли, госпожа Демаре?
— Да, мальчик двенадцати лет, сударь.
— Вот! Садовнику помогает мальчик, которому он, вероятно, передает секреты своего дела. И он купил лестницу пошире, чтобы ребенок мог подниматься вместе с ним.
— Сударь! — воскликнул Жюстен. — Давайте вернемся к Мине!
— Вернемся, сударь, вернемся, но не напрямик, а в обход.
— Этот маневр отнимает у нас слишком много времени, — заметил Жюстен.
— Дорогой мой господин Жюстен! В делах такого рода время не имеет значения, — возразил полицейский. — Одно из двух: либо тот, кто похитил вашу невесту, увозит ее за пределы Франции, а тогда он уже слишком далеко и мы его не догоним; либо он рассчитывает спрятать ее в окрестностях Парижа, и в таком случае мы за три дня его найдем.
— Да услышит вас Господь, господин Жакаль!.. Однако вы сказали, что можете определить, сколько человек участвовало в похищении.
— Я это как раз и выясняю, сударь.
Господин Жакаль приставил лестницу к стене примерно в метре от первых следов. Потом он поднялся на пять-шесть перекладин вверх, останавливаясь на каждой из них и проверяя, насколько стойки лестницы уходят в землю.
Стойки опустились не более чем на три дюйма.
С высоты лестницы г-ну Жакалю был виден весь сад; у входа в дом он заметил человека в куртке.
— Эй, дружище! Кто вы такой?
— Я садовник госпожи Демаре, сударь, — отвечал тот.
— Сударыня! — обратился г-н Жакаль к хозяйке пансиона. — Взгляните, тот ли это человек, за кого он себя выдает, и приведите его сюда тем же путем, каким пришли мы.
Госпожа Демаре повиновалась.
— Говорю вам, господин Жюстен, а вам повторяю, господин Сальватор: эта женщина не причастна к похищению девушки.
Госпожа Демаре вернулась в сопровождении садовника; тот был очень удивлен, что незнакомец, неведомо как очутившийся в его саду, вскарабкался на его лестницу.
— Друг мой, вы работали вчера в саду? — спросил у него г-н Жакаль.
— Нет, сударь. Вчера был последний день масленицы, а в таком хорошем доме, как пансион госпожи Демаре, по праздникам не работают.
— Ладно! А третьего дня?
— Это был предпоследний день масленицы, тоже праздник: я не работал.
— А перед этим?
— Перед этим было воскресенье, выпавшее на масленицу: это еще больший праздник.
— Таким образом, вы три дня не работали, верно?
— Сударь! — с серьезным видом отвечал садовник. — Я не хочу, чтоб меня признали виновным на Страшном суде!
— Ну что же, это все, что я хотел узнать. Итак, ваша лестница три дня лежит в сарае без дела?
— Нет, потому что вы на ней стоите, — заметил садовник.
— Малый неглуп, — проговорил г-н Жакаль, — но я готов поручиться, что он не занимается похищением девиц.
Садовник, оторопев, смотрел на полицейского широко раскрытыми глазами.
— А теперь, друг мой, — обратился к нему г-н Жакаль, — доставьте мне, пожалуйста, удовольствие: поднимитесь ко мне!
Садовник взглянул на г-жу Демаре, словно спрашивая, должен ли он подчиняться приказаниям постороннего.
— Делайте то, что вам приказывает этот господин, — сказала г-жа Демаре.
Садовник поднялся на несколько перекладин.
— Ну как? — спросил г-н Жакаль у Сальватора.
— Ушла в землю, но не до перекладины, — отвечал тот.
— Спускайтесь, дружище, — разрешил г-н Жакаль садовнику.
Тот подчинился.
— Готово! — доложил он.
— Заметьте, как мало этот человек говорит, — восхитился г-н Жакаль, — но как все, что он говорит, верно!
Садовник рассмеялся: похвала ему пришлась по душе.
— А теперь, друг мой, — продолжал г-н Жакаль, — возьмите госпожу Демаре на руки.
— О!.. — только и произнес садовник.
— Что вы такое говорите, сударь?! — изумилась хозяйка пансиона.
— Возьмите госпожу Демаре на руки, — повторил г-н Жакаль.
— Никогда не посмею! — произнес садовник.
— А я… запрещаю вам это, Пьер! — вскричала хозяйка. Господин Жакаль спрыгнул вниз.
— Поднимитесь туда же, где стоял я! — приказал он садовнику.
Садовник проворно вскарабкался вверх и встал на то же место, где только что стоял г-н Жакаль.
Полицейский подошел к г-же Демаре, одной рукой обнял ее за плечи, другой подхватил под ноги и, прежде чем она успела догадаться о его намерениях, оторвал ее от земли.
— Сударь! Сударь! Что вы делаете? — запричитала г-жа Демаре.
— Представьте, сударыня, что я в вас влюблен и похищаю свою возлюбленную.
— Надо же такое предположить! — хмыкнул садовник, взгромоздившийся на лестницу.
— Сударь!.. Сударь!.. — растерянно повторяла г-жа Демаре.
— Успокойтесь, сударыня: это всего-навсего предположение, как справедливо заметил наш друг Пьер, — сказал г-н Жакаль.
Он поднялся на несколько перекладин с г-жой Демаре на руках.
— Ушли в землю! — доложил Сальватор, следя за стойками лестницы.
— До перекладины? — уточнил г-н Жакаль.
— Не совсем.
— Поставьте ногу на вторую перекладину, — сказал г-н Жакаль.
Сальватор исполнил, что было приказано.
— Вот теперь перекладина в таком же положении, как в тот раз, — сказал он.
— Хорошо, — отозвался полицейский. — Спускаемся. Он спустился первым, поставил г-жу Демаре на землю, приказал Пьеру стоять в аллее и не двигаться, а сам вытащил лестницу из земли, где она оставила точно такой же след, какой был по соседству.
— Дорогой господин Жюстен! — сказал он. — Госпожа Демаре будет, я полагаю, немного потяжелее, чем мадемуазель Мина; я же несколько легче человека, укравшего вашу невесту. Таким образом, все уравновешивается.
— И вы хотите сказать…
— … что мадемуазель Мину похитили три человека — двое из них несли ее по лестнице, а третий поддерживал эту лестницу, поставив ногу на нижнюю перекладину.
— О! — воскликнул Жюстен.
— Теперь, сударь мой, попытаемся узнать, кто эти трое.
— А, понимаю, — пробормотал садовник, — похитили одну из наших воспитанниц!
Господин Жакаль стал разглядывать Пьера поверх очков, а когда вдоволь насмотрелся, обратился к г-же Демаре с такими словами:
— Берегите этого малого — он кладезь премудрости! Потом, взглянув на садовника, прибавил:
— Можете отнести лестницу в сарай, друг мой! Она нам больше не понадобится.
— Никто, сударь, — отвечал Жюстен.
— Вы уверены?
— Вот ключ от садовой калитки.
— А от комнаты мадемуазель Мины?
— Дверь заперта изнутри.
— А! — воскликнул г-н Жакаль.
Поднеся к носу большую понюшку табаку, он прибавил:
— Посмотрим, посмотрим.
Жюстен пошел вперед. Они вошли в приемную, соединявшую двор с садом; из приемной в комнату Мины вел коридор.
Оглядевшись, г-н Жакаль спросил:
— А где хозяйка заведения?
В эту минуту появилась г-жа Демаре.
— Вот и я, господа, — сказала она.
— Это те, кого я ждал из Парижа, сударыня, — пояснил Жюстен.
— Вы что-нибудь знали об исчезновении мадемуазель Мины до того, как сюда явился этот господин? — спросил полицейский, указывая на Жюстена.
— Нет, сударь. Я и сейчас не совсем уверена в ее исчезновении, — с волнением и заметной дрожью в голосе отвечала г-жа Демаре. — Мы ведь не входили в комнату Мины.
— Войдем в свое время, будьте покойны, — пообещал г-н Жакаль.
Спустив очки на кончик носа, он по привычке уставился на г-жу Демаре поверх стекол, которые, как мы уже говорили, служили ему не столько для остроты зрения, сколько для того чтобы скрывать глаза. Затем он снова поправил очки и покачал головой.
Стоявшие рядом Сальватор и Жюстен с нетерпением ожидали продолжения допроса.
— Не угодно ли господам перейти в гостиную? — предложила г-жа Демаре. — Там будет удобнее, чем в приемной.
— Спасибо, — поблагодарил г-н Жакаль, снова оглядевшись и убедившись в том, что он, как опытный генерал, выбрал для своих войск отличную диспозицию. — А теперь, сударыня, — продолжал он, — я бы хотел, чтобы вы осознали свою ответственность как хозяйки пансиона, откуда пропала одна из воспитанниц, и хорошенько поразмыслили, прежде чем будете отвечать на мои вопросы.
— Ах, сударь, я как нельзя более огорчена случившимся, — вытирая слезы, проговорила г-жа Демаре. — Что же до вашего совета хорошенько подумать, перед тем как вам отвечать, то это ни к чему, ведь я буду говорить только правду.
Господин Жакаль едва заметно кивнул и продолжал:
— В котором часу воспитанницы ложатся спать? — Зимой — в восемь, сударь.
— А помощницы воспитательниц?
— В девять.
— Есть ли среди них такие, что ложатся позднее других?
— Только одна.
— В котором же часу она укладывается?
— От половины двенадцатого до полуночи.
— Где она ночует?
— Во втором этаже.
— Над комнатой мадемуазель Мины?
— Нет, она живет в комнате, которая выходит окнами на дортуар и на улицу, а окно бедняжки Миночки выходив в сад.
— А где находится ваша спальня, сударыня?
— На втором этаже рядом с гостиной; она выходит на улицу.
— И ни одно из ваших окон не выходит в сад?
— Только туалетная комната.
— В котором часу вы вчера заснули?
— Около одиннадцати.
— Так! — проговорил г-н Жакаль. — Давайте сначала осмотрим дом. Идемте со мной, господин Сальватор. А вы, господин Жюстен, побудьте здесь с госпожой Демаре.
Все повиновались г-ну Жакалю, будто генералу на поле боя.
Сальватор последовал за полицейским. Жюстен остался с г-жой Демаре; она рухнула на стул и разрыдалась.
— Эта женщина к делу не причастна, — сказал г-н Жакаль, спускаясь с крыльца, и пошел через двор к воротам.
— Почему вы так думаете? — спросил Сальватор.
— Доказательством тому ее слезы, — пояснил г-н Жакаль. — Виновные дрожат, но не плачут.
Господин Жакаль осмотрел дом снаружи.
Пансион был расположен на углу улицы и переулка, пустынного, но мощенного булыжником.
Господин Жакаль нырнул в переулок, будто ищейка в погоне за дичью.
Слева шагов на пятьдесят тянулась каменная стена, ограждавшая сад пансиона; над ней виднелись ветви деревьев.
Господин Жакаль шел вдоль стены, пристально вглядываясь в ее основание.
Сальватор не отставал.
Полицейский огляделся и покачал головой.
— Сомнительный переулок, особенно ночью! Такие переулки словно нарочно созданы для похищений и краж!
Пройдя двадцать пять шагов, г-н Жакаль наклонился и подобрал кусок штукатурки, отвалившийся сверху, потом еще один, потом еще.
Он осмотрел их и тщательно завернул в платок.
Затем он поднял с земли обломок черепицы и перебросил его через стену.
— Перелезали здесь? — спросил Сальватор.
— Скоро узнаем, — сказал г-н Жакаль. — Идемте назад! Сальватор и г-н Жакаль застали Жюстена и г-жу Демаре на том же месте, где они их оставили.
— Ну что, сударь? — спросил Жюстен.
— Кое-что есть, — отвечал г-н Жакаль.
— Ради Бога, сударь! Вы что-нибудь нашли? Видели какие-то следы?
— Вы, сударь, музыкант и, стало быть, знаете пословицу: «Когда играет скрипка, остальные подпевают». Я скрипка. Следуйте за мной и не вылезайте вперед!.. Господин Жюстен, пожалуйте ключ от сада.
Молодой человек передал ключ г-ну Жакалю и, выйдя в коридор, сказал:
— Вот дверь в комнату Мины.
— Хорошо, хорошо, всему свое время: комнатой займемся позже.
Господин Жакаль отпер садовую калитку, постоял, обводя взглядом весь сад и готовясь к более тщательному обследованию.
— Здесь надо быть особенно осмотрительными и идти гуськом, — предупредил он. — Следуйте за мной, если пожелаете, но в таком порядке: впереди — я, за мной — господин Сальватор, потом — господин Жюстен, а госпожа Демаре — последней… Вот так! Не отставайте ни на шаг!
Было очевидно, что г-н Жакаль направляется к тому месту в стене, которое он уже осмотрел снаружи. Однако вместо того, чтобы пройти кратчайшим путем, он двинулся по аллее, проходившей вдоль стены, и проделал тот же путь, что со стороны улицы.
Прежде чем отправиться, он взглянул поверх очков на окно Мины: ставни были закрыты.
— Хм! — обронил он и пошел вперед.
Посыпанная желтым песком дорожка не представляла собой ничего необычного. Но, отсчитав двадцать пять шагов, г-н Жакаль остановился, улыбнулся, поднял осколок черепицы, который недавно перебросил через стену, чтобы заметить место, и показал Сальватору свежий след на клумбе.
— Вот так! — сказал он.
Присутствовавшие посмотрели туда, куда указывал г-н Жакаль.
— Вы полагаете, несчастную девочку похитили отсюда? — спросил Сальватор.
— Несомненно, — отозвался полицейский.
— Боже мой! Боже! — прошептала г-жа Демаре. — Похищение в моем пансионе!
— Сударь! Небом заклинаю, хоть какое-нибудь доказательство… — взмолился Жюстен.
— Взгляните сами, дорогой друг, — проговорил г-н Жакаль, — и у вас будут доказательства.
Пока Жюстен разглядывал отпечатки ног, г-н Жакаль, взявший наконец верный след, вынул из кармана табакерку и поднес к носу щепотку табаку, рассматривая дорожку из-под очков, а г-жу Демаре — поверх стекол.
— Скажите же, сударь, что вы видите? — теряя терпение, вскричал Жюстен.
— Вот эти два углубления в земле, соединенные прямой линией.
— Это след от лестницы, узнаете? — пояснил Жюстену Сальватор.
— Браво! Вы совершенно правы.
— А это поперечная линия? — не унимался Жюстен.
— Ну-ну, продолжайте, — поддержал г-н Жакаль Сальватора.
— Это отпечаток нижней перекладины: она вошла на целый дюйм, потому что земля была сырая, — объяснил Сальватор.
— Теперь, — продолжал г-н Жакаль, — надобно узнать, сколько человек должны встать на лестницу, чтобы жерди вошли в землю на полфута, а нижняя перекладина — на дюйм.
— Давайте рассмотрим следы! — предложил Сальватор.
— О, по следам трудно что-либо определить! Кстати, два человека могут идти след в след: мы знаем преступников, которые именно так и делают, чтобы запутать следствие.
— Как же вы узнаете?
— Нет ничего проще!
Он повернулся к хозяйке пансиона, которая понимала не больше, чем если бы они говорили по-арабски или на санскрите.
— Сударыня! — обратился к ней г-н Жакаль. — В доме есть приставная лестница?
— Да, у садовника.
— Где она?
— Под сараем, вероятно.
— А где находится сарай?
— Вот там… видите: небольшой домик, крытый соломой.
— Не двигайтесь! Я схожу сам.
Господин Жакаль с легкостью сделал скачок чуть не в полтора метра, перепрыгнув то место, где было особенно много следов, на которые он, придерживаясь своей методы, не хотел до времени обращать внимание.
Через минуту г-н Жакаль вернулся с лестницей и, сказав: «Сначала кое-что проверим», установил ее так, чтобы жерди вошли в обнаруженные на клумбе ямки.
— Отлично! — удовлетворенно произнес он. — Вот и вещественное доказательство; несомненно, пользовались этой лестницей: все точнейшим образом совпало.
— А разве не все лестницы почти одних размеров? — спросил Сальватор.
— Эта лестница шире обычной. У садовника есть помощник, ученик или сын, не так ли, госпожа Демаре?
— Да, мальчик двенадцати лет, сударь.
— Вот! Садовнику помогает мальчик, которому он, вероятно, передает секреты своего дела. И он купил лестницу пошире, чтобы ребенок мог подниматься вместе с ним.
— Сударь! — воскликнул Жюстен. — Давайте вернемся к Мине!
— Вернемся, сударь, вернемся, но не напрямик, а в обход.
— Этот маневр отнимает у нас слишком много времени, — заметил Жюстен.
— Дорогой мой господин Жюстен! В делах такого рода время не имеет значения, — возразил полицейский. — Одно из двух: либо тот, кто похитил вашу невесту, увозит ее за пределы Франции, а тогда он уже слишком далеко и мы его не догоним; либо он рассчитывает спрятать ее в окрестностях Парижа, и в таком случае мы за три дня его найдем.
— Да услышит вас Господь, господин Жакаль!.. Однако вы сказали, что можете определить, сколько человек участвовало в похищении.
— Я это как раз и выясняю, сударь.
Господин Жакаль приставил лестницу к стене примерно в метре от первых следов. Потом он поднялся на пять-шесть перекладин вверх, останавливаясь на каждой из них и проверяя, насколько стойки лестницы уходят в землю.
Стойки опустились не более чем на три дюйма.
С высоты лестницы г-ну Жакалю был виден весь сад; у входа в дом он заметил человека в куртке.
— Эй, дружище! Кто вы такой?
— Я садовник госпожи Демаре, сударь, — отвечал тот.
— Сударыня! — обратился г-н Жакаль к хозяйке пансиона. — Взгляните, тот ли это человек, за кого он себя выдает, и приведите его сюда тем же путем, каким пришли мы.
Госпожа Демаре повиновалась.
— Говорю вам, господин Жюстен, а вам повторяю, господин Сальватор: эта женщина не причастна к похищению девушки.
Госпожа Демаре вернулась в сопровождении садовника; тот был очень удивлен, что незнакомец, неведомо как очутившийся в его саду, вскарабкался на его лестницу.
— Друг мой, вы работали вчера в саду? — спросил у него г-н Жакаль.
— Нет, сударь. Вчера был последний день масленицы, а в таком хорошем доме, как пансион госпожи Демаре, по праздникам не работают.
— Ладно! А третьего дня?
— Это был предпоследний день масленицы, тоже праздник: я не работал.
— А перед этим?
— Перед этим было воскресенье, выпавшее на масленицу: это еще больший праздник.
— Таким образом, вы три дня не работали, верно?
— Сударь! — с серьезным видом отвечал садовник. — Я не хочу, чтоб меня признали виновным на Страшном суде!
— Ну что же, это все, что я хотел узнать. Итак, ваша лестница три дня лежит в сарае без дела?
— Нет, потому что вы на ней стоите, — заметил садовник.
— Малый неглуп, — проговорил г-н Жакаль, — но я готов поручиться, что он не занимается похищением девиц.
Садовник, оторопев, смотрел на полицейского широко раскрытыми глазами.
— А теперь, друг мой, — обратился к нему г-н Жакаль, — доставьте мне, пожалуйста, удовольствие: поднимитесь ко мне!
Садовник взглянул на г-жу Демаре, словно спрашивая, должен ли он подчиняться приказаниям постороннего.
— Делайте то, что вам приказывает этот господин, — сказала г-жа Демаре.
Садовник поднялся на несколько перекладин.
— Ну как? — спросил г-н Жакаль у Сальватора.
— Ушла в землю, но не до перекладины, — отвечал тот.
— Спускайтесь, дружище, — разрешил г-н Жакаль садовнику.
Тот подчинился.
— Готово! — доложил он.
— Заметьте, как мало этот человек говорит, — восхитился г-н Жакаль, — но как все, что он говорит, верно!
Садовник рассмеялся: похвала ему пришлась по душе.
— А теперь, друг мой, — продолжал г-н Жакаль, — возьмите госпожу Демаре на руки.
— О!.. — только и произнес садовник.
— Что вы такое говорите, сударь?! — изумилась хозяйка пансиона.
— Возьмите госпожу Демаре на руки, — повторил г-н Жакаль.
— Никогда не посмею! — произнес садовник.
— А я… запрещаю вам это, Пьер! — вскричала хозяйка. Господин Жакаль спрыгнул вниз.
— Поднимитесь туда же, где стоял я! — приказал он садовнику.
Садовник проворно вскарабкался вверх и встал на то же место, где только что стоял г-н Жакаль.
Полицейский подошел к г-же Демаре, одной рукой обнял ее за плечи, другой подхватил под ноги и, прежде чем она успела догадаться о его намерениях, оторвал ее от земли.
— Сударь! Сударь! Что вы делаете? — запричитала г-жа Демаре.
— Представьте, сударыня, что я в вас влюблен и похищаю свою возлюбленную.
— Надо же такое предположить! — хмыкнул садовник, взгромоздившийся на лестницу.
— Сударь!.. Сударь!.. — растерянно повторяла г-жа Демаре.
— Успокойтесь, сударыня: это всего-навсего предположение, как справедливо заметил наш друг Пьер, — сказал г-н Жакаль.
Он поднялся на несколько перекладин с г-жой Демаре на руках.
— Ушли в землю! — доложил Сальватор, следя за стойками лестницы.
— До перекладины? — уточнил г-н Жакаль.
— Не совсем.
— Поставьте ногу на вторую перекладину, — сказал г-н Жакаль.
Сальватор исполнил, что было приказано.
— Вот теперь перекладина в таком же положении, как в тот раз, — сказал он.
— Хорошо, — отозвался полицейский. — Спускаемся. Он спустился первым, поставил г-жу Демаре на землю, приказал Пьеру стоять в аллее и не двигаться, а сам вытащил лестницу из земли, где она оставила точно такой же след, какой был по соседству.
— Дорогой господин Жюстен! — сказал он. — Госпожа Демаре будет, я полагаю, немного потяжелее, чем мадемуазель Мина; я же несколько легче человека, укравшего вашу невесту. Таким образом, все уравновешивается.
— И вы хотите сказать…
— … что мадемуазель Мину похитили три человека — двое из них несли ее по лестнице, а третий поддерживал эту лестницу, поставив ногу на нижнюю перекладину.
— О! — воскликнул Жюстен.
— Теперь, сударь мой, попытаемся узнать, кто эти трое.
— А, понимаю, — пробормотал садовник, — похитили одну из наших воспитанниц!
Господин Жакаль стал разглядывать Пьера поверх очков, а когда вдоволь насмотрелся, обратился к г-же Демаре с такими словами:
— Берегите этого малого — он кладезь премудрости! Потом, взглянув на садовника, прибавил:
— Можете отнести лестницу в сарай, друг мой! Она нам больше не понадобится.
LXXIV. СЛЕДЫ
Садовник направился к сараю, а г-н Жакаль снова поднял очки на лоб, набил нос табаком и стал изучать следы.
Он вынул из кармана изящный ножичек, нечто среднее между перочинным и садовым, вытащил одно из многочисленных лезвий, срезал небольшую ветку и стал измерять ею шаги.
— Вот следы, которые ведут от стены к окну, а эти — от окна к стене, туда и обратно, — сказал он. — Похоже, похитители были хорошо осведомлены о распорядке в пансионе и не считали нужным соблюдать меры предосторожности. Однако…
Господин Жакаль, казалось, был чем-то озадачен.
— Странно… — проговорил он. — Все следы одного размера. Может быть, когда похитители проникли в сад, один из них проделал все сам, а двое других его ждали?
— Размер ноги один, но следы принадлежат разным людям, — возразил Сальватор.
— А! А откуда это видно?
— Гвозди на подошве набиты по-разному.
— Верно, клянусь честью! — вскричал г-н Жакаль. — На одном из двух левых ботинков гвозди расположены в виде треугольника. Итак, один из похитителей — масон.
На щеках Сальватора выступил легкий румянец. Господин Жакаль не заметил или не хотел этого замечать.
— Кроме того, — продолжал Сальватор, — один из двоих хромает на правую ногу; вы сами можете убедиться: один ботинок больше стоптан, чем другой.
— И это верно, — одобрил этот довод г-н Жакаль. — Вы что, были сыщиком?
— Нет, — возразил Сальватор. — Правильнее было бы сказать, что раньше я был охотником.
— Смотрите! — сказал г-н Жакаль.
— Что такое? — спросил Сальватор.
— Вот следы третьего… Следы совсем особенные, не имеющие ничего общего с плоскими подошвами, отпечатки которых мы только что разглядывали. Это следы светского человека, аристократа, богатого сеньора или аббата.
— Богатого сеньора, господин Жакаль!
— Почему вы думаете, что это именно сеньор? Я бы предпочел, чтобы в этом деле был замешан аббат! — признался вольтерьянец Жакаль.
— Как мне ни прискорбно вас огорчить, но от этой мысли вам придется отказаться.
— Почему же?
— Потому что прошли времена аббата де Гонди, когда священники скакали верхом. А господин, оставивший эти следы, — всадник: видите отпечатки шпор на земле?
— Вы правы! — вскричал г-н Жакаль. — Ей-Богу, дорогой мой господин Сальватор, вы не уступаете профессиональному сыщику!
Он вынул из кармана изящный ножичек, нечто среднее между перочинным и садовым, вытащил одно из многочисленных лезвий, срезал небольшую ветку и стал измерять ею шаги.
— Вот следы, которые ведут от стены к окну, а эти — от окна к стене, туда и обратно, — сказал он. — Похоже, похитители были хорошо осведомлены о распорядке в пансионе и не считали нужным соблюдать меры предосторожности. Однако…
Господин Жакаль, казалось, был чем-то озадачен.
— Странно… — проговорил он. — Все следы одного размера. Может быть, когда похитители проникли в сад, один из них проделал все сам, а двое других его ждали?
— Размер ноги один, но следы принадлежат разным людям, — возразил Сальватор.
— А! А откуда это видно?
— Гвозди на подошве набиты по-разному.
— Верно, клянусь честью! — вскричал г-н Жакаль. — На одном из двух левых ботинков гвозди расположены в виде треугольника. Итак, один из похитителей — масон.
На щеках Сальватора выступил легкий румянец. Господин Жакаль не заметил или не хотел этого замечать.
— Кроме того, — продолжал Сальватор, — один из двоих хромает на правую ногу; вы сами можете убедиться: один ботинок больше стоптан, чем другой.
— И это верно, — одобрил этот довод г-н Жакаль. — Вы что, были сыщиком?
— Нет, — возразил Сальватор. — Правильнее было бы сказать, что раньше я был охотником.
— Смотрите! — сказал г-н Жакаль.
— Что такое? — спросил Сальватор.
— Вот следы третьего… Следы совсем особенные, не имеющие ничего общего с плоскими подошвами, отпечатки которых мы только что разглядывали. Это следы светского человека, аристократа, богатого сеньора или аббата.
— Богатого сеньора, господин Жакаль!
— Почему вы думаете, что это именно сеньор? Я бы предпочел, чтобы в этом деле был замешан аббат! — признался вольтерьянец Жакаль.
— Как мне ни прискорбно вас огорчить, но от этой мысли вам придется отказаться.
— Почему же?
— Потому что прошли времена аббата де Гонди, когда священники скакали верхом. А господин, оставивший эти следы, — всадник: видите отпечатки шпор на земле?
— Вы правы! — вскричал г-н Жакаль. — Ей-Богу, дорогой мой господин Сальватор, вы не уступаете профессиональному сыщику!