Экслер Алекс. Свадебное путешествие Лелика

   — Ух ты, — сказал Макс, внимательно глядя на часы, — не обманули! Ровно семнадцать с половиной минут.
   — Им обманывать нельзя, — сказал Лелик. — В рекламке написано, что если они доставят пиццу через двадцать одну минуту, мы можем за нее не платить.
   — Тогда давай заставим посыльного три минуты подождать под дверью, — проявил чисто российскую смекалку Славик, — и заявим, что они сами опоздали.
   Однако Макс, не слушая этого дельного предложения, сорвался с постели и побежал открывать… В дверях показался парнишка в фирменной тужурке, держащий в руках три коробки. Макс с ним пошушукался, парнишка оставил коробки и ушел, а Макс гордо поставил каждому на кровать по пицце…
   Следующие десять минут в номере был слышен только шум челюстей. Ребята так истово ели, как будто голодали месяца два. Каждый за десять минут уничтожил по большой пицце, правда, последние куски все доедали уже через силу.
   — Круто, — сказал Лелик, откинувшись на подушку. — Именно этого я и ждал весь сегодняшний день. Надо же, как кушать хотелось, кошмар просто.
   — Обычное дело, кстати, — заметил Славик. — После косяков всегда на жрачку пробивает со страшной силой. Давно замечено.
   — Ну и славно, — сказал Лелик, поглаживая себя по пузу. — Теперь можно и спать. Все, гасим свет, спокойной ночи.
   Все легли, и Славик, лежавший ближе всего к выключателю, убрал свет. Однако через пять минут Лелик вдруг громко спросил:
   — Макс, слушай, а ты за пиццу не заплатил, что ли? Они ее в счет поставят?
   — Почему это не заплатил? — возмутился Макс. — Заплатил. Он деньги сразу потребовал.
   — А где тогда ты деньги взял? — бестактно спросил Лелик.
   — Ну… — замялся Макс. — У меня были, — нагло сказал он.
   — Откуда?
   — Ну, это… я сэкономил.
   — На чем?
   — Да что ты все пристаешь-то? — разозлился Макс. — Недоволен, что я заплатил за пиццу? Ничего себе! Хочешь приятелям приятное сделать, а они вон как…
   — Макс, — сказал Лелик стальным голосом. — Откуда у тебя бабки, мерзавец! А то ведь свет включу и буду до утра допрашивать. У тебя не может быть денег, я это точно знаю. Раз у тебя деньги, значит, у нас какие-то проблемы.
   — Да нет никаких проблем, — сказал Макс. — У меня сегодня осталось. Ты же дал сто гульденов на два секса по двадцать минут, правильно?
   — Правильно, — ответил Лелик.
   — Ну вот, — заявил Макс. — Я одну двадцатиминутку потратил, а на второй сэкономил.
   — Ты же говорил, — напомнил Славик, — о безумном сорокаминутном кайфе. У нас все ходы записаны, ты нас не путай.
   — Ну, немного преувеличил, — признался Макс. — Но двадцать минут были просто суперские.
   — Тогда, — сказал Лелик, — у тебя должны были еще оставаться деньги. Возвращай давай.
   — Ничего у меня не осталось, — возмутился Макс. — Еле-еле на пиццу хватило.
   — А на что ты их потратил? — провокационно спросил Лелик.
   — Я на обратном пути зашел в один бар, — объяснил Макс. — Там пьешь пиво, а барменша — голая девка с бананом. Она такое вытворяет… Мне еще в Москве про это рассказывали, я очень хотел посмотреть.
   — И как девка, понравилась? — спросил Славик. — У нее трусики какого цвета были?
   — Девка супер, — ответил Макс. — Только на ней не было никаких трусиков. Она вся голая.
   — Слышь, Лелик, — сказал Славик. — Он там точно был. Только вход в это заведение стоит ровно семьдесят пять гульденов, я хорошо помню. Я туда года два назад группу водил.
   — Макс, — сказал Лелик грозно. — Давай колись немедленно, где ты был, а где не был.
   — Ну не был я у вашей проститутки, не был, — раздраженно ответил Макс. — Мне говорили, что такой бар стоит семьдесят пять гульденов, а я его очень хотел посмотреть.
   — Ну ты же заходил к ней в дверь! — вскричал Лелик, чувствуя себя оскорбленным до глубины души.
   — Ну да, — сказал Макс. — Там наша девка была, российская. Я ей сказал, что денег нету, но хочется прикоснуться к чему-то родному…
   — Макс, ты меня скоро уморишь, — невольно засмеялся Лелик, живо представляя себе эту картину.
   — Ну вот, — продолжил Макс. — Она меня вытолкала, я и пошел в бар. Там час просидел, затем пошел к вам. У меня поэтому деньги и остались.
   — Молодец, — сказал Лелик. — Но на девок денег больше не проси. Не дам. Ты упустил свой шанс.
   — Мне и не надо, — сказал Макс. — Они вблизи какие-то страшненькие. Хотя эта была ничего. Но не на пятьдесят гульденов. Гульденов на семь с половиной, не больше. У нее на правой сиське…
   — Все, хорош болтать, — прервал его Лелик. — Спим.
   — Сытые, обдолбанные и местами засексуаленные, отправились они в объятия Морфеича, — произнес Славик с интонациями Гомера.
   — Попрошу без комментариев, — сурово заявил Лелик. Славик замолчал. Макс немного повозился в своей постели и тоже притих.
   Через десять минут в номере все уже спали.
   Музей секса
   Первая ночь на гостеприимной голландской земле прошла для Лелика как-то сумбурно. Спал он плохо и мучительно. Снились Лелику стаи летящих по небу косяков, вздымающиеся до самого неба торты с коноплей, а также девки всех мастей, объемов и возрастов, которые валялись в тортах, делали неприличные позы на конопляных деревьях, гладили Лелика по ляжке и щекотали его в паху. От всего этого бесстыдства Лелик все время ворочался, стонал, пытался проснуться, но у него никак не получалось открыть глаза и вернуться из затягивающей и блудливой сонной неги в суровую реальность.
   Впрочем, в какой-то момент одна из особо бесстыдных мулаток, чья кожа пахла сандаловым деревом, вдруг резко вцепилась Лелику зубами в большой палец правой ноги, да так, что Лелик взвыл, задергал ногой, пытаясь стряхнуть обнаглевшую тетку, которая не разжимала мертвой хватки, и… проснулся, продолжая все так же судорожно дергать конечностью, на которой догорал кусочек бумаги, заботливо засунутый Лелику между большим и вторым пальцем его верными друзьями — Максом и Славиком, которые сидели рядом и умирали от хохота.
   — Фантастика, — сказал Лелик потрясенно после того, как он затушил бумагу, встал и дал Максу ощутимый подзатыльник. — Велосипедик. Вы мне сделали велосипедик! Вы! Мне! — Лелик замолчал и внимательно посмотрел на Славика.
   — Это все Макс придумал, — тут же сдал приятеля Славик. — Ты долго не просыпался, но при этом так стонал и ворочался, что мы решили тебя разбудить радикальным способом.
   — А почему все одеяло не подожгли, а? — неприятным голосом осведомился Лелик, разглядывая красное пятно на пострадавшем большом пальце. — Как я теперь буду по городу ходить, машину вести, а? Вы совсем офонарели, друзья мои? Что за шуточки-то такие дебильные?
   — Велосипедик — это всегда смешно, — робко подал голос Макс.
   — Точно, — с ненавистью глядя на него, ответил Лелик. — Для всех, кроме велосипедиста. Короче говоря, если я не смогу ходить, вы меня на руках сегодня весь день будете носить.
   — Да не вопрос, — заулыбался Макс. — Ты только сбрось килограмм пятьдесят, чтобы тебя хоть от пола можно было оторвать, и мы тебя куда хочешь оттащим.
   — Что-о-о-о-о?!! — совсем озверел Лелик. — Да у меня лишнего веса — восемь килограмм пятьсот грамм. На себя посмотри, вобла сушеная. У тебя его не хватает килограммов восемьдесят!
   — Тупые и примитивные наезды, — ответил Макс с чувством глубокой внутренней правды. — Худоба — она аристократична. А толщина — признак плебса.
   — Ах плебса?!! — задохнулся Лелик. — Ну все, гад, не видать тебе сегодня моего хорошего отношения! На помойках будешь питаться!
   — Что я такого сказал, что? — забеспокоился Макс. — Я ничего такого не сказал…
   — Короче, — встрял Славик. — Что делаем-то сегодня? Какие планы?
   Лелик отвлекся от препирательств с Максом и посмотрел в окно. Там было очень сумрачно и пасмурно. Амстердам окутал дождь.
   — А сколько времени? — спросил Лелик. — При такой погоде что девять утра, что пять вечера — тот же профиль все тех же яичек…
   — Одиннадцать без пяти, — ответил Славик, посмотрев на часы. — Завтрак уже проспали. Завтрак до одиннадцати.
   — Ну вот, — жутко расстроился Макс. — Я так и знал, что из-за этого засони мы не позавтракаем. Завтрак же оплачен! Тут шведский стол! — и в голосе Макса послышались еле сдерживаемые рыдания.
   Лелик злорадно захихикал.
   — Так тебе и надо, — сказал он Максу, поглаживая все еще ноющий палец. — Это месть за мой пальчик. Ты его надолго запомнишь.
   — Пальчик у него болит, у несчастного, — грубо ответил Макс, у которого сразу резко испортилось настроение. — А что человек сейчас с голоду помрет — тебе пофиг. Ты всегда был эгоист, вот что я тебе скажу. Эгоистичность, возведенная в абсолют. Посмотри на себя, Лелик, посмотри! — распалился Макс. — Ты просто олицетворение эгоизма! Ты эгоистично спишь, эгоистично ешь и ходишь! Ты эгоистично ведешь машину! Ты даже писаешь эгоистично!
   — Это как? — заинтересовался Славик.
   — Он широко распахивает плащ, — объяснил Макс, — занимая таким образом сразу три писсуара.
   — Негодяй, — покачал головой Славик.
   — Ну, — подтолкнул Лелик Макса. — А дальше? Что у меня еще эгоистичное?
   — Да все, — ответил тот. — У тебя эгоистичная бородка, эгоистичные остатки волос на эгоистичной лысине, и даже твоя толстая задница эгоистично распирает джинсы. Ей, видите ли, там тесно одной. Ей эгоистично хочется на свободу. А не слишком ли жирно твоей жирной заднице — еще и на свободу?
   — Слав, — сказал Лелик, — предлагаю Макса вообще больше никогда не кормить. Ты глянь, как он с голодухи излагает. Прям хоть записывай за ним и потом издавай в виде сборника «Малоизвестные философы двадцатого века».
   — Я не против, — заметил Славик, — но мы тут в номере до вечера будем сидеть? Ты вообще у нас командир или что? Решай давай.
   Лелик задумчиво посмотрел в окно.
   — Серый туман и дождь, — процитировал он. — Светает, шесть утра.
   — Вот и наступило то самое завтра, о котором я что-то слышал вчера, — с намеком в голосе продолжил Макс.
   — И что вчера? — переспросил Лелик.
   — Вчера ты решила-а-а-а со мно-о-о-ой не встреча-а-а-ться-я-я-я-я, — завыл Макс слова какой-то древней песенки ВИА советских времен…
   — А конкретнее? — уточник Лелик.
   — Мы жениться сегодня будем или нет? — в лоб спросил Макс.
   Лелик задумался.
   — Это необходимо? — наконец спросил он.
   — Да, — твердо ответил Макс. — Мы за этим приехали. Кроме того, мне обещан сегодня свадебный ужин.
   — Давай так, — предложил Лелик. — Ужин будет, а жениться не станем. Но ужин будет суперский. Литр вискаря. Тебе одному.
   — Нас такой дешевкой не купишь, — возмутился Макс. — Ты что, Леля, обурела? Мы сюда жениться приехали. Думаешь, мне все эти косяки и бабы с бананами нужны? Вот уж хрен. В Москве в каждой подворотне эти косяки продают…
   — С краснодарским чаем, — заметил Славик.
   — Ну и с краснодарским чаем, — распалился Макс, — пусть! Зато он вставляет — почище этой местной сенсимильи. А уж баб с бананами — миллион. У каждого метро стоят, торгуют…
   — Что ты хочешь? — в лоб спросил Лелик.
   — Я в Америку хочу, — твердо ответил Макс. — Там можно не работать, получать деньги и материть капиталистический строй, который тебе эти деньги платит. Я читал у Лимонова. А чтобы туда попасть, мне нужно, чтобы ты меня вызвал как члена семьи… Лелик, да что с тобой такое? — вконец возмутился Макс. — Мы же обо всем договорились! Обещал жениться, а сам на попятный?
   — Да уж, — поддержал его Славик. — Леха, ты не прав. Здесь за нарушение обещания жениться можно и схлопотать. Европа все-таки.
   — Ну, ладно, — нехотя согласился Лелик. — Зарегистрироваться сегодня сходим. Во второй половине дня. Но сначала — культурная программа.
   — Точно, — обрадовался Макс. — Пожрать и два косяка.
   — Под культурной программой, — ледяным тоном сказал Лелик, — я подразумеваю посещение Музея Ван Гога.
   — Дался тебе этот музей, — скривился Славик. — Вчера же в нем были.
   — Не в нем, а рядом, — подчеркнул Лелик. — Может, друзья мои, для вас в этом нет разницы, а для меня, как человека культурного, разница все-таки есть — посмотреть НА музей или побывать В музее.
   — Тоже мне, культурный, — презрительно сказал Макс. — Напомнить тебе, что ты несчастной Моне Лизе пририсовал? Ты уж не строй из себя такого великого искусствоведа. Противно слушать даже.
   — То, что я пририсовал Моне Лизе, — гордо ответил Лелик, — было выполнено с высокой художественной достоверностью.
   — Ага, ага, — ответил Макс. — Особенно волосатые…
   — Ну хватит уже скандалить, — разозлился Славик. — Пойдемте куда-нибудь. Что за манера по два часа сидеть и препираться? Леха, ну давай, решай быстро — куда и когда. А то я один уйду. Зайду вон в Музей секса. Его отсюда из окна видать.
   — Точно! — заорал Макс. — Мы же про Музей секса забыли! Леха, вот тебе и сплошная культурная программа. Сначала в Музей секса, затем забежим на минутку в этого Ван Гога, чтобы Лелик свой культурный зуд утолил и больше нас не доставал, потом быстро женимся и танцы до утра. Как предложение?
   Лелик задумался.
   — Что-то он со вчера очень туго соображает, — тихонько сказал Макс Славику. Тот пожал плечами — мол, так-то оно так, но произносить это вслух мне не очень хочется, потому что именно в Лелике сосредоточены основные финансовые источники данной поездки.
   — Хорошо, — наконец сказал Лелик. — Быстро что-нибудь перекусываем, затем идем в этот сексуальный музей — я его тоже хотел посмотреть, — после этого к Рембрандту.
   — Ван Гогу, — поправил Славик.
   — К Рембрандту мы тоже собирались, — напомнил Лелик.
   — Старик, ты уж выбери что-нибудь одно, — возмутился Макс. — Или Ван Гог, или Рембрандт. Надо же меру знать, в конце концов.
   — Хорошо, — решился Лелик. — Ван Гог.
   — Я рад за него, — подытожил Макс, и они начали быстро собираться…
   На завтрак решили время не тратить, потому что через пару часов все равно пора было уже обедать. Макс попытался было устроить революцию с народными беспорядками, но Лелик знал, как его утихомирить: друзья остановились перекусить у киоска с хот-догами, и Макс после трех бутербродов успокоился и перестал ныть. А когда Лелик ему еще купил бутылочку «Heineken», Макс совсем растаял и пришел в прекрасное расположение духа.
   — Вот люблю, Лелик, когда ты такой… — Макс запнулся, подыскивая нужные слова, — такой… такой фуражированный, вот!
   — Что значит фуражированный? — озадаченно переспросил Лелик, поглаживая свою лысину, на которой никакой фуражки не было и в помине.
   — Фуражированный — это значит запасаешь меня фуражом, — объяснил Макс.
   — Я рад, что ты рад, милый, — сказал Лелик. — В конце концов, я же на тебе должен жениться как честный человек, а это значит, что как честный человек я тебя должен покормить.
   — Подпишусь под каждым словом, — с чувством глубокого внутреннего удовлетворения произнес Макс, допивая пиво и медленно трогаясь с места.
   — Ну пошли уже, пошли, — заторопил их Славик. — Таким темпами мы и до вечера никуда не попадем.
   — Ты нас не торопи, — величественно заявил Макс, остановившись. — Привык со своими туристами мотаться галопом по Европам. Мы — люди солидные. Мы быстро не ходим. Нас не интересует всякое это ваше историческое дерьмо. Нам главное — дух города! Его, так сказать, spirit.
   — Спирита ты и так вчера достаточно принял, — уколол его Лелик. — А если ты намерен наслаждаться духом древнего города, стоя рядом с помойкой, мы идем в Музей секса без тебя.
   Макс посмотрел направо. И действительно, он стоял почти вплотную к мусорным бакам.
   — Кстати, — сказал он оживленно, — вы обратили внимание, как в Европе поставлено дело с помойкой? В нашей родной Москве, стоя рядом с мусоркой, мы бы уже давно умерли. Ну, или мутировали бы со страшной силой. Ну, или, по крайней мере, уши бы свернулись в трубочку, глаза навеки скосоглазились, а нос, как наиболее пострадавший, немедленно попытался бы заползти внутрь башки. А здесь я даже и не заметил, что рядом с помойкой стою. Все чисто. В воздухе, типа, пахнет весной и все такое.
   Славик с Леликом, не оборачиваясь, быстрыми шагами отправились в сторону находящегося невдалеке Музея секса. Макс некоторое время постоял рядом с помойкой, глубоко вдыхая воздух и радуясь европейской изолированности мусорных запахов от населения, после чего побежал вслед за друзьями…
   — Ничего не понимаю, — сказал Славик, напряженно рассматривая ряд домов. — Где этот чертов музей?
   — Может, он не здесь? — предположил Лелик. — Может, ты просто перепутал, и секс теперь в другом месте?
   — Да помню я отлично это место! — разъярился Славик. — Именно здесь он. Слева башня с часами, сзади пароход.
   — Сзади нет парохода, — заметил Макс.
   — Значит, сейчас подойдет! — разорался Славик.
   — Вот когда подойдет, тогда и появится музей, — рассудительно сказал Макс. — Вероятно, должно быть сочетание нескольких факторов.
   — Славик, ты не нервничай, — попытался успокоить друга Лелик. — Найдется этот музей, никуда он не денется. Даже если и не найдется, ну и черт с ним. Что мы, секса не видели? Что тебе, мало того секса, который нам каждый день доставляет Макс? Это же утрахаться можно, с Максом по Европе ездить.
   Славик, однако, не обращал на слова друга никакого внимания, а все продолжал напряженно вглядываться в ряд домов, стоящих вдоль канала.
   — О, пароход! — закричал Макс и показал на канал. И действительно, к причалу подходил прогулочный катерок, коих разъезжало по Амстердаму огромное количество.
   — Вон он, вон! — почти одновременно с Максом заорал Славик, указывая пальцем на вход в один из домиков. И действительно, в небольшой арке входа виднелась белая скульптурка с нахально торчащим пенисом, а скромная вывеска, застенчиво торчащая на стене, гласила, что это Музей секса.
   — Это он, — удовлетворенно сказал Славик. — Единственный в Европе Музей секса.
   — Что-то хилый какой-то музеишко, — с сомнением в голосе сказал Макс. — Тоже мне, единственный в Европе… Да мы полчаса стояли напротив и разглядеть его не могли.
   — Какой в Европе секс, — рассудительно сказал Лелик, — такой в Европе и музей.
   Макс со Славиком засмеялись.
   — За что тебя люблю, — сказал Макс Лелику, — так это за точность формулировок.
   Лелик довольно потупился, всем своим видом изображая необычайную скромность.
   — Кстати, на самом деле он не единственный в Европе, — сообщил Славик. — Уж и не знаю, почему они его так называют. Может быть, когда-то он и был единственным, но сейчас музеи секса есть в Берлине и еще, если я не путаю, где-то в Испании.
   — Еще в Москве есть музей секса, — заявил Макс. — Причем не один. Это любое женское общежитие плюс один передвижной музей — закоулки у Тверской улицы.
   — Ты, Макс, блядство с искусством не путай, — сказал Лелик, направляясь ко входу в музей.
   — Сейчас посмотрим, какое там искусство, — пробормотал Макс, шагая за Леликом. — Что-то мне сомнительно, что за таким убогим фасадом скрывается пышное содержание.
   — Музей, кстати, не фонтан, — признался Славик. — Но все-таки прикольный…
   — Что-то они слишком дорого этот музей ценят, — спустя пять минут заявил Лелик, пытаясь по данной ему сдаче высчитать сумму, которую он заплатил за три билета. — И если меня этот музей не удовлетворит, то я не знаю, что сделаю с этими…
   Тут Лелик застыл перед массивной металлической чашей, по краям которой были густо насажены маленькие железные пенисы.
   — Впечатляющая штучка, — заметил Макс, останавливаясь рядом с Леликом. — Такую бы на даче поставить, в центре сада.
   — Зачем? — слегка озадаченно поинтересовался Лелик.
   Макс задумался. Затем изрек:
   — Ну, вероятно, для создания романтического настроения.
   Тут уже задумался Лелик.
   — Знаешь что, — сказал он другу, — я, пожалуй, не буду на тебе жениться. Что-то ты мне стал как-то очень подозрителен. Конечно, я знаю тебя очень давно и даже на пьянках спал с тобой в одной постели, однако сейчас ты, друг мой, стал какое-то нехорошее и опасное впечатление на меня производить. Да, Макс, прости, что я тебе это должен говорить прямо в лицо, но в разведку, повернувшись задом, я бы с тобой не пошел.
   — Какие гнусные слова ваши, — хладнокровно ответил Макс, выслушав эту убийственную тираду. — Зачем меня сразу подозревать черт знает в чем? Если человек любит искусство, значит, он сразу педераст?
   — То есть члены тебя интересуют постольку поскольку? — уточнил Лелик.
   — Нет, постольку меня не интересуют, — ответил Макс. — Меня интересуют поскольку. Чистое искусство, ничего более. Просто блюдо красивое. Конечно, торчащие по краям члены придают ему дополнительный колорит, но они не являются важным вкусовым пятном эстетической концепции данного произведения и не задают тон всему ансамблю.
   — Макс, — стальным голосом спросил друга Лелик. — Ты вчера статью по искусствоведению курил, что ли? Откуда такой высокий штиль?
   — Есть многое такое, друг Педруччо, что и не снилось нашим мудрецам, — пафосно процедил сквозь зубы Макс и задрал подбородок чуть ли не под потолок.
   — Прям статуя Командора, — полюбовался Лелик. — Особенно над блюдом с членами хорошо смотрится.
   — Ну где вы там застряли? — вдруг раздался голос Славика.
   Лелик толкнул Макса в спину, и они отправились на голос приятеля…
   Славик стоял напротив восковой фигуры, изображающей самую сексуальную шпионку всех времен и народов — Мату Хари. Дама была одета в восточные шелка и, судя по всему, изображала танец живота.
   Лелик, подражая знакомому искусствоведу, подпер кулаком подбородок, положив указательный палец на щеку, и стал рассматривать эту скульптурную композицию. Макс встал рядом с ним и тоже озадаченно воззрился на Мату Хари.
   — Не вижу секса, — вдруг произнес Лелик через пару минут и резко тронулся вглубь музея.
   — Ни грамма, — подтвердил Макс и отправился вслед за приятелем.
   — Стойте, — крикнул им вслед Славик. — Вы посмотрите, как классно сделано.
   — Славик у нас какой-то малахольный, — заметил Лелик Максу. — Пришел в музей секса, увидел тетку в шелках и застыл. Это все равно что прийти в музей шелка, увидеть секс и застыть.
   — Не скажи, — заспорил Макс. — Если бы я увидел в музее шелка секс, я бы точно застыл.
   — Да, но не в музее же секса застывать перед шелком, правильно? — раздраженно спросил Лелик.
   — Согласен, — кивнул Макс. — Он бы еще перед огнетушителем застыл.
   — Перед огнетушителем можно, — разрешил Лелик. — Это фаллический символ…
   — Вы почему сбежали-то? — вдруг раздалось за спинами Лелика с Максом. Это был Славик, который, судя по всему, нашел в себе силы оторваться от Маты Хари.
   — Секса нету, — коротко ответил Лелик. — Мы пришли в музей секса любоваться сексом, а не какими-то там восточными шелками.
   — У нее пупок был оголен, — напомнил Славик.
   — Как мало человеку нужно для счастья, — вздохнул Макс.
   — Ну и пожалуйста, — разобиделся Славик. — Просто скульптура была классно сделана. У нее шелка развевались.
   — Пупок оголялся, — в тон Славику подхватил Лелик.
   — Раз вы такие козлы, — возмутился Славик, — я вам сейчас такой секс покажу, что вы сами оттуда сбежите как миленькие.
   — Это дело, — обрадовался Лелик. — Веди нас, доблестный рыцарь, веди.
   Славик повел друзей в небольшое помещение, находящееся в самом конце первого этажа, перед которым даже наблюдалось нечто похожее на очередь — у входа в этот зал стояли человек пять.
   — Боже, очередь! — удивился Лелик. — Да тут во всем музее кроме нас — еще человек десять. А здесь очередь. Что же там за секс такой? Настоящий, что ли?
   — Не настоящий, но впечатляющий, — таинственно сообщил Славик. — Видите, даже очередь стоит!
   Макс, не обращая на очередь ни малейшего внимания, пробрался ко входу в зал, заглянул внутрь, а затем вернулся обратно.
   — Не понимаю, — сказал он. — Там внутри человек пять. Кроме них еще полк солдат поместится, не меньше. И контролера на входе никакого нет. Что стоять-то?
   — Это Европа, дорогой мой, — высокомерно заявил Славик. — Они стоят не потому, что их кто-то не пускает, а потому, что, если внутрь затолкается много народу, неудобно станет разглядывать экспозицию.
   — Эвона как! — присвистнул Макс. — А у нас в школьной столовой у дверей никто не стоял. Сразу все внутрь заходили. Все двести человек. Через одну узенькую створку дверей. Одновременно.
   — Ты свою лапотную Россию с Европой не сравнивай, — кощунственно произнес Славик.
   Лелик с Максом аж онемели от возмущения.
   — Ничего себе! — сказал Лелик Максу свистящим шепотом. — Мы с тобой — два человека не вполне четко отслеживаемого происхождения — за Россию горой стоим и рекой течем, а эта рязанская морда на нашу любимую родину гонит со страшной силой?
   — Я возмущен, — заявил Макс. — Я составляю ноту протеста. Ноту ре диез или даже ми бемоль. Сейчас я соберусь и воспроизведу ее во всем блеске.
   — Я вовсе не это хотел сказать, — начал было оправдываться Славик, но тут подошла их очередь…
   — М-да… — сказал Лелик задумчиво, разглядывая фотографическую экспозицию.
   — Впечатлились? — горделиво спросил Славик. — Теперь вы довольны местным сексом?
   — Слав, ты что? — бестактно спросил Макс. — Ну, половые акты с животными. А где смеяться-то?
   — Вы же требовали экстремального секса! — возмутился Славик. — Я вам и предоставил!