Но Алик отодвинул ее в сторону и, шатаясь, вышел из комнаты. Следующие полчаса Алика полоскало. Уходило опьянение и становилось стыдно. Стыдно перед Дашей и перед самим собой.
   – Я, кажется, наболтал тебе много ерунды, – смущенно сказал он, когда немножко отпустило и он смог вернуться в комнату.
   – Кажется, да, – согласилась Даша.
   – Ты извини. Я спьяну. Я не хотел...
   – Я поняла. Ты мне лучше скажи – ты с ума сошел? Что за идиотизм с этой водкой? Где ты ее взял?
   – В магазине. У бабки, – с трудом улыбнулся Алик.
   – Ты хоть о чем-нибудь думал? Завтра в университет. Ты что, собираешься дышать на профессора перегаром?
   – Я буду дышать в сторону.
   – Очень остроумно. Знаешь, Алька, я думала, ты посильнее. Не предполагала, что ты такой слабак.
   У Алика не было сил возражать ей. Тем более что она была права. Абсолютно права. Он слабак и начинающий алкоголик. Перед глазами плыли круги и растворялись уже где-то в сонном сознании. Алик опустил веки, и кружащаяся темнота потащила его в тяжелое пьяное забытье.

Глава 15

   После того злополучного вечера и дурацкого, пьяного, неприятного разговора в его с Дашей отношениях что-то лопнуло, изменилось. Даже думать об этом Алик без стыда не мог. Это же надо так – дать прочитать письмо, а потом сделать предложение. Ну, просто идиот, придурок, скотина... Алик подбирал оскорбительные эпитеты, но все они не выражали истинной сути какого-то внутреннего отвращения и чувства гадливости к самому себе, не передавали и сотой доли кипящих в душе проклятий в собственный адрес.
   Он не мог смотреть Даше в глаза. Не мог, и все. И заставить себя извиниться и все ей объяснить тоже не мог. Любые слова казались глупыми, ненужными и, самое главное, ничуть не оправдывали его. Не могли оправдать, потому что он сам, как ни старался, не мог найти себе оправдания.
   Кажется, Даша прекрасно поняла эту его неловкость, но тоже то ли не решалась, то ли просто не хотела сделать первый шаг к разговору, к объяснению, к настоящему разрыву, к чему угодно. Впрочем, она ведь ясно сказала: она отказывается от роли бронежилета.
   Бронежилет прохудился.
   Алик усмехнулся. А другого, запасного бронежилета нет. А без бронежилета не то чтобы страшно, но как-то холодно.
   Даша старательно, но не очень умело начала избегать встреч с ним, а редкие разговоры становились невыносимыми из-за недоговоренностей, и Алик с трудом каждый раз подбирал тему для разговора.
   Он хотел, очень хотел, чтобы все вернулось назад, чтобы между ними не стояла эта непонятная стена, чтобы рядом в любой момент была ее помощь. А Даша продолжала отдаляться.
   Она с невиданным старанием занялась учебой. То ли нарочно, то ли от отчаяния. Алик не понимал и из-за этого злился на нее и жалел себя. В такие минуты жалости к себе хотелось плакать. Одиночество. Незаслуженное и жестокое.
   Только почему незаслуженное? Заслуженное, и еще как! Виноват во всем только он, и никто больше...
   Алик тоже попытался серьезно вернуться к диссертации. Это было сложно. Былая легкость в восприятии новых фактов, радость пусть маленьких, но открытий – все это исчезло, растаяло и только добавляло лишнюю досаду в и без того тупиковое состояние.
   Рядом оставался только Кит. Взбалмошный, немножко туповатый, чокнувшийся на идее фикс о больших деньгах, но все-таки верный, преданный Алику. Алик это ценил по достоинству и даже наконец объявил ему о разрыве с Дашей.
   Кит сначала не поверил:
   – Разыграть меня решили? Этого просто не может быть!
   – Может, – отрезал Алик и повторил: – Мы с Дашей давно расстались.
   – Но почему?
   – Ну, как тебе объяснить... Мы разные люди, мы по-разному смотрим на жизнь. И вообще, мне кажется, мы просто надоели друг другу.
   – Ох, и дурак ты, Данилин! – покачал головой Кит. – Зря ты Дашку упускаешь! Зря! Она умница, она...
   – Знаю-знаю! – перебил его Алик. – Только давай без душеспасительных бесед. Я дурак. Я согласен. Только оставь меня в покое. Мы с Дашей друг другу надоели. Обсуждение закончено.
   – Ну, и пожалуйста! Закончено – так закончено. Делайте как знаете. Я просто хотел дать совет.
   – Зачем? – Алик равнодушно пожал плечами. – Зачем давать другим советы? Зря стараешься! Советы не помогают, каждый расшибается сам.
   – Ну и расшибайся на здоровье! Мне бы такую девчонку, как Дашка, – на второй день знакомства в загс побежал бы.
   – Успеешь – побежишь... – Алик помолчал и добавил: – Слушай, Кит, мне тошно. Ужасно тошно.
   – Из-за Дашки?
   – Из-за всего. Можно я буду заходить к тебе почаще? Когда надоем – ты скажи...
   – Да ради Бога! Хоть каждый день приходи. Можешь вообще к нам пока перебраться, площадь позволяет, родичи от тебя в восторге, Иринка против не будет...
   – Это уже лишнее, – рассмеялся Алик. – Переезжать я не буду.
   – Ну, тогда заходи в любое время.
   – А вот за это спасибо.
   – Возьми ключи. Я своих предупрежу. Ты мой друг, приходи хоть днем, хоть ночью... А как же теперь с Дашей? – Алик уже было настроился еще раз все ему объяснить, но Кит торопливо добавил: – Я не про то... Дашка ведь мой друг тоже. А я как же?
   – Вот проблема! Ты с нами. Со мной и с Дашей. И дружи и со мной, и с ней. Как раньше.
   Депрессия казалась нескончаемой. В минуты отчаяния Алик думал, что черная полоса не прервется никогда. Он заметил, что совершенно разучился радоваться, смеяться, удивляться. Он перестал читать газеты, смотреть телевизор – его это просто не интересовало.
   – Поздравляю вас, дорогой, мы живем в новом государстве! – Михаил Иосифович пылал негодованием. – Как вам нравится это пошлейшее название – СНГ?
   – От перемены мест слагаемых сумма не изменяется. – Алик пожал плечами. – В конце концов, аббревиатура большого значения не имеет.
   – Это, конечно, по-философски. Но, милый мой Александр, звучание! Звучание! Это же несравнимо – СССР и СНГ. Вы вслушайтесь! Вслушайтесь!
   – Да, – равнодушно согласился Алик. – СНГ – менее благозвучно.
   – Ах, молодость! Менее благозвучно? Всего лишь! Неужели вы не понимаете, что мы проснулись на обломках державы? Легли спать в одном государстве, а проснулись в другом! Хоть это-то вы в состоянии уразуметь?
   Неплохой вопрос! Алик не знал, что он сейчас в состоянии уразуметь, что вообще в состоянии вывести его из этого равнодушия.
   Моментами он со страхом ощущал себя стариком. Не умудренным жизнью, нет, просто немощным. Из-за того, что ничего сделать не мог, из-за того, что делать ничего не хотел.
   О Татьяне он думал если не ежеминутно, то по крайней мере ежечасно. Думал по-разному. То с какой-то слезливой сентиментальностью, то с тупой злостью, то с сумасшедшей обидой, то со щемящей жалостью.
   Он вдруг начал ждать письма от нее. В этом ожидании в принципе не было ничего невероятного. Татьяна могла узнать адрес у Лешки. Взять адрес и написать.
   Нет, писать она не будет. Не о чем. И незачем.
   Но Алик все равно ждал.
   Спасал только дом Горяевых. Не сам Кит, а именно его дом. Алик пропадал там иногда целыми днями, временами спохватываясь и хотя бы из приличия заставляя себя делать паузу на самое короткое время. Он не мог объяснить, что его тянуло сюда. То ли равномерный, установленный уклад их жизни, то ли убаюкивающая тишина, то ли просто атмосфера семьи, дружной и благополучной.
   У Станислава Степановича, отца Никиты, историка по профессии, хозяйственника по призванию, была неплохая библиотека, и Алик находил какое-то краткое забытье, копаясь в книгах.
   С Никитой Алик виделся нечасто. Наконец-то исполнилась мечта идиота – Кит купил себе торговую точку, нанял продавцов и теперь с утра до ночи мотался за товаром.
   Иногда Алик сидел в доме Горяевых в полном одиночестве, предаваясь своим размышлениям, а чаще всего находился в обществе Иринки. Сначала она считала своим долгом развлекать гостя, но потом отстала и занималась своими делами: то ли Алик ей надоел, то ли просто она не воспринимала его как гостя. Она иногда обращалась к Алику за помощью или советом. Это касалось только учебы, и Алик с удовольствием ей помогал. С удовольствием, потому что это тоже отвлекало его, а самое главное, напоминало безмятежные счастливые первые годы учебы в университете.
   Новостей из дома не было никаких. По телефону все домашние наперебой рассказывали Алику о маленькой племяннице, и он с вежливой скукой и радостным смехом в нужных местах выслушивал эти бредни, все больше и больше проникаясь тихой неприязнью к Кларочке. Он еще не видел ее, но уже не воспринимал ни ее саму, ни ее имени. Это же надо было так назвать ребенка! Генка, наверное, имя выбирал.
   Алик не знал, откуда у него эта неприязнь к племяннице, и ругал себя, но где-то в подсознании никак не укладывалось, что это дочь Галки, и часто вспоминались восторженные слова сестры: «Кларочка так похожа на Гену!» Все, что угодно, но только не Гена!
   А родные все настойчивее, по мере приближения зимних каникул, призывали Алика приехать. Галка даже объявила ультиматум: «Не приедешь, я на тебя обижусь и вообще разговаривать с тобой больше не буду».
   Алик метался. Он менял свое решение сто раз на день: то ехать, то не ехать. Не из-за Кларочки, конечно, и даже не из-за Галкиного ультиматума. Вопрос был один: как он встретится с Татьяной?

Глава 16

   Объяснение с Иринкой состоялось в конце декабря. Алик сделал этот шаг взвешенно, обдуманно и внешне совершенно спокойно. Долгой, мучительной борьбе с самим собой был положен конец.
   Ее согласие в данный момент решало практически все. Оно полностью меняло его жизнь, но это было не главное. Главное, заручившись ее согласием, он со спокойной душой мог ехать домой, может быть, даже с ней как с невестой. Алику почему-то казалось, что тогда встреча с Татьяной будет легкой и ни к чему не обязывающей. Они встретятся как старые добрые приятели и расстанутся так же, чтобы каждому идти своей дорогой – ему с Иринкой, ей с Игорем.
   Поначалу идея о женитьбе на Иринке, насмешливо поданная Дашей, казалась Алику абсолютно бредовой. Но она прочно засела в голове и с каждым днем все больше теряла свою бредовость и обретала вполне реальные черты.
   Пока Алик боролся сам с собой, в их отношениях с Иринкой ничего не менялось. Алик не чувствовал к ней ни страсти, ни любви, ни даже влюбленности. Это злило и заставляло снова и снова все взвешивать. Но влюбленность все равно не появлялась. Алик долго не мог объяснить себе, что же все-таки есть в Иринке.
   Спокойствие... Немножко наивности... Искренность...
   Да-да, искренность. И при всей ее искренности он в ней не чувствовал хоть доли влюбленности. Это нужно было признать: она в него нисколько не влюблена.
   Алик начал приглядываться к Иринке и очень скоро убедил себя, что она не только улыбкой похожа на Татьяну. Было что-то еще, непонятное, неуловимое, но одинаковое, и Алик особенно не трудился понять, что именно. Он просто решил, что Иринка – это Татьяна в семнадцать лет. Это грело душу, сближало с Иринкой, сглаживало пропасть, через которую предстояло шагнуть.
   Ему было легко с ней. И еще она дарила ему странные, никогда до этого не испытанные ощущения. Он был рядом с ней старшим, умным, ответственным. Просто непререкаемым авторитетом, старшим братом.
   Этого никогда не было даже рядом с Галкой. Галка брата не ставила ни в грош и особенно умным никогда не считала. Наоборот, посмеяться, поддеть, пожаловаться – в этом была Галка.
   Даша, хоть и была в него влюблена, всегда оставалась чуть поодаль, чуть в стороне, не допуская Алика до самого сокровенного и тайного в ее душе. Впрочем, возможно, это была вина Алика – он сам никогда не стремился к близости с ней.
   О старшинстве в его паре с Татьяной и вовсе было глупо думать. Там всегда и все решала она. Куда им пойти, быть вместе или расстаться – это зависело целиком от нее и лишь на малую, сотую долю от Алика.
   С Иринкой все было иначе. Она ловила каждое его слово, и это слово ни на секунду не подвергалось сомнению. «Это сказал Алик, значит, это правильно».
   Такое отношение льстило его самолюбию, а никогда ранее не испытываемые старшинство и ответственность приятно убеждали в том, что он действительно созрел для создания семьи и что в этой семье он всегда будет главным и единственным.
   Он пришел к этому выводу довольно скоро, но долго не решался сделать ей предложение, передумывая все мысли вновь и вновь. И даже когда решился, долго выбирал подходящий момент для объяснения.
   В середине декабря она побывала на свадьбе одной из своих подружек. Кажется, одной из тех, что Алик видел на дне рождения. После свадьбы Иринка поделилась с Аликом:
   – Не понимаю девчонок, которые так спешат выйти замуж. Зачем? Можно же осмотреться, выбрать достойного человека... Вот Нинка. Кажется, не глупая, а выскочила за такого придурка. Я бы на такого даже не взглянула, не то что замуж выйти.
   – А за меня вышла бы замуж? – вдруг спросил Алик.
   Иринка подняла на него серьезные и немножко удивленные глаза.
   – За такого, как ты? – медленно спросила она. – Может быть.
   – Тогда выходи за меня замуж, – твердо и уверенно объявил Алик.
   Она снова с удивлением посмотрела на него и на этот раз промолчала.
   – Я люблю тебя, – поспешно добавил Алик, почувствовав, что для объяснения чего-то не хватает.
   Иринка молчала. Молчал и Алик. Он волновался лишь самую каплю, с любопытством ожидая ее ответа.
   – Мне нужно подумать, – наконец смущенно пробормотала она.
   – Конечно-конечно, – великодушно согласился Алик. – Подумай, посоветуйся... Я пойду, пожалуй.
   Иринка задумчиво кивнула, и он пошел в коридор, но тут же спохватился, вернулся и чмокнул ее в уголок плотно сжатых губ. Так, по его мнению, все-таки должен был поступить человек, делающий предложение.
   Иринка с еще большим удивлением посмотрела ему в глаза, он смутился и сказал:
   – Ну, я пошел. До свидания.
   Его слова остались без ответа. И вообще все получалось как-то глупо и смешно. Вот именно, смешно. Алик вышел от Горяевых, глубоко вздохнул и улыбнулся своей глупости. Но на душе было легко – как бы там ни было, а он все-таки сделал ей предложение, то есть выполнил все от него зависящее. Теперь решала она.
   Через неделю он получил ее согласие и впервые за все это время испугался: бредовая идея из разряда реальных перешла в разряд выполняемых.
   Зачем она согласилась?
   Зачем он сделал ей предложение?
   Впрочем, испуг и колебания продолжались совсем недолго. Ему удалось убедить себя в правильности такого шага. Пожалуй, это даже был единственный выход из всех существующих в его положении.
   Для родителей Иринки известие об их скорой свадьбе было несколько неожиданным, но все-таки радостным. Для Никиты – просто ошеломляющим.
   – Ну, Алька, я давно подозревал, что ты идиот, но не думал, что это неизлечимо!
   Алик снисходительно улыбнулся.
   – Ну, на кой черт тебе эта девчонка? Ей еще в куклы играть! Это я тебе как брат говорю!
   – Я люблю ее, – спокойно возразил Алик.
   – Она тебя тоже любит, – отмахнулся Кит. – Ну и что? Из-за этого вешать себе хомут на шею? И вообще я тебе просто удивляюсь – сделать выбор между ней и Дашей в пользу Иринки?
   – Не было никакого выбора, – отрезал Алик. – С Дашей мы давно расстались окончательно.
   Кит как-то сник и нерешительно спросил:
   – Будем ее приглашать на свадьбу?
   – Кого?
   – Дашу, разумеется.
   Алик пожал плечами и усмехнулся:
   – Вряд ли она придет.
   – Я тоже так думаю, – вздохнул Кит. – Но пригласить все равно нужно.
   – Пригласи, – согласился Алик.
   Он выждал какое-то время, предоставив Никите право поставить Дашу в известность, и только потом решился на якобы случайную встречу с ней.
   – Я получила приглашение на твою свадьбу, – насмешливо сообщила она.
   – Ты придешь?
   – Конечно, нет. Но желаю вам счастья. Тебе и Иринке.
   – Спасибо. – Они помолчали, и Алик добавил: – Как видишь, следую твоему совету.
   – Ну что ж, приятно, что мои советы бывают кому-то нужны, – усмехнулась Даша. – На каникулы домой не едешь?
   – Еду.
   Даша удивленно приподняла брови.
   – С Иринкой.
   – Смотрины устраивать?
   – В некотором роде. С родителями познакомить.
   – И с Татьяной?
   – Зачем?
   – Слава Богу, что понимаешь. Незачем. Ну, счастливо.
   Алик кивнул и долго еще размышлял, почему Даша так сказала о Татьяне. Вообще-то он хотел познакомить Татьяну с Иринкой. Как бы случайно, мимоходом, но чтобы она поняла и хоть чуть-чуть пожалела о том, что потеряла его навсегда. Но теперь, после Дашиных слов, он засомневался, стоит ли так делать. Даша еще ни разу не посоветовала ерунды. Может быть, она права и лучше остаться выше всех этих планов мести.

Глава 17

   Новый год Алик встречал у Горяевых если не на правах члена семьи, то по крайней мере на правах кандидата на эту должность.
   О поездке к родителям Алика вопрос был уже решен и не обсуждался. Сразу по окончании Иринкиной сессии они должны были лететь самолетом. Именно лететь, потому что Станислав Степанович, Иринкин отец, решил, что трястись двое суток в поезде жениху с невестой не годится, и уже запасся билетами на самолет туда и обратно.
   Алик сообщил родителям о том, что приедет с невестой, и их ожидали там в радостном волнении.
   Свадьба была назначена на конец марта, и Алик имел серьезный разговор со Станиславом Степановичем на предмет своих дальнейших планов.
   О дальнейших планах Алик думал и сам. Ему казалось, что с изменением семейного положения нужно изменить и всю свою жизнь, тем более что последнее время она нисколько не удовлетворяла его.
   Самым острым вопросом был университет. Алик четко решил для себя, что защита диссертации в этом году просто нереальна. Диссертация не готова, несмотря на все старания Михаила Иосифовича. Алик чувствовал, что сейчас он не в силах ничего защищать. Может быть, на следующий год.
   Но даже себе признаться в неготовности было как-то неловко, и благородный предлог вскоре был найден: он становится главой семьи, а семью нужно содержать. Следовательно, придется поступиться наукой, чтобы заработать деньги для семьи. В конце концов, это не его вина, что сейчас наукой не прокормишься. К науке он всегда успеет вернуться. Он просто потихоньку, не торопясь, доделает диссертацию и тогда пойдет защищать. А с аспирантурой придется распроститься.
   Алик понимал, что это его решение вряд ли кто-нибудь одобрит, но оно было настолько твердым, что он готов был выдержать разговор и со своими родителями, и с родителями Иринки, и с Дашей, и даже с Михаилом Иосифовичем.
   Станислав Степанович счел нужным заметить, что Алик в данном случае поступает несколько торопливо.
   – Мы с женой в состоянии прокормить двух студентов. Тем более что тебе осталось учиться всего полгода. А там я через друзей похлопочу о месте на кафедре.
   – Спасибо, Станислав Степанович, но, к сожалению, времена изменились, и я не смогу содержать семью на зарплату преподавателя. Заниматься чистой наукой – еще менее прибыльное дело.
   – Чем же ты решил заняться?
   – Честно говоря, еще не решил. Мне хотелось бы поговорить с Никитой, но все нет удобного случая. Может, мы бы могли с ним вместе...
   Станислав Степанович поморщился:
   – Александр, Никита занимается торговлей, и я всегда был против этого его занятия.
   – Но это приносит деньги, – возразил Алик.
   – Приносит, конечно... – Станислав Степанович немного помолчал, обдумывая. – В общем-то, конечно, решать тебе... Может, и к лучшему, если ты будешь вместе с Никитой. У тебя есть голова на плечах, а он слишком взбалмошный для коммерции. Он будет рисковать, ты будешь сдерживать. Такой баланс может принести определенный успех. Я рад, Александр, что ты серьезно думаешь о будущем, и надеюсь, что будешь думать и впредь. О себе и об Иринке. – Он вдруг встревоженно глянул на Алика: – Ирине обязательно нужно закончить университет.
   – Конечно, – кивнул Алик. – Я вам это обещаю. Не думаете же вы, что я и ее утяну в коммерцию?
   Станислав Степанович весело расхохотался и похлопал Алика по плечу:
   – Я рад, я очень рад, что Иринка выбрала тебя. Хотя академический отпуск я ей не запрещаю.
   – Зачем? – удивился Алик.
   – А как же внуки? – снова расхохотался Станислав Степанович. – Без внуков не обойдешься! Как ты думаешь, Александр?
   – Конечно, – улыбнулся Алик. – Конечно.
   Впрочем, перспектива иметь ребенка его пока не прельщала.
   Когда он сообщил о своем решении Даше, ее реакция была на удивление спокойной. Она только пожала плечами и посоветовала:
   – Не сходи с ума, Алик. Тем более что необходимости бросать аспирантуру нет никакой. Насколько я знаю, Горяевы не из бедных, и жить вам есть где.
   – Дело не в этом. Дело во мне. Мне сейчас это нужно.
   – Как знаешь... Ты сказал Михаилу Иосифовичу?
   – Нет еще.
   – Никак не соберешься с духом? Сочувствую.
   Алик хотел ответить резкостью, но сдержался. Она опять права. Самый тяжелый разговор будет с профессором.
   – Я не понимаю вас, Александр! – Михаил Иосифович в волнении расхаживал по аудитории.
   Алик сидел опустив голову, как первоклассник перед директором.
   – Что за нужда жениться? – кипел профессор. – Что за блажь? Неужели с этим нельзя повременить? Отложить хотя бы на полгода? Я вас спрашиваю, Александр!
   – Нельзя, – еле слышно пробормотал Алик. – Мы подали заявление.
   – Ну так заберите его! – в сердцах воскликнул Михаил Иосифович. – Милый мой, вы не понимаете, что вы делаете! Вы губите себя! Губите!
   – Я только оставляю аспирантуру, – попробовал возразить Алик.
   – Только! Он только оставляет! Не тешьте себя глупыми надеждами! Неужели вы всерьез верите, что, будучи женатым, сможете вернуться к диссертации? Вы верите в это, Александр?
   – Да, верю. Я доработаю диссертацию, буду защищаться...
   – Блажен, кто верует! Помяните мое слово: вы больше не вернетесь. Вас засосут коммерция, деньги, быт, жена, дети! Вы оставляете не аспирантуру, вы оставляете науку. И скажу честно, мне жалко не науку, у нее найдутся другие служители. Мне жалко вас. Вы теряете цель, вы теряете смысл, вы теряете жизнь!
   Красноречие профессора на несколько дней оглушило Алика. Он начал сомневаться в правильности своего решения и, если бы не Кит, пожалуй, мог поддаться уговорам Михаила Иосифовича.
   Кит оказался единственным человеком, который целиком и полностью поддержал Алика. Впрочем, в его поддержке Алик и не сомневался.
   – Ну наконец-то, ботаник! – Кит был искренне рад. – Давно пора бросить всю эту пыль веков к чертовой матери! Пять курсов закончил, диплом получил, пора начинать жить!
   То, что Алик решил стать его коммерческим партнером, вообще привело Никиту в дикий восторг.
   – Это ты правильно! Я и сам хотел тебе предложить, да думал – откажешься.
   – Деньги нужны, – натянуто улыбнулся Алик.
   – Деньги всегда нужны, – философски заметил Кит. – На свадьбу, что ли?
   – На свадьбу, на жизнь. Потом, может, на квартиру.
   – Почему «потом»? Почему «может»?
   – Потому что деньги немалые, – сердито ответил Алик.
   – Не хочешь жить с моими родичами? – весело подмигнул Кит. – Ну и правильно! Дети должны жить отдельно. Короче, так! К свадьбе выбирай себе квартиру.
   – Спятил?
   – Не волнуйся!
   – Хочешь сказать, что к марту я заработаю на квартиру? – насмешливо спросил Алик.
   – К марту не заработаешь, – ответил Кит. – К марту я достану денег. Половина – мой свадебный подарок, половина – под проценты, займу у ребят.
   – Не будь дураком! – Алик даже вскочил. – Какие проценты? Какие ребята? Это все нужно отдавать!
   – Конечно, – невозмутимо согласился Кит. – Будешь зарабатывать, будешь отдавать.
   – С процентами?
   – С процентами. Да не переживай. Я договорюсь на небольшие проценты.
   Алик немножко остыл и поинтересовался:
   – А у тебя откуда столько денег, чтобы свадебные подарки делать?
   – Не твое дело! Что я, не могу сделать царский подарок родной сестре и лучшему другу?
   – Я серьезно спрашиваю.
   – Не волнуйся, не украл.
   – Тоже в долги влезешь?
   – Вот пристал! Заработал я эти деньги. Уже заработал. Копил себе на квартиру. Хотел от предков отделиться. Ну, вот теперь вам жертвую! Вам нужнее!
   – Кит, я не возьму!
   – Возьмешь, куда ты денешься! И спасибо скажешь... Работать начнешь после поездки?
   – Да.
   – Договорились. Я к тому времени посоображаю, чем нам заняться. Ого-го, Алька! Мы с тобой миллионерами станем, вот посмотришь!

Глава 18

   По поводу приезда Алика и Иринки дома был устроен торжественный обед из восьми блюд. Алик пыхтел и по мере появления на столе одного кушанья за другим все больше возмущался и пытался убедить маму, что он лопнет. Иринка весело хохотала над ним и вежливо отказывалась от добавки.
   Алик счел нужным сразу же, пока женщины суетились вокруг стола, поговорить с отцом и сказать ему об аспирантуре. Отец выслушал молча и нахмурился. Алик приготовился к очередному нелегкому разговору.
   – Делай, как считаешь нужным, сын, – вздохнул отец. – Я тут не советчик.
   – Спасибо, папа, – улыбнулся Алик.
   – Матери не говорил?
   – Нет еще.
   – И не надо пока. Я потом сам...
   Проснулась Кларочка, и Алика повели знакомиться с племянницей. Алик был в прекрасном расположении духа, не обнаружив дома Генки, поэтому Кларочка ему даже понравилась. Он решил не сразу спрашивать, кто придумывал имя ребенку, и настроился говорить комплименты, но девчушка на самом деле оказалась славной и очень улыбчивой, а главное, она ничуть не походила на Генку, и это еще больше подняло Алику настроение.