Страница:
с Александром Македонским. Не знаю, как было дело во времена Македонского,
но тот переворот в России был совершен на деньги и по наущению Англии. В
наше время чаще всего развитые экономические державы кооперируются: так они
ополчились на Советский Союз и, Слава Богу, добились положительного
результата. Однако палка всегда о двух концах. Американцы сильно подговняли
моему отечеству на Афганском фронте. Они растили БенЛадана, ориентируя его
против нас, но неожиданно получили "нож в спину" от своего выкормыша- змея
подколодного!
В той старой истории с Александром I проявилась судьбоносная параллель:
почетное бремя "освободителя", а точнее сказать, "завоевателя", что ближе к
деяниям Александра Македонского, легло на плечи двум монархам. Только
Александр I сумел, выполнив миссию "освободителя", решительно сбросил с плеч
грех отцеубийства. Александр I правил Российской Империей с 1801 по 1825 год
и вынужден был возглавить грандиозную компанию по обузданию военных
стяжательств Наполеона - другого успешного наследника доблестей Александра
Македонского. По существу, именно между тремя этими историческими личностями
и шло соревнование, доказывающее то, чья миссия справедливее. Всего забавнее
то, что в войне с Наполеоном России помогла традиционная славянская
неразворотливость. Ведь русская армия в двести тысяч человек на год раньше
Наполеона сосредоточилась на границе с Польшей, дабы ее оккупировать. Только
через год Наполеону удалось собрать пятисот тысячную армию и запустить этот
военный каток в действие. Движение такой махины уже невозможно было
остановить, и огромная армада вторглась в пределы России. Наполеон делал
ставку на то, что в скоротечном сражении уже на границе ему удастся разбить
русскую армию и вынудить Александра I подписать выгодный Франции мир.
Наполеон решил отойти от своей прежней идеи - "двуполярного мира" и
утвердить единоначальную гегемонию - Франция владычица мира! Российская
армия не поспела к генеральному сражению, а далее она прочно встала на путь
отступления и рассеивания сил противника. "Не было счастья - так несчастье
помогло!"
Роль России в борьбе с Наполеоном была приоритетной, грандиозной по
масштабам, незаменимой. Император легко втянулся в бесконечный конвейер
походов - наступлений и отступлений - временных "биваков", неожиданных
встреч и расставаний, очарований и разочарований. И уже после заключения
окончательного мира такая метущаяся жизнь не отпускала сердце и душу
Александр I. Он продолжал безостановочное движение, находя соблазн "полета"
даже в поиске варианта переустройства государства, новых покоренных земель.
Возможно, в такой деятельности Александра I пытался копировать
административные удачи Наполеона. Но нельзя не заметить и то, что динамизм
государственных преобразований сочетался у царя с бешеной скачкой по
бескрайним просторам России. Создавалось впечатление, что Александр убегал
от терзающих его память мыслей.
Я почему-то "зависал" на этом феномене, ища в нем и психологический
подтекст: уж слишком многое у России связано с "движением". Тут я и вовсе
забирался в дебри исторической памяти. Вспоминал теорию Михаила Ломоносова,
согласно которой русские славяне - это выходцы из германских земель. Тогда
возникал вопрос: "А чего раде было необходимо бежать так далеко из
насиженного гнезда"? Значит "гнездо" было не такое уж уютное, либо к
"побегу" склонны люди с определенными особенностями? А при совпадении того и
другого начинается активный миграционный старт. Потом я вспомнил историю
формирования России, как государства. Как не крути, но согнал ее народы в
более-менее прочное "стадо" выходец и Скандинавии - Рюрик! Тот тоже, видимо,
не очень хорошо уживался с Родиной-матерью, а потому, сколотив небольшую
банду головорезов, принялся прибирать к рукам сперва близлежащие славянские
села, а потом, крепчая и мужая в бандитских набегах, добрался и до сердца
Киевской Руси. Его потомок - Олег завоевал Болгарию. Не славяне сами по
себе, а норманны, используя славянскую сговорчивость на бандитские вылазки,
дотягивались мечом и до ворот Константинополя. В таких лихих подвигах что-то
напоминало мне воинскую поступь и Александра Македонского. Следовательно, -
речь шла об универсальном поведенческом рецепте, подаренном человечеству
самим Бог, либо Дьяволом!
Я вспомнил результаты своего общения со Светланой Александровной
Плетневой - археологом, доктором исторических наук, порадовавшей меня
научными откровениями. В свое время она заметно удивила меня. Плетнева
изучала историю Хазарского каганата - национально-государственного
образования, до известной поры не дававшего покоя славянам. К началу VIII
века федеративный союз, возглавляемый хазарами, занимал огромные степные
просторы, захватывающие и предгорья Дагестана, и Прикубанье, Приазовье,
Северное Причерноморье и большую часть Крыма. Как ни странно, но примерно в
то время население Хазарского каганата приняло иудаизм. Причем, сохранились
сведения о том, что хазарский каган Булан "заверил ангела, который явился к
нему во сне, что и он и его народ примет иудаизм". При Булане в Хазарии
строились синагоги, отправлялись все ритуалы иудейской религии. Сами же
хазары в основной своей массе были кочевниками-скотоводами. По некоторым
данным, они делились на белых и черных: белые были свободными людьми, а
черные являлись податным, зависимым населением. В 80-е годы IX столетия
русский князь Олег, пройдя по землям этих племен, покорил и присоединил их к
своему растущему государству. Утверждение христианства среди населения
бывших территорий Хазарии началось с миссии в 860 году Константина (Кирилла)
- создателя славянской письменности. Сокрушительный последний удар по
сепаратизму Хазарии нанес в 965 году Святослав. Я хорошо помнил, что и Олег
и Святослав - это исконные Рюриковичи, носители остатков генофонда
скандинавских народов. Что в них преобладало: какая-то особая близость к
ленивым славянам или доморощенная алчность завоевателей, прибывших из
Скандинавии?
Историки всегда ищут оправдание агрессивной политики монархов в
"социальной задаче". Но, может быть, все проще: особенности личности - виною
всему! Агрессивность Рюриков закончилась на Иване Грозном. Романовы уже были
совершенно другими, хотя социальные задачи не изменились: отечество
необходимо защищать и расширять, а власть абсолютизировать и крепко держать
в своих руках.
У Ивана Грозного государственная политика питалась агрессией, прежде
всего, из утробы больной психики. На мой досужий взгляд, сильно искаженный
личными симпатиями, пожалуй, только один монарх из Рюриковичей был достойным
собирателем земли Русской - это Иван III. Я почему-то не очень фиксировался
на Иване I, то есть на Калите. Уж слишком низко он был вынужден гнуть спину
перед татарским ханом, дабы спасти Московское Государство. Тем не менее,
родословные линии и Владимира Святого, и Всеволода Большое Гнездо отличались
многими достойными представителями: Ярослав Мудрый, например, Владимир
Мономах, Юрий Долгорукий, в той же компании достойных - Александр Невский,
Дмитрий Донской и другие. Но личные симпатии - вещь капризная.
Я последовательно раскапывал генофонд наших монархов и убеждался в том,
что в нем со славянскими основательно перемешивались скандинавские и
татарские хромосомы. Присмотримся: Иван III был женат дважды, в первый раз
на тверской княжне, а второй на византийке - Софье (Зое) Палеолог. По этой
линии, естественно, влияние татарского генофонда минимизировано. Подобно
отцу, наследник престола (от второго брака) - Василий III был женат дважды.
Первая жена Соломония Сабурова (бездетная) после 20 лет супружества была
заточена в монастырь. Вторая жена Елена Глинская была из рода хана Мамая.
Эта молодая прелестница основательно прибрала мужа к рукам - в угоду ей он
даже нарушил заветы старины и сбрил бороду. Только на пятом году супружества
Елена родила сына, то был будущий монарх Иван IV. Злые языки распространяли
молву о том, что истинным отцом Ивана IV был фаворит великой княгини - князь
Иван Овчина-Телепнев-Оболенский.
Легко поверить в такую версию, если взять на вооружение врачебную
логику. Софья Палеолог - вторая супруга Ивана III не блюла себя в браке
слишком строго, и законному супругу приходилось "лишать живота" некоторых ее
любовников, а рога у себя на голове энергично спиливать. Микробы - существа
коварные, они могли передать наследнику такое заболевание, которое лишило
его способности зачинать детей. Недаром, после заточения в монастырь первой
жены Василия III, по Москве поползли слухи о том, что там Соломония,
насладившись спермой от другого, благополучно родила сына Юрия Васильевича.
Этого отрока оппозиция склонна была выдавать за истинного наследника
престола. Ох, уж эти изворотливые непоседы - женщины! Даже в монастыре они
разыщут качественный генетический материал.
Что ж тому удивляться, что Елена Глинская, будучи моложе своего супруга
на 25 лет и унаследовав живой татарский темперамент от рода Мамая, затащила
к себе в постель молодого воеводу с таким длинным "прозвищем" -
Овчина-Телепнев-Оболенский, отличавшегося успехами на военном поприще.
Глинской, кровь из носу, но необходимо было рожать наследника, а для того
необходимо прежде забеременеть. Иван IV, оставшись без отца в возрасте трех
лет, рос окруженный материнской лаской только до семи лет. Именно тогда
закладываются основы характера, поэтому спекуляции на том, что его
агрессивность была следствием знакомства с картинами жестоких расправ -
маловероятны. Скорее, у Ивана IV были врожденные стигмы патологической
личности, перешедшие с возрастом в развернутую клиническую форму -
жестокость, садизм, коварство. Государь быстро развивался физически и уже к
13 годам выглядел "верзилой", но ума и доброты у него от того не
прибавилось.
Очевидцы вспоминали, что уже в возрасте 12 лет отрок забирался на
островерхие терема и сбрасывал оттуда несчастных кошек и собак, а с
четырнадцати лет он уже перенес такие эксперименты на людей. С ватагой таких
же бесшабашных агрессоров Иван топтал конями прохожих на улицах и площадях
Москвы, бил и грабил простонародье. Может быть, поэтому в народе утвердилась
версия о том, как отметил Господь Бог рождений нового монарха. Ночь на 25
августа 1530 года не только новорожденный огласил первым криком, но ему
вторил грохот и звон сорвавшегося с колокольни Спасского собора огромного
колокола.
По всей дальнейшей жизни, начиная с 16 января 1547 года - дня увенчания
великого князя Московского и всея Руси (в возрасте 16 лет) титулом царя,
потянется за Иваном Грозным вереница нелепой, немотивированной жестокости.
Богу было угодно прервать этот вырождающийся, замешанный на татарском и
скандинавском генофонде, род российских монархов. Не помогло и то, что Иван
Грозный был женат шесть раз. Но даже при последней еще живой жене - Марии
Федоровне Нагой - этот скованный тяжелой болезнью и практически
обездвиженный садист попытался уговорить Елизавету II скрепить узы дружбы
России с Англией брачным союзом. Посланное им в августе 1582 года в Лондон
посольство Федора Писемского пыталось уговорить Елизавету II выдать за Ивана
Грозного королевскую родственницу - Марию Гастингс. А менее, чем за год до
попытки жениться в седьмой раз, монарх, управляющий огромной страной -
Россией, 19 ноября 1581 года в состоянии неуправляемой агрессии убивает
ударом посоха в висок своего сына. Иван Иванович - наследник престола
отличался большим умом и хорошими задатками в делах государственного
управления. 18 марта 1584 года (в Кириллов день), нарушая церковный запрет,
Иван Грозный, играет в шахматы с одним из своих приближенных: наплывает
дурнота, потеря сознания, и, наконец, Госпожа Смерть накрывает монарха
черным саваном. Окружающие вздыхают с облегчением.
Я вспомнил рассказ профессора Даниила Натановича Альшица о том, что
Сталин оценивал деятельность Ивана IV даже выше, чем Петра I. Большевистский
садист аргументировал свои симпатии весьма красноречиво: Иван Грозный
являлся великим и мудрым правителем, который ограждал страну от
проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. Он впервые
в России ввел монополию на внешнюю торговлю - после него тоже сделал только
Ленин. Ошибкой же Грозного было то, что он не сумел ликвидировать пять
оставшихся крупных феодальных семей, тем самым не предотвратил "смутное
время". Иосиф Виссарионович отмечал прогрессивную роль опричнины и ее
руководителя Малюты Скуратова, сожалел, что тот погиб во время войны с
Ливонией.
Правление Бориса Годунова, после смерти Ивана IV, было светлым
проблеском. Но испорченный разум сформировавшейся к тому времени элиты
российской власти не принял Годунова. В российских традициях была и остается
"подковерная борьба". Бояре замучили Годунова нелепыми обвинениями в убиении
царевича Дмитрия. Борис Годунов, скорее всего, скончался от молниеносного
инфаркта миокарда. Надо помнить, что Годунову как раз было выгодно беречь
жизнь Дмитрия, а не устранять его таким бездарным образом. Но интрига на
тучных черноземах неустоявшегося татаро-славяно-скандинавского генофонда с
тех времен стала расцветать на русской земле. Она прочно вошла в, так
называемый, национальный характер.
Примерно по такой же схеме развивалось царствование еще одного великого
сатрапа - Петра I. Он много сделал для России, но и многое погубил из того,
что могло стать "славянской традицией". Однако, по всей вероятности, иначе и
не могло случиться. Генетический водораздел в России менял свое направление,
и крутой биологический поворот вызывал заметные социальные и династические
завихрения. Смена рода Российских монархов - явление вынужденное, ибо в
сутолоке интриг и отчаянных кульбитов в борьбе за власть Иван Грозный
оплошал - не оставил достойного наследника. После смерти Бориса Годунова
бояре долго "тужились" достойной мыслью, и ничего лучше не придумали, как
оттолкнуться от старинного глупого рецепта - выбирай в "начальники"
слабейшего. 7 февраля 1613 года бояре остановились на сыне митрополита
Филарета - Михаиле Федоровиче. Избранник долго отказывался, да и мать его
тоже не благословляла сына на царствование. Уж слишком сильна была память о
Смутных временах и о достоинствах бояр-сотоварищей. 14 марта 1613 года
Михаил Федорович наконец-то принял царство и переехал из своей Ярославской
вотчины в Москву. Государем он стал в 17 лет и впервые годы постоянно
опирался на Земский Собор. Летом 1619 года из польского плена вернулся отец
царя - Филарет Никитич. Он был тут же поставленный в патриархи и получил
титул "великого государя", самый почетный в то время, принятый только для
именования царя. В Москве стало как бы два государя, установилось
двоевластие. Филарет, слов нет, превосходил сына и твердостью характера и
опытом в административных делах. По смерти царя Михаила Федоровича на
престол взошел его сын Алексей Михайлович 16 лет отроду. Новый государь
отличался, как пишут историки, "необыкновенно впечатлительным и подвижным
характером, обладал недюжинным умом и душевною мягкостью и добротой". Но он
мало вникал в дела государственные и их потихоньку прибрал к рукам
воспитатель государя - боярин Борис Иванович Морозов. Царь выбрал в жены
дочь влиятельного придворного Марию Ильиничну Милославскую, родившую ему
сыновей - Федора и Ивана и много дочерей. Но любимая жена умерла раньше
Алексея Михайловича, и ему, скорее всего, Матвеев А.С. (закадычный друг)
умело "подсунул" свою воспитанницу Наталью Кирилловну Нарышкину. Царь
женился на ней, и молодая царица родила сына Петра. Отцом Нарышкиной был
мелкопоместный дворянин Кирилл Полуэктович Нарышкин, происходящий от
крымского татарина Мордка Курбат, служившего еще у Ивана .
"Нарышко" - прозвище от корня "нар", что означает сильный самец,
мужественный, храбрый. Если принимать за корень слово "нур", то толкование
прозвища тоже выглядит многообещающе - "луч", "свет". Аффекс "ый" имеет
ласкательное значение. "Нурыш" таким образом звучит, как "Светик".
Я всеми фибрами души ощущал повторение татарской генетической
интервенции в роду российских монархов тех поколений - сперва в Рюриковичей
вездесущие татары все же вкропили свои хромосомы, затем та же участь
постигла Романовых. Мне было, собственно говоря, наплевать на то, кто с кем
спит и от кого рождаются дети. Но, как врач, я искал корни "чумного
характера" Российских монархов. Как не крутись, но все упиралось в простую
версию: не всегда удачно сочетался татарский и славянский генофонды. Часто
следствием такого смешения становилась поведенческая патология. Почти
собственными руками задушить сына - разве это норма, но Петр Великий решился
на такой шаг. Так в чем же тогда состояло его "величие"? По моему разумению,
такие поступки - свидетельство патологии, и носителем ее, к сожалению, был
человек, которому Бог вменил в обязанности управление миллионами людей. Вот
почему мои симпатии тянулись к тому периоду царствования Романовых, когда
уже основательно утвердилось слияние у представителей верховной власти
славянского и немецкого генофондов. И еще раз я с одобрением вспомнил теорию
М.В. Ломоносова о происхождении славян. Конечно, подобное тянется к
подобному, и такое биологическое единение создает, как правило,
доброкачественного в психологическом отношении метиса.
Александр I был внуком Екатерины II, ее величие, скорее всего,
заключалось именно в том, что она крепко подчистила генофонд монархов
России, вытравив из него татарские звенья, насытив его немецким
"рациональным зерном". Именно с того времени планомерное "улучшение породы"
русских царей стало неукоснительным правилом. Это было важно не столько
потому, что улучшалась биология - как раз сужение выбора супружеских пар
привело к вырождению клана. Наследник Алексей страдал гемофилией, а многие
Великие князья "баловались" гомосексуализмом и были отмечены другими
стигмами вырождения. Но, тем не менее, такой отбор с креном в сторону
немецкого генофонда, позволил России через своих монархов, наконец-то,
вступила в страту Европейской элиты. Начиная с Петра I, а затем и при
Екатерине II новая столица Империи, да и другие важные территории,
настойчиво заселялась иностранцами. Заметно оживляли этот процесс задачи
строительства флота и формирование достойной сухопутной армии.
Мне припомнились некоторые поразительные цифры и факты, просто бившие в
глаза своей политической предвзятостью. Вот только один пример: во время
"великого посольства" на Запад в 1698 году Петр I работал на
судостроительных верфях в Голландии, а затем и в Денфорде под Лондоном. Ему
удалось завербовать для работы в России отменных мастеров: Осипа Найя,
Ричарда Брауна. В другие времена переманивание мастеров из Англии,
Голландии, Греции, Франции продолжалось. Грек Ю.Русинов стал зачинателем
строительства галерных судов в России, француз К.Ниулон строил галеры "на
французский манер". Эти специалисты подготовили и многих отечественных
мастеров судостроения, они помогали вербовать других корабелов. Первое время
боевые действия отечественного флота обеспечивали не только офицеры
иностранцы, но и матросы, их было много, например, из Голландии. Уже в 1698
году Петр I пригласил на руководство Балтийским флотом уроженца Норвегии
К.Крюйса, присвоив ему звание вице-адмирала и положив огромный по тем
временам оклад. На судах Азовской флотилии служили 700 иностранцев,
преимущественно выходцев из Голландии.
Нет ничего удивительного, что при строительстве Санкт-Петербурга
иностранцы селились слободами по национальному признаку, значительно
"разбавляя" русское население: соотношение русских и иностранцев равнялось
1:7. К 1880 году население столицы выросло до 220 тысяч 208 человек. Но
оставалось невыгодным в демографическом и в житейском плане соотношение
мужчин и женщин: на 153590 мужчин приходилось только 66618 женщин.
Матримониальный выбор был небогатым, и даже плохонькая бабенка могла легко
устроить свою жизнь. Наверняка, особенности породы населения
Санкт-Петербургской губернии определялись тем, что его генофонд был круто
замешан на "чухонских" особенностях при сравнительно небольшом подмесе
татарских свойств. Среди стационарного населения преобладали жители местных
небольших деревень - чухонцы, военнопленные шведы и выходцы из Новгородской
и Псковской губерний. Однако довольно скоро сюда переселили много татар,
мордвы, армян. Потянулись и славяне из средней полосы. Отсюда и пошло
странное смешение языков у простого люда, а у знати преобладали иностранные
языковые предпочтения - все это, в конце концов, привело к формированию
своего особого петербургского сленга.
Петр I с 1717 года поручил руководство градостроением известному
французскому архитектору Ж.Леблону, пожаловав ему чин генерал-архитектора и
положив огромный оклад. Лейблон использовал при разработке общего плана
застройки Санкт-Петербурга стратегию учета многонациональности населения,
сохраняя иностранные слободы. Ячейки формирования и утверждения особой
структуры генофонда у населения столицы, таким образом, закрепились и,
видимо, в некотором виде сохранились по сей день. Хотя периоды
"революционных бурь", воин, репрессий сильно перемешали генофонд населения,
принизив его элитарность до уровня носительства "сермяжной правды" и
"классовой солидарности". Слава Богу, что большевикам, ошалевшим от страха
за исход своей авантюры, не удалось выполнить лозунг - "Пролетарии всех
стран, объединяйтесь!" Тогда бы порода "славян" утверждалась бы на уровне,
как минимум, легкой дебильности.
Я понимал, что сейчас, после безумного переворота 17 года и десятилетий
бездарной жизни, моя родина будет должна пройти длиннейший путь
социально-психологической реабилитации. Ни Бог, ни человеческая память не
прощают уход из Высокого клана, сопровождаемый грандиозным "хлопаньем
дверью"! Тех, кто не умеет ценить законы и правила цивилизации, очень долго
потом выдерживают в сенях, прежде, чем впустить в гостиную. Кому хочется
обмениваться рукопожатием с неучами, подлецами и кровопийцами. В этой связи,
мне было приятно отметить особенности нашего терапевтического сообщества -
палаты No 8. Среди нас тоже было "всякой твари по паре", но образовательный
ценз нашей компании был столь высок, что можно было смело делегироваться на
преподавателей Сарбонны.
Так вот, даже виртуальное общение с Александром I доставляло мне
истинное наслаждение. Он был обаятелен, неотразим в светской беседе,
пользовался успехом у женщин, но не привязался полностью ни к законной
супруге - Елизавете (блистательной красавице), ни к любовнице, почти-что
гражданской жене, - Нарышкиной (тоже отменной красавице). Я не мог сравнить
даже выборочно лоск ухажера Александра I с теперешними кавалерами. Мои
сотоварищи по палате - например, брат Василий или профессор Каган - со
своими блядскими замашками в том искусстве меркли как плевок на серой
мостовой под действием опускающегося на город вечера и клубов выхлопных
газов. Мой дорогой друг Верещагин Олег тоже не выдерживал никакой критики:
он превращался в заштатного пижона со своими жалкими потугами на мужскую
галантность, кобелиную прыть. Он даже мазурку не мог исполнить впаре с любой
из своих многочисленных жен, и при близком рассмотрении его "подходики" к
дамам больше смахивали на налет рэкетиров на керосиновую лавку.
Никто не смел мешать мне мыслить, и я лежал в "отрубе", наслаждаясь
картинками о былом: среди них я по крупицам выбирал интересующее меня и
решительно отметал малозначительное. Мое восприятие истории, естественно, не
носило системный характер - я просто тешил себя развитием творческих,
досужих умыслов, иллюстрируя в большей мере выводы врача, а не историка. Это
был тот же психологический анализ, осуществляемый в пределах индивидуальной,
замкнутой медицинской лаборатории. Мне было так интересно и хорошо - я
получал кайф, идущий не от первой (эмоциональной) а второй
(интеллектуальной) сигнальной системы. Но душа моя оставалась холодной,
потому что отдавала отчет: "Довольно насыщена душа наша поношением от
надменных и унижением от гордых" (Псалом 122: 4). И далее я будил в себе
кротость и добропорядочность мудрыми словами 123-его Псалма: "Помощь наша -
в имени Господа, сотворившего небо и землю".
Новый скачок мысли и новые впечатления интеллекта, но я нацеливал их на
моих товарищей, пробуя выстроить ряд из аналогий. Известно, что Александр I
был скрытен и непонятен для многих, как загадочный северный сфинкс.
Император словно придумывал себе вечное изгнанье и неприкаянность. Даже саму
жизнь свою он закончил не в столице - Петербурге, а в далеком Таганроге,
куда уехал с умирающей от туберкулеза женой. Он надеялся скрасить ее
последние дни, но случилось так, что Александр с супругой как бы поменялся
местами в отношениях с жизнью и смертью. Кто-то из моих "подопытных
но тот переворот в России был совершен на деньги и по наущению Англии. В
наше время чаще всего развитые экономические державы кооперируются: так они
ополчились на Советский Союз и, Слава Богу, добились положительного
результата. Однако палка всегда о двух концах. Американцы сильно подговняли
моему отечеству на Афганском фронте. Они растили БенЛадана, ориентируя его
против нас, но неожиданно получили "нож в спину" от своего выкормыша- змея
подколодного!
В той старой истории с Александром I проявилась судьбоносная параллель:
почетное бремя "освободителя", а точнее сказать, "завоевателя", что ближе к
деяниям Александра Македонского, легло на плечи двум монархам. Только
Александр I сумел, выполнив миссию "освободителя", решительно сбросил с плеч
грех отцеубийства. Александр I правил Российской Империей с 1801 по 1825 год
и вынужден был возглавить грандиозную компанию по обузданию военных
стяжательств Наполеона - другого успешного наследника доблестей Александра
Македонского. По существу, именно между тремя этими историческими личностями
и шло соревнование, доказывающее то, чья миссия справедливее. Всего забавнее
то, что в войне с Наполеоном России помогла традиционная славянская
неразворотливость. Ведь русская армия в двести тысяч человек на год раньше
Наполеона сосредоточилась на границе с Польшей, дабы ее оккупировать. Только
через год Наполеону удалось собрать пятисот тысячную армию и запустить этот
военный каток в действие. Движение такой махины уже невозможно было
остановить, и огромная армада вторглась в пределы России. Наполеон делал
ставку на то, что в скоротечном сражении уже на границе ему удастся разбить
русскую армию и вынудить Александра I подписать выгодный Франции мир.
Наполеон решил отойти от своей прежней идеи - "двуполярного мира" и
утвердить единоначальную гегемонию - Франция владычица мира! Российская
армия не поспела к генеральному сражению, а далее она прочно встала на путь
отступления и рассеивания сил противника. "Не было счастья - так несчастье
помогло!"
Роль России в борьбе с Наполеоном была приоритетной, грандиозной по
масштабам, незаменимой. Император легко втянулся в бесконечный конвейер
походов - наступлений и отступлений - временных "биваков", неожиданных
встреч и расставаний, очарований и разочарований. И уже после заключения
окончательного мира такая метущаяся жизнь не отпускала сердце и душу
Александр I. Он продолжал безостановочное движение, находя соблазн "полета"
даже в поиске варианта переустройства государства, новых покоренных земель.
Возможно, в такой деятельности Александра I пытался копировать
административные удачи Наполеона. Но нельзя не заметить и то, что динамизм
государственных преобразований сочетался у царя с бешеной скачкой по
бескрайним просторам России. Создавалось впечатление, что Александр убегал
от терзающих его память мыслей.
Я почему-то "зависал" на этом феномене, ища в нем и психологический
подтекст: уж слишком многое у России связано с "движением". Тут я и вовсе
забирался в дебри исторической памяти. Вспоминал теорию Михаила Ломоносова,
согласно которой русские славяне - это выходцы из германских земель. Тогда
возникал вопрос: "А чего раде было необходимо бежать так далеко из
насиженного гнезда"? Значит "гнездо" было не такое уж уютное, либо к
"побегу" склонны люди с определенными особенностями? А при совпадении того и
другого начинается активный миграционный старт. Потом я вспомнил историю
формирования России, как государства. Как не крути, но согнал ее народы в
более-менее прочное "стадо" выходец и Скандинавии - Рюрик! Тот тоже, видимо,
не очень хорошо уживался с Родиной-матерью, а потому, сколотив небольшую
банду головорезов, принялся прибирать к рукам сперва близлежащие славянские
села, а потом, крепчая и мужая в бандитских набегах, добрался и до сердца
Киевской Руси. Его потомок - Олег завоевал Болгарию. Не славяне сами по
себе, а норманны, используя славянскую сговорчивость на бандитские вылазки,
дотягивались мечом и до ворот Константинополя. В таких лихих подвигах что-то
напоминало мне воинскую поступь и Александра Македонского. Следовательно, -
речь шла об универсальном поведенческом рецепте, подаренном человечеству
самим Бог, либо Дьяволом!
Я вспомнил результаты своего общения со Светланой Александровной
Плетневой - археологом, доктором исторических наук, порадовавшей меня
научными откровениями. В свое время она заметно удивила меня. Плетнева
изучала историю Хазарского каганата - национально-государственного
образования, до известной поры не дававшего покоя славянам. К началу VIII
века федеративный союз, возглавляемый хазарами, занимал огромные степные
просторы, захватывающие и предгорья Дагестана, и Прикубанье, Приазовье,
Северное Причерноморье и большую часть Крыма. Как ни странно, но примерно в
то время население Хазарского каганата приняло иудаизм. Причем, сохранились
сведения о том, что хазарский каган Булан "заверил ангела, который явился к
нему во сне, что и он и его народ примет иудаизм". При Булане в Хазарии
строились синагоги, отправлялись все ритуалы иудейской религии. Сами же
хазары в основной своей массе были кочевниками-скотоводами. По некоторым
данным, они делились на белых и черных: белые были свободными людьми, а
черные являлись податным, зависимым населением. В 80-е годы IX столетия
русский князь Олег, пройдя по землям этих племен, покорил и присоединил их к
своему растущему государству. Утверждение христианства среди населения
бывших территорий Хазарии началось с миссии в 860 году Константина (Кирилла)
- создателя славянской письменности. Сокрушительный последний удар по
сепаратизму Хазарии нанес в 965 году Святослав. Я хорошо помнил, что и Олег
и Святослав - это исконные Рюриковичи, носители остатков генофонда
скандинавских народов. Что в них преобладало: какая-то особая близость к
ленивым славянам или доморощенная алчность завоевателей, прибывших из
Скандинавии?
Историки всегда ищут оправдание агрессивной политики монархов в
"социальной задаче". Но, может быть, все проще: особенности личности - виною
всему! Агрессивность Рюриков закончилась на Иване Грозном. Романовы уже были
совершенно другими, хотя социальные задачи не изменились: отечество
необходимо защищать и расширять, а власть абсолютизировать и крепко держать
в своих руках.
У Ивана Грозного государственная политика питалась агрессией, прежде
всего, из утробы больной психики. На мой досужий взгляд, сильно искаженный
личными симпатиями, пожалуй, только один монарх из Рюриковичей был достойным
собирателем земли Русской - это Иван III. Я почему-то не очень фиксировался
на Иване I, то есть на Калите. Уж слишком низко он был вынужден гнуть спину
перед татарским ханом, дабы спасти Московское Государство. Тем не менее,
родословные линии и Владимира Святого, и Всеволода Большое Гнездо отличались
многими достойными представителями: Ярослав Мудрый, например, Владимир
Мономах, Юрий Долгорукий, в той же компании достойных - Александр Невский,
Дмитрий Донской и другие. Но личные симпатии - вещь капризная.
Я последовательно раскапывал генофонд наших монархов и убеждался в том,
что в нем со славянскими основательно перемешивались скандинавские и
татарские хромосомы. Присмотримся: Иван III был женат дважды, в первый раз
на тверской княжне, а второй на византийке - Софье (Зое) Палеолог. По этой
линии, естественно, влияние татарского генофонда минимизировано. Подобно
отцу, наследник престола (от второго брака) - Василий III был женат дважды.
Первая жена Соломония Сабурова (бездетная) после 20 лет супружества была
заточена в монастырь. Вторая жена Елена Глинская была из рода хана Мамая.
Эта молодая прелестница основательно прибрала мужа к рукам - в угоду ей он
даже нарушил заветы старины и сбрил бороду. Только на пятом году супружества
Елена родила сына, то был будущий монарх Иван IV. Злые языки распространяли
молву о том, что истинным отцом Ивана IV был фаворит великой княгини - князь
Иван Овчина-Телепнев-Оболенский.
Легко поверить в такую версию, если взять на вооружение врачебную
логику. Софья Палеолог - вторая супруга Ивана III не блюла себя в браке
слишком строго, и законному супругу приходилось "лишать живота" некоторых ее
любовников, а рога у себя на голове энергично спиливать. Микробы - существа
коварные, они могли передать наследнику такое заболевание, которое лишило
его способности зачинать детей. Недаром, после заточения в монастырь первой
жены Василия III, по Москве поползли слухи о том, что там Соломония,
насладившись спермой от другого, благополучно родила сына Юрия Васильевича.
Этого отрока оппозиция склонна была выдавать за истинного наследника
престола. Ох, уж эти изворотливые непоседы - женщины! Даже в монастыре они
разыщут качественный генетический материал.
Что ж тому удивляться, что Елена Глинская, будучи моложе своего супруга
на 25 лет и унаследовав живой татарский темперамент от рода Мамая, затащила
к себе в постель молодого воеводу с таким длинным "прозвищем" -
Овчина-Телепнев-Оболенский, отличавшегося успехами на военном поприще.
Глинской, кровь из носу, но необходимо было рожать наследника, а для того
необходимо прежде забеременеть. Иван IV, оставшись без отца в возрасте трех
лет, рос окруженный материнской лаской только до семи лет. Именно тогда
закладываются основы характера, поэтому спекуляции на том, что его
агрессивность была следствием знакомства с картинами жестоких расправ -
маловероятны. Скорее, у Ивана IV были врожденные стигмы патологической
личности, перешедшие с возрастом в развернутую клиническую форму -
жестокость, садизм, коварство. Государь быстро развивался физически и уже к
13 годам выглядел "верзилой", но ума и доброты у него от того не
прибавилось.
Очевидцы вспоминали, что уже в возрасте 12 лет отрок забирался на
островерхие терема и сбрасывал оттуда несчастных кошек и собак, а с
четырнадцати лет он уже перенес такие эксперименты на людей. С ватагой таких
же бесшабашных агрессоров Иван топтал конями прохожих на улицах и площадях
Москвы, бил и грабил простонародье. Может быть, поэтому в народе утвердилась
версия о том, как отметил Господь Бог рождений нового монарха. Ночь на 25
августа 1530 года не только новорожденный огласил первым криком, но ему
вторил грохот и звон сорвавшегося с колокольни Спасского собора огромного
колокола.
По всей дальнейшей жизни, начиная с 16 января 1547 года - дня увенчания
великого князя Московского и всея Руси (в возрасте 16 лет) титулом царя,
потянется за Иваном Грозным вереница нелепой, немотивированной жестокости.
Богу было угодно прервать этот вырождающийся, замешанный на татарском и
скандинавском генофонде, род российских монархов. Не помогло и то, что Иван
Грозный был женат шесть раз. Но даже при последней еще живой жене - Марии
Федоровне Нагой - этот скованный тяжелой болезнью и практически
обездвиженный садист попытался уговорить Елизавету II скрепить узы дружбы
России с Англией брачным союзом. Посланное им в августе 1582 года в Лондон
посольство Федора Писемского пыталось уговорить Елизавету II выдать за Ивана
Грозного королевскую родственницу - Марию Гастингс. А менее, чем за год до
попытки жениться в седьмой раз, монарх, управляющий огромной страной -
Россией, 19 ноября 1581 года в состоянии неуправляемой агрессии убивает
ударом посоха в висок своего сына. Иван Иванович - наследник престола
отличался большим умом и хорошими задатками в делах государственного
управления. 18 марта 1584 года (в Кириллов день), нарушая церковный запрет,
Иван Грозный, играет в шахматы с одним из своих приближенных: наплывает
дурнота, потеря сознания, и, наконец, Госпожа Смерть накрывает монарха
черным саваном. Окружающие вздыхают с облегчением.
Я вспомнил рассказ профессора Даниила Натановича Альшица о том, что
Сталин оценивал деятельность Ивана IV даже выше, чем Петра I. Большевистский
садист аргументировал свои симпатии весьма красноречиво: Иван Грозный
являлся великим и мудрым правителем, который ограждал страну от
проникновения иностранного влияния и стремился объединить Россию. Он впервые
в России ввел монополию на внешнюю торговлю - после него тоже сделал только
Ленин. Ошибкой же Грозного было то, что он не сумел ликвидировать пять
оставшихся крупных феодальных семей, тем самым не предотвратил "смутное
время". Иосиф Виссарионович отмечал прогрессивную роль опричнины и ее
руководителя Малюты Скуратова, сожалел, что тот погиб во время войны с
Ливонией.
Правление Бориса Годунова, после смерти Ивана IV, было светлым
проблеском. Но испорченный разум сформировавшейся к тому времени элиты
российской власти не принял Годунова. В российских традициях была и остается
"подковерная борьба". Бояре замучили Годунова нелепыми обвинениями в убиении
царевича Дмитрия. Борис Годунов, скорее всего, скончался от молниеносного
инфаркта миокарда. Надо помнить, что Годунову как раз было выгодно беречь
жизнь Дмитрия, а не устранять его таким бездарным образом. Но интрига на
тучных черноземах неустоявшегося татаро-славяно-скандинавского генофонда с
тех времен стала расцветать на русской земле. Она прочно вошла в, так
называемый, национальный характер.
Примерно по такой же схеме развивалось царствование еще одного великого
сатрапа - Петра I. Он много сделал для России, но и многое погубил из того,
что могло стать "славянской традицией". Однако, по всей вероятности, иначе и
не могло случиться. Генетический водораздел в России менял свое направление,
и крутой биологический поворот вызывал заметные социальные и династические
завихрения. Смена рода Российских монархов - явление вынужденное, ибо в
сутолоке интриг и отчаянных кульбитов в борьбе за власть Иван Грозный
оплошал - не оставил достойного наследника. После смерти Бориса Годунова
бояре долго "тужились" достойной мыслью, и ничего лучше не придумали, как
оттолкнуться от старинного глупого рецепта - выбирай в "начальники"
слабейшего. 7 февраля 1613 года бояре остановились на сыне митрополита
Филарета - Михаиле Федоровиче. Избранник долго отказывался, да и мать его
тоже не благословляла сына на царствование. Уж слишком сильна была память о
Смутных временах и о достоинствах бояр-сотоварищей. 14 марта 1613 года
Михаил Федорович наконец-то принял царство и переехал из своей Ярославской
вотчины в Москву. Государем он стал в 17 лет и впервые годы постоянно
опирался на Земский Собор. Летом 1619 года из польского плена вернулся отец
царя - Филарет Никитич. Он был тут же поставленный в патриархи и получил
титул "великого государя", самый почетный в то время, принятый только для
именования царя. В Москве стало как бы два государя, установилось
двоевластие. Филарет, слов нет, превосходил сына и твердостью характера и
опытом в административных делах. По смерти царя Михаила Федоровича на
престол взошел его сын Алексей Михайлович 16 лет отроду. Новый государь
отличался, как пишут историки, "необыкновенно впечатлительным и подвижным
характером, обладал недюжинным умом и душевною мягкостью и добротой". Но он
мало вникал в дела государственные и их потихоньку прибрал к рукам
воспитатель государя - боярин Борис Иванович Морозов. Царь выбрал в жены
дочь влиятельного придворного Марию Ильиничну Милославскую, родившую ему
сыновей - Федора и Ивана и много дочерей. Но любимая жена умерла раньше
Алексея Михайловича, и ему, скорее всего, Матвеев А.С. (закадычный друг)
умело "подсунул" свою воспитанницу Наталью Кирилловну Нарышкину. Царь
женился на ней, и молодая царица родила сына Петра. Отцом Нарышкиной был
мелкопоместный дворянин Кирилл Полуэктович Нарышкин, происходящий от
крымского татарина Мордка Курбат, служившего еще у Ивана .
"Нарышко" - прозвище от корня "нар", что означает сильный самец,
мужественный, храбрый. Если принимать за корень слово "нур", то толкование
прозвища тоже выглядит многообещающе - "луч", "свет". Аффекс "ый" имеет
ласкательное значение. "Нурыш" таким образом звучит, как "Светик".
Я всеми фибрами души ощущал повторение татарской генетической
интервенции в роду российских монархов тех поколений - сперва в Рюриковичей
вездесущие татары все же вкропили свои хромосомы, затем та же участь
постигла Романовых. Мне было, собственно говоря, наплевать на то, кто с кем
спит и от кого рождаются дети. Но, как врач, я искал корни "чумного
характера" Российских монархов. Как не крутись, но все упиралось в простую
версию: не всегда удачно сочетался татарский и славянский генофонды. Часто
следствием такого смешения становилась поведенческая патология. Почти
собственными руками задушить сына - разве это норма, но Петр Великий решился
на такой шаг. Так в чем же тогда состояло его "величие"? По моему разумению,
такие поступки - свидетельство патологии, и носителем ее, к сожалению, был
человек, которому Бог вменил в обязанности управление миллионами людей. Вот
почему мои симпатии тянулись к тому периоду царствования Романовых, когда
уже основательно утвердилось слияние у представителей верховной власти
славянского и немецкого генофондов. И еще раз я с одобрением вспомнил теорию
М.В. Ломоносова о происхождении славян. Конечно, подобное тянется к
подобному, и такое биологическое единение создает, как правило,
доброкачественного в психологическом отношении метиса.
Александр I был внуком Екатерины II, ее величие, скорее всего,
заключалось именно в том, что она крепко подчистила генофонд монархов
России, вытравив из него татарские звенья, насытив его немецким
"рациональным зерном". Именно с того времени планомерное "улучшение породы"
русских царей стало неукоснительным правилом. Это было важно не столько
потому, что улучшалась биология - как раз сужение выбора супружеских пар
привело к вырождению клана. Наследник Алексей страдал гемофилией, а многие
Великие князья "баловались" гомосексуализмом и были отмечены другими
стигмами вырождения. Но, тем не менее, такой отбор с креном в сторону
немецкого генофонда, позволил России через своих монархов, наконец-то,
вступила в страту Европейской элиты. Начиная с Петра I, а затем и при
Екатерине II новая столица Империи, да и другие важные территории,
настойчиво заселялась иностранцами. Заметно оживляли этот процесс задачи
строительства флота и формирование достойной сухопутной армии.
Мне припомнились некоторые поразительные цифры и факты, просто бившие в
глаза своей политической предвзятостью. Вот только один пример: во время
"великого посольства" на Запад в 1698 году Петр I работал на
судостроительных верфях в Голландии, а затем и в Денфорде под Лондоном. Ему
удалось завербовать для работы в России отменных мастеров: Осипа Найя,
Ричарда Брауна. В другие времена переманивание мастеров из Англии,
Голландии, Греции, Франции продолжалось. Грек Ю.Русинов стал зачинателем
строительства галерных судов в России, француз К.Ниулон строил галеры "на
французский манер". Эти специалисты подготовили и многих отечественных
мастеров судостроения, они помогали вербовать других корабелов. Первое время
боевые действия отечественного флота обеспечивали не только офицеры
иностранцы, но и матросы, их было много, например, из Голландии. Уже в 1698
году Петр I пригласил на руководство Балтийским флотом уроженца Норвегии
К.Крюйса, присвоив ему звание вице-адмирала и положив огромный по тем
временам оклад. На судах Азовской флотилии служили 700 иностранцев,
преимущественно выходцев из Голландии.
Нет ничего удивительного, что при строительстве Санкт-Петербурга
иностранцы селились слободами по национальному признаку, значительно
"разбавляя" русское население: соотношение русских и иностранцев равнялось
1:7. К 1880 году население столицы выросло до 220 тысяч 208 человек. Но
оставалось невыгодным в демографическом и в житейском плане соотношение
мужчин и женщин: на 153590 мужчин приходилось только 66618 женщин.
Матримониальный выбор был небогатым, и даже плохонькая бабенка могла легко
устроить свою жизнь. Наверняка, особенности породы населения
Санкт-Петербургской губернии определялись тем, что его генофонд был круто
замешан на "чухонских" особенностях при сравнительно небольшом подмесе
татарских свойств. Среди стационарного населения преобладали жители местных
небольших деревень - чухонцы, военнопленные шведы и выходцы из Новгородской
и Псковской губерний. Однако довольно скоро сюда переселили много татар,
мордвы, армян. Потянулись и славяне из средней полосы. Отсюда и пошло
странное смешение языков у простого люда, а у знати преобладали иностранные
языковые предпочтения - все это, в конце концов, привело к формированию
своего особого петербургского сленга.
Петр I с 1717 года поручил руководство градостроением известному
французскому архитектору Ж.Леблону, пожаловав ему чин генерал-архитектора и
положив огромный оклад. Лейблон использовал при разработке общего плана
застройки Санкт-Петербурга стратегию учета многонациональности населения,
сохраняя иностранные слободы. Ячейки формирования и утверждения особой
структуры генофонда у населения столицы, таким образом, закрепились и,
видимо, в некотором виде сохранились по сей день. Хотя периоды
"революционных бурь", воин, репрессий сильно перемешали генофонд населения,
принизив его элитарность до уровня носительства "сермяжной правды" и
"классовой солидарности". Слава Богу, что большевикам, ошалевшим от страха
за исход своей авантюры, не удалось выполнить лозунг - "Пролетарии всех
стран, объединяйтесь!" Тогда бы порода "славян" утверждалась бы на уровне,
как минимум, легкой дебильности.
Я понимал, что сейчас, после безумного переворота 17 года и десятилетий
бездарной жизни, моя родина будет должна пройти длиннейший путь
социально-психологической реабилитации. Ни Бог, ни человеческая память не
прощают уход из Высокого клана, сопровождаемый грандиозным "хлопаньем
дверью"! Тех, кто не умеет ценить законы и правила цивилизации, очень долго
потом выдерживают в сенях, прежде, чем впустить в гостиную. Кому хочется
обмениваться рукопожатием с неучами, подлецами и кровопийцами. В этой связи,
мне было приятно отметить особенности нашего терапевтического сообщества -
палаты No 8. Среди нас тоже было "всякой твари по паре", но образовательный
ценз нашей компании был столь высок, что можно было смело делегироваться на
преподавателей Сарбонны.
Так вот, даже виртуальное общение с Александром I доставляло мне
истинное наслаждение. Он был обаятелен, неотразим в светской беседе,
пользовался успехом у женщин, но не привязался полностью ни к законной
супруге - Елизавете (блистательной красавице), ни к любовнице, почти-что
гражданской жене, - Нарышкиной (тоже отменной красавице). Я не мог сравнить
даже выборочно лоск ухажера Александра I с теперешними кавалерами. Мои
сотоварищи по палате - например, брат Василий или профессор Каган - со
своими блядскими замашками в том искусстве меркли как плевок на серой
мостовой под действием опускающегося на город вечера и клубов выхлопных
газов. Мой дорогой друг Верещагин Олег тоже не выдерживал никакой критики:
он превращался в заштатного пижона со своими жалкими потугами на мужскую
галантность, кобелиную прыть. Он даже мазурку не мог исполнить впаре с любой
из своих многочисленных жен, и при близком рассмотрении его "подходики" к
дамам больше смахивали на налет рэкетиров на керосиновую лавку.
Никто не смел мешать мне мыслить, и я лежал в "отрубе", наслаждаясь
картинками о былом: среди них я по крупицам выбирал интересующее меня и
решительно отметал малозначительное. Мое восприятие истории, естественно, не
носило системный характер - я просто тешил себя развитием творческих,
досужих умыслов, иллюстрируя в большей мере выводы врача, а не историка. Это
был тот же психологический анализ, осуществляемый в пределах индивидуальной,
замкнутой медицинской лаборатории. Мне было так интересно и хорошо - я
получал кайф, идущий не от первой (эмоциональной) а второй
(интеллектуальной) сигнальной системы. Но душа моя оставалась холодной,
потому что отдавала отчет: "Довольно насыщена душа наша поношением от
надменных и унижением от гордых" (Псалом 122: 4). И далее я будил в себе
кротость и добропорядочность мудрыми словами 123-его Псалма: "Помощь наша -
в имени Господа, сотворившего небо и землю".
Новый скачок мысли и новые впечатления интеллекта, но я нацеливал их на
моих товарищей, пробуя выстроить ряд из аналогий. Известно, что Александр I
был скрытен и непонятен для многих, как загадочный северный сфинкс.
Император словно придумывал себе вечное изгнанье и неприкаянность. Даже саму
жизнь свою он закончил не в столице - Петербурге, а в далеком Таганроге,
куда уехал с умирающей от туберкулеза женой. Он надеялся скрасить ее
последние дни, но случилось так, что Александр с супругой как бы поменялся
местами в отношениях с жизнью и смертью. Кто-то из моих "подопытных