Киддер Джейн. Поцелуй страсти

   Виктория тяжело вздохнула:
   — На самом деле, твой гнев был оправдан. Я наговорила тебе столько мерзостей!
   — Не спорю, это имело место.
   Майлз подошел уже совсем близко, и ему ничего не стоило протянуть руку и коснуться лица Виктории. Так он и поступил. Коснувшись ладонью ее щеки, он прошептал:
   — Нет, правда, Тори, неужели мои ласки тебе так отвратительны?
   Виктория, прикрыла глаза, упиваясь нежностью его прикосновения.
   — Нет… не отвратительны. Просто… просто я испугалась…
   Миг спустя она оказалась в объятиях Майлза, и его рот запечатал ее губы. Их уста слились в поцелуе, исполненном такой сладости и страсти, что у молодой женщины все поплыло перед глазами.
   — Молчи… молчи… — бормотал Майлз, на миг отрываясь от ее губ, чтобы перевести дух. — Теперь уже не имеет никакого значения. Мы снова вместе — это главное!
   — Да… Да… — отвечала ему Виктория, запрокинув голову и жадно подставляя ему губы. — Мы здесь, вместе — и одни. Все остальное неважно.
   — Я знаю, что ты боишься близости, но обещаю — не причиню тебе боли, — прошептал Майлз, лаская губами ее шею.
   — Не причинишь, я знаю, — пробормотала Виктория. В глубине души она никогда в этом не сомневалась.
   Между тем Майлз обхватил ладонями ее лицо и, глядя ей прямо в глаза, прошептал:
   — Будь мне женой, Виктория.
   Девушка стыдливо опустила глаза, но на этот раз не отпрянула, а сама провела пальцами по его щеке и сказала:
   — Будь мне мужем, Майлз!
   Непослушными пальцами он принялся расстегивать ей блузку. Когда его усилия увенчались успехом, вожделеющему взгляду Майлза предстала роскошная грудь, трепетавшая под его ласками.
   — Я хочу тебя, Виктория, но если тебе это противно, скажи мне об этом сразу, потому что еще немного и я потеряю власть над собой.
   Виктория поднесла руки к груди, сама расстегнула блузку до последней пуговки и едва слышно шепнула:
   — Я хочу быть твоей женой, Майлз.
   Прошло уже много месяцев с тех пор, когда Майлз был близок с женщиной, и ему пришлось крепко сцепить зубы, чтобы обуздать неистовый нетерпеливый зов неутоленной плоти.
   Все так же неторопливо и бережно он снял с плеч Виктории шелковую блузку. Разжал пальцы — и легкая ткань упала к ногам девушки. Виктория порозовела от смущения, но стойко выдержала обжигающий взгляд Майлза.
   Затаив дыхание Майлз провел рукой по ее груди и коснулся пальцем соска, стыдливо выглядывавшего из-за кружевных оборок тонкой рубашки.
   — Какая же ты у меня красивая, — тихо произнес он хрипловатым от волнения голосом и, склонив голову, принялся целовать ее груди.
   Виктория молчала, но когда Майлз спрятал лицо у нее на груди, она едва заметно улыбнулась и запустила тонкие пальца в его густые золотистые волосы.
   Голова у нее кружилась, она едва сознавала, что происходит. Между тем Майлз расстегнул и снял с нее юбку.
   — Пойдем, — сказал он, когда юбка упала к ногам Виктории и на ней остались только тонкая рубашка и чулки.
   Взяв жену за руку, он повел ее к уютному алькову. Усадив Викторию на постель, Майлз опустился перед ней на колени.
   Очень медленно он снял с нее туфли, бережно стянул с ног чулки, а потом, низко наклонившись, поцеловал ее теплые маленькие ступни.
   Потом ладони Майлза двинулись вверх от ее лодыжек к стройным бедрам, и сердце Виктории заколотилось, как у пойманной в силки пташки, но она не отстранилась, не попыталась вырваться. Вместо этого она прикрыла глаза и отдалась волнам чувственного жара, которые рождались от ласк и прикосновений Майлза.
   — Как мило с твоей стороны, что ты не носишь этих отвратительных корсетов, — прошептал с улыбкой Майлз и, с силой проведя ладонями по ее талии, обхватил тяжелые полные груди.
   — Хорошо, что я не надела корсет, — едва слышно отозвалась Виктория. — Сейчас он бы и мне помешал.
   Когда Майлз провел пальцем по напрягшемуся соску, она протяжно застонала и, не сознавая, что делает, обвила ногами его талию.
   — Ох, Майлз, — пробормотала она, — что ты только со мной делаешь…
   — Ласкаю тебя, — негромко и просто ответил он.
   Наконец Майлз бережно отстранился и встал, чтобы сбросить одежду. К тому времени уже стояла ночь, комната погрузилась во мрак. Майлз на ощупь добрел до шаткого стола и зажег свечу. Вслед за тем он в мгновение ока скинул с себя рубашку, брюки, сапоги и начал уже снимать белье, когда услышал сдавленный вскрик Виктории:
   — Что ты такое творишь?
   — Как что? Раздеваюсь, — отозвался Майлз, стараясь говорить ровным, спокойным голосом. — Заниматься любовью лучше всего обнаженными.
   Глаза Виктории округлились от изумления. Все подруги в один голос твердили, что «этим» лучше всег заниматься в темноте, под одеялом и желательно не снимая ночной рубашки.
   — Должно быть, так делается в Америке, — торопливо проговорила она. — В Англии это не принято.
   — Это почему же? — удивленно осведомился Майлз. — По-моему, люди во всем мире поступают именно таким образом.
   — Ничего подобного, — упрямо гнула свое Виктория. — Если б так было на самом деле, мне бы обязательно кто-нибудь об этом сказал.
   — Никто не обязан говорить тебе о своем потаенном и заповедном, — наставительно сказал Майлз, поворачиваясь к ней спиной, чтобы не смущать ее раньше времени видом мужской наготы. — Люди занимаются любовью так, как им больше нравится.
   — А кто тебе сказал, что мне нравится делать это в обнаженном виде? — воскликнула Виктория. Прежние страхи понемногу возвращались к ней.
   — Хорошо, — согласно кивнул Майлз, понимая, что чрезмерная настойчивость может только испортить дело. — Если хочешь, я останусь в белье.
   — Хочу. Я тоже не стану снимать рубашку. Пожалуй, накину еще сверху пеньюар.
   — Не надо пеньюара, — быстро сказал Майлз. — Мне… гм… очень нравится твоя рубашка. Ты выглядишь в ней просто изумительно.
   С этими словами он направился было к постели, но Виктория остановила его.
   — Ты забыл задуть свечу, — прошептала она.
   — Дорогая, заниматься любовью при свечах — это так романтично, — пробормотал Майлз, чье терпение, казалось, не имело предела.
   — Но Мери Энн говорила мне, что это обычно делается в темноте.
   Майлз прикусил губу. Спокойствие все-таки давалось ему с известным трудом.
   — Давай договоримся так: я не стану снимать белье, потому что так хочешь ты, но свечу мы все-таки оставим — поскольку таково мое желание.
   Не дожидаясь ответной реплики, он проворно забрался в постель и принялся целовать жену. Как всегда, поцелуи Майлза разожгли кровь Виктории, и в сладкой истоме она согласилась на подобную вольность. Горящая свеча таким образом обрела права на существование.
   Не теряя времени даром, Майлз осыпал поцелуями лицо, шею и грудь своей стыдливой супруги. Когда он прихватил губами ее сосок, Виктория застонала от удовольствия:
   — Это… это…
   — Приятно? — услужливо подсказал Майлз.
   — Не просто приятно — восхитительно, — проворковала Виктория.
   Услышав из ее уст такое явное одобрение, Майлз решил, не тратя ни минуты, избавиться от ночной рубашки, которая до сих пор скрывала восхитительное тело его юной жены.
   — Хочешь, будет еще лучше?
   Виктория блаженно покачала головой.
   — Лучше просто быть не может!
   — Нет, может, — настаивал Майлз. — Для этого нам нужно снять одежду. Нагота дает совершенно упоительные ощущения.
   — Правда? — неуверенно проговорила Виктория, терзаясь самыми противоречивыми чувствами. Ей очень хотелось верить Майлзу, но вся ее предыдущая жизнь все ее воспитание никак не поощряли подобной смелости. С минуту поколебавшись, все же подчинилась и, присев на постели, стянула рубашку через голову.
   — Ты самая красивая женщина в мире, — прошептал после долгого молчания Майлз. При виде обнаженной Виктории у него разом пересохло во рту. Он смотрел на девушку, упиваясь изящными изгибами ее тела, пожирая взглядом полные груди, золотившиеся в отблеске свечи, ее волосы, которые темными волнами ниспадали на атласные нагие плечи.
   — Вот, мистер Уэлсли, — прошептала Виктория, опустив глаза. — Я нагая перед вами — вы ведь хотели увидеть меня нагой, верно?
   — Ты — само совершенство! Точь-в-точь такая, как я думал. Вопрос теперь в другом — хочешь ли ты увидеть меня?
   Виктория непроизвольно облизала губы.
   — И-м… не знаю, что и сказать… Ну, ладно… хотела бы.
   Майлз поднялся и сбросил тонкое шелковое белье, молясь втайне, чтобы вид мужской плоти не вызвал у Виктории отвращения.
   — Вот таким меня сотворил господь бог, — пробормотал он.
   Взгляд Виктории скользнул по его смущенному лицу, широкой мускулистой груди, плоскому животу и наконец остановился на самом неопровержимом доказательстве обуявшей мужчину страсти.
   — Слушай, — вдруг сказала девушка, — до чего же ты похож на Кингз Рэнсома!
   Майлз меньше всего на свете ожидал услышать подобное из уст своей женушки-скромницы. Несмотря на всю пикантность ситуации, он не выдержал и расхохотался.
   — Благодарю за комплимент, миледи!
   Виктория в замешательстве посмотрела на мужа.
   — Не понимаю, что здесь смешного? Я вовсе не хотела шутить.
   Майлз заметил, что она смутилась, и со смехом пояснил:
   — Прежде меня никогда не сравнивали с жеребцом.
   Виктория вспыхнула.
   — Боже, какая я глупая!..
   — Ну, ну, успокойся, — сказал Майлз, испугавшись, что она снова замкнется в себе. — Поверь, я польщен.
   Он опустился на кровать и снова заключил Викторию в объятия. Склонясь над ней, Майлз легонько касался губами ее нежной шеи, плеч, груди, атласной округлости живота. Спустившись чуть ниже, он замер и тихонько подул на черный треугольник шелковистых волос… И наконец поцеловал тугой нежно-розовый бутон сокровенной плоти.
   Виктория застонала от наслаждения, и Майлз удвоил усилия, стремясь укрепить свою маленькую победу.
   Почувствовав, что Виктория уже вне себя от возбуждения, он поднял голову и прошептал:
   — Тори?
   — Да? — еле слышно пробормотала она, не поднимая век.
   — Прошу, посмотри на меня.
   Она приоткрыла глаза, затуманенные страстью:
   — Хочешь, чтобы мы сделали это сейчас?
   Майлз кивнул:
   — Хочу. Предупреждаю, однако, что в первый раз тебе будет больно.
   Темные глаза Виктории расширились, и в них отразился неподдельный ужас.
   — Вот и самое страшное…
   — Не так уж это страшно, дорогая, — заверил Майлз. — Да, будет немного больно, но поверь — этого не избежать.
   — Я знаю. Все говорят, что это просто ужасно.
   Майоз прикрыл глаза и про себя выругал всех безмозглых баб, которые внушили его женушке эти глупые страхи.
   — Тори, повторяю, будет больно всего только раз. Один-единственный.
   Очень медленно и нежно он раздвинул ее трепещущие бедра. Девственное лоно Виктории дышало влажной истомой, и Майлз без труда вошел в нее. Дрогнув от боли, она подалась было назад, но Майлз, по опыту зная, что останавливаться нельзя, удвоил усилия и нежным поцелуем запечатал ее дрожащие уста.
   — Прости меня, — прошептал он, когда ее приглушенный вскрик замер и в комнате наступила тишина. — Все, уже все.
   Виктория едва сдерживала слезы, но облегченно вздохнула, ощутив, что боль стихает. Она немного расслабилась, и Майлз, ободренный этим, поспешил закрепить успех.
   Он двигался плавно, размеренно, и Виктория, зачарованная этим ритмом, ощутила, как в самых недрах ее естества растет и ширится неведомый прежде сладостный жар. Упоительный восторг все рос и рос, заполняя все ее существо. Наконец она закричала от наслаждения, целиком отдавшись пьянящей новизне страсти.
   Когда затих сладостный трепет, они долго лежали молча, не в силах разомкнуть объятия. Потом Майлз шевельнулся, поднял голову и, с улыбкой глядя на жену, спросил:
   — Тебе понравилось?
   Виктория ответила ему смущенной улыбкой:
   — Ты был прав. Все это не так уж и страшно.
   — А с каждым разом будет все лучше и лучше! — воскликнул Майлз. — Больше никакой боли, обещаю, — только радости плоти.
   — Уж и не знаю, почему моим подругам это не нравится? — вздохнула Виктория и потянулась всем телом. — Должно быть, они как-то по-другому это делают. Не так, как мы.
   Майлз хмыкнул:
   — Точно. По-другому.
   — Вот только одно меня огорчает…
   Майлз удивленно глянул на нее.
   — Огорчает? Вот как? И что же это, хотелось бы знать?
   — То, что мы можем заниматься этим только раз в неделю.
   — Раз в неделю?! Кто тебе это сказал?
   — Мери Энн. Она говорит, что они с Томом занимаются этим раз в неделю — по субботам.
   — Бог ты мой! — сочувственно вздохнул Майлз. — Бедняга Том!
   — Что такое?
   — Да так, это я о своем… — Он всмотрелся в лицо жены. Глаза у нее сами собой закрывались. — Тори?
   — М-да?
   — Послушай меня. Открой на минутку глаза.
   Виктория с усилием приподняла веки.
   — Слушаю.
   — У любви нет ни законов, ни расписания. Люди занимаются любовью, когда им того хочется. Вот и мы будем делать это так часто, как только захотим. И не только по субботам или, к примеру, вторникам. Мы можем делать это каждую ночь — даже два раза за ночь, если уж на то пошло.
   Майлз с минуту помолчал, потом улыбнулся и заговорил снова:
   — Знаешь, Тори, если бы я тебя не нашел, я, наверное, сошел бы с ума.
   Виктория сонно моргнула.
   — Правда?
   — Правда. Обещай мне, что не станешь больше от меня убегать.
   — Обещаю. — Виктория тихонько вздохнула и провела рукой по его обнаженной груди. — Но ты тоже пообещай мне кое-что, хорошо?
   — Все, что только захочешь.
   — Тогда обещай, что сейчас ты заснешь, а потом, когда проснешься, будешь заниматься со мной любовью…

27

   На следующий день Майлз отослал домой телеграмму, где с подобающим почтением уведомлял родственников, что Виктория найдена, а также предупреждал, что они с супругой некоторое время пробудут вне стен манора Уэлсли. После этого он приступил к углубленному изучению плотских прелестей и душевных качеств своей молодой жены.
   Днем они гуляли, посещали лавчонки в расположенной неподалеку деревушке Уиггинтон, устраивали пикники на зеленой лужайке, находившейся на заднем дворе гостиницы, а потом отправлялись в номер и предавались любви.
   Как только хозяин гостиницы и его жена утвердились в мысли, что Майлз и Виктория — молодожены, они стали относиться к ним без прежней предвзятости и сделали все, что было в их силах, дабы пребывание мистера и миссис Уэлсли в гостинице было приятным.
   Для них готовили специальные блюда и ради них же доставали из погреба запыленные бутылки со старым вином.
   Каждое утро, словно по мановению волшебной палочки, в их комнате появлялась ваза со свежесрезанными цветами.
   Поначалу Майлз и Виктория намеревались пробыть в гостинице неделю, но время летело незаметно, и семь Дней превратились в четырнадцать, а когда подошла к концу третья неделя, хозяин гостиницы стал уже в шутку говорить своим приятелям, что молодая состоятельная пара решила провести у него под кровом остаток своих дней.
   Однако все на свете кончается, поэтому когда Майлз осознал, что их импровизированное свадебное путешествие слишком уж затянулось, он решил, что пора возвращаться домой.
   — Хочу тебе напомнить, Тори, что на следующей неделе Фиона и близняшки уезжают за океан, — сказал он. — До их отъезда нам с тобой необходимо решить, когда и к какой кобыле подпускать Кингз Рэнсома, и составить соответствующее расписание. Короче, нам пора уезжать.
   Виктория подняла глаза от жареного барашка, которым она с аппетитом лакомилась, и с удивлением посмотрела на мужа.
   — Ты хочешь, чтобы мы решали судьбу Кингз Рэнсома сообща?
   — Разумеется, как же иначе? Это твой конь.
   Виктория не могла скрыть своей радости и просияла.
   — А я-то думала, что после брака ты возьмешь все заботы о лошадях на себя! Ведь теперь ты законный владелец конюшни и фермы.
   — Хорошего же ты обо мне мнения, — заметил Майлз. — Мне и в голову не могло прийти лишить тебя твоего любимого занятия.
   Виктория опустила глаза и застенчиво улыбнулась.
   — С каждым днем ты все больше меня удивляешь, Майлз.
   Майлз взял ее за руку и поцеловал в ладошку.
   — Это хорошо или дурно, миледи?
   — Это прекрасно, — прошептала она. — От тебя я вижу одно только добро.
   Их глаза встретились, и они как по команде встали из-за стола, напрочь позабыв про обед.
   Майлз прихватил со стола бутылку с вином и бокалы, и молодые торопливо направились к лестнице, которая вела на второй этаж.
   — По-моему, эти двое уедут отсюда, основательно похудев. Не припомню случая, чтобы они доели обед до конца, — проворчала жена хозяина гостиницы, убирая со стола.
   Хозяин хохотнул и подмигнул супруге.
   — Все дело в том, Клара, что они не больно-то нуждаются в пище. Живут, как говорится, одной только любовью. Ведь и у тебя, девочка, были такие денечки — помнишь?
   Сорокачетырехлетняя Клара взглянула на своего пятидесятисемилетнего мужа и, улыбнувшись, кивнула.
   — Конечно, помню, Уил, — сказала она. — Хотя с той поры прошло уже почти тридцать лет, женщины такого не забывают.
   Уил обнял супругу за грузную талию и привлек к себе.
   — В шестнадцать лет ты была прехорошенькая! Парни за тобой табуном ходили.
   Клара покраснела от удовольствия и игриво пихнула своего лысого пожилого мужа в бок.
   — Возвращайся к стойке, Уил Вайнсток. А то я так разомлею, что и работать не смогу.
   Прежде чем отправиться к стойке, Уил запечатлел на пухлой щеке жены звучный поцелуй.
   «Если эти двое наверху так же счастливы, как когда-то были счастливы мы с Кларой, — подумал он, — то им, можно сказать, здорово повезло».
 
   Возвращение Майлза и Виктории было триумфальным. Едва они появились в самом начале подъездной аллеи, как Сет и Натан выскочили из дверей манора Уэлсли и в два голоса завопили:
   — Ma, па, идите сюда скорей! Майлз и его жена едут!
   Джеймс и Мери поспешили на зов мальчиков, что бы приветствовать молодых. Когда Виктория спешивалась, Мери пристально за ней наблюдала, и то, что она увидела, ей понравилось. Молодая женщина лучилась довольством, из чего можно было заключить, что ее ссора с Майлзом улажена наилучшим образом.
   — Ну-с, молодые люди, где пропадали? — спросил Джеймс, когда они все вместе шли к дому.
   — Мы остановились в маленькой гостинице неподалеку от деревушки Уиггинтон.
   Джеймс кивнул.
   — Помню, ты упоминал это название в телеграмме. А где вы еще побывали?
   — Нигде. Мы в основном оставались в гостинице. Там… там было очень мило.
   — Не сомневаюсь. — Глянув мельком на жену, Джеймс многозначительно ей подмигнул и получил в ответ понимающую улыбку.
   — Хорошо, что вы успели к обеду, — сказала Мери, обращаясь к Виктории. — Нам с Джеймсом просто не терпится послушать ваши с Майлзом рассказы о путешествии.
   Виктория натянуто улыбнулась и одарила Майлза беспомощным взглядом. Она не имела представления, как объяснить родителям мужа, что заставило их с Майлзом три недели почти безвылазно сидеть в гостиничном номере.
   — Хм… Мы с женой были бы не прочь освежиться с дороги, — проговорил Майлз, положив руку на плечо Виктории. — Надеюсь, с обедом можно подождать четверть часика?
   — Разумеется, — кивнул Джеймс. — Если потребуется, обед можно задержать и на полчаса, так что не спешите. Занимайтесь своими делами. Обед подождет.
   Майлз кивнул и повел Викторию вверх по лестнице. Мери же наградила Джеймса дружеским тычком в ребра.
   — Как только тебе не стыдно, — произнесла она, едва сдерживая смех.
   — А что я такого сказал? — невинно заявил Уэлсли-старший. — Судя по всему, они три недели напролет занимались в гостинице любовью, поэтому им сейчас самое время броситься друг другу в объятия. Не забывай, дорогая, они весь день ехали верхом, а потому не имели никакой возможности предаться любимому занятию.
   Мери от души рассмеялась, поскольку предположение мужа показалось ей забавным и даже невероятным. Между тем Джеймс был недалек от истины.
   Едва за Викторией и Майлзом захлопнулась дверь спальни, как Майлз заключил молодую жену в объятия и запечатлел на ее губах продолжительный поцелуй.
   — Майлз, что ты делаешь? Я не успела даже снять шляпку!
   — Как раз шляпку тебе снимать совершенно необязательно, — с ухмылкой заметил он, обхватив ладонями ее бедра. Потом притянул женщину к себе — так крепко, что она явственно ощутила его возбуждение. — Чувствуешь, что ты со мной сделала?
   — У нас слишком мало времени, — простонала Виктория, уже изнемогая от страсти.
   — Ерунда, времени у нас с избытком. — Майлз ненадолго выпустил ее из рук, стащил сапоги и без особых церемоний повлек супругу к алькову, где красовалось огромное супружеское ложе под балдахином.
   — Не смей! — в ужасе прошипела Виктория. — Если мы помнем покрывало, горничные догадаются, чем мы занимались перед обедом!
   — Не волнуйся, не помнем, — заверил ее Майлз. — Нам и кровать-то не понадобится.
   — Но что же мы будем делать?
   — Опробуем новый способ.
   Майлз подхватил молодую женщину под мышки, легко приподнял, прижал к стене алькова и велел:
   — Обхвати меня ногами за талию, девочка!
   Виктория подчинилась, хотя предложение Майлза и показалось ей чересчур экстравагантным. И в тот же миг Майлз одним движением овладел ею. Виктория уткнулась лицом в его плечо, чтобы заглушить страстные стоны, которые с каждым мгновением становились все громче.
   Наконец она вся затрепетала от наслаждения и припала к Майлзу, не сразу решившись встать на ноги.
   — Мне просто не верится, что у нас все получилось, — хихикнула она. — Бог мой, я оборвала драпировку!
   — Подумаешь! Ее ничего не стоит повесить снова… — Вынув из жилетного кармана часы, Майлз посмотрел на них и объявил:
   — Между прочим, у нас есть еще целых восемь минут, чтобы привести себя в порядок…
 
   Обед в этот вечер вылился в поистине грандиозное мероприятие. В честь возвращения Майлза и Виктории всем шестерым юным отпрыскам рода Уэлсли было позволено остаться за столом вместе с взрослыми. По этой причине обстановка в столовой была самая непринужденная и оживленная, хотя временами и грозила превратиться в хаос.
   Покой воцарился, когда молодежь, покончив с десертом, разошлась по комнатам и представители старшего поколения, прихватив с собой рюмки с ликерами и бренди, перебрались в гостиную и расположились вокруг камина.
   Джеймс вынул из коробки сигару и вопросительно посмотрел на дам, дожидаясь, когда ему разрешат курить. Разрешение было получено, после чего Уэлсли-старший, чиркнув спичкой, прикурил, выпустил к потолку струйку голубоватого дыма и с умиротворенным выражением на лице откинулся на спинку кресла.
   — Тут такое дело, Майлз… Мы с матерью заказали билеты на пароход на второе октября, — сказал он, повернувшись к сыну. — Хотелось бы узнать о ваших с Викторией планах — собираетесь ли вы отплыть в Штаты вместе с нами?
   У Виктории от изумления округлились глаза. Устремив недоумевающий взгляд на мужа, она бросила:
   — Отплыть в Штаты? В первый раз об этом слышу… Майлз нахмурился.
   — Видишь ли, отец, мы с Викторией это еще не обсуждали…
   Джеймс моргнул, неожиданно осознав, что ступил на чрезвычайно зыбкую и опасную почву.
   — Извини, сын. Я-то думал, что вы с женой так или иначе этот вопрос решили…
   — Мы еще не говорили на эту тему.
   — Ну и ладно, не будем сегодня об этом, — вступила в разговор Мери. — Времени у нас достаточно.
   Майлз чувствовал на себе испепеляющий взгляд Виктории, но упрямо смотрел перед собой, делая вид, что ничего особенного не происходит.
   — Скажи на милость, бабушка, как обстоят дела с лошадьми?
   Регина внимательно посмотрела на внука, потом перевела взгляд на его жену. Определенно, у молодых людей снова появилась причина для разногласий, которую необходимо устранить — и как можно скорее.
   — Лошадки вели себя просто замечательно, дорогой. На скачках в Эскоте, которые вам с Викторией не довелось посетить, они во всех заездах, кроме двух, заняли призовые места — так что мы в выигрыше.
   Лицо Майлза просветлело.
   — А первое место тоже за нами? Хотя бы в одном заезде?
   Регина покачала головой.
   — Увы, нет. Собственно, мы на это не рассчитывали, а потому ставили всякий раз на второе и третье. Принимая во внимание, что лошади еще молоды и неопытны, результаты неплохие. Я возлагаю большие надежды на следующий год. Уверена, настоящий успех у нас впереди.
   Майлз кивнул, поскольку и сам считал, что для конюшен Уэлсли следующий год будет определяющим.
   — Думаю, Виктория, тебе будет небезынтересно это послушать, — вступила в разговор Мери. — На прошлой неделе я была в гостях у леди Фионы и, в частности, перемолвилась словом с вашим конюхом… жаль, не помню только, как его зовут…
   — Джордж, — сказала Виктория. Голос ее звучал тускло, и в нем не чувствовалось даже проблеска интереса к обсуждавшейся теме.
   — Да, да. Его зовут Джордж. Верно. Так вот, когда мы с твоей мачехой сидели в гостиной и пили чай, пришел этот самый Джордж и заявил, что кобыла по кличке Спринг Даффодил ждет жеребенка от Кингз Рэнсома. Фиона не сомневалась, что эта новость тебя обрадует…
   — Я рада, — пробормотала Виктория.
   — Значит, ты все-таки подпустила к Спринг Даффодил Кингз Рэнсома? — с улыбкой спросил у жены Майлз. Эта новость его, в отличие от Виктории, не оставила равнодушным.