Страница:
После разоблачения «Варяга» шведским властям пришлось затратить миллиарды крон на то, чтобы заново построить многочисленные защитные бункеры в новых, неизвестных нам пунктах страны.
По оценке шведов, положение «Варяга» в СЕПО было уникальным. В этой службе и в военных организациях страны он мог свободно знакомиться с любыми секретными документами. Ему также была хорошо известна система слежки контрразведкой за иностранными агентами. Всю эту информацию «Варяг» беспрепятственно передавал ГРУ в течение десяти лет.
В 1977 году он был арестован в Тель-Авиве и приговорен к пожизненному тюремному заключению.
Во-вторых, ему, можно сказать, по примеру нашего разведчика Джорджа Блейка, осужденного в Англии на 42 года, удалось в 1987 году, отсидев в тюрьме всего 10 лет, бежать и оказаться в Москве.
Третий аспект истории этого агента, представляющий интерес для разведчика, состоит в том, что, по утверждению шведских властей, после осуждения и бегства «Варяг» якобы вновь был использован ГРУ на активной разведывательной работе сначала в Венгрии, а затем, пройдя специальную подготовку в Москве, на Ближнем Востоке. Именно оттуда, из Ливана, он и вернулся в августе 1994 года в Швецию, сдался властям и был вновь препровожден в тюрьму.
Четвертый аспект этого дела состоит в том, что разоблачен «Варяг» был не шведской, а израильской контрразведкой, которая арестовала его в Тель-Авиве в 1977 году и выдала шведам. Как писали шведские газеты после возвращения «Варяга» в Швецию, он подтвердил сообщение занимавшего в 70-е годы пост начальника шведской государственной полиции Карла Персона о том, что «Варяг» предупредил ГРУ о подготовке к побегу на Запад военного атташе Георгия Федосова. Шведы, по словам Персона, тщательно подготовились к приему Федосова, ожидая, что это будет «крупнейшей добычей» в истории Швеции. Однако «Варяг» сорвал это дело (Новости разведки и контрразведки. 1996. № 2). Представляет также особый интерес тот факт, что в связи с признанием «Варяга» после его возвращения «из побега», шведские власти заявили российскому МИД протест, обвинив российские власти в том, что они якобы помогли «Варягу» бежать из тюрьмы в 1987 году и затем использовали его на разведывательной работе.
Это дело, по утверждениям шведской прессы, даже «вызвало дипломатический кризис в шведско-российских отношениях». МИД Швеции выразило удивление, что ГРУ использовало «Варяга» уже в интересах России, что свидетельствует о том, что «и в новой России продолжает действовать старый подход и стиль мышления».
В ответ на шведскую ноту, к удовлетворению Швеции, Москва признала факт помощи в бегстве «Варяга» со стороны бывшего СССР, но отметила, что это было сделано «из гуманных соображений». Что касается проживания «Варяга» и его супруги в СССР, то они пребывали там только на положении частных лиц. В свою очередь, премьер-министр Швеции Карл Бильдт подтвердил, что и Швеция вела разведывательную работу против СССР в годы «холодной войны». Он сказал, что в то время шведская разведка заслала в Прибалтику 14 своих агентов, но они все были пойманы советскими органами безопасности.
Это признание было оценено шведской прессой как беспрецедентное. Но одновременно отмечалось, что после разоблачения в Советском Союзе шведских агентов шведы отклонили протест Советского правительства, не признав принадлежности этих агентов к шведской разведке, то есть, как писала пресса, лгали без зазрения совести (Шальнев А. Папа работал на советскую разведку, сын — на английскую. Известия, 1995, 15 августа).
Таковы интересные аспекты дела «Варяга», выявленные только через пятнадцать лет после его ареста, в 1994 году.
Западная пресса очень скупо сообщала об этом деле, тем более что эта операция ГРУ была серьезным поражением для спецслужб не только ЮАР, но и ряда других западных государств — Англии, США и НАТО в целом.
Поэтому комментирую дело «Феликса» и его помощницы «Лины» по указанным сообщениям нашей газеты. «Феликс» — Дитер Герхард — был блестящим старшим военно-морским офицером, командором, служил на крупнейшей военно-морской базе в Южном полушарии — в Саймонстауне. Под его началом находились 2700 человек, он отвечал за обеспечение и боеспособность военно-морского флота ЮАР.
Но секреты, которыми владел «Феликс», далеко выходили за пределы его служебных обязанностей. Он был своим человеком в святая святых — подземных лабиринтах «Сильвермайн», электронном чуде XX века, наиболее охраняемом и самом секретном объекте ЮАР. Это электронная база, оборудованная самой современной техникой для наблюдения за самолетами и судами на просторах Южной Атлантики и Индийского океана. Кроме доступа к сверхсекретам, прикрытым холмом «Серебряной шахты» (так переводится с английского «Сильвермайн»), «Феликс» обладал богатыми информационными возможностями из-за близости к руководству страны.
Премьер-министра ЮАР Питера Боту связывало с «Феликсом» длительное знакомство домами. Бота привлекал «Феликса» к участию в обсуждениях в самом узком кругу лиц важных проблем страны. Близким другом считал «Феликса» и командующий военно-морским флотом ЮАР Бирманн. Перед самым арестом «Феликса» у Бирманна был с визитом министр обороны ФРГ Манфред Вернер, который вел конфиденциальные переговоры с «Феликсом».
Одним словом, «Феликс» находился в зените славы, ожидалось скорое присвоение ему звания контр-адмирала.
Его жена «Лина» — швейцарка Рут Йор — пользовалась уважением среди офицерских жен, их семейство было популярным на базе, и дом славился гостеприимством. Поэтому арест этой супружеской пары явился шоком для всего высшего общества ЮАР.
Дело «Феликса» расследовали контрразведывательные службы сразу нескольких стран на трех континентах: в Америке, Европе и Африке.
Южноафриканские газеты писали, что «Феликс» передавал в ГРУ такую информацию, которая «явилась одним из самых чувствительных ударов по Западу со времен начала «холодной войны». Он выдал Советскому Союзу «ряд самых важных военных и стратегических секретов ЮАР, Англии и НАТО».
В бестселлере Генри Пайка «История коммунизма в Южной Африке» сказано, что сведения, которые он передавал СССР, касались «НАТО, британских морских вооружений, включая ракетные, французской ракетной системы «Экзосет», не говоря уже о всей военной структуре базы в Саймонстауне», где он служил.
Во время суда над «Феликсом» и «Линой» в августе 1983 года «шпионские» улики считались настолько секретными, что их даже не давали в руки судье. Прессе же было запрещено освещать подробности этого дела. Суд длился четыре месяца, были допрошены 124 свидетеля, из которых ни один не сказал о них худого слова. «Феликс» взял всю вину на себя, «Лина», по его заявлению, была лишь исполнителем его воли.
Его приговорили к пожизненному заключению, «Лину» — к десяти годам тюрьмы.
Из допросов во время следствия «Феликс» по отдельным намекам понял, что его досье в Москве стало каким-то образом известно ЦРУ. Сейчас стало известно, что его выдал изменник «Фарвелл», который по своему положению мог иметь доступ к поступавшим от него во внешнюю разведку материалам.
Из опубликованных материалов остается неизвестной дата вербовки «Феликса». В своей книге Т. Вольтон (Вольтон Т. КГБ во Франции. М., 1993) утверждает, что «Феликс» с 1964 по 1983 год передавал ГРУ информацию относительно противовоздушных ракет западного производства и был нейтрализован благодаря «Фарвеллу».
Известно, что «Лина» была привлечена к участию в сотрудничестве с ГРУ только через год после ее замужества, состоявшегося в 1968 году. Таким образом, она добросовестно помогала в течение долгих 13 лет. За это время она дважды побывала в СССР, где прошла соответствующую подготовку для выполнения обязанностей курьера-связника и радиста-шифровальщика по приему односторонних радиопередач из Центра.
Для доставки разведывательных материалов «Феликса» в Европу «Лина» выезжала туда несколько раз в году под предлогом посещения родных в Швейцарии. В разных европейских странах она встречалась с курьером из Москвы и передавала заснятые на пленку материалы.
Несмотря на перенесенные ею испытания при расследовании, суде и длительном тюремном заключении, «Лина» сохранила теплые воспоминания о поездках с «Феликсом» в СССР, о работавших там с нею сотрудниках ГРУ и вообще не жалеет, что помогала мужу выполнять свои обязательства перед ГРУ. Свое согласие участвовать в этом она дала «Феликсу» без колебания, безгранично веря ему и его делу. Ее любовь и доверие к нему были ее философской позицией, определявшей ее жизнь.
Теперь, с падением режима апартеида, в чем, несомненно, есть и их заслуга, появилась надежда, что срок тюремного заключения «Феликса» может быть сокращен и супруги смогут обрести заслуженное семейное счастье.
При оформлении вербовки ему было присвоено кодовое имя «Орел».
Полковник авиации, «Орел» работал в отделе разведки Генерального штаба Швеции. В течение многих лет он передавал секретную информацию о вооруженных силах Швеции, о взаимоотношениях этой страны с западными союзниками и, в частности, с НАТО. Находясь в начале 50-х годов в США в качестве военно-воздушного атташе шведского министерства обороны, он активно добывал для ГРУ информацию о новейших ракетах и американской оборонной технике, которая становилась ему известной в результате полного доверия к шведским представителям со стороны военных США.
«Орел» был арестован в июне 1963 года после успешного сотрудничества с ГРУ в течение почти пятнадцати лет. Приговорен к пожизненному тюремному заключению, но вышел из тюрьмы через 11 лет, в 1974 г. Шведские спецслужбы назвали «Орла» «самым опасным для Швеции шпионом за все времена».
ГЛАВА VII
В послевоенный период наиболее характерным и опасным методом использования спецслужбами противника своей агентуры стало проникновение в наши заграничные резидентуры. Рассматривая приобретение «кротов» как острый и эффективный способ решения серьезных оперативных задач, противник стремился вести эту работу на высоком профессиональном уровне. В инструкциях и рекомендациях, разработанных основными спецслужбами Запада, предусматривалась большая работа по вербовке, проверке и подготовке таких агентов, а также всестороннее изучение условий и путей их продвижения и закрепления в центральных аппаратах наших разведок.
«Кроты» западных спецслужб представляют чрезвычайную опасность, примером тому Гордиевский, безнаказанно вредивший внешней разведке в течение более 10 лет; «Фарвелл», сумевший меньше чем за год нанести огромный ущерб нашей научно-технической разведке; Пигузов, раскрывший перед ЦРУ большое количество сотрудников внешней разведки, в том числе и тех, кто еще только готовился в разведывательном вузе стать разведчиком, и ряд других.
Не меньший, если не более значительный ущерб нанесли западные «кроты» военной разведке. Среди них беспрецедентной является изменническая деятельность в течение более четверти века «крота» Полякова; кратковременной, но исключительно вредоносной оказалась подрывная работа «крота» Пеньковского; большой ущерб для деятельности ГРУ нанесли «кроты» Чернов и Попов.
Полагаю, что список «кротов» западных спецслужб в советских службах в Приложениях [1]и [2]не является исчерпывающим. Во-первых, не все разоблаченные «кроты» известны автору. Во-вторых, среди перебежчиков могли быть такие «кроты», которые решили открыто перейти на другую сторону по различным причинам: например, Гордиевский, Носенко, Сахаров и Ощенко из страха быть разоблаченными.
Наконец, в-третьих, реально предполагать, что, исходя из соотношения между количеством «кротов» и перебежчиков не-кротов, равное примерно 30–40 %, имеется ряд неразоблаченных «кротов», кто встал на путь предательства за последнее десятилетие, когда увеличилось число измен, но решил продолжать изменническую деятельность в качестве «крота». Поэтому разоблачение «кротов» западных спецслужб в российской разведке становится еще более важной, я бы сказал, жизненно необходимой и особенно острой проблемой после 1990 года.
Известно, что число изменников из числа сотрудников внешней разведки в эти последние годы заметно увеличилось. Как сообщало пресс-бюро внешней разведки в конце 1992 года, за полтора предшествующих года таких изменников было семь (Чародеев Г. Продолжается «утечка» российских суперагентов. Известия, 1992, 28 октября). Полагаю, что в 1991–1995 годах их могло быть, если считать только открытых перебежчиков, таких, как Ощенко во Франции, Коноплев в Бельгии и Фоменко в Германии, около десяти. Поэтому западные спецслужбы могли приобрести некоторых из них в качестве «кротов».
Если это предположение верно, то положение для российских разведок создалось угрожающее.
С раскрытием ЦРУ «крота» внешней разведки Эймса осложнилась и возможность разоблачения иностранных «кротов» этой службы. По сообщению западной прессы, именно этот «крот» в ЦРУ помог разоблачить десяток западных «кротов» в российских разведках. В частности, вероятно, его последним разоблачением уже в 1989 году был «крот» в ГРУ В. Баранов.
Теперь, наряду с повышением бдительности внутри самих российских спецслужб, необходимо делать ставку на приобретение новых агентов, способных заменить, например, Эймса. В этом, по мнению автора, состоит одна из актуальных задач внешней разведки. В создавшихся условиях, когда обстановка для деятельности внешней разведки из-за серии измен, а также неизбежного сокращения поля осведомленности за неимением таких хорошо информированных союзных спецслужб, как, например, бывшая разведка ГДР, приходится считаться с тем, что ряд провалов наших ценных агентов мог явиться результатом деятельности западных «кротов» во внешней разведке.
На фоне деятельности иностранных спецслужб против советских и теперь российских служб выразительно выглядит положительный опыт внедрения наших «кротов» в западные службы.
За полувековой период, по моим самым скромным подсчетам, внешняя разведка располагала в западных спецслужбах, как минимум, 21 «кротом», начиная с таких выдающихся разведчиков, как Ким Филби, агент Прайм в британской разведке, агентурная группа «Сапфир» во французских спецслужбах, Фельфе в БНД, Уокер, Ховард — в американских и кончая Эймсом в ЦРУ (Приложение [3]).
Значительно менее выгодно в части взаимного проникновения с западными спецслужбами выглядит наша военная разведка — ГРУ, хотя наличие только ставших мне известными тринадцати ее изменников за полвека свидетельствует в численном отношении о значительно меньшем ущербе по сравнению с внешней разведкой. Но тот факт, что в этой службе работали пять матерых западных «кротов», свидетельствует о том, что ущерб, нанесенный ГРУ, значительно превосходит потери внешней разведки. Достаточно вспомнить, что бывший генерал-майор ГРУ Поляков, помимо огромного политического ущерба СССР, нанес сокрушающий удар по нелегальной службе ГРУ, выдав американцам всех известных ему военных разведчиков-нелегалов, забрасывавшихся ГРУ в США.
Судя по тому, что удалось отыскать в публикациях о «кротах» ГРУ в западных спецслужбах, военной разведке есть также чем похвалиться. Так, «крот» ГРУ в Швеции «Орел» явился крупнейшим и, как свидетельствовала западная пресса, самым опасным иностранным агентом в этой стране. Сержант Данлоп — «крот» ГРУ в АНБ, по заявлению американских контрразведчиков, нанес непоправимый ущерб этому «Дворцу головоломок», как пишет об этом Д. Бамфорд (Бамфорд Д. Дворец головоломок. Лондон, 1983) (Приложение [4]).
Оговорюсь сразу, что могу говорить только о тех операциях, которые либо были сорваны нами, как, например, в деле «Гарта», Пеньковского, Баранова, Ветрова и Полякова, либо стали известны по другим причинам, как в случае измены Гордиевского, Шеймова, Куклинского.
Поскольку я подхожу к рассмотрению операций ТФП прежде всего с профессиональной точки зрения, пока не углубляясь в оценку их результатов, я стремлюсь в приводимых примерах прежде всего определять ту роль, которую в их осуществлении играли соответствующие спецслужбы. Тем более что оценки, например, политических результатов этих операций настолько могут быть различными у нас и на Западе, что трудно их сравнивать из-за спорности исходных позиций. Так, например, английский «специалист» по вопросам измен, предательств и бегству на Запад сотрудников советских спецслужб Брук-Шеферд в своем последнем труде (Брук-Шеферд Г. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990) преподносит оценку западных «кротов» в советских спецслужбах преимущественно с точки зрения их «влияния» на позиции Запада, стыдливо умалчивая о роли западных спецслужб в приобретении этих «кротов» или весьма поверхностно констатируя их «огромный успех», не определяя конкретно, в чем он заключался. Именно исходя из такого одностороннего подхода, Брук-Шеферд и говорит о «трех гигантах» в области измен в послевоенное время, а именно о Пеньковском, Ветрове и Гордиевском, выстраивая их в таком порядке по значению для Запада.
Но только в случае с Гордиевским может идти речь о каких-то усилиях и профессиональном успехе британских спецслужб, о роли же англо-американской разведки в вербовке Пеньковского и французской в вербовке Ветрова вообще ничего положительного сказать нельзя. Роль этих разведслужб, как увидит читатель, сводилась лишь к чисто техническому оформлению их «самовербовки» и последующему обслуживанию связи с ними.
Дела Пеньковского и Гордиевского получили наибольшую огласку, а Ветрову было уделено значительно меньше внимания, хотя именно этот «крот», по моей оценке, нанес наибольший за всю послевоенную историю ущерб внешней разведке, прежде всего, в области практической ее деятельности по решению народнохозяйственных и оборонных задач. Поэтому, в отличие от Брук-Шеферда, я ставлю его на первое место, впереди Пеньковского, роль предательства которого во всех отношениях сильно преувеличена на фоне — Карибского кризиса, в разрешении которого он играл якобы большую роль.
Хочу сразу же предупредить читателя не пугаться кажущегося «изобилия» «кротов» иностранных разведок, которым удалось действовать внутри советских, а затем российских специальных служб. Ведь собранные здесь примеры относятся ко всему послевоенному времени и их враждебная деятельность распределяется более или менее равномерно на все годы «холодной войны». Если учесть, что советская внешняя разведка в те годы являлась мишенью для внедрения «кротов» таких мощных западных разведок, как ЦРУ, СИС, БНД и СДЕСЕ, а количество успешных операций ТФП уступает результатам, достигнутым внешней разведкой, то можно с достаточной степенью обоснованности распространить на все эти службы заключение американского исследователя деятельности ЦРУ в 1981–1987 годы Боба Вудворда о том, что ЦРУ в тайной войне с КГБ потерпело поражение. Причем это будет правильно не только для указанного периода, а для всего послевоенного времени.
Картина эта и отражена в Приложениях 1–6 [1] [6].
Необыкновенна она тем, что осуществлена не по замыслу французской службы, а целиком и полностью по воле и инициативе самого изменника, которому французы присвоили кодовое имя «Фарвелл», что означает по-английски «Прощай».
По своим результатам эта операция оказалась непревзойденной, а свалившаяся на французскую контрразведку удача — фактически единственной в своем роде.
В то же время эту операцию в буквальном смысле слова нельзя называть «проникновением», сам характер которого обычно предполагает активные действия со стороны «проникающей» спецслужбы. В данном случае операция была начисто лишена каких-либо усилий с французской стороны, пока «Фарвелл» не определился как уже находящийся на месте «крот», подготовивший все условия для успешного сотрудничества с этой службой. При этом «Фарвелл» уже имел такое служебное положение, которое обеспечивало ему условия для передачи французской спецслужбе максимального количества сверхценных документов и материалов.
Создавалось впечатление, что «Фарвелл» давно принял решение об измене и методично готовился к этому практическому шагу, добиваясь занятия оптимальных позиций.
Итак, изложу то из истории этой измены, что стало мне известно из пары западных публикаций, а также что дошло до меня в нашей службе.
Надо сказать, что особой огласки это дело не получило. У нас умалчивалось о любых провалах наших спецслужб по соображениям нежелательности информировать общественное мнение о «невыгодных» для нас делах. На Западе — из-за ограниченной осведомленности о дальнейшей судьбе изменника, а также нежелания французских спецслужб обнародовать факт сотрудничества фактически с уголовным преступником.
Итак, суть операции.
Сотрудник Управления научно-технической разведки ПГУ (НТР) подполковник Ветров Владимир Ипполитович, 1928 года рождения, инженер-автомеханик, в качестве оперативного работника находился в командировке в Париже, где решал задачи НТР с 1965 по 1970 год. За это время не добился каких-либо ощутимых результатов, однажды в нетрезвом состоянии попал в автомобильную аварию, серьезно повредив служебную автомашину. Факт скрыл, устранив следы аварии с помощью одного французского друга. Друг-француз был бизнесменом, часто навещавшим нашу страну, но ранее якобы никак не был связан с французской спецслужбой. Случай с аварией стал известен спецслужбе, которая взяла его на учет на будущее.
Французский друг, приезжая изредка в Москву, звонил ему, и они поддерживали контакт на чисто личной основе. Прошло десять лет, в течение которых «Фарвелл» работал в центральном аппарате Управления «Т» и занял уже пост, где концентрировалась вся информация о деятельности Управления и его резидентур и сосредоточивались оценки различных государственных ведомств-заказчиков и потребителей разведывательной информации. У него же находилась картотека кадрового состава и данные на заграничную агентуру. То есть практически почти все секреты по линии НТР.
Весной 1981 года «Фарвелл» направил своему другу — французскому бизнесмену — письмо с просьбой «срочно приехать». Не совсем понимая «срочность» просьбы, француз сообщил о письме в спецслужбу — УОТ (Управление по охране территории).
Поскольку друг «Фарвелла» не мог срочно приехать, а УОТ почувствовало скрытый интерес, было решено от имени друга поручить установить контакт постоянному представителю его фирмы в Москве. С этой целью представителя срочно вызвали в Париж и, получив согласие, в течение недели готовили к выполнению задания.
Как оказалось, выполнение задания было облегчено самим «Фарвеллом», который уже все подготовил, назвав место встречи и необходимые ее условия. На этой встрече он передал сразу большое количество сверхсекретных документов управления «Т». Часть их была уже сфотографирована на пленку, а другие требовалось переснять и сразу же вернуть ему.
Ознакомление с полученными от «Фарвелла» материалами показало их особую ценность, и дальнейшая работа с ним приобрела исключительную важность. Было решено не передавать «Фарвелла» на связь СДЕСЕ — французской разведке, остро соперничавшей с УОТ. Для связи с «Фарвеллом» выделили одного из офицеров военного атташата посольства Франции в Москве, не разведчика, но профессионала, защищенного дипломатическим паспортом.
После нескольких первых встреч «Фарвелла» с любителем от разведки, бизнесменом, специально подготовленный офицер продолжил связь с ним. Вся работа «Фарвелла» продолжалась восемь месяцев, но за этот короткий срок она дала исключительно богатые для Запада результаты. «Фарвелл» успел передать УОТ около трех тысяч сверхсекретных документов. Кроме того, он передал французам два списка на 250 сотрудников НТР, находившихся в резидентурах, сообщил не менее 100 случаев контактов с иностранцами, которые могли считаться агентами внешней разведки, действовавшими в 16 странах НАТО или нейтральных государствах. Некоторые из этих лиц были позже арестованы и осуждены, другие напуганы и стали безвредными. Отдельные стали объектами контрразведки с целью дезинформации.
По оценке шведов, положение «Варяга» в СЕПО было уникальным. В этой службе и в военных организациях страны он мог свободно знакомиться с любыми секретными документами. Ему также была хорошо известна система слежки контрразведкой за иностранными агентами. Всю эту информацию «Варяг» беспрепятственно передавал ГРУ в течение десяти лет.
В 1977 году он был арестован в Тель-Авиве и приговорен к пожизненному тюремному заключению.
Во-вторых, ему, можно сказать, по примеру нашего разведчика Джорджа Блейка, осужденного в Англии на 42 года, удалось в 1987 году, отсидев в тюрьме всего 10 лет, бежать и оказаться в Москве.
Третий аспект истории этого агента, представляющий интерес для разведчика, состоит в том, что, по утверждению шведских властей, после осуждения и бегства «Варяг» якобы вновь был использован ГРУ на активной разведывательной работе сначала в Венгрии, а затем, пройдя специальную подготовку в Москве, на Ближнем Востоке. Именно оттуда, из Ливана, он и вернулся в августе 1994 года в Швецию, сдался властям и был вновь препровожден в тюрьму.
Четвертый аспект этого дела состоит в том, что разоблачен «Варяг» был не шведской, а израильской контрразведкой, которая арестовала его в Тель-Авиве в 1977 году и выдала шведам. Как писали шведские газеты после возвращения «Варяга» в Швецию, он подтвердил сообщение занимавшего в 70-е годы пост начальника шведской государственной полиции Карла Персона о том, что «Варяг» предупредил ГРУ о подготовке к побегу на Запад военного атташе Георгия Федосова. Шведы, по словам Персона, тщательно подготовились к приему Федосова, ожидая, что это будет «крупнейшей добычей» в истории Швеции. Однако «Варяг» сорвал это дело (Новости разведки и контрразведки. 1996. № 2). Представляет также особый интерес тот факт, что в связи с признанием «Варяга» после его возвращения «из побега», шведские власти заявили российскому МИД протест, обвинив российские власти в том, что они якобы помогли «Варягу» бежать из тюрьмы в 1987 году и затем использовали его на разведывательной работе.
Это дело, по утверждениям шведской прессы, даже «вызвало дипломатический кризис в шведско-российских отношениях». МИД Швеции выразило удивление, что ГРУ использовало «Варяга» уже в интересах России, что свидетельствует о том, что «и в новой России продолжает действовать старый подход и стиль мышления».
В ответ на шведскую ноту, к удовлетворению Швеции, Москва признала факт помощи в бегстве «Варяга» со стороны бывшего СССР, но отметила, что это было сделано «из гуманных соображений». Что касается проживания «Варяга» и его супруги в СССР, то они пребывали там только на положении частных лиц. В свою очередь, премьер-министр Швеции Карл Бильдт подтвердил, что и Швеция вела разведывательную работу против СССР в годы «холодной войны». Он сказал, что в то время шведская разведка заслала в Прибалтику 14 своих агентов, но они все были пойманы советскими органами безопасности.
Это признание было оценено шведской прессой как беспрецедентное. Но одновременно отмечалось, что после разоблачения в Советском Союзе шведских агентов шведы отклонили протест Советского правительства, не признав принадлежности этих агентов к шведской разведке, то есть, как писала пресса, лгали без зазрения совести (Шальнев А. Папа работал на советскую разведку, сын — на английскую. Известия, 1995, 15 августа).
Таковы интересные аспекты дела «Варяга», выявленные только через пятнадцать лет после его ареста, в 1994 году.
ОПЕРАЦИЯ «ФЕЛИКС»
В 1992 году в нашей печати появилось сообщение об удивительной операции проникновения ГРУ в главную военноморскую базу ЮАР в Саймонстауне (Пиляцкий Б. Феликс и Лина. Они были агентами Москвы. Известия, 1992, 14, 15, 16 января). История двух агентов ГРУ, о которых сообщалось, явилась примером блестящей операции ТФП в спецслужбы далекой Южно-Африканской республики и одновременно того, какой огромный ущерб приносит предательство. Изменник «Фарвелл» выдал двух замечательных агентов и просто людей, самоотверженно помогавших нашему государству в противостоянии Западу в непримиримой «холодной войне». Объявление об аресте «Феликса» и «Лины» было сделано 26 января 1983 года.Западная пресса очень скупо сообщала об этом деле, тем более что эта операция ГРУ была серьезным поражением для спецслужб не только ЮАР, но и ряда других западных государств — Англии, США и НАТО в целом.
Поэтому комментирую дело «Феликса» и его помощницы «Лины» по указанным сообщениям нашей газеты. «Феликс» — Дитер Герхард — был блестящим старшим военно-морским офицером, командором, служил на крупнейшей военно-морской базе в Южном полушарии — в Саймонстауне. Под его началом находились 2700 человек, он отвечал за обеспечение и боеспособность военно-морского флота ЮАР.
Но секреты, которыми владел «Феликс», далеко выходили за пределы его служебных обязанностей. Он был своим человеком в святая святых — подземных лабиринтах «Сильвермайн», электронном чуде XX века, наиболее охраняемом и самом секретном объекте ЮАР. Это электронная база, оборудованная самой современной техникой для наблюдения за самолетами и судами на просторах Южной Атлантики и Индийского океана. Кроме доступа к сверхсекретам, прикрытым холмом «Серебряной шахты» (так переводится с английского «Сильвермайн»), «Феликс» обладал богатыми информационными возможностями из-за близости к руководству страны.
Премьер-министра ЮАР Питера Боту связывало с «Феликсом» длительное знакомство домами. Бота привлекал «Феликса» к участию в обсуждениях в самом узком кругу лиц важных проблем страны. Близким другом считал «Феликса» и командующий военно-морским флотом ЮАР Бирманн. Перед самым арестом «Феликса» у Бирманна был с визитом министр обороны ФРГ Манфред Вернер, который вел конфиденциальные переговоры с «Феликсом».
Одним словом, «Феликс» находился в зените славы, ожидалось скорое присвоение ему звания контр-адмирала.
Его жена «Лина» — швейцарка Рут Йор — пользовалась уважением среди офицерских жен, их семейство было популярным на базе, и дом славился гостеприимством. Поэтому арест этой супружеской пары явился шоком для всего высшего общества ЮАР.
Дело «Феликса» расследовали контрразведывательные службы сразу нескольких стран на трех континентах: в Америке, Европе и Африке.
Южноафриканские газеты писали, что «Феликс» передавал в ГРУ такую информацию, которая «явилась одним из самых чувствительных ударов по Западу со времен начала «холодной войны». Он выдал Советскому Союзу «ряд самых важных военных и стратегических секретов ЮАР, Англии и НАТО».
В бестселлере Генри Пайка «История коммунизма в Южной Африке» сказано, что сведения, которые он передавал СССР, касались «НАТО, британских морских вооружений, включая ракетные, французской ракетной системы «Экзосет», не говоря уже о всей военной структуре базы в Саймонстауне», где он служил.
Во время суда над «Феликсом» и «Линой» в августе 1983 года «шпионские» улики считались настолько секретными, что их даже не давали в руки судье. Прессе же было запрещено освещать подробности этого дела. Суд длился четыре месяца, были допрошены 124 свидетеля, из которых ни один не сказал о них худого слова. «Феликс» взял всю вину на себя, «Лина», по его заявлению, была лишь исполнителем его воли.
Его приговорили к пожизненному заключению, «Лину» — к десяти годам тюрьмы.
Из допросов во время следствия «Феликс» по отдельным намекам понял, что его досье в Москве стало каким-то образом известно ЦРУ. Сейчас стало известно, что его выдал изменник «Фарвелл», который по своему положению мог иметь доступ к поступавшим от него во внешнюю разведку материалам.
Из опубликованных материалов остается неизвестной дата вербовки «Феликса». В своей книге Т. Вольтон (Вольтон Т. КГБ во Франции. М., 1993) утверждает, что «Феликс» с 1964 по 1983 год передавал ГРУ информацию относительно противовоздушных ракет западного производства и был нейтрализован благодаря «Фарвеллу».
Известно, что «Лина» была привлечена к участию в сотрудничестве с ГРУ только через год после ее замужества, состоявшегося в 1968 году. Таким образом, она добросовестно помогала в течение долгих 13 лет. За это время она дважды побывала в СССР, где прошла соответствующую подготовку для выполнения обязанностей курьера-связника и радиста-шифровальщика по приему односторонних радиопередач из Центра.
Для доставки разведывательных материалов «Феликса» в Европу «Лина» выезжала туда несколько раз в году под предлогом посещения родных в Швейцарии. В разных европейских странах она встречалась с курьером из Москвы и передавала заснятые на пленку материалы.
Несмотря на перенесенные ею испытания при расследовании, суде и длительном тюремном заключении, «Лина» сохранила теплые воспоминания о поездках с «Феликсом» в СССР, о работавших там с нею сотрудниках ГРУ и вообще не жалеет, что помогала мужу выполнять свои обязательства перед ГРУ. Свое согласие участвовать в этом она дала «Феликсу» без колебания, безгранично веря ему и его делу. Ее любовь и доверие к нему были ее философской позицией, определявшей ее жизнь.
Теперь, с падением режима апартеида, в чем, несомненно, есть и их заслуга, появилась надежда, что срок тюремного заключения «Феликса» может быть сокращен и супруги смогут обрести заслуженное семейное счастье.
ОПЕРАЦИЯ «ОРЕЛ»
В 1949 году нашей военной разведке удалось успешно завербовать шведского полковника Стига Веннерстрена, кандидатуру которого ГРУ начало изучать после того, как он попал в поле ее зрения в 1933 году, и внимательно следило за его продвижением по служебной лестнице.При оформлении вербовки ему было присвоено кодовое имя «Орел».
Полковник авиации, «Орел» работал в отделе разведки Генерального штаба Швеции. В течение многих лет он передавал секретную информацию о вооруженных силах Швеции, о взаимоотношениях этой страны с западными союзниками и, в частности, с НАТО. Находясь в начале 50-х годов в США в качестве военно-воздушного атташе шведского министерства обороны, он активно добывал для ГРУ информацию о новейших ракетах и американской оборонной технике, которая становилась ему известной в результате полного доверия к шведским представителям со стороны военных США.
«Орел» был арестован в июне 1963 года после успешного сотрудничества с ГРУ в течение почти пятнадцати лет. Приговорен к пожизненному тюремному заключению, но вышел из тюрьмы через 11 лет, в 1974 г. Шведские спецслужбы назвали «Орла» «самым опасным для Швеции шпионом за все времена».
ГЛАВА VII
ОПЕРАЦИИ ТФП ЗАПАДНЫХ СПЕЦСЛУЖБ В СОВЕТСКИЕ И РОССИЙСКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ
Вчера ты был герой, гордящийся собою,
Теперь ты бледный трус, подавленный стыдом.
Надсон. «Жизнь»
В послевоенный период наиболее характерным и опасным методом использования спецслужбами противника своей агентуры стало проникновение в наши заграничные резидентуры. Рассматривая приобретение «кротов» как острый и эффективный способ решения серьезных оперативных задач, противник стремился вести эту работу на высоком профессиональном уровне. В инструкциях и рекомендациях, разработанных основными спецслужбами Запада, предусматривалась большая работа по вербовке, проверке и подготовке таких агентов, а также всестороннее изучение условий и путей их продвижения и закрепления в центральных аппаратах наших разведок.
«Кроты» западных спецслужб представляют чрезвычайную опасность, примером тому Гордиевский, безнаказанно вредивший внешней разведке в течение более 10 лет; «Фарвелл», сумевший меньше чем за год нанести огромный ущерб нашей научно-технической разведке; Пигузов, раскрывший перед ЦРУ большое количество сотрудников внешней разведки, в том числе и тех, кто еще только готовился в разведывательном вузе стать разведчиком, и ряд других.
Не меньший, если не более значительный ущерб нанесли западные «кроты» военной разведке. Среди них беспрецедентной является изменническая деятельность в течение более четверти века «крота» Полякова; кратковременной, но исключительно вредоносной оказалась подрывная работа «крота» Пеньковского; большой ущерб для деятельности ГРУ нанесли «кроты» Чернов и Попов.
Полагаю, что список «кротов» западных спецслужб в советских службах в Приложениях [1]и [2]не является исчерпывающим. Во-первых, не все разоблаченные «кроты» известны автору. Во-вторых, среди перебежчиков могли быть такие «кроты», которые решили открыто перейти на другую сторону по различным причинам: например, Гордиевский, Носенко, Сахаров и Ощенко из страха быть разоблаченными.
Наконец, в-третьих, реально предполагать, что, исходя из соотношения между количеством «кротов» и перебежчиков не-кротов, равное примерно 30–40 %, имеется ряд неразоблаченных «кротов», кто встал на путь предательства за последнее десятилетие, когда увеличилось число измен, но решил продолжать изменническую деятельность в качестве «крота». Поэтому разоблачение «кротов» западных спецслужб в российской разведке становится еще более важной, я бы сказал, жизненно необходимой и особенно острой проблемой после 1990 года.
Известно, что число изменников из числа сотрудников внешней разведки в эти последние годы заметно увеличилось. Как сообщало пресс-бюро внешней разведки в конце 1992 года, за полтора предшествующих года таких изменников было семь (Чародеев Г. Продолжается «утечка» российских суперагентов. Известия, 1992, 28 октября). Полагаю, что в 1991–1995 годах их могло быть, если считать только открытых перебежчиков, таких, как Ощенко во Франции, Коноплев в Бельгии и Фоменко в Германии, около десяти. Поэтому западные спецслужбы могли приобрести некоторых из них в качестве «кротов».
Если это предположение верно, то положение для российских разведок создалось угрожающее.
С раскрытием ЦРУ «крота» внешней разведки Эймса осложнилась и возможность разоблачения иностранных «кротов» этой службы. По сообщению западной прессы, именно этот «крот» в ЦРУ помог разоблачить десяток западных «кротов» в российских разведках. В частности, вероятно, его последним разоблачением уже в 1989 году был «крот» в ГРУ В. Баранов.
Теперь, наряду с повышением бдительности внутри самих российских спецслужб, необходимо делать ставку на приобретение новых агентов, способных заменить, например, Эймса. В этом, по мнению автора, состоит одна из актуальных задач внешней разведки. В создавшихся условиях, когда обстановка для деятельности внешней разведки из-за серии измен, а также неизбежного сокращения поля осведомленности за неимением таких хорошо информированных союзных спецслужб, как, например, бывшая разведка ГДР, приходится считаться с тем, что ряд провалов наших ценных агентов мог явиться результатом деятельности западных «кротов» во внешней разведке.
На фоне деятельности иностранных спецслужб против советских и теперь российских служб выразительно выглядит положительный опыт внедрения наших «кротов» в западные службы.
За полувековой период, по моим самым скромным подсчетам, внешняя разведка располагала в западных спецслужбах, как минимум, 21 «кротом», начиная с таких выдающихся разведчиков, как Ким Филби, агент Прайм в британской разведке, агентурная группа «Сапфир» во французских спецслужбах, Фельфе в БНД, Уокер, Ховард — в американских и кончая Эймсом в ЦРУ (Приложение [3]).
Значительно менее выгодно в части взаимного проникновения с западными спецслужбами выглядит наша военная разведка — ГРУ, хотя наличие только ставших мне известными тринадцати ее изменников за полвека свидетельствует в численном отношении о значительно меньшем ущербе по сравнению с внешней разведкой. Но тот факт, что в этой службе работали пять матерых западных «кротов», свидетельствует о том, что ущерб, нанесенный ГРУ, значительно превосходит потери внешней разведки. Достаточно вспомнить, что бывший генерал-майор ГРУ Поляков, помимо огромного политического ущерба СССР, нанес сокрушающий удар по нелегальной службе ГРУ, выдав американцам всех известных ему военных разведчиков-нелегалов, забрасывавшихся ГРУ в США.
Судя по тому, что удалось отыскать в публикациях о «кротах» ГРУ в западных спецслужбах, военной разведке есть также чем похвалиться. Так, «крот» ГРУ в Швеции «Орел» явился крупнейшим и, как свидетельствовала западная пресса, самым опасным иностранным агентом в этой стране. Сержант Данлоп — «крот» ГРУ в АНБ, по заявлению американских контрразведчиков, нанес непоправимый ущерб этому «Дворцу головоломок», как пишет об этом Д. Бамфорд (Бамфорд Д. Дворец головоломок. Лондон, 1983) (Приложение [4]).
Оговорюсь сразу, что могу говорить только о тех операциях, которые либо были сорваны нами, как, например, в деле «Гарта», Пеньковского, Баранова, Ветрова и Полякова, либо стали известны по другим причинам, как в случае измены Гордиевского, Шеймова, Куклинского.
Поскольку я подхожу к рассмотрению операций ТФП прежде всего с профессиональной точки зрения, пока не углубляясь в оценку их результатов, я стремлюсь в приводимых примерах прежде всего определять ту роль, которую в их осуществлении играли соответствующие спецслужбы. Тем более что оценки, например, политических результатов этих операций настолько могут быть различными у нас и на Западе, что трудно их сравнивать из-за спорности исходных позиций. Так, например, английский «специалист» по вопросам измен, предательств и бегству на Запад сотрудников советских спецслужб Брук-Шеферд в своем последнем труде (Брук-Шеферд Г. Штормовые птицы. Нью-Йорк, 1990) преподносит оценку западных «кротов» в советских спецслужбах преимущественно с точки зрения их «влияния» на позиции Запада, стыдливо умалчивая о роли западных спецслужб в приобретении этих «кротов» или весьма поверхностно констатируя их «огромный успех», не определяя конкретно, в чем он заключался. Именно исходя из такого одностороннего подхода, Брук-Шеферд и говорит о «трех гигантах» в области измен в послевоенное время, а именно о Пеньковском, Ветрове и Гордиевском, выстраивая их в таком порядке по значению для Запада.
Но только в случае с Гордиевским может идти речь о каких-то усилиях и профессиональном успехе британских спецслужб, о роли же англо-американской разведки в вербовке Пеньковского и французской в вербовке Ветрова вообще ничего положительного сказать нельзя. Роль этих разведслужб, как увидит читатель, сводилась лишь к чисто техническому оформлению их «самовербовки» и последующему обслуживанию связи с ними.
Дела Пеньковского и Гордиевского получили наибольшую огласку, а Ветрову было уделено значительно меньше внимания, хотя именно этот «крот», по моей оценке, нанес наибольший за всю послевоенную историю ущерб внешней разведке, прежде всего, в области практической ее деятельности по решению народнохозяйственных и оборонных задач. Поэтому, в отличие от Брук-Шеферда, я ставлю его на первое место, впереди Пеньковского, роль предательства которого во всех отношениях сильно преувеличена на фоне — Карибского кризиса, в разрешении которого он играл якобы большую роль.
Хочу сразу же предупредить читателя не пугаться кажущегося «изобилия» «кротов» иностранных разведок, которым удалось действовать внутри советских, а затем российских специальных служб. Ведь собранные здесь примеры относятся ко всему послевоенному времени и их враждебная деятельность распределяется более или менее равномерно на все годы «холодной войны». Если учесть, что советская внешняя разведка в те годы являлась мишенью для внедрения «кротов» таких мощных западных разведок, как ЦРУ, СИС, БНД и СДЕСЕ, а количество успешных операций ТФП уступает результатам, достигнутым внешней разведкой, то можно с достаточной степенью обоснованности распространить на все эти службы заключение американского исследователя деятельности ЦРУ в 1981–1987 годы Боба Вудворда о том, что ЦРУ в тайной войне с КГБ потерпело поражение. Причем это будет правильно не только для указанного периода, а для всего послевоенного времени.
Картина эта и отражена в Приложениях 1–6 [1] [6].
ДЕЛО «ФАРВЕЛЛА»
Из всех когда-либо осуществленных западными спецслужбами операций агентурного проникновения в советскую внешнюю разведку самой необыкновенной, я бы сказал, фантастической является эта операция ТФП — удача французских специальных служб.Необыкновенна она тем, что осуществлена не по замыслу французской службы, а целиком и полностью по воле и инициативе самого изменника, которому французы присвоили кодовое имя «Фарвелл», что означает по-английски «Прощай».
По своим результатам эта операция оказалась непревзойденной, а свалившаяся на французскую контрразведку удача — фактически единственной в своем роде.
В то же время эту операцию в буквальном смысле слова нельзя называть «проникновением», сам характер которого обычно предполагает активные действия со стороны «проникающей» спецслужбы. В данном случае операция была начисто лишена каких-либо усилий с французской стороны, пока «Фарвелл» не определился как уже находящийся на месте «крот», подготовивший все условия для успешного сотрудничества с этой службой. При этом «Фарвелл» уже имел такое служебное положение, которое обеспечивало ему условия для передачи французской спецслужбе максимального количества сверхценных документов и материалов.
Создавалось впечатление, что «Фарвелл» давно принял решение об измене и методично готовился к этому практическому шагу, добиваясь занятия оптимальных позиций.
Итак, изложу то из истории этой измены, что стало мне известно из пары западных публикаций, а также что дошло до меня в нашей службе.
Надо сказать, что особой огласки это дело не получило. У нас умалчивалось о любых провалах наших спецслужб по соображениям нежелательности информировать общественное мнение о «невыгодных» для нас делах. На Западе — из-за ограниченной осведомленности о дальнейшей судьбе изменника, а также нежелания французских спецслужб обнародовать факт сотрудничества фактически с уголовным преступником.
Итак, суть операции.
Сотрудник Управления научно-технической разведки ПГУ (НТР) подполковник Ветров Владимир Ипполитович, 1928 года рождения, инженер-автомеханик, в качестве оперативного работника находился в командировке в Париже, где решал задачи НТР с 1965 по 1970 год. За это время не добился каких-либо ощутимых результатов, однажды в нетрезвом состоянии попал в автомобильную аварию, серьезно повредив служебную автомашину. Факт скрыл, устранив следы аварии с помощью одного французского друга. Друг-француз был бизнесменом, часто навещавшим нашу страну, но ранее якобы никак не был связан с французской спецслужбой. Случай с аварией стал известен спецслужбе, которая взяла его на учет на будущее.
Французский друг, приезжая изредка в Москву, звонил ему, и они поддерживали контакт на чисто личной основе. Прошло десять лет, в течение которых «Фарвелл» работал в центральном аппарате Управления «Т» и занял уже пост, где концентрировалась вся информация о деятельности Управления и его резидентур и сосредоточивались оценки различных государственных ведомств-заказчиков и потребителей разведывательной информации. У него же находилась картотека кадрового состава и данные на заграничную агентуру. То есть практически почти все секреты по линии НТР.
Весной 1981 года «Фарвелл» направил своему другу — французскому бизнесмену — письмо с просьбой «срочно приехать». Не совсем понимая «срочность» просьбы, француз сообщил о письме в спецслужбу — УОТ (Управление по охране территории).
Поскольку друг «Фарвелла» не мог срочно приехать, а УОТ почувствовало скрытый интерес, было решено от имени друга поручить установить контакт постоянному представителю его фирмы в Москве. С этой целью представителя срочно вызвали в Париж и, получив согласие, в течение недели готовили к выполнению задания.
Как оказалось, выполнение задания было облегчено самим «Фарвеллом», который уже все подготовил, назвав место встречи и необходимые ее условия. На этой встрече он передал сразу большое количество сверхсекретных документов управления «Т». Часть их была уже сфотографирована на пленку, а другие требовалось переснять и сразу же вернуть ему.
Ознакомление с полученными от «Фарвелла» материалами показало их особую ценность, и дальнейшая работа с ним приобрела исключительную важность. Было решено не передавать «Фарвелла» на связь СДЕСЕ — французской разведке, остро соперничавшей с УОТ. Для связи с «Фарвеллом» выделили одного из офицеров военного атташата посольства Франции в Москве, не разведчика, но профессионала, защищенного дипломатическим паспортом.
После нескольких первых встреч «Фарвелла» с любителем от разведки, бизнесменом, специально подготовленный офицер продолжил связь с ним. Вся работа «Фарвелла» продолжалась восемь месяцев, но за этот короткий срок она дала исключительно богатые для Запада результаты. «Фарвелл» успел передать УОТ около трех тысяч сверхсекретных документов. Кроме того, он передал французам два списка на 250 сотрудников НТР, находившихся в резидентурах, сообщил не менее 100 случаев контактов с иностранцами, которые могли считаться агентами внешней разведки, действовавшими в 16 странах НАТО или нейтральных государствах. Некоторые из этих лиц были позже арестованы и осуждены, другие напуганы и стали безвредными. Отдельные стали объектами контрразведки с целью дезинформации.