Страница:
Его изменническая деятельность была прервана благодаря, как сообщала американская пресса, Эймсу, который назвал его имя как «крота» ЦРУ.
После возвращения в СССР он стал поддерживать связь с московской резидентурой ЦРУ. В 1983 году разведчик ЦРУ при закладке тайника для «Африканца» был зафиксирован КГБ, что предопределило провал агента. Кроме того, Эймс якобы также назвал его имя среди известных ему «кротов» ЦРУ. В результате «Африканец» был разоблачен и осужден.
Поскольку такие «периферийные кроты» не только опасны для деятельности отдельных резидентур, но и являются «кадровой» базой для иностранных спецслужб в плане их возможного продвижения в центральные аппараты наших спецслужб, как, например, это произошло с Пигузовым, «Фотографом» и другими, рассмотрение их случаев представляет интерес и в ракурсе операций ТФП в сами спецслужбы.
«Гарт» был молодым человеком, опытным радиоспециалистом, которого мы успешно подготовили в профессиональном и языковом отношении. К 1954 году он уже был на Американском континенте, первоначально обосновавшись в Канаде. Оттуда он должен был переехать в США, где намечалось использовать его радистом в резидентуре Абеля. Однако в Канаде он не проявил способности к самостоятельному переезду в Соединенные Штаты, и Центр принял решение оставить его в качестве радиста создававшейся там резидентуры Филина с задачей обеспечения двусторонней радиосвязи с центром.
В середине 1955 года при выезде на одну из разведывательных операций резидент внешней разведки в Оттаве оказался под плотным наружным наблюдением, от которого не стал пытаться оторваться и, отказавшись от намеченного мероприятия, решил возвратиться в посольство. При подходе резидента к своему дому сотрудник канадской контрразведки, который вел наблюдение, приблизился к нему вплотную и сказал примерно следующее: «Могу сообщить очень важную информацию о предательстве вашего агента-радиста, проживающего в Монреале. За подробную информацию прошу 5 тысяч долларов. Жду ответа завтра вечером».
Резидент немедленно срочной телеграммой доложил в Центр полученное предложение, упомянув, что канадский контрразведчик произвел на него впечатление человека, говорившего правду. К середине дня телеграмма лежала у меня на столе. Будучи почти уверенным, что речь шла о «Гарте», который действительно проживал в Монреале, я доложил о телеграмме руководству внешней разведки и предложил немедленно подтвердить разрешение выдать информатору просимые им 5 тысяч долларов. По указанию начальника ПГУ Сахаровского я представил составленный мною ответ в канадскую резидентуру исполнявшему обязанности председателя КГБ Ивашутину и получил разрешение отослать его.
Все это время я испытывал большое внутреннее волнение. В памяти вставали события десятилетней давности, когда, в бытность мою резидентом в Оттаве, изменил шифровальщик резидентуры ГРУ Игорь Гузенко. Начавшаяся тогда шумная антисоветская кампания так захлестнула Канаду и свела почти на нет так хорошо развивавшиеся советско-канадские отношения. Призрак возможного повторения того, что произошло в результате измены Гузенко, стоял перед моими глазами.
Теперь, отправив телеграмму, я с нетерпением ждал ответа, заранее мобилизуя себя на то, что нужно так нейтрализовать изменника «Гарта», чтобы исключить огласку и неизбежность новой шумной кампании в средствах массовой информации Запада, с новым перемыванием давно прошедших событий 1945 года.
Для меня это была сейчас главная задача. Поздно вечером следующего дня поступило сообщение из Оттавы, и все сомнения исчезли. Как явствовало из сообщения Морриссона (так звали сотрудника канадской контрразведки), «Гарт» попался на связи с женщиной. Установив близкие отношения с замужней дамой, он вызвал подозрения у ее мужа, который и донес на него контрразведке. После первого же допроса «Гарт» сознался в принадлежности к внешней разведке и дал согласие на измену и сотрудничество с противником.
Все встало на свои места. Канадские спецслужбы присвоили «Гарту» кодовое имя «Гедеон», а английские, с которыми канадцы немедленно проконсультировались, назвали его «Краеугольным камнем». По замыслу этих двух западных спецслужб началась оперативная игра с нами. Теперь нашей задачей стало «переиграть» их.
В результате обсуждения создавшейся ситуации было намечено:
— вести дело в переписке с «Гартом» к тому, чтобы он приехал на короткое время «на переподготовку» домой. Заинтересовать в этом западные спецслужбы;
— вывести из-под возможной опасности резидента Филина, о котором «Гарт», а следовательно, и западные спецслужбы знали, что он находится в Бразилии и будет обращаться к канадцам за въездной визой в Рио-де-Жанейро.
С этой целью мы в течение двух месяцев одобряли действия «Гарта» и готовили его к предстоящему приглашению, сообщая о намерении дать ему для связи новую, самую совершенную нашу радиостанцию. Мы полагали и не ошиблись, что западные спецслужбы пожелают заполучить эту нашу «новинку».
Одновременно мы смогли предупредить Филина в Бразилии ни в коем случае не обращаться за визой к канадцам, отменили его перебазирование в Канаду и предложили ему заняться разведкой в странах Латинской Америки, оставаясь в Бразилии.
Наша легенда о необходимости обучения «Гарта» работе на новой радиоаппаратуре возымела действие на спецслужбы, и на наш вопрос, сможет ли он совершить поездку домой на пару недель, был получен положительный ответ.
Как мне стало известно позже из мемуаров британского контрразведчика П. Райта (Райт П., Грингласс П. Ловец шпионов. Берлин, 1988), сам «Гарт» не хотел ехать в Москву, но спецслужбы убедили его в полной безопасности такого визита. Кстати, Райт сообщает, что канадцы и англичане строили далеко идущие планы использования «Гарта» в качестве своего «крота» в нашей службе нелегальной разведки. Об этом можно догадаться и по тем кодовым названиям, которые они присвоили «Гарту»:
«Гедеон» — библейский герой, полководец, отразивший вторжение в Израиль нумедийских племен;
«Кейстоун» — очевидно, предназначал «Гарта» стать краеугольным камнем системы дезинформации и оперативной игры с внешней разведкой.
Финал был прост. Из аэропорта, куда прибыл «Гарт», его доставили прямо в тюремную камеру. Не успел начаться допрос, как «Гарт» во всем сознался. Все произошло, по его показаниям, так, как сообщал Морриссон.
Но для канадско-британских спецслужб дело на этом не закончилось. Мы решили продлить им «удовольствие» нетерпеливого ожидания возвращения «Гарта» в Канаду «с новой рацией». Через некоторое время были возобновлены наши радиопередачи для «Гарта», при которых передавались указания в его шифре.
Как пишет в своих воспоминаниях английский контрразведчик Райт, британская и канадская спецслужбы в течение года искали «Гарта» по всей Америке, стараясь найти своего сбежавшего «крота».
Так, несмотря на поражение в результате измены «Гарта», нам удалось с выигрышем выйти из создавшейся ситуации, сорвав замысел ТФП в наши ряды «крота» западных служб. Конечно же нам помог случай. Не объявись Морриссон, неизвестно, как могли бы обернуться наши усилия по созданию новой резидентуры. Не исключено, что они могли бы захватить и другого нашего разведчика Филина, и тогда могли быть проведены новые шумные процессы. Хотя у нас не принято заниматься гаданием. Ведь «Гарт», как долго считали западные службы, мог и сам «сломаться», признаться в измене. Долго — потому что только в 1982 году Морриссон, уже будучи на пенсии, разболтал о своем поступке и был осужден за него. Но, что интересно, на суде он в свое оправдание заявил, что*«только стремился спустить этого гаденыша в канализационную трубу». Значит, не только деньги двигали этим человеком, а присущая всем честным людям ненависть к предателям (Сегодня. 1994, 14 сентября)*.
Но игра с западными спецслужбами была непростой. Вести ее нужно было тонко, терпеливо и со знанием образа мышления противника. Ведь нам противостояла не только малоопытная канадская спецслужба, но и МИ-6, изощренная в оперативных играх. Эта игра потребовала от нас куда больших аккуратности и осмотрительности, чем любая другая из агентурных оперативных игр, ранее проводившихся нами. Но она нам удалась, и, несмотря на горечь от измены «Гарта», я мог только радоваться этой оперативной победе.
Собственно, «кроты» из числа нелегалов — это «Гарт» и «Густо». Еще одна попытка, предпринятая ЦРУ в отношении изменника Михаила Федорова, окончилась безуспешно, так же, как и дело Логинова, но значительно быстрее, благодаря бдительности ГРУ. Суть этой попытки ТФП в нелегальную службу ГРУ, которую назовем операцией «Фигляр», кратко сводилась к следующему, согласно информации Уайза.
«Фигляр» был нелегалом ГРУ, которого в 1957 году направили в Швейцарию с мексиканским паспортом и задачей осесть во Франции. Считаясь мексиканцем по паспорту и фотографом по профессии, он открыл в Париже фотостудию. Почти сразу же он вышел на американское посольство в Париже и предложил свои услуги ЦРУ. Оперативный сотрудник резидентуры ЦРУ Ковач завербовал его и работал с ним как агентом почти два года, встречаясь в различных городах Европы. ЦРУ придавало большое значение возможности ТФП с его помощью в службу нелегальной разведки ГРУ.
Об этом свидетельствует тот факт, что в 1958 году, в ответ на просьбу «Фигляра» устроить ему встречу с директором ЦРУ, его нелегально перебрасывали в США, где его принимал генерал Чарльз Кейбелл, заместитель директора ЦРУ Аллена Даллеса. «Фигляр» заявил американцам, что он только хотел перейти на Запад, и ЦРУ пришлось приложить много усилий, чтобы он согласился стать «кротом».
После возвращения в Европу у Ковача состоялась с ним еще только одна встреча, в октябре 1958 года в Берлине, когда его вызвали в Москву, и с тех пор ЦРУ потеряло с ним связь.
Пытаясь восстановить контакт, ЦРУ пошло на грубое нарушение требований безопасности, как считает Уайз, направив по его московскому адресу письмо по почте, которое было перехвачено советской контрразведкой. «Фигляр» был разоблачен и понес наказание как офицер-изменник.
Так завершилась провалом очередная попытка ЦРУ приобрести своего «крота» в ГРУ.
Судя по тому, на что намекает Д. Баррон, посвятивший «Скорпиону» целых 33 страницы в своей книге о КГБ (Баррон Д. КГБ. Нью-Йорк, 1974), этот молодой «дипломат» мог быть завербован ЦРУ еще в свое первое появление за границей в качестве стажера в 1967 году. Именно этим можно объяснить, почему, невзирая на рекомендацию отца — сотрудника МИД — как можно дальше держаться от КГБ, «Скорпион» стремился вступить в ряды его кадровых сотрудников. Проступает явное желание ЦРУ внедрить его во внешнюю разведку в качестве «крота».
По прибытии в Египет «Скорпион» был включен в активную разведывательную работу представителем резидентуры в Александрии, где начал свою работу младшим атташе консульства. «Скорпион» пользовался полным доверием резидентуры внешней разведки в Каире и посла СССР, часто встречался с разведчиками и знал многие секреты, которыми с ним делились сотрудники резидентуры. В мае 1970 года резидент внешней разведки в Каире попросил посла С. Виноградова перевести «Скорпиона» из Александрии в Каир. Это свидетельствовало о слепом доверии к нему резидентуры.
Но опять вмешались родители, и вместо Каира, куда «Скорпион» стремился, вероятно, и по рекомендации ЦРУ, ему пришлось ехать в Кувейт. Резидент внешней разведки в Кувейте сразу же доверил «Скорпиону» обработку и перевод всех добываемых разведывательных материалов с арабского, которого сам не знал. Здесь «Скорпион» так же, как и в Александрии, быстро добился полнейшего доверия резидента и смог теперь снабжать ЦРУ информацией о деятельности внешней разведки в этом регионе.
22 мая 1971 года он намеревался обратиться к резиденту с просьбой о зачислении его в кадры КГБ, но произошли события в Египте, когда Садат резко изменил свое отношение к СССР.
10 июля 1971 г. «Скорпион» получил от ЦРУ сигнал об опасности и бежал.
Как пишет Баррон, обстоятельства вербовки и деятельности «Скорпиона», по требованию его самого, ни он, ни ЦРУ не разглашали. Поэтому трудно сказать, что он мог выдать этой службе. Остается загадкой и то, почему ЦРУ в срочном порядке «эвакуировало» своего «крота».
Одно можно сказать точно: за несколько лет своего сотрудничества с ЦРУ «Скорпион» нанес существенный вред деятельности нашей разведки в ближневосточном регионе.
Вновь имя «Скорпиона» всплыло в 1987 году на слушаниях о перебежчиках в конгрессе (Материалы слушании подкомиссии по расследованию по вопросам об отношении правительства США к перебежчикам из СССР и других социалистических стран, 1987 г.). Там, почти 20 лет спустя, «Скорпион» плакался перед сенаторами, говоря, что после того, как ЦРУ использовало его, появился сотрудник Управления и объявил, «что мое имя теперь Уильям Стиллер, по происхождению немец и т. д. Даже не спросив моего согласия, сделали меня немцем, которых я ненавидел». Далее он рассказывал, как вынужден был объявить о своем банкротстве.
«Скорпион» жаловался, что его «переквалифицировали с дипломата на администратора мотеля», и заявил, что «они выжали из меня всю информацию, которую могли. Но не подумали об одной простой вещи, что мне надо как-то прожить остаток жизни».
Он отмечал, что его пособие, назначенное ЦРУ, было очень небольшим, ему приходилось работать дополнительно как полный, так и неполный рабочий день: водителем такси, мойщиком машин и ночным сторожем.
По словам «Скорпиона», прозвучавшим в комиссии конгресса, ЦРУ делает из перебежчиков обезличенных роботов.
Он убедился, что в глазах сотрудников ЦРУ такой поступок, как переход на Запад, «является неэтичным и даже безнравственным». Предатель всегда предатель — так можно резюмировать их отношение к перебежчикам.
Как можно понять из жалоб «Скорпиона» американским сенаторам, не только простым изменникам-перебежчикам, но и активным «кротам», после того как они стали бесполезными спецслужбе, живется весьма несладко.
Одним из таких кандидатов оказался Олег Лялин (далее «Фарисей»), которого британской контрразведке МИ-5 удалось завербовать.
Это произошло в феврале 1971 года, когда МИ-5 через ранее завербованную ею секретаршу советского торгпредства Ирину Теплякову установила контакт с «Фарисеем». До этого Теплякова, действуя по указаниям МИ-5, влюбила «Фарисея» в себя, и под ее воздействием он согласился на измену и превращение в «крота» в обмен на обещание предоставить в будущем им обоим политическое убежище в Англии.
Однако сотрудничество «Фарисея» с МИ-5 в качестве ее «крота» продолжалось всего полгода.
Британская спецслужба вскоре убедилась, что в лице «Фарисея» она имела человека слабохарактерного, труса и пьяницу, морально крайне неустойчивого. Поэтому едва ли можно было рассчитывать на превращение его в настоящего «крота» с перспективой в будущем продвижения в центральный аппарат внешней разведки. Кроме того, информационные возможности «Фарисея» в лондонской резидентуре были весьма ограниченными, так как он работал под прикрытием торгпредства СССР и в основное помещение резидентуры, находившееся в посольстве, приходил редко, к тому же его участок разведывательной работы был второстепенным.
В конце августа 1971 года «Фарисей», увлекавшийся употреблением алкоголя, был задержан британской полицией за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Потребовалось вмешательство посольства, так как по британским законам он, не имея дипломатического прикрытия, подлежал судебному преследованию.
«Фарисей», понимая, что ему грозит срочный отъезд из страны с малоприятными последствиями, потребовал от МИ-5 выполнения обещания о предоставлении убежища ему и его любовнице. Оба они бросили свои семьи, находившиеся в СССР: он — жену, Теплякова — мужа.
Поскольку надежда на «Фарисея» как будущего «крота» лопнула, МИ-5 согласилась выполнить обязательства, и его измена стала явной после их бегства в начале сентября 1971 года.
Британская спецслужба использовала бегство «Фарисея» как удобный предлог для нанесения удара по деятельности советских спецслужб в Англии путем массового выдворения из страны сотрудников советских учреждений, которые, по заявлению британских властей, якобы занимались «недозволенной» деятельностью. Выдворение в сентябре 1971 года из Англии 105 советских сотрудников явилось крупнейшим за всю историю англо-советских отношений.
Помимо того что «Фарисей» выдал британским спецслужбам трех своих агентов, осужденных после его бегства, он раскрыл перед англичанами имена многих советских разведчиков и передал все, что он знал о работе лондонской резидентуры внешней разведки в Англии и специального направления, задачи которого он решал.
Хотя британской спецслужбе не удалось в лице «Фарисея» заполучить «крота» во внешней разведке, значение его перехода к ним состояло в том, что он оказался первым с момента войны перебежчиком из числа сотрудников советской разведки, а также первым советским разведчиком, завербованным английской контрразведкой МИ-5.
Как известно, за ним последовали Гордиевский в 1974 году, Резун — в 1978-м, Кузичкин — в 1982-м, затем другие изменники (в том числе Ощенко в 1992 г.).
О предательстве «Фарисея» на Западе появилось много сообщений, оценок и анализов. Наиболее полно в информационном отношении его случай описан в книге Брук-Шеферда.
Этим «кротом» стал Олдрич Эймс, которому внешняя разведка обязана существенным очищением от западных «кротов». Одним из таких и был Южин, которого арестовали в декабре 1986 года. Хотя он пробыл агентом ФБР значительное время, американской спецслужбе так и не удалось сделать его настоящим «кротом» во внешней разведке ввиду его отказа от связи с нею во время его пребывания в СССР. Вот некоторые подробности этого дела.
История и обстоятельства измены Южина предельно просты. Прибыв впервые в США на десятимесячную стажировку в июне 1975 года, Южин вскоре стал подозреваться местной контрразведкой как советский разведчик. Однако он внутренне давно созрел для предательства и сразу же стал готовиться к практической измене. Усилий со стороны ФБР для обработки Южина не потребовалось, поскольку он сам предложил свои услуги представителю местного отдела контрразведки в Сан-Франциско, где он находился как стажер.
Хотя Южин стал активно предавать своих коллег по резидентуре внешней разведки и воровать некоторые секретные документы, много он для ФБР еще не мог сделать, ибо оставался стажером и доступ его к делам резидентуры был ограничен.
Пробыв первый раз в США десять месяцев, он вернулся в Центр, но от сотрудничества с американцами в СССР отказался. Поэтому никакой деятельностью как «крот» не занимался.
Через два года, в июле 1978-го, он вновь прибыл в СанФранциско, теперь уже в качестве оперативного работника резидентуры, и пробыл там целых четыре года. Теперь он стал фактически «кротом» местного значения, освещал для ФБР внутреннюю жизнь и деятельность резидентуры и советской колонии в Сан-Франциско. Объем его предательства хотя и был ограниченным, но фактически он нанес огромный вред внешней разведке, усложнив условия разведывательной деятельности не только в этом районе, но и на всей территории Соединенных Штатов.
Хотя Южин за этот период «вырос» от капитана до подполковника, в профессиональном отношении он был слабым разведчиком и, выполняя задания американской спецслужбы, допускал грубые ошибки, ставившие его на грань разоблачения.
В 1982 году он был отозван в Союз, где продолжал работать на одном из второстепенных участков. На этот раз он также отказался продолжить сотрудничество с американцами в СССР.
В декабре 1986 года он был арестован. Следствие подтвердило, что на территории нашей страны он не проводил никакой враждебной деятельности. Учитывая это, он был приговорен не к исключительной мере наказания, а только к 15 годам тюремного заключения.
Этому изменнику повезло. В феврале 1992 года он был амнистирован и через пару лет выехал с женой и дочерью в США, где и проживает сейчас.
Ему повезло потому, что у нас нашлись защитники изменников среди тех, кто готов все прощать любому, кто, пусть только на словах, выдавал свои подлые дела за якобы борьбу со старым режимом. А у руководства страны не хватило не только мудрости, но просто здравого смысла понять, что отказ служить Отечеству, измена грозят безопасности самого Отечества.
Моторин был завербован ФБР в 1983 году на элементарной жадности. Американская контрразведка подловила его на попытке обойти местные законы при покупке дорогой видеоаппаратуры. В качестве дополнительного компрометирующего его перед нами материала был использован задокументированный факт любовных встреч Моторина в одной из вашингтонских гостиниц. Из-за краткости пребывания в резидентуре (менее года после его вербовки) он не успел нанести большого ущерба, но его сообщения о деятельности вашингтонской резидентуры и об ее личном составе и внутренней обстановке способствовали активизации подрывной работы ФБР и созданию предпосылок для вербовки других разведчиков. Отозван в Москву в 1984 году, разоблачен и осужден в 1986 году.
Валерий Мартынов изменил, работая в вашингтонской резидентуре, вскоре после прибытия туда в 1982 году.
Начатое сразу по прибытии Мартынова наблюдение и изучение его сотрудниками ФБР быстро выявило его корыстную заинтересованность в увеличении заработка. Встречи с работниками ФБР к концу года завершились его вербовкой, и он сразу начал поставлять американцам секретную информацию. До 1985 года он являлся полноценным «кротом» ФБР в вашингтонской резидентуре.
ДЕЛО «АФРИКАНЕЦ»
Сотрудник внешней разведки Леонид Полещук, находившийся в загранкомандировке в Африке, был завербован в 80-х годах ЦРУ и согласился стать «кротом» этой разведки.После возвращения в СССР он стал поддерживать связь с московской резидентурой ЦРУ. В 1983 году разведчик ЦРУ при закладке тайника для «Африканца» был зафиксирован КГБ, что предопределило провал агента. Кроме того, Эймс якобы также назвал его имя среди известных ему «кротов» ЦРУ. В результате «Африканец» был разоблачен и осужден.
ПЕРИФЕРИЙНЫЕ «КРОТЫ»
Помимо перечисленных «кротов», которым удалось, хотя порою и весьма кратковременно, как, например, «Африканцу», внедриться в центральный аппарат внешней разведки или ГРУ, в процессе непрестанной работы по линии операций агентурного ТФП в советские и российские спецслужбы западным спецслужбам удавалось внедрять своих «кротов» в периферийные аппараты наших разведок.Поскольку такие «периферийные кроты» не только опасны для деятельности отдельных резидентур, но и являются «кадровой» базой для иностранных спецслужб в плане их возможного продвижения в центральные аппараты наших спецслужб, как, например, это произошло с Пигузовым, «Фотографом» и другими, рассмотрение их случаев представляет интерес и в ракурсе операций ТФП в сами спецслужбы.
ОПЕРАЦИЯ «ГЕДЕОН»
Эти события развертывались в первой половине 50-х годов вокруг нашего разведчика радиста «Гарта», в создававшейся нами на Американском континенте разведывательной нелегальной резидентуре.«Гарт» был молодым человеком, опытным радиоспециалистом, которого мы успешно подготовили в профессиональном и языковом отношении. К 1954 году он уже был на Американском континенте, первоначально обосновавшись в Канаде. Оттуда он должен был переехать в США, где намечалось использовать его радистом в резидентуре Абеля. Однако в Канаде он не проявил способности к самостоятельному переезду в Соединенные Штаты, и Центр принял решение оставить его в качестве радиста создававшейся там резидентуры Филина с задачей обеспечения двусторонней радиосвязи с центром.
В середине 1955 года при выезде на одну из разведывательных операций резидент внешней разведки в Оттаве оказался под плотным наружным наблюдением, от которого не стал пытаться оторваться и, отказавшись от намеченного мероприятия, решил возвратиться в посольство. При подходе резидента к своему дому сотрудник канадской контрразведки, который вел наблюдение, приблизился к нему вплотную и сказал примерно следующее: «Могу сообщить очень важную информацию о предательстве вашего агента-радиста, проживающего в Монреале. За подробную информацию прошу 5 тысяч долларов. Жду ответа завтра вечером».
Резидент немедленно срочной телеграммой доложил в Центр полученное предложение, упомянув, что канадский контрразведчик произвел на него впечатление человека, говорившего правду. К середине дня телеграмма лежала у меня на столе. Будучи почти уверенным, что речь шла о «Гарте», который действительно проживал в Монреале, я доложил о телеграмме руководству внешней разведки и предложил немедленно подтвердить разрешение выдать информатору просимые им 5 тысяч долларов. По указанию начальника ПГУ Сахаровского я представил составленный мною ответ в канадскую резидентуру исполнявшему обязанности председателя КГБ Ивашутину и получил разрешение отослать его.
Все это время я испытывал большое внутреннее волнение. В памяти вставали события десятилетней давности, когда, в бытность мою резидентом в Оттаве, изменил шифровальщик резидентуры ГРУ Игорь Гузенко. Начавшаяся тогда шумная антисоветская кампания так захлестнула Канаду и свела почти на нет так хорошо развивавшиеся советско-канадские отношения. Призрак возможного повторения того, что произошло в результате измены Гузенко, стоял перед моими глазами.
Теперь, отправив телеграмму, я с нетерпением ждал ответа, заранее мобилизуя себя на то, что нужно так нейтрализовать изменника «Гарта», чтобы исключить огласку и неизбежность новой шумной кампании в средствах массовой информации Запада, с новым перемыванием давно прошедших событий 1945 года.
Для меня это была сейчас главная задача. Поздно вечером следующего дня поступило сообщение из Оттавы, и все сомнения исчезли. Как явствовало из сообщения Морриссона (так звали сотрудника канадской контрразведки), «Гарт» попался на связи с женщиной. Установив близкие отношения с замужней дамой, он вызвал подозрения у ее мужа, который и донес на него контрразведке. После первого же допроса «Гарт» сознался в принадлежности к внешней разведке и дал согласие на измену и сотрудничество с противником.
Все встало на свои места. Канадские спецслужбы присвоили «Гарту» кодовое имя «Гедеон», а английские, с которыми канадцы немедленно проконсультировались, назвали его «Краеугольным камнем». По замыслу этих двух западных спецслужб началась оперативная игра с нами. Теперь нашей задачей стало «переиграть» их.
В результате обсуждения создавшейся ситуации было намечено:
— вести дело в переписке с «Гартом» к тому, чтобы он приехал на короткое время «на переподготовку» домой. Заинтересовать в этом западные спецслужбы;
— вывести из-под возможной опасности резидента Филина, о котором «Гарт», а следовательно, и западные спецслужбы знали, что он находится в Бразилии и будет обращаться к канадцам за въездной визой в Рио-де-Жанейро.
С этой целью мы в течение двух месяцев одобряли действия «Гарта» и готовили его к предстоящему приглашению, сообщая о намерении дать ему для связи новую, самую совершенную нашу радиостанцию. Мы полагали и не ошиблись, что западные спецслужбы пожелают заполучить эту нашу «новинку».
Одновременно мы смогли предупредить Филина в Бразилии ни в коем случае не обращаться за визой к канадцам, отменили его перебазирование в Канаду и предложили ему заняться разведкой в странах Латинской Америки, оставаясь в Бразилии.
Наша легенда о необходимости обучения «Гарта» работе на новой радиоаппаратуре возымела действие на спецслужбы, и на наш вопрос, сможет ли он совершить поездку домой на пару недель, был получен положительный ответ.
Как мне стало известно позже из мемуаров британского контрразведчика П. Райта (Райт П., Грингласс П. Ловец шпионов. Берлин, 1988), сам «Гарт» не хотел ехать в Москву, но спецслужбы убедили его в полной безопасности такого визита. Кстати, Райт сообщает, что канадцы и англичане строили далеко идущие планы использования «Гарта» в качестве своего «крота» в нашей службе нелегальной разведки. Об этом можно догадаться и по тем кодовым названиям, которые они присвоили «Гарту»:
«Гедеон» — библейский герой, полководец, отразивший вторжение в Израиль нумедийских племен;
«Кейстоун» — очевидно, предназначал «Гарта» стать краеугольным камнем системы дезинформации и оперативной игры с внешней разведкой.
Финал был прост. Из аэропорта, куда прибыл «Гарт», его доставили прямо в тюремную камеру. Не успел начаться допрос, как «Гарт» во всем сознался. Все произошло, по его показаниям, так, как сообщал Морриссон.
Но для канадско-британских спецслужб дело на этом не закончилось. Мы решили продлить им «удовольствие» нетерпеливого ожидания возвращения «Гарта» в Канаду «с новой рацией». Через некоторое время были возобновлены наши радиопередачи для «Гарта», при которых передавались указания в его шифре.
Как пишет в своих воспоминаниях английский контрразведчик Райт, британская и канадская спецслужбы в течение года искали «Гарта» по всей Америке, стараясь найти своего сбежавшего «крота».
Так, несмотря на поражение в результате измены «Гарта», нам удалось с выигрышем выйти из создавшейся ситуации, сорвав замысел ТФП в наши ряды «крота» западных служб. Конечно же нам помог случай. Не объявись Морриссон, неизвестно, как могли бы обернуться наши усилия по созданию новой резидентуры. Не исключено, что они могли бы захватить и другого нашего разведчика Филина, и тогда могли быть проведены новые шумные процессы. Хотя у нас не принято заниматься гаданием. Ведь «Гарт», как долго считали западные службы, мог и сам «сломаться», признаться в измене. Долго — потому что только в 1982 году Морриссон, уже будучи на пенсии, разболтал о своем поступке и был осужден за него. Но, что интересно, на суде он в свое оправдание заявил, что*«только стремился спустить этого гаденыша в канализационную трубу». Значит, не только деньги двигали этим человеком, а присущая всем честным людям ненависть к предателям (Сегодня. 1994, 14 сентября)*.
Но игра с западными спецслужбами была непростой. Вести ее нужно было тонко, терпеливо и со знанием образа мышления противника. Ведь нам противостояла не только малоопытная канадская спецслужба, но и МИ-6, изощренная в оперативных играх. Эта игра потребовала от нас куда больших аккуратности и осмотрительности, чем любая другая из агентурных оперативных игр, ранее проводившихся нами. Но она нам удалась, и, несмотря на горечь от измены «Гарта», я мог только радоваться этой оперативной победе.
ОПЕРАЦИЯ «ФИГЛЯР»
Изучая все появлявшиеся сообщения об операциях иностранных спецслужб по ТФП с целью приобретения «кротов» в советских спецслужбах, автор обратил внимание на то, что меньше всего успехов на этом поприще добились западные спецслужбы по проникновению в советские нелегальные службы. И отнюдь не только потому, что изменников среди нелегалов было относительно меньше, чем среди сотрудников легальных разведок.Собственно, «кроты» из числа нелегалов — это «Гарт» и «Густо». Еще одна попытка, предпринятая ЦРУ в отношении изменника Михаила Федорова, окончилась безуспешно, так же, как и дело Логинова, но значительно быстрее, благодаря бдительности ГРУ. Суть этой попытки ТФП в нелегальную службу ГРУ, которую назовем операцией «Фигляр», кратко сводилась к следующему, согласно информации Уайза.
«Фигляр» был нелегалом ГРУ, которого в 1957 году направили в Швейцарию с мексиканским паспортом и задачей осесть во Франции. Считаясь мексиканцем по паспорту и фотографом по профессии, он открыл в Париже фотостудию. Почти сразу же он вышел на американское посольство в Париже и предложил свои услуги ЦРУ. Оперативный сотрудник резидентуры ЦРУ Ковач завербовал его и работал с ним как агентом почти два года, встречаясь в различных городах Европы. ЦРУ придавало большое значение возможности ТФП с его помощью в службу нелегальной разведки ГРУ.
Об этом свидетельствует тот факт, что в 1958 году, в ответ на просьбу «Фигляра» устроить ему встречу с директором ЦРУ, его нелегально перебрасывали в США, где его принимал генерал Чарльз Кейбелл, заместитель директора ЦРУ Аллена Даллеса. «Фигляр» заявил американцам, что он только хотел перейти на Запад, и ЦРУ пришлось приложить много усилий, чтобы он согласился стать «кротом».
После возвращения в Европу у Ковача состоялась с ним еще только одна встреча, в октябре 1958 года в Берлине, когда его вызвали в Москву, и с тех пор ЦРУ потеряло с ним связь.
Пытаясь восстановить контакт, ЦРУ пошло на грубое нарушение требований безопасности, как считает Уайз, направив по его московскому адресу письмо по почте, которое было перехвачено советской контрразведкой. «Фигляр» был разоблачен и понес наказание как офицер-изменник.
Так завершилась провалом очередная попытка ЦРУ приобрести своего «крота» в ГРУ.
ОПЕРАЦИЯ «СКОРПИОН»
Это проникновение ЦРУ в одну из ближневосточных резидентур внешней разведки необычно уже тем, что эта американская разведслужба приобрела «крота» в закордонном аппарате внешней разведки не из числа офицеров, а, формально говоря, из так называемых «привлеченных» лиц из числа советских дипломатов. Но фактически Владимир Николаевич Сахаров (далее «Скорпион») после окончания МГИМО в 1968 году уже был оформлен почти полностью как кадровый сотрудник КГБ, на что он дал согласие, но затем, не завершив оформления, выехал в загранкомандировку в Египет. Еще во время его шестимесячной практики в Йемене он был привлечен резидентурой внешней разведки к активной работе по выполнению разведывательных заданий.Судя по тому, на что намекает Д. Баррон, посвятивший «Скорпиону» целых 33 страницы в своей книге о КГБ (Баррон Д. КГБ. Нью-Йорк, 1974), этот молодой «дипломат» мог быть завербован ЦРУ еще в свое первое появление за границей в качестве стажера в 1967 году. Именно этим можно объяснить, почему, невзирая на рекомендацию отца — сотрудника МИД — как можно дальше держаться от КГБ, «Скорпион» стремился вступить в ряды его кадровых сотрудников. Проступает явное желание ЦРУ внедрить его во внешнюю разведку в качестве «крота».
По прибытии в Египет «Скорпион» был включен в активную разведывательную работу представителем резидентуры в Александрии, где начал свою работу младшим атташе консульства. «Скорпион» пользовался полным доверием резидентуры внешней разведки в Каире и посла СССР, часто встречался с разведчиками и знал многие секреты, которыми с ним делились сотрудники резидентуры. В мае 1970 года резидент внешней разведки в Каире попросил посла С. Виноградова перевести «Скорпиона» из Александрии в Каир. Это свидетельствовало о слепом доверии к нему резидентуры.
Но опять вмешались родители, и вместо Каира, куда «Скорпион» стремился, вероятно, и по рекомендации ЦРУ, ему пришлось ехать в Кувейт. Резидент внешней разведки в Кувейте сразу же доверил «Скорпиону» обработку и перевод всех добываемых разведывательных материалов с арабского, которого сам не знал. Здесь «Скорпион» так же, как и в Александрии, быстро добился полнейшего доверия резидента и смог теперь снабжать ЦРУ информацией о деятельности внешней разведки в этом регионе.
22 мая 1971 года он намеревался обратиться к резиденту с просьбой о зачислении его в кадры КГБ, но произошли события в Египте, когда Садат резко изменил свое отношение к СССР.
10 июля 1971 г. «Скорпион» получил от ЦРУ сигнал об опасности и бежал.
Как пишет Баррон, обстоятельства вербовки и деятельности «Скорпиона», по требованию его самого, ни он, ни ЦРУ не разглашали. Поэтому трудно сказать, что он мог выдать этой службе. Остается загадкой и то, почему ЦРУ в срочном порядке «эвакуировало» своего «крота».
Одно можно сказать точно: за несколько лет своего сотрудничества с ЦРУ «Скорпион» нанес существенный вред деятельности нашей разведки в ближневосточном регионе.
Вновь имя «Скорпиона» всплыло в 1987 году на слушаниях о перебежчиках в конгрессе (Материалы слушании подкомиссии по расследованию по вопросам об отношении правительства США к перебежчикам из СССР и других социалистических стран, 1987 г.). Там, почти 20 лет спустя, «Скорпион» плакался перед сенаторами, говоря, что после того, как ЦРУ использовало его, появился сотрудник Управления и объявил, «что мое имя теперь Уильям Стиллер, по происхождению немец и т. д. Даже не спросив моего согласия, сделали меня немцем, которых я ненавидел». Далее он рассказывал, как вынужден был объявить о своем банкротстве.
«Скорпион» жаловался, что его «переквалифицировали с дипломата на администратора мотеля», и заявил, что «они выжали из меня всю информацию, которую могли. Но не подумали об одной простой вещи, что мне надо как-то прожить остаток жизни».
Он отмечал, что его пособие, назначенное ЦРУ, было очень небольшим, ему приходилось работать дополнительно как полный, так и неполный рабочий день: водителем такси, мойщиком машин и ночным сторожем.
По словам «Скорпиона», прозвучавшим в комиссии конгресса, ЦРУ делает из перебежчиков обезличенных роботов.
Он убедился, что в глазах сотрудников ЦРУ такой поступок, как переход на Запад, «является неэтичным и даже безнравственным». Предатель всегда предатель — так можно резюмировать их отношение к перебежчикам.
Как можно понять из жалоб «Скорпиона» американским сенаторам, не только простым изменникам-перебежчикам, но и активным «кротам», после того как они стали бесполезными спецслужбе, живется весьма несладко.
ОПЕРАЦИЯ «ФАРИСЕЙ»
Британские спецслужбы, еще до успешного приобретения в качестве своего «крота» в КГБ Олега Гордиевского в 1974 году, настойчиво искали кандидатов в «кроты» из числа сотрудников советских спецслужб.Одним из таких кандидатов оказался Олег Лялин (далее «Фарисей»), которого британской контрразведке МИ-5 удалось завербовать.
Это произошло в феврале 1971 года, когда МИ-5 через ранее завербованную ею секретаршу советского торгпредства Ирину Теплякову установила контакт с «Фарисеем». До этого Теплякова, действуя по указаниям МИ-5, влюбила «Фарисея» в себя, и под ее воздействием он согласился на измену и превращение в «крота» в обмен на обещание предоставить в будущем им обоим политическое убежище в Англии.
Однако сотрудничество «Фарисея» с МИ-5 в качестве ее «крота» продолжалось всего полгода.
Британская спецслужба вскоре убедилась, что в лице «Фарисея» она имела человека слабохарактерного, труса и пьяницу, морально крайне неустойчивого. Поэтому едва ли можно было рассчитывать на превращение его в настоящего «крота» с перспективой в будущем продвижения в центральный аппарат внешней разведки. Кроме того, информационные возможности «Фарисея» в лондонской резидентуре были весьма ограниченными, так как он работал под прикрытием торгпредства СССР и в основное помещение резидентуры, находившееся в посольстве, приходил редко, к тому же его участок разведывательной работы был второстепенным.
В конце августа 1971 года «Фарисей», увлекавшийся употреблением алкоголя, был задержан британской полицией за управление автомобилем в нетрезвом состоянии. Потребовалось вмешательство посольства, так как по британским законам он, не имея дипломатического прикрытия, подлежал судебному преследованию.
«Фарисей», понимая, что ему грозит срочный отъезд из страны с малоприятными последствиями, потребовал от МИ-5 выполнения обещания о предоставлении убежища ему и его любовнице. Оба они бросили свои семьи, находившиеся в СССР: он — жену, Теплякова — мужа.
Поскольку надежда на «Фарисея» как будущего «крота» лопнула, МИ-5 согласилась выполнить обязательства, и его измена стала явной после их бегства в начале сентября 1971 года.
Британская спецслужба использовала бегство «Фарисея» как удобный предлог для нанесения удара по деятельности советских спецслужб в Англии путем массового выдворения из страны сотрудников советских учреждений, которые, по заявлению британских властей, якобы занимались «недозволенной» деятельностью. Выдворение в сентябре 1971 года из Англии 105 советских сотрудников явилось крупнейшим за всю историю англо-советских отношений.
Помимо того что «Фарисей» выдал британским спецслужбам трех своих агентов, осужденных после его бегства, он раскрыл перед англичанами имена многих советских разведчиков и передал все, что он знал о работе лондонской резидентуры внешней разведки в Англии и специального направления, задачи которого он решал.
Хотя британской спецслужбе не удалось в лице «Фарисея» заполучить «крота» во внешней разведке, значение его перехода к ним состояло в том, что он оказался первым с момента войны перебежчиком из числа сотрудников советской разведки, а также первым советским разведчиком, завербованным английской контрразведкой МИ-5.
Как известно, за ним последовали Гордиевский в 1974 году, Резун — в 1978-м, Кузичкин — в 1982-м, затем другие изменники (в том числе Ощенко в 1992 г.).
О предательстве «Фарисея» на Западе появилось много сообщений, оценок и анализов. Наиболее полно в информационном отношении его случай описан в книге Брук-Шеферда.
РАЗОБЛАЧЕНИЕ Б. Н. ЮЖИНА
После 1985 года, то есть когда я уже отошел от активных дел в разведке, но еще продолжал оставаться пару лет консультантом при ее начальнике, обстановка в нашей службе (в ГРУ также) резко изменилась. У нас появился собственный «крот» в ЦРУ, положение которого в этой службе позволяло ему знать и своевременно информировать нас о «кротах» ЦРУ.Этим «кротом» стал Олдрич Эймс, которому внешняя разведка обязана существенным очищением от западных «кротов». Одним из таких и был Южин, которого арестовали в декабре 1986 года. Хотя он пробыл агентом ФБР значительное время, американской спецслужбе так и не удалось сделать его настоящим «кротом» во внешней разведке ввиду его отказа от связи с нею во время его пребывания в СССР. Вот некоторые подробности этого дела.
История и обстоятельства измены Южина предельно просты. Прибыв впервые в США на десятимесячную стажировку в июне 1975 года, Южин вскоре стал подозреваться местной контрразведкой как советский разведчик. Однако он внутренне давно созрел для предательства и сразу же стал готовиться к практической измене. Усилий со стороны ФБР для обработки Южина не потребовалось, поскольку он сам предложил свои услуги представителю местного отдела контрразведки в Сан-Франциско, где он находился как стажер.
Хотя Южин стал активно предавать своих коллег по резидентуре внешней разведки и воровать некоторые секретные документы, много он для ФБР еще не мог сделать, ибо оставался стажером и доступ его к делам резидентуры был ограничен.
Пробыв первый раз в США десять месяцев, он вернулся в Центр, но от сотрудничества с американцами в СССР отказался. Поэтому никакой деятельностью как «крот» не занимался.
Через два года, в июле 1978-го, он вновь прибыл в СанФранциско, теперь уже в качестве оперативного работника резидентуры, и пробыл там целых четыре года. Теперь он стал фактически «кротом» местного значения, освещал для ФБР внутреннюю жизнь и деятельность резидентуры и советской колонии в Сан-Франциско. Объем его предательства хотя и был ограниченным, но фактически он нанес огромный вред внешней разведке, усложнив условия разведывательной деятельности не только в этом районе, но и на всей территории Соединенных Штатов.
Хотя Южин за этот период «вырос» от капитана до подполковника, в профессиональном отношении он был слабым разведчиком и, выполняя задания американской спецслужбы, допускал грубые ошибки, ставившие его на грань разоблачения.
В 1982 году он был отозван в Союз, где продолжал работать на одном из второстепенных участков. На этот раз он также отказался продолжить сотрудничество с американцами в СССР.
В декабре 1986 года он был арестован. Следствие подтвердило, что на территории нашей страны он не проводил никакой враждебной деятельности. Учитывая это, он был приговорен не к исключительной мере наказания, а только к 15 годам тюремного заключения.
Этому изменнику повезло. В феврале 1992 года он был амнистирован и через пару лет выехал с женой и дочерью в США, где и проживает сейчас.
Ему повезло потому, что у нас нашлись защитники изменников среди тех, кто готов все прощать любому, кто, пусть только на словах, выдавал свои подлые дела за якобы борьбу со старым режимом. А у руководства страны не хватило не только мудрости, но просто здравого смысла понять, что отказ служить Отечеству, измена грозят безопасности самого Отечества.
ОПЕРАЦИЯ «ФЕДОРА»
ЦРУ и ФБР считали своим «кротом» в нью-йоркской резидентуре внешней разведки сотрудника этой службы Алексея Федоровича Кулака, которому ФБР присвоило псевдоним «Федора», а ЦРУ — «Скотч». По утверждению Уайза, «Федора» начал снабжать ФБР информацией вскоре после прибытия в США, 23 ноября 1961 года. Главным образом, он сообщал американцам о том, кто есть кто в резидентуре внешней разведки в Нью-Йорке. Работал в резидентуре по линии научнотехнической разведки, раскрыл перед противником задания по этой линии. Сотрудничал с американскими спецслужбами в течение двух служебных командировок в США, в общей сложности 12 лет. Вернулся в СССР в 1977 году и якобы оставался вне подозрений, так как являлся героем Советского Союза.КРАТКОВРЕМЕННЫЕ «КРОТЫ»
Другими, как пишет американская пресса, «кротами» американских спецслужб в заграничных резидентурах внешней разведки, выданными Эймсом, были майор Сергей Моторин, подполковник Валерий Мартынов, оба в вашингтонской резидентуре, Варенник — в западногерманской и Варенцов — в итальянской. Все они действительно были разоблачены в СССР как изменники и понесли заслуженное наказание. Вот некоторые особенности этих «периферийных кротов».Моторин был завербован ФБР в 1983 году на элементарной жадности. Американская контрразведка подловила его на попытке обойти местные законы при покупке дорогой видеоаппаратуры. В качестве дополнительного компрометирующего его перед нами материала был использован задокументированный факт любовных встреч Моторина в одной из вашингтонских гостиниц. Из-за краткости пребывания в резидентуре (менее года после его вербовки) он не успел нанести большого ущерба, но его сообщения о деятельности вашингтонской резидентуры и об ее личном составе и внутренней обстановке способствовали активизации подрывной работы ФБР и созданию предпосылок для вербовки других разведчиков. Отозван в Москву в 1984 году, разоблачен и осужден в 1986 году.
Валерий Мартынов изменил, работая в вашингтонской резидентуре, вскоре после прибытия туда в 1982 году.
Начатое сразу по прибытии Мартынова наблюдение и изучение его сотрудниками ФБР быстро выявило его корыстную заинтересованность в увеличении заработка. Встречи с работниками ФБР к концу года завершились его вербовкой, и он сразу начал поставлять американцам секретную информацию. До 1985 года он являлся полноценным «кротом» ФБР в вашингтонской резидентуре.