Павлов Виталий. Сезам, откройся!

   Хотя в нашей службе внешней разведки принцип доверия Центра к периферийным точкам, их руководителям-резидентам является, как правило, действующим на всех уровнях, подчас приходилось встречаться с проявлениями перестраховки со стороны отдельных руководителей Центра. Такие перестраховщики стремились заслониться вышестоящими подписями или такими оговорками, которые в случае срыва или неудачи операции вину за это полностью возлагали на исполнителей. Вот почему иногда приходилось лишний раз испрашивать согласия, хотя я был готов полностью отвечать за.
   Наиболее явно элементы перестраховки проявлялись в различных инструкциях, авторы которых так просто формулируют текст, что, как говорится, намертво защищают себя от ответственности в случае неудач при их исполнении. Примерно так, как страхует себя гадалка-цыганка, добавляя время от времени «если»: «если» будешь правильно действовать, «если» соблюдать осторожность и так далее. Естественно, такие «мудрые и осторожные» сотрудники в разведывательной службе долго не задерживаются, ибо в разведке основой основ является взаимное доверие как между совместно работающими разведчиками, так и вниз и вверх по иерархической лестнице подчиненности. Это наша своеобразная «парадигма», если позволительно применять здесь этот научный термин. Но если в науке парадигмы иногда становятся препятствием к дальнейшему научному развитию и смелому ученому приходится ломать их, что считается естественным в смене гипотез и теорий, то в разведке парадигма доверия является незыблемой установкой, без которой разведка жить не может.
   Другое дело — старые традиции, а также устаревающий опыт. Как высказался бывший сотрудник ЦРУ, ныне преподаватель Гарвардского университета, оценивая современное состояние ЦРУ, «старые традиции этой организации не хотят умирать, и привнести в эту службу стремление к новому будет трудно». Вот почему трудно ожидать, что ЦРУ так легко откажется от своего излюбленного метода — провокаций.
   Но и традиции, как и опыт, бывают разные. Во внешней разведке замечательные традиции, установленные ее ветеранами, служить беззаветно защите Отечества живут и будут жить вечно. Богатый опыт прошлого также помогает новому поколению разведчиков преодолевать сложные препятствия, неизбежно возникающие на их пути становления профессионалами. Весь вопрос, как применять этот опыт. Если творчески, то он может только приносить пользу. Если же механически, шаблонно, то не могу не согласиться с одним из высказывании бывшего начальника внешней разведки Л. В. Шебаршина о том, что такой опыт, «как тяжелые доспехи, мешающие человеку двигаться». Однако истинно опытный разведчик учится даже на отрицательном опыте, и это оберегает его от многих неприятностей. Потому «тяжелыми доспехами» становится только то, что ошибочно принимается за положительный опыт, это ложный псевдоопыт, также, как устаревшие традиции могут тянуть только назад, мешая развитию разведывательного дела.
   Считаю опыт, особенно лично пережитый, вновь обдуманный и глубоко осмысленный, великим достоянием разведчика. Когда передо мною встала задача организации ТФП в Польше, в моей памяти встали не только хорошо известные мне детали операции «Карфаген» во Франции, но, пожалуй, в первую очередь, операция «Олимп», которую я лично готовил и руководил ее осуществлением, все мысли, сомнения и, наконец, уверенность в успехе, рождавшиеся у меня в то время. Вот и получалось, что прошлый опыт не только не мешал двигаться, а, наоборот, подталкивал меня вперед.

ИСКУССТВО ИЛИ РЕМЕСЛО

   В разведке в обычных условиях решает обычные задачи добывания информации, разведчики в большей или меньшей степени являются мастерами своего дела. Однако часто разведывательная деятельность приобретает характер скорее искусства, чем простого мастерства, а иногда требует от разведчика тех же качеств, что наука от ученого.
   В наиболее сложных случаях решения задач ТФП эти две крайности разведывательной деятельности как бы соединяются. От мастера ТФП требуются научный, творческий подход и ученого и художника, способность решать внезапно возникающие неординарные задачи. И решать их быстро, в условиях острого недостатка времени и инструментов, иначе грозит реальная перспектива провала всей операции.
   По моим наблюдениям, в такие минуты, а они возникали в нашей совместной с поляками работе неоднократно, кто-то из участников вдруг «озарялся» внезапным решением.
   Подчас, по простоте или из-за недостатка нашего личного опыта и знакомства с тонкостями операций ТФП, мы воспринимали эти «озарения» не как действительно внезапно возникающие «из ничего», а как навеянные воспоминанием об аналогичных ситуациях. Тем более что наиболее часто «озарялись» те из участников оперативной бригады, которые имели опыт участия в десятках подобных операций и пережили немало сложных ситуаций.
   Примеры удачного выхода из, казалось бы, безвыходного положения демонстрировали силу интуиции опытных разведчиков, способность мобилизовать накопленный ранее опыт тогда, когда сознание отказывается подсказать решение.
   Академик А. Б. Мигдал говорил о творческом процессе: «Кто хотя бы однажды делал работу, лежащую за границей возможностей, знает, что есть только один путь — упорными и неотступными усилиями, решением вспомогательных задач, подходами с разных сторон, отметая все препятствия, отбрасывая все посторонние мысли, довести себя до сознания, которое можно назвать состоянием экстаза (или вдохновения), когда смешивается сознание и подсознание, когда сознательное мышление продолжается и во сне, а подсознательная работа делается наяву» (Наука и жизнь. 1983, № 4). Вот именно так и работают, мыслят настоящие мастера ТФП.
   Для иллюстрации приведу один пример. Специальная бригада, работавшая по осуществлению операции ТФП в один важный объект, после сложных усилий открыла очень изощренный замок и, преодолев еще одну электронную преграду, вошла в зону безопасности объекта, где находились сейфы. Оставалось вскрыть сейфы, изъять и сфотографировать их содержимое и, закрыв все, удалиться, не оставив никаких следов своего визита. И вдруг зоркий глаз одного из участников операции заметил на внутренней стороне преодоленной входной двери прикрепленное небольшое устройство. Ознакомление с ним бросило всех в пот: это был электронный счетчик открытий и закрытий двери.
   Вскрыть его на месте оказалось невозможным, внести изменения в показатель счетчика, где уже зафиксировано открытие двери бригадой — нельзя. Что делать? Проходят дорогие минуты, нужно скоро покидать объект, оставаться там более запланированного времени невозможно.
   В этот критический момент один из членов бригады предлагает отделить счетчик от двери, на которой он прикреплен только двумя шурупами и бросить его на пол около двери. Его идея — инсценировать его случайное падение. Тот, кто будет открывать дверь, может посчитать, что счетчик был непрочно прикреплен и упал при резком закрытии двери. Тем более что его показания были лишь на одну единицу больше тех, что зафиксированы в регистрационном реестре шифровальщиком при выходе из помещения.
   Так и поступили в соответствии с этой довольно банальной инсценировкой.
   Когда я спросил автора такого решения, как он пришел к нему, он сказал, что в его сознании за те пару десятков секунд промелькнули многие ситуации, с которыми он ранее встречался, но ни одна из них не давала нужного ответа. Пока вдруг откуда-то из подсознания не возник образ из далекого детства, когда он получил крепкую взбучку за порчу амбарного замка. Тогда он так резко и сильно хлопнул дверью, что замок оторвался и упал в траву. Там он долго искал его, но вешать замок на место пришлось уже отцу. Вот так «озарение», пришедшее из далекого прошлого, помогло найти выход.
   Как потом было установлено, инсценировка паления счетчика была так и воспринята шифровальщиком, более тщательно укрепившим счетчик на двери.
   Приведенный пример показывает роль интуиции при проведении операций ТФП. Их участники и особенно их руководитель зачастую руководствуются при принятии решений какими-то глубинными и не поддающимися объяснению ощущениями. То есть решение подсказывает интуиция, которую один ученый назвал «переваренным опытом», но не подвластным нашему сознанию.
   Этот наш «внутренний голос» оказывается очень важным для разведчика вообще и для тех, кто осуществляет операции ТФП, в особенности. Однако объяснить природу этого «голоса», механику его действия пока никто не смог.
   В научной деятельности под интуицией понимают способность непосредственного, прямого постижения истины, которое дается сразу, без видимых рассуждений и обоснований (Сухотин А. Парадоксы науки. М., 1978).
   В обычном понимании интуиция — это всегда гибкость. То есть речь идет о том, чтобы вслушиваться и вглядываться в то, что происходит, чтобы быть готовым на ходу менять направление. Это определение роли интуиции хорошо укладывается в практику разведывательной работы, в действия и образ мышления разведчика.
   Сколько раз я испытывал какой-то внутренний толчок, требовавший резкого изменения поведения, отказа от ранее составленного плана, изменение тактики достижения намеченной цели. И всегда оказывалось, что это внутреннее чувство не обманывало, хотя и трудно было порою понять, что именно вызывало его.
   В известной мере хочу согласиться, что интуицию рождает элемент неопределенности, которая, кстати, очень часто сопутствует разведывательным операциям. Например, в ТФП всегда есть элемент неопределенности, и поэтому, очевидно, все специалисты, осуществляющие такие операции, обладают высоким чувством интуиции.
   Ясно, что эта способность основывается на большом опыте, который эти люди приобрели в условиях острого дефицита времени при наличии многих элементов неопределенности во внутренней обстановке объекта ТФП, куда они входят. Ведь интуитивное решение — решение задач при ограниченных исходных данных, поскольку интуиция как подсознательный итог предыдущего опыта является результатом мыслительного процесса на основе глубокого знания обстоятельств дела, большого профессионального мастерства и воображения.
   В своих высших достижениях разведчик поднимается до художника, от творческого воображения часто зависит успех оперативной операции. Но поднимается он и до уровня научного работника, исследующего неизведанное.
   Ведь по словам академика А. Мигдала, ученый действует «…между тем, что есть, и тем, что быть не может, где лежит область возможного, но неизученного» (Неделя. 1984, № 4).
   Так работает ученый, так действует разведчик. Особенно в операциях ТФП. В них часто, почти всегда имеется область неизученного. Стремясь все же познать и эту область (а без такого стремления не может быть успешной разведки), мы и определяем, что есть (не только в смысле того, что хранится в сейфах) и чего по нашему убеждению не может быть (прежде всего с точки зрения защиты этих сокровищ). Вот тогда, «твердо отделив область достоверного и невозможного, отделив догадки от проверенных утверждений, доверяя мнению специалистов», мы можем указать путь, ведущий к успеху (Неделя. 1984, № 4).
   Все вышеприведенные соображения я изложил прежде самих операций безагентурного ТФП с тем, чтобы читатель мог лучше представить ту атмосферу, тот микроклимат, в котором действуют эти мастера разведки — полухудожники и полуученые.

ОПЕРАЦИЯ ТФП «ЗАГАДОЧНАЯ ШКАТУЛКА»

   Исходя из особой заинтересованности польских спецслужб в разведывательном освещении позиций Западной Германии в отношении Польши, ее политических и экономических намерений и действий в европейском регионе и в составе НАТО, я счел наиболее подходящим предложение о проведении совместных операций ТФП как раз по объектам ФРГ.
   К этому времени шел уже второй год моей работы в качестве руководителя представительства КГБ в Польше, я довольно хорошо ознакомился с положением в стране и узнал польских коллег, со многими из которых сблизился на деловой, профессиональной основе, а с некоторыми из руководителей спецслужб и в личном плане. Поэтому мне было легко находить с ними общий язык и взаимопонимание.
   Нам уже было известно, что польские коллеги успешно проводят операции ТФП в дипломатическую почту ФРГ, как и в ряд других иностранных объектов, не представлявших особых трудностей. Вализы с дипломатической почтой посольство ФРГ в Варшаве отправляло на родину обычной авиапочтой, но, конечно же, в тщательно упакованном и защищенном виде. Вскрытие этих вализ поляки осуществляли уже в течение продолжительного времени и приобрели в этом хороший опыт. Описание операции ТФП «Вализа» дает представление о том, что легко еще не означает просто, процесс вскрытия всегда требует большого мастерства и соответствующего высокого уровня оперативно-технических средств. У наших польских коллег хватало и того и другого, правда, до определенного момента, который вскоре и наступил.
   При очередной операции ТФП в вализу ФРГ поляки вдруг обнаружили внутри нее специальную металлическую шкатулку-кассету, закрытую специальным шифровым замком. Стало понятно, что все самые секретные документы находятся в этой «шкатулке» размером со средней величины дипломат.
   Все попытки польских специалистов открыть замок окончились неудачей. Поляки тщательно изучили этот замок и дали указание своим сотрудникам в ФРГ попытаться приобрести его в специализированном магазине. Это им удалось, из приобретенных нескольких штук два были переданы нам для изучения в нашем спецотделе.
   Однако наличие замка мало помогло полякам, его устройство оказалось настолько сложным, что, даже зная шифр, трудно было без навыка пользоваться им. А шифра как раз и не было.
   Наступил благоприятный момент для подключения к этим операциям ТФП в дипломатическиие почты ФРГ наших возможностей.
   По моему предложению польские коллеги подготовили подробную информацию с описанием внешнего вида, размеров и материала, из которого изготовлена шкатулка, и вместе с их предложением проводить дальнейшие операции совместно с нашей службой все это было направлено в Центр для изучения.
   Как сохранилось у меня в памяти, «шкатулка» представляла из себя цельнометаллический продолговатый ящик, длиной примерно в 40–45 сантиметров и шириной более 30 сантиметров, толщиною, как я уже сказал, со средний дипломат. В эту шкатулку вполне могло вмещаться пару сотен документов и большое количество непроявленной фотопленки с заснятыми материалами. «Шкатулка» открывалась с торца, где и размешался шифровой замок.
   Поскольку в данном случае ТФП не требовалось, чтобы наш специалист входил в иностранное посольство, Центр без дальнейших уточнений обстоятельств быстро согласился на доведение операции ТФП до конца и сообщил, что готов в нужный момент направить в Варшаву специалиста по шифрзамкам для вскрытия «шкатулки».
   Поскольку поляки знали расписание отправки посольством ФРГ дипломатической почты, они за несколько дней предупредили меня о дате очередной операции ТФП, и наш специалист прибыл вместе со специальным миниатюрным рентгеновским аппаратом для просвечивания замка «шкатулки». При этом Центр предупредил нас, что замок оказался настолько сложным и уникальным, что для разгадки его шифра потребовалось разработать специальную методику, которой владел наш специалист. Эта методика оставалась его профессиональным секретом и не подлежала передаче кому-либо, тем более что ее сложность требовала длительного освоения, а использование рентгеновского аппарата было небезопасным для здоровья неопытного оператора.
   В день операции ТФП, после вскрытия вализ, польские коллеги предоставили закрытую шкатулку в распоряжение нашего специалиста.
   Через два часа он смог назвать полякам шифр замка и они вскрыли шкатулку. Однако там их ожидал еще один сюрприз. Внутри шкатулки оказался счетчик открытий и закрытий ее. Возник вопрос, как быть дальше. Ведь один раз несовпадение показаний счетчика может и пройти незамеченным, но в дальнейшем он грозил провалом операции.
   Изучение счетчика обнаружило, что он прикреплен к внутренней стенке шкатулки винтами, которые легко поддавались откручиванию. Снятый счетчик подвергли срочному интенсивному исследованию и смогли, хотя и с трудом, изменить его показание на нужное. Правда, пришлось задержать отправку вализы в ФРГ, для чего потребовалось легендировать опоздание отлета самолета.
   Сразу после этого эпизода, доставившего и полякам, и нам много волнении, польские коллеги срочно поручили приобрести в ФРГ счетчики, имея в виду в будущем подменять их в очередных шкатулках.
   Резидентуре польской разведки удалось купить несколько счетчиков, но, к их удивлению, шифрзамков, ранее закупленных ими, в продаже уже не оказалось. Как выяснилось, замок был взят на вооружение НАТО и, соответственно, засекречен с ограничением продажи его только по специальным разрешениям.
   Вскрытый нашим специалистом шифр замка «шкатулки», как стало ясно полякам позже, менялся довольно часто, поэтому по истечении срока его действия поляки вновь приглашали нашего специалиста для очередной разгадки загадочной «шкатулки». Таких визитов, если не изменяет мне память, состоялось около десяти.
   Но в процессе дальнейших операций ТФП по этой линии поляки еще раз встретились с неожиданностью. При вскрытии очередной «шкатулки» и попытке заменить счетчик вдруг обнаружилось, что головки винтов, которыми он крепился к стенке «шкатулки», оказались заваренными металлом.
   Вновь возникла проблема. Как они вышли из положения с показателем счетчика, я не помню, но знаю, что их умелец-мастеровой разработал метод расплавления сварки и освобождения винтов без оставления каких-либо следов. Это позволило продолжать операции ТФП и далее.
   Чем завершилась эта линия получения весьма актуальной информации, мне неизвестно, но наша разведка долго и плодотворно использовала ту информацию по ФРГ, которая передавалась нашей внешней разведке в порядке действовавшей договоренности об обмене информацией.
   Направляя эти информационные материалы в Центр, мы знали источник их получения поляками и испытывали удовлетворение от сознания, что там есть доля и наших усилий.

КЛЮЧ — ТОЖЕ ПРОБЛЕМА

   Как видно из операции «Загадочная шкатулка», основная трудность при проведении операции ТФП в дипломатические вализы возникла из-за замка, правда, шифрованного, но требующего ключа, — не обычного, кодового.
   Во всех операциях ТФП приходится, как правило, сталкиваться с шифрованными замками, наряду, конечно, с простыми металлическими замками и ключами разной степени сложности. Как, например, это было в операции «Карфаген».
   Но не только шифровые ключи могут доставлять неожиданные неприятности при проведении ТФП.
   Вот пример одной такой, весьма, кстати, несложной и притом агентурной операции ТФП.
   В разгар «холодной войны» у Советского Союза начали налаживаться торгово-экономические отношения с одной из западноевропейских стран, игравшей не последнюю скрипку в НАТО, но находившуюся в трудном экономическом положении. Внешняя разведка, следуя одной из основных задач содействовать созданию благоприятных условий для внешней политики СССР, делала все, чтобы нейтрализовать враждебные акции и мероприятия противников ослабления напряженности, направленные на срыв намечавшегося улучшения отношений Советского Союза с указанной страной. Особую активность в этом отношении проявляли спецслужбы США, в первую очередь ЦРУ.
   Принимая меры к выяввлению планов и намерений противника в этой области, наша служба получила сведения о том, что ЦРУ разработало подробный план конкретных мер по срыву улучшения отношений страны с Советским Союзом. Этот план был передан для согласования в местную спецслужбу, которая была тесно связана с ЦРУ и следовала указаниям этого американского ведомства. Полученные нами сведения свидетельствовали, что план находится в одном из сейфов местной спецслужбы, доступ к которому мог иметь один из наших надежных агентов «Жорж», который еще ранее передал нам слепок с ключа от сейфа. «Жорж» находился на связи у нашего разведчика-нелегала Артема.
   Используя сложившуюся ситуацию и тот факт, что «Жорж» периодически дежурил в спецслужбе как раз в том помещении, где находился сейф, ему через Артема был передан изготовленный в центре по слепку ключ и тщательно разработанный план ТФП в сейф с целью изъятия оттуда интересовавшего нас документа.
   В плане операции особое внимание агента «Жоржа» обращалось на то, чтобы он смог временно остаться у сейфа один, отправив своего напарника по дежурству «попить пива», так как дежурство в службе осуществлялось всегда двумя сотрудниками. Оставшись в одиночестве и закрыв на ключ входную дверь, «Жорж» должен был вскрыть сейф, сфотографировать переданным ему «миноксом» нужный документ, аккуратно вернуть его на прежнее место и закрыть сейф. На период проведения этой операции Артем оговорил с «Жоржем» место встречи, где он будет постоянно дежурить.
   Все шло как будто нормально, и мы с напряжением ожидали известии от Артема, сознавая, какому риску подвергался агент, если бы его застали при вскрытии сейфа.
   Осложнение операции произошло внезапно, в самый ответственный момент. «Жорж» появился перед Артемом и сообщил, что он сломал ключ во время открытия сейфа и в сейфе торчит обломок ключа, который «Жорж» не смог изъять.
   Артем не растерялся, вместе с «Жоржем» подошел к своей автомашине, которую предусмотрительно припарковал поблизости, достал из нее плоскогубцы и предложил агенту попытаться изъять остатки ключа, осторожно действуя плоскогубцами, чтобы не оставить каких-либо следов на поверхности сейфа.
   Как немедленно доложил нам Артем, агент «Жорж» действовал хладнокровно в создавшейся экстремальной ситуации, смог изъять обломок ключа, который вместе с отломившейся головкой вернул Артему. Так, хорошо задуманная операция оказалась сорванной из-за плохо изготовленного ключа. Оказалось, что не только из-за непредвиденных преград, ошибок участников, но и в результате небрежности технического работника могут возникать чреватые провалом ситуации. К нашему большому удовлетворению, агент «Жорж», несмотря на пережитую опасность, согласился повторить попытку во время следующего дежурства. Соответственно, нами были приняты меры к качественному изготовлению нового ключа.
   По данным «Жоржа», интересующий нас план должен был находиться в сейфе, так как начальник спецслужбы возвращался из отпуска только через десять дней, а без него никто в службе не имел доступа к содержимому сейфа.
   Вторая операция прошла гладко. Напарник «Жоржа», теперь уже другой сотрудник, отпросился у него на свидание к любовнице и не мешал открытию сейфа, и «Жорж» в относительно спокойной обстановке сфотографировал не только план, но и все другие документы, находившиеся в сейфе.
   Ознакомление с планом позволило предотвратить многие подрывные акции противника, в том числе путем придания гласности ряда документов, изъятых из сейфа, но якобы полученных в других странах, из кругов, близких к ЦРУ. Документы для этого были отобраны так, чтобы не подвергать опасности агента «Жоржа», и такие, которые имели отношение к совместным действиям ЦРУ с другими спецслужбами. Никаких добавлений или исправлений их нами не допускалось.
   Другие документы местной спецслужбы, изъятые «Жоржем», оказались очень полезными для срыва различных враждебных действий с ее стороны. Там были сведения об агентах, которых спецслужба подставляла к советским людям, работавшим в этой стране, сама или помогала в этих провокационных акциях ЦРУ.
   Этот эпизод из своей нелегальной разведывательной деятельности Артем всегда вспоминал, демонстрируя локон седых волос, который у него появился в «ночь сломанного ключа», как он говаривал, усмехаясь.
   Главные его переживания, так же, как и наши, были за судьбу «Жоржа», который рисковал всем, идя на эту операцию: своей карьерой в спецслужбе, всем своим благосостоянием, своей свободой. Естественно, никакие наши награды не могли компенсировать пережитые им волнения. Но такова и вся разведывательная работа — от одного риска к другому. Важно сохранять хладнокровие, которого «Жоржу» не пришлось занимать.
   Теперь на минуту представим ту обстановку, в которой действовал нелегал Артем. Была безлунная ночь, город мирно спал, лишь отдельные ночные кафе светились своими окнами, не нарушая общего мрака и безмолвия.
   Артем проехал по безлюдным улицам города, подъехал к удобному, заранее подобранному месту в тени жилого дома в небольшой боковой улочке и припарковал свой «фольксваген», очертания которого слились с тенью дома.
   Выйдя из машины, он медленно прошел, держась ближе к стенам домов, до той улицы, на которой располагалось ведомство, где работал «Жорж».
   Выбрав удобную позицию, Артем стал ждать, когда появится «Жорж». В эту темную летнюю ночь Артем волновался за судьбу «Жоржа», если что-то в их плане пойдет не так, как они рассчитывали, рискованная операция ТФП потенциально таила опасность для него самого. Однако риск этот не был равнозначным. Для агента это был неминуемый крах всей его жизни, Артему же, в самом худшем случае, если «Жорж» вынужден будет рассказать о нем, даст его внешнее описание, придется выехать из страны, по крайней мере, на время. Никаких других данных об Артеме агент не знает, и это гарантирует от немедленной опасности провала. Но и уезжать из страны крайне нежелательно, когда у Артема идут неплохо другие дела. Раздумывая так, Артем вдруг заметил силуэт приближавшегося поспешно человека, это был «Жорж».