Синицын Олег Геннадьевич. Скалолазка и мертвая вода (Скалолазка - 2)

   Краем глаза видела, как фигура в черном коротком пальто удирает в лес. Вместе с моей сумкой. Ему нужна была сумка!
   Вот идиот! Неужели он думал, что я потащу в дремучий лес десять тысяч долларов, имея под боком такого прохвоста? Я их оставила в конторе по прокату автомобилей. Упросила взять в залог всю сумму.
   Правда, Глюки стащил последний кубик "мертвой воды", покоившийся в термосе. Но мне он, собственно, не нужен.
   Мне нужна Вера.
   Оправилась от нападения и отогрелась только через сорок минут. Забралась на скалу и взяла в руки тяжелый камень, надеясь с его помощью погрузиться глубже.
   Встала на край.
   Третий заход. Последний ли? Устала невероятно! Каждый нырок в ледяную воду настолько выматывает, что после него хочется повалиться на траву, на камни - куда угодно - и спать, спать, спать!..
   По воде у подножия бежала легкая рябь. Лететь - метра три, дальше еще семь. Только бы организм не подвел!
   ...В воду вошла с громким всплеском и продолжала погружаться, пока выталкивающая сила не свела к нулю ускорение прыжка.
   Мрачная стена из базальта неслась перед глазами. Я упорно держала камень, и он тащил меня вниз.
   Давлением сдавило уши. Сглотнула, чтобы не было так больно. Продолжала спускаться, вода становилась все темнее и холоднее.
   Не знаю, что бы я увидела в таком сумраке. Но толщу воды вдруг пробил солнечный луч, осветивший скалу. И вовремя.
   Я была как раз напротив отверстия. Отпустила камень, который быстро исчез в глубине.
   В первый миг почудилось, что в колеблющихся лучах света передо мной открылась чудовищная пасть...
   ...пасть левиафана!
   По краям она щетинилась многорядными акульими зубами, глотка тонула во мраке, словно космическая черная дыра. Страх вкупе с раскручивающимся маховиком гипотермии охватил меня, я едва не выпустила воздух.
   Мгновение спустя, когда глаза освоились с темнотой, назначение "пасти" сделалось очевидным. Это огромное разбитое окно, вмонтированное в монолит скалы. Куски стекла, торчавшие по краям, казались мне зубами. Осколки, что я нашла на берегу, были как раз отсюда.
   Легкие болезненно сжались, требуя кислорода.
   Нужно было подниматься. Жизнь продолжится там, наверху. Я ведь далеко не русалка...
   Но какой-то демон внутри меня заставил сделать гребок...
   ...и нырнуть в разрушенное окно.
   Скала надвинулась и поглотила все. Над головой нависало несколько десятков тонн базальта, подавлявших сознание.
   Назад пути нет... Подняться уже не успею... Воздуха не хватит...
   Алена, ты чокнутая! Тебя нужно лечить электрическим током. Решила изобразить из себя субмарину?..
   Я вплыла в темное помещение. От недостатка кислорода ломило грудь. Я рванулась вверх. И вынырнула!
   С хрипом втянула сырой воздух. Вокруг - темнота и жуткий холод. Сердце колотится, словно прощаясь с этим миром.
   Я очутилась в воздушном мешке. В крохотном, не затопленном пространстве под сводом.
   Вот она - лаборатория! Замурована в базальтовой скале. Скала уходит в озеро, а озеро скрыто в заповедных лесах. Туристу, грибнику или охотнику невозможно случайно наткнуться на секретный комплекс. Только огромное окно выдавало его местонахождение. Зачем оно вообще? Быть может, кто-то из начальников хотел иметь аквариум в кабинете? Ха-ха, теперь аквариумом сделался сам кабинет.
   Я наконец-то нашла место, где работал доктор Энкель!..
   Мне повезло с воздушным мешком. Однако нужно выбираться из него. Долго в холодной воде не продержаться. Человек живет в таких условиях не больше тридцати минут, когда он неподвижен.
   А я плаваю, тепло теряю еще быстрее и, вполне вероятно, скоро могу превратиться в утопленницу.
   Нашла секретную лабораторию. Только какой в этом прок? Веры здесь нет. Да, теперь я знаю, где производили опыты с "мертвой водой" и где произошла "некатегорийная авария". Здесь, в этом помещении, по непонятной причине случился взрыв. Ударной волной пробило толстый иллюминатор, и вода мигом затопила все. Подводный поток вынес в озеро часть образцов, которыми и завладел Глюки.
   Ну и какая мне польза от этой информации?
   Ноги коченели, сердце подпрыгивало чуть не до горла.
   Куда дальше?
   Думай, Алена. Думай быстрее! Градусы Цельсия потихоньку вытекают из тебя, при тридцати двух выключится сознание...
   Исследовать затопленный комплекс без акваланга, надеясь, что где-то остались такие же воздушные мешки, - все равно что играть в "русскую рулетку" с наполовину заряженным револьвером. Каждый нырок - спуск револьверного курка. Либо осечка, либо мозги на столе... Может попасться воздушный мешок, а может и нет...
   И все-таки я решила попробовать. Если уж быть чокнутой, так до конца!
   Набрала воздух в грудь и нырнула.
   В затопленном помещении мебель была массивная и темная. Солнечные лучи пробивались сквозь воду где-то там, за моей спиной. Меня сопровождали лишь слабые проблески. Я, собственно, и не стремилась разобраться в нагромождении предметов. Я плыла дальше.
   Несколькими мощными гребками я продвинулась вперед, и темнота полностью окутала меня. Поднялась - вода доходила до самого потолка. Во мне пробудилась тихая паника. Вернуться?
   Силы пока есть, воздух тоже. Холодно только... Все-таки решила плыть дальше. Еще несколько гребков - уперлась в стену. Точнее, в стеклянную перегородку, не тронутую взрывом. Я переместилась по ней и нащупала стеклянную дверь.
   Потянула на себя. Не заперта! Скользнула в проем и быстро устремилась вверх, надеясь на воздушную подушку под потолком.
   Вместо подушки обнаружилась столь узкая прослойка, что смогла высунуть из воды только губы. Если бы кто-то меня видел, наверняка бы подумал, что я пытаюсь поцеловать потолок.
   Превозмогая естественное нетерпение, осторожно втянула воздух. Не хватало еще воды нахлебаться.
   Кое-как подышала, успокоила дыхание. А вот холод пробрал не на шутку. Какая жалость, что во мне жира - как у весеннего суслика. Все на болдерингах и скалах остается. Сейчас пригодилась бы прослойка в пару сантиметров...
   Ух, как холодно! Нужно скорее выбираться из воды. Только куда?
   Назад - через иллюминатор к поверхности - уже не смогу, это точно. Слишком далеко. Сюда даже солнечные блики не проникают. Темнота вокруг полная, что называется - кромешная. Можно двигаться только на ощупь.
   Совсем задубела, а все не решаюсь оторваться от узкой полоски воздуха под потолком... Хватит. Пора нырять.
   И я нырнула...
   Не помню, сколько проплыла, когда увидела впереди красный мерцающий свет. В голове помутилось. Почему-то этот свет обрел вид магазина водолазных принадлежностей. Маски, ласты, дразнившие теплом гидрокостюмы. Стоит лишь протянуть руку... Но пальцы натыкаются на стекло. Черт! Никак взять ничего не могу...
   Господи! Я же заснула во время плавания! И даже успела увидеть сновидение!
   Помотала головой, легкие требовательно захрипели. Воздух закончился! Скорее наверх!
   Стукнулась макушкой о потолок. Нет воздушной подушки! Помчалась вперед, слушая в ушах похоронный звон.
   Красный свет впереди превратился в герметичный фонарь аварийного освещения. Рванулась к нему. Сколько у меня времени? Секунда? Две?.. Две секунды в запасе, прежде чем захлебнусь ледяной водой...
   Возле фонаря обнаружила лестницу, уходящую вверх шахты. Влетела в нее и ужаснулась скрытой где-то высоте. Доберусь ли до потолка? Найдется ли там несколько литров воздуха? Или моя подруга справится со мной быстрее?
   Изнутри я уже вакуум. Стоит открыть рот, и вода заполнит до кончиков пальцев ног, словно надувную куклу... Именно так мне казалось в тот момент.
   Поднималась стремительно; перепад давления долбанул по ушам. Голову стиснула неистовая боль, сознание держалось на волоске.
   А конца шахты не было видно!
   Не в силах бороться, я разжала губы...
   Образы в голове смешались, закружились, в рот хлынула вода.
   Глава 5
   О ТОМ, ЧТО НАШЛА И ЧТО ПОТЕРЯЛА
   Я знала, что уже на том свете. Зря, что ли, так спешила к свету по длинной темной шахте? Общеизвестный признак клинической смерти мозга.
   Досадно, конечно. Веру не спасла. Утонула в катакомбах затопленной лаборатории. Самое обидное - никто так и не узнает, куда подевалась Алена Овчинникова. Не всплакнут сотрудницы архива, не помянут жгучим спиртом археологи, для которых я переводила надписи на скалах. Даже Леха Овчинников не провозгласит тост в одной из своих многочисленных компаний - за упокой души бывшей жены. "Стерва была порядочная, - сказал бы он, закусывая огурцом, - но по скалам лазала - на загляденье".
   ...Не все ладилось на том свете. Отчего-то жгло в груди, а горло извергло поток кашля.
   Я открыла глаза и обомлела. Дизайн загробного мира явно изменился с тех пор, как им занимались Иероним Босх и Гюстав Доре.
   Лежала на стальном монолитном полу. Ноги в воде - провалились в зев шахты и порядком окоченели. Я подтянула их. Впечатление такое, словно по ним проехали на тракторе - почти не чувствовала конечностей.
   Возле меня на полу огромная лужа. Та самая вода, которой я вдоволь нахлебалась.
   Все-таки не умерла! Иначе бы не было так мерзко в груди и на душе. Все-таки поднималась я не по упокойному туннелю, а по реальной шахте. В бессознательном состоянии вылетела из нее, и, как кит, фонтанировала водой, прочищая легкие.
   Ай да Аленушка! Ай да я!
   Подняла голову.
   Помещение лаборатории придавил низкий стальной потолок. Столы, оборудование, компьютеры - все осталось в целости. Я решила, что комната находится ниже уровня озера, а вода сюда не попала, потому что входные двери герметично закупорены.
   Сползла от шахты, от потревоженной пленки озерной воды. Зубы клацали, да и тело колотило прилично. Усталость навалилась такая, что не могла сесть. Тогда я подползла к какому-то столу, прислонилась к ножке и стала интенсивно растирать себя. Периодически сознание угасало - срабатывала какая-то защитная функция организма. Но когда открывала глаза, вновь принималась массировать мышцы.
   Не знаю, сколько времени это продолжалось... Подняв веки в очередной раз, поняла, что могу встать.
   Первое, что увидела, - высокий стеллаж, заполненный толстыми черными прутьями. Обойдя стол, на котором возвышался гигантский микроскоп, приблизилась к нему.
   Графитовые стержни!..
   Именно о них говорилось в отчете, обнаруженном мною в злосчастном самолете "Фалкон 2000". В нем я вычитала, что существует секретная лаборатория.
   Как там было написано... Хм... "Опыты на насыщенных графитовых стержнях..."
   Взяла один в руки. Тяжелый, длиной с метр. Перемазала ладони графитовыми чешуйками.
   Зачем им потребовались графитовые стержни? В лаборатории проводились опыты с "мертвой водой". А может быть, и саму ее производили здесь... Для чего использовался графит?
   В голове всплыла новая строчка из отчета. Вспыхнула, словно неоновая вывеска:
   "Достигнута трансформация атомной решетки..."
   Меня словно молния ударила. Стержень выпал из рук и раскололся на несколько кусков.
   Химия не моя наука, но в школе сдала сей предмет на твердую четверку. Базовые знания отложились в голове, их хватило, чтобы составить из разрозненных кусков информации единую картину. Все так элементарно, Ватсон. Графит состоит из атомов углерода. Он весьма хрупок. Легко ломается, колется, расслаивается. Ненадежный материал, в отличие от... АЛМАЗА!
   Драгоценного камня, который по твердости превосходит любые другие минералы. А ведь состоит из того же самого углерода. Только имеет другую атомную решетку, в которой все электроны связаны! Я тут же вспомнила камень, обнаруженный на дне лодки в селении Шате. Необработанный алмаз весом в двадцать карат, потом проданный мистеру Коэну.
   "Достигнута трансформация атомной решетки..."
   "Мертвая вода" способна трансформировать атомную структуру графита в прочнейший алмаз!
   Меня сначала бросило в жар, потом в холод, ставший уже привычным спутником.
   Кроме огромной взрывной силы произведенная американцами жидкость обладает невероятным свойством превращать графит в алмаз. Ух ты! Интересно, это побочный эффект или как?
   С мокрых волос стекала вода, заливая лицо. Я нетерпеливо стряхивала ее.
   Что же случилось в лодке? Почему на дне валялся алмаз? Кажется, начинаю понимать...
   Том Кларк - человек в шляпе и в черных очках - проверил, является ли вода, которую он отобрал у меня, "мертвой". Всего лишь. Провел маленький опыт в походных условиях. Капнул на обломок графита и превратил его в алмаз. Так в лодке и забыл. Зачем ему мелочевка, когда он может соорудить булыжники в пятьдесят или даже в сто каратов!
   Хотя нет, не может. Агент Ричардсон в самолете упоминал, что "мертвой воды" остались последние капли. Все правильно, ведь лаборатория по ее производству взорвана. Интересно, кем?
   Я смотрела на упаковки графитовых стержней. В голове крутилась шальная мысль.
   Здесь полно качественного графита. А там, наверху - последний кубик "мертвой воды". Чем больше и чище камень, тем выше его цена!
   Я не допущу использования "мертвой воды" в милитаристских целях! Американские вояки не получат субстанцию. Уничтожу "черного льва". Как? Сделав себя миллионершей - вот как! Миллионерша-пацифистка! Это поступок! И это деньги!
   У меня даже дыхание перехватило от радужных перспектив. Какое скалолазное снаряжение я приобрету - мирового класса!..
   Стоп колеса...
   Бесценный кубик-то утащил дражайший Глюк... тьфу, то есть Глюки. Чтобы сделаться миллионершей, сперва нужно найти этого оборванца. Только где он сейчас шляется?..
   Где...
   Я подняла глаза и уставилась на стену перед собой. На ней в красивой рамочке висела гравюра. Та самая. Сцена казни Ганеша. Бушующее пламя, два человека в огне. Рядом - член францисканского ордена инквизитор Мейфарт.
   Подошла и сняла картинку с гвоздика.
   Как связаны "мертвая вода", о которой говорится в легенде, и "мертвая вода", полученная спецами ЦРУ? Ответа нет. Почему химики, которые работали здесь, повесили на стену эту гравюру о Ганеше? Потому что мифическая "мертвая вода" была символом их работы по созданию уникальной жидкости? Или потому что с легендой связано название проекта?
   Или ученые ничего не изобрели?
   А жидкость все-таки получил Ганеш?
   Может быть, цель секретной лаборатории заключалась в том, чтобы определить формулу Ганеша и воссоздать "мертвую воду"?
   Мурашки побежали по телу.
   Неужели древний алхимик на допотопном оборудовании, с помощью примитивных знаний изобрел такую удивительную и одновременно страшную вещь?
   Мне от моих размышлений сделалось нехорошо. Кстати, разъяснилась одна из неясностей легенды - зачем инквизитору понадобилась "мертвая вода". Мейфарта не интересовало ее разрушительное воздействие на биологические организмы. У инквизиции и без того хватало пыточных средств - испанские сапоги, дыба, огонь, в конце концов... Нет, Мейфарт мечтал о сказочных богатствах! Один из источников - знаменитый эликсир, который искали алхимики. Легендарная "живая вода", способная превращать металлы в золото! А Ганеш обещал алмазы! Вот он - путь к неограниченной власти.
   Я вскрыла рамку и вытащила лист пергамента из-под стекла. Бережно развернула, всмотрелась в рисунок.
   Ганеш на гравюре что-то кричал, обращаясь к инквизитору Мейфарту. Но я сосредоточилась не на нем, а на втором человеке, привязанном к столбу. Кто он?
   Жаке не смог ответить на этот вопрос. Сказал, что, вероятно, еще один преступник... Я так не думала.
   Вблизи сделалось заметно, что черты лица этого человека очень похожи на черты лица самого Ганеша. Вытянутые скулы, нос картошкой, большой рот. Единственное отличие - человек был заметно моложе.
   - Это сын Ганеша! - изумленно пробормотала я.
   Сын Ганеша, который пытался бежать из тюрьмы и которого зарубили стражники. Точнее - отсекли голову. Алхимик позже украл его, чтобы "оплакивать три дня и три ночи".
   Но на рисунке голова сына на месте. Почему? Быть может, не было побега? Жаке ошибся?
   Или Ганеш воспользовался "мертвой водой", чтобы соединить голову с телом? Как в сказке про Ивана-царевича и серого волка?
   Вот почему на гравюре глаза сына закрыты!
   Инквизитор сжигает мертвеца...
   Я вновь опустила взгляд на лист пергамента в руках.
   Это еще один оттиск с клише. Первый находится в кабинете Анри Жаке. И подарил ему гравюру не кто иной, как белобородый доктор Клаус Энкель.
   Энкель работал здесь. В этой комнате.
   Я бережно сложила пергамент, затем перевернула опустевшую рамку. На обороте обнаружила надпись, которая подтвердила мои догадки.
   "Другу Чедвику от Клауса Энкеля".
   Чедвик... Новое имя в моей истории. Что за фрукт?
   Из лаборатории, где я очутилась, имелось два выхода. Один - шахта, заполненная водой. Лезть в нее больше не хотелось. Иссякли уверенность и то сумасшествие, которые забросили меня сюда. Не думаю, что вообще в своей жизни повторю плавание по затопленным комнатам, не зная наверняка, есть впереди воздух или нет.
   Второй выход - намертво закрытые двери, которые, как я подозревала, были створками лифта.
   И кнопку нажимала, и ногти обломала в отчаянных попытках открыть двери. Никакого толку. Где-то должен был находиться источник энергии.
   Он обнаружился рядом. В запертом шкафчике. Тоже мне - проблема. Огнетушитель, знаете ли, отличное средство для крушения навесных замков. Не хуже кувалды... В шкафчике находился единственный тумблер, переведенный в положение "Off".
   Переключив его в положение "On", я съежилась и зажмурилась. Боюсь электричества - ничего с этим не поделать. Как брызнет сейчас во все стороны.
   Обошлось. Размыкатель щелкнул. Где-то в стенах по проводам понеслись обильные реки электронов и вызвали ожидавшийся эффект. Зажглась кнопка лифта.
   Странно, что эвакуационная бригада поступила так незатейливо. Не отрубила комплекс от электричества полностью, не залила все бетоном, или, на худой конец, не расставила ловушек, стреляющих лезвиями или выпускающих удушающий газ.
   Дальше я сотворила то, что делать было нельзя ни в коем случае. Мозги не сработали. Хотя, собственно, для чего я "оживляла" лифт в конце концов? Надеялась смыться отсюда.
   Вот и нажала кнопку вызова.
   Когда створки дверей поехали в стороны, вода в шахте звучно забурлила и резко стала подниматься. До этого момента она мирно покоилась, словно в колодце. Я нарушила паритет давлений.
   Так как уровень воды в озере снаружи был выше, гидростатический столб подавал воду из колодца в помещение. Прохладные ручьи радостно зажурчали по полу. Пока я стояла, разинув рот, вода достигла щиколоток.
   Я влетела в лифт. Вода устремилась следом.
   Только бы она не попала на какой-нибудь важный энергетический узел! Тогда будет мне "северное сияние". Ноги уже по колено покрыты ею, а лучшего проводника тока нет. Буду дергаться, как на танцплощадке, пока не обуглюсь.
   Кнопок на стене всего четыре. Где я нахожусь? Ага, второй уровень. На первый не поедем - ничего, кроме воды и тьмы, там не ждет.
   Вдавила циферку "три" по самое не хочу. Створки начали закрываться, сужая водяной поток. На середине пути они почему-то замедлили ход, стали двигаться с трудом, и я с ужасом подумала, что двери могут не закрыться. Утону в кабине, словно мышь, запертая в клетку и брошенная в пруд.
   Вопреки моим тревогам, створки сомкнулись плотно, обрезав поток воды. Лифт загудел. Стоя по пояс в воде, я едва не подпрыгивала, ожидая, когда он поедет.
   Лифт тронулся. Медленно, с громким гудением. Ну еще бы - такой груз тащит!
   Поездка оказалась недолгой. Лифт остановился. Индикатор высветил цифру три. Двери раскрылись, и вода, запертая в кабине, подобно приливной волне, ухнула наружу.
   Еще одно помещение с кровавым аварийным светом. В глубине комнаты что-то шевельнулось. Что-то полосатое и растрепанное...
   - Вера, - с облегчением произнесла я. - Уже и не надеялась. Наконец-то нашла тебя!
   - Алена? - недоверчиво проговорила Шаброва, чуть дернув головой.
   Похоже, она не поверила в мое появление. Небось подумала, что к ней призрак пришел. Да и сама я поначалу сомневалась, что нашла Веру. Черные полоски на ее матросском платье убедили меня.
   Не смогла удержаться - подбежала и обняла растерянную Веруню. Крепко-крепко. Едва не придушила.
   - Обещала ведь, что не брошу тебя! - бормотала я. - Видишь? Не бросила!
   - Аленка! - расплакалась Вера. - Аленка, я уже думала, что больше не увижу солнышка. И Кирюшку своего не увижу...
   - Все хорошо, - утешала я.
   - Алена, как такое могло случиться?
   - Теперь все позади. Мы скоро выберемся отсюда. И полетим домой.
   Правда, я понятия не имела, как нам освободиться. Назад пути нет. А что в этих стальных катакомбах дальше - одному Иисусу известно. Тем не менее, прижимая к себе щуплую Верочку, я была уверена, что самое главное сделано, что все несчастья позади.
   - Алена... Они лишили меня возможности сбежать... - жаловалась Шаброва. - Они разбили мои очки.
   Я наконец отцепилась от нее. Не смогла сдержать улыбку.
   - Купим новые.
   - Мы не выберемся отсюда. Эта дверь заперта... - Она робко указала на массивную стальную створку - очевидно, выход из помещения.
   - У нас есть лифт... Ты давно здесь?
   - Не знаю. Сутки или больше. Меня заперли и не приносили ни пищи, ни воды... - Она вновь захлюпала носом. - Я все думала о Кирюше. Вот умру, как он без меня один останется? Ведь никого у него больше нет на белом свете!
   Я снова обняла ее, погладила по голове.
   - Не останется один. Не волнуйся.
   Вера в моих объятиях вдруг подняла голову и отстранилась.
   - Что случилось? - обеспокоенно спросила я.
   - Ты подставила Анри, - прошептала она, укоризненно глядя на меня полуслепыми глазами.
   Я остолбенела от такого поворота. Шаброва, похоже, много дум передумала, сидя в заточении.
   - Вера... Это получилось случайно.
   - Нет! Если бы не твое упрямство, ничего бы не произошло! И Анри бы остался жив.
   - Он и сейчас жив, - возразила я.
   Вера словно не услышала.
   - Ты подставила Анри. Этого милого, чудесного человека!
   - Вера, как ты можешь такое говорить! Во Франции я за тобою шла до конца! Из самолета пыталась вытащить! Такое пережила, что никто не поверит!..
   Не знаю, до чего бы мы доспорились, но под лифтом вдруг заклокотало и забурлило. Мы одновременно повернули головы в ту сторону.
   - Небольшая проблема, - сказала я. - Если не уберемся отсюда, рискуем превратиться в двух утопленных котят.
   - Что? - не поняла моя подозрительная подруга.
   Вместо объяснений, которые, учитывая Верочкино тугодумство, могли затянуться на полдня, я подхватила ее и впихнула в лифт.
   Двери закрылись, лифт загудел, стал подниматься. Вера молчала, надувшись, а мне что говорить? Ее же спасаю, а она вдруг вспомнила, что я по ошибке обвиняла Жаке! Видимо, Верочка втюрилась в богатого этнографа. Она - девушка бедная, сына сама воспитывает, с мужчинами не встречается. Понятно, что переживает за Анри. Но на мне зачем срываться? Я ведь ей подруга!
   Пока лифт доехал до четвертого яруса, я догадалась, что Вера в состоянии стресса. Поэтому не стала спорить с ней. Да, виновата. И хватит об этом!
   Лифт привез нас в тесную комнатку. В ней была всего одна узкая дверь с надписью: "Аварийный выход". Рядом - красный рычаг. Похож на стоп-кран в поезде.
   Не мучая себя долгими размышлениями, я потянула за него.
   Дверь аварийного выхода откатилась в сторону, и нас с Веруней ослепили яркие солнечные лучи. Словно узницы подвалов Бастилии, выползли на белый свет.
   Мы оказались на той самой скале, с которой я прыгала в озеро. Как это было давно!.. Лес вокруг все так же переполняло осеннее уныние, темно-синее озеро продолжало хранить секреты тайной лаборатории.
   Все закончилось. Домой, домой, домой!
   Со мной была Вера. Чтобы больше не потерять, держала ее за руку, как маленького ребенка. Сходство усиливала обиженно оттопыренная нижняя губа словно ей мороженого не купили. В другой руке я сжимала сложенную гравюру.
   Спустились со скалы. Вера покинула меня, сообщив трагически, что если не попьет водицы, то упадет замертво прямо у моих ног.
   Пока она черпала воду ладошками и пила, причмокивая на всю округу, я отыскала спрятанную под камнем одежду. Влезла в спортивный костюм. Наконец долгожданное тепло! Надоело бродить полуголой - ощущать постоянный холод.
   Когда присела на камень, чтобы натянуть кроссовки, из леса донесся хруст сломанной ветки. Я вскинула голову: в руках зажав концы шнурка, готовые превратиться в бантик. Вера перестала пить и тоже смотрела в сторону леса.
   Частокол стволов начинался в нескольких метрах от меня. Солнце клонилось к закату, и деревья продвигались черными холодными тенями.
   Недоброе предчувствие шевельнулось в душе. Заскребло кошачьими коготками. Я никого не видела между стволами, но странное ощущение чужого недоброго взгляда не покидало.
   - Вера, беги! - негромко приказала я, не оборачиваясь.
   - Что? - растерялась она.
   Иногда она слишком долго разбирается в ситуации. Вера - не тормоз, просто воспринимает информацию размеренно и взвешенно, требуя доказательств. Но не было времени на доказательства!
   - Беги, говорю! - Пришлось повернуться. - Прячься!
   Она уставилась на меня щенячьими глазами. И только когда я вскочила и понеслась по камням в одной незашнурованной кроссовке, Вера опомнилась.
   С неожиданным проворством Шаброва нырнула за скалу. Будто ее фигура в матросском платье и не торчала над водой, будто я и не спасала ее из затопленной лаборатории.