Страница:
– У Георгия Сергеевича через пять минут совещание, – предупредила девушка.
– Я успею, – сказал Ислам и открыл дверь.
Префект разговаривал по телефону и мельком бросил на него равнодушный взгляд. Ислам, не церемонясь, отодвинул стул и сел. Префект удивленно глянул на него.
– Это опять вы? – сказал он, положив трубку. – Что вам угодно?
Ислам удивился старорежимному обороту, но ответить не успел: префект вновь взялся за трубку.
– Я сейчас вызову милицию, – сообщил он.
– Не стоит, это не в ваших интересах, – предостерег Ислам.
– Что за бред? – брезгливо сказал префект. – Алло, Света, пришли ко мне…
– Телевизор работает? – перебил его Ислам, доставая из портфеля видеокассету.
– Что это? – спросил префект, и в трубку. – Я перезвоню.
«Быстро соображает», – подумал Ислам. Он подошел к видеодвойке, стоявшей на тумбе в углу.
– Сюжет вам хочу показать, из жизни отдыхающих.
Когда на экране появились кадры, лицо префекта посерело и приобрело выражение крайней растерянности. Он даже ничего не стал выяснять, сразу спросил:
– Чего вы хотите?
Ислам вернулся к столу. Перемена была разительна. Ислам никогда не видел, чтобы человек так менялся в течение нескольких минут. В маленьком жалком человечке ничего не осталось от надменного всесильного чиновника.
– Я вам уже объяснял в прошлый раз: я передал вам через посредника деньги, хочу получить их обратно.
– Не морочьте мне голову своими баснями, свой шантаж вам все равно не оправдать. Назовите цифру.
– Пятьдесят тысяч, – сказал Ислам.
– Где гарантии, что вы не оставите себе копию?
– У меня с собой видеокамера, на которую производилась съемка: ее я тоже отдам вам.
– Но вы же могли сделать копию?
– Мог, но не сделал.
– Ладно, похоже, что вы говорите правду, давайте ее сюда.
– Деньги?
– Вы что, думаете, я храню в кабинете такие деньги?
– Камера тоже не лежит в моем кармане.
– Мне нужно время, чтобы собрать требуемую сумму – я, знаете ли, не миллионер.
– Да-да, я слышал, вас недавно выбрали. Кажется, у вас сейчас совещание? Я подожду в машине во дворе. Ровно тридцать минут.
– А если я все-таки вызову кого-нибудь с Петровки?
– Тогда кассету приобщат к материалам дела. Автомобиль, в котором я буду сидеть, называется «тальбо», а если вы не разбираетесь в моделях, то его номер 373. Кассету я сейчас отдам вам, а камеру передам тому, кто привезет мне деньги.
– Деньги привезет моя жена, – сказал префект, – но ей нельзя давать камеру.
– Неудобно получится, – согласился Ислам.
Префект действительно быстро соображал.
– Может, я камеру себе оставлю? – спросил Ислам. – Шучу. Получив деньги, я наберу ваш номер и передам камеру тому, кого вы пришлете.
В кабинет заглядывали люди, Ислам направился к двери. Выходя, он оглянулся. Префект набирал номер на мобильном телефоне. В приемной толпились люди. Увидев, что префект освободился, все стали входить в кабинет. Секретарь с любопытством смотрела на него. Ислам наклонился к ней и спросил:
– А вы что вечером делаете?
– Учусь, – растерялась девушка.
– Жаль, – сказал Ислам и вышел.
На площади перед зданием бывшего горкома КПСС царило обычное для буднего дня оживление. Все время подъезжали и высаживали пассажиров автомобили, в основном – сверкающие лаком черные персональные чиновничьи иномарки: «вольво», «ауди». На их фоне «тальбо» выглядел гадким утенком. Лана сидела в «мазерати», припаркованном немного поодаль. Ислам сел в машину. Тут же раздался звук мугама. Поднес телефон к уху.
– Волнуешься? – спросила Лана.
– Есть такое дело.
– А с виду не скажешь: спокоен как удав. Ислам посмотрел на нее через окно.
– Лев, – сказал он.
– Что Лев?
– Я Лев по гороскопу.
– Ну хорошо, пусть будет Лев. Ох, а меня трясет просто от страха.
– Странно, это же твоя идея была.
– Ну и что? Одно другого не исключает. Какой классный салон в твоем автомобиле – сплошь кожа и дерево! А в моей – один пластик. К тому же она сейчас на ремонте – что-то с коробкой. А эти часы золотые или позолоченные?
– Золотые.
– Что, в самом деле? Супер.
– Это единственное, что в ней супер: салон, ну и – движок, остальное все время ломается.
– У богатых свои причуды.
– Ты кого имеешь в виду?
– Извини, все время забываю, что я теперь тоже девушка не бедная. Столько лет жизни в военном городке, на консервах! Слушай, а ты меня удивил.
– Чем?
– Тем, что отказался от Оксаны. От нее еще никто не отказывался.
Лане понадобилась неделя, чтобы заговорить об этом.
– Вот поэтому и отказался, – сказал Ислам.
– Врешь, ты не поэтому отказался.
– А почему?
– Решил продемонстрировать мне свое благородство.
– Я тебя обидел?
– Нет, просто удивил.
– Но я тебе благодарен, честное слово.
– Надеюсь. А то мне как-то не по себе стало: неловко, но и приятно… Ты знаешь, он сделал мне предложение.
– Кто?
– Парень, с которым я живу.
– Поздравляю.
– Это все, что ты мне можешь сказать на это?
– Я рад за тебя.
– Понятно, просто я хотела, чтобы ты знал, – помолчав, добавила, – понимаешь, я не уверена в себе.
– Понимаю, я сам в себе не уверен. А в нем уверена?
Это был совершенно ненужный вопрос. Собственно, как и весь разговор.
– В нем еще в меньшей мере. Он младше меня на пять лет.
– Так в чем же дело?
– Сама не знаю, но что-то не так.
– Кажется, это она, – перебил ее Ислам и дал отбой.
За рулем желтого «ауди» сидела женщина средних лет, но она проехала мимо, в поисках свободного места для парковки. Вновь заиграла музыка.
– Так что ты говоришь? – спросил Ислам.
– Привет, это я, – услышал он в трубке смутно знакомый женский голос.
– Привет, – неуверенно сказал Ислам.
– Ты мне совсем не звонишь, – это была Медина, и в ее голосе сквозила обида.
– Извини, просто я очень занят, – тяготясь разговором, выдавил Ислам.
Этот звонок был совсем некстати.
– И сейчас занят?
– Увы.
– Я не поняла.
– Очень занят, извини.
– Позвони, когда освободишься.
– Непременно. До свидания. Илам дал отбой и тяжело вздохнул.
Жена супрефекта приехала через тридцать минут. Ярко-красная «тойота» сделала полукруг и остановилась возле «тальбо». Из нее вышла моложавая женщина. Ислам опустил боковое стекло.
– Вам я должна передать пакет?
– Да, мадам.
Женщина протянула ему полиэтиленовый пакет с надписью «Перекресток». Ислам заглянул в него: пять новеньких зеленых пачек были перетянуты резинками.
– Все в порядке, мадам.
– До свидания, – женщина достала мобильник, поднесла к уху.
Ислам подождал, пока она уедет, запустил мотор. Проехав рядом с «мазерати», он бросил в открытое окно пакет с деньгами. Через несколько метров остановился. Наблюдая, как Лана трогается и выезжает со стоянки, Ислам набрал номер префекта и произнес:
– Пришлите курьера.
Через несколько минут из здания вышла референт. Ислам вылез из машины, помахал ей. Когда она подошла к нему, передал ей камеру и спросил:
– Так как насчет вечера?
– Я не могу, – улыбнулась девушка, – честное слово.
Всю дорогу до своего офиса Ислам смотрел в зеркало заднего вида, но никакой слежки не обнаружил. По уговору Лана должна была доехать до ближайшего банка и арендовать сейфовую ячейку на предъявителя. Встретиться они должны были только вечером. Прежде чем зайти в офис, Ислам, соблюдая предосторожности, поднялся к себе в квартиру. Принял душ, побрился, переоделся. Хотя квартира была съемная, он почувствовал себя блудным сыном, вернувшимся в родные пенаты.
Несмотря на то что рынок был опечатан, секретарь продолжала приходить в офис и отвечать на звонки. В бизнесе хуже всего утратить налаженные связи. Войдя в комнату, Ислам вновь удивился. Неточно сказано – Ислам потерял дар речи от удивления.
Рядом с секретаршей сидел Сенин и как ни в чем ни бывало кокетничал с ней. Правда, выглядел он неважно. Увидев Караева, он поднялся и опустил голову, выражая своим видом смирение и покаяние.
– Этот человек ко мне? – спросил Ислам.
– Да, патрон, – подтвердила женщина, пряча улыбку. Не говоря ни слова более, он последовал к себе в кабинет.
Снял пальто, повесил на вешалку, опустился в холодное кресло.
Раздался телефонный звонок. Поднял трубку.
– К вам господи Сенин, – произнесла секретарь.
– Пусть войдет, – сказал Ислам. Сенин вошел со словами:
– Повинную голову меч не сечет. Молчание было ему ответом.
– А что случилось? – продолжал он. – Что вы так себя индефферентно ведете? Ну, подумаешь, не позвонил. А что случилось? Можно я сяду? Что-то у меня нехорошее предчувствие появилось.
– Садись, – сказал Ислам. Сенин сел.
– Где деньги, Сеня? – зловеще спросил Караев.
– Здесь, – сказал Сенин, кивая на свой замызганный портфель.
– Постой-постой, как здесь?
Сенин щелкнул замочком и выложил на стол одну за другой пять перетянутых резинкой пачек.
– За деньги не беспокойся, – заявил он, – у меня, как в банке. Не успел я, понимаешь, пятница была, день короткий. Когда я приехал в префектуру, посредник уже водку пьянствовал: у кого-то там день рождения был – я не рискнул пьяному деньги давать. Потом проспится, скажет: не брал, и хрен че докажешь. Я деньги дома заныкал – не везти же тебе их обратно!
Ну, вот. А в субботу я поехал в лес, на пикник, с одной женщиной… – Сенин вздохнул, – палатку взял, гитару, мясо для шашлыка, ружьишко – так, на всякий случай. И что ты думаешь? Эта дура мне не дала! Вот я этого никогда не мог понять: до седых волос дожил, а понять не могу! Взрослая женщина едет в лес с мужиком, а потом начинает кобениться. Я же не мальчик, чтобы у меня стоял всю ночь. Да еще и оскорбилась: мол, как ты можешь, я замужняя женщина! У меня нервы не выдержали, ну я ей и сказал: вот тебе, милая, Бог, а вот тебе порог – вернее, полог. Не даешь – поезжай домой. Она и ушла на ночь глядя – ну, не ночь еще была, часов восемь вечера, правда, уже стемнело.
Ислам начал смеяться. Сенин, глядя на него, тоже заулыбался.
– Нет, вот ты смеешься, а мы же на ее машине приехали, на джипе, «Фронтера» называется. Она села в свою машину и уехала. А я остался: куда я на ночь глядя попрусь, поддатый? Тебе вот весело, это хорошо, что у тебя такое чувство юмора, а мне было не до смеха.
Это замечание вызвало у Ислама новый взрыв смеха: он хохотал как сумасшедший.
– Но самое интересное произошло потом, – мрачно сказал Сенин, – на следующий день, перед тем как вернуться домой, я решил прогуляться по лесу с ружьем, авось подстрелю чего, ну и попал, как кур в ощип.
– Как так?
– А вот так. Снег пошел. Здесь, в Москве, снег был?
– Временами.
– А там началась метель, со мной она сыграла такую же шутку, как у Свиридова, точнее, у Пушкина.
– Тебя женили?
Хуже. Я решил срезать обратный путь: не стал обходить овраг, а спустился в него и поднялся с другой стороны, ну и сбился с азимута, вышел прямо на егерей. Путевки у меня нет, лицензии нет, разрешения на ружье нет – его мне женщина подарила, от отца ей досталось. Они у меня ружье отбирать, я заартачился, с похмелья злой был, наговорил лишнего, а они в бутылку полезли: скрутили меня – и в машину, прямо в ментовку. А у меня к тому же и документов с собой не было. Кто ж на свиданье паспорт с собой берет? Вдруг девушка в загс тебя потащит! Короче, посадили меня до выяснения личности – вдруг я террорист или маньяк? И я просидел у них ровно две недели. Зачем держали и зачем выпустили – я так и не понял. Никто ничего у меня не спрашивал, просто открыли дверь и сказали: «Пошел отсюда». Я, кстати, пока сидел, все время тебя вспоминал. Я, конечно, тебя подвел, но деньги все в целости и сохранности, готов выплатить неустойку. Я знаю, что время подачи заявок вышло.
– Неустойкой ты не отделаешься, – отсмеявшись, сказал Ислам, – по твоей милости меня чуть не убили, чудом жив остался.
– Кто?
– Не знаю, киллер не представился.
– Но с чего ты взял, что это по моей милости?
– Это произошло в тот же день, когда я побывал у префекта, у Чикварина. Я подумал было, что, взяв деньги, они нас кинули, избавились от тебя, а потом, когда я вышел на них, – взялись за меня. Правда, теперь выяснилось, что этот вопрос остается открытым. Но тогда кто?
Сенин задумался, потом сказал:
– Я поеду в префектуру, попробую выяснить. Расписку напишешь, что деньги получил обратно?
– Перебьешься.
– Ладно, – Сенин поднялся, пошел к выходу. Взявшись за дверную ручку, оглянулся. – Ты знаешь, возможно, это и они.
– Но за что?
– Через них такие деньги проходят! Они очень нервные – тени своей боятся. Ты явился, стал требовать деньги, вот они и переполошились.
– Но если они не брали эти деньги, чего им бояться?
– А ты знаешь, сколько народу несет им свои деньги? И не сосчитаешь. Как говорится, мало ли в Бразилии Педров… Думаешь, легко взятки брать…
– Сочувствия к ним ты у меня не вызовешь, – сказал Ислам.
Он не стал рассказывать Сенину о том, какую интригу ему пришлось разыграть с префектом.
– Я позвоню, – сказал Сенин.
Оставшись один, Ислам после недолгого раздумья достал из нагрудного кармана визитку, набрал номер префекта. Услышав его властный голос, сказал:
– Извините за беспокойство, это опять я, Караев. Тут недоразумение вышло с вами, долго объяснять. Короче, я хочу вернуть вам деньги.
После короткой паузы он услышал:
– Послушайте, не морочьте мне голову! Вопрос закрыт, избавьте меня от своей персоны! Я не хочу больше возвращаться к этому делу.
– Но…
– Не звоните мне больше.
Префект бросил трубку.
Остаток дня Ислам провел в офисе, приводя в порядок бумаги. С большим трудом написал письмо Медине: несколько строк про то, что жизнь складывается не так, как хотелось бы, поэтому он приносит свои извинения за то, что отнял у нее время.
Периодически он звонил Лане, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Лана благополучно проделала операцию с деньгами и теперь находилась в своем салоне.
– Ты скоро приедешь? – спросила она.
– Как только освобожусь.
– Ладно, я буду у себя. Ближе к вечеру позвонил Сенин.
– Старик, – сказал он, – я тут провел оперативно-розыскную работу. Все делают большие глаза, ну, ясный перец, кто в этом сознается? Но судя по тому, как мрачно он меня встретил и как весело провожал, похоже, ты недалек от истины.
– Посредник – Чикварин? – спросил Ислам.
– Я не могу ответить на этот вопрос – деловая этика.
– А отстреливать клиентов входит в нормы деловой этики? Александр, я не собираюсь писать заявление в милицию, мне нужна ясность, чтобы понять: опасаться мне за свою жизнь или я могу вздохнуть свободно?
– Я думаю, что ты можешь быть спокоен.
– Сенин, да или нет?
– Да. Вопрос закрыт – я больше чем уверен.
– Хорошо, будь здоров.
– До свидания.
Ислам отпустил секретаря, закрыл офис и поехал к Лане. На «Белорусской» заехал на цветочный рынок и выбрал самый роскошный букет, составленный из подмосковных роз. Он предпочитал эти цветы потому, что они источали аромат, в отличие от голландских. На месте Оксаны сидела новая девушка. При виде Ислама она поднялась и приветливо улыбнулась:
– Здравствуйте, чем могу помочь?
– Я к вашей хозяйке.
– У вас назначена встреча?
– Да.
– Одну минутку, – девушка подняла телефонную трубку, – Светлана Викторовна, к вам пришли, – выслушав ответ, проводила Ислама до кабинета.
Увидев цветы, Лана схватилась за сердце:
– Неужели это мне? Какая прелесть! Послушай, они даже пахнут. Садись, – предложила она Исламу, – хотя погоди, дай я тебя поцелую.
Она осторожно поцеловала Ислама в щеку, потом вытерла платком следы помады.
– Это новенькая, – спросил Ислам, – а где Оксана?
– Я ее уволила, – продолжая любоваться цветами, сказала Лана.
– Почему? – удивился Ислам.
– А из ревности: я смотрю – она стала тебе нравиться, вот и решила убрать ее. Шучу, она отпросилась, в милицию поехала, регистрацию продлевать. Скоро должна вернуться.
Вошла девушка с пластиковым кувшином в руках. Она налила воды в вазу, поставила розы и удалилась.
– Ну что, наверное, надо выпить, – сказала Лана, – отметить.
– Непременно, – согласился Ислам, – ты тоже выпьешь?
– Я посмотрю, как ты пьешь – этого мне будет достаточно. А может и выпью.
Лана подошла к шкафу и достала из него бутылку текилы.
– Специально для тебя купила, – заметила она. Две рюмки, блюдце с нарезанным лимоном и солонка были приготовлены заранее.
Ислам взял бутылку, отвинтил пробку и наполнил обе рюмки. Лана положила перед Исламом плоский продолговатый ключ.
– От сейфа, – сказала она, – где деньги лежат. Ну, за удачное завершение дела.
– С делом неувязочка вышла, – заговорил Ислам.
– В каком смысле, что случилось? – испугалась Лана.
В том смысле, что мы не того человека в оборот взяли, вернее, вообще ничего не нужно было делать. Сенин появился, он им вообще не передавал денег – не успел. А потом физически не мог этого сделать, поскольку сидел в милиции. Сегодня он привез мне деньги обратно.
– Да ты что, – изумилась Лана, – вот это номер! То есть сто процентов прибыли, подумать только!
– Я позвонил префекту – хотел вернуть ему деньги, но он отказался со мной разговаривать.
– Ты хотел вернуть деньги? Ислам, ты редкий экземпляр!
– Поэтому, – продолжал Ислам, – будет справедливо, если эти деньги ты оставишь у себя.
Он подвинул ключ к Лане.
– Ты что с ума сошел! – воскликнула Лана. – С какой стати?
– Это была твоя идея, и исполнение тоже. С ними надо что-то делать, – добавил он, – я же не могу их выбросить!
– Ты можешь заплатить мне за камеру, – подумав, сказала Лана, – полторы штуки стоила, между прочим, девочкам дай по пятьсот баксов – и все.
– Давай выпьем? Глядишь – и решение найдется, – предложил Ислам. – За тебя!
– И за тебя, – ответила Лана. Пить все же не стала: пригубила и поставила рюмку.
– Ну что такое! Денег не берешь, выпить не хочешь.
– Я не пью вообще, а на работе – тем более.
– А я пью всегда, – сказал Ислам, – но когда есть повод выпить, пью с особенным удовольствием. – Он медленно выпил.
– Так что ты будешь делать с деньгами? – спросила Лана.
– Постараюсь вернуть.
– Не глупи, это же хрестоматийный случай!
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь, как говорил Остап Бендер: «Деньги у подзащитного есть и, судя по тому, что он, не моргнув, отказался от десяти тысяч, – деньги огромные». Это наш случай: чем больше ты будешь стараться вернуть ему деньги, тем больший дискомфорт он будет чувствовать. ДЛЯ него потеря пятидесяти тысяч долларов – досадное недоразумение, цена вопроса. Я имею в виду баню с девочками. Ты не представляешь, сколько денег я таким, как он, отнесла, чтобы открыть свой салон! Хотя кому я рассказываю – ты же рынок держал! Слушай, у меня есть идея. В нашем доме со стороны улицы сдается помещение в аренду, я давно на него глаз положила. Давай откроем там кафе, у меня есть бизнес-план. Положим по полтиннику и префекта в долю возьмем. Как тебе мое предложение?
– Тебе сразу ответ дать?
– Ну что ты! Подумай, конечно, но недолго. Аренда дело такое: кто первый деньги принес, тот и арендатор. Помещения в центре уходят на счет «раз». Выпей еще.
– Спасибо, не буду больше, – отказался Ислам.
– Что с тобой? Только что мне хвалился, что пьешь всегда!
– Сам удивляюсь, что-то я вдруг устал, спать хочу.
Ислам действительно чувствовал тяжесть во всем теле -
как в студенческие годы, когда он сидел на лекциях после ночной смены по разгрузке вагонов.
– Тебе нужна релаксация, – заявила Дана, – ты пришел по адресу, это наш профиль, пойдем.
Ислам покорно поднялся и пошел за ней. Дана привела его в ту самую комнату, где они встретились.
– Раздевайся, ложись, сейчас я сделаю тебе массаж. Хотя нет, Оксана сделает, раз ты к ней неравнодушен. Она уже пришла, я слышала ее голос.
Лана вышла. Ислам разделся и лег на кушетку, покрытую свежей простыней. Рядом, на стуле, лежал пульт от музыкального центра. Ислам нажал на кнопку, аудиосистема засветилась, заиграла разноцветными огнями. Он перебирал станции, пока из динамиков не полилась классическая музыка. Кто-то на небесах, словно услышав его мысли, заставил диджея поставить диск Леонида Собинова. Дивный голос певца заполнил комнату. Звучала как раз ария Надира.
Ислам вдруг вспомнил прочитанный им когда-то фантастический рассказ, в котором можно было купить сон и в этом сне увидеть себя в иной, несбывшейся в реальной жизни действительности. Исламу на мгновение показалось, что он герой этого рассказа и сейчас, закрыв глаза, перенесется в волшебную страну. В мир, где жива его мать: она счастлива, потому что отец никуда не уезжал от нее, они проживают жизнь в любви и согласии. Советский Союз не распался, перестройка пошла по иному пути, и сейчас на просторах необъятной Родины нет миллионов иммигрантов. Там нет границ, и все люди перемещаются свободно, куда захотят. Там нет ксенофобии, национального экстремизма, нет погромов, убийств. Люди там счастливы, потому что обыденные вещи приносят им радость и удовлетворение. Они довольны своей жизнью. Там существуют простые и ясные вещи, названия которых в советское время писали на транспарантах, во время майских демонстраций: мир, труд, приносящий радость. Семьи там полноценны, плоды труда избыточны, и поэтому люди имеют возможность совершенствовать свой духовный мир.
Ислам в самом деле задремал и очнулся, когда в комнату вошла Оксана.
– Здравствуйте, – сказала она, – рада вас видеть.
– Привет, – отозвался Ислам, – а я рад тебя слышать, ничего, что я спиной?
– Ничего, мне как раз и нужна ваша спина.
Когда она принялась ласковыми и одновременно сильными движениями массировать шею и плечевые мышцы, Ислам едва удержал стон блаженства. Он закрыл глаза и подумал, что если существует рай, то он должен быть таким. Звучит божественная музыка, и ангелы делают тебе массаж.
Август 2005
– Я успею, – сказал Ислам и открыл дверь.
Префект разговаривал по телефону и мельком бросил на него равнодушный взгляд. Ислам, не церемонясь, отодвинул стул и сел. Префект удивленно глянул на него.
– Это опять вы? – сказал он, положив трубку. – Что вам угодно?
Ислам удивился старорежимному обороту, но ответить не успел: префект вновь взялся за трубку.
– Я сейчас вызову милицию, – сообщил он.
– Не стоит, это не в ваших интересах, – предостерег Ислам.
– Что за бред? – брезгливо сказал префект. – Алло, Света, пришли ко мне…
– Телевизор работает? – перебил его Ислам, доставая из портфеля видеокассету.
– Что это? – спросил префект, и в трубку. – Я перезвоню.
«Быстро соображает», – подумал Ислам. Он подошел к видеодвойке, стоявшей на тумбе в углу.
– Сюжет вам хочу показать, из жизни отдыхающих.
Когда на экране появились кадры, лицо префекта посерело и приобрело выражение крайней растерянности. Он даже ничего не стал выяснять, сразу спросил:
– Чего вы хотите?
Ислам вернулся к столу. Перемена была разительна. Ислам никогда не видел, чтобы человек так менялся в течение нескольких минут. В маленьком жалком человечке ничего не осталось от надменного всесильного чиновника.
– Я вам уже объяснял в прошлый раз: я передал вам через посредника деньги, хочу получить их обратно.
– Не морочьте мне голову своими баснями, свой шантаж вам все равно не оправдать. Назовите цифру.
– Пятьдесят тысяч, – сказал Ислам.
– Где гарантии, что вы не оставите себе копию?
– У меня с собой видеокамера, на которую производилась съемка: ее я тоже отдам вам.
– Но вы же могли сделать копию?
– Мог, но не сделал.
– Ладно, похоже, что вы говорите правду, давайте ее сюда.
– Деньги?
– Вы что, думаете, я храню в кабинете такие деньги?
– Камера тоже не лежит в моем кармане.
– Мне нужно время, чтобы собрать требуемую сумму – я, знаете ли, не миллионер.
– Да-да, я слышал, вас недавно выбрали. Кажется, у вас сейчас совещание? Я подожду в машине во дворе. Ровно тридцать минут.
– А если я все-таки вызову кого-нибудь с Петровки?
– Тогда кассету приобщат к материалам дела. Автомобиль, в котором я буду сидеть, называется «тальбо», а если вы не разбираетесь в моделях, то его номер 373. Кассету я сейчас отдам вам, а камеру передам тому, кто привезет мне деньги.
– Деньги привезет моя жена, – сказал префект, – но ей нельзя давать камеру.
– Неудобно получится, – согласился Ислам.
Префект действительно быстро соображал.
– Может, я камеру себе оставлю? – спросил Ислам. – Шучу. Получив деньги, я наберу ваш номер и передам камеру тому, кого вы пришлете.
В кабинет заглядывали люди, Ислам направился к двери. Выходя, он оглянулся. Префект набирал номер на мобильном телефоне. В приемной толпились люди. Увидев, что префект освободился, все стали входить в кабинет. Секретарь с любопытством смотрела на него. Ислам наклонился к ней и спросил:
– А вы что вечером делаете?
– Учусь, – растерялась девушка.
– Жаль, – сказал Ислам и вышел.
На площади перед зданием бывшего горкома КПСС царило обычное для буднего дня оживление. Все время подъезжали и высаживали пассажиров автомобили, в основном – сверкающие лаком черные персональные чиновничьи иномарки: «вольво», «ауди». На их фоне «тальбо» выглядел гадким утенком. Лана сидела в «мазерати», припаркованном немного поодаль. Ислам сел в машину. Тут же раздался звук мугама. Поднес телефон к уху.
– Волнуешься? – спросила Лана.
– Есть такое дело.
– А с виду не скажешь: спокоен как удав. Ислам посмотрел на нее через окно.
– Лев, – сказал он.
– Что Лев?
– Я Лев по гороскопу.
– Ну хорошо, пусть будет Лев. Ох, а меня трясет просто от страха.
– Странно, это же твоя идея была.
– Ну и что? Одно другого не исключает. Какой классный салон в твоем автомобиле – сплошь кожа и дерево! А в моей – один пластик. К тому же она сейчас на ремонте – что-то с коробкой. А эти часы золотые или позолоченные?
– Золотые.
– Что, в самом деле? Супер.
– Это единственное, что в ней супер: салон, ну и – движок, остальное все время ломается.
– У богатых свои причуды.
– Ты кого имеешь в виду?
– Извини, все время забываю, что я теперь тоже девушка не бедная. Столько лет жизни в военном городке, на консервах! Слушай, а ты меня удивил.
– Чем?
– Тем, что отказался от Оксаны. От нее еще никто не отказывался.
Лане понадобилась неделя, чтобы заговорить об этом.
– Вот поэтому и отказался, – сказал Ислам.
– Врешь, ты не поэтому отказался.
– А почему?
– Решил продемонстрировать мне свое благородство.
– Я тебя обидел?
– Нет, просто удивил.
– Но я тебе благодарен, честное слово.
– Надеюсь. А то мне как-то не по себе стало: неловко, но и приятно… Ты знаешь, он сделал мне предложение.
– Кто?
– Парень, с которым я живу.
– Поздравляю.
– Это все, что ты мне можешь сказать на это?
– Я рад за тебя.
– Понятно, просто я хотела, чтобы ты знал, – помолчав, добавила, – понимаешь, я не уверена в себе.
– Понимаю, я сам в себе не уверен. А в нем уверена?
Это был совершенно ненужный вопрос. Собственно, как и весь разговор.
– В нем еще в меньшей мере. Он младше меня на пять лет.
– Так в чем же дело?
– Сама не знаю, но что-то не так.
– Кажется, это она, – перебил ее Ислам и дал отбой.
За рулем желтого «ауди» сидела женщина средних лет, но она проехала мимо, в поисках свободного места для парковки. Вновь заиграла музыка.
– Так что ты говоришь? – спросил Ислам.
– Привет, это я, – услышал он в трубке смутно знакомый женский голос.
– Привет, – неуверенно сказал Ислам.
– Ты мне совсем не звонишь, – это была Медина, и в ее голосе сквозила обида.
– Извини, просто я очень занят, – тяготясь разговором, выдавил Ислам.
Этот звонок был совсем некстати.
– И сейчас занят?
– Увы.
– Я не поняла.
– Очень занят, извини.
– Позвони, когда освободишься.
– Непременно. До свидания. Илам дал отбой и тяжело вздохнул.
Жена супрефекта приехала через тридцать минут. Ярко-красная «тойота» сделала полукруг и остановилась возле «тальбо». Из нее вышла моложавая женщина. Ислам опустил боковое стекло.
– Вам я должна передать пакет?
– Да, мадам.
Женщина протянула ему полиэтиленовый пакет с надписью «Перекресток». Ислам заглянул в него: пять новеньких зеленых пачек были перетянуты резинками.
– Все в порядке, мадам.
– До свидания, – женщина достала мобильник, поднесла к уху.
Ислам подождал, пока она уедет, запустил мотор. Проехав рядом с «мазерати», он бросил в открытое окно пакет с деньгами. Через несколько метров остановился. Наблюдая, как Лана трогается и выезжает со стоянки, Ислам набрал номер префекта и произнес:
– Пришлите курьера.
Через несколько минут из здания вышла референт. Ислам вылез из машины, помахал ей. Когда она подошла к нему, передал ей камеру и спросил:
– Так как насчет вечера?
– Я не могу, – улыбнулась девушка, – честное слово.
Всю дорогу до своего офиса Ислам смотрел в зеркало заднего вида, но никакой слежки не обнаружил. По уговору Лана должна была доехать до ближайшего банка и арендовать сейфовую ячейку на предъявителя. Встретиться они должны были только вечером. Прежде чем зайти в офис, Ислам, соблюдая предосторожности, поднялся к себе в квартиру. Принял душ, побрился, переоделся. Хотя квартира была съемная, он почувствовал себя блудным сыном, вернувшимся в родные пенаты.
Несмотря на то что рынок был опечатан, секретарь продолжала приходить в офис и отвечать на звонки. В бизнесе хуже всего утратить налаженные связи. Войдя в комнату, Ислам вновь удивился. Неточно сказано – Ислам потерял дар речи от удивления.
Рядом с секретаршей сидел Сенин и как ни в чем ни бывало кокетничал с ней. Правда, выглядел он неважно. Увидев Караева, он поднялся и опустил голову, выражая своим видом смирение и покаяние.
– Этот человек ко мне? – спросил Ислам.
– Да, патрон, – подтвердила женщина, пряча улыбку. Не говоря ни слова более, он последовал к себе в кабинет.
Снял пальто, повесил на вешалку, опустился в холодное кресло.
Раздался телефонный звонок. Поднял трубку.
– К вам господи Сенин, – произнесла секретарь.
– Пусть войдет, – сказал Ислам. Сенин вошел со словами:
– Повинную голову меч не сечет. Молчание было ему ответом.
– А что случилось? – продолжал он. – Что вы так себя индефферентно ведете? Ну, подумаешь, не позвонил. А что случилось? Можно я сяду? Что-то у меня нехорошее предчувствие появилось.
– Садись, – сказал Ислам. Сенин сел.
– Где деньги, Сеня? – зловеще спросил Караев.
– Здесь, – сказал Сенин, кивая на свой замызганный портфель.
– Постой-постой, как здесь?
Сенин щелкнул замочком и выложил на стол одну за другой пять перетянутых резинкой пачек.
– За деньги не беспокойся, – заявил он, – у меня, как в банке. Не успел я, понимаешь, пятница была, день короткий. Когда я приехал в префектуру, посредник уже водку пьянствовал: у кого-то там день рождения был – я не рискнул пьяному деньги давать. Потом проспится, скажет: не брал, и хрен че докажешь. Я деньги дома заныкал – не везти же тебе их обратно!
Ну, вот. А в субботу я поехал в лес, на пикник, с одной женщиной… – Сенин вздохнул, – палатку взял, гитару, мясо для шашлыка, ружьишко – так, на всякий случай. И что ты думаешь? Эта дура мне не дала! Вот я этого никогда не мог понять: до седых волос дожил, а понять не могу! Взрослая женщина едет в лес с мужиком, а потом начинает кобениться. Я же не мальчик, чтобы у меня стоял всю ночь. Да еще и оскорбилась: мол, как ты можешь, я замужняя женщина! У меня нервы не выдержали, ну я ей и сказал: вот тебе, милая, Бог, а вот тебе порог – вернее, полог. Не даешь – поезжай домой. Она и ушла на ночь глядя – ну, не ночь еще была, часов восемь вечера, правда, уже стемнело.
Ислам начал смеяться. Сенин, глядя на него, тоже заулыбался.
– Нет, вот ты смеешься, а мы же на ее машине приехали, на джипе, «Фронтера» называется. Она села в свою машину и уехала. А я остался: куда я на ночь глядя попрусь, поддатый? Тебе вот весело, это хорошо, что у тебя такое чувство юмора, а мне было не до смеха.
Это замечание вызвало у Ислама новый взрыв смеха: он хохотал как сумасшедший.
– Но самое интересное произошло потом, – мрачно сказал Сенин, – на следующий день, перед тем как вернуться домой, я решил прогуляться по лесу с ружьем, авось подстрелю чего, ну и попал, как кур в ощип.
– Как так?
– А вот так. Снег пошел. Здесь, в Москве, снег был?
– Временами.
– А там началась метель, со мной она сыграла такую же шутку, как у Свиридова, точнее, у Пушкина.
– Тебя женили?
Хуже. Я решил срезать обратный путь: не стал обходить овраг, а спустился в него и поднялся с другой стороны, ну и сбился с азимута, вышел прямо на егерей. Путевки у меня нет, лицензии нет, разрешения на ружье нет – его мне женщина подарила, от отца ей досталось. Они у меня ружье отбирать, я заартачился, с похмелья злой был, наговорил лишнего, а они в бутылку полезли: скрутили меня – и в машину, прямо в ментовку. А у меня к тому же и документов с собой не было. Кто ж на свиданье паспорт с собой берет? Вдруг девушка в загс тебя потащит! Короче, посадили меня до выяснения личности – вдруг я террорист или маньяк? И я просидел у них ровно две недели. Зачем держали и зачем выпустили – я так и не понял. Никто ничего у меня не спрашивал, просто открыли дверь и сказали: «Пошел отсюда». Я, кстати, пока сидел, все время тебя вспоминал. Я, конечно, тебя подвел, но деньги все в целости и сохранности, готов выплатить неустойку. Я знаю, что время подачи заявок вышло.
– Неустойкой ты не отделаешься, – отсмеявшись, сказал Ислам, – по твоей милости меня чуть не убили, чудом жив остался.
– Кто?
– Не знаю, киллер не представился.
– Но с чего ты взял, что это по моей милости?
– Это произошло в тот же день, когда я побывал у префекта, у Чикварина. Я подумал было, что, взяв деньги, они нас кинули, избавились от тебя, а потом, когда я вышел на них, – взялись за меня. Правда, теперь выяснилось, что этот вопрос остается открытым. Но тогда кто?
Сенин задумался, потом сказал:
– Я поеду в префектуру, попробую выяснить. Расписку напишешь, что деньги получил обратно?
– Перебьешься.
– Ладно, – Сенин поднялся, пошел к выходу. Взявшись за дверную ручку, оглянулся. – Ты знаешь, возможно, это и они.
– Но за что?
– Через них такие деньги проходят! Они очень нервные – тени своей боятся. Ты явился, стал требовать деньги, вот они и переполошились.
– Но если они не брали эти деньги, чего им бояться?
– А ты знаешь, сколько народу несет им свои деньги? И не сосчитаешь. Как говорится, мало ли в Бразилии Педров… Думаешь, легко взятки брать…
– Сочувствия к ним ты у меня не вызовешь, – сказал Ислам.
Он не стал рассказывать Сенину о том, какую интригу ему пришлось разыграть с префектом.
– Я позвоню, – сказал Сенин.
Оставшись один, Ислам после недолгого раздумья достал из нагрудного кармана визитку, набрал номер префекта. Услышав его властный голос, сказал:
– Извините за беспокойство, это опять я, Караев. Тут недоразумение вышло с вами, долго объяснять. Короче, я хочу вернуть вам деньги.
После короткой паузы он услышал:
– Послушайте, не морочьте мне голову! Вопрос закрыт, избавьте меня от своей персоны! Я не хочу больше возвращаться к этому делу.
– Но…
– Не звоните мне больше.
Префект бросил трубку.
Остаток дня Ислам провел в офисе, приводя в порядок бумаги. С большим трудом написал письмо Медине: несколько строк про то, что жизнь складывается не так, как хотелось бы, поэтому он приносит свои извинения за то, что отнял у нее время.
Периодически он звонил Лане, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Лана благополучно проделала операцию с деньгами и теперь находилась в своем салоне.
– Ты скоро приедешь? – спросила она.
– Как только освобожусь.
– Ладно, я буду у себя. Ближе к вечеру позвонил Сенин.
– Старик, – сказал он, – я тут провел оперативно-розыскную работу. Все делают большие глаза, ну, ясный перец, кто в этом сознается? Но судя по тому, как мрачно он меня встретил и как весело провожал, похоже, ты недалек от истины.
– Посредник – Чикварин? – спросил Ислам.
– Я не могу ответить на этот вопрос – деловая этика.
– А отстреливать клиентов входит в нормы деловой этики? Александр, я не собираюсь писать заявление в милицию, мне нужна ясность, чтобы понять: опасаться мне за свою жизнь или я могу вздохнуть свободно?
– Я думаю, что ты можешь быть спокоен.
– Сенин, да или нет?
– Да. Вопрос закрыт – я больше чем уверен.
– Хорошо, будь здоров.
– До свидания.
Ислам отпустил секретаря, закрыл офис и поехал к Лане. На «Белорусской» заехал на цветочный рынок и выбрал самый роскошный букет, составленный из подмосковных роз. Он предпочитал эти цветы потому, что они источали аромат, в отличие от голландских. На месте Оксаны сидела новая девушка. При виде Ислама она поднялась и приветливо улыбнулась:
– Здравствуйте, чем могу помочь?
– Я к вашей хозяйке.
– У вас назначена встреча?
– Да.
– Одну минутку, – девушка подняла телефонную трубку, – Светлана Викторовна, к вам пришли, – выслушав ответ, проводила Ислама до кабинета.
Увидев цветы, Лана схватилась за сердце:
– Неужели это мне? Какая прелесть! Послушай, они даже пахнут. Садись, – предложила она Исламу, – хотя погоди, дай я тебя поцелую.
Она осторожно поцеловала Ислама в щеку, потом вытерла платком следы помады.
– Это новенькая, – спросил Ислам, – а где Оксана?
– Я ее уволила, – продолжая любоваться цветами, сказала Лана.
– Почему? – удивился Ислам.
– А из ревности: я смотрю – она стала тебе нравиться, вот и решила убрать ее. Шучу, она отпросилась, в милицию поехала, регистрацию продлевать. Скоро должна вернуться.
Вошла девушка с пластиковым кувшином в руках. Она налила воды в вазу, поставила розы и удалилась.
– Ну что, наверное, надо выпить, – сказала Лана, – отметить.
– Непременно, – согласился Ислам, – ты тоже выпьешь?
– Я посмотрю, как ты пьешь – этого мне будет достаточно. А может и выпью.
Лана подошла к шкафу и достала из него бутылку текилы.
– Специально для тебя купила, – заметила она. Две рюмки, блюдце с нарезанным лимоном и солонка были приготовлены заранее.
Ислам взял бутылку, отвинтил пробку и наполнил обе рюмки. Лана положила перед Исламом плоский продолговатый ключ.
– От сейфа, – сказала она, – где деньги лежат. Ну, за удачное завершение дела.
– С делом неувязочка вышла, – заговорил Ислам.
– В каком смысле, что случилось? – испугалась Лана.
В том смысле, что мы не того человека в оборот взяли, вернее, вообще ничего не нужно было делать. Сенин появился, он им вообще не передавал денег – не успел. А потом физически не мог этого сделать, поскольку сидел в милиции. Сегодня он привез мне деньги обратно.
– Да ты что, – изумилась Лана, – вот это номер! То есть сто процентов прибыли, подумать только!
– Я позвонил префекту – хотел вернуть ему деньги, но он отказался со мной разговаривать.
– Ты хотел вернуть деньги? Ислам, ты редкий экземпляр!
– Поэтому, – продолжал Ислам, – будет справедливо, если эти деньги ты оставишь у себя.
Он подвинул ключ к Лане.
– Ты что с ума сошел! – воскликнула Лана. – С какой стати?
– Это была твоя идея, и исполнение тоже. С ними надо что-то делать, – добавил он, – я же не могу их выбросить!
– Ты можешь заплатить мне за камеру, – подумав, сказала Лана, – полторы штуки стоила, между прочим, девочкам дай по пятьсот баксов – и все.
– Давай выпьем? Глядишь – и решение найдется, – предложил Ислам. – За тебя!
– И за тебя, – ответила Лана. Пить все же не стала: пригубила и поставила рюмку.
– Ну что такое! Денег не берешь, выпить не хочешь.
– Я не пью вообще, а на работе – тем более.
– А я пью всегда, – сказал Ислам, – но когда есть повод выпить, пью с особенным удовольствием. – Он медленно выпил.
– Так что ты будешь делать с деньгами? – спросила Лана.
– Постараюсь вернуть.
– Не глупи, это же хрестоматийный случай!
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь, как говорил Остап Бендер: «Деньги у подзащитного есть и, судя по тому, что он, не моргнув, отказался от десяти тысяч, – деньги огромные». Это наш случай: чем больше ты будешь стараться вернуть ему деньги, тем больший дискомфорт он будет чувствовать. ДЛЯ него потеря пятидесяти тысяч долларов – досадное недоразумение, цена вопроса. Я имею в виду баню с девочками. Ты не представляешь, сколько денег я таким, как он, отнесла, чтобы открыть свой салон! Хотя кому я рассказываю – ты же рынок держал! Слушай, у меня есть идея. В нашем доме со стороны улицы сдается помещение в аренду, я давно на него глаз положила. Давай откроем там кафе, у меня есть бизнес-план. Положим по полтиннику и префекта в долю возьмем. Как тебе мое предложение?
– Тебе сразу ответ дать?
– Ну что ты! Подумай, конечно, но недолго. Аренда дело такое: кто первый деньги принес, тот и арендатор. Помещения в центре уходят на счет «раз». Выпей еще.
– Спасибо, не буду больше, – отказался Ислам.
– Что с тобой? Только что мне хвалился, что пьешь всегда!
– Сам удивляюсь, что-то я вдруг устал, спать хочу.
Ислам действительно чувствовал тяжесть во всем теле -
как в студенческие годы, когда он сидел на лекциях после ночной смены по разгрузке вагонов.
– Тебе нужна релаксация, – заявила Дана, – ты пришел по адресу, это наш профиль, пойдем.
Ислам покорно поднялся и пошел за ней. Дана привела его в ту самую комнату, где они встретились.
– Раздевайся, ложись, сейчас я сделаю тебе массаж. Хотя нет, Оксана сделает, раз ты к ней неравнодушен. Она уже пришла, я слышала ее голос.
Лана вышла. Ислам разделся и лег на кушетку, покрытую свежей простыней. Рядом, на стуле, лежал пульт от музыкального центра. Ислам нажал на кнопку, аудиосистема засветилась, заиграла разноцветными огнями. Он перебирал станции, пока из динамиков не полилась классическая музыка. Кто-то на небесах, словно услышав его мысли, заставил диджея поставить диск Леонида Собинова. Дивный голос певца заполнил комнату. Звучала как раз ария Надира.
Ислам вдруг вспомнил прочитанный им когда-то фантастический рассказ, в котором можно было купить сон и в этом сне увидеть себя в иной, несбывшейся в реальной жизни действительности. Исламу на мгновение показалось, что он герой этого рассказа и сейчас, закрыв глаза, перенесется в волшебную страну. В мир, где жива его мать: она счастлива, потому что отец никуда не уезжал от нее, они проживают жизнь в любви и согласии. Советский Союз не распался, перестройка пошла по иному пути, и сейчас на просторах необъятной Родины нет миллионов иммигрантов. Там нет границ, и все люди перемещаются свободно, куда захотят. Там нет ксенофобии, национального экстремизма, нет погромов, убийств. Люди там счастливы, потому что обыденные вещи приносят им радость и удовлетворение. Они довольны своей жизнью. Там существуют простые и ясные вещи, названия которых в советское время писали на транспарантах, во время майских демонстраций: мир, труд, приносящий радость. Семьи там полноценны, плоды труда избыточны, и поэтому люди имеют возможность совершенствовать свой духовный мир.
Ислам в самом деле задремал и очнулся, когда в комнату вошла Оксана.
– Здравствуйте, – сказала она, – рада вас видеть.
– Привет, – отозвался Ислам, – а я рад тебя слышать, ничего, что я спиной?
– Ничего, мне как раз и нужна ваша спина.
Когда она принялась ласковыми и одновременно сильными движениями массировать шею и плечевые мышцы, Ислам едва удержал стон блаженства. Он закрыл глаза и подумал, что если существует рай, то он должен быть таким. Звучит божественная музыка, и ангелы делают тебе массаж.
Август 2005