Страница:
Мельник согласился с ним, что хуже от этого, конечно, не будет. По мере того, как Вертер говорил, в голове Мельника созрела идея, и теперь он сидел почти не дыша, чтобы эта идея не отразилась у него на лице. Выйдя из кабинета Вертера на улицу, Дэвид пошел пешком, продолжая обдумывать свою идею. Все знали о том, что Директор работает круглосуточно и, похоже, совсем не спит, а Вертер сказал, что Директор хочет видеть его с самого утра, что на языке Директора должно означать восемь, а то и семь утра.
Там, в кабинете, он не стал ничего спрашивать у Вертера, но, вернувшись к себе, позвонил по телефону в справочное бюро и выяснил расписание рейсов на Вашингтон. Повесив трубку, Мельник улыбнулся. Если Вертер полетит завтра первым рейсом, то он не успеет к назначенному времени. Мельник пораньше ушел из своего кабинета, так как был слишком возбужден, чтобы сидеть и разглядывать стены.
– Это я, Мельник, – произнес он в микрофон.
– Поднимайтесь, – раздался из переговорного устройства голос Лори, и в следующую секунду дверь открылась. Мельник стал подниматься по лестнице, и, когда добрался до ее квартиры, она уже ждала в дверях.
Он ждал сколько мог. Сначала поел в маленьком итальянском ресторанчике, расположенном за углом, в надежде, что туда может заглянуть Лори. Когда он закончил есть, было семь часов, все равно слишком рано. Он пошел в кино, и, когда вышел оттуда, было начало десятого. Дэвид еще погулял до пятнадцати минут одиннадцатого, но больше ждать не смог.
И вот теперь он прошел через холл и подошел к ней.
– Я как раз проходил мимо и решил, что мне следует поговорить с Чарльзом о том, что он завтра будет докладывать Директору.
– Ох, дорогой, – сказала Лори. – Должна тебя разочаровать. Ты опоздал. Встреча назначена на семь утра, ведь Директор никогда не спит, поэтому Чарли улетел сегодня вечером и ночь проведет в Вашингтоне.
Они посмотрели друг на друга, Мельник не мог больше сдерживаться и сконфуженно улыбнулся.
– На самом деле, я так и предполагал, – сказал он. Лори кивнула.
– Я так и подумала, что ты все вычислил. Ты ведь умный мальчик?
Она взяла его за руку и провела в квартиру.
Лори лежала и смотрела на спящего Дэвида. Взглянув на часы, она увидела, что они показывают без пяти три, потом перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Такого она не ожидала. Лори в отчаянии закрыла глаза. Нет, конечно же, ожидала, надеялась на это… О, Боже!
Они не виделись примерно неделю, он не звонил, и ей не хотелось его видеть. Лучше всего было бы забыть обо всем. Ну, может быть, не забыть, а просто покончить с этим. Когда Чарли сказал ей, что проведет ночь в Вашингтоне, у нее сразу промелькнула мысль позвонить Дэвиду, и ей самой стало стыдно от этой мысли. В конце концов, ведь он же не звонил. И, когда он появился перед дверями ее квартиры, она не прогнала его, совсем нет. Теперь, лежа и глядя в потолок, она думала об этом.
Ладно, это судьба, ведь это не она позвонила ему. Она бы сама никогда не позвонила, и, если бы он сам не пришел сегодня вечером, она бы оставалась дома одна и все было бы кончено. Лори посмотрела в потолок и поняла, что лжет сама себе.
Ошибка Грега Уинтера была обнаружена в три часа ночи. О ней доложили ночному дежурному, который знал об утренней встрече с Вертером, о том, что в экстренных случаях следует будить Директора, и принял решение разбудить его. Принятие решения о том будить или нет Директора среди ночи было одной из главных обязанностей ночного дежурного, и он знал, что лучше лишний раз разбудить его, чем не сделать этого в случае необходимости.
На этот раз решение дежурного оказалось абсолютно верным, и он получил приказ немедленно разыскать Вертера. Дежурный позвонил в нью-йоркскую контору ФБР, где ему сообщили название отеля, в котором Вертер остановился в Вашингтоне. В половине пятого утра Директор, Вертер и дежурный сидели за дубовым столом в зале заседаний штаб-квартиры ФБР на Пенсильвания-авеню.
Совещание было закончено в пять часов двадцать три минуты, а в пять тридцать Вертер уже вышел на улицу в утреннюю прохладу. Небо было хмурым, но вскоре должны уже были появиться первые лучи солнца. Вертер подумал о том, чтобы вернуться в отель и немного поспать, но он понимал, что не сможет уснуть после этого совещания. Боже мой, как это могло произойти? Само по себе проникновение в страну известного ливийского террориста было ужасно, но как можно было, узнав об этом, позволить ему улететь?
Вертер сердито потряс головой. Ему очень не хотелось рассказывать Мельнику о подобном проколе, но когда он немного прошелся по темной улице, то понял, что обязан это сделать. Мельнику надо рассказать об этом, ведь он единственный, кто сможет помочь, а ему надо было на кого-то опереться в этом деле. Вертеру на самом деле нравился Мельник, если бы только не это его чертово высокомерие. Вертеру очень не хотелось говорить о том, что произошло, особенно после этого прокола с Асри, но еще больше ему не хотелось обращаться к Мельнику за помощью Моссада.
Вертер подумал, что все равно не сможет уснуть в отеле, и не было смысла возвращаться туда и пытаться отдохнуть, особенно в таком состоянии. Но еще очень рано, и что делать?
Надо попытаться обернуть это обстоятельство себе на пользу. Если он поторопится, то в шесть будет в аэропорту и с первым же рейсом улетит в Нью-Йорк. В Нью-Йорке он будет в семь, в восемь будет дома и с самого утра возьмется за работу.
Он остановился у телефонной будки и набрал номер отеля Мельника в Нью-Йорке. Ему ответил заспанный оператор, и Вертер попросил соединить его с номером Мельника. После двадцатого звонка оператор снова включился в разговор и сказал, что в номере никто не отвечает. Где этот чертов израильтянин мог быть в половине шестого утра? Вертер передал Мельнику сообщение, что будет ждать его у себя дома на завтрак в восемь часов.
43
44
45
Там, в кабинете, он не стал ничего спрашивать у Вертера, но, вернувшись к себе, позвонил по телефону в справочное бюро и выяснил расписание рейсов на Вашингтон. Повесив трубку, Мельник улыбнулся. Если Вертер полетит завтра первым рейсом, то он не успеет к назначенному времени. Мельник пораньше ушел из своего кабинета, так как был слишком возбужден, чтобы сидеть и разглядывать стены.
– Это я, Мельник, – произнес он в микрофон.
– Поднимайтесь, – раздался из переговорного устройства голос Лори, и в следующую секунду дверь открылась. Мельник стал подниматься по лестнице, и, когда добрался до ее квартиры, она уже ждала в дверях.
Он ждал сколько мог. Сначала поел в маленьком итальянском ресторанчике, расположенном за углом, в надежде, что туда может заглянуть Лори. Когда он закончил есть, было семь часов, все равно слишком рано. Он пошел в кино, и, когда вышел оттуда, было начало десятого. Дэвид еще погулял до пятнадцати минут одиннадцатого, но больше ждать не смог.
И вот теперь он прошел через холл и подошел к ней.
– Я как раз проходил мимо и решил, что мне следует поговорить с Чарльзом о том, что он завтра будет докладывать Директору.
– Ох, дорогой, – сказала Лори. – Должна тебя разочаровать. Ты опоздал. Встреча назначена на семь утра, ведь Директор никогда не спит, поэтому Чарли улетел сегодня вечером и ночь проведет в Вашингтоне.
Они посмотрели друг на друга, Мельник не мог больше сдерживаться и сконфуженно улыбнулся.
– На самом деле, я так и предполагал, – сказал он. Лори кивнула.
– Я так и подумала, что ты все вычислил. Ты ведь умный мальчик?
Она взяла его за руку и провела в квартиру.
Лори лежала и смотрела на спящего Дэвида. Взглянув на часы, она увидела, что они показывают без пяти три, потом перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Такого она не ожидала. Лори в отчаянии закрыла глаза. Нет, конечно же, ожидала, надеялась на это… О, Боже!
Они не виделись примерно неделю, он не звонил, и ей не хотелось его видеть. Лучше всего было бы забыть обо всем. Ну, может быть, не забыть, а просто покончить с этим. Когда Чарли сказал ей, что проведет ночь в Вашингтоне, у нее сразу промелькнула мысль позвонить Дэвиду, и ей самой стало стыдно от этой мысли. В конце концов, ведь он же не звонил. И, когда он появился перед дверями ее квартиры, она не прогнала его, совсем нет. Теперь, лежа и глядя в потолок, она думала об этом.
Ладно, это судьба, ведь это не она позвонила ему. Она бы сама никогда не позвонила, и, если бы он сам не пришел сегодня вечером, она бы оставалась дома одна и все было бы кончено. Лори посмотрела в потолок и поняла, что лжет сама себе.
Ошибка Грега Уинтера была обнаружена в три часа ночи. О ней доложили ночному дежурному, который знал об утренней встрече с Вертером, о том, что в экстренных случаях следует будить Директора, и принял решение разбудить его. Принятие решения о том будить или нет Директора среди ночи было одной из главных обязанностей ночного дежурного, и он знал, что лучше лишний раз разбудить его, чем не сделать этого в случае необходимости.
На этот раз решение дежурного оказалось абсолютно верным, и он получил приказ немедленно разыскать Вертера. Дежурный позвонил в нью-йоркскую контору ФБР, где ему сообщили название отеля, в котором Вертер остановился в Вашингтоне. В половине пятого утра Директор, Вертер и дежурный сидели за дубовым столом в зале заседаний штаб-квартиры ФБР на Пенсильвания-авеню.
Совещание было закончено в пять часов двадцать три минуты, а в пять тридцать Вертер уже вышел на улицу в утреннюю прохладу. Небо было хмурым, но вскоре должны уже были появиться первые лучи солнца. Вертер подумал о том, чтобы вернуться в отель и немного поспать, но он понимал, что не сможет уснуть после этого совещания. Боже мой, как это могло произойти? Само по себе проникновение в страну известного ливийского террориста было ужасно, но как можно было, узнав об этом, позволить ему улететь?
Вертер сердито потряс головой. Ему очень не хотелось рассказывать Мельнику о подобном проколе, но когда он немного прошелся по темной улице, то понял, что обязан это сделать. Мельнику надо рассказать об этом, ведь он единственный, кто сможет помочь, а ему надо было на кого-то опереться в этом деле. Вертеру на самом деле нравился Мельник, если бы только не это его чертово высокомерие. Вертеру очень не хотелось говорить о том, что произошло, особенно после этого прокола с Асри, но еще больше ему не хотелось обращаться к Мельнику за помощью Моссада.
Вертер подумал, что все равно не сможет уснуть в отеле, и не было смысла возвращаться туда и пытаться отдохнуть, особенно в таком состоянии. Но еще очень рано, и что делать?
Надо попытаться обернуть это обстоятельство себе на пользу. Если он поторопится, то в шесть будет в аэропорту и с первым же рейсом улетит в Нью-Йорк. В Нью-Йорке он будет в семь, в восемь будет дома и с самого утра возьмется за работу.
Он остановился у телефонной будки и набрал номер отеля Мельника в Нью-Йорке. Ему ответил заспанный оператор, и Вертер попросил соединить его с номером Мельника. После двадцатого звонка оператор снова включился в разговор и сказал, что в номере никто не отвечает. Где этот чертов израильтянин мог быть в половине шестого утра? Вертер передал Мельнику сообщение, что будет ждать его у себя дома на завтрак в восемь часов.
43
Дэвид проснулся в семь часов, чувствовал он себя прекрасно. Он потянулся, повернулся на бок и уткнулся лицом во что-то мягкое. Сначала он не понял что это, но потом открыл глаза, и его взору предстала копна рыжих волос, разметавшихся по подушке. И вдруг он понял, почему так хорошо себя чувствует.
На улице только-только начало светать, в открытое окно заползал бледный утренний свет, оставляя пока в темноте углы комнаты. В окно Мельнику был виден дом на противоположной стороне улицы, в нескольких окнах которого горел электрический свет. Он подумал, что ему нравится стук мусорных ящиков за окном, шум проезжающих машин и эта уютная утренняя дымка. Еще раз потянувшись, он откинул простыню.
Лори зашевелилась, пробуждаясь, повернулась на бок и посмотрела на обнаженного мужчину, лежащего в ее постели. На душе у нее было грустно.
Дэвид, гладя ее грудь и плоский упругий живот, подумал, что Лори не верит в происходящее.
А Лори понимала, что должна все объяснить ему, сказать, что они не могут больше встречаться, но что-то мешало ей сделать это. Внезапно она тихонько рассмеялась.
«Боже мой, – подумал Дэвид, – это самый сладострастный смех в мире». Он наклонился к Лори, и их губы встретились.
«Ведь нас свел случай, – думала Лори. – И, если бы он не пришел в фехтовальный зал, они бы никогда… О, Боже, благодарю тебя за то, что он пришел». Рука Дэвида опустилась вниз, а она обняла его.
Лори нежно коснулась его тела, и Дэвид сжал ее в объятиях, рот его открылся шире, глотая воздух, тело Лори выгнулось навстречу ему. «Потом, – подумала она. – Я все ему объясню потом. О…»
В восемь пятнадцать Лори готовила на кухне завтрак, а Дэвид заканчивал свой туалет. Надевая ботинки, он вдруг понял, что с раннего вечера вчерашнего дня не имеет никакой информации о положении дел, и поэтому решил позвонить в гостиницу и узнать, не было ли для него сообщений.
В семье Вертеров редко ели ветчину, потому что в ней содержится холестерин, но в это утро Лори решила наказать себя. Только она открыла пакет и бросила первый кусок ветчины на сковородку, как услышала, что дверной замок открывают ключом. Прихожая была как раз напротив кухни. Мысли отказывались повиноваться ей, Чарли был в Вашингтоне, значит, это, наверное, грабитель. Так и застыв с куском ветчины в руке она стояла и смотрела на открывающуюся дверь.
– Привет, – сказал Чарли, повернулся, вытащил ключ из замка и закрыл за собой дверь. Тело Лори охватили одновременно и жар и холод, она повернула голову в другой конец прихожей – там была гостиная, ванные, спальни… и Дэвид.
– Не мог спать, поэтому приехал домой пораньше, – сказал Чарльз. – Да еще этот чертов самолет опоздал на полчаса. Мельник здесь?
Лори окаменела от этого вопроса. Откуда он мог узнать?
– Что случилось? – спросил Вертер. – Ты бледна, как привидение.
В спальне Дэвид повесил трубку телефона, выслушав сообщение, переданное ему оператором отеля, и в этот момент услышал звук открываемой двери и голос Вертера. Подчиняясь скорее автоматизму, чем разуму, Дэвид быстро окинул взглядом спальню – слава Богу, Лори успела здесь все убрать, – подошел к двери спальни и осторожно выглянул как раз в тот момент, когда Вертер из прихожей направился на кухню. Дэвид решительно выскользнул в коридор, осторожно приоткрыл дверь туалета, зашел туда, спустил воду в унитазе, снова открыл дверь и, не таясь, направился на кухню.
– С тобой все в порядке? – спросил Чарльз, кладя руку на плечо Лори.
Она конвульсивно дернула головой.
– Ты меня напугал, я подумала, что это грабитель. Вертер рассмеялся.
– Извини, мне, наверное, надо было хотя бы постучать. Я как-то не подумал об этом.
Все ее мысли продолжали крутиться вокруг вопроса: «Мельник здесь?». Откуда он мог знать и почему ведет себя так спокойно? И где, черт побери, Дэвид? Он должен быть в спальне. О, Боже, неужели он не услышал, что Чарли пришел? Потом она услышала звук воды в туалете, и через несколько секунд в прихожей показался Дэвид. В этот же момент что-то зашипело, и кухня наполнилась дымом.
– Ветчина! – воскликнула Лори, пытаясь отвлечь внимание Чарли. На какое-то время ей это удалось, Чарли повернулся, бросился к плите и схватил у нее сковородку. Лори подумала, что, может быть, все обойдется, и стояла теперь в растерянности, не зная что делать.
Следующий момент был самым ужасным в ее жизни. Словно в замедленном кадре, она увидела, как на кухню вошел Дэвид, а Чарли отставил в сторону сковородку. Лори подумала, что сейчас упадет в обморок, она была бы рада, если бы это произошло.
– Привет, Дэвид, – сказал Чарльз. И все. Больше ничего.
– Доброе утро, как раз к завтраку, – ответил Дэвид как ни в чем ни бывало. – Что случилось с ветчиной?
– Я напугал Лори, она решила, что это грабитель.
– Неужели в Нью-Йорке действительно происходят подобные вещи? Это ужасно.
«Что здесь, черт побери, происходит? – подумала Лори. Она ничего не понимала в их разговоре. – Почему Чарли не?.. А почему Дэвид…»
– У нас есть швейцар, – сказал Чарльз, – но, наверное, женщины все равно боятся ограблений, слишком уж много об этом говорят. Извините, я опоздал. Вы только что пришли?
Дэвид кивнул и улыбнулся Лори.
– Вы раздавите ветчину, – сказал он.
Лори опустила глаза и увидела, что сжимает в руке кусок ветчины.
– Ох, – воскликнула она, все еще не понимая, в чем дело, и, только чтобы хоть что-то сказать, выпалила первую пришедшую в голову глупость:
– Но ведь вы, евреи, не едите ветчины.
– Иногда я люблю съесть немного ветчины, – сказал Дэвид, – но из-за Ветхого Завета и холестерина не делаю этого часто. Извините, меня не было в отеле, когда вы звонили, – обратился он к Чарльзу. – Выходил с утра побегать трусцой. – Дэвид снова обернулся к Лори. – Похоже, что вы еще в шоке, видно, Чарльз здорово напугал вас. Позвольте, я приготовлю. – С этими словами он забрал у нее из рук кусок ветчины.
– Да, да, спасибо, – сказала Лори. – Пойду вымою руки. – Выходя из кухни, она крикнула через плечо: – Пейте кофе, он уже должен быть готов.
Лори услышала звякание чашек, зашла в спальню и остановилась, пытаясь окончательно прийти в себя. Она до сих пор не понимала, что спасло ее.
На улице только-только начало светать, в открытое окно заползал бледный утренний свет, оставляя пока в темноте углы комнаты. В окно Мельнику был виден дом на противоположной стороне улицы, в нескольких окнах которого горел электрический свет. Он подумал, что ему нравится стук мусорных ящиков за окном, шум проезжающих машин и эта уютная утренняя дымка. Еще раз потянувшись, он откинул простыню.
Лори зашевелилась, пробуждаясь, повернулась на бок и посмотрела на обнаженного мужчину, лежащего в ее постели. На душе у нее было грустно.
Дэвид, гладя ее грудь и плоский упругий живот, подумал, что Лори не верит в происходящее.
А Лори понимала, что должна все объяснить ему, сказать, что они не могут больше встречаться, но что-то мешало ей сделать это. Внезапно она тихонько рассмеялась.
«Боже мой, – подумал Дэвид, – это самый сладострастный смех в мире». Он наклонился к Лори, и их губы встретились.
«Ведь нас свел случай, – думала Лори. – И, если бы он не пришел в фехтовальный зал, они бы никогда… О, Боже, благодарю тебя за то, что он пришел». Рука Дэвида опустилась вниз, а она обняла его.
Лори нежно коснулась его тела, и Дэвид сжал ее в объятиях, рот его открылся шире, глотая воздух, тело Лори выгнулось навстречу ему. «Потом, – подумала она. – Я все ему объясню потом. О…»
В восемь пятнадцать Лори готовила на кухне завтрак, а Дэвид заканчивал свой туалет. Надевая ботинки, он вдруг понял, что с раннего вечера вчерашнего дня не имеет никакой информации о положении дел, и поэтому решил позвонить в гостиницу и узнать, не было ли для него сообщений.
В семье Вертеров редко ели ветчину, потому что в ней содержится холестерин, но в это утро Лори решила наказать себя. Только она открыла пакет и бросила первый кусок ветчины на сковородку, как услышала, что дверной замок открывают ключом. Прихожая была как раз напротив кухни. Мысли отказывались повиноваться ей, Чарли был в Вашингтоне, значит, это, наверное, грабитель. Так и застыв с куском ветчины в руке она стояла и смотрела на открывающуюся дверь.
– Привет, – сказал Чарли, повернулся, вытащил ключ из замка и закрыл за собой дверь. Тело Лори охватили одновременно и жар и холод, она повернула голову в другой конец прихожей – там была гостиная, ванные, спальни… и Дэвид.
– Не мог спать, поэтому приехал домой пораньше, – сказал Чарльз. – Да еще этот чертов самолет опоздал на полчаса. Мельник здесь?
Лори окаменела от этого вопроса. Откуда он мог узнать?
– Что случилось? – спросил Вертер. – Ты бледна, как привидение.
В спальне Дэвид повесил трубку телефона, выслушав сообщение, переданное ему оператором отеля, и в этот момент услышал звук открываемой двери и голос Вертера. Подчиняясь скорее автоматизму, чем разуму, Дэвид быстро окинул взглядом спальню – слава Богу, Лори успела здесь все убрать, – подошел к двери спальни и осторожно выглянул как раз в тот момент, когда Вертер из прихожей направился на кухню. Дэвид решительно выскользнул в коридор, осторожно приоткрыл дверь туалета, зашел туда, спустил воду в унитазе, снова открыл дверь и, не таясь, направился на кухню.
– С тобой все в порядке? – спросил Чарльз, кладя руку на плечо Лори.
Она конвульсивно дернула головой.
– Ты меня напугал, я подумала, что это грабитель. Вертер рассмеялся.
– Извини, мне, наверное, надо было хотя бы постучать. Я как-то не подумал об этом.
Все ее мысли продолжали крутиться вокруг вопроса: «Мельник здесь?». Откуда он мог знать и почему ведет себя так спокойно? И где, черт побери, Дэвид? Он должен быть в спальне. О, Боже, неужели он не услышал, что Чарли пришел? Потом она услышала звук воды в туалете, и через несколько секунд в прихожей показался Дэвид. В этот же момент что-то зашипело, и кухня наполнилась дымом.
– Ветчина! – воскликнула Лори, пытаясь отвлечь внимание Чарли. На какое-то время ей это удалось, Чарли повернулся, бросился к плите и схватил у нее сковородку. Лори подумала, что, может быть, все обойдется, и стояла теперь в растерянности, не зная что делать.
Следующий момент был самым ужасным в ее жизни. Словно в замедленном кадре, она увидела, как на кухню вошел Дэвид, а Чарли отставил в сторону сковородку. Лори подумала, что сейчас упадет в обморок, она была бы рада, если бы это произошло.
– Привет, Дэвид, – сказал Чарльз. И все. Больше ничего.
– Доброе утро, как раз к завтраку, – ответил Дэвид как ни в чем ни бывало. – Что случилось с ветчиной?
– Я напугал Лори, она решила, что это грабитель.
– Неужели в Нью-Йорке действительно происходят подобные вещи? Это ужасно.
«Что здесь, черт побери, происходит? – подумала Лори. Она ничего не понимала в их разговоре. – Почему Чарли не?.. А почему Дэвид…»
– У нас есть швейцар, – сказал Чарльз, – но, наверное, женщины все равно боятся ограблений, слишком уж много об этом говорят. Извините, я опоздал. Вы только что пришли?
Дэвид кивнул и улыбнулся Лори.
– Вы раздавите ветчину, – сказал он.
Лори опустила глаза и увидела, что сжимает в руке кусок ветчины.
– Ох, – воскликнула она, все еще не понимая, в чем дело, и, только чтобы хоть что-то сказать, выпалила первую пришедшую в голову глупость:
– Но ведь вы, евреи, не едите ветчины.
– Иногда я люблю съесть немного ветчины, – сказал Дэвид, – но из-за Ветхого Завета и холестерина не делаю этого часто. Извините, меня не было в отеле, когда вы звонили, – обратился он к Чарльзу. – Выходил с утра побегать трусцой. – Дэвид снова обернулся к Лори. – Похоже, что вы еще в шоке, видно, Чарльз здорово напугал вас. Позвольте, я приготовлю. – С этими словами он забрал у нее из рук кусок ветчины.
– Да, да, спасибо, – сказала Лори. – Пойду вымою руки. – Выходя из кухни, она крикнула через плечо: – Пейте кофе, он уже должен быть готов.
Лори услышала звякание чашек, зашла в спальню и остановилась, пытаясь окончательно прийти в себя. Она до сих пор не понимала, что спасло ее.
44
– Ну, что нового в Вашингтоне? – спросил Мельник, напуская на себя равнодушный вид, чтобы скрыть внутреннее напряжение. Он выбросил в мусорное ведро сгоревший кусок ветчины, положил на сковородку несколько новых кусков и снова поставил сковородку на огонь. Подняв глаза, он увидел, что Вертер внимательно смотрит на него, и почувствовал, как у него подвело живот. Он очень не любил оказываться в подобных ситуациях, и с его стороны было безумием допустить, чтобы так случилось.
– Поганые дела, – сказал Вертер. – Но мы сами в этом виноваты.
Мельник бросил на него взгляд, но Чарльз смотрел в сторону.
– Мы должны нести ответственность за свои действия, – произнес Вертер и остановился, словно потерял мысль.
Мельнику было интересно, о чем он думает. Неужели он что-то подозревает? Он ждал продолжения разговора, но, казалось, Вертер с головой ушел в свои мысли. Наконец Мельник не выдержал:
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
– Все это очень сложно. – Вертер посмотрел на Дэвида. – Наши взаимоотношения. – Он с сожалением покачал головой. – Наши отношения, черт побери, слишком сложны.
Мельник не знал, что сказать на это.
– Мы не можем строить их правильно, – продолжил Вертер. – Я никого не оправдываю, но хочу, чтобы вы поняли. Я не говорю, что в этом нет чьей-то ошибки, конечно, ошибка есть, но существуют и определенные причины. И все дело в том, что это слабые причины.
– Вы правы, – согласился Мельник, – я…
Не знаю, как это случилось, – продолжил Вертер, не обращая внимания на слова Мельника. – В то время казалось, что это отличная идея, но люди не думают о будущем, поэтому вместо одной объединенной программы все ведомства следят за своими собственными террористами.
Мельник совсем смутился. О чем говорит этот человек? Он почувствовал, что до сих пор держит в руках сковородку, и перевернул ветчину на другую сторону.
– Думаю, что вы правы, – осторожно произнес он. – А где яйца?
Вертер достал из холодильника шесть яиц и начал разбивать их.
– Мы должны отвечать за то, что происходит внутри страны, но нас не касается, если это происходит в границах только одного штата. Министерство финансов отвечает за все, что угрожает жизни президента. Проблемы, связанные с действиями за границей, относятся к ведению ЦРУ, за исключением тех вопросов, которые с помощью современных технических средств разведки решает Управление национальной безопасности. Теперь вы видите, что если даже не принимать во внимание военную разведку и разведку дипломатов, то все равно это очень сложно. Так ведь? Мельник кивнул.
– Каждый из нас идет своим путем. Мы стараемся взаимодействовать, действительно стараемся, не боремся за сферы влияния, хотя думаю, что всегда будут находиться люди, которые будут за это бороться. Но, в основном, мы стараемся взаимодействовать. Нас губит бюрократия, но на самом деле я не могу никого конкретно обвинить в этом.
– Обвинить в чем? – спросил Мельник. Вертер вздохнул.
– В штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне поступил анонимный звонок. Это было три дня назад, и звонивший сказал, что ливанский бизнесмен, приехавший в нашу страну, на самом деле является ливийцем и разъезжает с фальшивым паспортом. Звонок был из Лос-Анджелеса, и звонивший еще добавил, что этот ливиец на следующий день в шесть вечера улетает беспосадочным рейсом «Пан Ам» в Лондон. Значит, в нашем распоряжении было почти двадцать четыре часа, чтобы схватить его.
– И что же произошло?
– Анонимщик назвал и имя, под которым улетал этот ливиец, и его предположительное настоящее имя. В штаб-квартире на оба имени данных не оказалось, поэтому был сделан запрос в ЦРУ, но он каким-то образом потерялся.
– Кто потерялся?
– Запрос. В ЦРУ проверили имена и нашли одно из имен в списке подозреваемых террористов. Когда они направили ответ па нашу штаб-квартиру, кто-то пропустил входящий номер, и когда поступило сообщение, что запрашиваемое нами имя числится у них в списке подозреваемых террористов, то человек, который принял это сообщение, не знал что с ним делать. Произошла какая-то ошибка при вводе запроса в компьютер, и ответ пришел не под тем номером, под которым посылался запрос, поэтому ответ хранился в памяти день или два.
– Вполне достаточно для того, чтобы ливиец успел на следующий день улететь?
– Точно.
– А вы проверили списки в аэропорту? Действительно там был ливанец с указанным именем?
– Да, он улетел.
– Понятно, значит, вы думаете, что звонивший сказал правду и это действительно был ливийский террорист, а это, в свою очередь, означает, что он может иметь отношение к нашему делу.
– Если все правда, то он явно имеет отношение к нашему делу. Сколько операций ливийцы могут затевать одновременно?
– Вы знаете его имя?
– Настоящее имя? Сулейман Акбар. Глаза Мельника сверкнули.
– Вы его знаете? Мельник кивнул.
– Это один из людей Джафара.
– Кого?
– Аяна Аллах Джафара, главы организации «Кир-балла» – одной из ливийских террористических организаций Каддафи. Он один из доверенных людей Каддафи. Акбар еще в Лондоне?
– Это единственный положительный момент. Он остановился в Лондоне и контактирует с известной группой ливийцев. Возможно, они что-то затевают, Скотленд-ярд следит за ними, но пока в их действиях нет ничего противозаконного. Вряд ли их возня имеет отношение к нам.
Но Скотленд-ярд знает, где Акбар?
– Что? Извините, но я вижу, что ветчина снова сгорела.
Мельник схватил с огня сковородку.
– Яйца готовы?
– Вот они. – Вертер протянул ему чашку. – Лори займется этим, не понимаю, что она там так долго делает.
Мельник вылил разбитые яйца в сковородку, перемешал их с ветчиной и снова поставил на огонь.
– Тут должна существовать какая-то связь, – сказал он.
– Я тоже так думаю. С ливийцем все ясно, это не может быть совпадением. Нет, конечно, всякое может быть, но…
– Такой вещи, как совпадение, не существует. Это говорил Зигмунд Фрейд. Все происходящее имеет свое значение.
– Не уверен, что это говорил Фрейд, но я с вами согласен.
– Если Скотленд-ярд следит за Акбаром, то и мы можем проследить. Вы уверены, что Скотленд-ярд знает где он?
Вертер кивнул.
– Надо попросить их немедленно арестовать его.
– Но это целая проблема, – сказал Вертер. – Скотленд-ярд следит за подобными людьми, но они не будут арестовывать его. Он не нарушил никакой закон, и они не захотят иметь неприятностей.
– А фальшивый паспорт? Вертер покачал головой.
– А как это доказать? Он будет утверждать, что он ливанец и его зовут Сулейман Фалдалла, а именно это и записано в его паспорте. Как доказать обратное? Если арестовать его и засадить за решетку, вмешается посольство Ливана, и глазом не успеете моргнуть, как арабские студенты выйдут на улицы с требованием положить конец дискриминации арабов в Великобритании. А вслед за арабами на улицы высыпят бритоголовые бандиты и начнут избивать их велосипедными цепями и камнями. Представляете себе картину? Нет, они не захотят таких неприятностей, тем более, что мы не можем предоставить точных доказательств, что Акбар замешан в серьезном преступлении. А кроме того, у Скотленд-ярда не такие отношения с ЦРУ, чтобы доверять им на слово. Поэтому они не захотят беспорядков в Лондоне из-за наших подозрений.
– А может ЦРУ выкрасть его? Вертер снова покачал головой.
– Вы рассуждаете, как ребенок. Разве это возможно после скандала с «секретной армией»? Они теперь даже и помышлять не смеют о подобных незаконных операциях. – Вертер замолчал и подумал, что наступил момент, когда он должен снять шляпу и попросить о помощи.
– Я понял, – кивнул Мельник. – Мы позаботимся об этом.
Вертер почувствовал одновременно удивление и облегчение. Неужели все может пройти так легко? Никаких пренебрежительных взглядов? Никаких попыток выказать свое превосходство?
Мельник был так рад, что разговор с Вертером касался только их дел, что готов был пообещать ему выкрасть Горбачева, если бы это понадобилось ФБР.
– Вы расскажете мне все детали? – спросил он. – О людях, с которыми он встречается.
– Конечно, – ответил Вертер, – но мне не хотелось бы знать о том, что вы собираетесь делать. Вы меня понимаете?
– Понимаю.
Вертер не находил нужных слов и наконец выдавил из себя:
– Спасибо.
И теперь настала очередь Мельника выразить свое удивление.
– Но ведь мы же вместе с вами участвуем в этом деле. Так ведь?
Вертер кивнул.
– Сколько на это потребуется времени? – спросил он. Мельник пожал плечами.
– Обычно мы выполняем заказы на доставку в двадцать четыре часа. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись, потом загоготали.
Лори вышла из спальни, вернулась на кухню и остановилась в изумлении. Дэвид и Чарли стояли перед плитой, на которой ужасно горела ветчина, смешанная с яйцами, и смеялись. Смеялись!
– Поганые дела, – сказал Вертер. – Но мы сами в этом виноваты.
Мельник бросил на него взгляд, но Чарльз смотрел в сторону.
– Мы должны нести ответственность за свои действия, – произнес Вертер и остановился, словно потерял мысль.
Мельнику было интересно, о чем он думает. Неужели он что-то подозревает? Он ждал продолжения разговора, но, казалось, Вертер с головой ушел в свои мысли. Наконец Мельник не выдержал:
– Что вы имеете в виду? – спросил он.
– Все это очень сложно. – Вертер посмотрел на Дэвида. – Наши взаимоотношения. – Он с сожалением покачал головой. – Наши отношения, черт побери, слишком сложны.
Мельник не знал, что сказать на это.
– Мы не можем строить их правильно, – продолжил Вертер. – Я никого не оправдываю, но хочу, чтобы вы поняли. Я не говорю, что в этом нет чьей-то ошибки, конечно, ошибка есть, но существуют и определенные причины. И все дело в том, что это слабые причины.
– Вы правы, – согласился Мельник, – я…
Не знаю, как это случилось, – продолжил Вертер, не обращая внимания на слова Мельника. – В то время казалось, что это отличная идея, но люди не думают о будущем, поэтому вместо одной объединенной программы все ведомства следят за своими собственными террористами.
Мельник совсем смутился. О чем говорит этот человек? Он почувствовал, что до сих пор держит в руках сковородку, и перевернул ветчину на другую сторону.
– Думаю, что вы правы, – осторожно произнес он. – А где яйца?
Вертер достал из холодильника шесть яиц и начал разбивать их.
– Мы должны отвечать за то, что происходит внутри страны, но нас не касается, если это происходит в границах только одного штата. Министерство финансов отвечает за все, что угрожает жизни президента. Проблемы, связанные с действиями за границей, относятся к ведению ЦРУ, за исключением тех вопросов, которые с помощью современных технических средств разведки решает Управление национальной безопасности. Теперь вы видите, что если даже не принимать во внимание военную разведку и разведку дипломатов, то все равно это очень сложно. Так ведь? Мельник кивнул.
– Каждый из нас идет своим путем. Мы стараемся взаимодействовать, действительно стараемся, не боремся за сферы влияния, хотя думаю, что всегда будут находиться люди, которые будут за это бороться. Но, в основном, мы стараемся взаимодействовать. Нас губит бюрократия, но на самом деле я не могу никого конкретно обвинить в этом.
– Обвинить в чем? – спросил Мельник. Вертер вздохнул.
– В штаб-квартиру ФБР в Вашингтоне поступил анонимный звонок. Это было три дня назад, и звонивший сказал, что ливанский бизнесмен, приехавший в нашу страну, на самом деле является ливийцем и разъезжает с фальшивым паспортом. Звонок был из Лос-Анджелеса, и звонивший еще добавил, что этот ливиец на следующий день в шесть вечера улетает беспосадочным рейсом «Пан Ам» в Лондон. Значит, в нашем распоряжении было почти двадцать четыре часа, чтобы схватить его.
– И что же произошло?
– Анонимщик назвал и имя, под которым улетал этот ливиец, и его предположительное настоящее имя. В штаб-квартире на оба имени данных не оказалось, поэтому был сделан запрос в ЦРУ, но он каким-то образом потерялся.
– Кто потерялся?
– Запрос. В ЦРУ проверили имена и нашли одно из имен в списке подозреваемых террористов. Когда они направили ответ па нашу штаб-квартиру, кто-то пропустил входящий номер, и когда поступило сообщение, что запрашиваемое нами имя числится у них в списке подозреваемых террористов, то человек, который принял это сообщение, не знал что с ним делать. Произошла какая-то ошибка при вводе запроса в компьютер, и ответ пришел не под тем номером, под которым посылался запрос, поэтому ответ хранился в памяти день или два.
– Вполне достаточно для того, чтобы ливиец успел на следующий день улететь?
– Точно.
– А вы проверили списки в аэропорту? Действительно там был ливанец с указанным именем?
– Да, он улетел.
– Понятно, значит, вы думаете, что звонивший сказал правду и это действительно был ливийский террорист, а это, в свою очередь, означает, что он может иметь отношение к нашему делу.
– Если все правда, то он явно имеет отношение к нашему делу. Сколько операций ливийцы могут затевать одновременно?
– Вы знаете его имя?
– Настоящее имя? Сулейман Акбар. Глаза Мельника сверкнули.
– Вы его знаете? Мельник кивнул.
– Это один из людей Джафара.
– Кого?
– Аяна Аллах Джафара, главы организации «Кир-балла» – одной из ливийских террористических организаций Каддафи. Он один из доверенных людей Каддафи. Акбар еще в Лондоне?
– Это единственный положительный момент. Он остановился в Лондоне и контактирует с известной группой ливийцев. Возможно, они что-то затевают, Скотленд-ярд следит за ними, но пока в их действиях нет ничего противозаконного. Вряд ли их возня имеет отношение к нам.
Но Скотленд-ярд знает, где Акбар?
– Что? Извините, но я вижу, что ветчина снова сгорела.
Мельник схватил с огня сковородку.
– Яйца готовы?
– Вот они. – Вертер протянул ему чашку. – Лори займется этим, не понимаю, что она там так долго делает.
Мельник вылил разбитые яйца в сковородку, перемешал их с ветчиной и снова поставил на огонь.
– Тут должна существовать какая-то связь, – сказал он.
– Я тоже так думаю. С ливийцем все ясно, это не может быть совпадением. Нет, конечно, всякое может быть, но…
– Такой вещи, как совпадение, не существует. Это говорил Зигмунд Фрейд. Все происходящее имеет свое значение.
– Не уверен, что это говорил Фрейд, но я с вами согласен.
– Если Скотленд-ярд следит за Акбаром, то и мы можем проследить. Вы уверены, что Скотленд-ярд знает где он?
Вертер кивнул.
– Надо попросить их немедленно арестовать его.
– Но это целая проблема, – сказал Вертер. – Скотленд-ярд следит за подобными людьми, но они не будут арестовывать его. Он не нарушил никакой закон, и они не захотят иметь неприятностей.
– А фальшивый паспорт? Вертер покачал головой.
– А как это доказать? Он будет утверждать, что он ливанец и его зовут Сулейман Фалдалла, а именно это и записано в его паспорте. Как доказать обратное? Если арестовать его и засадить за решетку, вмешается посольство Ливана, и глазом не успеете моргнуть, как арабские студенты выйдут на улицы с требованием положить конец дискриминации арабов в Великобритании. А вслед за арабами на улицы высыпят бритоголовые бандиты и начнут избивать их велосипедными цепями и камнями. Представляете себе картину? Нет, они не захотят таких неприятностей, тем более, что мы не можем предоставить точных доказательств, что Акбар замешан в серьезном преступлении. А кроме того, у Скотленд-ярда не такие отношения с ЦРУ, чтобы доверять им на слово. Поэтому они не захотят беспорядков в Лондоне из-за наших подозрений.
– А может ЦРУ выкрасть его? Вертер снова покачал головой.
– Вы рассуждаете, как ребенок. Разве это возможно после скандала с «секретной армией»? Они теперь даже и помышлять не смеют о подобных незаконных операциях. – Вертер замолчал и подумал, что наступил момент, когда он должен снять шляпу и попросить о помощи.
– Я понял, – кивнул Мельник. – Мы позаботимся об этом.
Вертер почувствовал одновременно удивление и облегчение. Неужели все может пройти так легко? Никаких пренебрежительных взглядов? Никаких попыток выказать свое превосходство?
Мельник был так рад, что разговор с Вертером касался только их дел, что готов был пообещать ему выкрасть Горбачева, если бы это понадобилось ФБР.
– Вы расскажете мне все детали? – спросил он. – О людях, с которыми он встречается.
– Конечно, – ответил Вертер, – но мне не хотелось бы знать о том, что вы собираетесь делать. Вы меня понимаете?
– Понимаю.
Вертер не находил нужных слов и наконец выдавил из себя:
– Спасибо.
И теперь настала очередь Мельника выразить свое удивление.
– Но ведь мы же вместе с вами участвуем в этом деле. Так ведь?
Вертер кивнул.
– Сколько на это потребуется времени? – спросил он. Мельник пожал плечами.
– Обычно мы выполняем заказы на доставку в двадцать четыре часа. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись, потом загоготали.
Лори вышла из спальни, вернулась на кухню и остановилась в изумлении. Дэвид и Чарли стояли перед плитой, на которой ужасно горела ветчина, смешанная с яйцами, и смеялись. Смеялись!
45
– Как это случилось? – спросил Джулиан Мазор. – И кстати, как там погода?
В Израиле светило яркое солнце. Мазор вспомнил, как ребенком жил в Словакии и читал в школе истории о Земле обетованной, где всегда светит солнце. Он часто думал о ней, как о прекрасной сказке с ярким солнцем, голубыми небесами и прозрачным чистым воздухом, когда уходил из грязного и тесного помещения школы и шел по мрачным улочкам в маленькую квартирку, в которой жили его родители. Он помнил, как радовался, услышав об агрессии Гитлера, потому что родители говорили, что теперь им придется уезжать в Палестину. Родители плакали, а он никак не мог понять почему. Что могло быть лучше Палестины?
Они уехали в дождливый день в августе 1938 года. Мазор вспомнил железнодорожный вокзал, клубы пара, вырывающиеся из-под колec локомотива, струи дождя на окнах поезда, слезы на щеках матери. A он спокойно уснул в поезде, мечтая о Иерусалиме и ярком солнце.
И еще долгое время он не понимал, как им повезло, что они не просто уехали из Европы, а попали в Палестину. Теперь-то он отлично знал о тысячах евреев, которых не пропустили через границу британские войска, послав их тем самым на ужасную смерть. Но сейчас он буквально страдал от палящего солнца. Мазор любил Израиль, но вместе с тем ненавидел солнце.
– У нас идет дождь, – сказал Мельник, – уже два дня не прекращается.
«Какое блаженство» – подумал Мазор и представил, как прохладные струи дождя омывают лицо Мельника. Ему тоже захотелось очутиться там, задрать вверх лицо и руки и открытым ртом ловить капли божественного нектара.
– Здесь холодно, сыро и мрачно, – продолжил Мельник. – А в здании ФБР нельзя открыть окна или отключить кондиционер. Эта страна полностью управляется компьютерами, а не людьми. Если по календарю зима закончилась, компьютеры отключают отопление, несмотря на то, что еще холодно, а когда по календарю наступает лето, компьютеры включают кондиционеры.
Мазор вздохнул. Если бы Господь решился создать рай на земле, то ему пришлось бы учредить министерство жалоб, и, может, поэтому он и не спешит с созданием рая.
– Так что случилось? – снова спросил он.
– Вы уверены, что эта линия безопасна? – спросил Мельник.
– Что тебе сказать на это? Ты звонишь в Моссад из посольства Израиля в Вашингтоне по самой нашей безопасной линии. – Мазор помолчал несколько секунд. – Это действительно важно?
– Да.
– Тогда тебе лучше приехать сюда и все мне рассказать.
– Я могу успеть на двухчасовой рейс на Лондон. Вы можете встретиться со мной в Лондоне?
Мазор оживился: вполне возможно, что в Лондоне идет дождь. Но соображения экономии насторожили его.
– Почему в Лондоне? Почему ты не можешь приехать сюда?
– Так надо, поверьте мне.
Конечно, Мазору хотелось верить Дэвиду.
– Ты уверен, что это так важно? – Мазору предстояло оправдать необходимость этой поездки перед административным отделом, новым главой которого была теперь женщина, которая не понимала, почему надо на что-то тратить деньги. – Надеюсь, это не очередная вспышка твоей блестящей интуиции?
– Это важно, Джулиан, – тихо сказал Мельник. – Разве я когда-нибудь обманывал вас?
В пивной было мрачно и холодно. У Мазора не было галош, и легкий плащ, который был на нем, совсем не спасал от английского дождя. Пока он дошел сюда, он промок насквозь, и теперь пиджак и даже рубашка были мокрыми. Ноги тоже полностью промокли, и ему очень хотелось снять носки, выжать их и высушить. В дальнем конце длинного зала, словно мираж, сверкало пламя камина, но все пространство перед ним было плотно заставлено стульями, а здесь, за их столиком, тепла не чувствовалось совсем.
– Так что же случилось? – спросил Мазор, отхлебывая пиво, – единственное, что было теплым в этом помещении. Нет, никогда он больше не будет жаловаться на Израиль.
В Израиле светило яркое солнце. Мазор вспомнил, как ребенком жил в Словакии и читал в школе истории о Земле обетованной, где всегда светит солнце. Он часто думал о ней, как о прекрасной сказке с ярким солнцем, голубыми небесами и прозрачным чистым воздухом, когда уходил из грязного и тесного помещения школы и шел по мрачным улочкам в маленькую квартирку, в которой жили его родители. Он помнил, как радовался, услышав об агрессии Гитлера, потому что родители говорили, что теперь им придется уезжать в Палестину. Родители плакали, а он никак не мог понять почему. Что могло быть лучше Палестины?
Они уехали в дождливый день в августе 1938 года. Мазор вспомнил железнодорожный вокзал, клубы пара, вырывающиеся из-под колec локомотива, струи дождя на окнах поезда, слезы на щеках матери. A он спокойно уснул в поезде, мечтая о Иерусалиме и ярком солнце.
И еще долгое время он не понимал, как им повезло, что они не просто уехали из Европы, а попали в Палестину. Теперь-то он отлично знал о тысячах евреев, которых не пропустили через границу британские войска, послав их тем самым на ужасную смерть. Но сейчас он буквально страдал от палящего солнца. Мазор любил Израиль, но вместе с тем ненавидел солнце.
– У нас идет дождь, – сказал Мельник, – уже два дня не прекращается.
«Какое блаженство» – подумал Мазор и представил, как прохладные струи дождя омывают лицо Мельника. Ему тоже захотелось очутиться там, задрать вверх лицо и руки и открытым ртом ловить капли божественного нектара.
– Здесь холодно, сыро и мрачно, – продолжил Мельник. – А в здании ФБР нельзя открыть окна или отключить кондиционер. Эта страна полностью управляется компьютерами, а не людьми. Если по календарю зима закончилась, компьютеры отключают отопление, несмотря на то, что еще холодно, а когда по календарю наступает лето, компьютеры включают кондиционеры.
Мазор вздохнул. Если бы Господь решился создать рай на земле, то ему пришлось бы учредить министерство жалоб, и, может, поэтому он и не спешит с созданием рая.
– Так что случилось? – снова спросил он.
– Вы уверены, что эта линия безопасна? – спросил Мельник.
– Что тебе сказать на это? Ты звонишь в Моссад из посольства Израиля в Вашингтоне по самой нашей безопасной линии. – Мазор помолчал несколько секунд. – Это действительно важно?
– Да.
– Тогда тебе лучше приехать сюда и все мне рассказать.
– Я могу успеть на двухчасовой рейс на Лондон. Вы можете встретиться со мной в Лондоне?
Мазор оживился: вполне возможно, что в Лондоне идет дождь. Но соображения экономии насторожили его.
– Почему в Лондоне? Почему ты не можешь приехать сюда?
– Так надо, поверьте мне.
Конечно, Мазору хотелось верить Дэвиду.
– Ты уверен, что это так важно? – Мазору предстояло оправдать необходимость этой поездки перед административным отделом, новым главой которого была теперь женщина, которая не понимала, почему надо на что-то тратить деньги. – Надеюсь, это не очередная вспышка твоей блестящей интуиции?
– Это важно, Джулиан, – тихо сказал Мельник. – Разве я когда-нибудь обманывал вас?
В пивной было мрачно и холодно. У Мазора не было галош, и легкий плащ, который был на нем, совсем не спасал от английского дождя. Пока он дошел сюда, он промок насквозь, и теперь пиджак и даже рубашка были мокрыми. Ноги тоже полностью промокли, и ему очень хотелось снять носки, выжать их и высушить. В дальнем конце длинного зала, словно мираж, сверкало пламя камина, но все пространство перед ним было плотно заставлено стульями, а здесь, за их столиком, тепла не чувствовалось совсем.
– Так что же случилось? – спросил Мазор, отхлебывая пиво, – единственное, что было теплым в этом помещении. Нет, никогда он больше не будет жаловаться на Израиль.