Альварес Альберто. Дикая роза

   Роза с трудом уговорила подругу хотя бы просто присутствовать при разговоре с матушкой о новой ночной работе.
   Как и предполагала Роза, новость эта Томасе не понравилась. Та считала, что можно прожить и на ее, Томасы, деньги, а Роза должна учиться.
   Эрлинда робко поддержала ее. Но Роза строго взглянула на подругу и решительно, чтобы закончить разговор, заявила, что утром она будет высыпаться, днем продавать образки, а перед выходом в ночь опять спать. И все будет хорошо.
   Зная упрямство своей Розиты, Томаса махнула рукой, согласившись, и только просила Линду последить, чтобы девочка не попала в какую-нибудь историю.
   Неожиданно в споре Дульсины и Рохелио по поводу присутствия в их доме медсестры Эрлинды Кандида взяла сторону брата.
   — Прошу тебя, Дульсина, не донимай Рохелио: пусть она ходит к нему, если он хочет.
   — Но, Канди, она пособница дикарки!
   Они бы, вероятно, еще препирались, но в комнате Кандиды появилась Леонела с газетой в руках.
   — Читали? — спросила она. — Тетушка Росаура умерла. Вчера была кремация в присутствии всей семьи Паулетты. Надо бы позвонить ей, выразить соболезнование.
   — Ну, она с матерью почти и не виделась, — сказала Дульсина.
   — Да, но в такой момент… Наверняка Паулетта забыла про все обиды…
   Вошла Леопольдина и скорбным тоном доложила, что в доме появилась медсестра. «Ну эта, подруга дикарки».
   Войдя в дом, Эрлинда с удивлением увидела явно поджидавшего ее Рохелио. Но не успел он проводить ее к себе, как наперерез им вылетела возбужденная Дульсина.
   — Я хотела бы поговорить с этой… — начала она и была одернута братом:
   — Не могла бы ты найти другую форму обращения? Но Дульсину трудно было остановить:
   — Какую другую? Например, обманщица, да? Почему ты скрыла, что вы с этой дикаркой Розой подружки?!
   — Меня не спрашивали. Я думала, что вы об этом знаете, — с достоинством ответила Эрлинда.
   — Ты сюда устроилась шпионить за нами!
   — Ошибаетесь, сеньорита. Я сюда устроилась работать. А насчет Розы я вам вот что скажу: ее теперь не интересует ничего из того, что происходит в этом доме.
   Дульсина не нашлась что ответить.
   — Ну вот. Все яснее ясного. Пойдемте, Эрлинда, — сказал Рохелио.
   И они прошли мимо растерянной Дульсины.
   Сорайда смотрела на своего собеседника жалобно и одновременно кокетливо. У него было лицо хорошенького и порочного младенца. Одежда и манеры его мгновенно выдавали профессионального сутенера. Об этом же говорила и кличка «Куколка», под которой его Знали здесь.
   — Это что — все?
   Он небрежно спрятал деньги, которые ему дала Сорайда, в брючный карман и состроил капризную и недовольную гримасу.
   — Ты скоро меня по миру пустишь, Куколка! — усмехнулась она.
   — Только не надо прибедняться…
   — Бочка ты бездонная. — Это было произнесено не то как укор, не то как комплимент. Вернее, в этой фразе было и то, и другое.
   — Зато тебе со мной хорошо как ни с кем.
   — Куда мне от тебя деться: у таких, как я, всегда должен быть защитник.
   — Ну вот и ладно.
   В это время Сорайде доложили, что пришла новенькая. Прежде чем разрешить ей войти, хозяйка «Твоего реванша» пристально поглядела на сутенера.
   — Смотри у меня, если позаришься на нее.
   Однако, едва Роза вошла и представилась, сказав, что она от Линды, Куколка подскочил к ней и осыпал комплиментами:
   — Ну красулечка, прямо милашка! Такой у тебя, Сорайда, еще не было. А личико! А глазки! Конфетка!
   — Не закипай, — мрачно и коротко осадила его Роза.
   — Иди, Куколка, иди себе, — выпроваживала его Сорайда.
   — Иду, иду. Но я вернусь! Я всегда возвращаюсь. А уж теперь-то…
   И, подмигнув Розе, он наконец удалился.
   — Работу я тебе дам, — с удовольствием разглядывая Розу, произнесла Сорайда. — На тебя народ пойдет. И ты сможешь охмурять кого захочешь. Но вот этого малого, Куколку, ты уж оставь мне. Поняла?
   И она грозно высморкалась.
   В это утро Себастьян работал с особенным удовольствием. Но, как говорится, в бочке меда да ложка дегтя. Прекрасное утро было испорчено одним эпизодом: молодой сеньор Рикардо, не ночевавший дома — что в последнее время с ним случалось, — вернулся сильно навеселе, если можно так назвать состояние, когда человек перепил, но при этом остается мрачным.
   Рикардо попросил Себастьяна помыть машину и направился к дому. В это время навстречу ему в сад вышла Леонела. То ли она ждала его, то ли просто решила не пропустить хорошего утра. Вид Рикардо удручил ее.
   — Ты всю ночь пил? — спросила она. — Из-за дикарки? Она тебя погубит.
   — Она смешивает меня с грязью, — вдруг сказал Рикардо. И было видно, что эта мысль уже долгое время не дает ему покоя.
   — Остановись, Рикардо. Ты что, хочешь спиться? Еще немного — и ты пропадешь!
   — Я не могу дольше терпеть унижения!
   Леонела одной рукой взяла его за руку, а другой ласково погладила по щеке.
   — Прежде всего перестань видеться с ней.
   — Думаешь, это легко?
   — Ты устал. Тебе нужен покой… Вот что, почему бы нам с тобой не уехать в мой загородный дом, а?.. Тебя не соблазняет такое предложение?
   Рикардо молча смотрел на нее. По его лицу трудно было определить, что он думает об этом.
   — А что о нас будут говорить? — наконец произнес он.
   — А не все ли равно? Я не маленькая девочка. Решайся! И Рикардо решился.
   — Я устал от этой дикарки. Ты права: к черту Розу Гарсиа. Я еду с тобой.

ДРАКА

   Когда Роза обсуждала с Сорайдой условия своей работы в «Твоем реванше», что-то заставило ее сказать:
   — Знаете, сеньора, мы с матушкой наголодались, и деньги нам очень нужны. Но я хотела бы зарабатывать их… как бы это сказать… честным способом.
   — О чем ты говоришь?! Ты должна будешь обслуживать столики. У нас никто не смеет оскорблять официанток.
   — Просто я слышала, что в подобных местах… Значит, если ко мне пристанут… значит, я могу не позволить приставать к себе?
   Сорайда даже не сочла нужным отвечать на столь наивный вопрос. Она предложила Розе примерить в гардеробе униформу официантки и немедленно приступить к работе.
   Роза поблагодарила и перед тем, как уйти в гардеробную, вдруг улыбнулась:
   — А насчет Куколки этого вы не беспокойтесь: около меня он не разгуляется.
   Однако когда Сорайда спустилась в зал, к ней подошла одна из девушек:
   — Сорайда, говорят, ты новенькую наняла: не девочка, а конфетка!
   — Кто говорит?
   — Да Куколка!
   Хозяйка «Твоего реванша» вздохнула, поняв, что ее разлюбезный так просто не отступит от того, что ему понравилось.
   ..А в гардеробной Эрлинда в который раз тревожно говорила Розе:
   — Еще не поздно отказаться, Роза…
   — Не беспокойся за меня, Линда, никто меня не съест.
   — Ну, пеняй на себя. И еще запомни: там, в углу зала, сидит высокая девушка в красном комбинезоне с серебряным пояском. Она сегодня не работает. Ее зовут Клеопатра. Берегись ее. И не принимай приглашений от ее клиентов. А то она чуть что — в драку.
   — Интересно, — машинально реагировала на предупреждение подруги Роза, озабоченная лишь тем, чтобы форма сидела на ней как следует.
   В гардеробной в это время появилась та самая официантка, которая минуту назад передала Сорайде слова Куколки о новенькой. Она уставилась на Розу безо всякого стеснения.
   — А Куколка-то прав, — сказала она наконец. — Прямо пончик! Как тебя звать-то?
   — Роза Гарсиа.
   — А я Агриппина Перес, по кличке Налей-ка. Ну, доложу я вам, Сорайда кучу денег на этой девочке заработает!
   Но Сорайда уже и сама сунула голову в гардеробную.
   — Хватит трепаться, Налей-ка. Не пугай малышку. И не задерживайтесь здесь.
   Агриппина тоже посоветовала Розе не связываться с Клеопатрой. Но испугать Розу было трудно.
   — Я буду обслуживать того, кто меня позовет, и баста! — заявила она решительно.
   — Ты послушай, что тебе советуют, Роза, — уговаривала ее Эрлинда.
   — Давай сделаем так, голубка моя, — сказала Налей-ка. — Если какой клиент тебя позовет, ты меня глазами найди. Мигну — обслуживай. Головой покачаю — стало быть, клиент Клеопатрин, ну его к черту! Поняла?
   — Спасибо, Налей-ка, я тебя уже полюбила! — весело ответила Роза.
   Найти потерянную дочь в Вилья-Руин оказалось не таким простым делом. Возле каждого фешенебельного района ютился свой «затерянный город», и в каком из них жила разыскиваемая детективом Кастро девушка никому не было известно. Паулетта была близка к отчаянию.
   После посещения очередного трущобного квартала Сан-Исидоро Эдувигес принялась утешать свою любимицу, говоря, что надо запастись терпением, что они лишь в начале пути.
   Паулетта не возражала. Но в памяти ее периодически возникал один и тот же эпизод: в уличном машинном столпотворении она и Роке покупают книжки у девушки, уже ранее продавшей Паулетте целый пакет со жвачкой. Вновь и вновь она видела мысленным взором, как продавщица после слов Роке о том, что «у сеньоры умерла мама», смотрит на нее глазами существа, которое слишком хорошо знает, что такое потерять мать, глазами, полными сочувствия и желания разделить горе с женщиной, которая была добра к ней. Так смотреть может только родное существо.
   И откуда эти тонкие черты лица у обыкновенной уличной продавщицы, у бедной девушки в жалкой, поношенной одежде?
   «Это оНа!» — вдруг подумалось Паулетте с такой верой, что она тут же сказала кормилице:
   — Я знаю, где искать ее! Завтра же мы поедем туда.
   Недомогание Кандиды продолжалось. Она лежала в постели и очень испугалась, когда в ее комнату вошел Федерико.
   — Федерико! Как ты мог войти сюда?! А если нас застанут?..
   — Меня никто не видел, — привычно успокоил ее Федерико. — Дульсина и Леонела куда-то уехали.
   Он поцеловал ее и осведомился о здоровье. Она пожаловалась, что у нее постоянно кружится голова и что ее все время подташнивает. Роблес заволновался.
   — . Похоже, это те самые признаки… Ужасная ситуация.
   — Мне страшно, Феде… — прошептала Кандида.
   — Надо обратиться к врачу. Будем надеяться, что это обычное желудочное расстройство.
   В тоне его, однако, не было особой уверенности.
   Сорайда для начала предложила Розе особенно не напрягаться на разносе кушаний, а выйти из таверны и просто постоять у входа в нее.
   — Ты лучше всякой рекламы, — сказала она. — Ты отличная приманка для посетителей.
   Розе это не понравилось, и она предположила, что это не входит в ее обязанности. Но Сорайда объяснила ей, что она хочет, чтобы Роза прежде присмотрелась и к делу, и к посетителям.
   А посетителей становилось все больше. Ввалилась большая компания, видимо, уже успевшая где-то неплохо погулять. Возглавлял ее красивый нагловатый парень, которого все называли Мартином.
   Мартин первым делом осведомился у Сорайды, кто это у входа такая хорошенькая: новая официантка или подруга Сорайды? Узнав, что Роза здесь работает, он тут же взял ее за руку и предложил сесть за его столик и заказать что только ей угодно.
   Роза вопросительно посмотрела на хозяйку: «Обслужить его?»
   Сорайда кивнула. Роза предложила гостю сделать заказ. Мартин отмахнулся.
   — Это потом. Сперва посиди с нами.
   Он попытался насильно усадить ее за свой столик. Но она под общий смех решительно вырвала руку. Мартину это даже понравилось:
   — Люблю таких ершистых! Я тебе знаешь какую рекламу сделаю? Весь квартал сюда привалит… Ну а уж нынче ты со мной посиди.
   И он снова протянул руку, чтобы усадить ее.
   — Слушай, попрыгун, — неожиданно сказала ему Роза. — Пусть-ка тебя другая обслужит. И убери ручонки, а то я тебе все зубки пересчитаю.
   Со всех сторон раздался хохот. Мартина это смутило, но ненадолго. Через несколько минут он подошел к Розе.
   — Молодец, девчонка. Нравятся мне храбрые. А тебе какие мужчины нравятся, красотка?
   — Какие на вас не похожи, — недолго думала Роза. Сорайда между тем успевала следить за всеми. Она подошла к Розе и посоветовала ей быть поласковее с Мартином и его компанией: они ребята хоть куда и обычно оставляют здесь кучу денег. Вполне можно с ними и посидеть.
   — Я сяду, а кто гостей обслуживать будет? — спросила Роза с энтузиазмом новенькой.
   — Сама посидишь, сама и обслужишь. У нас так принято. Надо всю ночь крутиться. А как же! — вразумляла ее Сорайда.
   Дульсину несколько огорчала нерешительность Федерико. Она объясняла это его скромностью. Все-таки он мог бы быть чуточку посмелее. Вот и сегодня ей пришлось самой обнять его на прощанье после делового разговора в кабинете.
   — Не будьте таким трусишкой, Феде! — упрекнула его Дульсина, чувствуя, как он боится, что кто-нибудь увидит их.
   Но все равно: жизнь ее стала неизмеримо интереснее. Она расцвела, о чем ей сказала сегодня Кандида, пропускавшая уже которую трапезу в столовой из-за плохого самочувствия.
   Дульсина опять настаивала на том, чтобы вызвать к ней врача. И опять Кандида решительно возражала. Чтобы убедить сестру в том, что она почти выздоровела, Кандида решила даже спуститься в столовую.
   Они шли по лестнице, Дульсина чуть позади. Она недоуменно наблюдала неуверенную походку Кандиды, выглядевшей, с ее точки зрения, все хуже и хуже.
   Мартин с удивлением чувствовал, что ему скучно сидеть в привычной компании. Он то и дело искал глазами Розу. И наконец, улучив момент, он отгородил ее от столиков своим телом, попробовав прижать к колонне, и снова стал надоедать ей комплиментами.
   — Что ты отодвигаешься-то? — спросил он ее, нагло приближая к ней лицо.
   — Не люблю, когда ко мне прижимаются. Тебе самому-то не стыдно: все вон смотрят!
   — Мы можем отправиться туда, где никого нет. Я договорюсь с Сорайдой! — тотчас предложил он.
   Но ни на совместное исчезновение, ни даже на танец Роза не соглашалась. Мартин вконец обиделся и, к ее облегчению, направился в сторону, где сидела Клеопатра:
   — С моими деньгами да с такой гордячкой, как ты, попусту разговоры разговаривать!
   Веселье набирало темп. Теперь посетителям хотелось, чтобы Сорайда спела что-нибудь зажигательное. Она не заставила себя долго просить. Когда-то она неплохо начинала как кафешантанная певица. У нее был неплохой голос, и она умела расшевелить публику, исполняя грубоватые песенки городских окраин, с их всем знакомыми ритмами и простыми словами.
   У нее была пара коронных номеров, которые и до сих пор пользовались успехом у посетителей «Твоего реванша», особенно у тех, кто еще помнил ее не очень удачную певческую карьеру.
   Иногда Сорайда снисходила к их просьбе, чаще всего тогда, когда ей хотелось привлечь к себе внимание легкомысленного Куколки.
   Пока Сорайда пела, Роза заметила, что с нее, Розы, не спускает глаз одинокий посетитель, сидевший за столиком в углу зала.
   — Кто этот малый, что на меня уставился? — спросила она Агриппину.
   — Это приятный парень, вежливый и серьезный. Он иногда заходит к нам. Кажется, его зовут Эрнесто… Вот его ты можешь не бояться. Подсядь к нему, если хочешь.
   Роза ни к кому не собиралась подсаживаться.
   И все-таки в эту ночь ей предстояло познакомиться со скромным темноволосым парнем в кожаной куртке и светлой рубашке, так внимательно следившим за ней. Дело в том, что Мартину, успевшему несколько раз приложиться к стакану, надоело танцевать с Клеопатрой, и он направился к Розе с целью заставить ее танцевать с ним хотя бы насильно. Вид у него был угрожающий. Он отшвырнул Эрлинду, пытавшуюся вырвать из его рук упиравшуюся Розу, и сказал:
   — Я вышибу дурь из этой новенькой. Она будет танцевать со мной!
   Парень в кожаной куртке поднялся со стула и положил руку ему на плечо.
   — Отпусти-ка ее, пока я из тебя душу не вытряс, — негромко сказал он.
   — Кто это мне смеет приказывать?! — Мартину сейчас очень кстати была ссора. Он искал выход раздражению, накопившемуся в нем из-за этой гордячки.
   Но один его неосторожный жест заставил Эрнесто коротко, без замаха, выбросить вперед руку, и Мартин неловко повалился на ближайший столик. Раздался женский визг, звук бьющейся посуды, приятели Мартина кинулись к нему на помощь.
   Началась драка.

БУДНИ «ТВОЕГО РЕВАНША»

   Известие об отъезде Рикардо и Леонелы в ее загородный дом вызвало у тех, кто знал о нем, разную реакцию.
   Приятель Рикардо Хорхе считал, что перемена обстановки и решение поскорее развестись с Розой — верный путь к тому, чтобы жизнь Рикардо наладилась и со всеми переживаниями было покончено.
   Кандида же была несколько шокирована их совместной поездкой, тем более что Леонела собиралась провести в своем загородном доме не меньше недели. Кандида считала, что пребывание наедине с мужчиной в течение такого срока не безопасно.
   — Откуда ты знаешь, сестричка? — ядовито спросила ее Дульсина.
   — Смотри, она покраснела, — весело рассмеялась Леонела.
   — Она у нас очень робкая.
   — Ну а я в отличие от нее без предрассудков. Смущенная Кандида предположила, что Рикардо и там, в загородном доме Леонелы, может вздыхать по дикарке.
   Но на это Леонела возразила, что они ее недооценивают. Уж она-то добьется, чтобы за эту неделю их брат забыл о дикарке навсегда.
   Не сразу присутствующим удалось утихомирить дерущихся и выдворить из таверны Мартина с его друзьями. Уходя, он пообещал вернуться.
   — И чтобы этой неженки здесь к тому времени не было! Слышишь, Сорайда? К тебе люди развлекаться приходят!..
   Роза поблагодарила Эрнесто за защиту.
   — Эрнесто Рохас, к вашим услугам! — шутливо представился он.
   Они разговорились. Он сказал, что для работы есть места, более достойные ее красоты. Конечно, если ей не доставляют удовольствия драки, которые здесь скорее всего будут происходить постоянно из-за нее.
   Агриппина из-за соседнего столика подмигнула ей: мол, желаю удачи, ты в надежных руках!
   — Что ты выпьешь? — спросил Эрнесто.
   — Я не пью.
   — Но здесь надо заказывать. — И он поинтересовался у Сорайды, есть ли у нее шампанское.
   — Это очень дорогой напиток, — ответила Сорайда, зная, что он не откажется от своего намерения. — У меня всегда припрятана бутылка-другая на случай, если какой-нибудь клиент распушит перья.
   — Не стоит, — сказала Роза. — Закажите то, что вы пьете обычно.
   — Сорайда, шампанского! — велел Эрнесто.
   — А у тебя деньжонок-то хватит? — заволновалась Роза.
   — На сегодня хватит, — успокоил он ее.
   Они выпили шампанского, и Эрнесто сказал, что это предательский напиток, ибо сначала входит в доверие, а потом валит с ног. Затем он опять заговорил о работе. Он предложил Розе оставить «Твой реванш» сегодня же и подождать, пока он найдет ей другое место.
   — А если это не сразу случится — что же мне, на бобах сидеть? — спросила она.
   Эрнесто предложил дать ей взаймы немного денег. Но она отказалась, заявив, что деньги у малознакомых брать нельзя.
   — Если вы найдете мне работу, я тут же уйду с этой.
   — Это дурное место, — сказал он. — Впрочем, ты, я вижу, даже не понимаешь, о чем идет речь.
   Эрнесто простился и неожиданно ушел.
   — Похоже, ты зацепила его, — сказала Розе Агриппина. — Может, он и вытащит тебя отсюда.
   — Это невозможно. Я ведь замужем. Что ты так уставилась на меня?
   Агриппина и впрямь смотрела на нее, вытаращив глаза. Замужних в «Твоем реванше» еще не было.
   Паулетта продолжала поиски, и по-прежнему безрезультатно. На том месте, где она дважды встречалась с девушкой, продававшей жвачку и книги, больше никого не было.
   — Может быть, ты себя обманываешь, Паулетта?
   — Нет. Я сердцем чувствую, что это моя дочь. Эдувигес волновало то, что Роке ничего не знает об их поисках. Но Паулетта считала, что если Пресвятая Дева поможет ей найти дочь, то следует рассказать все Роке, и он поймет жену.
   — Он, конечно, добрый человек, — говорила Эдувигес, — но дело такое, что кто его знает…
   — Надеюсь, он проявит понимание. Ну а уж если нет… Дочь мне дороже всего. Даже семейного очага.
   И они продолжали поиски.
   Эрнесто тихонько наигрывал на гитаре, а мать с тревогой смотрела на него: он казался ей усталым. Свою усталость он объяснял тем, что не спал ночь.
   — Много работы в газете?
   — Да, — коротко ответил Эрнесто.
   Впрочем, он был дружен с матерью и не собирался от нее ничего скрывать. Так она узнала, что ее сын влюбился в официантку, работающую в ночной таверне. Это встревожило ее.
   — Не знаю, что и сказать тебе, сын… Женщины, работающие в таких заведениях, обычно многое пережили. И вот что плохо: влюбленные в них мужчины расплачиваются за горе, причиненное этим несчастным другими мужчинами… Впрочем, ты уже не мальчик и сам можешь выбирать, в кого тебе влюбляться. Только будь осторожен.
   И она посмотрела на него со всей нежностью, с которой может смотреть на своего сына мать, всем сердцем чувствующая, что он увлекся всерьез и надолго.
   — Кого ты все высматриваешь? Эрнесто приходит сюда далеко не каждый день.
   — Он мне понравился. Жаль, если он не придет больше.
   — Придет, — утешила ее Агриппина.
   Сорайда, проходя мимо них, кивнула Розе на только что пришедших гостей.
   — Все хотят, чтобы ты их обслуживала. Гордись!
   Роза мало спала днем: она успела поторговать жвачкой, и перед выходом на ночную работу глаза у нее слипались. Вполуха слушала она новость о том, что Каридад уже приглядела для всех новое место поселения в районе Наукальпана. Но сон сразу слетел с нее, когда Агриппина подвела к ней Эрнесто, который все-таки заглянул в таверну.
   Эрнесто сказал, что зашел на минутку. Он попросил у Сорайды разрешения, чтобы гостей Розы обслужила другая официантка, а Роза бы ненадолго присела к нему.
   Сорайда стала объяснять, что Роза — нарасхват. И тогда Эрнесто оплатил бутылку самого дорогого коньяка, чтобы только иметь возможность поговорить с Розой.
   — Это другое дело, — сказала Сорайда.
   Но теперь Роза на предложение Эрнесто посидеть за его столиком вдруг гордо спросила:
   — А если я не хочу?
   — Тогда ты не сможешь работать здесь, — сказал Эрнесто серьезно.
   Роза на секунду задумалась.
   — Ты прав, — сказала она. — Я здесь для того, чтобы ублажать клиентов.
   И она опустилась на стул рядом с ним.
   Рикардо с удовольствием обнаружил, что в комнате, отведенной ему Леонелой в ее загородном доме, есть терраса, откуда открывается великолепный вид на озеро и возвышающуюся за ним гору. Пейзаж этот действовал на него успокоительно.
   Он благодарно обнял Леонелу.
   — Мы проведем здесь незабываемые дни! — сказала она ему. Леонела мягко, но настойчиво продолжала убеждать его в том, что ему следует приложить все усилия, чтобы забыть «дикарку».
   — Ты же видишь, что она не хочет быть с тобой.
   Он соглашался, что всему есть предел, и ему лучше не искать встреч с Розой. Он слишком горд, чтобы терпеть унижения, подобные тем, которым подвергался в последнее время из-за нее. На ее безразличие он должен ответить таким же безразличием.
   И все же предположение Леонелы, что у «дикарки» наверняка теперь есть другой, подействовало на него угнетающе. До безразличия было еще далеко.
   — Ты должна знать себе цену. Ты красавица. И ты заслуживаешь гораздо лучшей работы.
   Эрнесто твердил это Розе весь вечер. Она возражала ему, говоря, что ничего не умеет, потому что не хотела учиться. Кроме того, все совершенно справедливо ругают ее за жуткую манеру говорить.
   — Ну, это легко исправить, — уверял Эрнесто. — Если ты хочешь перемениться, скажи только: «Эрнесто, забери меня отсюда».
   — У тебя нет передо мной никаких обязательств. С какой стати ты будешь тратить на меня свое время и силы?
   Эрнесто посмотрел ей прямо в глаза.
   — А что бы ты сделала, если бы я сказал, что влюбился в тебя?
   — Я бы, пожалуй, засмеялась.
   — Почему?
   Роза пожала плечами:
   — Не поверила бы. У тебя небось много женщин.
   — Не так уж много. И ни одна не интересует меня серьезно.
   Роза рассмеялась.
   — Вот видишь! Они, женщины, нужны тебе только для развлечений.
   — Ты не веришь в любовь с первого взгляда? Роза перестала смеяться.
   — Как не верить, если сама с первого взгляда влюбилась в одного… А он надо мной посмеялся.
   — Это была… большая любовь?
   — С небоскреб! Еле в себя прихожу… Эрнесто осторожно взял ее за руку.
   — Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне.
   Роза не отняла руки, но посмотрела на него долгим и серьезным взглядом.
   — Ты парень обаятельный и мне по сердцу. Но давай уж будем этими… словом, корешами. Разные шуры-муры мне ни к чему.
   На эстраде в это время появилась Сорайда, объявившая выступление Анны-Лидии, певицы, недавно начавшей работать в таверне. Она нравилась публике, и ее встретили криками и аплодисментами. Анна-Лидия пела темпераментные песенки в танцевальном ритме, и через минуту вся таверна плясала.
   Эрнесто пригласил Розу, и, хотя она призналась ему, что не все танцы умеет танцевать, он настоял на своем и теперь кружил ее среди других пар.
   Клеопатра, положив ногу на ногу и откинувшись на спинку стула, лениво проворчала:
   — Фаворитка наша сачкует, а мы тут всю ночь вкалываем. Сорайда услышала это и протянула ей купюру.
   — Чего кряхтишь, как старуха? Чаевые-то общие, и тебе перепадет.