Альварес Альберто. Дикая роза

   — Что же будет со мной, Рикардо? — беспомощно спросила его Кандида.
   — Дульсина знает о твоей беременности?
   — Упаси Боже! Она убьет меня… Рикардо сжал кулаки.
   — Он не может быть мужем ни одной из вас! — сказал он.
   — Но я… я люблю его!
   — Я буду говорить с Дульсиной! — Рикардо встал и пошел к выходу.
   — Не делай этого, — слабо воскликнула Кандида.
   — Непременно сделаю! — отвечал он, закрывая за собой дверь.

СКАНДАЛ В КОНТОРЕ ЛИЦЕНЦИАТА

   Когда прошла первая, самая бурная радость встречи, Томаса попробовала рассказать Розе, что с ней произошло.
   Ее память и сейчас вела себя странно. Что-то она помнила совершенно ясно, другое виделось ей смутно, третье вообще выпало из ее сознания, как будто его и не было. Видимо, все это было следствием удара о тротуар. Самого падения, впрочем, Томаса тоже не помнила, она помнила только, как двое громил потребовали у нее деньги. И дальше — провал. Помнила она и дом, где к ней отнеслись с такой заботой.
   — Чей дом-то? — все пыталась дознаться Роза.
   Но Томаса знала только, что хозяйка очень красивая женщина и зовут ее, кажется, Паулетта.
   Совпадение этого имени с материнским необычайно взволновало Розу. Но она вынуждена была прекратить дальнейшие расспросы, потому что Томаса пожаловалась на сильное головокружение, и ее пришлось уложить.
   Скоро ей стало лучше.
   Пришел Эрнесто. Роза познакомила его с матушкой, и он рассказал Томасе, что дочка от страха за нее чуть Богу душу не отдала.
   Чтобы отметить счастливое возвращение, он пригласил Розу с Томасой в ресторан, обещав заехать за ними в восемь вечера.
   Томасе он понравился. И она поинтересовалась, кем он доводится Розе. Девушка строго посмотрела на нее.
   — Кореш мой. И все, — сказала она.
   Поднявшись, Томаса принялась наводить в доме порядок и обнаружила в шкафу конверт. Увидев его в руках Томасы, Роза небрежным тоном объяснила, что в конверте — фотография известного певца, который ей нравится.
   Но Томаса была расторопней, чем думала Роза.
   — Никакого не певца, а Рикардо Линареса.
   — Да? Кто же ее туда положил? — Роза делала вид, что очень занята кормлением попугая.
   — Не обманывай меня, Роза. Ты сама ее спрятала. Она разорвана, а после склеена.
   — Да это я ее давным-давно порвала и тогда же склеила…
   — Нет, Роза, — была неумолимой Томаса, — клей совсем свежий.
   Она грустно замолчала, но ненадолго:
   — Да хочется ли тебе разводиться-то? Роза перестала кормить попугая.
   — Ты думаешь, я хотела бы вернуться к нему? Да я бы лучше пошла жить в клетку к горилле из парка Чапультепек!..
   И она заплакала.
   Второй день не слыша в доме повелительного голоса Дульсины, братья поинтересовались у старшей служанки, чем это объясняется. Оказалось, что Дульсина вместе со своей подругой Ингрид неожиданно улетела в Нью-Йорк.
   Рикардо выразил удивление: почему она не предупредила об отъезде?
   Надменным тоном Леопольдина объяснила ему, что в этом доме сеньорите Дульсине не у кого отпрашиваться, и с победным видом удалилась.
   — Хорошее время выбрала сестрица для путешествий, — пробормотал Рикардо, вороша каминными щипцами уголья в камине: погода была промозглой, и в доме приходилось топить.
   Рохелио вопросительно посмотрел на него, понимая, что Рикардо знает что-то, чего не знает он. Рикардо тяжело вздохнул. И рассказал брату о событиях, которые из-за его затворничества остались не замеченными Рохелио.
   Рохелио был ошеломлен.
   — Ну и каналья этот лиценциат! — Это было единственное, что он произнес. Он тут же отправился в комнату Кандиды, которой тоже не было за обедом.
   — Я все знаю, Канди, — сказал он и обнял ее за плечи. — Бог тебе судья. Но я тебе сочувствую всей душой.
   — Дульсина считает, что она в доме хозяйка всему, в том числе и Федерико, — пожаловалась Кандида.
   — Главное, что у тебя будет ребенок. Это хорошо.
   — Спасибо тебе, Рохелио, — с благодарными слезами на глазах дрожащим голосом проводила она его.
   Из окна роскошного номера в отеле «Пентхаус» были видны сверкающие стеклом деловые здания центра Нью-Йорка.
   На экране громадного телевизора, занимавшего чуть не полстены в ее номере, показывали какой-то вестерн, в котором его герои мексиканцы то и дело палили друг в друга из полуметровых пистолетов, но Дульсина не собиралась переключать программу. Она была занята другим: примеряла перед зеркалом новое нарядное платье.
   Ингрид, разлегшись на диване, лениво поддерживала беседу.
   — Знаешь, всегда хочется, чтобы твой избранник любовался тобой! — объяснила ей Дульсина свой интерес к новому туалету.
   — Я от души радуюсь за тебя. Радуюсь и поздравляю.
   — Ну, о свадьбе говорить еще рано. Но мы с ним люди свободные и можем пожениться в любой момент.
   Ингрид потягивала из тяжелого хрустального стакана какой-то ядовитого цвета напиток и одним глазом поглядывала на экран. Но там было неинтересно: ей и настоящая-то Мексика надоела, а уж такая…
   Приборчик для дистанционного управления телевизором лежал на кресле, а вставать и идти за ним через весь номер не хотелось. И вообще, вокруг нее происходили вещи поинтереснее телевизионных мюзиклов и боевиков.
   — Что же, братья ничего не знают о твоем романе? — спросила она.
   — Нет. Знает только Кандида.
   — Ну и как она восприняла эту новость?
   — Нервно. Наговорила всякого… Но в доме я хозяйка. И если сестре мой брак будет не по вкусу, тем хуже для нее… Что бы ни произошло, я выйду замуж за лиценциата!
   Офис Федерико Роблеса выглядел как обыкновенная адвокатская контора, принадлежащая умеренно процветающему деловому человеку. Во всяком случае, ему бы хотелось, чтобы он выглядел несколько иначе. И он надеялся, что в недалеком будущем это произойдет.
   В приемной сидело несколько посетителей. И когда
   Рикардо хотел пройти в кабинет лиценциата, его секретарша преградила путь самоуверенному клиенту.
   — Лиценциат сейчас не сможет принять вас — у него телефонный разговор с Нью-Йорком.
   Но клиент посмотрел на нее мельком и прошел мимо, как будто ее здесь и не было, коротко бросив, что время для бесед с лиценциатом выбирает он, Рикардо Линарес.
   Федерико только что положил трубку и, задумавшись, сидел в кресле. Рикардо, схватив его за лацканы пиджака, буквально вынул из кресла, не обращая внимания на возмущение хозяина кабинета.
   — Крыса! — сказал Рикардо. — Тебе мало Кандиды? Теперь еще и Дульсина?
   Федерико — закричал, что это навет, что между ним и Дульсиной ничего нет и быть не может. Отодвинув его от себя на расстояние собственной руки, Линарес размахнулся и сильно ударил его, лиценциат упал, схватившись за разбитый рот. Из-под его дрожащей руки потекла кровь. Он со страхом смотрел на Рикардо.
   — Не бей меня! — сказал он беспомощно.
   — Для начала достаточно, — успокоил его Линарес и покинул кабинет.
   Вернувшись домой, он откровенно рассказал о происшедшем Кандиде, назвав ее возлюбленного трусом.
   — Какая мне польза от твоего поступка? — в отчаянье спросила она.
   Рикардо не знал, что ей ответить, но вышел от сестры убежденным в том, что поступил правильно. Именно так ему и следовало поступить.
   Через некоторое время Кандида вышла в гостиную, там никого не было, кроме Леопольдины, которая почему-то прекратила поливать цветы и демонстративно уставилась на живот своей сеньориты.
   Эпизод в кабинете Роблеса принес некоторую разрядку, и Рикардо уже более спокойно занялся своими собственными проблемами. Он посетил своего приятеля адвоката Альберто, который должен был заниматься его бракоразводными делами.
   С улыбкой он рассказал адвокату историю своей последней встречи с Розой, не забыв упомянуть про сифон с водой.
   — Она отказывается получить возмещение за развод? Это ведь упростит дело, не так ли?
   — Да, конечно. В этом случае бракоразводный процесс продлится максимум месяц.
   — Для меня с ней развестись — все равно что кафед-
   ральный собор с плеч скинуть. Так ты отнесешь ей на подпись необходимые бумаги?
   — Да. И с интересом посмотрю на столь бескорыстную женщину.
   — Гляди только, чтобы она не приближалась к сифону! — рассмеялся Рикардо.
   …Роза приняла Альберто как светская дама. Она предложила ему лимонада, но он отказался: у него было мало времени. Она проследила за его взглядом и с улыбкой убрала со стола сифон с газированной водой.
   Альберто тоже не скрыл улыбки:
   — Дело в том, что сифоны имеют обыкновение взрываться…
   — Мой нет, — ответила она. — Он, как я, хорошо воспитан. Адвокат показал ей документы, сделав комплимент по поводу ее невиданного бескорыстия.
   — Если я подпишу их, — спросила она, — это будет означать, что я отказываюсь от жалованья, которое назначил бы мне уважаемый кабальеро Рикардо Линарес?
   — Жалованье — не совсем верное слово… Она продолжала:
   — И тогда он спокойно сможет жениться на уважаемой сеньорите Леонеле Вильярреаль?
   Он подтвердил.
   — Где подписать? — спросила она и тотчас поставила свою подпись в указанном месте.
   Адвокат откланялся и уже перед самым уходом сказал:
   — Забыл сказать вам: сеньор Линарес передает вам самые лучшие пожелания.
   — Спасибочки ему, — ответила Роза и, дождавшись, когда Альберто оказался за дверью, горько расплакалась.
   Конечно, преданность своей главной хозяйке, материальное благополучие, некоторая власть (если учитывать количество подчиненной ей челяди) имели немалое значение для Леопольдины. Но помимо всего этого жить в доме Линаресов было попросту интересно. В особенности сейчас, когда фигура сеньориты Кандиды, незаметно для других, но явственно для зоркого глаза старшей служанки стала меняться, слегка круглеть, обещая новые увлекательные повороты в жизни семьи.
   Раздраженная неприятным и даже отчасти неприличным ее вниманием к себе, Кандида резко спросила:
   — Что тебе надо, Леопольдина? Та обиженно поджала губы:
   — Меня не удивляет, когда на меня поднимает голос молодой господин Рикардо, но вы, сеньора Канди…
   — Что я?! — сорвалась на крик Кандида.
   — Что за тон, — Леопольдина сделала гримасу. — Странные вещи творятся в этом доме. Все что-то скрывают…
   — Займись своими делами, Леопольдина!
   — Одно из моих дел, по просьбе сеньориты Дульсины, быть в курсе всего, что творится в доме… Чтобы вовремя приходить на помощь. Для этого я должна знать все. — Она не без глумливости усмехнулась. — Буквально все!
   Леопольдина удалилась из гостиной с сознанием, что достойно провела эту беседу.
   Но до ночи ей предстояло еще раз увидеться с Кандидой. Не могла же она отказать себе в удовольствии передать Кандиде содержание своего разговора с ее сестрой, позвонившей Лео-польдине из Нью-Йорка, чтобы узнать, как идут дела в доме.
   Леопольдина докладывала хозяйке о делах, о том, что сеньорита Леонела не ночевала, а Рикардо вернулся на рассвете: похоже, что они были на дискотеке. Но она все время чувствовала, что не это интересует Дульсину. И действительно, она поинтересовалась, заходит ли лиценциат Роблес, и просила передать ему привет.
   Вот об этом Леопольдина не могла не сообщить Кандиде. Она даже попросила сеньориту взять эту миссию на себя: передать лиценциату Роблесу привет от сеньориты Дульсины. Потому что, возможно, сеньорита Кандида увидит его раньше.
   Леопольдина с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться, видя растерянность Кандиды.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДУЛЬСИНЫ

   В ресторане было очень весело. Томаса и Эрнесто быстро нашли общий язык и чувствовали себя так, будто давно знали друг друга. Это радовало Розу.
   Играл небольшой оркестрик. Репертуар его составляли песенки, модные среди простого люда Мехико. Роза все их знала наизусть. Она была в прекрасном настроении, возбуждена поездкой и общением с милыми ей людьми, тотчас подружилась с музыкантами и с отчаянной решимостью спела с ними популярную песню. Ни Эрнесто, ни даже Томаса не предполагали у нее такой музыкальности и даже артистичности: она легко и просто «завела» весь зал, и посетители ресторана азартно аплодировали ей.
   Вскоре все вокруг танцевали, и Томаса со слезами радости на глазах следила за своей воспитанницей, вокруг которой закипело такое веселье.
   И в ресторан и обратно они ехали на маленьком грузовичке, одолженном Эркесто у своего приятеля. По дороге Роза углядела мороз::с::щмка. После острой пищи, которая была сдобрена ее любимым соусом «тобаско», ей захотелось холодного, и она попросила Эрнесто остановить грузовичок и купить ей и Томасе мороженого.
   Случилось это недалеко от таверны «Твой реванш», и, выбравшись из кабины, Эрнесто увидел Сорайду, шествовавшую под руку с Куколкой. Они перекинулись парой слов, и, узнав, что в машине сидит Роза, Сорайда решила подойти поприветствовать ее.
   К ее изумлению, грузовик, к которому она направилась, вдруг подпрыгнул раз, потом другой и, наконец запрыгав, как гигантская лягушка, врезался в проходящий мимо пикап, который не успел увильнуть от этого странного маневра.
   Пока Эрнесто Помогал вылезти из грузовичка Томасе, со стонами придерживающей ушибленную руку, пока успокаивал разгневанного владельца пикапа, пока ободрил бледную от испуга Розу, прошло не так мало времени. Не сразу Эрнесто понял, что произошло.
   Оказалось, что Розу, вспомнившую внезапно уроки Ригоберто, обуяло непреодолимое желание самой проехать за рулем хоть десяток метров. Это и привело к происшествию.
   Оглядев руку Томасы и здоровенный синяк на лбу незадачливой водительницы, Эрнесто решил везти их в госпиталь Красного Креста. По дороге он старался хоть чуть-чуть развеселить Розу, чувствовавшую себя виноватой и очень беспокоившуюся за матушку Томасу. Он изображал физиономию своего приятеля, когда тот увидит свой грузовичок с огромной вмятиной на крыле. В цели своей он, видимо, преуспел, потому что Роза с мрачной улыбкой наконец спросила его, где то мороженое, которое он им собирался купить.
   Телефонный звонок поверг Федерико Роблеса в тревожное состояние еще до того, как он услышал в трубке голос Кандиды.
   Она сказала ему, что знает обо всем — и о взбучке, которую он получил от Рикардо, и о его связи с Дульсиной. Он сделал было вид, что не понимает, о чем речь, но Кандида предложила ему не увеличивать количество совершенных им подлостей новой ложью. Она сообщила, что завтра возвращается из Нью-Йорка Дульсина и до той поры они должны увидеться. Она сейчас же едет к нему, и пусть только он попробует не принять ее!
   Про себя поразившись столь непривычной для нее решительности, он согласился на встречу.
   Выслушав Кандиду, он объяснил слова Дульсины об их возможной женитьбе ее чрезмерной фантазией.
   — Разве вы жених и невеста? — спросила Кандида, почувствовав надежду.
   — Какая абсурдная идея!
   — Но Дульсина говорила об этом с уверенностью.
   — Это следствие того, что она неправильно восприняла какую-нибудь мою любезность.
   — Что ж, завтра она вернется, и мы все выясним.
   Кандида, несколько воспрянув духом, попробовала заговорить об их собственной женитьбе. Но Федерико предложил потолковать об этом в другое время.
   — Прошу тебя об одном: верь мне. Я человек чести. Она впервые за последние дни улыбнулась и поцеловала его. Возвратившись домой, она прежде всего зашла к Рикардо и рассказала ему о своем визите к Федерико и о том, что его предполагавшийся брак с Дульсиной — простое недоразумение, следствие фантазии их сестры.
   — Как ты можешь верить этому ничтожеству, будь он проклят! — воскликнул Рикардо.
   — Сердце подсказывает мне, что Федерико не лгал! — ответила она с твердой верой в слова своего возлюбленного…
   Что же касается самого возлюбленного, то он в это время срочно собирал чемоданы.
   За обедом Рикардо рассказал брату и Леонеле о том, что Кандида посетила лиценциата Роблеса и он вновь заморочил ей голову враньем, что у него якобы ничего нет с Дульсиной.
   — Дульсина не так глупа, чтобы предаваться пустым фантазиям. Каналья этот Роблес!..
   Дульсина между тем была легка на помине.
   Старшая служанка попросила сеньора Рикардо подойти к телефону. Звонок был из Нью-Йорка. Дульсина интересовалась, куда исчез лиценциат Роблес. Дело в том, что она звонила ему, но его секретарша сказала ей, что сеньор Роблес срочно улетел в Париж.
   Возвратившись к столу, Рикардо сообщил новость присутствующим. Он упомянул и о том, что Дульсина просила встретить ее на аэродроме.
   — У нее чемоданов уйма… Накупила платьев для замужней жизни, — объяснил он эту ее просьбу.
   Леонела удивилась, почему о возможной женитьбе Дульсины и Роблеса говорится с некоторым… недоброжелательством, что ли. И тогда Рикардо решил, что пора перестать скрывать от нее, что на самом деле происходит в доме.
   — Ты, Леонела, практически член нашей семьи. Так вот, наша семья на краю пропасти. Ты должна знать: Кандида ждет ребенка от Роблеса.
   Тяжелая пауза, воцарившаяся за столом после этого сообщения, длилась так долго, что Рикардо обрадовался, когда его снова попросили к телефону. На этот раз звонила Сорайда.
   — Простите, что беспокою, — сказала она. — Это Сорайда, хозяйка таверны «Твой реванш». Дело в том, что Роза Гарсиа в катастрофу попала. Вела грузовик и врезалась. Я решила, что, может, вам это интересно — Роза-то Гарсиа ваша жена…
   — Как врезалась?.. — ошеломленно переспросил Рикардо. — Она же не умеет водить!
   — Потому и врезалась, — сказала Сорайда.
   Она объяснила, где находятся и как себя чувствуют Роза и Томаса, и повесила трубку.
   — Что там произошло с дикаркой? — спросила Леонела, с середины разговора подошедшая к Рикардо и прислушивавшаяся к тому, что он говорил.
   — Врезалась на грузовике в другую машину… Леонела засмеялась.
   — Эта неумеха — за рулем грузовика?
   Рикардо, не обращая внимания на ее слова, обратился к Рохелио:
   — Пожалуйста, проведай их. Если я появлюсь, Роза меня выгонит.
   — Да и кто она тебе, чтобы ты туда мчался, — вступила Леонела.
   — Кто? Воспоминание… Прекрасное воспоминание, — сказал Рикардо.
   — И ты говоришь это после всего, что она с тобой проделала?
   — Мы ее тоже порядком помучили. Кстати, в последний раз она вела себя как настоящая сеньора. Да и какая сеньора проявила бы такое благородство, отказавшись от компенсации за развод?
   — Думаю, это какая-то каверза. Тем не менее, Рохелио, не забудь передать дикарке мой горячий привет, — насмешливо попросила Леонела.
   Рикардо посмотрел на нее осуждающе.
   Когда Эдувигес сообщила Пабло, что ему звонит сеньорита Норма, он отправился к телефону с таким скучным видом, что Паулетта тяжело вздохнула.
   Роке, который впервые после своей болезни сидел за завтраком вместе с сыном и женой, тоже обратил внимание на неудовольствие Пабло.
   — Подумать только, звонит невеста, а он недоволен. Паулетта грустно посмотрела на мужа.
   — Я думаю, Роке, он больше не любит Норму. По-моему, он
   все еще думает о той девушке, с которой познакомился на улице. Неужели это возможно: увидел мельком и потерял голову? Роке засмеялся:
   — А я как в тебя влюбился? Паулетта тоже улыбнулась.
   Пабло вернулся к столу, вид у него был еще более скучный.
   — В дискотеку ей приспичило. Посреди недели… Почувствовала, что у меня в голосе нет радости по этому поводу — и сразу в истерику! Плохо, когда у женщины портится характер.
   — Пабло! Как ты говоришь о своей невесте? А когда она будет женой?..
   — Ну кто же, мама, женится на своей первой невесте? — то ли пошутил, то ли всерьез отозвался Пабло.
   В госпитальной палате пахло цветами и апельсинами — их принесла Эрлинда, пришедшая навестить Розу и Томасу.
   Роза, меланхолически сдирая золотистую кожицу с крупного плода, сетовала на то, что не знает, чем заняться после выхода из госпиталя: продавать жвачку и книги, шныряя между машинами, ей больше не хотелось.
   — Да, ты уж, пожалуйста, подальше от автомобилей, — сказал вошедший в палату на ее последних словах Рохелио. Он уже почти не хромал.
   Рохелио тоже принес цветы. Он спросил у Эрлинды, почему она больше не приходит.
   — Не хотела вас беспокоить…
   — Даже звонком?
   Роза поспешила на помощь подруге:
   — Да у вас трубку всегда снимает эта донья Ворона. Кому охота с ней каркать?
   Эрлинда начала что-то плести об их неравном имущественном положении, исключающем дружбу. Рохелио живо возразил, приведя в подтверждение своей правоты свои с Розой отношения.
   — А на чьем это грузовике ты совершила свой шоферский подвиг?
   Роза объяснила.
   — Этот Эрнесто что, твой жених?
   — Да я лучше на скорпиона сяду, чем снова замуж выходить, — немедленно отозвалась Роза. — Эрнесто мне кореш. Он в газетах пишет.
   Она помолчала.
   — Ну, правду сказать, и он — мужчина. А все мужчины — cам знаешь…
   Рохелио попросил Ликду звонить ему и откланялся. Роза вышла его проводить. Он предложил ей денег. Она решительно отказалась:
   — Ты уж прости, не нужны мне деньги от Линаресов!
   — Ты у нас самая бескорыстная… И самая забывчивая.
   — Это почему?
   — Ты даже не спросила, как поживает Рикардо.
   — А кто он такой, Рикардо?.. Ты его защищаешь, потому что он — твой брат.
   — Я защищаю его, потому что он страдает. Привет тебе от него.
   — Пусть на ответный не рассчитывает. На глазах у нее появились слезы.
   Выражение лица Рикардо испугало Кандиду. Он молча прошелся по ее комнате, зачем-то осмотрел стены, откинул штору с окна, потом вернул на прежнее место. Видно было, что он оттягивает какое-то неприятное сообщение.
   Наконец он заговорил:
   — Я только что из конторы лиценциата. Сегодня утром он улетел в Париж. И неизвестно, когда вернется.
   Лицо Кандиды помимо ее воли вытянулось от удивления, и Рикардо снова стало жалко свою доверчивую сестру.
   — Что ты удивляешься? Все проще простого: вернется Дульсина — надо будет с ней объясняться, а он трус. Твой Феде — большой негодяй!
   — Но вчера он мне сказал, — начала было Кандида, но в это время в дверь постучали и вошла Леонела.
   — Канди, я все знаю и хотела бы… Кандида гневно взглянула на брата:
   — Это ты рассказал?
   Он ласково положил руку ей на плечо.
   — Да скоро любой куст у нас в саду об этом знать будет. Леонела с сочувствием смотрела на нее.
   — Скажи, Канди, ты действительно хочешь иметь ребенка?
   — Кто не хочет иметь ребенка от любимого человека? — всхлипнула та.
   — Но это всего лишь фраза, которую всегда говорят… Молодая пара не должна обременять себя детьми. Мне дети вообще не по душе…
   Рикардо жестко посмотрел на нее.
   — А вот мне — наоборот, — сказал он.
   Все-таки дома было лучше, чем в госпитале… Роза кормила соскучившегося по ней попугая, когда появился Эрнесто. Он все время поддразнивал ее шоферскими успехами. Вот и сейчас вместо приветствия он спросил:
   — Ну, ас, как твой глаз?
   Глаз у Розы прошел. Завтра должны были выписать и матушку Томасу.
   Эрнесто тоже знал об этом. Наверно, потому он и решил поговорить с Розой сегодня. Разговор был все о том же. Он взял ее за руку и сказал:
   — Я хочу жениться на тебе. Она твердо покачала головой.
   — Нет, Эрнесто. Я не могу выйти за тебя. Да и какая тебе польза от такой, как я?
   — Когда любишь, не думаешь о пользе. Роза печально вздохнула:
   — Но я, я не давала тебе повода думать, что люблю тебя. Видимо, он совсем потерял голову от своего безнадежного чувства, потому что вдруг спросил:
   — Может, ты отвергаешь меня из-за моих скромных средств?
   Она взглянула на него как на сумасшедшего.
   — Ты в своем уме? Да я сама беднее всех на свете!
   — Но ты, видно, до сих пор влюблена в своего богатенького сеньора, который приволок тебя в свой дом, чтобы только поиздеваться над сестрами…
   — Давай закончим болтовню на эту тему. Я не желаю замуж ни за кого, будь это хоть сам наследный принц. Не желаю, и все тут!
   Он постарался взять себя в руки.
   — Как хочешь… Но больше не проси у меня мороженого. — С горькой улыбкой он покинул ее дом.
   В суматохе аэродрома, в пестрой толпе, за грудой чемоданов Рикардо не сразу разглядел Дульсину.
   — Это все твое? — спросил он, кивая на багаж.
   — Конечно. — Она была оживлена. — Женщина, собирающаяся выходить замуж, должна быть одета по последней моде.
   Он молча поглядел на нее.
   — А ты уверена, что выходишь замуж? Она рассмеялась.
   — А ты забыл? За Федерико.
   — Твой Федерико неожиданно улетел в Париж.
   — Откровенно говоря, я удивлена…
   — Поедем домой, там ты удивишься еще больше, — пообещал Рикардо.
   Но Дульсина была так наполнена предвкушением своего грядущего замужества, что не обратила внимания на довольно зловещую интонацию, с которой это было произнесено.
   Дома она прежде всего распорядилась, чтобы Себастьян занес в ее комнату все чемоданы. И лишь после этого вспомнила о странной фразе, брошенной братом, и послала Себастьяна сказать Рикардо, что она ждет его.
   Рикардо пришел и с непонятным выражением на лице принялся смотреть, как Дульсина вынимает из чемоданов свои новые платья и костюмы.
   — Я думаю, что все эти вещи ты купила напрасно.
   — Это почему? — улыбнулась она. — Они в моде.
   — Но Роблеса-то нет.
   — Господи, ну и что? Вернется.