Андерсон Кэтрин. Подруга волка

   — Но решаться это должно не в твоей душе! — вскричала она.
   — В моей, — ответил он, — я это тоже чувствую Я перебираю все то, что случилось: его приезд, смерть Лобо, ночь, которую они провели в лесу вместе, его чувство ответственности за нее. Кольцо судьбы сжимается вокруг них. Оно сжимается, и они оказываются все ближе и ближе друг к другу. И от меня зависит, чтобы стянуть концы и завязать нерушимый узел так, чтобы уже никто не смог уйти. Все будет так, как пожелали Великие Боги.
   — А что если голос внутри тебя ошибается?
   — Он никогда не ошибался.
   — А я не могу стоять в стороне и наблюдать, как это происходит впервые.
   — Ты будешь стоять в стороне, — твердые нотки в его голосе дали Лоретте понять, что он не потерпит ослушания.
   — Я всегда соглашался с тобой, малышка, — он жестом указал на их дом, — я каждым своим дыханием старался угодить тебе на протяжении более двадцати лет. А теперь ты должна согласиться со мной. Наша дочь выйдет замуж за Джейка Рэнда. Я сказал.
   — А если я…
   — Ты этого не сделаешь, — оборвал он ее. — Ты подчинишься мне, как и подобает всякой женщине подчиняться своему мужу. Ты не пойдешь против меня, ни в своих мыслях, ни в своих поступках.
   — Ты знаешь, что я на это никогда не пойду, Хантер, но я считаю, что ты совершаешь страшную ошибку.
   — Ты должна перестать так думать. Я люблю нашу дочь, ты же это знаешь. Ты должна в этом деле доверять мне, потому что ее счастье — это и мое счастье. Я лучше умру, чем допущу, чтобы ее сердце было разбито.
   Индиго стояла у постели своего отца, ощущая, как ее пронизывает ледяной озноб. Глядя в его темно-голубые глаза, она не находила в них ни любви, ни теплоты, ни понимания, так хорошо ей знакомых черт. Вместо всего этого она читала в них только одно — решимость.
   — Т-ты не можешь так говорить, — невнятно прошептала она.
   — Ты выйдешь замуж за Джейка Рэнда, — повторил он. — Такова моя воля. Мы договорились о хорошем выкупе за невесту. Время разговоров прошло. Отправляйся на кухню, дождись свою мать из суда и помоги ей приготовить свадебный ужин.
   Неожиданно почувствовав слабость в ногах, Индиго ухватилась за кровать.
   — Что ты наделал? Выкуп за невесту — обычай команчей.
   — А я и есть команчи.
   — Но Джейк Рэнд — не команчи! Ведь ты же знаешь, как белые относятся к этому обычаю. Если они платят выкуп, они думают, что купили женщину. А я — не вещь, которую можно купить.
   — Я объяснил ему, что такое выкуп за невесту. Он оказал тебе честь, как это делает наш народ, и он заплатит семьсот долларов. Это прекрасное предложение.
   Индиго услышала, как открылась и закрылась передняя дверь. Тяжелые шаги приближались к спальне. Стараясь говорить потише, она сказала:
   — Это целое состояние! Он будет считать, что владеет каждым моим волоском. Тогда уж просто составь акт о продаже и все.
   — Меня устроит документ о браке, — улыбнулся отец.
   Индиго как будто бы дали пощечину. Она услышала скрип шарниров за спиной и почувствовала, что в комнату вошел Джейк. Все еще хватаясь за кровать, она обернулась, чтобы взглянуть на него. Инстинкт самосохранения подсказывал ей, что ей следует бороться за свою свободу именно сейчас, потом она не станет этого делать. Действовать скрытно было не в ее характере.
   — Итак… — голос ее дрожал от ярости. — Посмотрите на моего нового владельца! Вы, наверное, гордитесь собой! Ведь рабство отменили лет двадцать тому назад.
   — Но все совсем не так, Индиго, — сказал Джейк.
   — Правда? — она наконец-то отпустила кровать и повернулась к нему, далеко не уверенная, что ей удастся устоять на ногах. — Тогда объяснитесь.
   У него в глазах застыл вопрос. Он повернулся к Хантеру.
   — Я согласился заплатить выкуп за невесту. Это же ваш обычай, правильно?
   — Вы меня купили] — закричала она. — Именно так на это смотрят белые. Я больше чем наполовину белая, и я знаю, что вы об этом думаете.
   — Я ведь могу и отказаться, если ты настолько против.
   — Нет, — вмешался Хантер. — Это будет самый настоящий брак и для белых и для команчей.
   Индиго обхватила себя руками. Ее била дрожь. Свирепо глядя на Джейка, она прошептала:
   — Если только вы это сделаете, не будет вам в жизни ни минуты покоя.
   Джейк с раздражением взглянул на Хантера. — Я понял, что она согласится после того, как вы поговорите с ней. Если так пойдет и дальше…
   — Индиго? — В голосе отца она услышала стальные нотки. Она повернулась к нему. — Ты хочешь ослушаться меня?
   Голос его звучал ровно и спокойно.
   Перед гневом отца собственный гнев Индиго исчез. Хотя каждой своей частичкой она стремилась воспротивиться тому, что происходило, но ее всю жизнь учили другому. Она сделает так, как просит он, потому что по-другому поступить просто немыслимо.
   — Нет, отец, я тебя не ослушаюсь.
   Она услышала, как раздраженно вздохнул Джейк.
   — Индиго, ты можешь на минуточку оставить своего отца и посмотреть на меня?
   Она даже представить себе не могла, как это можно забыть об отце, хотя бы на минуточку. В оцепенении она подняла на него взгляд.
   — Я предложил тебе выйти за меня замуж не для того, чтобы сделать тебя несчастной, — мягко сказал он. — Я этим хотел защитить тебя. Если ты за это меня возненавидишь, не один я буду в проигрыше, нам обоим придется платить дорогой ценой. Я не хочу бороться с тобой каждый Божий день до и после женитьбы. Думаю, что и тебя такая перспектива не устраивает. Чтобы жизнь наша стала сносной, кто то из нас в конце концов должен оказаться победителем в этой борьбе.
   Индиго поняла то, что он оставил недоговоренным: победителем, несомненно, будет он. Она ног под собой не чувствовала.
   — Мой отец сказал, — сказала она изменившимся голосом. Она проглотила слюну, представив, как они остаются с Джейком одни после свадьбы. Неожиданно Джейк показался ей огромным, как гора. Она не могла поверить, что такое происходило с ней. — Я уважаю его волю.
   Во взгляде Джейка не было пощады.
   — А мою?
   Где-то глубоко внутри она почувствовала болезненный комок. Чуть выше поясницы, он жег ей внутренности, как раскаленные угли. Это моя гордость, поняла она. А так чувствует себя человек, который проглатывает ее.
   — Да, и вашу тоже.

9

   Индиго казалось, что она проживает в каком-то нереальном мире. События развивались со все возрастающей скоростью. Джейк уехал в Джексонвилл. Вскоре после этого из суда вернулась ее мать, коротко рассказала им о своем разговоре с судебным исполнителем Хилтоном, а потом составила список того, что надо сделать для предстоящей свадьбы.
   Первой в списке Лоретты значилась подготовка свадебного застолья. Индиго работала рядом с нею, как в тумане. Даже мысли о Брэндоне не отвлекали ее. Ей было все равно, поехал ли судебный исполнитель Хилтон в Джексонвилл, чтобы допросить Брэндона, или нет. Не волновало ее также и то, что он сможет выяснить там. Что из того, что Брэндон может оказаться тем самым человеком, который стрелял в Лобо? Какая сейчас разница, он или другой были причиной всего случившегося? Значение имело только одно! Через несколько часов она станет женой белого.
   И не просто белого. Если уж ее отец захотел выбрать ей мужа, почему он не мог найти уроженца этих мест — невзрачного и тщедушного? Джейк не только возвышался над ней, как гора, он был раза в два шире ее, он весь состоял из одних мускулов. Кто-то из нас в конце концов должен оказаться победителем в этой борьбе. Какой борьбе? Если только он станет ее мужем, она уже не сможет оказывать сопротивления. Ее не так воспитывали.
   Трясущимися руками Индиго резала в кастрюлю картофель. Как только она и пальцы туда не отрежет? Потом она делала тесто для торта. Положила ли она туда пекарский порошок? Она никак не могла вспомнить и насыпала его еще раз. Какой вкус бывает у торта, когда туда кладут двойную порцию пекарского порошка? Наверное, такой же, какой она сейчас ощущала во рту — горький и сухой, как желчь.
   Когда на кухне все было готово, мать настояла на том, чтобы она подготовила дом тетушки Эми для житья. Мебелью он был обставлен, но сейчас, когда Эми и Свифт жили на лесозаготовках, стоял совершенно пустой. Он будет превосходным временным жильем для новобрачных. Индиго поразило слово «временный». Джейк Рэнд не собирался надолго оставаться в Вулфс-Лэндинге. Вскоре он решит уехать, и ей придется последовать за ним.
   Индиго второй раз за этот день сходила в магазин и набрала там всего, что могло ей понадобиться на кухне тетушки Эми, — соль, перец, сахар, муку, порошки, дрожжи, фасоль, мед. Узнав о предстоящей свадьбе Индиго, Эльмира открыла новый счет на имя Джейка и вписала туда все суммы. Когда девушка стала подписываться под ними, она вдруг совершенно отчетливо осознала, что через несколько часов она станет миссис Джейк Рэнд.
   Вернувшись с покупками домой, она свалила все в наволочку, чтобы легче было нести. В другую она сложила скоропортящиеся продукты. Направляясь в коптильню за куском бекона, она вдруг заново пережила реальность ситуации. Завтра утром она будет готовить завтрак для мужа.
   Мать не давала ей времени для размышления. Как два смерча, вооруженные тряпками и метлами, они налетели на дом Лопесов. Когда в основном все уже было прибрано, Индиго разложила свою одежду по ящикам и застелила чистое постельное белье, пока ее мать орудовала на кухне.
   Подтыкая простыни и разглаживая на них морщинки, Индиго попыталась представить, как она будет спать здесь сегодня с Джейком. Как ни невежественна была она во всем, что касалось секса, то, что это происходило в постели, она знала. Однажды она случайно зашла к Френни, когда у той в комнате был клиент. Громкий скрип кровати стал для нее сигналом, что не следует стучаться в окно.
   Разглаживая трясущимися пальцами последнюю морщинку на простыне, Индиго вспомнила поговорку: «Ты сама застелила себе постель. Теперь спи в ней». Она знала теперь, откуда появилось это изречение; первой его, несомненно, произнесла невеста.
   Ее вдруг охватила паника. Подчиняться во всем мужу — должно быть ужасно. Она была в этом убеждена. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. О приятных вещах женщины говорили свободно. Когда ярко светило солнце, все только об этом и разговаривали. Когда предстояла ярмарка в Джексонвилле, пересуды начинались за много недель до ее начала. Когда кто-нибудь хорошо проводил время в обществе, так разговоров хватало на несколько недель. Но ничего такого не наблюдалось, когда речь заходила о том, что происходит в первую брачную ночь.
   Наоборот, если женщины и заговаривали о чем-нибудь, связанном с супружеством, они тут же краснели, оглядывались по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, а потом шептались, прикрывшись ладошками. Из всего этого Индиго сделала вывод, что выполнять супружеский долг означало нечто ужасное, настолько ужасное, что матери не хотят даже намекать об этом своим дочерям, потому что боятся, что тогда те не захотят выходить замуж и заводить для них внуков.
   Дети… Что еще любопытного подметила Индиго, так это вытянутые лица женщин, когда они узнавали о том, что одна из них испытывает трудности с рождением ребенка. Когда несколько лет тому назад Элис Крэнтон никак не могла забеременеть после того, как она вышла замуж за судебного исполнителя Хилтона, все дамы города бросились к ней давать советы, как ей решить вставшую перед ней проблему. Миссис Лав дала ей камень, который она должна была положить мужу под матрац. Старая миссис Хэмстед, большой знаток трав, дала Элис порошки для плодовитости. Вмешалась даже мать Индиго, посоветовавшая Элис есть побольше свежего мяса. Все действовали так, как будто если Элис не забеременеет, причем как можно быстрее, то наступит конец света.
   Поскольку с тех пор Элис обзавелась уже пятью детьми, что было не так уж мало, это заставило Индиго задуматься. Почему же для всех было так жизненно необходимо, чтобы Элис побыстрее забеременела? Каждая будущая мать, которую только Индиго видела, выглядела абсолютно несчастной, когда шла, еле передвигая ноги, чтобы не потерять равновесия, держась одной рукой за поясницу, чтобы облегчить боль, и неся впереди себя огромный живот. В этот последний месяц она считает каждый денечек, когда же ее кошмар закончится. Если беременность на самом деле была так ужасна, то почему же все женщины так страстно хотели, чтобы Элис страдала?
   Ответ Индиго нашла в Библии, там Бог повелел людям плодиться и размножаться. Там совершенно ясно, черным по белому, было сказано, что христианский долг каждой богопослушной женщины заключается в том, чтобы выносить дитя, а долгом ее мужа было проследить за этим. Не удивительно, что все женщины в городе так беспокоились за Элис. Если уж сама беременность была таким испытанием, то еще хуже должно было быть то, что к ней вело.
   Принимая все это во внимание, Индиго не считала брачные ночи очень уж полезными.
   Она подумала о возможности побега. Но куда?
   Самым отдаленным местом для нее был Джексонвилл. Но там ее легко найти. А мысль о том, чтобы поехать куда-нибудь дальше, пугала ее еще больше, чем перспектива попасть в постель к мужу. Кроме того, ее отец никогда не простил бы ей этого, а ее воспитывали в духе строжайшего повиновения. Слишком сильно она любила его, чтобы разочаровывать.
   У нее не было другого выхода, кроме того, чтобы пройти свой путь до конца, молясь все время об одном: чтобы Джейк не оказался одним из тех мужчин, что любят огромные семьи. Хуже этого она ничего себе придумать не могла. А что, если она будет похожа на Элис Крэнтон и забеременеет не сразу? Когда касалось всех этих женских дел, у нее все происходило замедленно, как у мухи, приклеившейся на липучку; в группе у нее у последней появилась грудь, у последней начались месячные. Ей повезет, если она забеременеет тоже не скоро, но ей придется десятки раз мучиться, пока Джейк не завершит свое дело. Как она все это вынесет?
   Нужно что-нибудь такое придумать, решила про себя Индиго. Для любого жизненного несчастья есть свое средство: опий от боли, перечная мята от болей в животе, виски с лимоном от кашля. Она подумала, не обратиться ли за разъяснениями к матери, но она уже знала, чем это кончится. Когда бы она ни обращалась к матери с вопросами о сексе, мать начинала заикаться, краснела и говорила:
   — Да не думай ты об этом.
   Теперь Индиго не устроил бы такой ответ.
   Она шагнула к окну и посмотрела вдоль улицы на «Лаки Наггет». Если и был на земле специалист по вопросам взаимоотношений между мужчиной и женщиной, так это была Френни.
   — Думаю, что мы почти закончили. Неожиданно раздавшийся голос матери заставил
   Индиго вздрогнуть. Иногда ее мать каким-то сверхъестественным образом могла читать ее мысли.
   — Я, хм… Да, здесь я, во всяком случае, все закончила. Лоретта улыбнулась и расправила свой фартук.
   — Нам лучше поспешить. Мне не хотелось бы перепечь ветчину. — Она сморщила нос: — Надо бы попрыскать здесь ванилином. Этот дом был так долго заперт, что воздух стал затхлым.
   — Ванилином! Его не было в моем списке. Он мне может понадобиться, когда я буду печь.
   У Лоретты брови поднялись от удивления.
   — Ты, печь?
   Индиго облизнула пересохшие губы.
   — Я, наверное, изменюсь теперь, когда стану замужней женщиной.
   — Возможно, и изменишься. Но сейчас я уверена только в одном, тебе нужно чуточку ванилина, чтобы освежить воздух. Думаю, у тебя есть время, чтобы пойти в магазин и купить немного ванилина.
   Индиго не смогла скрыть нетерпения.
   — Только никуда больше не заходи, — предупредила мать, грозя пальцем. — Тебе еще нужно вымыться и одеться. Если я все рассчитала правильно, Джейк вернется с отцом О`Трейди через пару часов. Ты же не можешь выходить замуж в штанах из оленьей кожи.
   Когда мать замолчала, в глазах у нее появилось задумчивое выражение, и она попыталась улыбнуться. Индиго поняла, что впервые мать смотрит на нее как на женщину. На ее лице читались любовь и гордость. Длилось это всего мгновение, но Индиго знала, что именно это мгновение ознаменовало ее расставание с детством. Эта мысль заставила ее почувствовать себя одинокой, невероятно одинокой.
   Индиго быстренько сбегала в магазин. Купив ванилин, она засунула его за пояс брюк и побежала в северный конец городка, чтобы обогнуть здания. Слева у «Лаки Наггет» стоял искривленный дуб. Она вскарабкалась по нему, добралась до крыши и подползла к окну Френни. Постучав в окно, она прижалась к дощатой обшивке, чтобы ее не заметили с улицы.
   Пожалуйста, Френни, окажись сейчас не внизу, а у себя в комнате.
   Она услышала, как открылось окно. Высунулась светлая головка Френни.
   — Индиго! А я не ждала тебя сегодня. Индиго поднырнула под раму в комнате Френни.
   — Я в отчаянии, Френни. Мне нужно с тобой поговорить.
   Зеленые глаза Френни светились интересом.
   — Господи, Индиго, в чем дело?
   Запыхавшись от бега, Индиго старалась восстановить дыхание.
   — Только, пожалуйста, не говори, как моя мама, чтобы я просто не думала об этом. Обещаешь?
   — Я вообще-то не люблю обещать, когда я не знаю, что я обещаю. Но, посмотрев на взволнованное лицо Индиго, Френни кивнула.
   — Ты какая-то особенная. Скажи мне, что случилось?
   — Я собираюсь выходить замуж.
   Сбиваясь и спеша высказаться, Индиго рассказала все, что случилось с тех пор, как она видела Френни несколько часов тому назад. В заключение она сказала:
   — Сегодня моя первая брачная ночь, Френни. Я никому, кроме тебя, не сказала бы об этом. Я так боюсь, что у меня ноги трясутся.
   — О, Господи…
   Сострадание, которое она увидела в глазах Френни, подтвердило ее самые худшие опасения; эти брачные ночи были самым настоящим испытанием. В глубине души она надеялась, что Френни скажет ей, что секс на самом деле не так уж плох.
   — Я его почти не знаю, — выпалила она, — как же я смогу вынести, — ну, ты знаешь, что. Ты единственный человек, к которому я могу обратиться.
   Рот Френни искривился.
   — Потому что я — не леди?
   Индиго совсем не собиралась обижать Френни.
   — О, Френни, нет! Ты же мой друг. Я подумала, что если кто и знает, как через это пройти, так это ты. Здесь нужно что-нибудь такое придумать.
   Френни нахмурилась и надула губки. Потом на губах ее появилась улыбка.
   — Что ж, ты не ошиблась. Я твой друг. Я действительно знаю, как через это пройти, и здесь можно кое-что придумать. Я, во всяком случае, такой прием знаю, а уж об остальных женщинах сказать не могу, — она подвела Индиго к кровати и указала на то место, куда можно было сесть. — Садись и постарайся убрать со своего лица это выражение ужаса. Ситуация, конечно, не из приятных, но ты все вытерпишь и переживешь.
   — Я бы лучше умерла, но только пользы от этого никакой.
   — Я и сама несколько раз хотела умереть.
   Френни расправила отвороты своего голубого халатика, завязала потуже пояс и уселась на краешке кровати. Глядя на нее, Индиго не могла поверить, что она действительно занимается тем, чем она занимается, для того, чтобы заработать себе на жизнь. У нее было удивительно милое лицо, которое напоминало лицо ангела. Светлые волосы, сверкающим нимбом обрамлявшие ее лицо, еще больше усиливали это впечатление. Она была на два года младше Индиго, и огромные зеленые глаза этой семнадцатилетней девушки светились неподдельной невинностью. Она совершенно не подходила для подобного заведения.
   В течение нескольких секунд Френни изучала потолок. Ее хорошенькое маленькое личико было омрачено грустью. Наконец она заговорила:
   — Как через это пройти? Господи, Индиго, не так уж легко ответить на твой вопрос, — она опустила голову. — Ты когда-нибудь представляешь себе какие-нибудь сцены и переживаешь их?
   — Иногда, когда мне нечего делать, но это бывает не так уж часто.
   — Если ты знаешь, что это такое, остальное не имеет значения, — улыбнулась Френни. — Я поняла давным-давно, что женщина может вытерпеть абсолютно все, если она не будет замыкаться в себе, а представит себе какую-то удивительную вымышленную ситуацию. Для этого, конечно, требуется небольшая практика, но можно так хорошо этому научиться, что ты даже не будешь осознавать, что происходит с тобой на самом деле.
   — Правда?
   — А как же иначе я смогла бы делать то, что я делаю? — подмигнула Френни. — Ведь не думаешь же ты, что мне это нравится?
   — Да, но вымышленные ситуации? Это звучит как-то не очень надежно.
   — Это действительно надежно, — она указала на дверь. — Как только в эту дверь раздается по вечерам первый стук, я перестаю рассуждать.
   Она пожала своими изящными плечиками.
   — Я отправляюсь на прогулку и сижу где-нибудь возле сверкающего потока и слушаю пение птиц. Или я воображаю себя посреди поля маргариток, танцующих под ветром, и тогда я ложусь на спину и слежу за проплывающими облаками.
   На губах у нее появилась мечтательная улыбка.
   — Это просто божественно. А всех мужчин, которые приходят сюда, я вижу, как в тумане. Один и тот же человек может прийти сюда пять раз за ночь, а я даже не пойму этого. Я совсем не смотрю в их лица, я не слышу их имен, я просто ничего не чувствую.
   — Ничего?
   Улыбка неожиданно исчезла с лица Френни.
   — За исключением двух раз, что в общем-то не так уж много. А с тобой такого случиться не может.
   — Чего именно?
   Теперь губы Френни вытянулись в ниточку.
   — Когда ты работаешь там, где приходится работать мне, то хоть один раз, да повстречается тебе человек с подлой натурой.
   Сердце Индиго остановилось.
   — А что, если Джейк и есть такой человек?
   — Тогда он непременно заглянул бы сюда! — улыбнулась Френни. — Успокойся, Индиго! Если ты поладишь с Джейком и будешь делать, как он просит, зачем ему быть грубым с тобой? Просто ляг на спину в поле маргариток, и не заметишь, как уже все закончится.
   — Скажи мне правду. Это больно? — выдохнула Индиго.
   — Только в первый раз. А потом нет.
   — А сильно больно?
   — У кого как, — вздохнула Френни. — Если тебе попадется заботливый муж, то не так уж это и плохо.
   — А если он не заботливый?
   Тень набежала на глаза Френни. Индиго поняла, что у Френни первый мужчина был далеко не заботливым и что он сделал ей больно, очень больно. Эта мысль заставила ее забыть о своих собственных заботах, а когда она вновь вспомнила о них, они уже не казались ей такими важными. Но ради самого Господа Бога она не смогла бы поменяться с Френни местами.
   Френни облизнула губы, но так и не решилась встретиться с Индиго взглядом.
   — Даже если он и не такой заботливый, Индиго, это не очень больно. Не больнее, чем уколоть палец о колючку.
   Индиго догадалась, что Френни говорит неправду, чтобы пощадить ее. Сдавленным от волнения голосом она сказала:
   — Я люблю тебя, Френни.
   Френни даже зарделась от удовольствия.
   — Правда?
   — У меня никогда не было сестры. Ты для меня самая близкая и всегда такой будешь. Спасибо тебе за то, что ты поговорила со мной.
   На розовых щечках Френни появились ямочки, и она сказала:
   — А для чего же тогда нужна сестра, как не для того, чтобы поговорить с ней?
   Индиго хотелось бы остаться подольше, но, взглянув с беспокойством на часы, которые стояли на прикроватном столике, она сказал:
   — Думаю, мне пора идти, пока мама не намылила мне шею и не вывесила меня на просушку.
   — Не унывай! — кивнула Френни. — Когда мы увидимся в следующий раз, все будет уже позади, и мы вместе посмеемся над этим.
   — Надеюсь, ты права. Френни поднялась с кровати.
   — Подумай обо всех тех женщинах, которые прошли через это до тебя. Мы же не умерли. И ты не умрешь.
   Перед тем, как вылезти из окна, Индиго остановилась и повернулась, чтобы еще раз обнять свою подругу, а потом ступила на покатый склон крыши. Взявшись за нижнюю поперечину окна, чтобы закрыть его, Френни сказала:
   — Осторожнее. Не поскользнись.
   — Сегодня я не возражала бы против того, чтобы свернуть себе шею.
   — Не забывай думать о маргаритках, — хихикнула Френни.
   Пока Индиго спускалась вниз по дубу, она вознесла быструю хвалу Богу за то, что он послал ей такую хорошую подругу. Френни, «Запачканная голубка». По крайней мере, в сотый раз Индиго задала себе вопрос: что привело такую милую девушку на путь проституции. Сама Френни никогда об этом не заговаривала, а Индиго уважала ее право на тайну, что, однако, не избавляло ее от любопытства.
   Одно было совершенно ясно. Если уж Френни смогла выжить, думая о маргаритках ночь за ночью, то этот же метод должен безотказно сработать и в ее первую ночь с Джейком.
   К тому времени, когда Джейк вернулся в Вулфс-Лэндинг, он страшно устал от седла и охрип. Причиной первого была двадцатимильная поездка верхом, а второго — тот факт, что отец О`Трейди был глуховат и очень любил поговорить. Когда Джейк открыл дверь дома Вулфов, и решил криком возвестить о своем прибытии, он не рассчитал силу своего голоса и напугал Индиго. Объяснения оказались не нужны. Когда святой отец вошел вслед за Джейком и начал кричать «Здравствуйте», и «Что он сказал?», всем стало понятно, почему Джейк так орал. Уже через несколько секунд все остальные последовали его примеру.