Андерсон Кэтрин. Подруга волка

   — Я хочу сказать, что совсем немного надо, чтобы сдвинуть эти камни. Хочешь пойти со мной и сам посмотреть?
   Джейк, еще не придя в себя от шока, трясущейся рукой схватил Индиго за локоть и потащил за собой. После того, что случилось, он боялся оставлять ее одну.
   — Пошли вместе посмотрим.
   Через полчаса Джейк увидел то, что и следовало увидеть. Оползень был вызван тем, что сдвинулся огромный валун наверху. Судя по всему, он основательно врос в землю и вряд ли покатился бы сам по себе.
   — Это не было случайностью! — отрывисто бросил он.
   Шорти почесал затылок.
   — Да, не похоже. Однако почему бы и нет? Несколько дней назад лил сильный дождь. Земля намокла и стала рыхлой.
   Джейк метнул на него взгляд:
   — Вы действительно в это верите? Шорти сдвинул густые брови.
   — Нет, думаю, что нет. Просто неприятно осознавать, что кто-то сделал это намеренно.
   Индиго села поблизости на другой валун и смотрела на след, который остался от оползня.
   — Вы считаете, что кто-то это сделал специально?
   — Возможно. Чтобы заблокировать вход в тоннель, так бы я сказал, — ответил Шорти.
   Джейк не хотел делиться своими подозрениями, но все же решил, что это необходимо.
   — Или чтобы кого-то убить, — добавил он и посмотрел на Индиго. У него перед глазами так и стояла несущаяся вниз волна камней. — А именно — тебя.
   Ее глаза округлились.
   — Меня? — удивилась Индиго и посмотрела вниз. — Но ведь отсюда даже не видно входа в рудник. И вообще никого не видно. Так что ко мне все это не может иметь отношения.
   Джейк показал рукой налево, где раскинулась небольшая рощица.
   — Можно было спрятаться в тех деревьях и оттуда наблюдать.
   Индиго посмотрела на него с еле скрываемым раздражением.
   — Но я же могла в любую минуту куда-нибудь отойти. Ведь правда? Кстати, там был еще и Топер. А сколько других людей ходило туда-сюда. Так что этот камнепад предназначался не для одного человека.
   — Неужели ты думаешь, что убийце не все равно, кто еще может погибнуть, раз уж он нацелился на свою жертву.
   — Ты не можешь говорить об этом всерьез.
   — Напротив, я серьезен как никогда.
   В возбуждении Джейк хлопнул себя по губам. Он не хотел перегибать палку, и в ее доводах был кое-какой здравый смысл. Но, черт побери, кто бы не воспользовался таким случаем! Даже в самые благополучные времена работа на руднике считалась опасной. Так что тому, кто задумал преступление, лучшего места не сыскать: можно все подстроить так, чтобы убийство выглядело как несчастный случай.
   Джейк вспомнил еще два случая, когда Индиго чуть не погибла и в результате которых был ранен Хантер и застрелен Лобо. И вот сегодня — оползень. Он снова представил себе Индиго, похороненную под горой камней.
   Джейк сказал:
   — Ты должна была погрузить бадью на вагонетку. Если кто-то засел в роще. и наблюдал за тобой, он знал, что через несколько минут ты появишься на этом месте.
   Он толкнул небольшой валун, и все увидели, как тот подпрыгнул и полетел вниз.
   — У него было предостаточно времени, чтобы подняться сюда и раскачать тот валун. Идти сюда всего нечего, — заметил он.
   Она уперлась руками в колени и поднялась на ноги.
   — Валун мог и сам сдвинуться.
   Джейк стиснул зубы. Помолчав, он ответил:
   — Возможно. Но повторяю, возможно, и нет. Я не из тех, кто любит рисковать.
   — Что ты имеешь в виду?
   Джейк не хотел отвечать. Он отлично понимал, как она это воспримет. Она возненавидит его.
   — Думаю, тебе лучше вернуться домой.
   Она встала «руки в боки» и испытующе посмотрела на него.
   — Ты же сама понимаешь, что так надо, — продолжал он. — Ведь у тебя нет глаз на спине, и я не могу все время следить за тобой. Тут ходит много людей, стоит шум, и работа довольно опасная. Пока мы не покончили с этой историей, тебе лучше держаться поближе к дому.
   — Если кому-то очень хочется меня убить, он убьет меня в любом месте, в том числе и дома.
   — Но не так легко. Во-первых, там ты можешь успеть заметить, что тебе грозит опасность. Вокруг много людей, которые услышат твой крик, и только полный идиот станет покушаться на тебя средь бела дня.
   В ответ она показала на взрыхленную землю, на которой покоился валун, и отчаянно закричала:
   — Здесь очень крутой склон. Валуны и сами могут скатываться вниз — ты это прекрасно знаешь! И ты не можешь так уверенно утверждать, что кто-то его сдвинул.
   — Нет. Но нутром чувствую…
   — Для тебя это просто предлог! — взвилась она. Шорти кашлянул.
   — По-моему, мне пора возвращаться к работе. Джейк проводил его взглядом. Как только Шорти отошел на такое расстояние, куда уже не доносились их голоса, Джейк снова обратился к Индиго:
   — Дорогая, послушай меня.
   Она крепко уперлась руками в бедра и отвернула голову. Джейк вздохнул.
   — Индиго, пожалуйста, не надо вставать в позу. Неужели ты думаешь, что я бы отослал тебя домой, если на это не было веской причины?
   — Да, — ответила она глухим голосом. — Именно так я и думаю. Ты не хотел, чтобы я тут работала. У тебя не было предлога, чтобы отослать меня домой, и ты, соответственно, этого не делал. Но вот наконец счастье улыбнулось тебе и предлог появился.
   — Неправда.
   Она посмотрела на него с укором и плотно сжала губы.
   Джейк покрутил пальцами волосы у себя на затылке.
   — Хорошо, согласен. Мне не нравится, что ты занимаешься тяжелой мужской работой. Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала, но в данном случае я имею в виду совсем не это.
   — Думаю, что ты именно это и имеешь в виду, — сухо ответила она.
   Джейк понимал, что у нее были все основания так считать. Его истинные чувства невозможно было скрыть, и ему действительно не нравилось то, что она работает на руднике. Но независимо от этого сейчас в силу вступали другие обстоятельства, и он не имел права их не учитывать.
   — Маршал Хилтон посоветовал мне принять все меры предосторожности. Это я и собираюсь сделать. Ты можешь меня возненавидеть, но своего решения я не изменю. Пока дело не прояснится и мы не убедимся, что Брэндон Маршалл не виноват, ты будешь держаться поближе к дому.
   Ее глаза расширились.
   — Поближе — это как?
   — Никуда не ходить одной, пока я не разрешу тебе.
   — Ты хочешь сказать, что я не могу… — она показала глазами на лес. — Ты хочешь сказать, что мне нельзя выходить гулять? Или охотиться?
   — Нельзя.
   Джейк заметил, как потускнели ее глаза. Она стояла, полуоткрыв рот, и прерывисто дышала. Он приготовился к тому, что сейчас она разразится яростной тирадой. И был удивлен, когда Индиго лишь произнесла:
   — Это твое последнее слово?
   Джейк нервно сунул руки в карманы, чтобы не поддаться искушению приласкать ее. Нет, только не сейчас.
   — Я всегда могу поменять свое решение, Индиго. Но в данном случае вынужден признаться, что это действительно мое последнее слово.
   Она склонила голову. Он с горечью закрыл глаза и вздохнул.
   — Индиго, ты неправильно меня понимаешь, — сказал он взволнованно. — Клянусь Богом, я просто хочу защитить тебя. Как только я увижу, что опасность миновала, я сниму все свои запреты.
   Она кивнула, отвернулась и пошла прочь. Джейк стоял и смотрел ей вслед. Вдруг в его голове прозвучали слова Мэри-Бет: «Лучше б ты женился на Эмили. Может быть, тогда ты бы не мою жизнь испортил, а ее». Только он не женился на Эмили. Он выбрал полудикую девушку, которая не привыкла никому подчиняться.
   — Я постараюсь пораньше освободиться, и мы вместе пойдем домой, хорошо? — предложил он, догоняя ее. — И тогда подробно обо всем поговорим.
   Когда они поравнялись, она подняла голову и устремила на него какой-то странный бесстрастный взгляд.
   — Ты точно не изменишь своего решения?
   Джейк готов был сказать «изменю». Но он прекрасно понимал, что никогда не пойдет на это. Несмотря на то, что она была здорово расстроена и могла бы просто возненавидеть его, он знал, что главное сейчас — ее безопасность.
   — Вряд ли, — ответил он. — Но может быть, после того, как мы с тобой спокойно поговорим об этом дома, ты согласишься, что я прав.
   Вечером, когда Джейк отправился навестить ее отца, Индиго пошла к колодцу за водой. Наполнив ведро, она с тоской посмотрела в сторону леса. Здесь, в саду тетушки Эми, тоже пели птицы, но не так мелодично, как в гуще леса. Ветер тоже что-то нашептывал, но не тем голосом, как там, на свободе. Не исключено, что Индиго уже никогда не придется бродить в отрогах скал.
   Узница. Вот кем она стала. И, может быть, обречена на пожизненное заключение.
   Она прислонилась спиной к колодцу и словно впала в какое-то оцепенение. В голове мелькнула мысль, что, может быть, еще не прошел шок, который она испытала после всего случившегося. Но думать ни о чем не хотелось. Да и в конце концов это не имело значения. Приятно было расслабиться и забыть о сегодняшнем происшествии.
   Прошло всего три дня. Неужели за такое короткое время жизнь может настолько измениться? Она посмотрела на траву под своими мокасинами. Семьдесят два часа назад она была точно такой же — несколько зеленых былинок, росших из одного корневища. Солнце проделывало свой путь по небосклону по точно тому же графику, как и несколько веков назад. А когда стемнеет, покажется луна. В мире ничего не изменилось, и все-таки все было как-то иначе.
   Она попробовала сформулировать, что же изменилось, и прийти к какому-нибудь общему выводу, чтобы понять, где она сейчас находится и что ее ждет впереди. Но от нахлынувших мыслей у нее закружилась голова, как это бывало, когда Чейз брал ее за руки и начинал описывать круги до тех пор, пока она не падала с ног. И сейчас у нее было такое ощущение, словно небо и земля кружатся в диком вихре, и она не может найти твердой точки опоры.
   Все то, что раньше для нее казалось незыблемым, ушло в прошлое: Лобо, родительская поддержка, дом, в котором она выросла, рудник и ее горы. Даже имя она теперь носила другое. Отныне она не Индиго Вулф, а Индиго Рэнд. Ей казалось, что она — как та чашка, которую опустошили и забыли наполнить заново.
   В голове звучали язвительные слова Денвера Томпкинса, и Индиго от стыда закрыла глаза. Она пыталась представить, как пройдет сегодняшняя ночь, но ее сознание отказывалось рисовать пугающие картины. Она знала лишь одно: ужасно заниматься любовью с человеком, который считает тебя своей собственностью и не против сдавать тебя внаем. Она только недоумевала, почему прошлой ночью Джейк дал ей отсрочку. Может быть, Топер сказал правду? А Денвер соврал? Или Джейк просто играет с ней?
   Вдруг раздался рев пумы. Индиго подняла голову и прислушалась. Это Беззубый. К глазам подступили слезы. Передернув плечами, она проглотила слезы, схватила ведро и, расплескивая воду, метнулась к дому.

13

   Джейк пошел прямиком к дому Вулфов, чтобы поговорить с Хантером. Отец ОТрейди был на исповеди. Лоретта поздоровалась с Джейком так же холодно, как и сегодня утром. Почувствовав себя немного не в своей тарелке, Джейк не стал тратить время на приветствия и направился в спальню. Поздоровавшись с Хантером и спросив на всякий случай, готов ли тот сейчас разговаривать, Джейк плотно прикрыл за собой дверь, чтобы Лоретта не смогла их подслушать.
   Стараясь не сбиваться на пристрастные оценки, Джейк рассказал Хантеру об оползне, что это могло означать и почему он решил ограничить свободу Индиго.
   Введя Хантера в курс дела, Джейк решил поговорить начистоту и задать ему несколько откровенных вопросов.
   — Я оставил Индиго дома, — сказал он, — она ужасно расстроена.
   По возможности кратко и избегая примеров из своей жизни, Джейк объяснил, почему он не любит, когда женщины занимаются тяжелой физической работой.
   — Она думает, что для меня оползень — лишь предлог, чтобы заставить ее сидеть дома, — добавил он.
   Похоже, Хантер задумался над словами Джейка.
   — А если бы Индиго не грозила опасность, вы бы запретили ей ходить на рудник или охотиться в лесах?
   Джейк сунул руки в карманы джинсов.
   — Конечно, мне бы хотелось, чтобы она занималась женской работой. Но не по этой причине я приказал ей не уходить далеко от дома. Хилтон считает, что Брэндон Маршалл не из тех, кто играет в открытую. Он не доверяет этому человеку и посоветовал мне принять все меры предосторожности. После того, как застрелили Лобо и произошел оползень, разве могу я быть спокоен, когда она работает в руднике или бродит по лесам?
   — Значит, этот приказ… остается в силе до тех пор, пока вы не убедитесь, что Брэндон не замышляет зла?
   Джейк кивнул.
   — Временная мера.
   Хантер довольно долго изучал взглядом Джейка.
   — А зачем вы мне все это говорите? — спросил он. Джейк рассмеялся.
   — Хочу узнать ваше мнение. Я несправедливо поступаю?
   Хантер улыбнулся.
   — Не мне судить. Вы не мой муж, а Индиго.
   — Я хочу быть хорошим мужем.
   — Если вами руководит подобное желание, то вряд ли вы можете совершить ошибку.
   Джейк ждал прямого ответа, а не разговоров вокруг да около.
   — Как по-вашему: ей может угрожать опасность? — спросил он.
   Хантер кивнул.
   — Вполне. А еще мне кажется, что у вас доброе сердце. Прислушайтесь к его голосу. Именно оно подскажет вам нужный ответ.
   Джейк тяжело вздохнул.
   — Я действительно надеялся услышать от вас какой-нибудь совет, Хантер. Все-таки она ваша дочь.
   — И я отдал ее вам.
   Джейк запрокинул вверх голову и уставился на потолок.
   — Вы предлагаете мне прислушаться к голосу сердца? Но я не уверен, что слышу его. Но даже если оно что-то и говорит, то наверняка совсем не то, о чем толкует ваше сердце или сердце Индиго. Мне трудно ее понять. Как я могу решить, что действительно нужно для ее счастья?
   — Вы должны найти путь к ее сердцу. Джейк встретился глазами с Хантером.
   — Именно за этим я к вам и пришел. Хантер снова улыбнулся.
   — Вы считаете, что я могу вас на него вывести? После того, как вы уже прошли довольно долгий путь? После того, как вы углубились в лес и сбились с дороги, куда вы собираетесь направиться? — и Хантер покачал головой. — Вы сами должны найти верную дорогу — ту, которая нужна и вам, и Индиго. Как только вы поймете, куда идти, вы уже никогда не потеряетесь.
   Джейк еле сдержался, чтобы не выругаться, и резким движением вынул руки из карманов.
   — Другими словами, я сам должен выпутываться.
   — Нет. С вами моя дочь. Будьте внимательны при выборе пути. Временами вам предстоит преодолевать обрывы и кручи. Будут попадаться и узкие каменистые участки. Вы должны знать, что пойдете по тропе, по которой могла бы пройти и Индиго.
   Джейк вздохнул и устало опустился в кресло-качалку. Обхватив руками голову, он уперся локтями в колени.
   — Именно сейчас я вышел на чертовски каменистую тропу, — он тихо рассмеялся и взглянул на Хантера. — Она не станет со мной разговаривать. Это больше всего меня и подогревает.
   Хантер чуть заметно улыбнулся.
   — Молчание? Понимаю. У них хорошо это получается. Так уж заведено. У нас сильная рука, у них — сильная воля.
   — Как вы поступаете, когда Лоретта не хочет разговаривать с вами?
   Хантер передернул плечами и поморщился.
   — Я начинаю сражение, а потом уступаю. Джейка разобрал такой смех, что он даже не сумел подавить его. Увидев, что Хантер в ответ тоже улыбнулся, он вздохнул с облегчением.
   — Извините, но меня это ужасно развеселило. Стоит вам на нее рявкнуть, — и она ляжет на обе лопатки.
   — Да, но стоит ей расплакаться, и тут уж я ложусь на обе лопатки. И как только мне удается наконец осушить ее слезы, я понимаю, что сдался.
   — А станете вы уступать, если опасаетесь за ее жизнь?
   — Нет. Если речь зайдет о ее жизни, я церемониться не буду.
   — И я так считаю. В этом пункте я сдаваться не собираюсь.
   Хантер молча склонил голову в знак согласия.
   — Возможно, приходится уступать в мелочах. Нелегко быть мужем, особенно в первый день, — его понимающие голубые глаза стали серьезными. — Женщине может угрожать много опасностей. И вам не под силу уберечь ее ото всех из них.
   — Например? — озадаченно просил Джейк. Хантер махнул здоровой рукой.
   — Индиго не умрет от голода, если не будет есть несколько дней. Возможно, нужно предоставить ей самой решать, когда ей принимать пищу. Когда ей хочется выплюнуть еду, а муж приказывает проглотить ее, происходят странные вещи. Моя жена называет это давиловкой.
   Джейк перестал раскачиваться в кресле. Он вспомнил утро, когда заставил Индиго проглотить лепешку. Он удивленно поднял брови.
   — Что еще?
   — Вы должны разрешить ей кормить свою пуму. Это просто осчастливит меня. Она воет весь день и не дает мне спать. И моя жена все время ходит недовольная.
   Джейка передернуло.
   — Понял. Наверное поэтому Лоретта так холодно сегодня со мной поздоровалась.
   — Индиго — ее маленькая дочка, — сказал Хантер. — Ей вряд ли было приятно видеть, как та давится лепешкой. И мы всегда разрешали ей кормить ее зверей. И вдруг ее муж говорит, что пуму нельзя кормить.
   — Понимаю.
   Хантера не очень убедил ответ Джейка.
   — Правда? Если пуму не кормить, она начнет промышлять по ловушкам, расставленным в лесах. И может угодить лапой в одну из них. И охотник ее убьет. А поскольку она доверяет только Индиго, от нас она не принимает пищу. Мы можем только смотреть на нее и переживать.
   — И злиться, — добавил Джейк. Хантер улыбнулся.
   — Моя Лоретта — добрая женщина и ничего не скажет. Но посмотрит на вас ледяным взглядом. Уступайте в мелочах, ладно? Столько перемен за такое короткое время чреваты массой неприятностей.
   Джейк спрыгнул с качалки.
   — Спасибо, Хантер. Вы меня просветили. Хантер кивнул.
   — Вы пойдете навстречу моей дочери, и тогда она тоже пойдет навстречу вам.
   — Отлично. Мы, пожалуй, так и поступим.
   Уже смеркалось, когда Джейк покинул дом Вулфов. Он пошел вниз по дощатому тротуару, громко стуча каблуками и плотно сжав губы. Ярость. Она просто захлестывала его. Сегодня утром Индиго наврала своим родителям, наврала совершенно беспардонно. Спрашивается, почему? Джейк представил себе, как она с видом кроткой овечки сидит за столом и через силу грызет лепешку, всем своим видом показывая, что исполняет приказ мужа-самодура. Эта картина выводила его из себя.
   Подходя к дому Лопесов, он заметил, что за окнами темно. Он чертыхнулся и взлетел вверх по ступенькам, решив, что она убежала или выкинула еще какой-нибудь дурацкий женский фокус. Не останавливаясь, он с размаху распахнул дверь так, что она с грохотом стукнулась о стену.
   Индиго была здесь, в полутемной кухне. Она стояла у разделочного стола и стругала кусок оленины — мирная домашняя идиллия, разве что на Индиго был индейский наряд, в кухне не горел свет и лицо ее выражало обиду. Джейк почувствовал себя полным идиотом. Он сунул руки в карманы джинсов и молча смотрел на нее. Она выглядела так, словно ее кто-то избил — ее руки, покрытые синяками, дрожали, и казалось, что она вот-вот расплачется.
   Его злость немного улеглась. Хотя его и взбесило то, что сегодня она черт знает что наговорила о нем своим родителям, он все же не мог не признать, что последние несколько дней ей пришлось туго. И она боролась за себя, как могла. Единственное, что ему оставалось, — понять ее переживания и взять себя в руки.
   Он сходил в гостиную за лампой, зажег ее и поставил на кухне.
   — Тебе понадобятся завтра дрова? — спросил он. Выражение ее лица не изменилось, хотя губы слегка дернулись.
   — Сама принесу, — сказала она.
   Ее ответ прозвучал сухо и враждебно, под аккомпанемент ударов ножа, который плавно прорезал кусок оленины и ударял о стол. У Джейка появилось неприятное ощущение, что она представляет себе, будто кромсает его шею.
   — Я могу тебе помочь, — ответил он.
   Сказав себе, что нужно сохранять спокойствие и благоразумие, он вышел и набрал охапку дров. Когда он вернулся, она кончила строгать мясо и принялась чистить картошку. Джейк с притворной веселостью произнес:
   — Гроза прошла стороной. Так что впереди много солнечных дней.
   В ответ — холодное молчание. Джейк стиснул зубы и снова отправился за дровами, проклиная всех женщин на свете и их метод самообороны. Возможно, Хантера лишь позабавила бы подобная ситуация, но Джейку было не до смеха. Он перестанет себя уважать, если позволит Индиго так себя вести каждый раз, когда она с ним не согласна.
   Приняв решение, Джейк вернулся на кухню и уложил дрова в поленницу.
   — Пожалуйста, миссис Рэнд. Этого хватит на весь завтрашний день.
   Она не поблагодарила его. И даже не подала виду, что услышала его слова. Джейк наблюдал, как она, прикрыв крышкой кастрюлю с картошкой, принялась раскладывать на разогретой сковородке с шипящим жиром кусочки оленины, обваленные в муке. Все ее существо дышало ненавистью. «Спокойствие!»— напомнил он себе. Он вдруг подумал, что она не решается бурно выражать свои чувства просто из боязни, что он ответит ей той же монетой.
   Он потер себе шею.
   — Дорогая, я знаю, что ты расстроена. Капельки раскаленного жира брызнули со сковородки, и Индиго вздрогнула.
   Джейк ждал ответа, потом понял, что Индиго не собирается ничего говорить, и поджал губы.
   — Посмотри на это с хорошей стороны. Ведь если ты не будешь работать несколько дней, у тебя появится возможность проводить больше времени со своей матерью.
   Он сделал паузу и добавил:
   — Или со своими зверями. Например, с Беззубым. Она бросила на него удивленно-испуганный взгляд.
   Ее лицо изменилось. Что это? Чувство вины? Джейк не мог быть уверен, что угадал правильно. Через минуту ее лицо приняло прежнее выражение. Спина распрямилась, и Индиго снова сосредоточилась на готовке оленины, словно его тут и не было.
   — Не надо бояться, что я разозлюсь, если ты рискнешь высказать свое мнение.
   Она ответила, не поднимая головы:
   — Я не боюсь.
   Это было не так, и они оба это знали. Джейк почувствовал, как в нем нарастает раздражение.
   — Ну, тогда, по крайней мере, взгляни на меня. Хотя она и была смущена, он заметил, что в ее глазах притаилась обида.
   — Вот так лучше.
   Если бы взгляд и в самом деле мог испепелять, Джейк был уверен, что от него остались бы одни головешки. Джейк отлично знал характер Индиго и то, что она не станет скрывать своих чувств.
   — Сколько мне еще терпеть это проклятое молчание?
   Индиго облизала губы.
   — Пока мне не захочется что-то сказать. А сейчас во мне нет ничего, кроме… — ее лицо напряглось, и она испытующе посмотрела на него, — злости.
   Это был шаг в правильном направлении.
   — Тогда излей ее на меня, — произнес он строгим тоном.
   Она снова бросила на него изумленный взгляд.
   — Это твое желание?
   Он привык к дамским штучкам Мэри-Бет, к которым она прибегала, когда хотела добиться своего. И сейчас Джейк с опаской посмотрел на Индиго. Ему начинала надоедать ее готовность услужить. Если ей хотелось заставить его почувствовать себя злодеем, она вполне в этом преуспела. Если она надеялась рассердить его, то была очень даже к этому близка. Она даже сама не понимала, насколько.
   — Да, это мое желание, — выдавил он из себя. Распрямившись, она убрала сковородку с огня, вытерла руки о полотенце и повернулась к нему.
   — А ты не взбесишься?
   — Нет. Меня взбесит, если ты не станешь говорить. Она вздернула голову.
   — По-моему, ты самонадеянный эгоист и негодяй. Она произнесла это так четко и безапелляционно, что Джейк сначала ничего не понял.
   — И я ненавижу тебя, — закончила она.
   У него в горле пересохло, то ли от ярости, то ли от желания рассмеяться.
   — Это все?
   Она была явно возбуждена. Подойдя к шкафу, она взяла в руки вазу и тупо уставилась на нее.
   — Нет, не все.
   — Ну?
   Она взглянула на плиту, поставила вазу обратно на полку и сняла тарелку.
   — Мне бы хотелось, чтобы твой ужин сгорел. Тогда бы я выбросила его на пол и поколотила бы тебя горячей сковородкой.
   — Это нехорошо, правда? Видно, ты действительно очень расстроена.
   — Да.
   Он сложил на груди руки.
   — Однако вместо этого ты убрала сковородку с огня, чтобы оленина не подгорела?
   Она недовольно поджала губы.
   — Ты мой муж. И моя обязанность — смотреть, как ты ешь.
   — Даже когда ты не в духе?
   — Мои чувства будут иметь значение лишь в том случае, если ты сам этого захочешь.
   Он прищурился. Появились проблески взаимопонимания. Чувство вины — абсолютное оружие. Мэри-Бет могла бы брать уроки у этой девчонки.
   — Не говори мне этого. Ведь таков закон, по которому живет ваш народ? Жена должна подчиняться, и если ее муж самонадеянный эгоист и негодяй, ей остается лишь принимать его таким, как есть.
   Ее глаза вспыхнули.
   — Да.
   Постепенно сводя все в шутку, он улыбнулся, глядя на ее взволнованное лицо.
   — Я правильно понимаю? Ты была настолько взбешена, что хотела — как это, а? — поколотить меня, однако ты пришла домой, начала готовить ужин и не произнесла ни слова. Именно так положено вести себя верной жене из племени команчей, когда ей не терпится убить своего мужа?
   У Индиго загорелись щеки.
   — Да.
   — И она не кричит, когда сердится? — сказал он, улыбаясь во весь рот. — Не возникает? И просто делает то, что ей говорят, не вступая в пререкания?
   — Да, — ответила она.
   — Повтори. Я что-то не расслышал.
   — Да!
   Джейк с усмешкой рассматривал Индиго. Наконец он выпрямился и сказал: