Андерсон Кевин Дж.. Звездный лес

   Наконец президент подошел к главному вопросу сегодняшнего собрания.
   – К сожалению, дорогие друзья, наше наиболее действенное оружие, старый король Фредерик, уже оставил за спиной свои лучшие времена. Вы все слышали произносимые им речи. Уже начал сказываться его возраст, он устал, и хотя люди все еще продолжают его любить, он уже не может зажечь в них огонь.
   Венсеслас по очереди осмотрел всех присутствующих, подолгу задерживая на каждом свой пристальный взгляд. Посланников пугал вопрос, который собирался поднять президент.
   – Король Фредерик больше не является гордым героем, борющимся за нужды Ганзы и возглавляющим ее. Рейтинг его популярности падает, и, буду с вами откровенен, он начал тяготиться своим положением.
   Адмирал Штромо посмотрел на президента с таким ужасом, словно тот заговорил о государственной измене.
   – Но как же быть с королевскими обязанностями? Мы не можем позволить резкую перемену традиций. Подумайте о социальном потрясении, которое последует за этим.
   – Япредпочитаю думать, что перемены только воодушевят население. Старый король Фредерик – только наш рупор, и ничего больше. На него возложено не так уж много важных функций. На самом деле, адмирал, – наставительно заявил президент, – наш король не более чем живое знамя, которому следует салютовать.
   На лице представительницы Айреки отразилась нервозность. У корней ее рыжих волос заблестели капельки пота.
   – Я с ужасом думаю о таком дне.
   – Ганзе нужен энергичный молодой правитель, который заменит старого короля, человек, вокруг которого сплотились бы все земляне, – Венсеслас понизил голос. – И мы все прекрасно знаем, что никто из детей старого короля от его многочисленных любовниц не подходит для наших целей.
   Точно так же, как у древних правителей Марокко или китайских императоров, семья Фредерика и его личная жизнь были скрыты стенами его великолепного дворца. Истина заключалась в том, что у короля не было легитимного наследника. А вот Ганза могла переписать историю заново каждый раз, когда ей это требовалось.
   – Такое случалось и раньше, уже пять раз, хотя несколько десятилетий мы прожили без подобных кризисов. Возможно, что на данный момент эта проблема является для нас самой главной.
   Он оживил экран для демонстрации фильмов, и все представители схватились за свои блокноты. На экране появилась серия фотографий нескольких молодых людей в непринужденных позах. Было ясно, что изображенные люди и не подозревали, что за ними наблюдают.
   – Это полное досье на наших кандидатов. Оно содержит результаты наблюдений, фотографии и информационные данные, собранные за несколько лет, на каждого молодого человека. Наши оперативные работники ведут непрекращающееся наблюдение за каждым кандидатом на пост Принца. Всех этих кандидатов отобрал господин Пеллидор, это молодые люди, которые лучше всего могут подойти для целей Ганзы.
   Венсеслас собрал всех представителей за большим хрустальным столом. Они разложили на нем свои экраны так, чтобы можно было проводить какие-то сравнения и обсуждать кандидатуры. Несколько часов они изучали записи и фотографии, обсуждали сложившееся мнение, делились впечатлениями. Все это заняло меньше времени, чем рассчитывал президент, и уже в лучах медного заката он сам объявил предпочтительное решение.
   Он ткнул пальцем в изображение молодого темноволосого парня. У этого подростка были высокие интеллектуальные данные, мягкий и приятный характер, вполне харизматический голос, и Венсеслас надеялся, что с ним вполне можно договориться.
   – Этот кандидат подходит больше всего, – сказал президент. – Получив соответствующие прошлое и социальный статус, он твердо встанет на ноги. И что самое важное, он несколько похож на короля Фредерика.

18. РАЙМОНД АГУЭРРА

   А далеко от конфиденциального собрания в штаб-квартире Ганзы Раймонд Агуэрра сооружал себе обед в маленькой квартирке, находящейся на восемнадцатом этаже коммунального жилого комплекса.
   Стараясь не терять оптимизма, он почесал в затылке и начал с запасов, сложенных в буфете и холодильнике. Он напряг все свое воображение, силясь представить, каким образом можно использовать обнаруженные продукты, чтобы накормить себя и остальных членов семьи.
   Полки были забиты маленькими коробочками, игрушками, подержанными электронными устройствами, самодельными прихватками и сделанными на память распечатками. Никакие усилия, направленные на уборку, или попытки рачительного домоводства не могли установить порядок в этой тесной квартирке. Два младших брата Раймонда, девятилетний Карлос и шестилетний Мишель, гонялись друг за другом, изображая монстров, после чего рухнули на пол кухни, образовав хохочущую, барахтающуюся кучу-малу.
   Раймонд шутливо отодвинул их ногой со своего пути.
   – Если из-за вас я уроню то, что найду на обед, то будете подлизывать с пола.
   – А это, может, даже будет вкуснее, – хихикнул Карлос, пытаясь увернуться от кулака, который нацелился ему в бок.
   Их мать Рита отдыхала, сидя в кресле в гостиной и вполглаза созерцая телевизионную развлекательную программу, которая не очень-то ее развлекала. За прошедшие годы она научилась не обращать внимания на творящийся в доме беспорядок. Рядом с ней Десятилетняя Рори ныла, жалуясь на то, что ей приходится мучиться с домашним заданием в то время, как ее младшие братья беззаботно играют.
   Раймонд чувствовал себя немного виноватым из-за того, что ему пришлось отправить расшалившихся ребят в другую комнату, где они могли побеспокоить мать. Рита Агуэрра уже отработала долгий день и должна была встать задолго до заката, чтобы отправиться на другую работу. Приходя домой, она не садилась в свое удобное кресло, а просто падала в его уютные глубины. Раймонд не сомневался, что мать уснет еще до того, как у него будет готов обед, если только она не выпила слишком много крепкого черного кофе на работе.
   Над входной дверью висело распятие и несколько высохших пальмовых листьев, оставшихся с прошлогоднего Пальмового воскресенья. Каждую неделю мать послушно посещала мессы, а иногда смотрела по телевизору службу Церкви Согласия, которая казалась ей бесцветной и лишенной всякого чувства. Патриарх служил беспристрастным олицетворением воли всех верующих, как это и предполагалось в доминирующей конфессии, но для Риты старая католическая церковь казалась намного более соответствующей ее понятиям о религии.
   Когда Раймонд смотрел на свою мать, сердце его начинало болеть. В длинных черных волосах Риты Агуэрры появились седые пряди. Когда она была моложе, то часами расчесывала свои черные, как вороново крыло, волосы, чтобы сохранить их блеск и пышность, а теперь просто завязывала их в конский хвост или скручивала в узел на затылке.
   Когда-то она была привлекательной. Раймонд и сейчас мог видеть былую красоту в мягких чертах лица матери, но теперь она совершенно перестала следить за собой, не надеясь уже кому-то понравиться. Тяжелая работа и большая семья превратили ее в плотную, мускулистую матрону.
   Рита работала клерком во внешнеторговой конторе днем и подрабатывала официанткой по вечерам. Приличная доза кофе и сигарет давала ей силы, чтобы отработать весь день, и сохраняла нервы для того, чтобы провести еще несколько часов на работе вечером.
   Каждый раз, когда Рита возвращалась с работы, ей все же хватало сил, чтобы обнять всех своих детей, обдав их тяжелым запахом косметики. Сильная женщина держала семью сплоченной благодаря общей привязанности, а теперь и Раймонд стал достаточно взрослым и мог взвалить на свои плечи часть материнских забот. Он переносил это без ропота.
   Однажды вечером, за месяц до того, они сидели за шатким обеденным столом. Рори, Карлоса и Мишеля уже уложили в кровать, где они после получасовой возни должны были в конце концов уснуть. Посмотрев на сидящего напротив Раймонда, Рита достала сигарету, чего никогда не делала в присутствии детей. То, что мать закурила у него на глазах, дало понять Раймонду, что на него смотрят уже как на взрослого, на единственного мужчину, оставшегося в доме после того, как сбежал Эстебан Агуэрра.
   Мать рассказала Раймонду об отце, открыв детали, которые его всегда интересовали, но о которых он не решался спросить в открытую.
   – Я, конечно, понимаю, что я не тот человек, с которым легко прожить жизнь, особенно такому беззаботному искателю приключений, каким был твой отец, но я всегда старалась исполнять лежащий на мне долг и старалась изо всех сил. Вы, дети, мое сокровище, а ваш отец, может, и был бриллиантом, но необработанным… да, совсем необработанным. В тот вечер, когда он ушел из дома, у нас произошла ссора, может быть, самая крупная из всех. Я даже не припомню, из-за чего она возникла… Я должна была купить ему новую пару туфель или что-то в этом роде…
   В одной руке она держала сигарету, а другая сжалась в кулак.
   – Я наставила ему синяк, а может, и пару, прежде чем он сбежал. Вот тогда-то он записался на колониальный корабль и улетел на Рамах.
   – Слушай, мама, а ты никогда не думала, может ли он жалеть о том, что бросил нас?
   – Может быть, он и сожалеет о том, что бросил своих детей, – пожала плечами Рита, – потому что он был очень гордым мужчиной. Но сомневаюсь, что он когда-нибудь вспоминал обо мне.
   После разговора в тот вечер его не покидало желание узнать…
   Сейчас он приготовил остатки консервированных макарон, суп из пакета и обнаружил кусочек колбасы, которая, судя по виду, больше не могла спокойно лежать в своей упаковке. Он понюхал, нахмурился, добавил немного тертого сыра и объявил блюдо готовым.
   – Собирайтесь и садитесь есть. Если еда остынет, вам придется доедать ее завтра.
   – Я и так думал, что это остатки от вчерашнего, – заметил Карлос.
   – Если хочешь, отправляйся в кровать вообще без ужина.
   Дети собрались вокруг, подставляя свои тарелки под раздающий черпак. Рита получила свою маленькую порцию, скрыла смешок по отношению к кулинарной отваге мальчика и принялась есть. Она заверила всех, что это одно из лучших блюд, которые ей когда-либо приходилось пробовать.
   Позже, когда Рита перебралась в свое кресло, чтобы немного отдохнуть, а может быть, и поспать, мальчик сам уложил младших братьев и сестренку. Он убедился, что они помылись и вычистили зубы, пропустил мимо ушей их просьбы и закрыл глаза на шалости – у него уже выработался иммунитет. Когда он снова вернулся в гостиную, мать действительно задремала.
   Улыбнувшись, он поправил букет цветов, который сумел прихватить в день празднества по случаю появления нового солнца на Онсьере. Притащив цветы домой, он нашел пустой пакет из-под продуктов и сделал импровизированную вазу. Рита заявила, что цветы – это пустая трата денег, но выражение ее лица вызвало у Раймонда желание приносить матери такой букет по крайней мере раз в неделю, чего бы это ему ни стоило.
   Раймонд подумал о том, чтобы разбудить мать и помочь ей добраться до кровати, но потом решил оставить ее спать в кресле. Ему не хотелось, чтобы она потеряла хоть одно мгновение драгоценного отдыха. Теперь, когда в квартире было спокойно, мальчик быстренько переоделся, зная, что через несколько часов ему надо вернуться домой, чтобы помочь матери собраться на работу и отправить в школу братьев и сестру.
   Он пробежится по улицам, заскочит на работающие всю ночь фабрики или в кустарные мастерские. Обычно Раймонд находил на несколько часов какую-нибудь неприятную или грязную работу, а взамен получал мелкие деньги или даже свежие продукты. Его ночные рейды позволяли им даже иногда откладывать деньги на одежду и прочие дополнительные расходы.
   Пока мать спала, Раймонд тихонько выскользнул из квартиры, тщательно заперев за собой дверь. От усталости у него кружилась голова и слипались глаза, но для того, чтобы подремать, он мог урвать время и попозже. Пока он продолжает работать, они выживут. Мальчик спустился на лифте с восемнадцатого этажа и выскочил на улицу.
   Это был последний раз, когда Раймонд видел свою семью.

19. ДЖЕСС ТАМБЛЕЙН

   Стрела молнии сверкнула из клубящегося океана горячей звезды, медлительной, прекрасной… и смертельно опасной.
   – Подойди ближе, – сказал Джессу Тамблейну напряженно следивший за происходящим инженер, будучи не в силах оторвать взгляд от этого зрелища. – Нам надо подойти намного ближе.
   Хотя Джесс и покрылся потом, он полностью доверял интуиции этого человека.
   – Надо так надо.
   Он послал короткую молитву Путеводной звезде и выполнил то, что от него попросили.
   Котто Окнах имел только теоретические представления огрозящей им опасности, но он представлял себе риск и угрозу намного лучше остальных Скитальцев. Котто уже разработал и организовал несколько успешных поселений в экстремальной среде. Если бы младший сын Рупора не знал, что делает, десятки тысяч Скитальцев были бы уже мертвы.
   Как только окруженный защитными полями корабль осторожно приблизился к солнечной буре, Котто поровну распределил свое внимание между снабженным фильтрами окном и набором специальных сканирующих датчиков. С короткими, торчащими во все стороны каштановыми волосами, с глазами, сверкающими, как две серо-голубые пуговки, он напоминал ребенка, неожиданно осыпанного чудесными подарками.
   – Ну вот, теперь ты можешь увидеть планету. Все не так уж и плохо, я боялся, что будет хуже.
   Джесс заметил, как промелькнул скалистый Исперос, вращающийся по орбите, расположенной очень близко к турбулентной звезде, в самой плотной части ее короны.
   – Не так уж и плохо? Это весьма напоминает мне уголек в пылающей топке.
   – В каком-то смысле это очень удобно, – заметил инженер, углубленный в показания приборов.
   Удобно. Никто еще не обвинял Котто Окнаха в пессимизме.
   Оставив небесную шахту Росса на Голгене, Джесс переправил свой груз экти в распределительный комплекс Ганзы, а затем отправился на пояс астероидов, где располагался Центральный Приемный Комплекс Скитальцев. Он должен был уладить кое-какие дела, связанные с семейным бизнесом по производству воды, выполнить свои обязательства перед кланом, встретиться с руководителями других кланов… и передать Ческе Перони подарки от своего брата.
   Но Ческа с Юхай Окнах еще не вернулись из своей поездки. Хотя Джесс вполне мог договориться с кем-нибудь, чтобы тот передал невесте Росса его подарки, он не захотел упускать вполне благовидного предлога, чтобы провести, пусть и короткое, время с любимой девушкой, хотя такое решение противоречило здравому смыслу. Он знал, что ему не следует поступать так после того, как он столь во многом себе отказал…
   В ожидании Чески Джесс несколько дней слонялся по Центральному Приемному Комплексу. Но вскоре всем стало ясно, что он здесь просто бездельничает, и Джесс понял, что не может допустить, чтобы другие догадались еще и о его чувствах. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться на Плюму. Когда Котто Окнах объявил, что ищет пилота, согласного доставить его на Исперос для проведения наблюдений, Джесс тут же ухватился за это… к тому же остальные Скитальцы не слишком-то горели желанием отправиться в такое путешествие.
   И вот корабль-разведчик летел вокруг горячей звезды, борясь с сильной солнечной гравитацией и стремясь к блаженной темной стороне Испероса. Джесс взглянул вниз на оплавленную стекловидную поверхность и увидел трещины, вызванные непомерным жаром. Море лавы покрывало континенты, сглаживая шрамы от кратеров, а затем в холодные месяцы темноты застывало, превращаясь в каменистую корку.
   – Котто, надо быть безумцем, чтобы решиться организовать здесь колонию Скитальцев.
   Молодой инженер с жадностью вглядывался в сверкающий мир.
   – Зато… Ты только посмотри на эти металлы! Таких ресурсов больше нигде не найдешь. Примеси из легких элементов выпарились. А бомбардировка солнечного ветра образовала массу новых изотопов, – он почесал пальцем подбородок. – Если мы применим волокнистую изоляцию, емкости с двойными стенами, вакуумные сотовые сдерживающие структуры, мы вполне можем организовать задел для колонии…
   Когда он размышлял об открывающихся перед ним возможностях, его голос дрожал.
   С самого раннего возраста младший сын Юхай Окнах проявлял смелое воображение и тонкое понимание низко гравитационных конструкций. Он любил находить решения трудных задач, связанных с выживанием. Более десятилетия Котто провел, работая на тайной верфи Дел Келлума, расположенной в районе кольца Оскивель, и дважды усовершенствовал экти-реакторы на небесных шахтах. Несмотря на свои успехи и случайные промахи, Котто не был ни заносчивым, ни упрямым. Он весь горел любопытством.
   Будучи мальчишкой, Котто доставил большие хлопоты Государственному лагерю Ур, который воспитал многих детей Скитальцев в Центральном Приемном Комплексе.
   Любопытный парнишка вечно был источником неприятностей для робота-воспитательницы, и вовсе не из-за своего плохого поведения, а оттого, что вечно задавал вопросы, постоянно везде совал нос, ломал и разбирал вещи, которые к тому же редко удосуживался привести в исходное состояние. Однако, став взрослым, Котто неоднократно доказал свою гениальность, принеся выгоду многим кланам.
   Джесс направил корабль низко над расплавленной, но уже начавшей твердеть поверхностью. Видя на лице инженера непоколебимую уверенность, юноша и сам начал верить в таившиеся здесь возможности. В конце концов, Скитальцы нередко совершали такое, что другие даже представляли себе с трудом.
 
   – Скитальцы уверены, что если у них будут ресурсы и время, они смогут сделать все, что угодно, – сказала как-то раз Ческа Джессу.
   – Людям, не связанным никакими условностями, не нужна и ограниченная условностями мудрость, – заметил Джесс.
   Они с Ческой находились среди каменных стен ее комнаты в поясе астероидов, в Центральном Приемном комплексе Скитальцев. Это была безобидная встреча, касающаяся поставок кланом Тамблейнов воды и кислорода с Плюмы. Они старались держаться на расстоянии, однако при этом не спускали глаз друг с друга. Казалось, что они разделены эластичным барьером, который одновременно и разделял их, и толкал навстречу друг другу.
   – Как бы там ни было, время не решает всех проблем, – сказал Джесс.
   Он сделал полшага вперед, стараясь скрыть это движение за жестом, словно хотел подчеркнуть сказанное. Затем, припомнив все ожидания, которые давили на него, застыл на месте.
   Ческа прекрасно поняла, что он хотел этим выразить. Несколько лет назад она обручилась с Россом Тамблейном, взяв на себя длительное обязательство, скрепленное честным словом. Росс ревностно трудился, чтобы выполнить те условия, на которых сошлись они с Ческой. Казалось, все приемлемо для соединения двух сильных кланов, несмотря даже на то, что Росс в своем клане считался паршивой овцой. Большинство Скитальцев горячо поддерживало этот союз. Шахта «Голубое небо» будет хорошим подспорьем для растущей семьи, даже если старый Брам Тамблейн и откажет им в поддержке.
   Но все это было до того, как она встретилась с Джессом и промелькнувшая меж ними искра разрушила все политические и экономические условности. То, что случилось между ними, они не могли объяснить никому – даже самим себе.
   – Если мы всегда будем следовать за Путеводной звездой, то проблемы исчезнут сами собой, – сказала Ческа.
   – Тем не менее, – храбро заявил Джесс, делая последний шаг, который покрыл разделяющее их пространство, и отказываясь думать о том, что делает, – это случилось.
   И тогда он ее поцеловал, удивив и обрадовав… и они оба ужаснулись тому, что произошло. Ческа всего лишь на мгновение ответила ему, прижавшись так, словно они покачнулись на неустойчивом краю глубокой пропасти. Потом они оба одновременно отшатнулись друг от друга и неловко отступили назад.
   – Джесс, мы не должны даже…
   – Извини, – он покраснел до корней волос, неловко отступил и начал собирать свои заметки и записи. Он качал головой, безмерно стыдясь своего поступка и чувствуя, что предает брата. «Что я делаю? » Он не мог даже представить себе Росса, случайного наблюдателя их обоюдного влечения.
   – Джесс, мы не должны даже думать об этом, – хотя Ческа была крайне смущена случившимся, она не сердилась. – Этого никогда не произойдет.
   – Мы забудем об этом, – с готовностью согласился он. – Мы должны это сделать.
   Но со временем воспоминания у обоих только разгорались ярче, месяц от месяца. Как такое можно забыть?
 
   Когда корабль Джесса вынырнул из тени планеты и оказался залит сиянием бушующего солнца, внезапный свет и давящая жара заставили их шахту закачаться из стороны в сторону.
   – Нам надо нанести на карту маршрут безопасного подхода, – заметив, с каким трудом Джесс пилотирует небесную шахту в условиях солнечной бури, сказал Котто – таким тоном, словно предлагал добавить к уже сделанному всего лишь мелкую деталь. – Подводя сюда большие грузовые корабли с запасами, мы можем воспользоваться тенью планеты.
   Джесс увеличил плотность фильтров, защищающих иллюминатор.
   – Главная проблема заключается в том, как вывезти добытый металл. Его надо будет отправлять как можно дальше отсюда, прежде чем продать то, что не понадобится нам самим.
   – Несомненно, – согласился Котто. – Жирный Гусак не подойдет к этой планете на расстояние действия радаров. Он рискует обжечь свою нежную гусиную кожу.
   Хотя Ганза даже не бросит повторного взгляда на такой горячий мир, как Исперос, подобные места были вполне приемлемы для Скитальцев, которые уже организовали несколько примечательных поселений, включая Центральный Приемный Комплекс.
   Семя их общества было посажено переселенческим кораблем «Канака», названным так в честь замечательного исследователя долин Марса. Команда «Канаки» и его пассажиры поднялись на борт одиннадцатого переселенческого корабля, последнего из покинувших Землю, в надежде избежать тяжелых времен. К тому моменту фонды на смелый и полный оптимизма проект переселения были уже почти исчерпаны, поэтому оборудование и взятые с собой припасы были ограниченными. И все же эта группа считала себя более стойкой, чем большинство остальных, среди которых были настоящие специалисты по выживанию.
   То, чего не хватало пассажирам «Канаки», они сделали сами, сумев привлечь на свою сторону эксцентричных гениев-новаторов, которые могли создать пригодную для жизни обстановку в самых неподходящих для этого местах. Прежде, чем покинуть Землю, эти люди жили на просторах Арктики и оборудовали шахты на спутниках Юпитера. Они действовали по принципу: если не работают стандартные методы, надо искать альтернативу или просто изобретать что-то новое.
   За десятилетия своих странствий, пока «Канака» искал планету, пригодную для колонизации, ее пассажиры построили самообеспечивающееся общество. В какой-то момент их ресурсы резко сократились, и они остановились среди хаоса обломков, окружавших красный карлик Мейер, чтобы собрать на астероидах ледяные глыбы, минералы и металлы и тем самым пополнить свои запасы.
   Там некоторые колонисты, склонные к новаторству, произвели необходимые расчеты, построили плавающие сооружения и убедили себя, что могут воспользоваться крупными конструкциями и горным оборудованием, имеющимися на борту «Канаки», дабы выжить на искусственных станциях среди скал, поблизости от слабого красного излучения крохотной звезды. В поясе Мейера было достаточно природного материала, чтобы дать шанс их маленькой группе, а уменьшение населения на борту «Канаки» облегчало участь остальных пассажиров.
   «Канака» оставался около красного карлика целое десятилетие, пока не стало понятно, что отважные добровольцы на Мейере сумели найти способ выращивать пищу в подземных помещениях и получить достаточно энергии от тусклого света крошечного солнца. И хотя некоторым переселенцам эта идея казалась безнадежной, а юная колония на пустынном острове в космосе – обреченной на вымирание, все же для добровольцев это был шанс, и они ухватились за него, назвав свой выбор «Центральным Приемным Комплексом».
   Эта колония выжила, достигла процветания и положила начало культуре Скитальцев. Кто такой Джесс, чтобы уверять, что эти упорные люди не смогут добиться успеха в таком ужасном месте, как Исперос? Особенно если руководить этим будет Котто Окнах.
   Пойманные в электромагнитную петлю, капли звездного вещества вырвались наверх, как раскаленный добела локомотив, испуская жесткую радиацию, более коварную и опасную, чем сама жара. Протуберанцы выглядели как черные оазисы на поверхности звезды, но были такими же опасными, как и горячие точки хромосферы, отправные точки фиолетовой коррозии.
   Джесс боролся с управлением, стараясь не думать о возможных повреждениях корпуса.
   – Котто…
   – Я сделал все необходимые мне замеры, – судя по голосу, инженер был очень доволен собой. – Теперь надо вернуться в Центральный Приемный Комплекс и сделать общий анализ.
   Джесс взглянул на показания тяги двигателя, где стрелка уже стояла у края перегрузки.