Страница:
– Погоди, – сказал Збышек с блаженной улыбкой. Он не слушал Нурминена. – Не обламывай. Ты, конечно, большая сволочь, Волчара, но кое-что мне в тебе нравится. Даже очень нравится. Даже, наверное, слишком…
– Ну-ну, – сказал Нурминен, – давай-давай. С момента твоего согласия ты принят на государственную службу.
– Ага, – сказал Збышек, – пойдет. Что я там должен делать? Хакнуть что-нибудь надо? Я мигом. Адрес!
– Хакнуть я и сам могу.
– Ты у нас шишка большая… Ты – большая шишка? Слушай, а ты ведь, наверное, большая шишка, гляди-ка, – нулевой допуск!
– Большая… И у меня не нулевой допуск.
– Вот. Тебе руки марать не по чину. А я – с удовольствием.
– И я – с удовольствием, – сообщил Нурминен, поддавшись исходящему от Збышека блаженству, и быстро закрыл рот.
Збышек заржал.
– Большой шишке нельзя признаваться в простых человеческих чувствах. Большой шишке в глазах своих подчиненных следует оставаться большой шишкой. И никак не меньше. Потому что меньше – это уже будет средняя шишка…
– Все, – сказал Нурминен, – заткнись. Смирно.
Збышек звонко щелкнул каблуками неизвестно откуда взявшихся древних сапог со шпорами и выпучил глаза.
– Есть, ваше благородие! Так точно, ваше благородие!
– Я понимаю, Какалов, что ты от радости слегка мозгами потек, но пора уже и к делу.
– Давай, – сказал Збышек и вырастил вместо сапог удобные копыта. – Я весь внимание. Бью копытом.
– А куда ты денешься? – сказал Нурминен. – Ладно. Говоря о государственной службе, я имел в виду, что завтра в полдень мы с тобой отправимся на планету Аякс. В школу Аякс. Отправимся физически. Где ты останешься, а я поеду дальше. Билет тебе заказан минуту назад, Сиреневый Терминал в космопорту Чешско-Дубровице, рейс 90875. Первый, кстати, класс. Да я там буду. В шляпе.
– Стой! – рявкнул Збышек. Лицо его вытянулось, челюсть на мгновение коснулась колен, копыта откинулись. – Ты хочешь сказать, что я согласился быть копом? Волчара, это подло!
– А не надо было соглашаться, не выслушав предложения, – наставительно сказал Нурминен, жмурясь. – Я давал тебе возможность отказаться. Люблю людей, принимающих скоропалительные решения! Легкость с ними просто какая-то необыкновенная! – Нурминен подбросил на ладони диск-хран. – Все записано, хакер. Автосохранение среды! Проиграть?
– Да пошел ты! Ни хрена ты мне не давал! – взвился Збышек. – Сам подумай: разве я мог отказаться от… ну…
– А раз не мог, – Нурминен диск-храном почесал кончик носа, – то и не флейми. Да сядь ты! Я младенцами не питаюсь. Я имел в виду Школу погранично-патрульной службы Западной Области. Ты будешь оперативным работником ППС.
– Час от часу… – сказал Збышек и сел. – Воевать!? Я против войны!
– Причем, ты попадешь в особую группу, входящую в структуру спецуправления по чрезвычайным ситуациям, – как ни в чем не бывало, продолжал Нурминен.
– За что же это такое доверие? – подозрительно спросил многоопытный Збышек. Война откладывалась, а там видно будет.
– Есть причины, – сказал Нурминен. – Только не думай, что это ты такой крутой. Таких как ты – пруд пруди.
Ох и врал Волчара. Требования, предъявлявшиеся к операм подразделения Аякс, были чрезвычайно высокими и очень комплексными. Поэтому он и еще несколько инспекторов мотались по всей Галактике, выискивая и всеми правдами и неправдами уговаривая, вынуждая, заставляя намеченных психологами существ принять предложение погранично-патрульной службы. Работа была кошмарная, и этот кошмар повторялся каждую осень (по Галактическому стандартному, то бишь, по времени Старой Земли). Сто пятьдесят курсантов вынь да положь!
Или объясняйся с Большим Шефом, чего это ты такой нерадивый, бригадир и Первый Зам По Кадрам Большого Шефа Эйно Нурминен, Волчара-Никто, Директор Школы Аякс.
– Могу тебя успокоить. Форму носить не придется. Разве что – на официальные церемонии и во время награждения. Хотя, мне кажется, что с награждениями у тебя будет не слишком густо. Характер не тот.
– Интригуешь, – сказал обличающе Збышек. – Никогда не слышал, чтобы вояк не заставляли носить одежки со всякими тупыми цацками. Обязательно врешь!
– Не вру, хакер. Дальше. Если ты удачно пройдешь выпускные испытания, тебе дадут напарника, вам дадут корабль, и вы будете действовать вместе – вдвоем. Не подчиняясь никому, кроме шефа спецуправления и Хелен Джей Ларкин.
– Кто такая Хелен Джей Ларкин?
Нурминен впервые на глазах Збышека обалдел:
– Ты что, серьезно? Ты где родился?
– В Кракове, – объяснил Збышек. – В чистокровной польско-болгарской семье. И у нас не было в чести чинопочитание. Она что – фрейлина Королевы Английской?
Нурминен представил себе Хелен Джей в пышном платье, несущую за Королевой Викторией шлейф… и очень быстро отогнал видение. Береженого бог бережет.
– Хелен Джей Ларкин – глава…
– А-а! Можешь не продолжать. Вспомнил. Это такая седая леди, которая заправляет войной с теми парнями, которые лезут через дырки в космосе.
– Ну… – сказал Нурминен, непроизвольно оглядываясь, – можно сказать и так.
– Глаза у нее, я тебе скажу… – доверительно сообщил Збышек. – Не хотел бы я с ней познакомиться. Как ножи.
– Угу, – подтвердил Эйно. – Но ты познакомишься. И скоро. От этого – точно не отвертеться. Подразделение Аякс она курирует лично. Она его и придумала. И каждого сопливого новобранца-курсанта имеет в виду.
– Я не сопливый, – сказал Збышек. – Просто в киберпространстве я люблю делать себе блестящую кожу. Кстати, что ты там говорил насчет допуска?
– Будет тебе допуск. Уже есть.
– А в школе?
– И в школе. Там тебе выделят персональную машину. Или, если очень хочется, можешь взять свою. Но предупреждаю сразу – там техника помощнее. Лучше возьми один транслятор.
– Помощнее… – проворчал Збышек. – Свою возьму. Сколько учиться?
– Три года.
– Ой, – сказал Збышек. – Я же оттуда стареньким выйду! Как ты. А уволиться можно будет?
– По желанию. Но только после окончания школы.
Збышек посчитал в уме.
– Пойдет. Лучше три года побыть там, чем через три недели загнуться здесь. А после окончания – уволюсь.
– Твое право, – кивнул Нурминен.
Он знал, что ничем не рискует. Не было еще ни одного случая, чтобы люди, прошедшие его Школу, покидали пограничную службу по собственному желанию. Знал на собственном опыте. И дело было не в том, что человека ломали. Он просто начинал по-другому думать.
– Значит, так, – подвел итог Нурминен. – Билет тебе… ты понял, так? Ну а вещи – возьми все, что хочешь. Меч возьми.
– Ты и про меч знаешь? Зачем он нужен?
– Я про все знаю. Возьми. А то я не вижу, что ты уже соображаешь, как бы его контрабандой протащить…
Збышек ухмыльнулся и сунул Нурминену ладошку лодочкой:
– Программа пошла, Волчара. Ты, конечно, пес тот еще, но, кажется, не такой уж паскудный и шелудивый. Теперь я к тебе – на “вы” и по званию?
– Нет. Как есть. А за теплые слова – спасибо.
Нурминен пожал протянутую руку, с удовольствием ощутил силу пожатия, развернулся и пошел прочь, немного горбя плечи. Его фигура оплывала в бесконечном пространстве, теряла форму, растворялась, пока совсем не исчезла в темноте созданного им виртуального мира.
Глядя ему вслед, Збышек чувствовал, как вместе с Нурминеном тают окружающие предметы, становится призрачной твердая поверхность земли, растекаются камни, испаряются стены. Валун, на котором сидел Волчара, пропал последним.
А еще Збышек чувствовал, что ему невыносимо хочется узнать, действительно ли компания “Накамичи” объявляла награду за его поимку.
(Документ 1)
Напутственная речь, произнесенная первым заместителем Шефа Школы Аякс (Планета Жмеринка, сектор RX-5, Запад) Э.Нурминена, бригадиром Т.Акасаха, перед строем курсантов тридцать шестого курса:
“Дорогие друзья! Сордаты! Будущие сордаты! Мы все ненавидим пафос, но сегодняшний день по регламенту доржен нескорько отричаться от всяких других! Сегодня пафос уместен, сегодня он необходим, и пусть нас с вами не сришком тошнит от выспренности моих сров.
Каждый год дря командного состава Шкоры наступает месяц кошмара. Сводятся в единое церое списки возможных кандидатов, достигших призывного возраста, и начинается Борьшая Охота. Вы ни в коем сручае не доржны думать, что ситуации, из которых вас, в борьшинстве своем, вытащири инструкторы Аякса – ситуации смодерированные. Никоим образом. Практически все вы по законам СМГ – преступники, но это верно ришь отчасти. Доржен открыть вам тайну: за всеми вами набрюдари не год и не два. И корь скоро вы здесь – можете гордиться, на рюбого из вас уже потрачены миррионы и миррионы, рюбой из вас – уже прошер все мысримые и немысримые экзамены, тесты и проверки. Остарось немногое: организовать ваши врожденные таранты в нечто осмысренное и, грубо говоря, научить вас стрерять точно в церь – и всегда. Вас тут сто пятьдесят черовек и вот вам три года. Это будут весьма напряженные три года. Но и очень порезные три года. Никого из вас по окончании Шкоры не будут неворить – не хотите работать (подчеркиваю особо – не сружить, а работать) в группе Аякс – катитесь, все неприятности каждого из вас уже уражены и о них никто никогда не вспомнит. Единственное – в сручае гробарьной войны – вы будете немедренно мобиризованы.
Отныне каждый из вас носит гордое звание Шкоряра. Пока что дря вас это ришь срово и неоправданный, по вашему мнению, пафос. Это не так – смею вас уверить.
Когда-то я и сам так думар.
И знаете? Я ошибарся…”
(Документ 2)
ППС – Запад. Главный Штаб, мир Массачусетс.
Внутреннее.
Совершенно секретно.
Отправитель – Баймурзин.
Получатель – Ларкин.
Содержание – х х х х х.
Цитата:
“…Совершенно очевидно, что конфликт Галактика – НК испытывает серьезный кризис. Мы научились предсказывать образование спайки, научились уничтожать НК с высочайшей эффективностью. Мы выиграли фигуру, и фигура – ферзь. Но ход за ними, и я склонен считать, что ход они непременно сделают. Всяческие домыслы по поводу прекращения войны, в изобилии появившиеся после уничтожения в секторе DX-7 армады агрессора нового типа, считаю абсолютной чушью. В моем лице гений появился в Галактике, по элементарному закону подлости, должен он возникнуть и в мире НК, По Ту Сторону. Мои дебилы-футурологи посчитали и доложили мне (и я соглашаюсь с их расчетами) – эскалация конфликта, с применением новейших технологий (возможно – технологий не технического толка) со стороны НК возможна в ближайшие три-пять лет. Скорее всего это будет отдаленный и до сей поры не подвергавшийся атакам сектор, где-нибудь на периферии Обрыва. Полагаю, НК будут производить испытания нового оружия, поэтому выберут свободное от обитаемых миров место, а значит – наименее прикрытое.
И здесь я вновь поднимаю вопрос о значении в истории отдельной личности, ибо технологические ресурсы Галактики я с моими сотрудниками исчерпал полностью В разработке есть несколько штучек, но это не более как апргрейд уже готовых изделий. Мисс Ларкин, я, гений, свое сделал. Настала пора искать героя.
Примите мои запоздалые поздравления по поводу Вашей, тридцатилетней давности, идеи создания Аякса. Я ознакомился с техникой отбора курсантов отделения Школы на Жмеринке. Мистер Нурминен любезно согласился предоставить мне все секретные материалы, и я считаю для себя возможным заявить, что герой уже находится на обучении в Школе.
Возможно герой – в нашем случае – не один.
Прошу Вас дать мне аудиенцию в самое ближайшее время, которое Вы найдете.
Ваш Баймурзин.
P.S. Благодарю Вас за помощь в доставке ко мне семьи мух це-це. Мушки чувствуют себя хорошо. Передают Вам привет.”
(ТРИ ГОДА СПУСТЯ)
Глава 7
(Документ 3.0)
– Директор Волчара, ситуация развивается стабильно. Слежение с постов Три, Четыре, Шесть. Здесь Слон. Все в порядке.
– Запись?
– Мама останется довольна.
– Ну смотрите, все мы дети ее.
– Флаг, шеф.
– Флаг, волчата.
Флинт в руке парня выглядел не то чтоб необычно, но… как бы это поточнее сказать… очень уж неприятно. Да и тонкая, ползучая, дергающаяся улыбочка – где-то там, на заднем плане, фоном к черному отверстию пулеиспускательного канала – сообщала массу интересных подробностей о неминуемом будущем Збышека. Наркоман, подумал Збышек. И, похоже, полный псих. Коллега. Я люблю тебя.
– Я повторяю, – заревел псих-коллега на весь зал, грозно размахивая флинтом, – кто тебя сюда пустил, ублюдок?
На это сложно было что-то ответить. По сути вопрос был риторическим: никакой селекции посетителей в забегаловке отродясь не водилось, о клубных карточках если кто и слышал, то уж не иначе как по телевизору, во время просмотра очередного бесконечного слезливого сериала из жизни богатых, а окружающий сброд назвать леди и джентльменами не повернулся бы язык даже у самого непритязательного конферансье. По содержанию вопрос тоже – глубиной не блистал.
Зато интонация… Псих явно хотел получить ответ. Никуда псих не собирался деваться – пока не будет ответа.
– Я сам сюда пришел, – мирно сказал Збышек, незаметно ощупывая глазами часть помещения за спиной наркомана. Вмешиваться, похоже, никто не собирался. Наоборот, все с интересом наблюдали за развитием их отношений. Даже певица в панталонах на голое тело постоянно косилась со сценки в их сторону, не переставая делать неприличные движения тазом и орать что-то вроде “ой-ей-ей-ей-ей, мой герой, я твоя бэби…”. – Слушай, парень, спрячь ты эту штуку, – предложил Збышек. – И давай – выпьем. Я угощаю.
Ответ был неправильным. Збышек понял это по расширившимся глазам психа и полетевшим во все стороны (изо рта, естественно, не из глаз) брызгам слюны.
– Ты!… – заорал наркоман, захлебываясь праведным (со своей, конечно, точки зрения) возмущением, – ты!… Ты!
– Я, – и тут не стал спорить Збышек.
– Я ненавижу пиво! Ненавижу! – взвизгнул собеседник. – Ненавижу!…
– Зря, – сказал Збышек. – Чудесный напиток. Лучше чая.
– И я ненавижу, тех кто пьет пиво!
Несколько капель слюны попало Збышеку на щеку. Он спокойно стер их тыльной стороной ладони.
– Кто тебя сюда пустил? Отвечай! Аптоматан!
А вот это было уже что-то новенькое. И это явно было ругательство. Это стоило даже запомнить. У Збышека была крупная коллекция необычных оскорблений, но такого странного он еще никогда не слышал.
Да, подумал Збышек, дешево не обойдется. Жалко парня. Я его люблю. Тут парень обуздал свой гнев: флинт выровнялся в пространстве и перестал дрожать.
– Умри, падаль! – во всеуслышанье объявил псих и нажал на спусковой крючок. Заряд ушёл в потолок, потому что из-за психовой спины высунулась большая лапа и крепко взяла психа за запястье. Вторая лапа передавила ему горло и приподняла в воздух. Третья… Нет, третьей не было, Збышеку это показалось. Первая лапа очень быстро отпустила запястье и поймала вывалившийся из ослабевшей кисти флинт.
– Умри, умри, – проворчало из пространства хрипло и умиротворяюще. – Пусть он лучше живет. А пива мы ему не дадим. Пиво – гадость!… Пошли, проветримся, братан.
Аккуратно вынеся из забегаловки наркомана и наградив его крепким пинком в задницу, так, что тот ушел, грохоча костями, в неизвестность, Мбык неторопливо вернулся обратно и по-хозяйски уселся за столик Збышека. На столе имел место пяток нераспечатанных бутылок пива и пара пустых. Мбык поставил свой граненый стакан с водкой супротив них. Збышек приветливо стакану покивал. Потом он покивал Дону.
– Я – Дон, – сказал Маллиган. – Маллиган. По прозвищу Музыкальный Бык.
И протянул руку, просунув ее между бутылками…
– Збигнев Какалов, – сказал Збышек, – по прозвищу Призрак.
И пожал протянутую руку.
– Ты пьешь пиво, – сказал с обвиняющей ноткой Маллиган. – Значит ли это, что ты педик?
Збышек засмеялся.
– Я не педик.
– Очень хорошо. Значит, мы подружимся. Слушай, Какалов, а вот эля здесь нет?
– Нет, – сказал Збышек. – А что это такое?
– О, – сказал Дон, – ну, эль – это… Это – эль! Ты точно не педик?
– Понятно, – сказал Збышек – С какой ты планеты, глупый белый человек?
– Дублин. Третий год живу среди варваров. Знаешь, Какалов, – доверительно сообщил Маллиган, – у меня сосед по комнате – еврей с Пейсахи, Абрам Иванов. Ты представляешь: он не ест свинины. Ты: не знаешь, что такое эль. Мой староста не умеет петь – то есть абсолютно нет слуха. Серв комнатный ирландского языка не знал. Живу среди варваров… устал я, незнакомец.
– Черт побери, – сказал Збышек. – Сочувствую. Действительно… А где это – Дублин?
– Там… – Дон грустно махнул рукой куда-то в потолок. – Недалеко. На краю, на фиг, Галактики. Чего этот псих от тебя хотел? Эля?
– Так ты местный, – сказал Збышек. – Абориген. Я так и понял. Но ты пойми, в Школе западников очень мало (я смотрел списки), да и город – сплошь обратные эмигранты… а кабак – дешевенький, откуда здесь эль? Кроме того, не выгребывайся, белый человек, ты здесь почитай каждую субботу водку хлещешь. Да и пиво тоже. У меня глазок – смотрок.
Маллиган горестно покивал, погладил ежик на голове и взял одну бутылку Збышека. Отпил. Поморщился. Брови его страдальчески изогнулись.
– А чего от тебя этот придурок хотел-то? – спросил он, ставя пустую бутылку на место и отдуваясь.
– Он нес какой-то бред и непонятно ругался. Ну, что-то по поводу пива, как ты. Кстати, ты зря лез, подставлялся. Я бы и сам справился.
– А я и не рисковал, – сказал Дон, допивая вторую бутылку. – Я ж сзади его тюкнул, помнишь? Он меня и не заметил. Вообще, Збигнев Какалов, я твое лицо где-то видел. Ты наш, что ли?
– Наш, – сказал Збышек, – наш. Хотя и должен, соблюдая глубокую конспирацию, переспросить: чей это – наш? А видел ты меня все там же, где и я тебя: например, здесь. А так же на общекурсовых учениях. Ты, кажется, тогда крупно влетел… И тебя радостно мордовал ротмистр Чачин. За какой-то сарай. А здесь мы с тобой вот уж три года как сталкиваемся. Просто повода не было пивка попить. До сих до этих. Эй, крошка! Притащи еще пива!
Последние возгласы относились уже не к Дону, а к миловидной, но неуловимой официантке, поскольку неопорожненных бутылок на столе осталось около одной. Збышек предусмотрительно придвинул ее поближе.
– А! Так это не за сарай, – сказал важно Маллиган, – а за ангар. На вспомогательной полосе. Ну откуда я мог знать, что эти придурки закроют шлюз раньше, чем я сяду?
– А они это специально сделали, – объяснил Збышек, закуривая. – Это у них тест такой. На внимательность и реакцию. Я однажды к психологам в систему забрался. И, ты знаешь, обнаружил много полезного. На закрытый шлюз они меня не поймали.
– Какал…, – сказал Дон, – нет, Збиг… Фу, дьявол! Где у тебя имя, а где – фамилия? И кто над тобой так поиздевался, варвар?
– Какалов – фамилия, глупый белый человек, – сказал Збышек. – Очень древняя и гордая болгарская фамилия. Первый болгарский космонавт носил эту фамилию! А Збигнев – это польское имя. Представляешь?
– Язык сломать можно, – сказал Дон. – Слушай, Збиг…
– Проще – Збых, – поправил Збышек. – А лучше – Збышек. Мне привычней.
– Збышек так Збышек, – согласился Дон. – Что я хочу спросить? Ты в самоволке, что ли?
– А как ты думаешь?
– Так и думаю.
– Неправильно думаешь. Я – в увольнении.
– В чё-ом? Кто тебя в увольнение ночью отпустил?
– Можешь посмотреть в кэпэпэшном регистре, там все есть, – ухмыльнулся Збышек. – Машина на выходе такая, что мне даже стыдно было ее ломать.
– Научи!
Збышек с огромным сомнением осмотрел Быка – два метру ростом, бритая голова, два сантиметра щетина – не борода, именно щетина, размах плеч – метр, ей-богу. Эк тебя разнесло, дружище, подумал Збышек участливо.
– Глупый белый человек, – сказал Збышек, закончив осмотр визави. – Не более, хотя и не ме. Но мы попробуем. Но ничего не гарантирую. Там надо не столько знать, сколько уметь. А ты уже собираешься домой?
– Да пора вроде. Если еще на пару часов задержаться, Чачин голову снесет. Он ответственный по Школе. Тебе славно – ты его только на тренажах видишь… он у меня ротный.
– Вах! – сказал Збышек. – Матка боска! Ни эля, ни свинины, да еще и Чачин – ротный! Я Чачина вообще не вижу: я не пилот. Ты пилот?
– Первый.
– Какой курс?
– Третий.
– А я сопер. Тоже третий курс. Рад тебе, Школяр, будь здоров! Теперь к делу. Карточка с собой?
– Здесь. Зачем?
– Давай.
Дон вынул из кармана карточку. Збышек лениво глянул на нее, достал сканер, похожий на зажигалку, чиркнул им по карточке и вернул карточку Дону.
– Теперь пить будем, гулять будем, – сказал он.
Маллиган тупо глядел на карточку.
– Не понял, – сказал он.
– Тебя отметят, как вернувшегося вовремя, – сказал Збышек.
– Почему?
– Ну я так сделал.
– Когда?
– Ну вот сейчас.
Дон с огромным уважением посмотрел на Збышека. Сам он в тонкости современных технологий вникать даже не пытался. Запрограммировать музыкальный бокс, поделив единицу на два-четыре-восемь-шестнадцать или на триоль-секстоль – это он еще мог. Отдать приказ киберпилоту, считывая с монитора данные – тоже. Но вот дальше… Варвары, одним словом.
До утра оставалось еще шесть часов – почти неограниченный запас времени. И это время нужно было куда-то девать. Как-то провести. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно упущенные часы.
– Составишь компанию? – спросил Збышек Маллигана.
– Составлю. Выбора ведь нет.
– Тогда поднимай задницу и пошли.
– Куда?
– Знаю место, в котором живут очень милые цыпочки. И одна из них меня обожает. А вторая, я уверен, с удовольствием пообожает тебя. За некоторую сумму наличными, естественно. Деньги есть?
– А зачем тебе? – с подозрением спросил Дон.
– Значит, хватит.
Ночная Жмеринка ничем не отличается от всех остальных мелких городишек на всех остальных мирах великой Империи. Два миллиона существ, обитающих на этих задворках, постарались сделать так, чтобы и у них все было “как у людей”. То есть – не дающие уснуть голографические рекламы на каждом углу, шумные и сверкающие; потоки жужжащих и свистящих гравикаров, которых ночью почему-то становится больше, чем в светлое время суток; редкие, испуганно озирающиеся по сторонам приезжие в неизменных длинных плащах или столь же неизменных коротких накидках; гарцующие табуны гравициклистов с разрисованными флуоресцентным пигментом квадратными наглыми рожами, по которым дико хочется засветить чем-нибудь тяжелым и угловатым; и снова – рекламы за длинными прозрачными лентами магазинных витрин, шевелящиеся кокетливые куклы в модном платье от величайшего модельера Галактики Глора Халфлинга, неподвижные благообразные куклы в строгих дорогих костюмах “а ля пост-грандж” для любителей, а кое-где и бессмертные резиновые куклы для профессионалов; чинно выплывающие из дверей шикарных ресторанов хорошо обеспеченные господа и дамы в состоянии “чуть-чуть подшофе”, изрядно контрастирующие с вываливающимся из соседних кабаков и надравшимся до зеленых пузырей пролетариатом; все тот же государственный английский, с небольшим, правда, но довольно милым акцентом, в котором преобладает придыхательное “г” и еще кое-что, от чего слово “гейт” звучит как “хэйт”, а “чиз” как “шиз”…
И так далее.
Кто видел – тот помнит.
Эпицентр Запада, Жмеринка-1.
Жмеринка гордится своей сияющей Столицей столь же сильно, сколь стыдится ее же темных и грязных окраин. Настолько темных и настолько грязных, что дня там просто не бывает. Небоскребы заслоняют пыльное при любой погоде небо, и редкая птица долетит до свободного пространства над их крышами – скорее сдохнет на полпути от гипоксии.
Даже описывать это убожество оскорбительно, а читать – оскорбительней вдвойне. Но именно сюда, в квартал красных фонарей, и повёл Збышек нового знакомца. Большую часть пути Збышек расписывал Дону тысячу и одно удовольствие, которые можно получить в том месте, куда он, Збышек, Дона ведет. По его словам выходило, что Дон через полчаса должен был попасть в рай. Дон уже начал доверять Збышеку – настолько красиво тот говорил. Вдруг Збышек остановился и внимательно посмотрел на Дона.
– Слушай, – сказал он, – я тут распинаюсь как последний пророк, а ты только лыбишься. А ты-то сам, случаем, не педик?
Дон смешался и перестал улыбаться.
– Ну что мне теперь, варвар, тебя убить и ограбить? Ты кого педиком назвал?
– Да так, в голову пришло. Видишь ли, там и мальчики есть. Но мало. И все обычно заняты.
– Откуда ты знаешь? – бесхитростно спросил Дон.
– Что – знаю? Что мало?
– Что все обычно заняты.
– Ну-ну, – сказал Нурминен, – давай-давай. С момента твоего согласия ты принят на государственную службу.
– Ага, – сказал Збышек, – пойдет. Что я там должен делать? Хакнуть что-нибудь надо? Я мигом. Адрес!
– Хакнуть я и сам могу.
– Ты у нас шишка большая… Ты – большая шишка? Слушай, а ты ведь, наверное, большая шишка, гляди-ка, – нулевой допуск!
– Большая… И у меня не нулевой допуск.
– Вот. Тебе руки марать не по чину. А я – с удовольствием.
– И я – с удовольствием, – сообщил Нурминен, поддавшись исходящему от Збышека блаженству, и быстро закрыл рот.
Збышек заржал.
– Большой шишке нельзя признаваться в простых человеческих чувствах. Большой шишке в глазах своих подчиненных следует оставаться большой шишкой. И никак не меньше. Потому что меньше – это уже будет средняя шишка…
– Все, – сказал Нурминен, – заткнись. Смирно.
Збышек звонко щелкнул каблуками неизвестно откуда взявшихся древних сапог со шпорами и выпучил глаза.
– Есть, ваше благородие! Так точно, ваше благородие!
– Я понимаю, Какалов, что ты от радости слегка мозгами потек, но пора уже и к делу.
– Давай, – сказал Збышек и вырастил вместо сапог удобные копыта. – Я весь внимание. Бью копытом.
– А куда ты денешься? – сказал Нурминен. – Ладно. Говоря о государственной службе, я имел в виду, что завтра в полдень мы с тобой отправимся на планету Аякс. В школу Аякс. Отправимся физически. Где ты останешься, а я поеду дальше. Билет тебе заказан минуту назад, Сиреневый Терминал в космопорту Чешско-Дубровице, рейс 90875. Первый, кстати, класс. Да я там буду. В шляпе.
– Стой! – рявкнул Збышек. Лицо его вытянулось, челюсть на мгновение коснулась колен, копыта откинулись. – Ты хочешь сказать, что я согласился быть копом? Волчара, это подло!
– А не надо было соглашаться, не выслушав предложения, – наставительно сказал Нурминен, жмурясь. – Я давал тебе возможность отказаться. Люблю людей, принимающих скоропалительные решения! Легкость с ними просто какая-то необыкновенная! – Нурминен подбросил на ладони диск-хран. – Все записано, хакер. Автосохранение среды! Проиграть?
– Да пошел ты! Ни хрена ты мне не давал! – взвился Збышек. – Сам подумай: разве я мог отказаться от… ну…
– А раз не мог, – Нурминен диск-храном почесал кончик носа, – то и не флейми. Да сядь ты! Я младенцами не питаюсь. Я имел в виду Школу погранично-патрульной службы Западной Области. Ты будешь оперативным работником ППС.
– Час от часу… – сказал Збышек и сел. – Воевать!? Я против войны!
– Причем, ты попадешь в особую группу, входящую в структуру спецуправления по чрезвычайным ситуациям, – как ни в чем не бывало, продолжал Нурминен.
– За что же это такое доверие? – подозрительно спросил многоопытный Збышек. Война откладывалась, а там видно будет.
– Есть причины, – сказал Нурминен. – Только не думай, что это ты такой крутой. Таких как ты – пруд пруди.
Ох и врал Волчара. Требования, предъявлявшиеся к операм подразделения Аякс, были чрезвычайно высокими и очень комплексными. Поэтому он и еще несколько инспекторов мотались по всей Галактике, выискивая и всеми правдами и неправдами уговаривая, вынуждая, заставляя намеченных психологами существ принять предложение погранично-патрульной службы. Работа была кошмарная, и этот кошмар повторялся каждую осень (по Галактическому стандартному, то бишь, по времени Старой Земли). Сто пятьдесят курсантов вынь да положь!
Или объясняйся с Большим Шефом, чего это ты такой нерадивый, бригадир и Первый Зам По Кадрам Большого Шефа Эйно Нурминен, Волчара-Никто, Директор Школы Аякс.
– Могу тебя успокоить. Форму носить не придется. Разве что – на официальные церемонии и во время награждения. Хотя, мне кажется, что с награждениями у тебя будет не слишком густо. Характер не тот.
– Интригуешь, – сказал обличающе Збышек. – Никогда не слышал, чтобы вояк не заставляли носить одежки со всякими тупыми цацками. Обязательно врешь!
– Не вру, хакер. Дальше. Если ты удачно пройдешь выпускные испытания, тебе дадут напарника, вам дадут корабль, и вы будете действовать вместе – вдвоем. Не подчиняясь никому, кроме шефа спецуправления и Хелен Джей Ларкин.
– Кто такая Хелен Джей Ларкин?
Нурминен впервые на глазах Збышека обалдел:
– Ты что, серьезно? Ты где родился?
– В Кракове, – объяснил Збышек. – В чистокровной польско-болгарской семье. И у нас не было в чести чинопочитание. Она что – фрейлина Королевы Английской?
Нурминен представил себе Хелен Джей в пышном платье, несущую за Королевой Викторией шлейф… и очень быстро отогнал видение. Береженого бог бережет.
– Хелен Джей Ларкин – глава…
– А-а! Можешь не продолжать. Вспомнил. Это такая седая леди, которая заправляет войной с теми парнями, которые лезут через дырки в космосе.
– Ну… – сказал Нурминен, непроизвольно оглядываясь, – можно сказать и так.
– Глаза у нее, я тебе скажу… – доверительно сообщил Збышек. – Не хотел бы я с ней познакомиться. Как ножи.
– Угу, – подтвердил Эйно. – Но ты познакомишься. И скоро. От этого – точно не отвертеться. Подразделение Аякс она курирует лично. Она его и придумала. И каждого сопливого новобранца-курсанта имеет в виду.
– Я не сопливый, – сказал Збышек. – Просто в киберпространстве я люблю делать себе блестящую кожу. Кстати, что ты там говорил насчет допуска?
– Будет тебе допуск. Уже есть.
– А в школе?
– И в школе. Там тебе выделят персональную машину. Или, если очень хочется, можешь взять свою. Но предупреждаю сразу – там техника помощнее. Лучше возьми один транслятор.
– Помощнее… – проворчал Збышек. – Свою возьму. Сколько учиться?
– Три года.
– Ой, – сказал Збышек. – Я же оттуда стареньким выйду! Как ты. А уволиться можно будет?
– По желанию. Но только после окончания школы.
Збышек посчитал в уме.
– Пойдет. Лучше три года побыть там, чем через три недели загнуться здесь. А после окончания – уволюсь.
– Твое право, – кивнул Нурминен.
Он знал, что ничем не рискует. Не было еще ни одного случая, чтобы люди, прошедшие его Школу, покидали пограничную службу по собственному желанию. Знал на собственном опыте. И дело было не в том, что человека ломали. Он просто начинал по-другому думать.
– Значит, так, – подвел итог Нурминен. – Билет тебе… ты понял, так? Ну а вещи – возьми все, что хочешь. Меч возьми.
– Ты и про меч знаешь? Зачем он нужен?
– Я про все знаю. Возьми. А то я не вижу, что ты уже соображаешь, как бы его контрабандой протащить…
Збышек ухмыльнулся и сунул Нурминену ладошку лодочкой:
– Программа пошла, Волчара. Ты, конечно, пес тот еще, но, кажется, не такой уж паскудный и шелудивый. Теперь я к тебе – на “вы” и по званию?
– Нет. Как есть. А за теплые слова – спасибо.
Нурминен пожал протянутую руку, с удовольствием ощутил силу пожатия, развернулся и пошел прочь, немного горбя плечи. Его фигура оплывала в бесконечном пространстве, теряла форму, растворялась, пока совсем не исчезла в темноте созданного им виртуального мира.
Глядя ему вслед, Збышек чувствовал, как вместе с Нурминеном тают окружающие предметы, становится призрачной твердая поверхность земли, растекаются камни, испаряются стены. Валун, на котором сидел Волчара, пропал последним.
А еще Збышек чувствовал, что ему невыносимо хочется узнать, действительно ли компания “Накамичи” объявляла награду за его поимку.
(Документ 1)
Напутственная речь, произнесенная первым заместителем Шефа Школы Аякс (Планета Жмеринка, сектор RX-5, Запад) Э.Нурминена, бригадиром Т.Акасаха, перед строем курсантов тридцать шестого курса:
“Дорогие друзья! Сордаты! Будущие сордаты! Мы все ненавидим пафос, но сегодняшний день по регламенту доржен нескорько отричаться от всяких других! Сегодня пафос уместен, сегодня он необходим, и пусть нас с вами не сришком тошнит от выспренности моих сров.
Каждый год дря командного состава Шкоры наступает месяц кошмара. Сводятся в единое церое списки возможных кандидатов, достигших призывного возраста, и начинается Борьшая Охота. Вы ни в коем сручае не доржны думать, что ситуации, из которых вас, в борьшинстве своем, вытащири инструкторы Аякса – ситуации смодерированные. Никоим образом. Практически все вы по законам СМГ – преступники, но это верно ришь отчасти. Доржен открыть вам тайну: за всеми вами набрюдари не год и не два. И корь скоро вы здесь – можете гордиться, на рюбого из вас уже потрачены миррионы и миррионы, рюбой из вас – уже прошер все мысримые и немысримые экзамены, тесты и проверки. Остарось немногое: организовать ваши врожденные таранты в нечто осмысренное и, грубо говоря, научить вас стрерять точно в церь – и всегда. Вас тут сто пятьдесят черовек и вот вам три года. Это будут весьма напряженные три года. Но и очень порезные три года. Никого из вас по окончании Шкоры не будут неворить – не хотите работать (подчеркиваю особо – не сружить, а работать) в группе Аякс – катитесь, все неприятности каждого из вас уже уражены и о них никто никогда не вспомнит. Единственное – в сручае гробарьной войны – вы будете немедренно мобиризованы.
Отныне каждый из вас носит гордое звание Шкоряра. Пока что дря вас это ришь срово и неоправданный, по вашему мнению, пафос. Это не так – смею вас уверить.
Когда-то я и сам так думар.
И знаете? Я ошибарся…”
(Документ 2)
ППС – Запад. Главный Штаб, мир Массачусетс.
Внутреннее.
Совершенно секретно.
Отправитель – Баймурзин.
Получатель – Ларкин.
Содержание – х х х х х.
Цитата:
“…Совершенно очевидно, что конфликт Галактика – НК испытывает серьезный кризис. Мы научились предсказывать образование спайки, научились уничтожать НК с высочайшей эффективностью. Мы выиграли фигуру, и фигура – ферзь. Но ход за ними, и я склонен считать, что ход они непременно сделают. Всяческие домыслы по поводу прекращения войны, в изобилии появившиеся после уничтожения в секторе DX-7 армады агрессора нового типа, считаю абсолютной чушью. В моем лице гений появился в Галактике, по элементарному закону подлости, должен он возникнуть и в мире НК, По Ту Сторону. Мои дебилы-футурологи посчитали и доложили мне (и я соглашаюсь с их расчетами) – эскалация конфликта, с применением новейших технологий (возможно – технологий не технического толка) со стороны НК возможна в ближайшие три-пять лет. Скорее всего это будет отдаленный и до сей поры не подвергавшийся атакам сектор, где-нибудь на периферии Обрыва. Полагаю, НК будут производить испытания нового оружия, поэтому выберут свободное от обитаемых миров место, а значит – наименее прикрытое.
И здесь я вновь поднимаю вопрос о значении в истории отдельной личности, ибо технологические ресурсы Галактики я с моими сотрудниками исчерпал полностью В разработке есть несколько штучек, но это не более как апргрейд уже готовых изделий. Мисс Ларкин, я, гений, свое сделал. Настала пора искать героя.
Примите мои запоздалые поздравления по поводу Вашей, тридцатилетней давности, идеи создания Аякса. Я ознакомился с техникой отбора курсантов отделения Школы на Жмеринке. Мистер Нурминен любезно согласился предоставить мне все секретные материалы, и я считаю для себя возможным заявить, что герой уже находится на обучении в Школе.
Возможно герой – в нашем случае – не один.
Прошу Вас дать мне аудиенцию в самое ближайшее время, которое Вы найдете.
Ваш Баймурзин.
P.S. Благодарю Вас за помощь в доставке ко мне семьи мух це-це. Мушки чувствуют себя хорошо. Передают Вам привет.”
(ТРИ ГОДА СПУСТЯ)
Глава 7
БУДЬ ЗДОРОВ, ШКОЛЯР!
“Одни утверждали, что Она – мальчик, двоечник с отвратительной наследственностью. По свидетельствам других, Она была примерной девочкой, и училась на одни пятерки. Пришло время мне, как очевидцу и непосредственному участнику, развенчать все эти слухи и домыслы.”
С.Волк“Воспоминания о К.Шапочке”
(Документ 3.0)
– Директор Волчара, ситуация развивается стабильно. Слежение с постов Три, Четыре, Шесть. Здесь Слон. Все в порядке.
– Запись?
– Мама останется довольна.
– Ну смотрите, все мы дети ее.
– Флаг, шеф.
– Флаг, волчата.
* * *
Флинт в руке парня выглядел не то чтоб необычно, но… как бы это поточнее сказать… очень уж неприятно. Да и тонкая, ползучая, дергающаяся улыбочка – где-то там, на заднем плане, фоном к черному отверстию пулеиспускательного канала – сообщала массу интересных подробностей о неминуемом будущем Збышека. Наркоман, подумал Збышек. И, похоже, полный псих. Коллега. Я люблю тебя.
– Я повторяю, – заревел псих-коллега на весь зал, грозно размахивая флинтом, – кто тебя сюда пустил, ублюдок?
На это сложно было что-то ответить. По сути вопрос был риторическим: никакой селекции посетителей в забегаловке отродясь не водилось, о клубных карточках если кто и слышал, то уж не иначе как по телевизору, во время просмотра очередного бесконечного слезливого сериала из жизни богатых, а окружающий сброд назвать леди и джентльменами не повернулся бы язык даже у самого непритязательного конферансье. По содержанию вопрос тоже – глубиной не блистал.
Зато интонация… Псих явно хотел получить ответ. Никуда псих не собирался деваться – пока не будет ответа.
– Я сам сюда пришел, – мирно сказал Збышек, незаметно ощупывая глазами часть помещения за спиной наркомана. Вмешиваться, похоже, никто не собирался. Наоборот, все с интересом наблюдали за развитием их отношений. Даже певица в панталонах на голое тело постоянно косилась со сценки в их сторону, не переставая делать неприличные движения тазом и орать что-то вроде “ой-ей-ей-ей-ей, мой герой, я твоя бэби…”. – Слушай, парень, спрячь ты эту штуку, – предложил Збышек. – И давай – выпьем. Я угощаю.
Ответ был неправильным. Збышек понял это по расширившимся глазам психа и полетевшим во все стороны (изо рта, естественно, не из глаз) брызгам слюны.
– Ты!… – заорал наркоман, захлебываясь праведным (со своей, конечно, точки зрения) возмущением, – ты!… Ты!
– Я, – и тут не стал спорить Збышек.
– Я ненавижу пиво! Ненавижу! – взвизгнул собеседник. – Ненавижу!…
– Зря, – сказал Збышек. – Чудесный напиток. Лучше чая.
– И я ненавижу, тех кто пьет пиво!
Несколько капель слюны попало Збышеку на щеку. Он спокойно стер их тыльной стороной ладони.
– Кто тебя сюда пустил? Отвечай! Аптоматан!
А вот это было уже что-то новенькое. И это явно было ругательство. Это стоило даже запомнить. У Збышека была крупная коллекция необычных оскорблений, но такого странного он еще никогда не слышал.
Да, подумал Збышек, дешево не обойдется. Жалко парня. Я его люблю. Тут парень обуздал свой гнев: флинт выровнялся в пространстве и перестал дрожать.
– Умри, падаль! – во всеуслышанье объявил псих и нажал на спусковой крючок. Заряд ушёл в потолок, потому что из-за психовой спины высунулась большая лапа и крепко взяла психа за запястье. Вторая лапа передавила ему горло и приподняла в воздух. Третья… Нет, третьей не было, Збышеку это показалось. Первая лапа очень быстро отпустила запястье и поймала вывалившийся из ослабевшей кисти флинт.
– Умри, умри, – проворчало из пространства хрипло и умиротворяюще. – Пусть он лучше живет. А пива мы ему не дадим. Пиво – гадость!… Пошли, проветримся, братан.
* * *
Аккуратно вынеся из забегаловки наркомана и наградив его крепким пинком в задницу, так, что тот ушел, грохоча костями, в неизвестность, Мбык неторопливо вернулся обратно и по-хозяйски уселся за столик Збышека. На столе имел место пяток нераспечатанных бутылок пива и пара пустых. Мбык поставил свой граненый стакан с водкой супротив них. Збышек приветливо стакану покивал. Потом он покивал Дону.
– Я – Дон, – сказал Маллиган. – Маллиган. По прозвищу Музыкальный Бык.
И протянул руку, просунув ее между бутылками…
– Збигнев Какалов, – сказал Збышек, – по прозвищу Призрак.
И пожал протянутую руку.
– Ты пьешь пиво, – сказал с обвиняющей ноткой Маллиган. – Значит ли это, что ты педик?
Збышек засмеялся.
– Я не педик.
– Очень хорошо. Значит, мы подружимся. Слушай, Какалов, а вот эля здесь нет?
– Нет, – сказал Збышек. – А что это такое?
– О, – сказал Дон, – ну, эль – это… Это – эль! Ты точно не педик?
– Понятно, – сказал Збышек – С какой ты планеты, глупый белый человек?
– Дублин. Третий год живу среди варваров. Знаешь, Какалов, – доверительно сообщил Маллиган, – у меня сосед по комнате – еврей с Пейсахи, Абрам Иванов. Ты представляешь: он не ест свинины. Ты: не знаешь, что такое эль. Мой староста не умеет петь – то есть абсолютно нет слуха. Серв комнатный ирландского языка не знал. Живу среди варваров… устал я, незнакомец.
– Черт побери, – сказал Збышек. – Сочувствую. Действительно… А где это – Дублин?
– Там… – Дон грустно махнул рукой куда-то в потолок. – Недалеко. На краю, на фиг, Галактики. Чего этот псих от тебя хотел? Эля?
– Так ты местный, – сказал Збышек. – Абориген. Я так и понял. Но ты пойми, в Школе западников очень мало (я смотрел списки), да и город – сплошь обратные эмигранты… а кабак – дешевенький, откуда здесь эль? Кроме того, не выгребывайся, белый человек, ты здесь почитай каждую субботу водку хлещешь. Да и пиво тоже. У меня глазок – смотрок.
Маллиган горестно покивал, погладил ежик на голове и взял одну бутылку Збышека. Отпил. Поморщился. Брови его страдальчески изогнулись.
– А чего от тебя этот придурок хотел-то? – спросил он, ставя пустую бутылку на место и отдуваясь.
– Он нес какой-то бред и непонятно ругался. Ну, что-то по поводу пива, как ты. Кстати, ты зря лез, подставлялся. Я бы и сам справился.
– А я и не рисковал, – сказал Дон, допивая вторую бутылку. – Я ж сзади его тюкнул, помнишь? Он меня и не заметил. Вообще, Збигнев Какалов, я твое лицо где-то видел. Ты наш, что ли?
– Наш, – сказал Збышек, – наш. Хотя и должен, соблюдая глубокую конспирацию, переспросить: чей это – наш? А видел ты меня все там же, где и я тебя: например, здесь. А так же на общекурсовых учениях. Ты, кажется, тогда крупно влетел… И тебя радостно мордовал ротмистр Чачин. За какой-то сарай. А здесь мы с тобой вот уж три года как сталкиваемся. Просто повода не было пивка попить. До сих до этих. Эй, крошка! Притащи еще пива!
Последние возгласы относились уже не к Дону, а к миловидной, но неуловимой официантке, поскольку неопорожненных бутылок на столе осталось около одной. Збышек предусмотрительно придвинул ее поближе.
– А! Так это не за сарай, – сказал важно Маллиган, – а за ангар. На вспомогательной полосе. Ну откуда я мог знать, что эти придурки закроют шлюз раньше, чем я сяду?
– А они это специально сделали, – объяснил Збышек, закуривая. – Это у них тест такой. На внимательность и реакцию. Я однажды к психологам в систему забрался. И, ты знаешь, обнаружил много полезного. На закрытый шлюз они меня не поймали.
– Какал…, – сказал Дон, – нет, Збиг… Фу, дьявол! Где у тебя имя, а где – фамилия? И кто над тобой так поиздевался, варвар?
– Какалов – фамилия, глупый белый человек, – сказал Збышек. – Очень древняя и гордая болгарская фамилия. Первый болгарский космонавт носил эту фамилию! А Збигнев – это польское имя. Представляешь?
– Язык сломать можно, – сказал Дон. – Слушай, Збиг…
– Проще – Збых, – поправил Збышек. – А лучше – Збышек. Мне привычней.
– Збышек так Збышек, – согласился Дон. – Что я хочу спросить? Ты в самоволке, что ли?
– А как ты думаешь?
– Так и думаю.
– Неправильно думаешь. Я – в увольнении.
– В чё-ом? Кто тебя в увольнение ночью отпустил?
– Можешь посмотреть в кэпэпэшном регистре, там все есть, – ухмыльнулся Збышек. – Машина на выходе такая, что мне даже стыдно было ее ломать.
– Научи!
Збышек с огромным сомнением осмотрел Быка – два метру ростом, бритая голова, два сантиметра щетина – не борода, именно щетина, размах плеч – метр, ей-богу. Эк тебя разнесло, дружище, подумал Збышек участливо.
– Глупый белый человек, – сказал Збышек, закончив осмотр визави. – Не более, хотя и не ме. Но мы попробуем. Но ничего не гарантирую. Там надо не столько знать, сколько уметь. А ты уже собираешься домой?
– Да пора вроде. Если еще на пару часов задержаться, Чачин голову снесет. Он ответственный по Школе. Тебе славно – ты его только на тренажах видишь… он у меня ротный.
– Вах! – сказал Збышек. – Матка боска! Ни эля, ни свинины, да еще и Чачин – ротный! Я Чачина вообще не вижу: я не пилот. Ты пилот?
– Первый.
– Какой курс?
– Третий.
– А я сопер. Тоже третий курс. Рад тебе, Школяр, будь здоров! Теперь к делу. Карточка с собой?
– Здесь. Зачем?
– Давай.
Дон вынул из кармана карточку. Збышек лениво глянул на нее, достал сканер, похожий на зажигалку, чиркнул им по карточке и вернул карточку Дону.
– Теперь пить будем, гулять будем, – сказал он.
Маллиган тупо глядел на карточку.
– Не понял, – сказал он.
– Тебя отметят, как вернувшегося вовремя, – сказал Збышек.
– Почему?
– Ну я так сделал.
– Когда?
– Ну вот сейчас.
Дон с огромным уважением посмотрел на Збышека. Сам он в тонкости современных технологий вникать даже не пытался. Запрограммировать музыкальный бокс, поделив единицу на два-четыре-восемь-шестнадцать или на триоль-секстоль – это он еще мог. Отдать приказ киберпилоту, считывая с монитора данные – тоже. Но вот дальше… Варвары, одним словом.
* * *
До утра оставалось еще шесть часов – почти неограниченный запас времени. И это время нужно было куда-то девать. Как-то провести. Чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно упущенные часы.
– Составишь компанию? – спросил Збышек Маллигана.
– Составлю. Выбора ведь нет.
– Тогда поднимай задницу и пошли.
– Куда?
– Знаю место, в котором живут очень милые цыпочки. И одна из них меня обожает. А вторая, я уверен, с удовольствием пообожает тебя. За некоторую сумму наличными, естественно. Деньги есть?
– А зачем тебе? – с подозрением спросил Дон.
– Значит, хватит.
Ночная Жмеринка ничем не отличается от всех остальных мелких городишек на всех остальных мирах великой Империи. Два миллиона существ, обитающих на этих задворках, постарались сделать так, чтобы и у них все было “как у людей”. То есть – не дающие уснуть голографические рекламы на каждом углу, шумные и сверкающие; потоки жужжащих и свистящих гравикаров, которых ночью почему-то становится больше, чем в светлое время суток; редкие, испуганно озирающиеся по сторонам приезжие в неизменных длинных плащах или столь же неизменных коротких накидках; гарцующие табуны гравициклистов с разрисованными флуоресцентным пигментом квадратными наглыми рожами, по которым дико хочется засветить чем-нибудь тяжелым и угловатым; и снова – рекламы за длинными прозрачными лентами магазинных витрин, шевелящиеся кокетливые куклы в модном платье от величайшего модельера Галактики Глора Халфлинга, неподвижные благообразные куклы в строгих дорогих костюмах “а ля пост-грандж” для любителей, а кое-где и бессмертные резиновые куклы для профессионалов; чинно выплывающие из дверей шикарных ресторанов хорошо обеспеченные господа и дамы в состоянии “чуть-чуть подшофе”, изрядно контрастирующие с вываливающимся из соседних кабаков и надравшимся до зеленых пузырей пролетариатом; все тот же государственный английский, с небольшим, правда, но довольно милым акцентом, в котором преобладает придыхательное “г” и еще кое-что, от чего слово “гейт” звучит как “хэйт”, а “чиз” как “шиз”…
И так далее.
Кто видел – тот помнит.
Эпицентр Запада, Жмеринка-1.
Жмеринка гордится своей сияющей Столицей столь же сильно, сколь стыдится ее же темных и грязных окраин. Настолько темных и настолько грязных, что дня там просто не бывает. Небоскребы заслоняют пыльное при любой погоде небо, и редкая птица долетит до свободного пространства над их крышами – скорее сдохнет на полпути от гипоксии.
Даже описывать это убожество оскорбительно, а читать – оскорбительней вдвойне. Но именно сюда, в квартал красных фонарей, и повёл Збышек нового знакомца. Большую часть пути Збышек расписывал Дону тысячу и одно удовольствие, которые можно получить в том месте, куда он, Збышек, Дона ведет. По его словам выходило, что Дон через полчаса должен был попасть в рай. Дон уже начал доверять Збышеку – настолько красиво тот говорил. Вдруг Збышек остановился и внимательно посмотрел на Дона.
– Слушай, – сказал он, – я тут распинаюсь как последний пророк, а ты только лыбишься. А ты-то сам, случаем, не педик?
Дон смешался и перестал улыбаться.
– Ну что мне теперь, варвар, тебя убить и ограбить? Ты кого педиком назвал?
– Да так, в голову пришло. Видишь ли, там и мальчики есть. Но мало. И все обычно заняты.
– Откуда ты знаешь? – бесхитростно спросил Дон.
– Что – знаю? Что мало?
– Что все обычно заняты.