Арчер Джейн. Луна для влюбленных

   Мэверик нежно погладил ее руки.
   – Случается, что разница между ними невелика. Вспомните, иногда человек проигрывает в карты и думает, что с ним поступили нечестно. Если скотовод теряет скот, он тотчас же воображает, что его угнали. Может быть, это так, но возможно, и нет. Никто не хочет признать собственную глупость. Всегда надо найти козла отпущения.
   – А с вами случилось именно это? – спросила Синтия. Мэверик усмехнулся:
   – Я не так уж хорош, но и не совсем плох. Скажем так: в прошлом многие люди готовы были усомниться в моей удачливости, а некоторые пытались отобрать мою собственность.
   Синтия внимательно слушала его.
   – Я узнал от своих родителей, индейцев племени Ворона, а также убедился на собственном опыте, что человек может быстро потерять все, даже жизнь, а потом его же самого попытаются обвинить в этом, – продолжал Мэверик, Он покачал головой. – Что касается меня, то я предпочитаю выигрывать, а не оставаться внакладе.
   – Можешь рассчитывать на мою помощь, – подала голос Розалинда.
   – Из этого следует, что надо научиться заботиться о себе и доверять только друзьям. – Мэверик пристально посмотрел на Синтию: – Это единственное, что помогает выжить.
   Синтия почувствовала, как все ее тело обдало жаром. Мэверик считал ее другом и опорой. Чувство гордости переполняло ее. Она улыбнулась.
   – Вы тоже можете верить мне, – сказал Мэверик, отвечая ей улыбкой.
   – Благодарю вас. Возможно, когда-нибудь мне понадобится поддержка.
   Мэверик стал ее другом. И эта мысль была приятна Синтии.
   – Это касается и тебя, Розалинда, – сказал Мэверик. Он оглянулся на реку. – А теперь нам лучше тронуться и поскорее добраться до Грамм. Там мы сможем продать лошадей и сесть на поезд.
   – Но ведь мы только арендовали этих, – напомнила ему Синтия.
   – Тогда позаботимся о том, чтобы их отправили обратно в Ринкон.
   – А не будут преследовать нас до Грамы? – спросила Розалинда.
   – Не исключаю такой возможности.
   Мэверик снова сжал рукоятку своего «кольта». Ему не хотелось признаваться Синтии и Розалинде в том, что они все еще в опасности.
   Он знал, что почувствует себя спокойно только в поезде, направляющемся на север, когда их будет отделять от Нью-Мексико приличное расстояние.
   – Но мы опередим своих возможных преследователей, – оптимистически заверил Мэверик.
   – А где этот город? – спросила Синтия.
   – Недалеко.
   – Как ходят здесь поезда?
   – Не очень часто.
   – А если эти ковбои и скотоводы погонятся за нами?
   – Мы их перестреляем, – ответил Мэверик, плотнее надвигая на лоб стетсон.
   – Я полагаю, – сказала Синтия, – что нам следует как можно раньше сесть на поезд, чтобы избежать погони.
   Она натянула поводья.
   – И поплотнее поесть, – заметила Розалинда, потирая живот.
   Мэверик запрокинул голову и расхохотался. Розалинда обиделась и нахмурилась:
   – Но я и вправду голодна.
   Синтия и Мэверик рассмеялись еще пуще. Они поскакали вперед, окутанные ночной темнотой и ведомые только блеском вод реки Рио-Гранде.

Глава 13

   Денвер пленил Синтию сразу. Она не знала, где еще ей доводилось встречать такую роскошь и богатство. Всемирно знаменитый отель «Виндзор», построенный в стиле рококо, видел множество блестящих личностей, прославивших Запад, таких как Буффало Билл Коуди, Лоренс Барретт, Лотта Крэбтри и Ричард Мэнсфилд. Теперь по их стопам шествовала Синтия, Возможно, она спала в той самой постели, где проводил ночь кто-то из знаменитостей.
   – Я рассчитываю, что вы будете наслаждаться каждой ми-нугой, проведенной а Денвере, – сказал Мэверик, следовавший за Синтией по широкой лестнице отеля «Виндзор». – Вы это заслужили.
   – Я голодна, – заявила Розалинда, ничуть не впечатленная окружавшей ее роскошью. – Держу пари, что здесь запрещено появляться с собаками.
   – Или с лошадьми, – хмыкнула Синтия, размахивая своим ридикюлем, свисавшим со шнурка, обнимавшего ее левое запястье.
   – Возможно, Серебряный Доллар пытался это сделать, – заметил Мэверик.
   – Я слышал, что он построил салун в Лидвилле, чтобы его лошадь обслуживали в баре.
   Синтия и Мэверик дружно расхохотались.
   – У него больше денег, чем здравого смысла. Какая лошадь захочет пить в баре? – спросила Розалинда и потерла живот. – Видимо, здесь не подают тамали.
   – Возможно, есть картофель, жаренный на французский манер, – предположила Синтия.
   – Я не хочу иностранной пищи, – возразила Розалинда, оглядывая коридор. – Если начнется пожар, нам отсюда не выбраться живыми. Сколько здесь ступенек?
   – Не надо видеть только плохое, – сказал Мэверик. – Я хочу остановиться здесь. Да и вам не помешает отдохнуть.
   – Я буду расплачиваться сама, – заявила Синтия.
   – Хочу отблагодарить вас за то, что вы дважды спасали мне жизнь, – сказал Мэверик.
   – Я бы предпочла, чтобы мне подарили щенка или лошадь, – заметила Розалинда.
   Мэверик усмехнулся:
   – В Вайоминге ты получишь и то и другое. Подойдет?
   – Думаю, да, – пожала плечами Розалинда. – Но я боюсь, что отсюда мы не выберемся и не найдем дорогу в Вайоминг.
   – Не волнуйся. Проведем здесь пару дней и поедем дальше, – успокоил ее Мэверик.
   Синтия вспомнила, как недоверчиво их встретили в отеле «Виндзор», когда они явились туда без чемоданов или ковровых саквояжей. Но сейчас золотые монеты с изображением орла были приняты благосклонно. Им отвели соседствующие друг с другом номера на третьем этаже, так как свободных апартаментов не оказалось. Синтии пришлось признать, что насчет нескончаемых лестниц Розалинда была права. Но она ни за что на свете не отказалась бы от возможности остановиться в таком роскошном и знаменитом отеле. Она только сожалела, что при ней нет чемоданов и сундуков. Ее вещам суждено было оставаться в Лордсбсрге до тех пор, пока она не пошлет за ними. Свои ковровые саквояжи они бросили в отеле Ринкона. В ту ночь не было ничего важнее, чем спасение Мэверика, а потом бегства от ковбоев и скотоводов. Синтия думала, что нет на свете краше городка Грамы, если только там можно сесть на поезд, который должен был увезти их подальше на север.
   – Трудно поверить, что Денвер зародился как прииски на Черри-Крик, – сказал Мэверик. – Тогда здесь не было ничего, кроме глинобитных хижин на северной стороне ручья Черри-Крик.
   – А что стало теперь! – улыбнулась Синтия. – Золотая лихорадка в Пайке-Пи к 1859 года случилась не так уж давно. Должно быть, для местных это было тяжело.
   – Мягко сказано, – откликнулся Мэверик, качая головой.
   – Вы думаете, нам не стоит наслаждаться этой роскошью? – спросила Синтия, которой вовсе не хотелось, чтобы Мэверик чувствовал себя виноватым, когда вернется в Вайоминг к своим друзьям-индейцам.
   – Просто мы будем помнить, что все здесь построено на крови и костях индейцев.
   Розалинда помрачнела.
   – Может быть, мне все же следовало остаться дома.
   – Ты полюбишь ранчо, но тебе нужно попробовать научиться жить и в городе, – сказал Мэверик.
   – К тому же мы собрались сделать кое-какие покупки, – напомнила Синтия, бросив взгляд на Мэверика. – Мы не будем покупать в самых дорогих магазинах города, чтобы не сделать вас банкротом.
   Мэверик кивнул:
   – Вы отлично соображаете, но я предпочитаю покупать вещи самого лучшего качества, потому что они долговечнее.
   – Модные вещи не могут служить долго, потому что мода быстро меняется. А Розалинда быстро вырастет из своих новых платьев.
   Синтия погладила бахрому своей шали. Она тоже хотела, чтобы на ней было что-нибудь модное или по крайней мере более подходящее для того, чтобы появиться в отеле «Виндзор».
   – Я хочу новое и модное платье! – воскликнула Розалинда, вырываясь вперед. – Пойдемте по магазинам.
   Они проследовали за портье в ливрее по залам и коридорам отеля, ступая по мягким коврам. Наконец портье открыл настежь дверь на третьем этаже и пригласил их войти.
   Синтия подавила возглас удивления и восторга при виде такой роскоши.
   – Эта комната подойдет тебе, Розалинда, – решил Мэверик.
   – Он? подойдет для меня и всей моей деревни, – ответила Розалинда.
   – Прелестная девочка! – воскликнула Синтия. Мэверик был доволен. Комната была убрана в нежных тонах. В небольшом отдельном помещении он обнаружил фарфоровую ванну с рисунком из фиалок и такую же раковину. На черном столе орехового дерева лежала стопка белых пушистых полотенец, душистое мыло и прочие банные аксессуары. Удовлетворенный осмотром, Мэверик присоединился к дамам.
   Портье открыл соседнюю дверь и пригласил их в другой номер.
   – Это тоже красивая комната, – оценила номер Синтия.
   – Почему бы вам не поселиться здесь? – спросил Мэверик.
   – Благодарю вас.
   Синтия снова пожалела, что при ней нет сундука или хотя бы коврового саквояжа, чтобы можно было переодеться. Однако в ее ридикюле оставались деньги. Она не стала бы тратить их на модные тряпки, а купила бы практичную юбку с разрезами и подходящую к ней блузку, а также кое-какую одежду, которая пригодилась бы ей в Вайоминге.
   Портье открыл дверь в следующую, последнюю, комнату и пригласил войти. Он бросил на них при этом презрительный взгляд, по-видимому, желая поскорее уйти. Мэверик дал ему чаевые, взял ключи от номеров и запер дверь в коридор. Он снял свою шляпу и бросил ее на кровать.
   – Я не хочу больше слышать жалоб. В Денвере этот отель лучший.
   – Только одно «но», этот портье не оказывает нам надлежащего внимания, – заметила Синтия.
   – Мы вызываем подозрения. У нас нет багажа и одежда пыльная, – возразил Мэверик.
   Синтия огляделась:
   – Комната красивая.
   – Не пойти ли нам сейчас за покупками? – предложила Розалинда.
   – Сначала проверь, все ли в порядке в ванной, – посоветовал Мэверик. – Нам всем не помешает помыться.
   – Я не могу дождаться этого, – сказала Синтия. Она обняла Розалинду за талию: – Оставим Мэверика одного.
   Синтия одарила Мэверика ослепительной улыбкой и повела Розалинду из комнаты.
   – Мне жаль, что при мне нет моего блокнота и карандаша, чтобы ты могла рисовать, но в городе купим новые.
   Розалинда пожала плечами.
   – Хочешь спросить, смогу ли я оставаться в номере одна? – спросила она.
   – Да. Я подумала, возможно, ты будешь неуютно себя чувствовать в таком большом городе, – предположила Синтия.
   Розалинда широко раскрыла глаза, потом направилась по своей комнате. У двери она обернулась:
   – Мне не нужны няньки.
   Синтия поспешила за Розалиндой, закрыла входную дверь и улыбнулась:
   – Теперь ты в безопасности.
   Розалинда с интересом огляделась на новом месте, выдвинула ящик письменного стола.
   – Бумага! Напишу письмо отцу Баптисте.
   – Отличная мысль. Мы сможем завтра его отправить.
   Розалинда снова огляделась и села на кровать. Она несколько раз подпрыгнула на упругом матрасе и теперь казалась умиротворенной.
   – На случай, если я тебе понадоблюсь, буду в своей комнате.
   Больше Синтии ничего не хотелось видеть. Она была рада остаться одна. Ее завораживала окружающая роскошь. Синтия не могла дождаться момента, когда сможет почувствовать себя чистой и посмотреть Денвер. Но прежде она покружила по комнате, пока все вокруг не слилось для нее в калейдоскоп. Мрачноватая старинного вида мебель красного дерева навевала на нее мысли о готических романах, в которых молодая леди попадает в замок или поместье и находит там любовь, счастье и приют.
   Синтия прошла через комнату к окну, чтобы посмотреть сквозь кружевные занавески на гудящую от деловитой людской толпы улицу. Холеные лошади тянули щегольские коляски. Женщины и мужчины в нарядной одежде прогуливались по тротуарам. Синтия погладила зеленый бархат драпри на окне, сдвинутых в одну сторону. Она знала, что такая роскошь есть в Нью-Йорке, но никогда не смогла бы позволить себе провести в подобном отеле хотя бы одну ночь и потому оценила щедрость Мэверика.
   Синтия встала на колени, чтобы прикоснуться к восточному ковру, дивясь его изысканности. Ходить по такой красоте она не решаюсь и поэтому сняла гетры. Синтия с грустью подумала о том, что ей нечего повесить в платяной шкаф или положить на туалетный столик. Она подошла к письменному столу и вспомнила об «Ангелах востока». Эту книгу она никак не могла дочитать. Возможно, она сумеет раздобыть второй экземпляр в Денвере?
   Она вошла в ванную и испустила вздох удовольствия. Взяла в руки мыло в форме цветка и ощутила аромат лаванды. Внезапно на нее навалилась страшная усталость. Когда в последний раз Синтия спокойно отдыхала, не думая об опасности? Это было так давно! Но после горячей ванны она сможет поспать, а все остальное подождет.
   Синтию разбудили несколько громких ударов в дверь. Она потянулась и почувствовала шелковистую ткань простынь, соприкасавшихся с телом. Ее волосы источали аромат лаванды. Лучи предзакатного солнца просачивались в комнату сквозь кружевные занавески и омывали ее золотистым сиянием.
   Удары в дверь повторились. На этот раз, как ей показалось, стучали с наружной стороны двери в комнату Мэверика, Но Синтия не беспокоилась. В эту минуту жизнь была слишком приятной, чтобы можно было поверить, что она изменится. Кроме того, Синтия решила, что если она не откликнется, возможно, стук прекратится. Она зевнула, ощущая удивительное спокойствие, комфорт и умиротворенность, и не откликнулась на повторившийся в третий раз стук в дверь.
   Вдруг Синтия увидела, как в номер Мэверика вошла женщина. Она была красива, хорошо одета и довольно молода – лет тридцать с небольшим. Ревность и гнев тут же пронзили сердце Синтии, окончательно поглотив остатки прежнего благодушия. Почему у Мэверика другая женщина? Синтия внимательно наблюдала за происходящим. Она села на постели, оправляя шелковый халат, предоставляемый постояльцам отелем «Виндзор», и нахмурилась.
   – Добрый день. – Женщина вошла в номер Синтии. – Я мадемуазель Фиби Дюмон. Пожалуйста, зовите меня просто мадемуазель Фиби.
   Синтия еще больше помрачнела.
   – А где молодая леди?
   – Это шутка? – спросила Синтия.
   – Конечно, нет. Мне были даны ясные инструкции. Все оплачено. Вы счастливица.
   – Вам лучше все объяснить мне.
   – Конечно. Но прежде я хотела бы посмотреть на юную леди.
   – Прежде вы должны сказать, в чем дело. – Голос Синтии звучал холодно и резко. – В противном случае вам придется пересчитать ступени лестницы, ведущей из моей комнаты.
   – О!
   – Это именно так. На меня безуспешно охотились мексиканские бандиты, аризонские горняки, ковбои из Нью-Мексико. Но сейчас я не в лучшем настроении. – Синтия выпрямилась. – Чужих в моем номере быть не должно. И вам повезло, что я не всадила вам пулю между глаз.
   Она надеялась напугать незваную гостью и заставить ее либо уйти, либо объясниться, В любом случае Синтия не была намерена терпеть долго.
   Мадемуазель Фиби приложила руку к сердцу, потом к своим темно-русым волосам, собранным на затылке в тугой шиньон.
   – Я полагала, что вы леди.
   Синтия встала и направилась к женщине:
   – Да какая разница?
   – Джентльмен...
   – Какой джентльмен?
   – Мистер Монтана. Синтия рассмеялась:
   – Он бродяга, такой же, как и я! Дверь в комнату Розалинды открылась.
   – И как я. Синтия оглянулась:
   – Подслушивала?
   В комнату вошла Розалинда. Ее черные волосы были взъерошены, от них пахло лавандой. Фирменный халат отеля «Виндзор» не соответствовал размеру.
   – Я хотела удостовериться, что на тебя не напала целая орава лордов и леди, – сказала Розалинда.
   Мадемуазель Фиби в волнений тяжело задышала. Синтия рассмеялась.
   – Тебе не требуется помощь? – спросила Розалинда, глядя на Синтию.
   – Возможно. Не знаю, чего хочет эта женщина. Мадемуазель Фиби расправила плечи и разгладила на тонкой талии костюм из лиловой саржи.
   – Я привыкла к разным постояльцам. Поэтому ваша манера говорить и пренебрежительное отношение меня не трогают. Мистер Монтана платит щедро, а я хочу быть достойной такой оплаты.
   Она подошла к двери номера Синтии, выходившей в коридор, распахнула ее и трижды хлопнула в ладоши.
   Семь молодых женщин с волосами, собранными на затылках в шиньоны, в серых платьях и белых передниках, внесли в комнату коробки и мешки. Они осторожно разложили все эти веши на постели Синтии. Еще одна женщина вкатила столик на колесиках, накрытый для чаепития, с хрустящей белой льняной скатертью и серебряным чайным сервизом. Потом все семеро встали и сделали реверанс Синтии и Розалинде.
   Пока они в недоумении наблюдали за происходящим, служанки откатили столик к окну, подставили к нему стулья и сняли крышки с тонких фарфоровых блюд, на которых оказались булочки и сандвичи с огурцами.
   Мадемуазель Фиби грациозно пригласила:
   – Леди, прошу к столу. Я разолью чай.
   Синтия не двинулась с места. Розалинда нахмурилась, потом сделала шаг к Синтии.
   – Пожалуйста, леди. Мадемуазель Фиби улыбнулась.
   – У вас есть еще одна возможность все объяснить, пока мы не выкинули вас за дверь вместе с вашими коробками, – потребовала Синтия. Ее голос звучал резко.
   – Простите меня, – сказала мадемуазель Фиби. – Вы так меня заморочили, что я забыла, с чего следует начать.
   Она подошла к столику на колесиках, взяла с него конверт кремового цвета и протянула его Синтии. Внутри лежал листок плотной бумаги. Поперек него жирными заглавными черными буквами было написано: Синтия и Розалинда, наслаждайтесь подарками. Благодарю вас. Мэверик».
   В комнате воцарилось молчание.
   Пальцы Синтии слегка дрожали, когда она вкладывала записку в конверт. Мэверик продолжал удивлять ее, а сейчас даже растрогал. Она была счастлива оттого, что он поселил ее в таком роскошном отеле, но Мэверик хотел сделать больше и мог позволить себе это. Синтия и не подозревала, что он богат. Теперь она понимала тех бандитов, горняков и ковбоев, которые преследовали их. Должно быть, знакомство с Мэвериком обошлось им в копеечку, а он сумел приумножить деньги, удачно вложив их в какое-то дело.
   – Я голодна, – сказала Розалинда, – и не стану возражать, если Мэверику вздумалось накормить нас.
   – Почему бы и нет? – улыбнулась Синтия, положив конверт с запиской на письменный стол.
   – Приступим, – предложила мадемуазель Фиби и указала на сервированный стол.
   Розалинда прошла через комнату и села за столик. Синтия заняла стул напротив. Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
   Мадемуазель Фиби налила им ароматного чая в Тончайшие фарфоровые чашки и отступила.
   – Мистер Монтана подобрал для каждой из вас целый ансамбль туалетов.
   – Что это значит? – спросила Розалинда.
   – С моей помощью он выбрал подходящие платья и белье. И все это из тончайшего шелка.
   – Красного? – спросила Розалинда. Она откусила кусочек сандвича с огурцом и поморщились: – Что это такое?
   Синтия хмыкнула:
   – Попробуй булочку с джемом.
   – Наши блюда самого лучшего качества, но если они вам не подходят, мы можем их заменить. – Мадемуазель Фиби сложила руки на груди.
   – Нет, все отлично, – отозвалась Синтия с улыбкой. – Просто Розалинда не привыкла к такой еде.
   Лицо мадемуазель Фиби приняло такое выражение, будто она хотела спросить, что обычно ест Розалинда, но удержалась от вопроса.
   – Красный цвет не подходит для молодой леди. Мистер Монтана выбрал платье такого цвета, который, по его мнению, вам поправится и подойдет для леди вашего возраста и положения в обществе.
   Она дважды хлопнула в ладоши.
   В комнате послышалось щелканье открываемых застежек и шелест бумаги. Молодые женщины принялись за работу.
   Синтия решила не обращать на них внимания и сосредоточиться на еде, потому что внезапно ощутила сильный голод. Она взяла в руки тонкую фарфоровую чашку и вдохнула тонкий аромат чая. Потом посмотрела в окно сквозь кружевную занавеску. Разве она могла представить себя в гаком отеле, как «Виндзор», когда скакала в Мексику, судорожно цепляясь за гриву мустанга. Тогда она была напугана и измучена дорогой. Зато теперь блаженствовала и нежилась.
   Синтия наблюдала за Розалиндой, которая пила чай маленькими глотками, как и подобает леди. Должно быть, кто-то основательно потрудился над ее манерами. Она гадала, кто это был – Роза, Мария или отец Баптисте. Впрочем, какое это имело значение. Просто она радовалась за Розалинду. При таких отличных манерах дочь Мэверика будет прекрасно себя чувствовать в любом обществе, как и ее отец.
   Синтия с теплотой и нежностью подумала о Мэверик е. Он не переставал удивлять ее. Мэверик мог быть сильным и отважным, нежным и заботливым. Он заботился о них и старался сделать приятное.
   Синтия намазала булочку клубничным джемом, и в мыслях ее снова появился Мэверик. Они уже давно не были вместе наедине. И теперь Синтия вспомнила, как он целовал ее на берегу реки на пути в Мексику, его широкую грудь, мускулистое тело. Мэверик желал ее и во что бы то ни стало хотел удержать Синтию возле себя. Он так отважно взял на себя заботы о дочери. Синтия не могла не восхищаться им. Но как отважиться и позволить себе близость с ним? Способна ли была Синтия забыть об осторожности ради Мэверика?
   Синтия вздрогнула, положила свою булочку и взяла в руки чашку. Она пил чай мелкими глотками и отгоняла тревожные мысли. Она хотела бы, чтобы все было просто, но в жизни не так. Легче всего утолить желание, если любовь сводится только к наслаждению.
   Возможно, пора подумать и об этом, а не только о работе. Синтия улыбнулась своим мыслям.
   Мадемуазель Фиби снова выступила вперед:
   – Вам нравится чай?
   Розалинда отерла белой хрустящей салфеткой рот, испачканный клубничным джемом, и кивнула:
   – Это изысканно. Благодарю вас.
   Синтия вспомнила тог первый день, когда они с Мэвериком пили чай в Лордсбсрге. Ему было все отвратительно в том маленьком магазинчике, но она нашла нового друга в лице Вайолет. Как только она освоится в Вайоминге, Синтия установит контакт с Вайолет, чтобы обсуждать с ней книги по почте.
   – Вы готовы посмотреть на следующий подарок мистера Монтаны?
   Мадемуазель Фиби профессионально улыбнулась и снова хлопнула в ладоши.
   Две молодые женщины подняли с кровати и расправили перед ней белое шелковое платье, отделанное белыми кружевами и малиновыми оборками и рюшами. Изумленная Розалинда прикрыла рот руками.
   – Не могу этому поверить! Он вспомнил! – Она посмотрела на Синтию. – Это как раз такое платье, о каком ты говорила в Ринконе. Очень красивое.
   – И идеально тебе подойдет.
   Синтия почувствовала, как ее снова окатила теплая волна. Оказывается, Мэверик прислушивался к их спору о красном платье. Он гораздо внимательнее, чем она думала. Это свидетельствовало о его уважении к дочери, чего Синтия никак не ожидала от такого мужчины.
   – Я рада, что вы одобряете платье, – сказала мадемуазель Фиби. Она хлопнула в ладоши.
   Вперед выступила еще одна служанка с красной нижней юбкой из тафты, потом следующая – с белой шелковой сорочкой и панталонами, нижней юбкой и туфельками из красной лайки.
   Розалинда встала со стула, чтобы получше рассмотреть свалившееся на нее богатство. Она потрогала платье, нижнюю юбку из тафты и наконец повернулась к Синтии:
   – Это изумительно. Правда?
   – Да. Он подобрал все замечательно.
   – Розе и Марии это понравилось бы. – Розалинда задумалась. – Мария больше всего на свете любила красивые вещицы.
   – Мне жаль, что их нет рядом, чтобы разделить твою радость.
   Синтия почувствовала, как подступившие слезы обожгли ей глаза. То, что потеряли мать и бабушка, досталось Розалинде. Но больше всех выиграл от этого Мэверик. Розалинда вырастет и станет прелестной молодой женщиной. Она уже почти стала ею.
   – Если вы готовы, мои помощницы оденут вас. Они причешут вам волосы. Мы выбрали головной убор с отделкой из перьев и малинового шелка под цвет платья.
   Розалинда улыбнулась:
   – Я готова. Давайте. – Она сделала несколько шагов навстречу, потом оглянулась на Синтию. – Я ведь не нужна тебе сейчас?
   – Нет, порадуйся, доставь себе удовольствие. Розалинда пошла одеваться в свою комнату.
   – После такого начала я горю нетерпением посмотреть, что же он выбрал для меня. – Синтия подалась на стуле вперед.
   Мадемуазель Фиби кивнула:
   – Сначала он никак не мог выбрать цвет. Платье должно подходить к цвету глаз леди.
   Синтия почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. «Цвет глаз леди»! Он заметил и запомнил. Неужели что-то могло от него укрыться? Она чувствовала, что все предосторожности тщетны по сравнению с его щедростью и вниманием. Все преграды рухнули. Она стала его леди.
   Две молодые женщины вытащили платье из тонкой бумаги, в которую оно было упаковано, и поднесли поближе к Синтии. Она порывисто вздохнула. Никогда еще у нее не было такой дорогой и красивой вещи. Синтии было трудно поверить, что теперь это платье принадлежит ей. Она протянула руку, чтобы погладить тонкую ткань. При обычных обстоятельствах она ни за что не приняла бы такой подарок от мужчины. Но обидеть невниманием Мэверика она не могла. Для него это был способ отблагодарить Синтию за спасение жизни. С ее стороны было бы мелочностью отказаться от «такого подарка. Кроме того, ей очень хотелось надеть то, что он выбрал для нее.
   А выбирать он умел. Этот туалет представлял собой платье из изумрудно-зеленого шелка, отделанное египетскими кремовыми кружевами. Его украшали короткий корсаж и высокий ворот с кружевами спереди. Вдоль всей юбки шли складки, изящно драпировавшие всю фигуру.