Арчер Джейн. Луна для влюбленных

   – Но рисунок прекрасный. Тебе требуется небольшая помощь редактора. – Синтия просияла, – Право же, я в восторге от того, что можно будет издать книгу о травах. Хочешь написать ее и сделать иллюстрации? Розалинда пожала плечами:
   – Не знаю. Это большая работа.
   – Мы могли бы начать с издания краткого справочника и занести его в каталог «Сире, Рибок и К», – предложила Синтия.
   – Ты так думаешь?
   Казалось, Розалинда заинтересовалась.
   – Можно попытаться.
   Синтия помедлила, бросила взгляд на Мэверика, потом на Розалинду.
   – Издать и опубликовать книгу – одно, но потом придется рекламировать и распространять ее, чтобы люди узнали о ней и захотели купить, – продолжила она.
   Мэверик покачал головой:
   – Кажется, это не легче, чем управлять ранчо. Синтия улыбнулась:
   – Возможно, вы правы. Но если мы создадим компанию и сумеем с этим справиться, думаю, дело пойдет.
   – Я предпочитаю разводить скот – коров, например, – сказал Мэверик. Он постучал ногтем по блокноту и взглянул на Розалинду: – А у тебя талант.
   – Думаю, что это так, – поддержала его Синтия. – Я не хочу настаивать, но если ты пожелаешь что-то добавить в эту книжку, – она показала на блокнот, – не стесняйся.
   – Я подумаю. – Розалинда прикрыла рукой зевок. – А сейчас хватит о книгах...
   Синтия была смущена. До сих пор Розалинда вела себя как взрослая, но ведь, по сути, она была еще ребенком. Розалинда прислонилась головой к окну.
   – Почему бы тебе не лечь на скамью? – предложила Синтия и убрала седельные сумки.
   – Не смущайся, поспи, – поддержал ее Мэверик. – у нас полно времени.
   Розалинда потянулась и подложила руки под голову. Через несколько минут ее дыхание стало ровным – она заснула.
   – Бедная маленькая девочка, – сказала Синтия, с нежностью глядя на Розалинду. – Досталось ей из-за нас!
   – Она растет не только крепкой и выносливой, но и талантливой. Верно? – с гордостью спросил Мэверик.
   – Да, и, думаю, вы должны укреплять ее веру в себя.
   – Я так и сделаю.
   – Вероятно, она скучает по дому.
   Синтия подалась вперед и нежно отвела с лица Розалинды прядь волос.
   – Когда она проснется, я предложу ей написать письмо отцу Баптисте.
   – Отличная мысль. Мы ведь обещали поддерживать с ним связь.
   – Можно послать письмо из Лордсберга.
   Мэверик повернулся и испытующе посмотрел на Синтию:
   – Вы ведь поедете со мной в Вайоминг. Да?
   Она заглянула в самую глубину его синих глаз и вздохнула:
   – Не знаю!
   Он покачал головой:
   – Я думал, что все уже решено.
   – Мы по-прежнему в большой опасности.
   – В Вайоминге все будет иначе. Там вы будете в безопасности. И Розалинде там будет хорошо, – пообещал Мэверик. Он выглянул в окно и продолжил мысль: – Кажется, будто я в беде, но это не так. Во всяком случае, в Вайоминге асе будет иначе.
   – Боюсь, что мое присутствие будет раздражать Розалинду, – покачала головой Синтия.
   – Почему?
   – Она сочтет, что я пытаюсь занять место ее матери.
   – Марии давно уже нет на свете. И думаю, Розалинда с этим примирилась.
   – Она в таком возрасте, что, возможно, чувствует себя очень уязвимой.
   – Вот почему рядом с ней должна быть леди, способная помочь ей.
   – Я не представляю, что значит быть матерью.
   – Но я еще меньше готов к роли отца. Синтия улыбнулась:
   – Возможно, ей было бы лучше в родной деревне.
   – Нет. Если она моя дочь, пусть живет со мной.
   – Но ее новая жизнь будет не похожа на прежнюю.
   – Не совсем так. – Мэверик снова пристально посмотрел на Синтию. – Кажется, я все время рассказываю вам о своей жизни.
   – Но это как раз то, чего я хочу.
   – Знаю. Но я рассказываю ее вам не для того, чтобы вы написали книгу. Я хочу, чтобы вы поняли, почему Розалинде будет лучше в Вайоминге со мной.
   – Пожалуйста, расскажите мне, – попросила Синтия. Мэверик нежно сжал ее руку.
   – Мое ранчо находится поблизости от земель племени индейцев кроу.
   – Так вы знаете индейцев?
   – Да, меня воспитали индейцы кроу, точнее, воспитывали какое-то время.
   – Неужели? – Синтия подалась вперед, изумленная и заинтригованная – Как и почему?
   – Обещаете не распространяться об этом в книге? – спросил Мэверик.
   – Разумеется, не стану без вашего разрешения.
   – Моя семья происходит от шотландских и ирландских эмигрантов. Они осели на Западе и основали факторию в южной Монтане поблизости от земель индейцев кроу.
   – Они не чувствовали себя одинокими? – поинтересовалась Синтия.
   – Нет. Они любили и уважали индейцев кроу больше, чем собственный народ. И так же воспитали меня. Но белые охотники на буйволов убили моих родителей ради денег и припасов и сожгли факторию. В то время мне было шесть лет и я гостил у друзей – индейцев кроу. Племя кроу отомстило за смерть моих родителей. Они взяли меня к себе.
   Синтия догадывалась, какая боль скрывается за этим рассказом. Несмотря на то что все это было очень давно, она заметила в глазах Мэверика отражение прежних страданий.
   – Детские горести остаются с нами на всю жизнь, – сказала Синтия.
   Он кивнул:
   – Я не хочу вызвать у вас сочувствие. Вы должны понять, что Розалинде не будет одиноко со мной. У нее найдутся друзья из племени индейцев кроу.
   – Так вы поддерживаете с ними контакт?
   – Конечно. Они – мои друзья. Мы помогаем друг другу.
   – Это объясняет, почему вы не можете читать книги.
   – Нет. Я люблю книги в том случае, если их мне не навязывают.
   – Я вовсе не собиралась... – начала Синтия.
   – Знаю, – перебил ее Мэверик, – вы должны признать, что не можете быть объективны, когда речь заходит о книгах.
   – Пожалуй, это так, – согласилась Синтия. – Но как же вы научились читать?
   – Я жил с индейцами кроу до десяти лет. Однажды, когда мы охотились, меня заметили из дивизиона кавалеристов США и решили, что я буду рад вернуться в мир белых людей. К моему мнению не прислушались и отослали в сиротский приют в Омахе в штате Небраска, – продолжал рассказывать Мэверик.
   – Там было очень скверно? – спросила Синтия.
   – После свободы и взаимопонимания, которые у меня установились с кроу? – Он покачал головой. – Хуже не придумаешь.
   – Значит, отчасти поэтому вы приехали за Розалиндой. Вы не хотели, чтобы она попала в сиротский приют.
   – Да. – Мэверик посмотрел на спящую Розалинду. – Думаю, с ней все было в порядке.
   – Но ведь она жила без отца.
   – Так хотела Мария.
   – И как же вы вернулись на Запад? – продолжала расспрашивать Синтия. Она поняла, что Мэверик еще не привык к мысли, что Розалинда – его дочь. Однако Синтия не сомневалась в их родстве.
   – В пятнадцать лет я сбежал и, зарабатывая по дороге на жизнь, добрался до Запада. У меня не было никакой профессии. Я был очень молод. Но к англам у меня не сохранилось ни уважения, ни любви, особенно после жизни в приюте и жестокого убийства моих родителей. И я решил получить то, что хотел.
   – И получили?
   – Да.
   – И вы не сожалеете об этом?
   – Нет. Я жалею только о том, что не встретил вас раньше. Синтия почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу.
   – Я не привык к таким откровенным разговорам, – продолжал – Мэверик. – Думаю, что причина в том, что я так долго жил с кроу. Они немногословны, но уж если говорят, то о важных вещах и всегда правду.
   – Наверное, я смогу понять вас и Розалинду, – сказала Синтия.
   – А как вы? – поинтересовался Мэверик.
   Она вздохнула, понимая, что теперь настал ее черед быть откровенной и поделиться с ним, а иначе она не могла рассчитывать на то, что их отношения продлятся.
   – Вы расскажете мне о себе? – Голос Мэверика прозвучал скорее как приказ.
   – Я нечасто говорю о своем прошлом. Моя мать тоже из ирландских эмигрантов. Как и другие девушки из ее класса, она приехала сюда, ничего не умея. Ее наняли служанкой в богатую семью в Нью-Йорке. Отпрыск этой семьи добивался ее. Она влюбилась и уступила. Но когда она забеременела, ее вышвырнули из дома. Это печальная, но, к сожалению, обычная история. Многие молодые женщины, которых нанимают на работу служанками и горничными, уступают домогательствам своих хозяев или их сыновей, чтобы сохранить работу. Бытует мнение, что служанки – это девушки легкого поведения и что рано или поздно они все равно станут проститутками, но это не так.
   Мэверик сжал руку Синтии.
   – Возможно, мой отец и в самом деле любил мать, – продолжала она, – по крайней мере какое-то время. К счастью, от нее откупились и дали ей достаточно денег, чтобы она не ходила на панель до моего рождения. Позже моя мать получила работу на чулочной фабрике в Амстердаме, в штате Нью-Йорк, но ее постоянно преследовали домогательства хозяев, которые требовали от нее услуг определенного рода. Она привыкла не доверять мужчинам и вырастила меня в убеждении, что я должна сама заботиться о себе и детях.
   – Мне жаль, что жизнь была так сурова к вашей матери, – сказал Мэверик. – Часто случается, что люди отравляют существование другим без всякой причины.
   Теперь Синтия почувствовала, что примирилась со своим прошлым в большей степени, чем когда-либо прежде. Она и не подозревала, что этот рассказ так облегчит ее душу.
   – Ребенком я работала на текстильной фабрике, но моя мать позаботилась о том, чтобы дать мне образование.
   – Должно быть, вам далось это нелегко.
   – Это так, но мама много сделала для меня и гордилась моими успехами. – Синтия заплакала. – Она умерла от чахотки, когда мне исполнилось пятнадцать. Я до сих пор тоскую попей.
   Мэверик ничего не сказал. Он только взял Синтию за руки.
   Она шмыгнула носом, стараясь прогнать слезы.
   – Все свободное время я тратила на то, чтобы научиться печатать на машинке. Затем нашла работу в Нью-Йорке.
   – И дослужились до редактора?
   – Да.
   – Я горжусь вами.
   – Благодарю вас.
   – Что случилось? Почему вы решили бросить все и податься на Запад? – поинтересовался Мэверик.
   Губы Синтии изогнулись в горькой усмешке.
   – Со мной произошло то же, что и с моей матерью. Человек, наживший состояние за счет потогонной системы на фабриках, купил наше издательство. Он дал мне понять, что я могу сохранить свою работу, если буду ублажать его.
   Мэверик крепче сжал ее руки:
   – Я не хочу, чтобы то же случилось с Розалиндой. Меня охватывает гнев, когда я вижу, как люди злоупотребляют властью. Я и сам испытал это в сиротском приюте. То же самое я видел и в случае с индейцами.
   – С индейцами кроу?
   – Да.
   Синтия поежилась.
   – Я бы хотела отомстить Хаскелу Рейнзу.
   – И отомстите.
   – Откуда у вас такая уверенность? У него прочное положение в Нью-Йорке. Он богатый и могущественный человек. А я...
   – Право на вашей стороне. Кроу верят в круговорот жизни. Что бы ни делал человек, ему воздается втройне и за плохое, и за хорошее, – сказал Мэверик.
   – Хотелось бы в это верить.
   – Что сделал Рейнз, когда вы отвергли его?
   Снова Синтия почувствовала резь в глазах, возвещающую подступающие слезы. Казалось, она вернулась в прошлое.
   – Синтия? – окликнул Мэверик.
   Она глубоко вздохнула, вспомнив о своей решимости добиться цели.
   – Я лягнула его в щиколотку и убежала из издательства.
   – Вы правильно поступили, – одобрил Мэверик.
   – Но он позаботился о том, чтобы я больше не получила работы в Нью-Йорке.
   – Вы создадите свой издательский дом, а я помогу вам. Мэверик заглянул в ее зеленые глаза.
   – Виктория Малоун тоже обещала мне помочь.
   – Она писательница?
   – Да.
   – Так это она вместе с мужем владеет ранчо Кордова?
   – Именно так.
   – Возможно, она и верный друг, но у нее не будет для вас времени, – рассуждал Мэверик. – А мне и Розалинде вы нужны. Поедем со мной. Дайте нам шанс. Вы сможете оставить мое ранчо, когда пожелаете, но если захотите основать свое издательство, то лучше это сделать в Вайоминге.
   Синтия отвела глаза, не в силах выдержать пристальный взгляд синих глаз Мэверика, Ей хотелось верить ему.
   – Доверьтесь мне, – предложил Мэверик.
   – Чего вы хотите от меня? – спросила Синтия.
   – Всего.
   – Это невозможно. Вы же знаете мое прошлое. Я не склонна доверять людям.
   – Я могу подождать.
   Она снова посмотрела на него:
   – Вы ведь не отступитесь?
   – Нет, когда знаю, чего хочу. – Он нежно погладил ее по щеке. – Но ведь я предлагаю вам то, чего и вы хотите.
   Она кивнула. Он улыбнулся:
   – Со мной вы ничем не рискуете.
   – С вами я в опасности постоянно. Мэверик усмехнулся:
   – Но ведь вы первая подошли ко мне. Разве не так?
   – Вы были мне нужны тогда, как и сейчас.
   – Отлично. Вы такая же бродяга, как и я.
   – Как вы?
   – И как Розалинда. Бродяги должны держаться вместе. Мы нужны друг другу.
   Она поджала губы.
   – Если я поеду с вами, мне нужно позаботиться об одежде. Он застонал:
   – Но у вас ведь ее целые сундуки.
   – Нам надо купить одежду для Розалинды. Я не думаю, что у вас на ранчо найдется что-нибудь подходящее для нее.
   – Так вы едете с нами? – допытывался Мэверик.
   – Я еще думаю, – тянула время Синтия.
   – Едете.
   Это был уже не вопрос, а утверждение.
   – Я хочу подремать. Разбудите меня в Лордсбсрге. К тому времени я буду знать точно.
   – He стоит вас будить. Я получу ваши чемоданы и погружу их на поезд. Я предпочитаю, чтобы вы проспали до самого Вайоминга, – сказал Мэверик.
   – Чтобы не передумала? – спросила Синтия.
   – Верно.
   – Но ведь и вы можете передумать.
   – Маловероятно.
   Она улыбнулась, потом медленно отвернулась и прислонилась головой к окну. Но сон не шел.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПОД ПРИБЫВАЮЩЕЙ ЛУНОЙ ЧЕРНЫЕ КОНИ ПРИХОДЯТ С ЗАПАДА

 

   Синтия стоит в Хижине Грез. Он опоит с ней рядом. Их руки переплетены и связаны сыромятными кожаными ремнями. Это четыре стихии – земля, огонь, ветер и вода. Глиняный горшок стоит возле костра.
   Женщина-знахарка подходит к ним. Она несет длинный нож, которым разрезает сыромятные ремни вокруг запястий и бросает их в костер. Она передает ему нож, потом скрывается в тени.
   Он делает надрез на левой стороне груди, вынимает свое трепещущее сердце и передает его Синтии. Она обеими руками высоко поднимает его сердце, потом встает на колени и кладет его в глиняный горшок, стоящий возле костра. Синтия возвращается к нему. Левой рукой она сжимает его правую руку. Их пальцы переплетаются.
   Знахарка снова рядом. Она смотрит на Синтию:
   – Теперь твое сердце бьется за вас обоих. До тех пор пока его помыслы, намерения и жизнь останутся чистыми, ваши сердца в безопасности.
   И Синтия познает счастье.

Глава 11

   Синтия и Розалинда сидели за столом напротив Мэверика в кафе «Гремучая змея». На мексиканских глиняных тарелках цвета ржавчины лежали остатки бифштекса и картофеля. За соседними дубовыми столиками болтали и смеялись другие посетители, звенела посуда и стеклянные стаканы. Стены были украшены изделиями из кожи гремучей змеи всевозможных размеров и форм. Скатерти и салфетки с рисунком в форме многогранников придавали столикам яркий и праздничный вид.
   Синтия и Мэверик прихлебывали кофе. Розалинда пила молоко. Время от времени они смотрели из окна на Ринкон, располагавшийся в южной части штата Нью-Мексико. На фоне пустыни вырисовывались островерхие деревянные крыши строений. По тротуарам слонялись ковбои, позванивая шпорами. По улицам катились шары перекати-поля. Грохотали проезжавшие мимо повозки. В сумеречном свете были отчетливо видны закатные цвета – оранжевый, красный и кровавый, разрисовавшие западную часть неба яркими полосами. Через пыльную улицу потянулись тени.
   Будь они уже в Вайоминге, Мэверик мог бы и отдохнуть. После тяжелого дня наступало время, когда уместно было бы поговорить, обсуждая планы на завтра. Мэверик не чувствовал себя одиноким в обществе Синтии и Розалинды. Это время могло стать самой приятной частью дня. Но он знал, что расслабляться рано. Они были слишком далеко на Юге, чтобы чувствовать себя в безопасности. И все же Мэверик не хотел тревожить Синтию и Розалинду сомнениями и беспокойством. На рассвете они должны были покинуть городок. У них уже куплены билеты на поезд.
   Мэверик посмотрел на Синтию. Зачем он пытается заманить ее на ранчо? Она из крупного города, не привыкла к большим пространствам. Если ей там станет скучно и страшно, если все вокруг начнет ее раздражать, она уедет. А что будет с Розалиндой? Да и сам Мэверик не хотел терять Синтию.
   Он всегда получал желаемое и не собирался отказываться от своих привычек. Мэверик оставит Синтию при себе столько, сколько захотят они оба, а потом каждый из них пойдет своим путем. И никаких угрызений совести не будет. Он никогда не думал о женитьбе, да и Синтия не хочет замуж. Они могут просто поддерживать хорошие отношения. Да к тому же Розалинда нуждается в женском внимании и ласке. Когда они доберутся до Вайоминга, его дочь возьмут на попечение другие женщины, если Синтии не захочется там жить. Но сначала Мэверик должен был вывезти Розалинду из Ринкона в целости и сохранности. Раньше он бывал здесь и мог встретить случайного знакомого. Лучше бы им не сидеть в этом кафе «Гремучая змея», но надо было основательно подкрепиться. Пока что все шло хорошо, но Мэверик испытывал неприятное ощущение, нечто вроде зуда между лопаток. А обычно это означало неприятности.
   Синтия почувствовала, что Мэверик задумчиво смотрит на нее. Она понимала, что очень многое между ними осталось недосказанным, но уже согласилась поехать с ним в Вайоминг, хотя и решила оставить свои вещи в Лордсбсрге. Пока что она не знает, где осядет окончательно, и ей незачем обременять себя восемью увесистыми чемоданами. Синтия отправила Виктории телеграмму и объяснила, что побудет в штате Вайоминг на ранчо возле городка Шеридан.
   Дотронувшись сквозь блузку до кристалла яки, висевшего на шее, Синтия вспомнила, как изменились ее сны с тех пор, как она согласилась ехать с Мэвериком. В Западе была какая-то ускользающая притягательность, которую хотелось изучить и отразить в книгах. Но возможно ли это? Неужели только индейцы и другие местные жители на Западе по-настоящему понимали эту страну? Но если рядом будут Мэверик и Розалинда, у нее, Синтии, тоже есть шанс.
   Но она не пыталась обманывать себя. Конечно, можно отправиться на ранчо Кордова и заниматься там издательской деятельностью. Однако Мэверик предложил ей иное, а Розалинда покорила ее дерзкой юной отвагой и решительностью. И, как сказал Мэверик, Они оба нуждались в Синтии, которая тоже хотела быть с ними рядом.
   Но Синтия не желала зависеть от Мэверика и в Вайоминге. Она готова быть его гостьей, а не наложницей. Ей хотелось стать другом Розалинды, а не гувернанткой. А еще Синтия мечтала основать свое дело. Мэверик заставил ее думать о браке. Нет, конечно, он не может стать ее мужем, вовсе не потому что она не подходит для этой роли. Синтия встретит другого достойного мужчину и выйдет замуж. Тогда она предпочла бы основать свой издательский дом в Вайоминге, а не в Нью-Мексико и хотела бы, чтобы ее дочь унаследовала это дело.
   Но сейчас Синтия держала путь в Вайоминг в компании самого необычного мужчины и его столь же неординарной дочери. Она уже не раз была почти готова отдаться этому бродяге, но все же главным для нее была история жизни Мэверика. Она хотела издать собственную книгу. Возможно, что ее согласилась бы написать и Виктория.
   Синтия снова дотронулась до своего магического кристалла. О да, Виктория поймет ее, когда услышит рассказ о путешествии Синтии на Запад.
   Положив руку на колени, она разгладила свою юбку. На Синтии были белая блузка из египетской хлопчатобумажной ткани и яркая шелковая шаль с зеленой бахромой. Свою старую пыльную одежду Синтия уложила в саквояж вместе с недочитанным романом «Ангелы востока». Она не собиралась некоторое время возвращаться ни к тому, ни к другому.
   – Ну, вы готовы?
   Мэверик отставил кофейную чашку и огляделся. Похоже, никто не обращал на них никакого внимания.
   – Вы спешите? – спросила Синтия. – Мы торопимся с тех пор, как прибыли в Ринкон.
   Розалинда подавила зевок, прикрыв рот ладошкой.
   – Думаю, сегодня нам следует отдохнуть, а завтра ранним утром мы тронемся в путь.
   Синтия поставила на стол свою кофейную чашку.
   – Вероятно, вы правы. Жаль, что я так мало видела Ринкон. Мне хотелось походить по здешним магазинам. Надо купить кое-что из одежды.
   – Вы сможете сделать это и позже, – сказал Мэверик.
   – Не забывайте, что я должна купить одежду и для Розалинды, прежде чем мы попадем в Вайоминг.
   Мэверик бросил взгляд на дверь.
   – Может быть, мы сделаем это в Денвере. Это богатый город шахтеров. Там полно магазинов.
   – Отличная мысль. – Синтия улыбнулась Розалинде: – Мне нужна юбка с разрезами для верховой езды.
   – А я хочу красное атласное платье моего размера. Синтия нерешительно улыбнулась.
   – Красное атласное платье, – сказала Розалинда. – Такое, как было у Марии. Только чтобы оно хорошо на мне сидело и подходило по размеру.
   Синтия посмотрела на Мэверика. Он внимательно разглядывал двоих мужчин, только что вошедших в кафе. Синтии хотелось, чтобы Мэверик обращал больше внимания на свою дочь. Красное атласное платье совсем не подходило ей, и следовало сказать девочке об этом сейчас же.
   – А также нижнюю юбку из красной тафты, которая будет шуршать при каждом движении. И красные туфельки под цвет платья, – продолжала Розалинда. – Тогда все девчонки попадают от зависти.
   – Белое или розовое платье подойдет тебе гораздо больше. – Синтия произнесла это резче, чем собиралась, но ее рассердило невнимание Мэверика в столь решительный момент.
   – Розовое! Белое! – воскликнула Розалинда. – Ты считаешь меня младенцем?
   Синтия заметила, что некоторые посетители обратили внимание на них.
   – Пожалуйста, говори потише. Мэверик швырнул деньги на стол.
   – Пошли! – сказал он, поднимаясь с места.
   Синтия тоже встала. Она стянула шнурки ридикюля, висевшего у нее на запястье. Мэверик и Розалинда раздражали ее, а возможно, она устала больше, чем думала.
   Мэверик сделал знак шляпой, чтобы они шли впереди него, но не произнес ни слова. Он быстро двигался к выходу, опустив голову и пряча лицо. Возможно, он ошибался, но у него были все основания полагать, что двое вошедших в кафе имели причину свести с ним счеты. Пока они не узнали его в обществе женщины и ребенка, а может быть, и не помнили. Но Розалинда неожиданно привлекла к нему внимание.
   – И все-таки я предпочитаю красное, – громко говорила она. Ее голос разносился по всему помещению.
   Мэверик порывисто распахнул дверь и почти вытолкнул их на улицу.
   Синтия помрачнела:
   – Не надо нас торопить. Если вы чувствуете себя плохо, мы можем пойти прямо в отель.
   Мэверик почти не слушал ее и смотрел в окно кафе «Гремучая змея». Дай Бог, чтобы он ошибся.
   – Пошли, Розалинда, – сказала Синтия. Она уже сделала несколько шагов по тротуару. – Похоже, твой отец нездоров.
   – Я могу полечить его травами, – сказала Розалинда. – Может быть, он ел слишком быстро или переел.
   – Со мной все в порядке. – Мэверик ускорял шаг. – Не тащитесь сзади.
   Внезапно Розалинда остановилась, зачарованная видом витрины:
   – Смотрите!
   Синтия проследила за ее взглядом и увидела алое атласное платье.
   – Оно красное и отделано кружевами и оборками! – Розалинда теперь говорила быстро и возбужденно. – Марии бы оно понравилось.
   Мэверик подошел к ним, но едва взглянул на платье. Зуд между лопатками все усиливался. Он не будет чувствовать себя в безопасности, пока они не окажутся в своих номерах, за запертыми дверьми отеля. Но Розалинда продолжала глазеть на витрины.
   – Неужели оно вам не нравится? Оно красивое. Синтия не знала, как отвлечь девочку от этого платья.
   – Я не сомневаюсь, что Марии оно бы пошло. Но для тебя это платье слишком велико, – убеждала она.
   – Ты так думаешь? – разочарованно протянула Розалинда.
   – Да. Нам надо заглянуть в магазин детской одежды. Там найдется много подходящего для тебя.
   – Но возможно, у них не будет того, что хочу я. Терпение Мэверика было исчерпано.
   – Пошли! Розалинда нахмурилась:
   – Ты даже не взглянул на платье. Я думала, ты купишь мне новую одежду.
   Мэверик сжал кулаки. Он всегда сам принимал решения и не подозревал, насколько трудно других заставить действовать быстро и разумно. Особенно если это такие независимые личности, как Розалинда и Синтия.
   – Думаю, вам следует больше внимания уделять своей дочери, – сказала Синтия.
   Мэверик показал на витрину:
   – Да, там красное платье, но оно слишком велико для тебя. К тому же магазин закрыт. Стоит ли его разглядывать?
   – Похоже, вам еще многое предстоит узнать о том, как надо покупать туалеты для дам, – сурово сказала Синтия.
   – Сейчас мы идем в отель и не занимаемся покупками. – Мэверик отвернулся.
   Синтия и Розалинда обменялись понимающими взглядами и двинулись по тротуару вперед.
   – Думаю, тебе подойдет белое платье с красной отделкой, – сказала Синтия.
   – Белое быстро становится грязным, – возразила Розалинда.
   Она шла медленно, будто никак не хотела отказаться от красного платья.
   – В городе или на вечере в гостях оно не будет пачкаться так сильно. К тому же такая одежда соответствует твоему возрасту.