Арден Том. Султан Луны и Звезд (Орокон - 3)

   И снова этот голос:
   - Сюда!
   Раджал и его спаситель юркнули в узкий проулок. Прижавшись к стене, пока мимо бешено скользила волна тюрбанов, халатов, звенящих кошельков, краденых товаров, верблюдов, лошадей, кошек, собак, кроликов и крыс, Раджал наконец сумел ясно разглядеть своего спасителя. Тот резко повернул к нему голову. Но еще до этого мгновения Раджалу бросились в глаза красные прыщи на его шее.
   - Прыщавый! Откуда ты здесь взялся?!
   - Удрал с корабля, откуда же мне еще взяться? "Катаэйн" арестовали, вокруг нее - портовая стража, будь они прокляты, эти грязные иноземцы! Ну, вы же, господин Радж, не думаете, что я бы такое стерпел? Короче, я спрыгнул за борт и задержал дыхание. Ох и больно же было - вода соленая, жуть просто, и как же защипало все мои прыщи, не передать...
   Раджал протянул буфетчику руку.
   - Я обязан тебе жизнью, Прыщавый.
   - Да ладно. Плюньте.
   - Прыщавый?
   Прыщавый плюнул себе на ладонь. Раджал последовал его примеру, после чего они крепко пожали друг другу руки. На разговоры времени не было. Пламя быстро распространялось по галереям над площадью, и повсюду сновали конные воины в белых балахонах. Они безжалостно разделывались с зазевавшимися беглецами.
   Раджал и Прыщавый снова обратились в бегство. У Раджала немилосердно ныли ребра. Бока у него были оцарапаны, ступни саднило от пыли. Изнывая от боли, он налетел на груду ящиков, потом - на столб.
   Вскоре спутники повернули за угол. В переулке лежала густая тень и не было видно ни души. Раджал согнулся в поясе и чуть было не рухнул на колени, но Прыщавый подбежал к нему и подхватил под руку. Последнее, что запомнилось Раджалу, - как Прыщавый потащил его, как мешок, на закорках, и они вместе нырнули в потайной люк, открывшийся посреди проулка.
   В небе кружились чайки. Удушливо воняло протухшей рыбой.
   Раджал тяжело повалился на спину.
   Джем спал, убаюканный журчанием воды в фонтане. Видимо, во сне он перевернулся и вытянулся во весь рост, потому что когда он очнулся, первым делом почувствовал, как болит бок от лежания на камешках, а потом - как его щеки облизывает шершавый язык.
   Джем открыл глаза.
   - Радуга! Я нашел тебя!
   - Ты не прав, - прозвучал чей-то тихий, нежный голос. - Это мы нашли тебя.
   Джем поднял голову. Сквозь полог листвы пробрался яркий солнечный луч, и силуэт девушки, стоявшей перед ним, был окутан золотистым ореолом. На миг Джем подумал, что еще не проснулся, и что девушка видится ему во сне, но нет - она была настоящая. Джем неловко поднялся и только теперь донял, что полуобнажен.
   - Госпожа... Но я... я думал, что ты... не умеешь разговаривать!
   - Здесь - умею. Но это ненастоящий мир, и здесь надо мной не имеет силы то заклятие, которым я связана в настоящем.
   - Заклятие? Настоящий мир? Я... я не понимаю!
   Девушка вроде бы была готова ответить на вопросы Джема, но тут залаял Радуга и Дона Бела порывисто обернулась, раньше Джема заметив, что они не одни. Это был женоподобный юноша. Он явился, чтобы оповестить их о том, что хозяин дворца ожидает их для вечерних увеселений.
   - Вечерних? - озадаченно пробормотал Джем.
   Но здесь ничему не приходилось удивляться. Еще до того, как они вернулись в дом, солнце успело опуститься за горизонт. Самые дикие мысли метались в мозгу у Джема, но к ним примешивалось и странное ощущение. Он в смятении бросал взгляды на девушку. Как ему хотелось схватить ее за плечи, встряхнуть, потребовать, чтобы она немедленно рассказала ему обо всем, что ей было известно! Ревность кольнула его сердце, когда он увидел, что Радуга трусит рядом с девушкой - так, словно он был ее собакой! "Но, с другой стороны, - подумал Джем, - может быть, это так и есть".
   На ступенях лестницы, ведущей ко входу во дворец, девушка резко обернулась и прошептала Джему на ухо:
   - Встретимся в полночь. Около фонтана-пламени.
   Сердце Джема в волнении встрепенулось.
   - Прыщавый?
   Раджал медленно приходил в себя. Он лежал на куче грязного тряпья в полутемной подземной каморке. С бревенчатого потолка свисали полотнища мешковины - они делили каморку на части. Воздух был затхлым и зловонным. Раджал не видел ни окон, ни дверей, но при этом через занавеску из мешковины, которая висела ближе других к тому месту, где он лежал, пробивался тусклый свет. Слышалось негромкое шипение горящего масляного светильника. Стены запотели от сырости. Раджалу показалось, что он чувствует запах моря.
   - Прыщавый?
   Тень заслонила свет, кто-то отдернул полотнище мешковины. Раджал озадаченно вытаращил глаза. Перед ним стоял вовсе не Прыщавый, а какой-то незнакомый парнишка с чистой, без единого прыща, физиономией. Худенький, с жиденькой бородкой, из-за которой чем-то напоминал козла, да и выражение его физиономии, как у козла, было одновременно глупым, упрямым и хитрым.
   - Прочухался? - ухмыльнулся козлобородый парнишка. - Ну и видок у тебя был, когда ты сюда через люк грохнулся! - Он указал большим пальцем на расшатанную лесенку, которая, похоже, вела исключительно до потолка каморки. Затем он ткнул указательным пальцем, указывая на груду тряпья.
   - Ты бы... того... прикрылся бы, что ли?
   - Прикрылся?
   - Ага.
   Раджал смущенно покраснел - он только теперь вспомнил о том, что голый. Он поспешно порылся в тряпье и выудил из кучи рваную рубаху и пару штанов, которые оказались ему далеко не впору. Потом на глаза ему попался берет - такой же, как тот, что был на Прыщавом. Раджал уже был готов натянуть берет на макушку, когда вдруг заметил на нем засохшее пятнышко гноя. Он брезгливо поежился и отшвырнул берет.
   Его новый знакомец ухмыльнулся.
   - Мы шмотки меняем почти всякий раз, когда наружу выбираемся. Ну, так надо, короче.
   - Зачем?
   - А чтоб нас не узнали. Чтоб не выследили, понял?
   Раджал нахмурился.
   - Что это за место такое?
   - Кое-кто его зовет "Царством Под". Ну, мы же под землей, как-никак, верно? Ну, только про царство - это, пожалуй, перебор.
   Парнишка снова ухмыльнулся, уселся, скрестив ноги, на бочонок, достал из кармана глиняную трубку и принялся старательно выколачивать из нее пепел. В эти мгновения он снова показался Раджалу похожим на козла: вот точно так же это животное избавлялось бы от чего-то, что его раздражает.
   Раджал обвел взглядом каморку. Он уже догадался, что попал в порт. Вероятно, эта комнатушка была просто-напросто подпольем под матросской таверной. Тут и там были развешаны гамаки, между многочисленными корзинами и бочонками валялись тюки и матрасы. В дальней стене имелась дверь, заложенная крепким засовом, - казалось, за ней кроется какая-то важная тайна. Сквозь бревна потолка слышались приглушенные шаги, скрипы, бормотания, а порой - крики или взрывы грубого хохота.
   - А тебе повезло, между прочим, - заметил похожий на козла парнишка.
   Раджал вздернул брови.
   - Повезло? Почему же?
   - Ой, это мне нравится! Его на колесе растопырили, а он спрашивает, почему ему повезло! А повезло тебе потому, что ты тут оказался. И потом - я знаю, кто ты есть.
   - Ты о чем?
   - Так у тебя ж отметина промеж ног! Тут такие, как ты, нечастые гости. Повывелись твои сородичи в этих краях, давно уже. Ну, в общем, на твоем месте я бы только радовался, что к воришкам угодил.
   - К воришкам? - насторожился Раджал. - А... где они?
   Парнишка в ответ задорно расхохотался.
   - Да вот же! Это я! - Он извлек из светильника горящий фитиль и с его помощью раскурил трубку. - Или это ты насчет других интересуешься? Ну, так они на деле - воруют, само собой. Денек нынче удачный для дела нашего. Но один всегда туточки должен оставаться - стеречь логово. Так Эли говорит. А нынче вот мой черед сторожить.
   - А кто такой Эли? - как бы невинно поинтересовался Раджал.
   Мальчишка фыркнул.
   - Кто такой Эли? Ну, он в Куатани - важная шишка, мой братец Эли, значит. Он нами командует, а окромя того, у него еще всяких делишек полно. Ему помощь потребна, - с ухмылкой добавил парнишка. - И подумать только одну луну назад я был всего-то навсего жалким метисом, мотался невесть в какой дали отсюда. А вот случилось же чудо - и я оказался туточки!
   Дым из трубки наполнил подпол, его удушливый смрад смешался с неприятным запахом горящего в светильнике масла.
   - Чудо? - переспросил Раджал.
   Парнишка, похожий на козла, запрокинул голову.
   - Ну, наверное, чудо - так я думаю. Эли так говорит: меня вроде по башке здорово стукнули. Ну и одурел же я, когда сюда попал. Помню-то я только, что пожелал оказаться неведомо где - лишь бы только где-нибудь... не там, где я был, короче. Ну, когда желание загадывал, в смысле. И вроде как со скалы сверзился. Вот тогда, поди, головой-то и стукнулся. Потом, помню, посреди моря очутился, а потом пожелал, чтобы было сухо. Ну а уж потом пожелал в Куатани очутиться, ну и вот он я - туточки.
   Раджал ничегошеньки не понял, но на всякий случай вежливо улыбнулся.
   - Вот ведь потеха, - вздохнул похожий на козла парнишка. - С той поры я много чего пробовал желать, да только так здорово уже не выходило. Да нет, никакого чуда не было. Башкой стукнулся - и все дела. Сон дурацкий, и только. Правильно Эли говорит. Ну а скажи, к примеру, ты бы чего пожелал, ежели бы можно было? Интересно мне.
   Раджала интересовали более насущные вопросы, и он бы их непременно задал, но не успел он и рта раскрыть, как наверху послышался шум. Крышка люка открылась, и вниз по лестнице кубарем скатились несколько подростков-оборвышей. Тяжело дыша и хохоча, они принялись бросать связки бус, золотые кубки, мешочки с золотыми монетами и прочие похищенные ценности в кучу на пол.
   Парнишка, похожий на козла, довольно ухмыльнулся и, поочередно указывая на каждого из мальчишек чубуком трубки, приступил к представлениям.
   - Ну, ваган, знакомься... Малявка... Аист... Рыба... Губач... Сыр... Ну а с Прыщавым ты вроде знаком. А ежели тут у нас Царство Под, то мы, стало быть, поддеры. Ну а как насчет тебя, ваган? Имечко у тебя имеется, а?
   Возраста мальчишки было разного - на взгляд, от одного до четырех циклов. Столь же сильно они разнились по росту и телосложению. Они являли собой настолько необычное зрелище, что несколько мгновений Раджал с неподдельным интересом рассматривал их.
   Парень, смахивающий на козла, снова поинтересовался насчет имени гостя.
   Раджал покраснел и ответил:
   - Раджал из рода Ксал.
   - Руку! - осклабился парень.
   - Что?
   Парень закатил глаза, схватил Раджала за руку и смачно шлепнул по его ладони своей.
   - О-о-ох!
   - Фаха Эджо, - с довольной ухмылкой представился козлобородый. - Не скажу, из какого я рода - слишком много кровей у меня намешано. Ну, добро пожаловать к поддерам, Радж. Туточки у нас винца - хоть залейся, и выспаться есть где, и все мы тут - братья. Ну, как, ты с нами?
   Глава 35
   ПОЗОРНАЯ ЛЮБОВЬ
   - А ну, давай поднимайся, стерва!
   - Отпусти меня!
   - Ни за что!
   Шагая через две ступеньки, Полти поднимался вверх по лестнице, то и дело подергивая золоченую цепь. Ката, которую он тащил за собой, брыкалась и извивалась, хотя это доставляло ей невыносимую боль: кандалы на запястьях уже сильно исцарапали кожу. На широкой лестничной площадке она рванулась вперед и налетела на Полти, надеясь, что столкнет его вниз. Он покачнулся, но на ногах устоял. Ката и лягалась, и царапалась, но вырваться никак не могла. Полти сразу крепко намотал цепь себе на руку, когда разыскал Кату во время всеобщей сумятицы. Он не желал отпускать ее. Он ни за что бы ее не отпустил.
   Дернув за цепь, он рванул девушку к себе, сжал в объятиях. Изо рта у него препротивно пахло. Казалось, само Зло гнездилось внутри красивой оболочки.
   - Глупенькая! Думаешь, теперь тебе удастся от меня убежать?
   - Полти! Ты делаешь ей больно!
   По лестнице, запыхавшись, взбежал Боб.
   - Не суйся, Боб! Не твое дело!
   Полти порылся в карманах в поисках ключа от своих покоев. Полти отпер дверь и толкнул Кату внутрь. Та рухнула на пол, и Полти пошатнулся, но снова удержался на ногах. Развернувшись к Бобу, он схватил его за ворот.
   - Где Бергроув? - свирепо брызгая слюной, вопросил он.
   - Я не з-знаю, Полти, - запинаясь, вымолвил Боб. - Он у-убежал.
   - Ну, так не пускай его сюда, если вернется. Мне с сестричкой надо кое о чем потолковать с глазу на глаз, и мы не желаем, чтобы нам мешали. Ступай... Ступай и разыщи этого вагана. Понял?
   С этими словами Полти захлопнул дверь перед самым носом Боба.
   - Понял? - послышалось из-за двери.
   Боб услышал, как повернулся в замочной скважине ключ. Уныло, как побитый пес, он стал слоняться около двери. Сумеречный свет разливался вокруг подобно молоку - тоскливый, болезненный. Боб оглядел площадку, нижний и верхний пролеты лестницы. Где же стражники? Их нигде не было видно. За окнами слышались звуки беготни, крики - отчаянные вперемежку с радостными. С треском ревело пламя пожара на рыночной площади. Мародеры вершили свой набег на опустевшем базаре. Порой доносился конский топот. Порой - выстрелы.
   Но какое сейчас имело значение все, что происходило за стенами дворца? Боб, прижавшись ухом к двери, услышал, как Полти вынул ключ из замочной скважины. Боб сглотнул подступивший к горлу ком и постарался унять бешено бьющееся сердце.
   Он присел и стал подсматривать в замочную скважину.
   Полти отвернулся от двери и спрятал ключ в карман. Раскрутил цепь, сбросил ее с запястья.
   - Где я? - пробормотала девушка.
   - Сестричка, ну где же, как не в любовном гнездышке?
   - Заткнись!
   Ставни были закрыты, но закатное солнце, проникая в прорези, заливало комнату приглушенным светом. Взгляд Каты скользнул по ночным горшкам, перепачканному постельному белью, заплеванным носовым платкам, гребням, белесым от перхоти. Посередине комнаты стояло высокое разбитое зеркало. В углу темнела лужа пролитого вина, в которой копошились муравьи, а над ней жужжали мухи и роились мелкие мошки.
   - Ты не сможешь меня здесь удержать!
   - Напротив, сестричка, смогу, и только этого желаю. Где же твое место, как не рядышком со мной?
   Цепь со звоном упала на пол.
   Запястья Каты по-прежнему были скованы кандалами, но она бросилась в сторону, словно была свободна. Полти не выдержал и расхохотался. Цепь, тянувшаяся за Катой, извивалась, будто угорь.
   Полти наступил на цепь.
   Ката запрокинулась назад.
   Полти убрал ногу с цепи.
   Ката качнулась вперед, налетела на шкаф.
   Полти снова расхохотался, поднял с пола конец цепи, потянул к себе.
   Кату швырнуло к нему.
   - Я тебе глаза выцарапаю, если ты только посмеешь ко мне прикоснуться!
   Но Полти был слишком проворен.
   Он схватил Кату за запястья и противно ухмыляясь, заворковал:
   - О, так у моей маленькой кошечки остренькие коготки? Вот жалость-то будет, если придется вырвать у нее эти коготки! Но сестренка, разве стоит вести себя так глупо? Сделаешь мне больно - я тебе сделаю вдвойне. А что скажет твой несчастный калека, если твои чудные ножки станут такие же скрюченные, как у него, а?
   - Оставь Джема в покое! Даже не говори о нем! Не смей!
   - Честно говоря, сестренка, я и не думал о нем говорить. Как приятно, что наши желания совпадают. - Полти изящно развернулся, приподнял за ножку тяжелый диван, обернул вокруг ножки цепь, опустил диван и, усевшись, зазывно похлопал по шелковой обивке. - Попозже я тебя покрепче привяжу. Ну а теперь, сестренка, иди сюда, садись рядышком.
   Ката брезгливо скривилась и натянула цепь.
   Полти откинулся на спинку дивана, раскурил сигару. Глядя на Кату, он не мог удержаться от довольной улыбки. Была ли на свете девушка, которую он любил сильнее? Ее губы... Ее глаза... Ее кожа... Ее волосы... Экстаз переполнял его в предвкушении всех восторгов, которые ему вскорости предстояло пережить.
   Но он понимал, что девушку придется взять силой, хотя и верил в то, что сопротивляться та будет только поначалу.
   Полти, любовно поглаживая своего раздувшегося от страсти божка, устремил затуманенный страстью взгляд на отражение Каты в разбитом зеркале, напоминавшее мозаику. А она знала о том, что отражается в этом зеркале? Полти усмехнулся. Так долго, слишком долго он встречался только с отражениями, призраками утерянной возлюбленной. И вот теперь, очень скоро, он сожмет в объятиях ее живую плоть!
   Он жадно смотрел на вздымающуюся грудь Каты.
   - Красивое платьице, милая, да вот беда - перепачкалось. А тебя разве не нарядили в унангские одежды?
   - Я их разорвала.
   - Ай-яй-яй! В порыве любовной страсти?
   - Для того чтобы кое-кому помочь, если тебе так интересно.
   - Кого же ты спасла, порвав одежды?
   - Я помогла человеку бежать!
   Полти выгнул дугой бровь.
   - Ах, ты это так называешь? Сестренка, если я услышу, что кто-то другой видел сокровище, которое принадлежит мне и только мне, моя честь будет оскорблена, и я буду вынужден убить этого мерзавца.
   Ката презрительно плюнула.
   - Твоя честь!
   - Ну право же, дорогуша! Что же это за муж, если он не способен отомстить за покушение на добродетель жены?
   - Ты чокнулся! О чем ты болтаешь?
   Полти вынул изо рта сигару.
   - А я думал, что мы не будем вспоминать твоего калеку.
   - Мы и не вспоминаем.
   - Нет? А как насчет чьего-то там побега?
   - Это был не Джем. Я не знаю, где он.
   - Нет?
   Ката тряхнула кандалами.
   - Я тебе ничего не скажу!
   - Я так и думал. Но это ничего, милая. После того как мы с тобой сольемся в экстазе, вряд ли у нас останутся какие-то тайны друг от друга.
   Полти любовно подмигнул своему Пенге - все еще прячущемуся под одеждой, но неуклонно рвущемуся на волю. Неужели эта девчонка забыла, как им было хорошо вдвоем? Щеки ее зарделись. Глаза сверкали. Нет, она не забыла! Она была готова! Просто она была гордячкой, вот и все, но очень скоро ее гордыня будет растоптана в прах.
   Пора было приступать.
   Но осторожно, не сразу... Ката, милая Ката... Это не какая-нибудь шлюха. С ней надо было проявить нежность и учтивость.
   - Ну, пойди ко мне, сестренка, сядь рядышком с братиком.
   - Ты мне не брат.
   - Нет? Ну, так оно и лучше. В конце концов я ведь собираюсь... предложить тебе выйти за меня замуж.
   - Замуж? - ахнула в изумлении Ката.
   - Ну конечно, сестренка. Разве ты позабыла о том, что мы некогда были обручены? Какая жалость, что твоя тетка Умбекка чересчур поддавалась мечтам о своем положении в свете - вернее говоря, о твоем положении. Сколько времени можно было бы сберечь! Но ты только представь себе: очень скоро ты поднимешься к таким вершинам, о которых твоя тетка и помыслить не могла. То есть не могла помыслить для тебя.
   Глаза Полти сверкали от слез. Он отшвырнул сигару, опустился на пол, встал на колени, молитвенно сложил руки, устремил на застывшую в изумлении девушку умоляющий взгляд.
   - Дорогая моя, я не имею желания оскорбить тебя! Разве ты не понимаешь, какая судьба открывается перед тобой? Разве не понимаешь, что сама судьба распорядилась так, чтобы ты стала одной из блистательнейших дам Эджландии... чтобы ты стала леди Вильдроп!
   Ката жестоко, невесело расхохоталась.
   Отвернувшись, она вновь увидела перед собой физиономию Полти, разделенную пополам трещиной в зеркале. Она обернулась.
   - Твой отец умер?
   Полти поднялся с дивана, сжал в пальцах кандалы на запястьях Каты, подтянул девушку ближе к себе.
   - Умер? Ну, конечно. Разве ты не знаешь о том, что он умер в тот самый день, когда ты бежала из дома? И как ты думаешь, почему это случилось? А? Сестренка, ты принесла слишком много огорчений семейству Вильдропов. Ты можешь притворяться добродетельной, но неужели в твоем сердце нет ни капельки вины? Ну а теперь у тебя есть возможность искупить эту вину. Стань моей женой, и все твои грехи против моего семейства будут отпущены.
   Ката снова принялась вырываться, но Полти тянул ее к себе все сильнее, и вот уже опять сжал ее в цепких объятиях и жарко зашептал:
   - Милая, ты только представь себе! Мы оказались в далекой жаркой стране, но по морскому закону ваш капитан Порло может обвенчать нас. Мы попусту потеряли столько времени, так зачем же терять его и впредь, когда молодость столь коротка? Мы сможем провести наш медовый месяц здесь, в этом экзотическом царстве... о, а капитан Порло может взять нас в плавание! Мы совершим плавание к островам, что лежат вдоль побережья этой страны, посетим царства кокосов и пряностей! И когда солнце будет стоять в зените, мы с тобой будем лежать под сенью широких листьев баньяна и предаваться жарким страстям. А теплыми вечерами мы будем резвиться в пенистых волнах прилива!
   - Никогда! - вскричала Ката, но Полти не слушал ее.
   - Навсегда? Ты сказала - навсегда? Ах нет! Разве мы станем долго медлить, когда весь агондонский свет с нетерпением ожидает нашего возвращения и жаждет отпраздновать столь прекрасное, столь несравненное увеличение числа благородных дам? Какой триумф ожидает нас, когда я привезу тебя на родину! - Полти, ласково гладя платье на груди у Каты, жарко шептал: - И разве станем мы медлить с тем, чтобы в утробу моей милой супруги было заронено благородное семя? Милая, милая моя, мир, полный блаженства, ожидает нас. Скоро счастливая мать, возлежа на ложе, будет с ласковой улыбкой взирать на своего дорогого супруга, который будет прижимать к груди новорожденного отпрыска - своего сына, своего наследника, своего крошку Полти! О, как я мечтаю нежно пригладить его рыжие волосики! Сестрица, возлюбленная сестрица, скажи, о, скажи, что будешь моей!
   Полти страстно целовал руки Каты, ее шею, шептал любовные слова. Его губы искали ее губ.
   Ката вырвалась и, подняв руки, закованные в кандалы, изо всех сил ударила Полти.
   Он зашатался - но лишь на миг.
   Он бросился к ней.
   Она метнулась прочь от него. Цепь натянулась, диван поехал по полу.
   Полти вспрыгнул на диван.
   Кату рвануло назад, и она упала в лужу липкого вина. В следующее мгновение Полти был рядом и навалился на нее. Глаза его сверкали ненавистью. Ката надула щеки. Рот ее был полон слюны.
   Пусть бьет. Ей было все равно.
   Она плюнула Полти в лицо.
   А он даже не подумал утереться. Неожиданно из глаз его хлынули слезы, и он повалился, рыдая от тоски, ей на грудь.
   Кату подташнивало от запаха прокисшего вина.
   - Милая, - плача, зашептал Полти, - как ты не понимаешь? С тех пор как я покинул Ирион, у меня было множество женщин. Многие, слишком многие стонали от страсти подо мной. Но что такое те радости, которые мне дарила их плоть? Побрякушки, дешевые, никчемные побрякушки! Я изведал любовь самых разных женщин - от грязных шлюх до благородных дам. Но чего я искал в каждом хорошеньком личике, в каждом соблазне, как не призрак по имени Катаэйн? Милая моя девочка, не думай, только не думай, что я был неверен тебе, ибо в сердце своем я никогда не любил другую. Все эти другие всего лишь заменяли мне тебя, они были только твоими бледными отражениями. Прости меня, как я прощаю тебя за то краткое безумие, которое швырнуло тебя в объятия треклятого калеки. Сестренка, ведь мы любили друг друга! Позволь же мне вновь любить тебя!
   Ката уже тоже рыдала - поначалу от отвращения, а потом - от тоски. Какой ужас ожидал ее впереди, и какой ужас ей довелось пережить! Неужели и вправду когда-то ей были ведомы восторги истинной любви, которую она познала на маленькой полянке, усыпанной белыми лепестками, посреди Диколесья? Как быстро оборвалось ее счастье и счастье Джема, и оборвало их счастье это самое чудовище, которое теперь набросилось на нее. Никогда он не был ее возлюбленным! С содроганием Ката припомнила, как он приходил к ней в грязную каморку в "Ленивом тигре".
   - Любили друг друга? - вырвалось у нее. - Тогда я была шлюхой!
   - Сестренка, никогда ты не была шлюхой!
   - Ты швырял мне медяки! Ты унижал меня! Ты надо мной потешался! Ты называл меня потаскухой!
   - Но ты позволяла мне любить тебя!
   - Любить? Ха-ха-ха!
   - Но ты принадлежала мне!
   - У меня не было выбора!
   Полти вскочил, рванул Кату к себе. Они вскрикнула - волосы больно натянулись, прилипнув к загустевшему вину. Полти отпихнул ногой диван. Схватил с пола конец цепи и принялся дергать за него, вертя девушку по кругу.
   - Не было выбора, говоришь? - заорал он во всю глотку. - Сучка! Стерва! Грязная дрянь! Я же говорил тебе, что у меня были сотни женщин! Или ты думаешь, что я не разбираюсь в бабских штучках? Думаешь, не понимаю, когда женщина хочет, а когда - нет? Да ты была готова лизать простыни, на которых я тебя...
   - Ты ненормальный! Я никогда тебя не желала!
   - Ката, я люблю тебя! И ты тоже любишь меня, и знаешь это!
   - Перестань! Перестань!
   Ката вертелась вокруг Полти на золоченой цепи. Она тяжело дышала.
   Она не упадет, ни за что не упадет! Полти заревел:
   - Выйдешь за меня, или я тебя убью, стерва!
   - Выйти за тебя? Ни за что! - выкрикнула Ката.
   Она налетела на вертящееся зеркало, и то закрутилось волчком. На пол посыпались осколки. В дверь забарабанили.
   - Полти! Полти! Прекрати, ты делаешь ей больно!
   - Пошел вон, Боб! Только попробуй войти, и я тебе хребет сломаю!
   - Полти, пожалуйста!
   Заскрежетали петли.