Арден Том. Султан Луны и Звезд (Орокон - 3)

   - Барышня, - произнесла старуха укоризненно и надменно, со знанием дела, - разве вы не знаете, что нет ничего более безнравственного, чем упоминать - даже упоминать! - об этом злобном создании!
   - О чем? Об этой пичуге? - переспросил молодой мужчина с большими оттопыренными ушами, сидевший рядом с женщиной.
   Старушке он показался глуповатым простолюдином, и, к ее великому неудовольствию, затем принялся подражать трели птицы и радостно ухмыляться. В конце концов его спутница тоже разулыбалась и шутливо поддела его локтем.
   Старуха брезгливо скривилась.
   - Я имею в виду, - проговорила она с натянутой сдержанностью, - о притче во языцех, о самом наглом разбойнике с большой дороги из тех, что когда-либо бесчинствовали на просторах нашей империи. С того дня, как судьба уготовала мне встречу с ним, я никак не могу оправиться, и никогда не оправлюсь, никогда в жизни! Ничто не способно более оскорбить слух добропорядочного человека, чем упоминание этого ненавистного имени! Уверена, наш друг, лицо духовного звания, непременно согласится со мной, добавила старушка, улыбнувшись толстяку-монаху, который подсел в дилижанс в Вендаке.
   - О, воистину так, досточтимая госпожа, - подтвердил монах, пошевелив похожими на сардельки пальцами, сплетенными на внушительном животе. Воистину так, барышня, - присовокупил он, строго взглянув на молодую женщину.
   - Барышня? - проговорила она и вытянула руку. На пальце сверкало золотое обручальное кольцо. - Да будет вам известно: я - замужняя женщина.
   Не сказать, чтобы это было сказано так уж заносчиво, но уж гордо - это точно. С этими словами женщина прижалась к, своему спутнику, а тот смущенно зарделся, усмехнулся и поправил белый парик, который ему явно очень мешал.
   - Хмф! - фыркнула старуха, словно бы усомнилась в том, что заявление о том, что эти двое состоят в законном браке - правда. Она опустила голову (ее подбородок при этом уткнулся в складки своих многочисленных повторений) и дала компаньонке знак продолжать чтение. О, если бы она знала, что в Зензане все так гадко, она бы ни за что не отправилась навестить свою кузину Мейзи. Сначала встреча с жутким разбойником, потом война! Подумать только - война! Старуху разбила опасная лихорадка, но как только она немного поправилась, никто на свете - и даже Мейзи - не смог бы удержать ее в этой проклятой богами стране.
   И вот теперь, похоже, ей предстояло снова страдать. Разве в Эджландии ей, порядочной, высокородной даме, пришлось бы путешествовать в обществе этой простушки с масляно-желтыми кудряшками и ее так называемого супруга с идиотской ухмылочкой и огромными торчащими ушами? Что за люди! Неужели они полагали, что кого-то могут обмануть, нарядившись в дешевые тряпки, похожие на богатые наряды? Явно это были чьи-то слуги - в лучшем случае. И почему их только пустили внутрь, недоумевала старуха. Могли бы преспокойно разместиться на запятках. Только присутствие монаха действовало на старуху умиротворяюще. Она вообще всегда чувствовала себя спокойнее рядом со священнослужителями.
   А потом ей припомнился зензанский каноник, который был среди пассажиров дилижанса в то мгновение, когда ее слух был так жестоко оскорблен грубым окриком: "Ни с места!"* ["Король и королева мечей", гл. 52] Старуха неприязненно поежилась и дала компаньонке знак подать нюхательные соли. Из коврового баула, что лежал под ногами, компаньонка извлекла маленький золотой флакончик с притертой пробочкой. Как только компаньонка приоткрыла баул, маленькие глазки монаха довольно блеснули - он словно бы молчаливо благословил это деяние.
   Дилижанс, покачиваясь на ухабах, вершил свой путь. Солнце палило вовсю.
   Молодая замужняя женщина разочарованно посматривала на старуху, ее тощую компаньонку и жирного монаха. Она ведь так старалась вести себя учтиво! Как же это противно - когда некоторые люди стараются показать, что они лучше других, при том, что на самом деле они ни капельки не лучше! Можно подумать, мало она на таких насмотрелась. Очень даже достаточно насмотрелась!
   И все же она твердо решила, что заставит их подобреть и улыбнуться.
   Она наморщила нос и громко проговорила:
   - Как думаете, досточтимый Ольх, переменится ли эта ужасная погода? Я просто вне себя от изне... мозжения!
   - Что ты сказала, моя радость? - с неуверенной улыбкой переспросил молодой человек. - Ну, с мозгами-то у тебя все в полном порядке - так мне сдается. Да и со всем остальным тоже, если на то пошло, и...
   Тут он охнул и умолк, поскольку острый локоток супруги опять вонзился ему под ребра.
   - А скажите-ка, досточтимый Ольх, - предприняла новую попытку завязать с мужем светскую беседу молодая женщина, - как вам понравилось обслуживание гостей в Вендаке? На мой вкус, там очень и очень дурно обслуживают. И я так думаю, эти благородные дамы со мной согласятся.
   Если старуха и должна была что-то ответить на это высказывание, она промолчала и только еще упрямее наклонила голову. Ее компаньонка лишь на несколько мгновений прервала чтение, а читала она - во что трудно было поверить, так заунывно звучал ее голос - классическую романтическую вещицу под названием "Тернистый путь к брачному ложу".
   - А скажите, досточтимый Ольх, - не унималась женщина, - не показалось ли вам, что солонина у них там решительно подпорченная, а картофель недоваренный, а подлива водянистая? Да и мебель, на мой взгляд, оставляет желать много лучшего. Если бы занозы, что торчали из скамьи, прокололи мои юбки, даже и не знаю, что бы приключилось с моими яго...
   Старуха гневно зыркнула на нее. Ее компаньонка хихикнула.
   - А пивко неплохое там подавали, - пожал плечами муж молодой женщины.
   - Пивко! - возмущенно воскликнула его жена. - Да будет вам известно, досточтимый Ольх, что пиво - самый что ни на есть низ-мен-ный из всех напитков, которые подают в приличных заведениях! Но где же, спрашивается, дели-катность и утонченность, с которой положено обслуживать почтенных клиентов? Хорошо, что я, - тут она гордо вздернула подбородок, - женщина со средствами и скоро стану хозяйкой собственного заведения, где все будет по высшему разряду!
   Женщина со средствами! Это переполнило чашу терпения старухи. Она забарабанила в потолок.
   - Кучер! Кучер! Я - кузина Мейзи Мишан, супруги губернатора Зензана! И я требую, чтобы вы немедленно высадили эту замарашку!
   - За-ма-раш-ку?! - вскричала молодая женщина, щеки которой покрыл алый румянец негодования.
   Дилижанс накренился на повороте. В следующее мгновение оскорбленная женщина непременно ответила бы старухе, как та того заслуживала, но тут испуганно заржали лошади и женщину отбросило на спинку сиденья. Дилижанс резко остановился, послышался громкий крик:
   - Ни с места!
   Старуха взвизгнула и лишилась чувств.
   - Бессовестный негодяй!
   Старуха довольно быстро пришла в себя.
   - Милая дама, - с улыбкой отозвался разбойник, - мне помнится, вы уже и прежде обращались ко мне в подобных выражениях. На самом деле число моих знакомств настолько велико, что я вряд ли бы припомнил столь невзрачную даму. А вот ваша спутница, напротив, запечатлелась в моей памяти как один из самых прекрасных цветов Эджландии. Рад новой встрече с вами, моя одноглазая красавица.
   Компаньонка старухи зарделась и не удержалась от улыбки, когда галантный разбойник поцеловал ее руку.
   - Бейнс! Что это еще за улыбочки! - злобно прошипела старуха. - Ты что же, совсем стыд потеряла?
   Разбойник рассмеялся.
   - Не бойся, моя одноглазая милашка. Ты ведь знаешь, что я человек благородный, и потому ты, конечно, должна верить в то, что я ни за что не осмелюсь покуситься на то драгоценное сокровище, что прячется под твоими юбками. Я имею в виду, естественно, твою невинность. Что же касается остальных сокровищ, то тут я, увы, менее благороден.
   Бейнс снова улыбнулась - пожалуй, немного разочарованно. Молодая женщина тем временем шептала на ухо супругу:
   - Вигглер, что он с нами сделает, а?
   - Что говорит, дорогуша, то и сделает. Отдай ему, что он просит.
   - Что?! Все, что заработано такими трудами?
   - Тс-с-с!
   Разбойник спрыгнул на землю с вороного жеребца. Поигрывая пистолем, он прохаживался перед стоявшими на дороге кучером, грумом и пассажирами дилижанса. По обе стороны от угодивших в засаду неудачников расположились всадники - приспешники разбойника. Они, как он сам, были в масках. К дороге подступали пыльные деревья, листва на которых под жарким солнцем была неподвижна. Однако кое-кто из пассажиров дилижанса догадывался о том, что с деревьев за ними кто-то наблюдает. Послышалось хихиканье ребенка - а может быть, просто заверещала пичуга, тезка знаменитого разбойника.
   - Вигглер! Я не могу ему все отдать! - снова зашептала женщина. - Куда нам деваться без моих сбережений? Что с нами будет?
   - Живые мы будем, вот что, а не мертвые.
   - Что?! Ну, не такой же он жестокий, а?
   - Тс-с-с!
   - О чем вы там шепчетесь? - Старуха обернулась и, сверкая глазами, злобно уставилась на супружескую пару. - Ага, теперь я все понимаю! В прошлый раз у того мерзавца был подсадной пассажир в дилижансе и он всю дорогу подглядывал за нами, приценивался к нашим вещичкам! Сказал, что он бедный ученый, подумать только! Ученый, как же! Такой же ученый, как вы муж и жена!
   - Успокойтесь, господа, - улыбнулся разбойник. - Давайте займемся делом, ладно? Монах, быть может, ты поведаешь мне о том, что заприметил по пути от Вендака? Только не говори, что всю дорогу проспал, а то я очень расстроюсь - очень сильно расстроюсь, и тогда не видать тебе больше завтраков в придорожных тавернах.
   Монах шагнул вперед и зашептал что-то на ухо разбойнику. Старуха побледнела и пошатнулась, когда разбойник обратился к ней и выказал неподдельный интерес к ее хорошенькому золотому флакончику с нюхательными солями, а также к прочим милым вещицам, что лежали в ковровом бауле.
   И вот тут-то унылая сцена вдруг изменилась. Ковровый баул держала в руках Бейнс, и она уже была готова с превеликой радостью отдать сумку прекрасному разбойнику, но хозяйка выхватила у одноглазой старой девы баул, прокричала что-то насчет того, что негодяй никогда не посмеет ее поймать, и пустилась бегом по дороге.
   Разбойник еще пару мгновений небрежно вертел в руке пистоль.
   Затем, столь же небрежно, крепко сжал его в руке.
   Прицелился и выстрелил.
   - Боб, не надо!
   В этот миг кричали сразу все, но громче всех - Ланда. Девушка выбежала из-за кустов на дорогу и схватила разбойника за руку - увы, слишком поздно. Следом за Ландой на дорогу выскочили Рэгл и Тэгл и вприпрыжку помчались к бездыханному телу старухи, которая, упав замертво, накрыла собой драгоценный ковровый баул. Лошади Хэла и Бандо встали на дыбы. Соратники Боба Багряного поскакали вперед. Ланда бессильно опустилась на колени, шепча молитвы. Слезы заволокли ее глаза.
   Разбойник грубо оттолкнул Ланду.
   - Я устал от этих игр! - вскричал он. - Покончим с этим!
   Однако до конца еще было далеко. Разбойник был готов стрелять и стрелять, но тут кучер проявил неожиданную отвагу и бросился вперед. В следующее мгновение, поборов страх и растерянность, за ним следом кинулся мальчишка-грум. Рэгл и Тэгл перехватили его, между ними завязалась драка. Бандо растерялся. Бейнс пронзительно завизжала. Хэл обернулся, пришел в ужас, замахал руками.
   Немного погодя мальчишка-грум уже скрылся за деревьями, преследуемый вопящими во всю глотку сыновьями Бандо, а отважный кучер лежал в дорожной пыли, у ног разбойника. Человек в маске был готов снова разрядить пистоль.
   Но тут послышался новый крик.
   Разбойник развернулся.
   - Хэл!
   Двое старых товарищей сцепились между собой.
   Кучер, решив не упускать такой удачи, поднялся и побрел прочь.
   - Боб... не надо, - умолял ученый. - Не делай этого...
   Разбойник без труда одолел тщедушного соратника. Хэл упал и, тяжело дыша, позвал на помощь Бандо, но тот слишком долго медлил. У Боба появилось преимущество, и он им воспользовался.
   Оставались еще трое.
   Бейнс втянула голову в плечи и дрожала, как в лихорадке. Молодые супруги в страхе крепко обнялись.
   Боб прицелился.
   - Вигглер! - вскрикнула женщина.
   - Нирри! - вскрикнул ее супруг.
   - Не-е-е-т! - воскликнула, придя в себя, Ланда. Она бросилась к разбойнику и повисла на его руке, палец которой уже лежал на спусковом крючке.
   Грянул выстрел. Пуля улетела в сторону придорожных деревьев.
   Молодые супруги упали - но не замертво. Они обессиленно опустились на колени.
   - Боб... - выдохнула Ланда. - Это же Нирри... и Вигглер. Они наши, они на нашей стороне!
   Разбойник нахмурился.
   - Что ты несешь?
   Нирри ахнула.
   - Вигглер, откуда она нас знает?
   - Боб, - торопливо продолжала Ланда. - Ката рассказывала мне о своей подруге, о самой верной подруге, какая у нее когда-либо была. Подругу Каты звали Нирри, и у нее был возлюбленный по имени Вигглер... Вигглер, ушастый, совсем как этот парень. Пощади их, Боб, умоляю тебя, иначе... Иначе ты ничем не лучше самого грязного из мясников-синемундирников!
   Разбойник крепко сжал губы - но этого никто не видел, поскольку его лицо пряталось под маской. Ланда не сводила с него глаз. Она была готова снова молить его о пощаде, но не стала этого делать. Она резко обернулась, а в следующий миг ее уже крепко обнимала Нирри.
   - Мисс Ката... Ты сказала - мисс Ката?
   - А-а-а... что же это такое-то? - ошарашенно вымолвил Вигглер. - Ой, мамочки! - взвизгнул он тут же, потому что на него мгновенно набросились Рэгл и Тэгл и вцепились в его уши.
   - Но, Нирри, как вы тут оказались? - спросила Ланда, когда они с Нирри наконец отстранились друг от друга. - Разве ты не знаешь, как опасно на дорогах?
   - Я-то знаю, - ответила Нирри и бросила гневный взгляд на разбойника, который, судя по всему, еще не окончательно решил ее судьбу. - Но как бы еще мы с бедолагой Вигглером... то есть я хотела сказать, с досточтимым Ольхом... смогли добраться до Эджландии? Мы поженились, и нам надо устроить свою жизнь. Вот мы и собрались открыть небольшую таверну... прямо в центре Агондона... ну, совсем рядом с...
   - Таверну в Агондоне, вот как? - глубокомысленно изрек разбойник, а затем, словно ничего ужасного не произошло, с улыбкой взглянул на своих соратников: - Хэл! Бандо! А пожалуй, нам не повредила бы таверна в Агондоне, что скажете, а?
   - О чем это он? Что он задумал? - пробормотала Нирри и наморщила лоб. С содроганием взглянула она на валявшийся на дороге труп старухи. Да, та ей совсем не понравилась, и все же вряд ли она заслужила такое суровое наказание!
   - А со мной что будет? - взвыла Бейнс. Про "одноглазую красавицу" все забыли, невзирая на то, сколь благосклонно она принимала знаки внимания со стороны предводителя разбойников, и на все вопли, произведенные ею впоследствии.
   Однако с ответами на оба вопроса придется подождать. Разбойник царственно вспрыгнул в седло и велел Бандо и Хэлу оттащить труп старухи в кусты, после чего бросил довольный взгляд на дилижанс, выкрашенный ярко-синей краской - в государственный цвет Эджландии.
   - Бандо, из тебя получится превосходный кучер. Рэгл и Тэгл вполне сойдут за грумов. - Он пришпорил коня, но на скаку обернулся и прокричал: А у меня получится быстрее, если я поеду один. Все прочие - пассажиры! Почтенные пассажиры! Приготовьтесь к спектаклю на агондонской сцене!
   Глава 43
   РАДЖАЛ ПРИНИМАЕТ ВЫЗОВ
   В этот день после полудня капитан Порло проспал гораздо дольше, чем собирался. В открытое окно залетали порывы ветерка, и старый морской волк быстро и сладко задремал. Ему приснилась его любимая "Катаэйн", гордо рассекающая океанские волны и направляющаяся к тому заветному месту, которое было отмечено крестиком на карте. О, прекрасный обман! Открыв глаза, капитан испытал знакомое разочарование.
   Суша! Презренная суша! Разве старый моряк мог привыкнуть к жизни на суше? Лежа на неподвижном диване и глядя на неподвижный потолок, капитан Порло был готов ответить: "Нет, нет и нет!" И о чем он только думал, решив, что это плавание станет для него последним? Найдя сокровища, старый Фарис Порло вовсе не мечтал обзавестись роскошным домом, пышным ухоженным садом и ливрейными лакеями. Нет, он мечтал совсем о другом: он жаждал оснастить свою "Катаэйн" так, чтобы на палубу этого прекрасного корабля не постыдился ступить сам король. А потом - потом он плавал бы и плавал на своем чудесном судне между южными островами до тех пор, пока его верные матросы не сбросили бы его в конце концов за борт, в водяную могилу. Разве пристало настоящему мужчине гнить в земле, чтобы черви странствовали по его внутренностям и глазам? Никогда! "Уж пусть лучше меня съедать акула!" - вот как думал Фарис Порло.
   От таких мыслей на глаза старого морского волка набежали слезы, и он раздраженно смахнул их. Ох, эта треклятая суша размягчила его сердце! Он приподнялся на локтях и недовольным взглядом обвел свои роскошные покои. Сколько же времени он проспал? За окнами сгущались сумерки, а в желудке у капитана, дотоле набитом обильными сытными кушаньями, теперь образовалась пустота, о чем желудок заявлял громким урчанием. Капитан этим был очень недоволен, но утешил себя мыслью о том, что без пропитания человек жить не может. А если здесь потчуют только мерзкой иноземной стряпней - что ж, пусть будет иноземная стряпня, куда деваться? Но вот только почему бы здешним поварам не приготовить свиной солонинки да не подать к ней злой горчички - вот этого капитан Порло никак не мог взять в толк. Тьфу, да и только!
   "Сейчас, - думал он, - самое время явиться какому-нибудь очередному слуге, чтобы помочь мне подняться и пристегнуть деревяшку". Но на самом деле во дворце все пошло наперекосяк с тех пор, как город захватили уабины. Когда же кончится это безобразие? Капитан сказал лорду Эмпстеру о том, что неплохо было бы поднять паруса "Катаэйн" и убраться из Куатани подобру-поздорову, но Эмпстер только рассмеялся. Помимо всего прочего, уабины бдительно стерегли пристани и к кораблям никого не подпускали. Плохи были дела, совсем плохи!
   Капитан, хмуро сдвинув брови, потянулся за протезом, когда вдруг услышал знакомое царапанье коготков.
   На подоконнике открытого окна сидела обезьянка Буби.
   - Буби, мой миленький девочки! Где ты пропадали? Лазили тут и там по этот злосчастный дворцы? А я говорил ты, чтобы ты опасаться кобра, говорил, а? Хорошо еще быть, что ты умей так сильно высоко прыгай, а то бы они тебе мигом хвост откусай!
   Дурное настроение капитана мигом развеялось. Он раскинул руки, ожидая, что Буби немедленно устремится в его объятия. Поэтому он немало изумился, когда обезьяна проворно спрыгнула на пол, побежала к двери и лапкой поманила его за собой.
   - Буби? Буби, что такое стрястись, мои девочка? Ну, постоять немножко, подождать, пока я пристегивай мой деревяшка!
   Обезьянка уселась у двери, не спуская глазенок со своего хозяина. Взгляд ее был на редкость серьезен.
   - Разве ваганам можно верить?
   - Деру дал, говоришь?
   - Как последний трус поганый!
   - Что? И бросил бедолагу Малявку?
   - Теперь его не сыскать, верно?
   - А ты разве там не был, Рыба?
   - Я что - грязный ваган?
   - Ваган не ваган, а грязный, это точно!
   - Но только не ваган!
   Фаха Эджо не выдержал и расхохотался, вот только невесело. Затянувшись трубкой, козлобородый парень свирепо глянул на Рыбу, который стоял перед ним с самым дерзким видом, потом перевел взгляд на Раджала. Тот устроился на груде тряпья и равнодушно теребил прихваченную с рыночной площади веревку. Только свечерело - а обстановка в "царстве Под" уже накалилась порядочно. Сверху доносился топот веселившихся завсегдатаев харчевни "Полумесяц", а внизу бушевали другие страсти. На бочонке в углу, шипя, горел масляный светильник, и его тусклый свет едва озарял Аиста, Губача и Сыра.
   - Я з-за Рыб-бу, - промямлил Аист.
   - От ваганов - одни несчастья, - пробормотал Губач.
   - Они воняют, - заметил Сыр.
   Фаха Эджо вздохнул. Может быть, все они были правы. Но в шайку Раджала позвал он, а он не желал признаваться в собственной ошибке. Да и потом, уж кто бы болтал насчет вони, так только не Сыр!
   Фаха так и сказал.
   - Ваганы сильней воняют, - возразил Сыр и набычился.
   - Во-во, точно, сильней, - прошамкал Губач. Он пристроился рядом с мешком, наполненным дарами моря, и в данный момент старательно обсасывал здоровенную креветку - похоже, полуживую. По подбородку мальчишки стекал липкий сок. - Поубивать бы их всех, правильно?
   - Кого? - ухмыльнулся Аист. - Креветок?
   - Ваганов, - сплюнул толстый мальчишка. - Вот только не всех перебили. А от тех, что остались, одна беда. И с чего ты решил взять в шайку вагана, Фаха?
   Для бывшего пастуха ответ на этот вопрос был очевиден.
   - Они же знатные воры, верно? Воры, лжецы и шарлатаны!
   Раджал с такой силой растянул в стороны веревку, что костяшки его пальцев побелели. Он мог бы возразить, но зачем? Да, он гордился тем, что он - дитя Короса, но что толку было здесь от его гордости? Отчаяние охватило его, и он мечтал только об одном: оказаться рядом с Джемом, пуститься на поиски кристаллов. Раджал скрипнул зубами. Сыр ткнул пальцем в сторону Раджала, а жестокие слова, которые затем произнес мальчишка, прозвучали, как эхо мыслей, терзавших юношу:
   - Он потерял Малявку!
   - И те-еперь е-его у-уабины ко-окнули, как пить дать! - заикаясь, вымолвил Аист.
   Раджал в сердцах хлестнул веревкой по полу, как бичом.
   - Так что же вы все его не ищете, если так за него переживаете?
   Он ведь велел Рыбе присмотреть за Малявкой. Разве он был виноват в том, что Рыба повел себя так глупо?
   - Ах ты, грязный ваган! - процедил сквозь зубы Рыба и сжал кулаки.
   - Грязный? Вонючий! - уточнил Сыр.
   - Во-во, и одна беда от него! - снова прошамкал Губач, продолжавший с аппетитом пожирать сырых креветок.
   Фаха Эджо хлопнул в ладоши.
   - Хватит! Распустили языки! Вы ведь даже не знаете толком, потерялся Малявка или нет. Прыщавый его пока что ищет, правильно я говорю? Предводитель "поддеров" принялся расписывать достоинства буфетчика, которого недавно принял в шайку. Да он был урод, но при этом жутко юркий. Станешь юрким, ежели надо с утра до ночи лазать на матчам то вверх, то вниз. И прятаться по углам здорово умел. И уж если кто разыщет Малявку, так это Прыщавый. - Подумать только, а ведь мы его чуть было в калеку не превратили, а, Губач? Пожалели мы малого - попрошайка из него не больно симпатичный получился бы.
   Похвалы в адрес Прыщавого у Губача вызвали только ругательства. Он извлек из мешка небольшого угря, оторвал у него голову и принялся высасывать рыбий сок.
   - Вот Малявку стоило бы хромым сделать, - прочавкал он. - Я ж тебе говорил, Фаха, а, говорил же? В общем, ежели этот паршивец вернется, я ему сам лапы отрублю, это я тебе точно говорю. Поделом ему будет, чтоб не болтался невесть где.
   - Оставь Малявку в покое! - прорычал Рыба и вырвал у Губача мешок. Достав оттуда маленького кальмара, он проглотил его целиком. - Что бы тебе вагану мослы не отрубить, а?
   Раджал не выдержал.
   - Перестаньте называть меня ваганом!
   - А кто ж ты такой, как не ваган? - осклабился Рыба и вытащил из мешка лангуста. Облизнув на пробу шершавую клешню, он грязно выругался - порезал язык.
   Губач расхохотался и чуть не поперхнулся.
   Аист, растерявший половину зубов в драках, удовольствовался парочкой морских слизней. По его маленькому, короткому подбородку стекала слизь.
   - Ваганы с-с-скользкие и ли-ипкие, - заключил Аист. Скользкими и липкими были и слизни, и угри - вот это точно. Аист покрепче сжал слизня, и между пальцами у него потекла вязкая жидкость. В следующее мгновение жидкость брызнула в глаз Губачу. Толстый мальчишка взвыл, выронил угря, которого тут же проворно схватил Сыр, некоторое время завистливо наблюдавший за едоками. Он затолкал кусок угря в рот, скривился и был уже готов с отвращением выплюнуть рыбу, когда разъяренный Губач навалился на него всем телом. В одно мгновение в "царстве Под" начался сущий кавардак. Мальчишки клубком покатились по полу. Во все стороны полетели рыба и креветки.
   А потом послышался стук, и в каморке стало темно - хоть глаз выколи.
   - Лампа!
   - Губач, жирный ты осел!
   - Не виноват я!
   - Это ваган начал!
   - Хватит называть меня ваганом!
   Тишину во время наступившей паузы нарушало только тяжелое дыхание мальчишек. Сверкнуло огниво, и Фаха Эджо встал над своими дерущимися приятелями, словно козлобородый идол. Он поднял лампу и попробовал ее снова разжечь, но у него не получилось. Тогда он швырнул бесполезную лампу в угол и быстро зажег самодельную свечку. Держа ее в руке, он принялся расхаживать туда-сюда между лестницей, мешками, бочонками и ногами мальчишек.
   Он глубокомысленно пригладил свою козлиную бородку.
   - Ну а если, скажем, вагана испытать, а?
   - Чего? - буркнул Губач.
   - Что? - возмутился Раджал.
   - Помните, как мы принимали Прыщавого в шайку? Как ты тогда радовался, Губач! И все остальные, между прочим, тоже.
   - Так то ж другое дело!
   - Прыщавый - это тебе не ваган!
   - А еще Прыщавый лазать здорово умеет!
   - Во-во! Лазать он мастак!