Страница:
Лизавета помотала головой и отвернулась.
— Не дуйся! Ты должна признать, что они все одним миром мазаны. Я не поверю, что вы с Маневичем и Саввой, три провинциальных репортера… — Байков увидел, что Лизавета вздернула брови, и поторопился добавить: — Не обижайся, ты хороший журналист, но Петербург давно уже провинция. Так вот, три провинциальных писаки раскопали то, что прошло мимо внимания могучих спецслужб. Не только государственных. Сейчас ведь каждый банк, каждая партия, каждый ларек имеет собственную службу безопасности! И что, все высокооплачиваемые спецы прохлопали заговор, который легким движением мысли раскрыла ты? Скажи честно, ты сама в такую версию веришь?
— Почему бы и нет? — самолюбиво нахмурилась Лизавета.
— Значит, они не хотели что-либо видеть, раз не увидели…
— А Георгий? Он…
— Он пытался подловить конкурентов из родственной организации. Я не в курсе подробностей. Газеты и журналы читаю редко, поэтому не знаю, кто теперь с кем воюет — Федеральная служба безопасности с Федеральной военной контрразведкой или Федеральная служба правительственной связи с Федеральным же управлением охраны водопроводов и линий электропередач. Только в этой игре тебе суждена роль болвана, как в старом польском преферансе, — это не мое сравнение, а старика Штирлица. Неужели первой серии предвыборного боевика тебе показалось мало?
— Не то чтобы мало…
Лизавета оборвала себя и уставилась в окно.
Там, на улице, две вороны, большая и маленькая, выясняли отношения. Большая ворона нашла, украла, в общем, раздобыла неведомо где кусок сухаря, ценную по вороньим понятиям штуку. Очень довольная собой, она шла по тротуару, держа добычу в клюве. Ворона поменьше семенила рядом, возмущенно, даже укоризненно каркая и хлопая крыльями.
Лизавета фыркнула.
— Вот, живая иллюстрация! — прокомментировал сценку Саша Байков. — Именно так выглядят в современной России отношения прессы и власти. Вы кричите, хлопаете крыльями, разоблачаете и укоряете, а тот, кто ухватил свой кусок пирога, просто не обращает внимания.
Вороны тем временем продолжали выяснять отношения. Владелица сухаря положила его на асфальт, давая понять, что дозволяет меньшей поклевать немного. Но вторая ворона не унималась. Игнорируя любезное приглашение поделиться, она буквально выпрыгивала из серо-черных перьев и все каркала, каркала, каркала.
— Вот! Хуже всего приходится самым честным из вас. Тем, кто не замечает приглашения на дележку!
Большая ворона, видимо, осознав, что подкупить шумную соплеменницу не удастся, вновь схватила свой кусок и пошлепала дальше. Маленькая не унималась. Гневное карканье преследовало хозяйку «пирога».
— Ты тоже хочешь потратить жизнь на бесполезный шум?
— Почему это бесполезный? — Лизавета, совсем уже согласившаяся с доводами Саши, неожиданно полюбила неугомонную птицу, ей захотелось встать на защиту неудачницы.
Байков заметил бунтарский блеск в глазах Лизаветы и вознегодовал:
— Ну и чего добилась эта правдоискательница?
— Мы ее услышали! Это уже немало. Потом услышит еще кто-то… Нас тоже когда-нибудь услышат. — Лизавета подняла голову и посмотрела Саше в глаза. — Ты абсолютно прав. Я читаю по долгу службы газеты и журналы. Я знаю, что воруют, берут взятки, продают Отечество, доносят на друзей, предают. Я знаю, что в Колумбии, даже в Колумбии, не принято афишировать связи с преступниками, в России же их не прячут. Я знаю, что все обвинения стекают с наших власть имущих, будто с гуся вода. И все же… — Лизавета не сразу придумала, что заставляет ее, много знающую и много понимающую, снова и снова впутываться в бессмысленные журналистские расследования. — Мы ее услышали, и нас услышат. Сначала один человек, потом второй, потом трое. Знаешь, у нас сейчас твердят, что все крупные состояния создавались преступным путем. Правда, кроме папаши Моргана вспомнить никого не могут. Но в любом случае, даже если разбогатеть можно только через преступление… Детишки Морганы должны стесняться пращура-пирата. А это произойдет, только если выживет мораль. Если общественное мнение станет могучей силой, умеющей выбивать мягкие кресла из-под лживых премьеров и вороватых банкиров. В противном случае…
— Ясно. Я все понял. Ты неисправима. Даже неизлечима… Говорят, наркомания — фатальная болезнь. Окончательно избавиться от пристрастия к зелью невозможно. У тебя тоже мания. Правдомания! Смертельный недуг! И заразный! В прошлый раз втянула меня, теперь мальчишек… Неугомонная! Может, поэтому я тебя и люблю! — Саша взял Лизавету за руку.
Сверкнуло гранатами колечко.
Спорить Лизавета не стала. Саша тоже замолк. Вороны улетели.
Они вышли из кафе на Невский и сразу наткнулись на серию предвыборных плакатов.
— Как думаешь, победа нынешнего предопределена?
— Я думаю, несмотря ни на что, будет второй тур, — ответила Лизавета. — И… много нам открытий грязных готовит властолюбья дух…
— Ты будешь их разоблачать?
— Буду…
— А если я попрошу не делать этого?
— Ты уже просил!
— Верно. Тогда я попрошу о другом. — Саша обнял ее за плечи, и Лизавета почувствовала себя очень защищенной. Совершенно безосновательно. Разве руки друга, руки любимого спасут от бандитской пули или оговора взяточника? И все равно она знала, что у нее есть защитник! Саша обнял ее крепче и прошептал: — Я попрошу о другом. Будь осторожна. По возможности, будь осторожна!..
По-прежнему ярко сверкали люстры парламентского центра. Глеб, размахивая руками, рассуждал о ком-то, Лизавете неизвестном:
— Он очень, очень осторожный политик. Он отмерит не семь, а тридцать семь раз… — Глеб в красках расписывал чью-то политическую мудрость. Чью — Лизавета не знала. Она слишком глубоко нырнула в воспоминания. Как давно это было! И как недавно! Меньше месяца прошло…
Савва поправился и даже выдал в эфир свой спецрепортаж о телохранителях и частных детективных агентствах. Упомянул и о пожаре в школе телохранителей, но вскользь. Мол, пожар не заурядный — погибшие, умершие… Темные дела творятся вокруг таких структур.
Втроем на тайном совещании они решили, что пока не станут доставать все козыри — они действительно многого не знают. Не знают, например, кому выгоден скандал со школой двойников. А ведь это первый вопрос, который со времен Древнего Рима задают себе и другим прокуроры, судьи и журналисты: кому выгодно? Пока нет ответа, шуметь бессмысленно, потому что некого разоблачать.
Саша Маневич, у которого отобрали его любимую ненависть, взлелеянную им возможность ткнуть пальцем в лицо обидчика, не хотел ждать у моря погоды. Он распечатал портреты всех, кто так или иначе был замешан в дело, — Андрея Викторовича, депутатов Зотова и Поливанова, психологов Кокошкина и Целуева. Он упросил своих друзей-милиционеров составить фоторобот Георгия — его изображения у Саши на пленке не было, телекамера ни разу не запечатлела человека со шрамом. Маневич таскал все фотографии с собой, листал все альбомы с оперативными фотоснимками, показывал изображения знакомым операм и милицейским начальникам, журналистам и следователям прокуратуры. Но — никаких концов, ни одного хвостика, за который можно было бы уцепиться и вновь начать разматывать клубок. Правда, дворничиха, работающая в том доме, в подвале которого нашли тело Леночки Кац, увидев фотографию Целуева, сурово кивнула: «Да, это он снимал подвал под склад». Но все равно это был только один кусочек мозаики…
Журналистское расследование застопорилось.
Впрочем, времени скучать не было. Стремительно надвигались президентские выборы. Больше десятка кандидатов. И — главный претендент. Возможно, все решится сразу. А может, будет и второй тур. Потом жизнь тоже не кончится. Отставки, старые министры и новые фавориты, доклады в Думе, новые министры и старые фавориты. Все будет…
Конечно, Лизавета не забывала о школе двойников. Помощники и телохранители кандидатов в президенты мелькали на телеэкранах вместе со своими патронами. И каждый раз она мысленным взором видела другие, похожие на них лица, лица тех, кого снял Савва в школе телохранителей-двойников. Как же тут забудешь!
…Глеб, закончив историю про неведомого осторожного политика, без паузы перескочил на другую тему и заговорил об охране. Вспомнив декабрьский скандал с аккредитациями, он стал рассказывать о новой системе обеспечения безопасности в Кремле.
— Профи, настоящие профи. Специалисты новой формации. Не сравнить с тем, что было! — Глеб упивался словечком «профессионал» так же, как и незабвенный Георгий!
«Интересно, где он сейчас, Фельдмаршал со шрамом?» Лизавета усмехнулась краешком губ и посмотрела на часы. Два ночи.
— Извини, пойду посмотрю, где мои мальчики. — Лизавета кивнула Глебу и выскользнула из буфета.
На лестнице она нос к носу столкнулась с одним из самых эксцентричных кандидатов избирательной кампании — человеком по фамилии Убожко. Рядом переступала туфельками на гигантских каблуках его супруга. Холеные и душистые, они шли вниз, взявшись за руки. Хриплый голос, искаженный висящим на углу репродуктором, пролаял: «Одна десятая процента пришедших на избирательный участки россиян отдала свои голоса председателю Социальной партии…»
В холле на втором этаже Лизавета заметила Савву. Он стоял, отставив ножку вбок, и грациозно держал микрофон возле розовых губ парламентария. По отрешенному лицу опытного Ромуальда Зорина поняла, что интервью затянулось, кассета вот-вот кончится и бригада через минуту-другую освободится. Поэтому Лизавета забилась в уголок, так, чтобы видеть своих, и принялась ждать, а заодно разглядывала публику.
Подсчет голосов, отданных за того или иного кандидата в президенты, собрал колоссальное количество народа. Больше всего было журналистов — и иностранных, и провинциальных. Лизавета заметила даже паренька из газеты «Вечерняя Рязань», так, по крайней мере, утверждала висевшая на его груди аккредитационная карточка. И вообще, в ночь с 26-е на 27-е марта Федеральный парламентский центр более чем когда-либо походил на Ноев ковчег. Причем каждой твари в нем было не по паре, а гораздо больше.
Вот идет человек в тюрбане — наверное, наблюдатель из Пакистана, явный сикх, борец за независимый Холистан. А вот дама в твидовом костюме, с вытянутым лошадиным лицом — посланница британской демократии. Она беседует с небритым курнофеем в косоворотке. Казалось, этот дядечка еще вчера возился с компостной кучей, а вот сегодня наблюдает за ходом выборов. На самом деле так удачно маскировался один из лучших российских юристов, знаток государства и права.
Лизавета вздрогнула — ей почудилось, что за спиной курнофея мелькнули рыжие пышные усы, совершенно китченеровские усы! Только так не бывает. Точнее, бывает исключительно в боевиках — вместе бежали из тюрьмы, отстреливались от злых парней, прыгая с крыши на крышу, а следующая встреча — в совершенном бомонде, среди политиков и финансистов, и услужливые официанты разносят шампанское.
Однако это действительно был Георгий. Он тоже заметил Лизавету и помахал ей рукой:
— Привет. Вот и встретились!
Он ничуть не изменился, спокойный, добродушный, даже одет был почти так же, как тогда. Фантастическое пальто, разумеется, отсутствовало, но черные брюки, черная рубашка, белая легкая и просторная куртка — в целом без перемен.
— Ты как сюда попал? — Лизавета попыталась разглядеть его аккредитацию.
Георгий перевернул картонку с фотографией и даже услужливо придвинулся поближе.
— Охрана. Только вот что, у нас мало времени, поэтому…
Лизавета нервно хихикнула. Тогда, в доме без окон и дверей, он тоже с завидным постоянством повторял, что у них мало времени. А на их шутки и оскорбления не реагировал.
— …У нас действительно мало времени. Я обещал, что дам информацию. Тогда, в субботу, после успешного бегства. Вот… — Он достал из внутреннего кармана куртки пластиковую папочку размером с тетрадный лист. — Здесь кое-какие сведения о нашем знакомом, Андрее Викторовиче.
Лизавета пролистала бумаги — ксерокопии, личный листок по учету кадров или что-то в этом роде, в углу фотография. Действительно, директор школы телохранителей… Десятое управление… Капитан… Москва… Здание Верховного Совета… Служба безопасности правительства… Майор… Откомандирован для выполнения специального задания… Дата — август 1999-го… Из командировки не вернулся… Пропал без вести… Лизавета с трудом оторвала глаза от бумаги и вопросительно посмотрела на Георгия.
— Это, конечно, не все, но на первый раз хватит. Так что финал у твоего репортажа будет…
Лизавета спрятала бумаги в коричневую сумку-ранец, повернулась, чтобы спросить, каким образом эти бумаги попали к Георгию, но он не позволил ей и рта раскрыть:
— Кстати, если у тебя есть возможность, задержись числа до тридцатого, будет интересно. И еще. Видишь вон того человека, возле вашей бригады? Он раньше работал на НТВ, сейчас в предвыборном штабе исполняющего обязанности. Возьми у него интервью. Если получится, должно пригодиться!
Рассмотрев указанного ей мужчину, Лизавета повернулась к Георгию, чтобы задать вопрос насчет послужного списка телохранителя, но… спрашивать было некого. Рядом — пустое место, даже воздух не шевельнулся. Фокус в стиле Дэвида Копперфильда! Лизавета прищурилась и увидела, как в другом конце зала мелькнули белая куртка и рыжие пушистые усы.
Она заглянула в сумочку. Может, и документы испарились? Нет, все на месте. Материала теперь действительно хватает, и в конце репортажа можно будет поставить точку, а не многоточие.
Лизавета тряхнула рыжими кудрями и с улыбкой подошла к своим. Савва прощался с лидером парламентской фракции. Человек с НТВ, на которого указал Георгий, стоял совсем рядом.
— Здравствуйте, мы представляем Петербургское телевидение. — Лизавета на миг сделала серьезное лицо, но потом улыбнулась еще слаще — ведь мухи летят на мед, а не на уксус. — Я знаю, что вы работаете в предвыборном штабе исполняющего обязанности президента. Не согласитесь ли ответить на несколько вопросов?
Трудно отказать рыжекудрой сирене. Если ты, конечно, не залил глаза и уши воском…
Интервью у Елизаветы получилось. Репортаж о школе двойников они сделали вместе с Маневичем. И точку поставили с наслаждением. После слов «продолжение следует»…
«Здравствуйте! В эфире — „Петербургские новости“. Сегодня у нас в программе…»
Лизавета вздохнула и, пока шел анонс, еще раз просмотрела текст комментария. Сегодня у них продолжение спецрепортажа про «Школу двойников»… К нему она решила пристегнуть данные старого социологического опроса. Ей почему-то показалось, что именно этот опрос может объяснить многое. Не впрямую, а косвенно.
"Итак, это была вторая часть нашего специального репортажа о школе двойников, а сейчас я хочу напомнить о социологическом опросе, проведенном фирмой «Экополис» ровно четыре года назад.
Тема исследования звучала так: «Какими качествами должен обладать идеальный в представлении россиян политический лидер?» Социологи опросили полторы тысячи граждан России и на основе их ответов еще тогда, в 1996 году, составили портрет «того, кто нам нужен».
Это мужчина средних лет, с неброской внешностью, без бороды и усов, умеющий легко и приятно общаться.
Он производит впечатление мужественного, подвижного, энергичного человека, при этом оставаясь малоэмоциональным, логичным в своих действиях. Его речь проста, доходчива, плавна. Одеваться ему лучше всего в костюмы консервативного кроя, строгих цветов. В глазах окружающих он должен выглядеть счастливым, довольным своей жизнью человеком. Категорически противопоказан имидж трезвенника. Нежелательно также иметь репутацию круглого отличника, но при этом важно наличие двух дипломов — экономиста и юриста. Совсем не плохо, если он свободно изъясняется на английском языке.
Идеальный лидер должен быть семейным человеком, иметь двух детей. Да и сам он — не единственный ребенок в семье, не баловень. Обязательно — служба в армии. А также опыт политической деятельности и отсутствие судимости. Кроме того, весьма важно заниматься спортом — в прошлом и настоящем. Другие достоинства: любит животных, в особенности собак…"
— Не дуйся! Ты должна признать, что они все одним миром мазаны. Я не поверю, что вы с Маневичем и Саввой, три провинциальных репортера… — Байков увидел, что Лизавета вздернула брови, и поторопился добавить: — Не обижайся, ты хороший журналист, но Петербург давно уже провинция. Так вот, три провинциальных писаки раскопали то, что прошло мимо внимания могучих спецслужб. Не только государственных. Сейчас ведь каждый банк, каждая партия, каждый ларек имеет собственную службу безопасности! И что, все высокооплачиваемые спецы прохлопали заговор, который легким движением мысли раскрыла ты? Скажи честно, ты сама в такую версию веришь?
— Почему бы и нет? — самолюбиво нахмурилась Лизавета.
— Значит, они не хотели что-либо видеть, раз не увидели…
— А Георгий? Он…
— Он пытался подловить конкурентов из родственной организации. Я не в курсе подробностей. Газеты и журналы читаю редко, поэтому не знаю, кто теперь с кем воюет — Федеральная служба безопасности с Федеральной военной контрразведкой или Федеральная служба правительственной связи с Федеральным же управлением охраны водопроводов и линий электропередач. Только в этой игре тебе суждена роль болвана, как в старом польском преферансе, — это не мое сравнение, а старика Штирлица. Неужели первой серии предвыборного боевика тебе показалось мало?
— Не то чтобы мало…
Лизавета оборвала себя и уставилась в окно.
Там, на улице, две вороны, большая и маленькая, выясняли отношения. Большая ворона нашла, украла, в общем, раздобыла неведомо где кусок сухаря, ценную по вороньим понятиям штуку. Очень довольная собой, она шла по тротуару, держа добычу в клюве. Ворона поменьше семенила рядом, возмущенно, даже укоризненно каркая и хлопая крыльями.
Лизавета фыркнула.
— Вот, живая иллюстрация! — прокомментировал сценку Саша Байков. — Именно так выглядят в современной России отношения прессы и власти. Вы кричите, хлопаете крыльями, разоблачаете и укоряете, а тот, кто ухватил свой кусок пирога, просто не обращает внимания.
Вороны тем временем продолжали выяснять отношения. Владелица сухаря положила его на асфальт, давая понять, что дозволяет меньшей поклевать немного. Но вторая ворона не унималась. Игнорируя любезное приглашение поделиться, она буквально выпрыгивала из серо-черных перьев и все каркала, каркала, каркала.
— Вот! Хуже всего приходится самым честным из вас. Тем, кто не замечает приглашения на дележку!
Большая ворона, видимо, осознав, что подкупить шумную соплеменницу не удастся, вновь схватила свой кусок и пошлепала дальше. Маленькая не унималась. Гневное карканье преследовало хозяйку «пирога».
— Ты тоже хочешь потратить жизнь на бесполезный шум?
— Почему это бесполезный? — Лизавета, совсем уже согласившаяся с доводами Саши, неожиданно полюбила неугомонную птицу, ей захотелось встать на защиту неудачницы.
Байков заметил бунтарский блеск в глазах Лизаветы и вознегодовал:
— Ну и чего добилась эта правдоискательница?
— Мы ее услышали! Это уже немало. Потом услышит еще кто-то… Нас тоже когда-нибудь услышат. — Лизавета подняла голову и посмотрела Саше в глаза. — Ты абсолютно прав. Я читаю по долгу службы газеты и журналы. Я знаю, что воруют, берут взятки, продают Отечество, доносят на друзей, предают. Я знаю, что в Колумбии, даже в Колумбии, не принято афишировать связи с преступниками, в России же их не прячут. Я знаю, что все обвинения стекают с наших власть имущих, будто с гуся вода. И все же… — Лизавета не сразу придумала, что заставляет ее, много знающую и много понимающую, снова и снова впутываться в бессмысленные журналистские расследования. — Мы ее услышали, и нас услышат. Сначала один человек, потом второй, потом трое. Знаешь, у нас сейчас твердят, что все крупные состояния создавались преступным путем. Правда, кроме папаши Моргана вспомнить никого не могут. Но в любом случае, даже если разбогатеть можно только через преступление… Детишки Морганы должны стесняться пращура-пирата. А это произойдет, только если выживет мораль. Если общественное мнение станет могучей силой, умеющей выбивать мягкие кресла из-под лживых премьеров и вороватых банкиров. В противном случае…
— Ясно. Я все понял. Ты неисправима. Даже неизлечима… Говорят, наркомания — фатальная болезнь. Окончательно избавиться от пристрастия к зелью невозможно. У тебя тоже мания. Правдомания! Смертельный недуг! И заразный! В прошлый раз втянула меня, теперь мальчишек… Неугомонная! Может, поэтому я тебя и люблю! — Саша взял Лизавету за руку.
Сверкнуло гранатами колечко.
Спорить Лизавета не стала. Саша тоже замолк. Вороны улетели.
Они вышли из кафе на Невский и сразу наткнулись на серию предвыборных плакатов.
— Как думаешь, победа нынешнего предопределена?
— Я думаю, несмотря ни на что, будет второй тур, — ответила Лизавета. — И… много нам открытий грязных готовит властолюбья дух…
— Ты будешь их разоблачать?
— Буду…
— А если я попрошу не делать этого?
— Ты уже просил!
— Верно. Тогда я попрошу о другом. — Саша обнял ее за плечи, и Лизавета почувствовала себя очень защищенной. Совершенно безосновательно. Разве руки друга, руки любимого спасут от бандитской пули или оговора взяточника? И все равно она знала, что у нее есть защитник! Саша обнял ее крепче и прошептал: — Я попрошу о другом. Будь осторожна. По возможности, будь осторожна!..
По-прежнему ярко сверкали люстры парламентского центра. Глеб, размахивая руками, рассуждал о ком-то, Лизавете неизвестном:
— Он очень, очень осторожный политик. Он отмерит не семь, а тридцать семь раз… — Глеб в красках расписывал чью-то политическую мудрость. Чью — Лизавета не знала. Она слишком глубоко нырнула в воспоминания. Как давно это было! И как недавно! Меньше месяца прошло…
Савва поправился и даже выдал в эфир свой спецрепортаж о телохранителях и частных детективных агентствах. Упомянул и о пожаре в школе телохранителей, но вскользь. Мол, пожар не заурядный — погибшие, умершие… Темные дела творятся вокруг таких структур.
Втроем на тайном совещании они решили, что пока не станут доставать все козыри — они действительно многого не знают. Не знают, например, кому выгоден скандал со школой двойников. А ведь это первый вопрос, который со времен Древнего Рима задают себе и другим прокуроры, судьи и журналисты: кому выгодно? Пока нет ответа, шуметь бессмысленно, потому что некого разоблачать.
Саша Маневич, у которого отобрали его любимую ненависть, взлелеянную им возможность ткнуть пальцем в лицо обидчика, не хотел ждать у моря погоды. Он распечатал портреты всех, кто так или иначе был замешан в дело, — Андрея Викторовича, депутатов Зотова и Поливанова, психологов Кокошкина и Целуева. Он упросил своих друзей-милиционеров составить фоторобот Георгия — его изображения у Саши на пленке не было, телекамера ни разу не запечатлела человека со шрамом. Маневич таскал все фотографии с собой, листал все альбомы с оперативными фотоснимками, показывал изображения знакомым операм и милицейским начальникам, журналистам и следователям прокуратуры. Но — никаких концов, ни одного хвостика, за который можно было бы уцепиться и вновь начать разматывать клубок. Правда, дворничиха, работающая в том доме, в подвале которого нашли тело Леночки Кац, увидев фотографию Целуева, сурово кивнула: «Да, это он снимал подвал под склад». Но все равно это был только один кусочек мозаики…
Журналистское расследование застопорилось.
Впрочем, времени скучать не было. Стремительно надвигались президентские выборы. Больше десятка кандидатов. И — главный претендент. Возможно, все решится сразу. А может, будет и второй тур. Потом жизнь тоже не кончится. Отставки, старые министры и новые фавориты, доклады в Думе, новые министры и старые фавориты. Все будет…
Конечно, Лизавета не забывала о школе двойников. Помощники и телохранители кандидатов в президенты мелькали на телеэкранах вместе со своими патронами. И каждый раз она мысленным взором видела другие, похожие на них лица, лица тех, кого снял Савва в школе телохранителей-двойников. Как же тут забудешь!
…Глеб, закончив историю про неведомого осторожного политика, без паузы перескочил на другую тему и заговорил об охране. Вспомнив декабрьский скандал с аккредитациями, он стал рассказывать о новой системе обеспечения безопасности в Кремле.
— Профи, настоящие профи. Специалисты новой формации. Не сравнить с тем, что было! — Глеб упивался словечком «профессионал» так же, как и незабвенный Георгий!
«Интересно, где он сейчас, Фельдмаршал со шрамом?» Лизавета усмехнулась краешком губ и посмотрела на часы. Два ночи.
— Извини, пойду посмотрю, где мои мальчики. — Лизавета кивнула Глебу и выскользнула из буфета.
На лестнице она нос к носу столкнулась с одним из самых эксцентричных кандидатов избирательной кампании — человеком по фамилии Убожко. Рядом переступала туфельками на гигантских каблуках его супруга. Холеные и душистые, они шли вниз, взявшись за руки. Хриплый голос, искаженный висящим на углу репродуктором, пролаял: «Одна десятая процента пришедших на избирательный участки россиян отдала свои голоса председателю Социальной партии…»
В холле на втором этаже Лизавета заметила Савву. Он стоял, отставив ножку вбок, и грациозно держал микрофон возле розовых губ парламентария. По отрешенному лицу опытного Ромуальда Зорина поняла, что интервью затянулось, кассета вот-вот кончится и бригада через минуту-другую освободится. Поэтому Лизавета забилась в уголок, так, чтобы видеть своих, и принялась ждать, а заодно разглядывала публику.
Подсчет голосов, отданных за того или иного кандидата в президенты, собрал колоссальное количество народа. Больше всего было журналистов — и иностранных, и провинциальных. Лизавета заметила даже паренька из газеты «Вечерняя Рязань», так, по крайней мере, утверждала висевшая на его груди аккредитационная карточка. И вообще, в ночь с 26-е на 27-е марта Федеральный парламентский центр более чем когда-либо походил на Ноев ковчег. Причем каждой твари в нем было не по паре, а гораздо больше.
Вот идет человек в тюрбане — наверное, наблюдатель из Пакистана, явный сикх, борец за независимый Холистан. А вот дама в твидовом костюме, с вытянутым лошадиным лицом — посланница британской демократии. Она беседует с небритым курнофеем в косоворотке. Казалось, этот дядечка еще вчера возился с компостной кучей, а вот сегодня наблюдает за ходом выборов. На самом деле так удачно маскировался один из лучших российских юристов, знаток государства и права.
Лизавета вздрогнула — ей почудилось, что за спиной курнофея мелькнули рыжие пышные усы, совершенно китченеровские усы! Только так не бывает. Точнее, бывает исключительно в боевиках — вместе бежали из тюрьмы, отстреливались от злых парней, прыгая с крыши на крышу, а следующая встреча — в совершенном бомонде, среди политиков и финансистов, и услужливые официанты разносят шампанское.
Однако это действительно был Георгий. Он тоже заметил Лизавету и помахал ей рукой:
— Привет. Вот и встретились!
Он ничуть не изменился, спокойный, добродушный, даже одет был почти так же, как тогда. Фантастическое пальто, разумеется, отсутствовало, но черные брюки, черная рубашка, белая легкая и просторная куртка — в целом без перемен.
— Ты как сюда попал? — Лизавета попыталась разглядеть его аккредитацию.
Георгий перевернул картонку с фотографией и даже услужливо придвинулся поближе.
— Охрана. Только вот что, у нас мало времени, поэтому…
Лизавета нервно хихикнула. Тогда, в доме без окон и дверей, он тоже с завидным постоянством повторял, что у них мало времени. А на их шутки и оскорбления не реагировал.
— …У нас действительно мало времени. Я обещал, что дам информацию. Тогда, в субботу, после успешного бегства. Вот… — Он достал из внутреннего кармана куртки пластиковую папочку размером с тетрадный лист. — Здесь кое-какие сведения о нашем знакомом, Андрее Викторовиче.
Лизавета пролистала бумаги — ксерокопии, личный листок по учету кадров или что-то в этом роде, в углу фотография. Действительно, директор школы телохранителей… Десятое управление… Капитан… Москва… Здание Верховного Совета… Служба безопасности правительства… Майор… Откомандирован для выполнения специального задания… Дата — август 1999-го… Из командировки не вернулся… Пропал без вести… Лизавета с трудом оторвала глаза от бумаги и вопросительно посмотрела на Георгия.
— Это, конечно, не все, но на первый раз хватит. Так что финал у твоего репортажа будет…
Лизавета спрятала бумаги в коричневую сумку-ранец, повернулась, чтобы спросить, каким образом эти бумаги попали к Георгию, но он не позволил ей и рта раскрыть:
— Кстати, если у тебя есть возможность, задержись числа до тридцатого, будет интересно. И еще. Видишь вон того человека, возле вашей бригады? Он раньше работал на НТВ, сейчас в предвыборном штабе исполняющего обязанности. Возьми у него интервью. Если получится, должно пригодиться!
Рассмотрев указанного ей мужчину, Лизавета повернулась к Георгию, чтобы задать вопрос насчет послужного списка телохранителя, но… спрашивать было некого. Рядом — пустое место, даже воздух не шевельнулся. Фокус в стиле Дэвида Копперфильда! Лизавета прищурилась и увидела, как в другом конце зала мелькнули белая куртка и рыжие пушистые усы.
Она заглянула в сумочку. Может, и документы испарились? Нет, все на месте. Материала теперь действительно хватает, и в конце репортажа можно будет поставить точку, а не многоточие.
Лизавета тряхнула рыжими кудрями и с улыбкой подошла к своим. Савва прощался с лидером парламентской фракции. Человек с НТВ, на которого указал Георгий, стоял совсем рядом.
— Здравствуйте, мы представляем Петербургское телевидение. — Лизавета на миг сделала серьезное лицо, но потом улыбнулась еще слаще — ведь мухи летят на мед, а не на уксус. — Я знаю, что вы работаете в предвыборном штабе исполняющего обязанности президента. Не согласитесь ли ответить на несколько вопросов?
Трудно отказать рыжекудрой сирене. Если ты, конечно, не залил глаза и уши воском…
Интервью у Елизаветы получилось. Репортаж о школе двойников они сделали вместе с Маневичем. И точку поставили с наслаждением. После слов «продолжение следует»…
«Здравствуйте! В эфире — „Петербургские новости“. Сегодня у нас в программе…»
Лизавета вздохнула и, пока шел анонс, еще раз просмотрела текст комментария. Сегодня у них продолжение спецрепортажа про «Школу двойников»… К нему она решила пристегнуть данные старого социологического опроса. Ей почему-то показалось, что именно этот опрос может объяснить многое. Не впрямую, а косвенно.
"Итак, это была вторая часть нашего специального репортажа о школе двойников, а сейчас я хочу напомнить о социологическом опросе, проведенном фирмой «Экополис» ровно четыре года назад.
Тема исследования звучала так: «Какими качествами должен обладать идеальный в представлении россиян политический лидер?» Социологи опросили полторы тысячи граждан России и на основе их ответов еще тогда, в 1996 году, составили портрет «того, кто нам нужен».
Это мужчина средних лет, с неброской внешностью, без бороды и усов, умеющий легко и приятно общаться.
Он производит впечатление мужественного, подвижного, энергичного человека, при этом оставаясь малоэмоциональным, логичным в своих действиях. Его речь проста, доходчива, плавна. Одеваться ему лучше всего в костюмы консервативного кроя, строгих цветов. В глазах окружающих он должен выглядеть счастливым, довольным своей жизнью человеком. Категорически противопоказан имидж трезвенника. Нежелательно также иметь репутацию круглого отличника, но при этом важно наличие двух дипломов — экономиста и юриста. Совсем не плохо, если он свободно изъясняется на английском языке.
Идеальный лидер должен быть семейным человеком, иметь двух детей. Да и сам он — не единственный ребенок в семье, не баловень. Обязательно — служба в армии. А также опыт политической деятельности и отсутствие судимости. Кроме того, весьма важно заниматься спортом — в прошлом и настоящем. Другие достоинства: любит животных, в особенности собак…"