Банч Кристофер. Последний легион

   – Классная ночлежка – «Шелбурн», – ответил Эрик. – Рядом с морем.
   – Туда я и приду. Где-то ближе к закату. – И, не теряя больше времени, Гарвин направился к калитке.
   – Что он задумал? – спросил Пенвит.
   – Наш друг отправился, как он выразился бы сам, лукавить с Фортуной, найдя какого-нибудь говнюка с неограниченным, как он бы сказал, количеством оборотных средств.
   – У твоего друга неплохо подвешен язык для простого страйкера.
   – Твой друг вообще неплох. И не важно, простой он страйкер или не простой, – мечтательно сказата Энджи.
   – Да, – ответил Иоситаро. – Но он тоже не любит стукачей…
   Она подошла к нему вплотную.
   – Слушай, прости, что сказала что-то не то.
   – Ладно, – буркнул Ньянгу. – Пошли бросим пыльные мешки и посмотрим, что это за Леггет.
   Центр Леггета представлял собой обширный парк с вьющимися тропинками и пышной растительностью.
   – Когда стемнеет, тут будет довольно опасно, – заметил Майлот.
   – Правда? – заинтересовался Иоситаро. – А картофельники есть?
   – Что?
   – Картофельник прячется в кустах, – объяснил Ньянгу. – Шлюха заманивает туда лоха, а ее дружок бьет лоха по затылку и чистит.
   – Таких нет, – с чувством ответил Майлот. – Леггет все-таки не помойка.
   – Жаль, – сказал Ньянгу. – Снимая дань с картофельников, можно сделать хорошие деньги. Правда, благородному солдату, наверное, не подобает думать о подобных вещах. Пошли дальше.
   Улицы в центре были узкими, кривыми. Четверым солдатам пришлось прижаться к припаркованному подъемнику, когда другая машина в объезд пробки поехала по тротуару.
   – Не самый дешевый кусок Вселенной, да? – спросил Ньянгу у Пенвита, заметив ломившуюся от бриллиантов витрину.
   – Ага, – ответил Эрик. – Если водятся деньги, выставляй их напоказ.
   – Вы на это посмотрите, – сказала Энджи потухшим тоном. – Такое я бы выставила напоказ с удовольствием.
   Она показывала на витрину, в которой висел только один рюкзачок. Он представлял собой подобие кольчуги из мерцающего золота.
   – Да… – протянул Эрик. – Каких-то… шестьсот семьдесят восемь кредитов. Оклад за два месяца. Будет хорошо смотреться с твоей парадной формой, Энджи.
   – Если тебе так нравится, может, нам вернуться в парк? – предложил Майлот. – Ньянгу будет твоим сутенером. Он, по-моему, все знает про преступников. Или я стану… Как ты это назвал… Картошку копать? Все равно никакому солдату на этот рюкзачок не заработать.
   – Наверняка можно, – мечтательно сказала Энджи. – Должен быть какой-то способ.
   – Боюсь, не смогу предложить тебе руку и сердце, – сказал Ньянгу. – Не сумею обеспечить тебе единство стиля в одежде.
   Энджи засмеялась, взяла Иоситаро под руку.
   – Ты меня простил?
   – За что?
   – Спасибо, – сказала она.
   – Эй, Эрик! – раздался крик. Все четверо обернулись. На другой стороне улицы стояла девушка и махала рукой.
   – Язифь! – крикнул Эрик и пулей стрельнул между двумя гравимобилями. Остальные пошли за ним, пробираясь через медленный поток транспорта.
   Ньянгу решил, что к такой девушке не грех броситься сломя голову, рискуя жизнью в потоке машин. Стройная, как модель. Длинные черные волосы, обрамляющие овальное лицо. Около восемнадцати лет. Полные губы и глаза цвета дикой сливы обещали беспредельные восторги. Вместо блузки ее грудь частично обхватывал небрежно завязанный пестрый шелковый платок, сквозь который просвечивали соски. Дополняли костюм короткие шорты и сандалии на высоком каблуке с ремешком вокруг лодыжек.
   Ньянгу с завистью смотрел, как она таяла в объятиях Эрика. Но он с надеждой отметил, что в поцелуе она не раскрыла губ и быстро отстранилась.
   – Из тебя получился очень соблазнительный солдатик, – сказала девушка шуршащим контральто.
   – Из меня мог получиться очень соблазнительный кто угодно, – ответил Эрик. – Я слышал, ты стала работать. Что, на шахтах «Миллазин» тяжелые времена?
   – Да просто тоска смертная. Ничего не происходит. Вот я и подумала: может, открыть какой-нибудь магазинчик? Да и папа хотел, чтобы я узнала, каков бизнес изнутри. О-о-очень ску-у-учный, – сказала она. – Я думала, продавать белье будет интересно, а оказалось, это все равно что работать в мясной лавке или где-нибудь еще. Меня мало интересуют двадцатипроцентные скидки на бараньи ребра. Наверное, вместо всего этого выйду замуж. – Она посмотрела на остальных. – Кто твои друзья?
   Пенвит всех представил.
   – А это Язифь Миллазин. Друг семьи.
   Язифь обменялась рукопожатием с солдатами. При этом с Энджи они обменялись взглядами мгновенной взаимной антипатии.
   – То есть вас выпустили из клетки? – спросила Язифь.
   – Им пришлось, – ответил Эрик. – Я оказался невероятно способным. Просто живой суперсолдат.
   – Это ты кому-нибудь другому расскажешь, – рассмеялась Язифь. – Но раз у тебя увольнительная, или самоволка, или как там это называется, то ты, конечно, будешь у Бампура на вечеринке?
   – Не-а, – ответил Эрик, – Меня никто не пригласил. Ведь я теперь один из немытых солдафонов.
   – О-о! Если ты не придешь, это будет просто трагедия, – возразила Язифь. – Ты просто должен прийти. Тебя только что пригласила я. Тебя и твоих друзей. Только Аллах знает, как нам нужны новые лица.
   Ньянгу слегка поклонился.
   – Если на вечеринке будут такие же лица, как у вас, – сказал он, – то только Аллах знает, как нам нужны все вы.
   Энджи сердито на него посмотрела, но он сделал вид, что не заметил. Язифь хихикнула.
   – Мой друг – с Центрума, – представил Эрик. – Он был на том корабле, который захватили пираты.
   – Вот как? – изумилась Язифь. – И как тебе удалось оттуда сбежать?
   – Это долгая и кровавая история, – ответил Ньянгу. – Не годится для девственниц, лиц с сердечной недостаточностью и детей до восемнадцати.
   – Я не отношусь ни к одной из перечисленных категорий, – заметила Язифь.
   – Ну и дерьмо, – прошипела Энджи. Язифь сделала вид, что не слышит.
   – Вечеринка – завтра. Только не будь уродом, не приходи раньше полуночи.
   – Я раньше не просыпаюсь, – заверил Пенвит. – Мы войдем под бой часов.
   – А там что? – спросил Иоситаро, глядя на ряд открытых ворот.
   – Там место, в которое мы не пойдем, – оказала Энджи.
   – Почему бы нет? – не понял Ньянгу. – Выглядит живописно. А нас четверо. Причем прошедших боевую подготовку и все такое.
   – Это Экмюль, район 'раум, – объяснил Эрик. – Мы не ходим к ним, а они – к нам.
   – Замечательное общественное устройство у вас здесь! – сказал Иоситаро.
   – Но оно неплохо работает, – попыталась обороняться Энджи.
   Майлот фыркнул. Ньянгу подождал, не скажет ли он чего-нибудь, но не дождался.
   Прямо под одной из арок стояли, расслабленно прислонившись к стене, семь юношей, ровесников Ньянгу. Они были дорого и модно одеты.
   – Вот вам и семь весомых аргументов против экскурсии на территорию 'раум, – сказал Эрик. – Местные парни с плохой репутацией. Очень дотошные. Всегда хотят знать содержимое твоего кошелька с точностью до самой мелкой монеты.
   Иоситаро с трудом удержал улыбку. Крутые парни, их жесты и манера одеваться напомнили ему его собственную тусовку на планете Уотала.
   – Спасибо за предостережение, – сказал он вполне искренне. – А как велик этот район 'раум?
   – Прямоугольник со сторонами в три-четыре километра, – ответил Эрик. – Заканчивается у подножия Высот.
   – А сколько народу там живет?
   Пенвит пожал плечами:
   – Около миллиона. А может, и больше. Переписчики населения туда не суются, так же как и все остальные.
   – А если там происходит какая-нибудь беда?
   – 'Раум сами о себе заботятся, – сказала Энджи. – Дважды в день по району пролетает полицейский конвой из шести машин, чтобы собрать трупы. Но даже полицейские не слишком любят снижать там скорость.
   – У нас на судне был второй помощник капитана, – вступил Майлот. – И вот он туда пошел. Зачем – никто не знает. Он всегда думал, что круче него не бывает. А может быть, за девчонкой какой увязался. Так вот, на следующий день полицейский обнаружил на воротах его голову. – Он сделал паузу. – Что там произошло, так никто и не узнал. Никогда.
   – Изобретательные ублюдки эти 'раум, – сказал Ньянгу. – А как же Хэнк? Ни в какое дерьмо не вляпается? Он же 'раум, но в армии.
   – Откуда нам знать? – ответила Энджи. – Что творится в голове у 'раум, знают только 'раум.
   – Думаю, именно поэтому Корпус сделал столь впечатляющие успехи в борьбе с бандитами, – пробормотал Ньянгу себе под нос.
   – Эй, – сказал Ньянгу, – не твои ли это владения? Надпись на вывеске гласила: «Рада. Мы продаем все».
   Здание занимало полквартала, а огромные витрины, заваленные товарами, создавали впечатление, что здесь действительно продается все. Причем по дешевке, потому что везде были развешаны плакаты: «Чего здесь нет, то вам не нужно», «Самые низкие цены на все товары», «Принимаем любые виды платежей», «Обслуживаем любой фолд».
   Энджи без энтузиазма кивнула:
   – Ага.
   – Почему бы нам не заскочить туда? – предложил Майлот. – Ты ведь, наверное, могла бы забрать свои карманные деньги месяцев за шесть вперед? Нам бы не помешало подогреться перед вечеринкой.
   – Нет, – ответила Энджи. – Не могу.
   – Почему? – в полном недоумении спросил Эрик. – Любимая родная доченька только что окончила курс тяжелейшей армейской выучки и все такое. Неужели твои родители откажут тебе в маленьком знаке любви?
   – Любви? – горько засмеялась Энджи.
   – А что такое? – спросил Майлот. – Ты не ладишь со своими?
   – Перестаньте, – резко сказала Энджи. – Просто, перестаньте!
   – Я уже жалею, что научился читать, – сказал Майлот. – Считай, что вопрос закрыт.
   Ньянгу подождал, пока остальные пройдут вперед, посмотрел на Энджи:
   – Можно один вопрос?
   – Если он не касается моей семьи, – ответила она. – Сейчас я не могу об этом говорить.
   – Не касается, – пообещал Иоситаро. – Разве что косвенно. Что это значит: «Обслуживаем любой фолд»?
   – В магазинах нашей семьи делают покупки все, – пояснила Энджи. – Но главным образом – 'раум.
   – Не понимаю, – сказал Ньянгу. – Если ты живешь на их деньги, то почему ты их так ненавидишь?
   – Потому что эти грязные скоты, которые плодятся как крысы, готовы стереть в порошок всякого, кто не 'раум. Их всех нужно депортировать, – с ожесточением сказала Рада. – Если бы у наших были мозги, они бы избавились от этих скотов и стали добывать чертову руду собственными силами. Но об этом и мечтать не приходится. Все хотят, чтобы в их дерьме копался кто-то другой. И очень скоро все мы за это поплатимся.
   Ньянгу взглянул на нее и решил, что нужная степень откровенности достигнута.
   – Эй! – ласково позвал он.
   – Ну что? – ответила Энджи.
   Он взял ее за подбородок и поцеловал. От удивления она широко открыла глаза и приоткрыла рот, а через мгновение уже обняла его. Поцелуй стал очень глубоким.
   – Эй, вы двое! – крикнул Пенвит. – Кончайте! Близкие отношения в личном составе запрещены!
   Энджи снизу вверх посмотрела на Ньянгу.
   – Надеюсь, ты не из тех, кто покупает талончики, но не собирается их компостировать, – сказала она, переводя дыхание. – А я уж подумала, ты собираешься приударить за той богатой сучкой.
   Ньянгу изогнул брови дугой, и Энджи рассмеялась. Он подумал, что звук ее смеха – это очень приятный звук.
   – И это все, на что способны страшные солдаты-камикадзе в отвязном отпуске? – презрительно спросила Энджи. – Нас выпустили на свободу, и что мы делаем? Прогуливаемся по долбаному причалу, и как долбаные туристы смотрим на долбаные лодки. Прошел уже почти день нашей увольнительной, и каковы наши успехи? Мы выпили по две бутылки пива, съели довольно говенный обед и прогулялись по долбаному причалу.
   – А что плохого? – спросил Майлот. – Рядом с морем хорошо. Вода успокаивает.
   – Если бы я хотела покоя, я бы дрыхла на базе отдыха, – сказала Рада. – Но я хочу каких-то приключений. Ну там парни, наркотики, драка…
   – Выбирай любой бар, – предложил Пенвит. – Все они тут годятся для того, чтобы устроить отвратительный мордобой.
   Ньянгу придирчиво оглядел бары на набережной.
   – Годятся, – авторитетно подтвердил он. – Но разве наша Энджи удовлетворится обычным тупым мордобоем? Тут нужно что-то покруче, с несколькими трупами и… Что, черт возьми, там происходит?
   Шестеро мужчин обступили подростка-лоточника. Были слышны выкрики: «… Чертов 'раум…», «… Давай его в тупичок…», «… Сайд, врежь ему ботинком…» Товар с лотка мальчишки – ярко раскрашенные безделушки – был разбросан по мостовой. Сайд собрался было привести в действие ботинок, когда услышал негромкий голос:
   – Только попробуй.
   Он обернулся и увидел Ньянгу.
   – Побереги задницу, солдатик!
   – Ну конечно! – согласился Ньянгу и повернулся боком. Согнувшись в колене, его нога взлетела вверх и, скользнув вдоль берцовой кости Сайда, с хрустом опустилась на щиколотку. Сайд заорал и опустился на одно колено. И получил сокрушительный удар в челюсть. Последним прямым ударом в основание шеи Ньянгу опрокинул навзничь успокоившегося противника.
   Но сзади его уже хватал за воротник другой. Высвободившись резким разворотом, Ньянгу двинул ему коленом в живот и отступил. Тот рухнул на четвереньки и стал блевать. Ньянгу снова развернулся.
   Третий выхватил из-за пояса нож. Подоспевший Майлот широко взялся за его руку обеими своими и об колено сломал его руку в локте, как сухое полено. Тот еле увернулся от разбежавшегося четвертого, и тот напоролся животом на выброшенную ему навстречу прямую ладонь Энджи. Он стал хватать ртом воздух и обмяк.
   Двумя высокими ударами ноги Ньянгу превратил лицо пятого в кровавое месиво. Обхватив лицо руками и всхлипывая, тот поплелся прочь.
   Последний, подняв обе руки, пятился от Эрика, надвигавшегося на него с дьявольской ухмылкой.
   – Нет-нет-нет, – скороговоркой повторял он. – Я ничего, меня не касается, я ни при чем…
   – Тогда проваливай к черту!
   Уговаривать его не пришлось. Но, отбежав метров на десять, он на бегу стал вопить:
   – Полиция! На помощь! Полиция!
   Ньянгу помог мальчишке подняться.
   – Лучше тебе уносить отсюда ноги, дружок!
   'Раум с ненавистью посмотрел на Ньянгу, плюнул ему в лицо, прыснул в аллею и был таков.
   – Очень мило, – пробормотал Ньянгу, утираясь рукавом. – Доблесть – сама себе награда. Теперь это ясно, как сто чертей! Давайте шевелить ногами, пока не материализовался закон.
   – Ого! – удивился Ньянгу, когда они подходили ко входу в неправдоподобно шикарный отель. Из роскошных подъемников выходили кричаще богатые пассажиры, повсюду суетилась гостиничная обслуга в униформе. – Вряд ли в этой золотой берлоге будут рады четверым солдатам.
   – Тем не менее здесь мы и встретимся с твоим другом, – сказал Пенвит. – Думаю, у нас хватит денег заказать здесь коктейль для нашей дорогой Энджи.
   Они замедлили шаг, предприняли попытку принять подобающий вид и вошли в «Шелбурн». Вестибюль был заставлен огромными старомодными кожаными креслами, отделан темным деревом и украшен гравюрами, изображающими людей в красных куртках, сидящих на каких-то четвероногих тварях, которые прыгают через барьеры.
   – Интересно, где бы тут мог быть бар? – поинтересовался Ньянгу.
   – Знакомых я тут наверняка не встречу, – сказал Тон Майлот. – Давайте сматываться. По мне, так лучше с полицией разговаривать.
   Клерк в регистрации, заметив их, поджал губы. Но присмотревшись, вдруг сделал улыбку:
   – Мистер Пенвит! А я и не знал, что вы теперь на службе!
   – Я понял, что это мой долг как патриота! – ответил Эрик, еще сильнее, чем обычно, растягивая слова и приняв самое гнусно-надменное выражение, на какое только был способен.
   – Конечно-конечно. Очень рад вас видеть, мистер Пенвит. Собираетесь у нас поужинать?
   – В настоящий момент, – продолжал Эрик, – мои намерения несколько туманны. По правде говоря, мы надеялись застать здесь нашего друга. Некто мистер Янсма.
   – Да, сэр, – откликнулся клерк. – Он въехал около часа назад. А вы, должно быть, и есть те люди, которых он распорядился встретить! Номера вас ждут. Шесть комнат с видом на море… Мне удалось разместить всех вас на одном этаже, на десятом… Как жаль, что мистер Янсма не предупредил, что среди гостей будете вы, мистер Пенвит! Не угодно ли расписаться вот здесь… Как поживают нынче ваши родители?
   – Они все больше на внешних островах, – ответствовал Эрик. – В главном особняке, на Высотах, уже давно никто не живет.
   – Вот как! – удивился клерк, передвигая архаический регистрационный гроссбух к остальным. – Что ж, это объясняет, почему я некоторое время их здесь не замечал. Мы очень рады приветствовать всех вас в «Шелбурне»!
   – Я распорядился, чтобы с базы привезли ваши вещи, – сказал Гарвин, лежа на кровати. – Все, кроме лохмотьев.
   – Наверное, тебе попался кто-то очень богатый, – предположила Энджи.
   – И тупой, – добавил Тон Майлот.
   – Именно так, – ответил Гарвин. – А теперь идите почистите зубки. Назначаю всем рандеву в баре через полчаса.
   Ньянгу ненадолго задержался.
   – Ты произвел очень сильное впечатление на наших друзей, – сказал он.
   – Друг мой Ньянгу! Мне удалось произвести впечатление даже на самого себя. Я играл так, как будто сам напечатал эту колоду. А это дурачье с восторгом вручало мне деньги мешками. Наверное, думали, что идет честная игра. Так что уже можно сказать, что в этой увольнительной мы будем выглядеть достойно. В этой жизни я понял одну важную вещь, – добавил он. – Богат ты или беден, но хруст купюр в кармане сильно повышает настроение.
   С неподвижным лицом Ньянгу рассматривал свою комнату. Его внимание останавливалось то на занавесках из натурального шелка, то на пульте коммутационного центра, то на рядах бутылок в баре, то на тихом предзакатном море за окном.
   «Такого у меня никогда не было, – думал он. – И я даже не знал, что когда-нибудь…»
   Раздался чуть слышный, вроде поскребывания, стук в дверь. Ньянгу открыл. На пороге стояла Энджи, с небольшой сумочкой в руках.
   – Ты готов идти в бар? – спросила она.
   – Ну-у… – неопределенно протянул Ньянгу.
   – Я сказала Гарвину, что мы, возможно, задержимся.
   – Э-ээ?
   – Не знаю, как у тебя, – сказала она, – но у меня на первом месте не жажда, а озабоченность.
   – М-мм…
   – Нет желания мне как-нибудь с этим помочь?
   Она встала рядом с кроватью, расставив ноги. Медленно прошлась пальцами по пуговицам гимнастерки и бросила ее на пол. Из-под черного кружевного лифчика выпирали тугие, возбужденные соски.
   Раздеваясь, Ньянгу наблюдал, как она снимает ботинки, носки, шорты, ложится на кровать, положив одну ногу на простыню, а другую согнув в колене.
   – Ну? – прошептала она.
   Ньянгу подошел к кровати и лег рядом.
   – Быстровато, – сказала она через несколько минут.
   – Извини, – ответил Иоситаро. – Давно не упражнялся.
   – Не надо извиняться, – прошептала она. – По-моему, ты снова готов.
   – Пытаюсь, – сказал Ньянгу. – Положи мне, пожалуйста, ноги на спину. Посмотрим, как оно будет.
   Энджи так и сделала и потянулась влажными губами к его рту.
   Этим вечером до бара они так и не дошли.
   – Ты бы хоть причесался, – с усмешкой сказал Эрик на следующее утро, разливая кофе.
   Ньянгу зевнул и ответил малопристойным жестом. Энджи поджала губы.
   – А этот, – Эрик ткнул пальцем в Гарвина, – вообще выглядит как вонючая лужа.
   – Чувствую я себя еще хуже, чем выгляжу, – простонал Гарвин.
   Тон Майлот сдавленно захихикал:
   – Сидели вчера в баре, ждали всех…
   – … и пили, – добавил Эрик.
   – И пили, – продолжал Тон. – И вдруг оказалось, что все уже страшно пьяные.
   – Неправда, – возразил Гарвин. – Я, например, вполне соображал. До какого-то момента.
   – До какого-то момента соображал, – подтвердил Эрик.
   Ньянгу осмотрел Янсму с головы до ног.
   – А потом что? Споткнулся об носорога?
   – Там были музыканты, – вяло стал объяснять Гарвин. – И певица.
   – Которой нравятся блондины, – вставил Эрик. – От Марии все мужчины уже давно шарахаются. Ну а нам, простым смертным, пришлось довольствоваться свободными дамочками из зала. И слава богу.
   – Тебе – слава богу, – заметил Майлот, – а мне попалась какая-то отмороженная.
   Гарвин застонал.
   – Бедный мальчик, – сказала Энджи и погладила Майлота по руке.
   – Мой… Ну, в общем, одна часть моего тела болит так, как будто побывала в допотопной стиральной машине, – сказал Гарвин. – У этой женщины странные представления о том, что такое «приятно провести время»… Слушайте, нам больше нельзя ходить в этот бар. Она что-то говорила про следующий раз. Никакого следующего раза быть не должно. Еще одна такая ночь, и можете меня хоронить.
   – А зачем нам этот бар? – согласился Пенвит. – Ты что, забыл про сегодняшнюю вечеринку? Гарантирую, что там будет созвездие, целая галактика прекрасных, молодых и неопытных барышень, горящих нетерпением познакомиться с длинным членом и толстым кошельком какого-нибудь таинственного незнакомца.
   – Что за вечеринка? – спросил Гарвин.
   – А-а, правильно, мы же тебе не сказали, – спохватился Эрик. – Очень крутая тусовка. В поместье Бампура – он чуть-чуть богаче, чем Господь Бог. В любом случае там будет интересно. Есть два варианта. Либо семья хозяев будет в полном составе, и тогда куча старых пердунов будет растаскивать по койкам юные дарования. Либо старшие Бампуры укатили на свой остров, и это безобразие устраивает дочка. Тогда все будут тащить в койку всех. – Эрик хлопнул Гарвина по плечу. – Так что бодрись, старина! Лучшее, конечно, впереди.
   – Бодрись! А как, черт возьми? – простонал Гарвин.
   – Тебе нужны водные процедуры, – предложил Ньянгу.
   – Мария это же мне сказала. Но ее водные процедуры мне были совершенно не нужны. Одному Богу известно, до какой степени не нужны!
   – Поднимай свою разбитую задницу, солдат, – сказал Ньянгу. – Все, что тебе нужно, – это комплекс мероприятий против похмелья.
   Гарвин целый час пролежал на линии прибоя. Его тело массировали сильные, неспешные волны, накатывавшие на гладкий песок гостиничного пляжа. После этого он с неохотой признал, что, может быть, еще выживет.
   Выйдя из воды, он подошел к остальным, расположившимся на сухом песке.
   – Хватит, – объявил он. – Теперь пивка… а потом по магазинам.
   – Интересно, а кто это назначил тебя заведовать нашим клубом радостных полудурков? – спросила Энджи.
   – Я плачу за всех, – декларировал Гарвин. – Так что быстренько за мной.
   – А что мы будем покупать? – спросил Майлот.
   – Одежду, которая не похожа на солдатскую форму, – ответил Гарвин.
   – А чем форма плоха? – не понял Майлот.
   – Тем, что делает тебя похожим на солдата, – объяснил Янсма.
   – Ну и что?
   – Господи, дай мне терпения, – взмолился Ньянгу. – Теперь я понимаю, почему он любит рыбалку. Соревнуясь в интеллекте с пучеглазой рыбиной, наш Тон имеет шансы на выигрыш.
   Сделав первый глоток пива, Майлот повернулся к Ньянгу и Гарвину.
   – Хочу спросить у вас…
   – Спрашивай о чем угодно, – сказал Гарвин.
   – Ага. Мы врем легче, чем дышим, – вставил Ньянгу.
   – Похоже, до Конфедерации некоторое время никто добраться не сможет. А вы – оттуда, издалека. Поэтому хочу спросить, собираетесь ли вы остаться на службе и делать военную карьеру?
   – Да иди ты в задницу!
   – Но я спрашиваю не для того, чтобы поумничать! – не отставал Майлот. – Что будет с нами дальше, угадать очень легко. Эрик вернется к своему богатству, будет работать в торговом доме отца пару часов в неделю. Энджи… Ну, до того, как она вчера чуть не располосовала мне лицо, я бы сказал, что она отслужит свой срок, уйдет в отставку и, может быть, станет управлять одним из этих универмагов.
   – Эй, Тон! – сказала Энджи. – Прости меня. У меня не было никаких оснований…
   – Да ладно. – ответил Майлот. – Все равно в этих деликатностях я никогда ничего не понимал. И про меня. Я уволюсь, спрошу себя: а на хрен мне вообще это надо было? Сяду на чье-то рыболовецкое судно и очень постараюсь заработать на собственное. Ну а вы двое? Судя по тому, что Ньянгу мне ответил, наверное, планировали отслужить свой срок да и отправиться восвояси.
   – Тут ты ошибся, – сказал Ньянгу. – Если я вернусь на свою планету, меня очень захочет видеть судья. Потому что с моей планеты ссылка бывает только пожизненной.
   – Ну, ладно, – не отставал Майлот. – Так чем думаешь заняться?
   – Не знаю, – признался Ньянгу, глядя в свое пиво. – Но в армии точно не останусь. Этот обрыв связи не может продолжаться вечно. В конце концов, наверно, отправлюсь на какую-нибудь мало-мальски цивилизованную планету. Может, придумаю какую-нибудь махинацию, чтобы пустили на Центрум.
   – Слушай, у меня тоже к тебе вопрос, – сказал Пенвит. – Вчера, когда мы встряли в эту заваруху с неандертальцами и младенцем-'раум, мне показалось, что для тебя это вроде привычное дело.
   – Я был прилежным, когда нас учили рукопашному бою, – ответил Ньянгу.