Баранова Наталья. Легенда об Иных Мирах

   — И зачем вас вызвали? — поинтересовался сенатор скупо, присаживаясь на скамью.
   — "Раяни", — проговорила она. — Крейсер нового типа, что скоро уходит в испытательный полет. Меня назначили капитаном. Без права отказаться. Вы знаете, Инидо умеет уговаривать.
   Элейдж согласно кивнул.
   — Знаю, — проговорил он, — и когда?
   — Через пару суток, — ответила женщина, — сначала курьерским до верфей Та-Аббас, а там, меньше, чем через неделю, в полет. Предполетные тесты тоже оставили нам. Команда, наверное, уже там. Ждут капитана.
   — Какие-то форс-мажорные обстоятельства? — спросил Элейдж, чувствуя, как в душе рождается легкое недовольство.
   — Йивни погиб, — тихо отозвался Архат, — вы знали Йивни?
   Сенатор отрицательно покачал головой.
   — Не имел чести знать, — ответил, чувствуя, что ощущение холода лишь усилилось.
   — Погиб глупо, — произнес Архат с сожалением, — поехал проведать своих, в отпуск на несколько дней, пошел купаться и утонул. Буквально рядом с домом, на мелководье. Не могу понять, как так могло случиться.
   Сенатор коротко кивнул, словно соглашаясь, встав с места, сделал пару шагов, посмотрев на небо, поежился.
   — Проводите меня, Гресси, — проговорил он, — мне надо вам сказать пару слов.
   Идя по сумрачной аллее, он долго молчал, раздумывая. Желание сказать правду боролось с осторожностью. Он шел медленно, неторопливо, прислушиваясь к шагам женщины, к звуку ее дыхания. Она тоже молчала, ожидая.
   — Берегите себя, — проговорил сенатор неожиданно, — я знаю, вы хороший пилот, Гресси, но иногда этого бывает мало. Корабль новый, совершенно новой конструкции, если что-то пойдет не по плану вам будет трудно. И все же, надеюсь, он окажется неплох.
   — Как все творения Хэлдара, — тихонечко проговорила женщина, — я слышала, что это — его проект.
   — Да, конечно, — проговорил сенатор тихо, — я знаю.
   Они молча дошли до конца аллеи и повернули назад, к зданию Сената.
   — Гресс, — проговорил сенатор, — я хочу вам сказать то, что и так станет скоро известным всей Лиге. Нам предстоит война. Война серьезная. И на тот крейсер, что ждет вас на верфях Та-Аббас, возлагается достаточно много надежд. Если он окажется хорош, то будет отдан приказ на обновление флота. Так что смотрите, изучайте рабочие качества этой лошадки как можно внимательнее. От нее многое зависит. Будут претензии — докладывайте без ложной скромности. Недоработки можно будет исправить. И еще... если, вдруг, на трассе испытаний заметите чужие корабли — не тратьте время на опознание — ломайте график испытаний и уходите хоть в преисподнюю. Если просто будут какие-то предчувствия — возвращайтесь, не рискуйте понапрасну. Риск нужен там, где он оправдан, а в этом случае лучше перестраховаться. Испытания можно отложить. А вот позволить себя уничтожить — нельзя.
   — Так серьезно? — спросила женщина.
   Сенатор отметил, что это сообщение лишних эмоций, насколько можно судить об этом по голосу, не вызвало. Голос звучал сухо и деловито. По-видимому, она и так была готова ко всему. Внутренне, неосознанно готова к любой ситуации. И он отметил, что это хорошо. И что хорошо, что капитаном назначена именно она. Зная ее характер, мог предположить, что потерять себе голову и удариться в панику она никогда не позволит. Что б не случилось, хоть падай небо на голову.
   — Да, — заметил он сухо, — так серьезно.
   Гресси внимательно посмотрела на его лицо, переведя взгляд на дворец Сената, покачала головой. Видно было, что на ее языке вертится вопрос, но она так и не сказала не слова, молча проводив его до ступеней крыльца.
   Сенатор тоже молчал, в голове вертелось множество слов и мыслей, но он не спешил выпустить их на волю, понимая, что и так сказал нечто, могущее оказаться лишним здесь и сейчас.
   — Это, разумеется, тайна? — спросила Гресс. Он кивнул.
   — Да. Но экипажу можете рассказать. После отлета. Планируется, что две недели вы пробудете в автономном полете. Через две недели, думаю, это уже не будет такой тайной, как сегодня.
   Гресс коротко кивнула.
   — Хорошо, — проговорила она, — я скажу. И спасибо, за предупреждение. Мы будем очень внимательны. И обязательно вернемся.
   Он посмотрел как она, развернувшись, быстрым, уверенным шагом идет по аллее прочь. Походка была мягкой, мальчишеской. И сенатор только улыбнулся ей вслед. А на память пришло раннее, туманное утро, сообщение, что отогнало остатки сна.
   Эта женщина ждала его в кабинете, медленно прохаживаясь от двери к окну, держа в руках, и словно боясь ее выпустить из рук небольшую сумку. Увидев его, она облизнула пересохшие от волнения губы. И молча, не говоря ни слова, достала из сумочки плоскую коробку, обитую темным бархатом. Так же, взволнованно и молча открыла ее.
   На темном бархате сияли как звезды, синие, неповторимо синие, словно сияющие собственным светом, сразу заполнившие своим присутствием кабинет, неограненные, гладкие, чем-то похожие на слегка обкатанные морем осколки скал, камни. Камни Аюми.
   И пришло ощущение тепла, рожденного на кончиках пальцев. Глядя на ее удалявшуюся фигуру с гордо развернутыми плечами, на ее быстрые движения он вдруг, подумал, что порой, вот так, неприметная с виду, в события вмешивается судьба. А с судьбой спорить — бесполезно.
   Что будет? — подумал он, поднимаясь по ступеням вверх. — А ведь что-то будет. Есть ощущение, что все неспроста. Что у всего происходящего есть какая-то незаметная взгляду логика. Причины, следствия, все связано. Есть то, что обуславливает, есть нечто, что запускает процесс и есть развитие. Которое бывает иногда совершенно иным, чем ожидаемое тобой. И всегда есть тот, кто идет на гребне волны. И есть кто-то, кто остался в стороне.
   Он вздохнул, вспомнив границу дня и ночи, раннее, раннее утро, мост над бездной. Вспомнил Лиит. Ее точеные черты, глаза в которых можно утонуть, если только встретится взглядами. Ее улыбку. Колдовство. Чары. Информаторий. Ощущение, что смотришься в зеркало, которое возвращает тебе тебя. Потаенные мысли, чувства, твою суть. Суть, которая обрушивается на тебя, как холодная вода из ушата.
   Он вспомнил место, где отсутствовали понятия направления, верха, низа. Был поток света, подобный потоку ливня. Прозрачность мыслей. Открытость чувств.
   — Ты звала меня? — спросил он.
   Женщина улыбнулась, слегка, отрицательно покачала головой. Он смотрел на ее черты, впитывая. Освежая воспоминания. Информаторий хранил ее, хранил так, как не способна сохранить человеческая память.
   Ему казалось, что у нее чуть иной разрез глаз, чуть, самую малость, иной абрис губ. Любуясь, поражался, как мог все это забыть....
   Ее рука коснулась его руки. От этого прикосновения дыбом поднялись волоски на теле, словно их кто-то намагнитил, через тело пошла дрожь, которая принесла с собой ощущение озноба. И, впервые за всю жизнь он почувствовал, как с ним происходит что-то непонятное, что-то для чего у него не было слов.
 
   Обернувшись, он посмотрел в сторону выхода. Две, крошечные фигурки воинов на том берегу, освещенные ярким светом солнечных лучей, стояли у обрыва. В какой-то миг, подобное озарению, пришло понимание. Он видел себя как бы со стороны, свое тело, застывшее на дне ущелья, маленькое, подобное сброшенной одежде, как нечто ненужное, от чего он отстранился.
   — Ты ведь пришел за этим, — проговорила Лиит. — пришел, что бы стать иным. Ведь так?
   — Не знаю, — ответил он, чувствуя лишь смятение. Смятение мыслей и чувств.
   А потом был полет. Точнее, ощущение полета сквозь свет, плотный, как океанские волны. Ощущение похожее на ощущения глубоководной рыбы, которую тянут на поверхность.
   Что-то внутри взрывалось и лопалось подобно мыльным шарам. Он вспоминал, и он забывал вновь. Прошлое накатывало волнами, и от части прожитого он освобождался, как от лишнего груза, чувствуя, что есть вещи, которые он не обязан помнить везде, всегда.
   Он оставлял себе память о ее лице, руках, прикосновениях, о днях, проведенных вместе. Он оставлял себе дни, наполненные любовью. И боль потери. Он оставлял себе то, без чего не мог жить. Без чего бы стал иным.
   И, вспоминая, каким был когда-то раньше, в те дни, когда повстречал ее, возвращал себе юную безрассудность и веру. Веру в то, что если ты чего-то желаешь, то желаемое, непременно, сбудется. И безрассудное, радостное ощущение жизни, которое чувствуется каждой клеточкой тела и рвется подобно песни наружу, на поверхность, заставляя сиять глаза, наполняя жизнью улыбку.
   Он видел, как плескаясь, словно волны, золотистый, янтарный свет, ткал, подобно искусной ткачихе, плел, как паутину, из огненного клубка маску. У маски был его облик. Его черты, его пропорции. Приблизившись, он наблюдал, как стихает буйное золотое сияние, как проступают краски, в какой-то миг, поняв, что смотрит же не со стороны, а изнутри.
   Лиит рядом не было, она исчезла, словно растворившийся туман. Подойдя, к краю обрыва посмотрел вниз, на свое прежнее тело, безжизненное, словно тело человека, впавшего в кому. Вокруг этого тела уже сгущался туман. Странный, перламутровый туман, что поглощал его, мало — помалу отрывавшийся от земли, заставлявший парить
   Алашавар усмехнулся, сам не понимая чему. Ущипнул свою руку. Почувствовал боль. Маска — напомнил себе, но не поверил. — Маска, — повторил упрямо. — только маска. Это тело — только маска, прикрывшая суть — мысли, желания чувства. Это отражение. А настоящее — мертво. Он проводил туманный кокон вобравший в себя то, мертвое тело, медленно исчезавший в недрах информатория. Проводил и пошел к выходу.
   Не было обрыва и не было реки, беснующейся в теснине. Место, куда он вышел, было совсем иным. Тихие улочки, застроенные коттеджами, сады. Он, обернувшись, посмотрел назад. Там была та же тихая улочка, ветер играл с листвой, пробегая по кронам, вздыбливал лисья. Пахло морем. И стоило совсем немного пройти, что б узнать это место. Кор-на-Ри, город на островах — то ли столица, а то ли провинция....
 
   Он прошел в свой кабинет, отметив, что Юфнаресс отсутствует, что полнейшая тишь царит в кабинете. Что даже часы не роняют звука. И понял, что он не один. Тонкий силуэт прорисовывался на фоне более светлого окна. Тонкий женский силуэт, повернутый к нему в профиль.
   — Кто здесь? — позвал он.
   Женщина медленно обернулась. Он, узнавая Лиит, вздохнул, чувствуя, как это нежданно. Негаданно. Невозможно. Она, пожала плечами, мягко, совершенно по-женски, шагнула к нему.
   — Ты? — проговорил он, удивленно, — ты?
   — Да, — ответила женщина.
   Ее губы мягко коснулись его губ, дыхание, сладкое как мед, сплелось с его дыханием. Он смотрел на нее, чувствуя, что это не обман, не призрак, не мечта. Ее руки коснулись его лица, ее глаза вглядывались в его лицо, вглядывались жадно, впитывая каждую черточку. Он, наконец-то очнувшись, обнял ее плечи. Она была реальна, так реальна, он чувствовал ее дыхание, чувствовал биение ее сердца, тихие вздохи. Светлые пряди волос стекали ей на плечи, и он пьянел, осязая аромат ее волос....
   — Ты пришла, — произнес он, не понимая, как это стало возможно.
   — Я тебе нужна, — ответила женщина, — ты хотел, что б я вернулась, ты мечтал, ты проси судьбу, ты ничего не забывал. И я вернулась. В мире нет ничего невозможного.
   — В мире Аюми.
   — В этом мире. — поправила Лиит.
 
   Юфнаресс пришел ранним утром. Ворвался, как стылый осенний вихрь. Пройдя в спальню, застыл на пороге. Сенатор, оторвав голову от подушки, посмотрел на него недовольно. Рядом, укрытая тонким шелком, спала Лиит, разметав лунное серебро своих волос. И лицо ее в сумрачном свете софрианского рассвета казалось светящимся, лунным.
   — Что-то случилось? — спросил сенатор, тихо поднимаясь с кровати, увидев утверждающий кивок секретаря.
   Сожалея, посмотрел на Лиит, на фигуру, скрытую за мерцанием шелка, на глубокие тени от темных ресниц. На легкую улыбку, которая жила в уголках губ, изгибы прекрасного, словно из света сотканного тела. Накинув халат, вышел из комнаты.
   Секретарь ждал его, излучая напряжение, похожий на сжатую пружину.
   — Что случилось? — спросил сенатор.
   — Локита, — тихо, побелевшими губами ответил Антайи, — Локиту нашли сегодня в садах, мертвой.
   Он не почувствовал ни испуга, ни облегчения. Только какая-то оторопь снизошла на мысли. Глядя в лицо секретаря, понял, что тот не лжет. Тот был несколько испуган, подавлен, но не ошеломлен. Словно этого ждал.
   — Когда? — спросил вновь сенатор.
   — С полчаса назад. Эта весть уже пошла по Софро. Ее не остановить. Вас ждут. Вас желают видеть. И надо что-то делать.
   Сенатор молча поморщился, посмотрев в лицо Юфнаресса, как-то нехорошо усмехнулся.
   — Кто ее убил? Только не лги.
   — Воин Эрмэ, — тихо ответил тот. — Воин Императора.
   Элейдж молча усмехнулся.
   — Ладно, — заметил он, — иди, и жди меня на месте. Я сейчас приду.
   Он быстро оделся, плеснув в лицо горсть воды из умывальника, освежил лицо. Посмотрел на Лиит, перевернувшуюся во сне, спавшую, уткнувшись лицом в подушку.
   Казалось, от нее исходит свет, слабое, мерцающее, завораживающее сияние. Словно вырывается наружу заключенная в ней сущность огня. Уходить не хотелось, хотелось остаться рядом, сесть рядом, и гладить эти роскошные лунные косы, дыша одним воздухом с ней. Хотелось не отрывать от нее взгляда. Но этого он позволить не мог. «Спи, — прошептал он, — спи любовь моя, я вернусь. Скоро».
   Он нагнал Юфнаресса в саду, не говоря ни слова, пошел рядом. Навстречу попадались люди. Люди с растерянными лицами. С непониманием в глазах, с напряжением, делавшем эти лица особенно обеспокоенными.
   Спустившись в сад, он прошел вслед за Юфнарессом по неприметной тропе, ведущей в сторону, к пруду, на поверхности которого, укрытого от посторонних глаз, цвели белеющие лилии.
   Он узнал среди присутствующих Архата, кивнул ему, слегка. Высоченный, рыжий ирдалиец виновато отвел взгляд.
   — Он ее нашел, — проговорил в ухо сенатору Юфнаресс, — и воина видел. Кается, что не бросился за ним вдогонку, остался с Леди.
   — Она была жива?
   — В том-то и дело, что нет. Потому и кается.
   Сенатор слегка качнул головой и осмотрелся.
   Женщина лежала на земле, рассыпав вокруг седые жемчуга Сиоль-Со. Лежала, уткнувшись лицом в землю, раскинув руки. Пепельные пряди рассыпавшейся прически укрывали плечи. Сенатор, подойдя к ней, нагнулся, заглянул в лицо.
   На лице, в мертвых зрачках застыл ужас. Ужас исказил черты, не оставив ничего от холодной, презрительно — высокомерной маски, не оставив ничего от холодной, высокородной красоты. Ее лицо стало просто лицом перепуганной женщины, не верящей женщины.
   На одежде, на земле застыла кровь, вытекшая через десятки тонких, узких кинжальных порезов. Еще один пересекал шею — высокую тонкую шею, которую она так любила укрывать жемчугами. И этот разрез, без сомнения был смертелен.
   Сенатор тихо качнул головой. «Вот она — плата, — подумал, отстранено, — плата каждого, кто приблизится к трону слишком близко. Не ты, так тебя. Рано или поздно».
   Он поднялся на ноги и обернулся, подошел к группе собравшихся людей, пожал плечами. Глядя на тревогу, поселившуюся у всех в глазах, тихонечко пожал плечами. Глядя в лицо начальника охраны — излишне юное, красивое, несколько несерьезное, скупо усмехнулся.
   — Что будем делать, господа? — заметил свысока, — убийцу, конечно же, не нашли?
   — Предположительно, его дожидался в порту корабль, — ответил мужчина, — тип корабля ранее неизвестен. За ним вдогонку пошел наш перехватчик, но поздно. Этот мерзавец ушел в прыжок раньше, чем мы сократили расстояние, что б он попал в зону поражения.
   Сенатор усмехнулся.
   — Да, — заметил он, — ваше счастье, что этот мерзавчик не стал отстреливаться.
   Кто-то из собравшихся посмотрел на него удивленно, словно не желая верить своим ушам.
   — Стратегическая разведка, — проговорил он, — несколько раз натыкалась на следы присутствия в космосе высокотехничной, достаточно развитой цивилизации, о которой, как ни странно, известно до сих пор немного. Известно только то, что практически в подавляющем случае, транспорты, повстречавшие их на своем пути — гибли. Так как техническое оснащение и вооружение этих незнакомцев куда более серьезно.
   — Сенатор, — проговорил один из охранников, — откуда такая уверенность?
   — Ни откуда, — ответил Элейдж. — предчувствия.
   Он взял у кого-то из рук сигареты, закурил, чувствуя, как с непривычки запершило в горле. Чувствуя, как отпускает шок. Глядя на чуть дрожавшие кисти рук, отметил, что совсем не так спокоен, как хотелось казаться.
   «Ну, — вот мелькнула мысль, — вот оно и началось. Непредсказуемое. Неизвестность». Он посмотрел в лицо Юфнаресса, пожал плечами.
   — Попроси наших сенаторов собраться, — проговорил он, — думаю, пора им что-то сообщить.
   Элейдж еще раз посмотрел на растерянные лица, подумав, что это — только начало, пожал плечами, что стало входить в привычку, потушил сигарету, и, тихонечко усмехнувшись, побрел прочь, заложив руки за спину.
 
 
 
 
   Гресси Кохилла посмотрела на экран, чувствуя, как дрожь поселяется в кончиках пальцев. След эмоций. След волнения. На мгновение поджала губы, перепроверяя. Нет, ошибки не было, и быть не могло.
   — Дали Небесные! — услышала вздох сидевшего рядом Нараяна.
   Обернувшись к рэанину, встретилась с ним взглядом.
   — Какой олух, — услышала она голос Шабара за спиной, — повторяю, какой олух ввел не те координаты?
   Усмехнувшись, посмотрела на Шабара Кантхэ, отчего-то он командовал здесь, совершенно не считаясь с ее положением капитана, пожилой лагалиец без смущения выдержал ее, полный негодования взгляд.
   — Мы вышли не в том районе, — заметил он. — Унари, — обратился он ко второму пилоту, — это опять ты чего-то напортачил?
   Ирдалиец наградил спрашивающего недовольным взглядом.
   — Ты проверял мои расчеты, Шабар, — ответил он, — тебе, кажется, ничего не показалось в них странным.
   — Тихо! — проговорил Гресс, — еще не хватало, что б вы тут сцепились.
   Она запустила программу проверки данных и, сверившись с атласом Галактики, выяснила местоположение корабля. Полученные данные ее весьма мало обрадовали. Получалось, что ошибка была просто глобальной. Вздохнув, она посмотрела на Шабара, что, несмотря на свой независимый нрав, казался ей наиболее разумным из собеседников.
   — Поздравляю, — заметила строго, — мы вышли не просто не в должном районе. Нас вообще откинуло на окраину.
   Шабар взглянул на экран, пожал плечами.
   — Ками-Еиль-Ергу, — заметил чуть присвистнув.
   — Именно, — проговорила женщина. Согласитесь, это приятная неожиданность. Что будем делать? Есть предложения?
   — Разгоняемся — и в прыжок, — проговорил Нараян, — нечего нам здесь делать. Сейчас все просчитаем заново, и — вперед.
   — Разумеется, — поддержал его Унари, — а о происшествии доложим.
   Шабар отчего-то усмехнувшись, полез в карман за сигаретами и закурил, не обращая ни малейшего внимания на недовольное лицо капитана, на явное неодобрение. Выражение на его лице было выражением скептика и зануды.
   — Давайте, — буркнул он себе под нос, — попытаемся.
   Гресс прикрыла глаза, на минуточку, пытаясь воскресить в памяти данные, возникшие на дисплее за несколько секунд до прыжка. Что-то что ей весьма не понравилось, но что это было вспомнить так и не удалось. Она вновь посмотрела в лицо Шабара, показавшееся бестрепетно — умиротворенным, на взгляд прятавшийся под прикрытыми веками. Взгляд был напряжен. В противовес выражению лица.
   Гресс молча погладила пальцами пластик пульта. Корабль ей нравился, он был удобен и послушен, при маневрах разгона он не выдал ни малейшего сбоя, весь предпрыжковый марш он проделал чисто и красиво, так, как можно было только мечтать.
   Она вспомнила, как, впервые увидев его на верфях Та-Аббас, только тихо вздохнула. Этот крейсер был не только функционально верно рассчитан. Он был красив. Красив, как, бывает, красив породистый скакун, так же выделяясь среди рабочих лошадок и неуклюжих тяжеловозов. Еще больше он понравился ей после того, как она попала внутрь. Несмотря на миниатюрные размеры, немногим больше почтового бота, он не был тесен, как неловко скроенный костюм. Тут было все привычно и удобно. Несмотря на новые приборы и функции управление осталось максимально приближенным к стандартному.
   Гресс невольно вздохнула — так обиден был этот первый прокол.
   — Дали Небесные! — услышала она прозвучавший неожиданно и больно ударивший по нервам своими интонациями, взволнованный голос Равиго Унари, — это что за чепуха?
   — Не те данные, — коротко заметил Нараян, — это точно.
   Гресси посмотрела на мужчин.
   — Что случилось?
   — Вирус в системе, — сцепив зубы, заметил ирдалиец. — Вирус, что путает данные тем больше, чем мы ими пользуемся.
   — Я сейчас, — заметил Нараян, поднимаясь из кресла, — пойду подниму из амортизационных капсул большую и лучшую часть экипажа. Ту, что, несомненно, нам пригодится. Придется поработать нашим программистам. В кои-то веки.
   Гресс напряженно улыбнулась.
   — Не нравится мне это, — пробормотал Шабар, сквозь сжатые зубы, так же поднимаясь из кресла, — И Нараян прав, пора сообщить программистам что от них требуется.
   Гресси кивнула головой.
   — Идите, — проговорила, проведя рукой по коротко стриженым прядкам волос. Облизнула пересохшие от волнения губы. Посмотрела на Равиго. — И вы тоже можете быть свободны, — заметила спокойно, — противометеоритная защита работает без участия центрального компьютера, впрочем, как и все системы жизнеобеспечения. Планет в этом районе нет, так что опасаться нечего. Идите, можете отдохнуть, а я подежурю.
   Ирдалиец покачав головой, отказался, посмотрел на нее чуть пристальнее, чем всегда.
   — Я, пожалуй, останусь, — заметил он, — хотя б до тех пор, пока не выяснится, сколько времени потребуется Кальтанну и девочкам, что б извести этот вирус. А там посмотрим.
   Она, вздохнув, поднялась на ноги, разминая их, прошлась по покрытию, заглушающему шаги.
   — Хорошо, — заметила, направляясь к выходу, — тогда я присоединюсь к остальным.
   Найдя Шабара и Нараяна в обществе двух миловидных женщин, улыбнулась, глядя на дружеские, ненатянутые отношения. Оказалось, что всех в ее экипаже связывают давние дружеские отношения. И что в этой команде только она новичок.
   Открытие было не из приятных, когда она его осознала — хуже нет, чем вписываться в уже сложившиеся команды, в установившиеся отношения, занимая чье-то место. Хочешь или нет, а некоторое время тебя будут воспринимать как чужака, как нечто совершенно чуждое, лишнее, стороннее. И будут, вольно или невольно стараться от тебя отгородиться. И с этим трудно что-то поделать.
   Усмехнувшись, глядя на легкий флирт Нараяна со смуглой, пикантной невиянкой, подумала, что она им всем — как заноза. К ней подошел Шабар, встал рядом.
   — Кофе желаете? — спросил он.
   — А что? — усмехнулась Гресс, — кухонные приспособления на камбузе из строя не вышли?
   — Нет, — ответил он.
   — Жаль, — ядовито заметила Гресс, — думаю, случись так, и мы раньше получили б результаты. Как я заметила, Кальтанн жить не может без перекусов. Отсутствие еды заставило б его пошевелиться.
   — Прошу прощения, — заметил возмущенный голос, откуда-то сбоку и она увидела всклоченную, темную шевелюру, выглядывавшую из-за дисплея. Программист сидел, едва не сросшись с компьютером, не отрывая взгляда от монитора. Гонял тесты.
   — Ну и? — спросила она.
   — Что и? — отозвался мужчина. — идите, отдыхайте. Пока чепуха полнейшая. Сам вижу, что вирус есть, а тесты уверяют в обратном. Попробуем разобраться.
   Гресси усмехнулась, посмотрела недоверчиво, недовольно, чисто по-женски пожала плечами. А что еще оставалось делать? Это была не первая нештатная ситуация в ее жизни. И как она думала, не последняя.
   — Идемте. — проговорил Шабар, беря ее под локоток, — Если Кальтанн просит нас удалиться, то нам стоит удалиться. Это не каприз.
   Женщина слегка пожала плечами, посмотрев на Шабара, прошла вперед, он проследовал за ней в уютное помещение кают-компании, сел в уголке дивана. Гресси молча подошла к экрану, на который проецировались виды морского дна, усмехнулась, наблюдая за маленькой, пестро окрашенной рыбкой. Чувствуя на себе взгляд Шабара, хотела передернуть плечами, но отчего-то не посмела.
   — Вы что-то хотите мне сказать? — спросила, не отрывая взгляда от окна экрана.
   На ее лице играли голубые отсветы от экрана, как отсветы от воды, нежа, лаская кожу, успокаивая нервы. Отчего-то она была взвинчена, нервы отзывались на малейшее раздражение как на удар. Обычно это было ей несвойственно. Но контролировать себя здесь, сейчас, было больше, чем сложно, но поддаться эмоциям она не могла. И приходилось терпеть.
   — Да, — ответил мужчина. — То, что мне не нравится эта ситуация. Я успел кое-что прикинуть. При всех данных, что мы имели, идя в прыжок — скорости, массе, напряженности гравитационных и электромагнитных полей, даже при наличии неучтенной массы прямо по курсу, мы никак не могли б выйти в районе Ками-Еиль-Ергу. При наличии любой аномалии шанс попасть именно в этот район не то, что б минимален. Он чисто отрицателен.
   — И, тем не менее, мы здесь. — отозвалась Гресс, стараясь казаться спокойной.
   Ей ситуация нравилась не больше, чем самому Шабару, только говорить об этом вслух первой она не стала.