- Поздравляю!
У Джо на лице висела все та же, отнюдь не ласковая, улыбка, Ренни
разглядывала коврик на полу. Минута молчания.
- А в чем, собственно, дело? Что не так? - спросил я, пытаясь выяснить,
чего мне бояться.
- Ну, скорее всего, в том, что мы не уверены, кого, собственно, имеет
смысл с этим поздравить, - сказал наконец Джо.
- Почему? - я зарделся. - Вы что же, боитесь, что отцом могу оказаться
я?
- Я, по большому счету, ничего не боюсь, - сказал Джо. - Но отцом
можешь оказаться и ты.
- Фу ты, Джо, поверь мне, тебе тут совершенно не о чем беспокоиться, -
и я не без удивления посмотрел на Ренни, которой, на мой взгляд, не стоило
бы выдумывать лишние сложности.
- Ты хочешь сказать, что всякий раз предохранялся. Я это знаю. Я знаю
даже, сколько раз тебе приходилось это делать и какие именно контрацептивы
ты предпочитаешь, Джейкоб.
- Так в чем же дело-то, черт побери?
- Дело в том, что и я тоже всякий раз использовал контрацептивы - и,
если уж на то пошло, те же самые.
Я сомлел. Пистолет.
- Следовательно, - продолжил Джо, - ежели, как меня уверяет мой нежный
друг Ренни, наш треугольник никогда не был прямоугольником и если не врет ее
акушер, когда говорит, что презервативы дают гарантию примерно на
восемьдесят процентов, поздравления можно считать взаимными. Фактически, при
прочих равных, у нас один шанс из четырех, что отец именно ты.
Ни голос Джо, ни светлое его чело не выдавали, в каком таком свете он
эту вероятность рассматривал.
- А ты уверена, что и в самом деле беременна? - спросил я у Ренни. И, к
вящей моей печали, голос мой на этой фразе дрогнул.
- У меня... у меня большая задержка, - сказала Ренни, два или три раза
прочистив горло. - И последние два дня меня постоянно тошнит.
- Ну, знаешь, тебе не так давно уже казалось, что ты залетела. Она
покачала головой.
- Там я сама себя накрутила. - Ей пришлось подождать секунду, прежде
чем она смогла сказать что-то еще. - В тот раз я хотела забеременеть.
- Сомневаться особо не стоит, - сказал Джо. - И строить на сомнениях
надежды. Если срок в пределах месяца, акушер, конечно, не станет давать
гарантий, но Ренни свои симптомы знает.
Я вздохнул неопределенно, ведь Джо еще даже и намеком не дал понять,
что он чувствует.
- Н-да, это несколько усложняет дело...
- Ты так считаешь? И какие ты здесь видишь новые сложности?
- Мне кажется, все от вас зависит, от того, как вы сами на это
смотрите.
- Да брось ты. Послушай, Хорнер, тебе придется наконец определиться.
Ренни от меня на том же расстоянии, что и от тебя.
- Нам, наверное, нужно было подумать о такой возможности, - рискнул я
заметить.
- То есть ты хочешь сказать, что это мне нужно было подумать, прежде
чем посылать Ренни к тебе? Я и рассматривал самые разные варианты. Но это
вовсе не означает, что я должен быть в восторге, если она беременна твоим
ребенком. И мне такая перспектива, да будет тебе известно, ни хрена не
нравится, и ничего подобного я не хотел и не ждал. Но вот о возможности
этого я думаю прямо с той минуты, когда впервые услышал, что ты ее трахнул.
А если вы не думали, то, извините, это ваша собственная дурь.
- Я вообще о таких возможностях стараюсь не думать, - и я улыбнулся
печально. - Если все холостяки только об этом станут думать, ох и одинокая у
них будет жизнь.
- Боже упаси,
Я пожал плечами. Мне было неясно, насколько я вправе испытывать
раздражение: ситуация была уж слишком запутанная. Мы опять помолчали. Джо
неторопливо жевал на большом пальце ноготь, Ренни по-прежнему гляделась в
коврик, а я все пытался изгнать пистолет из поля зрения и вообще из головы.
- Ну, и что ты предлагаешь, а, Джо?
- Ты мне это перестань, - взвился Джо. - Это не только мой ребенок. Что
ты предлагаешь?
- А что я могу предложить, если даже не знаю, собираетесь вы его
оставить у себя, или отдать на усыновление, или еще чего. Ты прекрасно
знаешь, я оплачу акушера, и клинику, и все такое, и дальше буду помогать,
если ты решишь его оставить, а если на усыновление, тоже сделаю все, что в
моих силах. Если б я сам мог его вырастить и воспитать, так бы и сделал.
- Но блевать-то ты за Ренни не сможешь, и схватки родовые тоже ведь
напополам не разделишь.
- Нет, здесь от меня вряд ли будет толк.
- Ты слишком все упрощаешь, даже когда говоришь, если я, мол, приму
решение оставить ребенка. Ты перекладываешь ответственность на одного меня.
Обещаешь взять на себя расходы, но дело-то не в этом, и ты это прекрасно
знаешь. Перевести проблему в план практический, деньги там, туда-сюда, милый
мой, слишком просто. Я был бы тебе весьма признателен, если бы ты просто
взял на себя свою долю ответственности. Только не бей себя пяткой в грудь и
не тяни все это гребаное одеяло на собственную задницу. Тоже слишком просто.
- И как же это сделать - взять на себя свою долю ответственности? -
спросил я. - Объясни, я готов.
- Тогда, бога ради, займи хоть какую-нибудь позицию и держись ее, чтобы
мы знали, с кем имеем дело! И не отбрасывай мячик мне. Как тебе кажется, что
я должен делать? Скажи Ренни, что ты хочешь, чтобы она сделала, и чего ты
хочешь от меня, а потом мы тебе скажем за себя. И вот тогда, с божьей
помощью, можно будет наконец взяться за дело всерьез!
- Джо, у меня четких мнений нет, - твердо сказал я. Беда была, конечно,
в том, что у меня их было слишком много. Я болел за всех за нас разом.
Джо соскочил с кровати, схватил пистолет и направил его мне в лицо.
- А если я тебе скажу, что спущу курок, будут у тебя мнения по этому
поводу? К горлу у меня подкатила тошнота.
- Валяй, жми собачку.
- Зараза; значит, ты вообще никогда и ничего не сможешь решить. - Он
положил пистолет назад на подставку. Ренни наблюдала за этой сценой со
слезами на глазах, но плакала она не по нам.
- А что ты собираешься делать? - спросил ее Джо достаточно резко, и,
когда она покачала в ответ головой, я заметил, что глаза у него тоже
подернулись влагой, хотя выражение лица не изменилось. Нет, не было против
меня альянсов: всякий плакал о своих печалях.
- Мне все равно, - сказала Ренни. - Делайте что хотите.
- Вашу мать! - заорал Джо, и слезы потекли у него по щекам. - Я не
собираюсь думать ни за него, ни за тебя. Думай сама, или я больше знать тебя
не знаю! Я не шучу!
- Я не хочу этого ребенка, - сказала ему Ренни.
- Хочешь отдать на усыновление? Она покачала головой.
- Не выйдет. Если я буду носить его девять месяцев, я все равно его
полюблю, а я не хочу его любить. Я не хочу носить его девять месяцев.
- Прекрасно; вот тебе пистолет. Стреляйся. Ренни посмотрела на него,
печально.
- Я так и сделаю, если ты этого хочешь, Джо.
- Какого хрена я хочу!
- Ты считаешь, что нужен аборт, так, Ренни? - спросил я. Ренни кивнула.
- Я хочу избавиться от этого ребенка, я не хочу этого ребенка носить.
- Ну и где, скажите на милость, вы собираетесь в этой чертовой дыре
найти врача, который станет делать аборт? - с омерзением в голосе спросил
Джо. -Это вам не Нью-Йорк.
Я не знаю, - ответила Ренни. - Но я не собираюсь вынашивать этого
ребенка. Я его не хочу.
- Ну что, пойти опять к доктору Уолшу, как в прошлый раз, и пусть он
над тобой поиздевается в свое удовольствие, так что ли? - предложил Джо. -
Да он тебя с лестницы спустит! Я вообще не верю, чтобы во всем этом графстве
был хотя бы один специалист по абортам.
- Я ничего не знаю, - сказала Ренни. - Я знаю только, что либо сделаю
аборт, либо застрелюсь. Джо, я решила.
- Да, звучит, конечно, смело, но, Ренни, если смотреть правде в глаза:
ты кого-нибудь здесь знаешь, кто делает аборты?
-Нет.
- И в Балтиморе никого не знаешь, и в Вашингтоне, и вообще нигде. И
знакомых, которым приходилось через это пройти, их ведь у тебя тоже нет, не
так ли?
-Нет.
- Прекрасно. Значит, ты говоришь, что сделаешь аборт или застрелишься.
Допустим, начать придется с завтрашнего дня: что ты собираешься предпринять,
чтобы найти специалиста?
- Я не знаю! - и Ренни разрыдалась.
- Черт тебя побери совсем, если и нужно было когда-нибудь нам всем
думать ясно, сейчас самое время, но ты думать ясно не желаешь. Ты только
ставишь либо - либо, хотя ни одно из этих "либо" в действительности даже и
невыполнимо.
Ренни тихо вскрикнула и бросилась к стоячку, но, поскольку я не хуже
Джо понимал, к чему идет дело, я успел ее упредить. И нырнул головой вперед
из кресла, пытаясь дотянуться до кольта. Достать я его не достал (физическая
координация движений никогда не была моей сильной стороной), но сумел в
падении уцепиться кончиками пальцев за стоячок и опрокинул его вместе с
пистолетом и со всем на свете на себя. Ренни, по инерции, ударила меня
носком туфли по голове, да так, что потемнело в глазах, и тоже бухнулась на
колени. Она рванулась было за пистолетом, который шлепнулся мне на левое
плечо, а потом сполз куда-то под мышку, но я успел перекатиться на живот,
закрыв пистолет от нее, а потом сам до него дотянулся, а ее блокировал
спиной и локтями, покуда не встал. Отнять у меня пистолет она не стала даже
и пробовать, а просто пошла, села обратно на стул и закрыла лицо руками.
Меня била дрожь, я оставил стоячок лежать где лежал, а пистолет придержал
при себе.
- Вы, ребята, с ума посходили, - сказал я.
Джо так и не двинулся с места, хотя ему это, судя по всему, далось
нелегко.
- Ну-ка, Хорнер, объясни, почему, - он тоже был взвинчен.
- А пошел ты, - сказал я. - Ты что, хочешь, чтобы она себе башку к
чертовой матери снесла?
- Я хочу, чтобы она думала сама за себя, - ответил мне Джо. - А у тебя,
раз уж ты ее остановил, должно быть, появилось некое мнение. Или ты просто
не хотел, чтобы в комнате был бардак? Может быть, ты считаешь, что нам лучше
отправиться к себе домой и уж там стрелять сколько влезет, а?
- Ради всего святого, Джо, ты любишь свою жену или нет?
- Это не аргумент. А ты ее любишь? Ты поэтому ее остановил?
- В данный момент я никого не люблю. Я думаю, что вы оба - психи.
- Перестань говорить вещи, в которых мало чего смыслишь. Ты что, с
большей охотой заставил бы ее родить ребенка, которого она не хочет?
- Срать я хотел на все ваши дела, но пистолет я вам не отдам.
- Ты городишь полную чушь, - со злостью сказал Джо. -- Ты отказываешься
думать. Ты продолжаешь говорить про всех нас, хотя прекрасно знаешь, что это
натяжка. Ты говоришь, что тебе нет дела, что и как будет с Ренни, но при
этом отнимаешь у нее возможность выбора. Ты изо всех сил мешаешь внести
ясность.
- Да ты-то, черт тебя подери, чего хочешь? - заорал я.
- Я хочу, чтобы ты четко себе представил, что относится к делу и что к
делу не относится! - яростно отчеканил Джо. - Люди действуют, когда готовы
действовать, независимо от того, насколько ясно они мыслят, и если мне
вздумается пришить тебя, Хорнер, я знаю, за что я тебя пришью: ты настолько
умудряешься все запутать, что нам приходится сначала действовать, а потом
уже рассуждать, - да еще за то, что в такой сложной ситуации исключаешь
свободу выбора.
- А что в таком случае не относится к делу?
- Твое дурацкое стремление все упрощать не относится к делу, это
во-первых; вопросы ко мне как к мужу по поводу моей позиции; обращение к нам
с Ренни как единому целому, будто мы тут заговор против тебя затеяли; то,
что ты мешаешь ей действовать; несешь какую-то чушь об извращенцах и психах.
- Мама родная, Джо, да если бы я не прыгнул, она была бы сейчас
мертвая! Ты этого, что ли, добивался?
- А мы тут, Джейк, не в игрушки играем! Забудь все фильмы, которые ты
видел, и все романы, которые ты читал. Все забудь, кроме этой самой
проблемы. От всего от прочего только муть и ни хрена не видно. И перестань
пялиться на меня, точно я какое-то чудовище! - он окончательно вышел из себя
и кричал уже в голос. - Если есть на свете человек, который просто и ясно
обо всем этом думал, так это я! Могу тебе сообщить, если тебе это интересно,
что, пусти Ренни пулю в лоб, мы с
тоже могли бы сейчас быть мертвы, оба, но я все равно останавливать ее
не
стал и не стану. Ты вообще до сих пор не встречал человека, который
любил, который мог бы любить человеческое существо женского пола, Хорнер:
все, кого ты знал, любят только красивые картинки в собственных дурацких
башках. Если бы я не любил Ренни, думаешь, я сидел бы вот так и глядел, как
она рванула к пистолету? Христа ради, Хорнер, разуй глаза! Один-единственный
раз в жизни разуй ты свои чертовы глаза и постарайся понять другого
человека!
- Ты хочешь, чтобы я положил пистолет обратно?
- Прекрати спрашивать меня, чего я хочу! Я не знал, что и делать.
- На, - сказал я и вручил пистолет Джо. - Если ты такой задвинутый на
своих идеях, давай, клади его на место сам.
Джо взял кольт и недрогнувшей рукой протянул его Ренни.
- Вот, - сказал он мягко, ухватившись за спинку ее стула. - Он тебе
нужен? Ренни покачала головой, даже не посмотрев в его сторону.
- А может, она хочет, чтобы ты ей оказал эту маленькую услугу? -
спросил я, и яду не пожалел, но так при этом разволновался, что даже голова
закружилась.
Джо глянул на меня.
- Ты хочешь, чтобы я тебя застрелил, а, Ренни? - саркастически спросил
он. Она опять покачала головой. Джо поднял с пола стоячок, положил на него
пистолет и вернулся назад, на кровать.
- Итак, Джейк, ты решил, что ребенка мы оставляем. Будут еще какие
мнения? Говорить я не мог. И только покачал, как Ренни, головой. Когда
имеешь дело с
человеком, который безоглядно воспринимает следствия своих идей и готов
идти вдоль намеченных линий до конца, до последних пределов, это
деморализует.
- Судя по всему, мнений больше нет, - презрительно бросил Джо. Он встал
и принялся надевать плащ. - Ты домой поедешь? - обратился он к Ренни.
- Послушай, Джо, - спохватился я, когда они были уже в дверях. - А если
бы у Ренни получилось найти специалиста, что бы ты тогда сказал?
- О чем ты? Какая разница, что бы я там ни сказал?
- Я имею в виду, как бы ты отнесся к мысли о том, что она и вправду
может сделать аборт?
- Мне это не нравится, - Джо был прям как стрела. - Если бы это была
действительно профессиональная операция в хорошей клинике и если бы выполнил
ее квалифицированный специалист, тогда никаких возражений, но так не бывает.
У Ренни прекрасное здоровье, а в этом городе она сможет найти разве что
какого-нибудь полудурка, у которого руки растут из задницы и который
изуродует ее на всю оставшуюся жизнь. - И он повернулся, чтобы уйти.
- Я попробую найти специалиста, - сказал я, - и если специалист будет и
в самом деле хороший, за операцию плачу тоже я.
- Чушь собачья, - сказал Джо.
На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой
На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой, и
я вскочил с кровати в холодном поту с ужасным ощущением, что Ренни умерла. Я
тут же позвонил Морганам и не поверил своим ушам, когда трубку сняла Ренни
собственной персоной.
- Извини, что разбудил тебя, Ренни. Черт, я вдруг испугался, что ты уже
застрелилась.
- Нет, я не застрелилась.
- Послушай, - умоляющим голосом попросил я. - Обещай, что не станешь
этого делать, хотя бы некоторое время.
- Я ничего не могу обещать, Джейк.
- Но ты обязана, черт тебя побери!
- С какой стати?
- А с такой, если уж до всего остального тебе дела нет, что я тебя
люблю. - Это была неправда, по крайней мере в том понимании, в котором любая
лишенная смысла фраза правдой не является, как не является она и неправдой.
Я даже не уверен, что я, собственно, имел в виду, когда поставил Джо в
известность о своих нежных чувствах к Ренни, и уж во всяком случае в
теперешнем моем заявлении смысла не видел никакого.
- Вот и Джо говорит то же самое, - съязвила в ответ Ренни.
- Да, замечательно, давай на том и порешим: он так сильно тебя любит,
как я никогда и никого любить не смогу. Он так тебя любит, что готов
позволить тебе стреляться за милую душу, а мне ты настолько безразлична, что
и стреляться я тебе тоже не дам.
Ренни повесила трубку. Я набрал номер еще раз. На сей раз у телефона
был Джо.
- Ренни не хочет с тобой говорить. То, что ты сказал минуту назад,
глупость
- или откровенная провокация.
- Извини. Слушай, Джо, ты думаешь, она покончит с собой?
- А мне откуда знать?
- Побудешь сегодня с ней дома, а? И проследишь, чтоб ничего такого не
случилось? Всего один день, пожалуйста,
- И не подумаю. По одной простой причине. Если я начну ее пасти, завтра
она точно застрелится.
- Значит, ты этого не хочешь, ведь правда?
- Это к делу не относится.
- Всего один день, Джо! Понимаешь, я, кажется, смогу кое-что для нее
придумать, если ты не дашь ей сегодня отправиться на тот свет.
- У тебя есть знакомый специалист? Почему ты вчера ничего не сказал?
- Я не уверен. У меня-то у самого нет, но я знаю несколько человек в
Балтиморе, у которых вполне может оказаться знакомый доктор. И я хочу
побыстрее до них дозвониться. Заставь ее пообещать, что она не станет
дергаться, пока я все не выясню.
- Ренни моим приказам не подчиняется и подчиняться не станет.
- Еще как станет, и ты это прекрасно знаешь. Скажи ей, что доктор у
меня есть, но мне нужно с ним созвониться и обсудить условия.
- Нет, с нами этот номер не пройдет.
- Всего один день, Джо!
- Не вешай трубку, - сказал он. - Ренни? - Я услышал, как он ее позвал.
- Ты собиралась сегодня стреляться?
Я услышал, как Ренни спрашивает, зачем мне это знать.
- Хорнер говорит, что у каких-то его балтиморских друзей может быть
знакомый специалист по абортам, - сказал Джо. Я был готов убить его за то,
что он сказал ей правду. - Он собирается им звонить и что-то там выяснять.
Ренни ему ответила, но я не расслышал.
- Она говорит, что ее все это не интересует, - сказал Джо.
- Слушай, Джо, я обзвоню всех, кого только смогу. Может быть, аборт
даже и не понадобится. Я постараюсь раздобыть немного эрготрата. Самый
простой и надежный способ. Скажи ей, что мне нужны на это сутки и что я либо
привезу ей эрготрат, либо наверняка с кем-нибудь договорюсь.
- Ладно, скажу, - согласился Джо и повесил трубку.
Теперь: это была не то чтобы правда - честно говоря, это была совсем
неправда, - что у меня в Балтиморе есть друзья, которые могут знать
специалиста по абортам, потому как друзей у меня не было ни в Балтиморе, ни
в других местах. И вот я начал обзванивать всех по очереди вайкомикских
врачей, в алфавитном порядке. Первому из них я сказал: "Здравствуйте. Меня
зовут Генри Демпси. Мы не так давно приехали в ваш город и личным врачом
обзавестись пока не успели. Ну, короче говоря, моя жена попала в очень
неприятную историю: у нас уже есть двое детей, а она, кажется, опять
забеременела. Она у меня дама здоровая - с физической точки зрения никаких
проблем, но, видите ли, с психическим здоровьем у нее не все в порядке. Если
честно, то она состоит под наблюдением у психиатра. И я, право слово, думаю,
что еще одни роды - это для нее будет слишком.
- Да что вы говорите? - ответил мне доктор. - А как фамилия вашего
психиатра?
- Вы его, наверное, не знаете, - сказал я. - Он из Уайт-Плейнс, штат
Нью-Йорк, где мы жили раньше. Банкс. Доктор Джозеф Банкс.
- А ваша жена что, ездит на свиданья с психиатром в Уайт-Плейнс? -
доктор был сама невинность.
- Я ведь уже сказал вам, доктор, мы только что переехали и не успели
еще подыскать себе нового психиатра.
- Ну, это не моя специальность.
- Я знаю, сэр; да, в общем, не о том и речь. Я боюсь, как бы из-за этой
беременности она не покончила с собой, пока я найду другого психиатра. Она в
жутком состоянии. Если честно, я думал, может, вы выпишете ей эрготрат или
еще что-нибудь этакое. Я знаю, так не полагается, но случай уж больно
отчаянный. Вот пройдет годик-другой, она придет в себя, и будут у нас тогда
еще и дети - все будет; мы, знаете ли, не хотели заводить большую семью, но
три, даже четыре ребенка это, по-моему, в самый раз. А вот эта ее
беременность, она может нам все поломать.
- Мне очень жаль, мистер Демпси, - ледяным тоном сказал доктор. - Но я
этого сделать не могу.
- Ну пожалуйста, доктор! Я же не прошу вас выходить за рамки закона. Я
привезу вам аффидевит от доктора Банкса из Уайт-Плейнс, заверенный по всей
форме. Этого будет достаточно? Он возьмет на себя всю ответственность.
- Нет, мистер Демпси, я понимаю, вы попали в весьма затруднительную
ситуацию, но я вам ничем помочь не могу.
- А разве не сказано в законе, что вам разрешено принимать должные
меры, если жизнь женщины под угрозой?
- Боюсь, это не в законе так сказано: это люди в городе привыкли
считать, что в законе так сказано, и, если уж на то пошло, здешние жители
настроены против искусственного прерывания беременности, так же как и я сам,
и не важно, медикаментозный это аборт или хирургический. Кроме того, если
проблемы у вашей жены по психической части, я бы не стал так уж
категорически утверждать, что речь идет о жизни и смерти.
- Именно так! Доктор Банкс вам подтвердит!
- Извините, мистер Демпси. Всего хорошего.
Я обкатал эту историю на всех врачах, которые значились в телефонной
книге
- вернее, на тех, кто вообще стал меня слушать, - вот только
мифического моего психиатра я переселил из Уайт-Плейнс в Филадельфию, на
случай, если придется туда ехать, чтобы поставить настоящий штемпель на
письме с фальшивым свидетельством. Кроме того, сверившись с филадельфийским
телефонным справочником в холле гостиницы "Полуостров", я изменил имя
психиатра с Джозефа С. Банкса на Гарри Л. Зигриста, самого настоящего
практикующего психиатра, которого я выудил из этой самой книги. Но мне
отказали все до единого. Нервы у меня начали сдавать: мне так хотелось
действовать в рамках законности и я, как правило, настолько боялся дурного
мнения о себе даже самых случайных людей, которых я знать не знал и на
которых мне по большому счету было глубоко плевать, что правдоподобно
рассказать свою продуманную до мельчайших подробностей историю я смог,
по-моему, всего один раз, и с каждым следующим отказом повторять ее
становилось все труднее.
Доктор номер семь, однако, к моему невыразимому облегчению, отнесся к
этой моей байке более или менее благосклонно. Звали его Мортон Уэллек, и,
судя по голосу, он был несколько моложе прочих своих здешних коллег.
- Итак, мистер Демпси, - сказал он мне, когда я оттарабанил свой
монолог,
- вы отдаете себе отчет, что врач, который согласился бы помочь вашей
жене, взял бы на себя колоссальную ответственность?
- Да, конечно, доктор Уэллек. И если существует законный способ принять
ответственность целиком на себя, я сделаю это с радостью.
- К сожалению, такого способа нет. Я, однако, весьма вам сочувствую, а
закон гласит, что, в случае серьезной угрозы для жизни пациента, могут быть
предприняты определенные шаги - по усмотрению лечащего врача. Вы признаете,
что физическое здоровье миссис Демпси беспокойства не вызывает,
следовательно, весь вопрос в том, действительно ли ее психическое состояние
настолько серьезно, насколько это представляется вам. Такие вещи бывает
необычайно трудно доказать, если кому-нибудь взбредет в голову сделать из
этого проблему, а я могу сказать вам по секрету, что кое-кто из моих старших
коллег здесь, в Вайкомико, - им только дай возможность раздуть скандал из
случая вроде вашего. Я, честно вам скажу, по характеру не камикадзе.
Но я уже уловил в тоне доктора Уэллека проблеск надежды.
- А, скажем, нотариально заверенный аффидевит от доктора Зигриста не
мог бы сыграть роль волшебной палочки? - умоляющим тоном спросил я. - Он
обещал мне всяческую помощь.
- Не исключено, - согласился доктор Уэллек. - Конечно, я должен сперва
сам обследовать миссис Демпси, хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что
она и в самом деле беременна! - Мы оба рассмеялись, я - более натянуто, чем
он. - И еще я, пожалуй, задал бы ей несколько вопросов, хотя я, понятное
дело, не психиатр.
- Разумеется. Я немедленно отправлю ее прямо к вам в приемную. - Я
поднял очи горе, истово надеясь, что доктор Уэллек в городе недавно.
- Так и сделаем, - сказал он, - и, будьте любезны, попросите доктора
Зигриста позвонить мне из Филадельфии. Мы решим, нужен ли аффидевит, и,
надеюсь, он детально опишет мне случай миссис Демпси.
Перспектива мчаться с места в карьер в Филадельфию и изображать из себя
психиатра привела меня в ужас, но это, судя по всему, был единственный
выход.
- Хорошо, - согласился я, - я позвоню ему, как только освобожусь, и
попрошу перезвонить вам.
- Вот и славно, - сказал доктор Уэллек. И помолчал немного. - Надеюсь,
вы понимаете, мистер Демпси, я ничего не могу обещать. Вайкомико и хренова
туча других таких же городишек горой стоят за матушку-природу. В основном,
конечно, виноваты здешние врачи, все это старичье: тут, наверное, лет сто
уже не делали абортов, по крайней мере легальных. Если забыть на время о
профессиональной этике, они, между нами, просто шайка старых пердунов. И
если вся эта свора плюс кое-какие местные религиозные сообщества пронюхают
что-нибудь насчет такого вот дельца, они же с того бедолаги, который, в
смысле, сделает аборт, с живого шкуру сдерут. Мы не всегда имеем возможность
быть настолько либеральными, насколько некоторым из нас того хочется.
- Я прекрасно вас понимаю, доктор, но речь действительно идет о жизни и
смерти.
- Ну что ж. Посмотрим, что я смогу для вас сделать.
Манера, в которой говорил со мной доктор Уэллек, давала некоторые
основания надеяться, что его не сложно будет обвести вокруг пальца.
Во-первых, он чересчур разговорчив: трое из моих собеседников вообще
отказались что бы то ни было обсуждать по телефону, а прочие - по части
У Джо на лице висела все та же, отнюдь не ласковая, улыбка, Ренни
разглядывала коврик на полу. Минута молчания.
- А в чем, собственно, дело? Что не так? - спросил я, пытаясь выяснить,
чего мне бояться.
- Ну, скорее всего, в том, что мы не уверены, кого, собственно, имеет
смысл с этим поздравить, - сказал наконец Джо.
- Почему? - я зарделся. - Вы что же, боитесь, что отцом могу оказаться
я?
- Я, по большому счету, ничего не боюсь, - сказал Джо. - Но отцом
можешь оказаться и ты.
- Фу ты, Джо, поверь мне, тебе тут совершенно не о чем беспокоиться, -
и я не без удивления посмотрел на Ренни, которой, на мой взгляд, не стоило
бы выдумывать лишние сложности.
- Ты хочешь сказать, что всякий раз предохранялся. Я это знаю. Я знаю
даже, сколько раз тебе приходилось это делать и какие именно контрацептивы
ты предпочитаешь, Джейкоб.
- Так в чем же дело-то, черт побери?
- Дело в том, что и я тоже всякий раз использовал контрацептивы - и,
если уж на то пошло, те же самые.
Я сомлел. Пистолет.
- Следовательно, - продолжил Джо, - ежели, как меня уверяет мой нежный
друг Ренни, наш треугольник никогда не был прямоугольником и если не врет ее
акушер, когда говорит, что презервативы дают гарантию примерно на
восемьдесят процентов, поздравления можно считать взаимными. Фактически, при
прочих равных, у нас один шанс из четырех, что отец именно ты.
Ни голос Джо, ни светлое его чело не выдавали, в каком таком свете он
эту вероятность рассматривал.
- А ты уверена, что и в самом деле беременна? - спросил я у Ренни. И, к
вящей моей печали, голос мой на этой фразе дрогнул.
- У меня... у меня большая задержка, - сказала Ренни, два или три раза
прочистив горло. - И последние два дня меня постоянно тошнит.
- Ну, знаешь, тебе не так давно уже казалось, что ты залетела. Она
покачала головой.
- Там я сама себя накрутила. - Ей пришлось подождать секунду, прежде
чем она смогла сказать что-то еще. - В тот раз я хотела забеременеть.
- Сомневаться особо не стоит, - сказал Джо. - И строить на сомнениях
надежды. Если срок в пределах месяца, акушер, конечно, не станет давать
гарантий, но Ренни свои симптомы знает.
Я вздохнул неопределенно, ведь Джо еще даже и намеком не дал понять,
что он чувствует.
- Н-да, это несколько усложняет дело...
- Ты так считаешь? И какие ты здесь видишь новые сложности?
- Мне кажется, все от вас зависит, от того, как вы сами на это
смотрите.
- Да брось ты. Послушай, Хорнер, тебе придется наконец определиться.
Ренни от меня на том же расстоянии, что и от тебя.
- Нам, наверное, нужно было подумать о такой возможности, - рискнул я
заметить.
- То есть ты хочешь сказать, что это мне нужно было подумать, прежде
чем посылать Ренни к тебе? Я и рассматривал самые разные варианты. Но это
вовсе не означает, что я должен быть в восторге, если она беременна твоим
ребенком. И мне такая перспектива, да будет тебе известно, ни хрена не
нравится, и ничего подобного я не хотел и не ждал. Но вот о возможности
этого я думаю прямо с той минуты, когда впервые услышал, что ты ее трахнул.
А если вы не думали, то, извините, это ваша собственная дурь.
- Я вообще о таких возможностях стараюсь не думать, - и я улыбнулся
печально. - Если все холостяки только об этом станут думать, ох и одинокая у
них будет жизнь.
- Боже упаси,
Я пожал плечами. Мне было неясно, насколько я вправе испытывать
раздражение: ситуация была уж слишком запутанная. Мы опять помолчали. Джо
неторопливо жевал на большом пальце ноготь, Ренни по-прежнему гляделась в
коврик, а я все пытался изгнать пистолет из поля зрения и вообще из головы.
- Ну, и что ты предлагаешь, а, Джо?
- Ты мне это перестань, - взвился Джо. - Это не только мой ребенок. Что
ты предлагаешь?
- А что я могу предложить, если даже не знаю, собираетесь вы его
оставить у себя, или отдать на усыновление, или еще чего. Ты прекрасно
знаешь, я оплачу акушера, и клинику, и все такое, и дальше буду помогать,
если ты решишь его оставить, а если на усыновление, тоже сделаю все, что в
моих силах. Если б я сам мог его вырастить и воспитать, так бы и сделал.
- Но блевать-то ты за Ренни не сможешь, и схватки родовые тоже ведь
напополам не разделишь.
- Нет, здесь от меня вряд ли будет толк.
- Ты слишком все упрощаешь, даже когда говоришь, если я, мол, приму
решение оставить ребенка. Ты перекладываешь ответственность на одного меня.
Обещаешь взять на себя расходы, но дело-то не в этом, и ты это прекрасно
знаешь. Перевести проблему в план практический, деньги там, туда-сюда, милый
мой, слишком просто. Я был бы тебе весьма признателен, если бы ты просто
взял на себя свою долю ответственности. Только не бей себя пяткой в грудь и
не тяни все это гребаное одеяло на собственную задницу. Тоже слишком просто.
- И как же это сделать - взять на себя свою долю ответственности? -
спросил я. - Объясни, я готов.
- Тогда, бога ради, займи хоть какую-нибудь позицию и держись ее, чтобы
мы знали, с кем имеем дело! И не отбрасывай мячик мне. Как тебе кажется, что
я должен делать? Скажи Ренни, что ты хочешь, чтобы она сделала, и чего ты
хочешь от меня, а потом мы тебе скажем за себя. И вот тогда, с божьей
помощью, можно будет наконец взяться за дело всерьез!
- Джо, у меня четких мнений нет, - твердо сказал я. Беда была, конечно,
в том, что у меня их было слишком много. Я болел за всех за нас разом.
Джо соскочил с кровати, схватил пистолет и направил его мне в лицо.
- А если я тебе скажу, что спущу курок, будут у тебя мнения по этому
поводу? К горлу у меня подкатила тошнота.
- Валяй, жми собачку.
- Зараза; значит, ты вообще никогда и ничего не сможешь решить. - Он
положил пистолет назад на подставку. Ренни наблюдала за этой сценой со
слезами на глазах, но плакала она не по нам.
- А что ты собираешься делать? - спросил ее Джо достаточно резко, и,
когда она покачала в ответ головой, я заметил, что глаза у него тоже
подернулись влагой, хотя выражение лица не изменилось. Нет, не было против
меня альянсов: всякий плакал о своих печалях.
- Мне все равно, - сказала Ренни. - Делайте что хотите.
- Вашу мать! - заорал Джо, и слезы потекли у него по щекам. - Я не
собираюсь думать ни за него, ни за тебя. Думай сама, или я больше знать тебя
не знаю! Я не шучу!
- Я не хочу этого ребенка, - сказала ему Ренни.
- Хочешь отдать на усыновление? Она покачала головой.
- Не выйдет. Если я буду носить его девять месяцев, я все равно его
полюблю, а я не хочу его любить. Я не хочу носить его девять месяцев.
- Прекрасно; вот тебе пистолет. Стреляйся. Ренни посмотрела на него,
печально.
- Я так и сделаю, если ты этого хочешь, Джо.
- Какого хрена я хочу!
- Ты считаешь, что нужен аборт, так, Ренни? - спросил я. Ренни кивнула.
- Я хочу избавиться от этого ребенка, я не хочу этого ребенка носить.
- Ну и где, скажите на милость, вы собираетесь в этой чертовой дыре
найти врача, который станет делать аборт? - с омерзением в голосе спросил
Джо. -Это вам не Нью-Йорк.
Я не знаю, - ответила Ренни. - Но я не собираюсь вынашивать этого
ребенка. Я его не хочу.
- Ну что, пойти опять к доктору Уолшу, как в прошлый раз, и пусть он
над тобой поиздевается в свое удовольствие, так что ли? - предложил Джо. -
Да он тебя с лестницы спустит! Я вообще не верю, чтобы во всем этом графстве
был хотя бы один специалист по абортам.
- Я ничего не знаю, - сказала Ренни. - Я знаю только, что либо сделаю
аборт, либо застрелюсь. Джо, я решила.
- Да, звучит, конечно, смело, но, Ренни, если смотреть правде в глаза:
ты кого-нибудь здесь знаешь, кто делает аборты?
-Нет.
- И в Балтиморе никого не знаешь, и в Вашингтоне, и вообще нигде. И
знакомых, которым приходилось через это пройти, их ведь у тебя тоже нет, не
так ли?
-Нет.
- Прекрасно. Значит, ты говоришь, что сделаешь аборт или застрелишься.
Допустим, начать придется с завтрашнего дня: что ты собираешься предпринять,
чтобы найти специалиста?
- Я не знаю! - и Ренни разрыдалась.
- Черт тебя побери совсем, если и нужно было когда-нибудь нам всем
думать ясно, сейчас самое время, но ты думать ясно не желаешь. Ты только
ставишь либо - либо, хотя ни одно из этих "либо" в действительности даже и
невыполнимо.
Ренни тихо вскрикнула и бросилась к стоячку, но, поскольку я не хуже
Джо понимал, к чему идет дело, я успел ее упредить. И нырнул головой вперед
из кресла, пытаясь дотянуться до кольта. Достать я его не достал (физическая
координация движений никогда не была моей сильной стороной), но сумел в
падении уцепиться кончиками пальцев за стоячок и опрокинул его вместе с
пистолетом и со всем на свете на себя. Ренни, по инерции, ударила меня
носком туфли по голове, да так, что потемнело в глазах, и тоже бухнулась на
колени. Она рванулась было за пистолетом, который шлепнулся мне на левое
плечо, а потом сполз куда-то под мышку, но я успел перекатиться на живот,
закрыв пистолет от нее, а потом сам до него дотянулся, а ее блокировал
спиной и локтями, покуда не встал. Отнять у меня пистолет она не стала даже
и пробовать, а просто пошла, села обратно на стул и закрыла лицо руками.
Меня била дрожь, я оставил стоячок лежать где лежал, а пистолет придержал
при себе.
- Вы, ребята, с ума посходили, - сказал я.
Джо так и не двинулся с места, хотя ему это, судя по всему, далось
нелегко.
- Ну-ка, Хорнер, объясни, почему, - он тоже был взвинчен.
- А пошел ты, - сказал я. - Ты что, хочешь, чтобы она себе башку к
чертовой матери снесла?
- Я хочу, чтобы она думала сама за себя, - ответил мне Джо. - А у тебя,
раз уж ты ее остановил, должно быть, появилось некое мнение. Или ты просто
не хотел, чтобы в комнате был бардак? Может быть, ты считаешь, что нам лучше
отправиться к себе домой и уж там стрелять сколько влезет, а?
- Ради всего святого, Джо, ты любишь свою жену или нет?
- Это не аргумент. А ты ее любишь? Ты поэтому ее остановил?
- В данный момент я никого не люблю. Я думаю, что вы оба - психи.
- Перестань говорить вещи, в которых мало чего смыслишь. Ты что, с
большей охотой заставил бы ее родить ребенка, которого она не хочет?
- Срать я хотел на все ваши дела, но пистолет я вам не отдам.
- Ты городишь полную чушь, - со злостью сказал Джо. -- Ты отказываешься
думать. Ты продолжаешь говорить про всех нас, хотя прекрасно знаешь, что это
натяжка. Ты говоришь, что тебе нет дела, что и как будет с Ренни, но при
этом отнимаешь у нее возможность выбора. Ты изо всех сил мешаешь внести
ясность.
- Да ты-то, черт тебя подери, чего хочешь? - заорал я.
- Я хочу, чтобы ты четко себе представил, что относится к делу и что к
делу не относится! - яростно отчеканил Джо. - Люди действуют, когда готовы
действовать, независимо от того, насколько ясно они мыслят, и если мне
вздумается пришить тебя, Хорнер, я знаю, за что я тебя пришью: ты настолько
умудряешься все запутать, что нам приходится сначала действовать, а потом
уже рассуждать, - да еще за то, что в такой сложной ситуации исключаешь
свободу выбора.
- А что в таком случае не относится к делу?
- Твое дурацкое стремление все упрощать не относится к делу, это
во-первых; вопросы ко мне как к мужу по поводу моей позиции; обращение к нам
с Ренни как единому целому, будто мы тут заговор против тебя затеяли; то,
что ты мешаешь ей действовать; несешь какую-то чушь об извращенцах и психах.
- Мама родная, Джо, да если бы я не прыгнул, она была бы сейчас
мертвая! Ты этого, что ли, добивался?
- А мы тут, Джейк, не в игрушки играем! Забудь все фильмы, которые ты
видел, и все романы, которые ты читал. Все забудь, кроме этой самой
проблемы. От всего от прочего только муть и ни хрена не видно. И перестань
пялиться на меня, точно я какое-то чудовище! - он окончательно вышел из себя
и кричал уже в голос. - Если есть на свете человек, который просто и ясно
обо всем этом думал, так это я! Могу тебе сообщить, если тебе это интересно,
что, пусти Ренни пулю в лоб, мы с
тоже могли бы сейчас быть мертвы, оба, но я все равно останавливать ее
не
стал и не стану. Ты вообще до сих пор не встречал человека, который
любил, который мог бы любить человеческое существо женского пола, Хорнер:
все, кого ты знал, любят только красивые картинки в собственных дурацких
башках. Если бы я не любил Ренни, думаешь, я сидел бы вот так и глядел, как
она рванула к пистолету? Христа ради, Хорнер, разуй глаза! Один-единственный
раз в жизни разуй ты свои чертовы глаза и постарайся понять другого
человека!
- Ты хочешь, чтобы я положил пистолет обратно?
- Прекрати спрашивать меня, чего я хочу! Я не знал, что и делать.
- На, - сказал я и вручил пистолет Джо. - Если ты такой задвинутый на
своих идеях, давай, клади его на место сам.
Джо взял кольт и недрогнувшей рукой протянул его Ренни.
- Вот, - сказал он мягко, ухватившись за спинку ее стула. - Он тебе
нужен? Ренни покачала головой, даже не посмотрев в его сторону.
- А может, она хочет, чтобы ты ей оказал эту маленькую услугу? -
спросил я, и яду не пожалел, но так при этом разволновался, что даже голова
закружилась.
Джо глянул на меня.
- Ты хочешь, чтобы я тебя застрелил, а, Ренни? - саркастически спросил
он. Она опять покачала головой. Джо поднял с пола стоячок, положил на него
пистолет и вернулся назад, на кровать.
- Итак, Джейк, ты решил, что ребенка мы оставляем. Будут еще какие
мнения? Говорить я не мог. И только покачал, как Ренни, головой. Когда
имеешь дело с
человеком, который безоглядно воспринимает следствия своих идей и готов
идти вдоль намеченных линий до конца, до последних пределов, это
деморализует.
- Судя по всему, мнений больше нет, - презрительно бросил Джо. Он встал
и принялся надевать плащ. - Ты домой поедешь? - обратился он к Ренни.
- Послушай, Джо, - спохватился я, когда они были уже в дверях. - А если
бы у Ренни получилось найти специалиста, что бы ты тогда сказал?
- О чем ты? Какая разница, что бы я там ни сказал?
- Я имею в виду, как бы ты отнесся к мысли о том, что она и вправду
может сделать аборт?
- Мне это не нравится, - Джо был прям как стрела. - Если бы это была
действительно профессиональная операция в хорошей клинике и если бы выполнил
ее квалифицированный специалист, тогда никаких возражений, но так не бывает.
У Ренни прекрасное здоровье, а в этом городе она сможет найти разве что
какого-нибудь полудурка, у которого руки растут из задницы и который
изуродует ее на всю оставшуюся жизнь. - И он повернулся, чтобы уйти.
- Я попробую найти специалиста, - сказал я, - и если специалист будет и
в самом деле хороший, за операцию плачу тоже я.
- Чушь собачья, - сказал Джо.
На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой
На следующий день, рано утром, глаза мои вдруг открылись сами собой, и
я вскочил с кровати в холодном поту с ужасным ощущением, что Ренни умерла. Я
тут же позвонил Морганам и не поверил своим ушам, когда трубку сняла Ренни
собственной персоной.
- Извини, что разбудил тебя, Ренни. Черт, я вдруг испугался, что ты уже
застрелилась.
- Нет, я не застрелилась.
- Послушай, - умоляющим голосом попросил я. - Обещай, что не станешь
этого делать, хотя бы некоторое время.
- Я ничего не могу обещать, Джейк.
- Но ты обязана, черт тебя побери!
- С какой стати?
- А с такой, если уж до всего остального тебе дела нет, что я тебя
люблю. - Это была неправда, по крайней мере в том понимании, в котором любая
лишенная смысла фраза правдой не является, как не является она и неправдой.
Я даже не уверен, что я, собственно, имел в виду, когда поставил Джо в
известность о своих нежных чувствах к Ренни, и уж во всяком случае в
теперешнем моем заявлении смысла не видел никакого.
- Вот и Джо говорит то же самое, - съязвила в ответ Ренни.
- Да, замечательно, давай на том и порешим: он так сильно тебя любит,
как я никогда и никого любить не смогу. Он так тебя любит, что готов
позволить тебе стреляться за милую душу, а мне ты настолько безразлична, что
и стреляться я тебе тоже не дам.
Ренни повесила трубку. Я набрал номер еще раз. На сей раз у телефона
был Джо.
- Ренни не хочет с тобой говорить. То, что ты сказал минуту назад,
глупость
- или откровенная провокация.
- Извини. Слушай, Джо, ты думаешь, она покончит с собой?
- А мне откуда знать?
- Побудешь сегодня с ней дома, а? И проследишь, чтоб ничего такого не
случилось? Всего один день, пожалуйста,
- И не подумаю. По одной простой причине. Если я начну ее пасти, завтра
она точно застрелится.
- Значит, ты этого не хочешь, ведь правда?
- Это к делу не относится.
- Всего один день, Джо! Понимаешь, я, кажется, смогу кое-что для нее
придумать, если ты не дашь ей сегодня отправиться на тот свет.
- У тебя есть знакомый специалист? Почему ты вчера ничего не сказал?
- Я не уверен. У меня-то у самого нет, но я знаю несколько человек в
Балтиморе, у которых вполне может оказаться знакомый доктор. И я хочу
побыстрее до них дозвониться. Заставь ее пообещать, что она не станет
дергаться, пока я все не выясню.
- Ренни моим приказам не подчиняется и подчиняться не станет.
- Еще как станет, и ты это прекрасно знаешь. Скажи ей, что доктор у
меня есть, но мне нужно с ним созвониться и обсудить условия.
- Нет, с нами этот номер не пройдет.
- Всего один день, Джо!
- Не вешай трубку, - сказал он. - Ренни? - Я услышал, как он ее позвал.
- Ты собиралась сегодня стреляться?
Я услышал, как Ренни спрашивает, зачем мне это знать.
- Хорнер говорит, что у каких-то его балтиморских друзей может быть
знакомый специалист по абортам, - сказал Джо. Я был готов убить его за то,
что он сказал ей правду. - Он собирается им звонить и что-то там выяснять.
Ренни ему ответила, но я не расслышал.
- Она говорит, что ее все это не интересует, - сказал Джо.
- Слушай, Джо, я обзвоню всех, кого только смогу. Может быть, аборт
даже и не понадобится. Я постараюсь раздобыть немного эрготрата. Самый
простой и надежный способ. Скажи ей, что мне нужны на это сутки и что я либо
привезу ей эрготрат, либо наверняка с кем-нибудь договорюсь.
- Ладно, скажу, - согласился Джо и повесил трубку.
Теперь: это была не то чтобы правда - честно говоря, это была совсем
неправда, - что у меня в Балтиморе есть друзья, которые могут знать
специалиста по абортам, потому как друзей у меня не было ни в Балтиморе, ни
в других местах. И вот я начал обзванивать всех по очереди вайкомикских
врачей, в алфавитном порядке. Первому из них я сказал: "Здравствуйте. Меня
зовут Генри Демпси. Мы не так давно приехали в ваш город и личным врачом
обзавестись пока не успели. Ну, короче говоря, моя жена попала в очень
неприятную историю: у нас уже есть двое детей, а она, кажется, опять
забеременела. Она у меня дама здоровая - с физической точки зрения никаких
проблем, но, видите ли, с психическим здоровьем у нее не все в порядке. Если
честно, то она состоит под наблюдением у психиатра. И я, право слово, думаю,
что еще одни роды - это для нее будет слишком.
- Да что вы говорите? - ответил мне доктор. - А как фамилия вашего
психиатра?
- Вы его, наверное, не знаете, - сказал я. - Он из Уайт-Плейнс, штат
Нью-Йорк, где мы жили раньше. Банкс. Доктор Джозеф Банкс.
- А ваша жена что, ездит на свиданья с психиатром в Уайт-Плейнс? -
доктор был сама невинность.
- Я ведь уже сказал вам, доктор, мы только что переехали и не успели
еще подыскать себе нового психиатра.
- Ну, это не моя специальность.
- Я знаю, сэр; да, в общем, не о том и речь. Я боюсь, как бы из-за этой
беременности она не покончила с собой, пока я найду другого психиатра. Она в
жутком состоянии. Если честно, я думал, может, вы выпишете ей эрготрат или
еще что-нибудь этакое. Я знаю, так не полагается, но случай уж больно
отчаянный. Вот пройдет годик-другой, она придет в себя, и будут у нас тогда
еще и дети - все будет; мы, знаете ли, не хотели заводить большую семью, но
три, даже четыре ребенка это, по-моему, в самый раз. А вот эта ее
беременность, она может нам все поломать.
- Мне очень жаль, мистер Демпси, - ледяным тоном сказал доктор. - Но я
этого сделать не могу.
- Ну пожалуйста, доктор! Я же не прошу вас выходить за рамки закона. Я
привезу вам аффидевит от доктора Банкса из Уайт-Плейнс, заверенный по всей
форме. Этого будет достаточно? Он возьмет на себя всю ответственность.
- Нет, мистер Демпси, я понимаю, вы попали в весьма затруднительную
ситуацию, но я вам ничем помочь не могу.
- А разве не сказано в законе, что вам разрешено принимать должные
меры, если жизнь женщины под угрозой?
- Боюсь, это не в законе так сказано: это люди в городе привыкли
считать, что в законе так сказано, и, если уж на то пошло, здешние жители
настроены против искусственного прерывания беременности, так же как и я сам,
и не важно, медикаментозный это аборт или хирургический. Кроме того, если
проблемы у вашей жены по психической части, я бы не стал так уж
категорически утверждать, что речь идет о жизни и смерти.
- Именно так! Доктор Банкс вам подтвердит!
- Извините, мистер Демпси. Всего хорошего.
Я обкатал эту историю на всех врачах, которые значились в телефонной
книге
- вернее, на тех, кто вообще стал меня слушать, - вот только
мифического моего психиатра я переселил из Уайт-Плейнс в Филадельфию, на
случай, если придется туда ехать, чтобы поставить настоящий штемпель на
письме с фальшивым свидетельством. Кроме того, сверившись с филадельфийским
телефонным справочником в холле гостиницы "Полуостров", я изменил имя
психиатра с Джозефа С. Банкса на Гарри Л. Зигриста, самого настоящего
практикующего психиатра, которого я выудил из этой самой книги. Но мне
отказали все до единого. Нервы у меня начали сдавать: мне так хотелось
действовать в рамках законности и я, как правило, настолько боялся дурного
мнения о себе даже самых случайных людей, которых я знать не знал и на
которых мне по большому счету было глубоко плевать, что правдоподобно
рассказать свою продуманную до мельчайших подробностей историю я смог,
по-моему, всего один раз, и с каждым следующим отказом повторять ее
становилось все труднее.
Доктор номер семь, однако, к моему невыразимому облегчению, отнесся к
этой моей байке более или менее благосклонно. Звали его Мортон Уэллек, и,
судя по голосу, он был несколько моложе прочих своих здешних коллег.
- Итак, мистер Демпси, - сказал он мне, когда я оттарабанил свой
монолог,
- вы отдаете себе отчет, что врач, который согласился бы помочь вашей
жене, взял бы на себя колоссальную ответственность?
- Да, конечно, доктор Уэллек. И если существует законный способ принять
ответственность целиком на себя, я сделаю это с радостью.
- К сожалению, такого способа нет. Я, однако, весьма вам сочувствую, а
закон гласит, что, в случае серьезной угрозы для жизни пациента, могут быть
предприняты определенные шаги - по усмотрению лечащего врача. Вы признаете,
что физическое здоровье миссис Демпси беспокойства не вызывает,
следовательно, весь вопрос в том, действительно ли ее психическое состояние
настолько серьезно, насколько это представляется вам. Такие вещи бывает
необычайно трудно доказать, если кому-нибудь взбредет в голову сделать из
этого проблему, а я могу сказать вам по секрету, что кое-кто из моих старших
коллег здесь, в Вайкомико, - им только дай возможность раздуть скандал из
случая вроде вашего. Я, честно вам скажу, по характеру не камикадзе.
Но я уже уловил в тоне доктора Уэллека проблеск надежды.
- А, скажем, нотариально заверенный аффидевит от доктора Зигриста не
мог бы сыграть роль волшебной палочки? - умоляющим тоном спросил я. - Он
обещал мне всяческую помощь.
- Не исключено, - согласился доктор Уэллек. - Конечно, я должен сперва
сам обследовать миссис Демпси, хотя бы просто для того, чтобы убедиться, что
она и в самом деле беременна! - Мы оба рассмеялись, я - более натянуто, чем
он. - И еще я, пожалуй, задал бы ей несколько вопросов, хотя я, понятное
дело, не психиатр.
- Разумеется. Я немедленно отправлю ее прямо к вам в приемную. - Я
поднял очи горе, истово надеясь, что доктор Уэллек в городе недавно.
- Так и сделаем, - сказал он, - и, будьте любезны, попросите доктора
Зигриста позвонить мне из Филадельфии. Мы решим, нужен ли аффидевит, и,
надеюсь, он детально опишет мне случай миссис Демпси.
Перспектива мчаться с места в карьер в Филадельфию и изображать из себя
психиатра привела меня в ужас, но это, судя по всему, был единственный
выход.
- Хорошо, - согласился я, - я позвоню ему, как только освобожусь, и
попрошу перезвонить вам.
- Вот и славно, - сказал доктор Уэллек. И помолчал немного. - Надеюсь,
вы понимаете, мистер Демпси, я ничего не могу обещать. Вайкомико и хренова
туча других таких же городишек горой стоят за матушку-природу. В основном,
конечно, виноваты здешние врачи, все это старичье: тут, наверное, лет сто
уже не делали абортов, по крайней мере легальных. Если забыть на время о
профессиональной этике, они, между нами, просто шайка старых пердунов. И
если вся эта свора плюс кое-какие местные религиозные сообщества пронюхают
что-нибудь насчет такого вот дельца, они же с того бедолаги, который, в
смысле, сделает аборт, с живого шкуру сдерут. Мы не всегда имеем возможность
быть настолько либеральными, насколько некоторым из нас того хочется.
- Я прекрасно вас понимаю, доктор, но речь действительно идет о жизни и
смерти.
- Ну что ж. Посмотрим, что я смогу для вас сделать.
Манера, в которой говорил со мной доктор Уэллек, давала некоторые
основания надеяться, что его не сложно будет обвести вокруг пальца.
Во-первых, он чересчур разговорчив: трое из моих собеседников вообще
отказались что бы то ни было обсуждать по телефону, а прочие - по части