Страница:
И говорили при том: "Сей человек может быть - невиновен. Но он будет орать и блевать кровью только лишь потому, что ТЫ ЗА НЕГО В ОТВЕТЕ". Компрене ву?!
Так вот, - к воскресному утру основной допрос был закончен. У нас лежали протоколы и показания. "Аптекарь" во всем сознался на дыбе и "цепь" пошла "сыпаться" - одно "звено" за другим.
Я сел за стол следователя, Маргит - на место протоколиста. Она не хотела идти, но - я настоял.
Сперва она вздрагивала, зажмуривая глаза и затыкая уши, чтоб не видеть и не слышать происходящего. Но как не чуять запаха?! Пытаемые пахнут всегда как-то особенно, а еще - как-то особенно пахнут те, кого лишь готовят "на пытку". Мы называем сие - Запах Страха. Запах Боли. Сие - нельзя ничем передать...
Затем Маргит стала вести протокол. И - как-то незаметно, исподволь она стала осознавать, что люди сии - Предатели. За вычетом того самого "идеалиста" Ученого, - остальные все зарабатывали всем этим на жизнь.
Косметическая аптека приносила убытки и аптекарь нарочно жил на широкую ногу, дабы батюшка его - не полез в бухгалтерию. Девица же - вкладывала деньги, заработанные на Измене в аптеку и... заставляла аптекаря "обслуживать себя" - в интимном понятии. (Все - с ног на голову, - в этом столетии все, похоже, летит в тартары. Теперь у нас хорошенькие разведчицы содержат на свой счет богатеньких жиголо! М-да...)
Так вот, - когда Маргит осознала финансовую подоплеку всех этих дел, и когда она поняла, что при помощи этого Враг убивает сотни и тысячи русских, прусских и британских солдат, что-то произошло.
В какой-то момент я даже знаком приказал палачам оторваться от дел и сам - вроде бы отошел. Так вот - моя шестнадцатилетняя Маргит, не заметивши этого, продолжала вести допрос. А когда "Ученый" замешкался, она даже сама подняла колокольчик... (По звонку сего колокольчика палач вновь "начинал баловать" с "девицей".)
Пленник только лишь посмотрел на лицо моей суженой, покорно кивнул и продолжил свои показания. Андрис же (руководивший допросом) с Петером (отвечавшим за палачей) жестами выразили мне свое одобрение.
"Муж, да жена - одна сатана". Ежели баба брезгует тем, чем занимается ее муж - это уже не семья. Ежели баба готова пытать неизвестно кого лучше ее саму вздернуть на дыбу, - это не женщина. А вот ежели она - знает, кто перед ней и понимает, что действия этого подлеца угрожают ее собственным деточкам и не готова его пытать, - значит, это - не мать!
В хрониках сказано, что после сожжения Жанны д'Арк ее палач убил собственную жену и был оправдан. На суде он объяснил, что после казни он явился домой, а жена не желала сесть рядом с ним и кричала: "Палач!" Тогда он и убил ее...
Убил и сказал судьям:
- "Я - потомственный палач здесь - в Руане. У меня работа такая. Жена моя знала - за кого идет замуж и какой у нас в доме хлеб. И брат мой был потомственным палачом. Он был в войсках нормандского герцога, когда их разбили армии Жанны...
Брата моего казнили за то, что он был палачом. Его казнили за то, что он вместе со мной дал Клятву нашему батюшке Бороться за Единение Франции и ее Короля. Наш Король - Генрих VI стал королем после смерти прежнего короля с согласья всей Франции без ее южных, мятежных провинций, кои пошли против воли прежнего Короля.
Возглавляла мятеж эта "сука" (в хронике вместо "Pucelle" записано "Putas", но я не смею это переводить), коя теперь провозгласила королем неизвестно кого. Когда мне предложили быть палачом на сей казни, я вызвался добровольно, ибо - считал и Верю, что свершил Правое Дело.
Женщина ж, коя называла себя моею женой, пошла против меня, моей Клятвы, Памяти моего Брата и всего моего Ремесла. Она больше не могла быть моею женой, а я обещал патеру, что - лишь Смерть Разлучит нас...
Приму от вас любой Суд. Сам я себя уже наказал... Я любил сию гадину..."
Суд полностью оправдал палача и отпустил под общие рукоплескания. Мораль, - ежели меж супругами и завелась где-то трещинка - ее уже не заделать ничем. Только Смертью...
Поэтому, - если уж собрались жениться, лучше бы заранее знать - как поведет себя будущая жена в тех, иль иных обстоятельствах. Видите ли... Я не признаю понятье - "Развод".
Знаете, что случилось с тем палачом? Сразу же после своего оправдания он ушел в английскую армию и (по словам хроники) "дал себя убить в первой же стычке с противником". C'est la vie.
Некий "сухой остаток" из сего дела. Выяснилось, что я сам стал в коей-то мере причиною столь долгих успехов противника.
Как я уже доложил, я не слишком-то рад "содомитам". Нет, я понимаю когда юный возраст и обольстить девицу труднее, чем принудить раба! Кто из высшего класса не грешен в сием, - пусть первый кинется камнем.
Но, как мне кажется, - ежели юноша в двадцать с копейками лет все еще не умеет "окрутить" девицу попроще, - это не офицер. Это - вообще говоря, не Мужик! И таковых в моем окружении - нет. А ежели ты уже "забавляешься" с бабами - зачем тебе "ночные горшки"?!
С "клюквами" чуть сложней, - тут речь не столько о похоти, сколько об умении себе подчинить. И на мой взгляд любому офицеру не зазорно заводить себе "клюкву" даже и в двадцать пять. Его репутации сие только в пользу.
Я уважаю графа Уварова и ежели он желает видеть личную "Клюкву" Вице-Президентом Академии - Бог ему в помощь! Сие - не потакание похоти, но - норма нашего "общежития".
Мне по душе девицы, ему - "Клюквы", - я закрываю глаза на всяческих "Дондуков", он у всех на глазах целует ручки моим протеже. (Меня при сием воротит от уваровских "мужежен", его - от женщин!) Но все мы - люди и ничто человеческое нам не чуждо. Я не вмешиваюсь в дела Уваровской Академии, он не сует нос в "лютеранские земли", - сие суть нынешнего положения дел.) Но...
Одно дело - "иметь Клюкв", другое - быть таковой. Из всех моих друзей и знакомых лишь за Несселем "идет слух", что он в молодости был чьей-то Клюквой. Правда, - разговоры-то есть, да самого предмета-то нету!
Володя - еврей и посему не смел попасть в Пажеский Корпус. (А именно там будущих дипломатов старые мужеложцы и "принимают в свой Цех"!) Зато (как еврея) его взяли в Абвер.
Увы, - притчею во языцех стало известное наблюдение, что русские дипломаты за границей ведут себя двумя способами. Две трети из них живут замкнутым кругом и занимаются мужеложством "внутри себя". При этом они все - трезвенники, чистюли, аккуратисты и вообще "приличные люди". Иными словами - кончили Пажеский!
Треть же "русских" - пьют, гуляют, задирают все доступные юбки и вообще, - чуть ли не "сморкаются в занавеску". И все понимают, что сие воспитанники русской разведки, иль наоборот - контрразведки.
Иными словами, - к середине наполеоновских войн сложился стереотип: настоящий дипломат - мужеложец, а "ненастоящий" - бабник и пьяница.
Именно потому, - когда о том зашла речь - меня посылали во Францию, как "еврейского эмиссара", а вот Несселя... "Клюквой" известного дипломата. У того (извините меня за подробность) в сравнительно молодом возрасте приключилось "мужское бессилие" и ему нужен был человек, коий бы сам назвался его любовником.
Поэтому за Несселем - только Слава, не более. Я сам лично думаю, что пассивные мужеложцы легче вербуются разведкой и жандармерией. Поэтому в наших рядах с этим строго, - я еще могу простить "детскую шалость" с "горшком", или "клюквой", но вот в обратную сторону...
Из Тайного Управления и Жандармерии не увольняются. Ежели кто "расслабит" вдруг задницу, люди мои предлагают ему заряженный пистолет. Ежели, конечно, он не желает помучиться...
Я завел такие порядки сразу же после выздоровления в 1806 году. С тех самых пор - некому стало заглядывать в глаза мужиков, и не окажись на том вечере Маргит, мы б еще долго...
Короче говоря, сразу же после этой истории, я просил Абвер направлять девиц не только в Разведку, но и - Жандармерию. До того дня все считали, что в Жандармерии - допросы и пытки, и лучше бы женщинам об этом не знать. Но после моего предложения в Дерпте появилось с десяток девиц, кои и принялись глядеть в глаза мужикам.
Итог дела сего - занимательный. После двух недель допросов и пыток, семеро человек были полностью изобличены и повешены во дворе Цитадели Дерптского Университета.
Согласно обычаю их всех вывели босыми на снег, раздели догола, накинули на них мешковины так, чтоб были видны ноги ниже колен и - повесили. Поверьте мне, - зрелище лишь одних сводимых судорогой ног во сто крат поучительней для толпы, чем лицезрение всего тела. Наше воображение - много красочней создает муки смерти, чем истинное положение дел.
Особо если учесть, что насыпало много снегу и казнимые могли доставать кончиками пальцев ног до ледяного сугробика... Занятно было смотреть, как они все вытянулись в жуткой надежде на жизнь, мистическое избавление, или что-то еще. А тут - ровный и уверенный рокот двух барабанов и таяние сугробика под теплом пальцев ног... Надо заметить, что кончики пальцев ног быстренько охлаждаются и таяние идет медленней. (А в петлю вставляется особенная прокладка, чтоб раньше времени не прижало сонную и "блуждающий нерв".)
Но - рано, иль поздно несчастные принуждены помочиться. Разумеется теплым. И казнь идет своим чередом. Вообразите себе, - как интересно смотреть на людей, осознавших, что смерть их наступит от переполнения пузыря. Ведь перед казнью "для храбрости" их всех "досыта" напоили "хмельным пивом"! А они и радовались, думая, что получают последнее удовольствие... Но бесплатный сыр - в мышеловке!
Весьма поучительно для всех возможных предателей в прошлом и будущем.
Зима в том году удалась лютая, да холодная. Зрители не выдержали на морозе и вскоре все разошлись. Тогда по моему приказу троих из семерки тайком сняли. А вместо них повесили трех уголовников из рижской тюрьмы сходных по виду голых ног и общей комплекции.
Вам интересно знать - почему?
В ходе дознаний "проклюнулся" странный след. Шпионы вывозили похищенное не куда-нибудь, но - Санкт-Петербург. А там их "контактами" оказались масоны Ложи "Великий Восток". А уж от них ниточка вела в такие заоблачные эмпиреи...
В какой-то миг следствия я не смог сего больше скрывать и просил аудиенции у дяди моего - Аракчеева.
Он принял меня, выслушал все подробности, просмотрел протоколы допросов, увидал списки членов якобинского заговора, ахнул, схватился за голову и спросил:
- "Это - бомба! Что мы с сием будем делать?!"
- "Ежели я проведу аресты, все скажут, что я взял очередную порцию патриотов и - просто хороших людей. Снова заговорят о "гадком немце" и о том, что я - иудей и немножечко протестант. Было б лучше далее вести сие дело вам - русским. А еще лучше - татарским следователям из артиллеристского управления. Не верю я Кочубею и всему его Министерству Внутренних дел. Там больно много поляков на мой вкус...
И потом, - обратите внимание - члены заговора сплошь католики. Вести дело сие протестантам - неправильно. Лучше уж - православные с долей магометанцев. Я же ведь даю вам только кончик, а клубок еще - надо распутать!"
Дядя мой пожал мою руку и только тут вдруг сообразил:
- "Погодите, - но как нам сделать сие? Моим следователям хорошо бы "пощупать" негодников своими собственными руками, но не - с чужих слов!
Ежели вы передадите пленников мне, все осознают, что нить тянется в Санкт-Петербург, а мы не хотим спугнуть масонов до срока! А ежели мои следователи поедут к вам..."
- "Я уже все решил. Ежели вы готовы дать делу ход, я сделаю так, что все вокруг будут уверены, что преступники казнены, а вы уж в ваших застенках - можете ни в чем себе не отказывать.
Мы, согласно обычаю, обязаны вести осужденных к виселице босиком... Сие идет с поры войн с католиками - те любят пустить в ход "испанский сапог". Ну, и... Перед казнью мы всегда обязаны показать ступни ног пленных католиков".
Теперь вы, наверное, понимаете, - чем была вызвана такая "жестокость". Трое осужденных не пили пива, веревки им были сделаны подлинней, да и пытали их не так, как всех прочих.
В общем, - дождавшись четырех предсмертных судорог, толпа заскучала на сильном морозе и потихоньку разбрелась по домам. Но при том, - все до единого знали и не сомневались, что видели казнь всех семерых.
Теперь я учу моих "крестников", что чем бессмысленней, мучительней и странней казнь, иль - убийство, тем менее ищут в нем любых подоплек.
Застрелите, или - заколите какого-то деятеля и все сразу же начнут искать политические мотивы убийства. Вспорите ему живот, изнасилуйте труп, а кишки разбросайте в разные стороны и все станут искать безумца-маньяка. Ежели его им еще и "подбросить" (предусмотрительно подстрелив идиота в миг задержания), проблема "рассосется" сама собой.
Сие - азбука "политических устранений"...
Как видите, - это сработало и в контрразведке. Масоны решили, что я второй Калигула, или - маркиз де Сад и не придали значения происшедшему. Зато офицеры дяди моего Аракчеева смогли уже не торопясь, "с расстановкой" "выдавить" из двух пленников столько, что те и не думали, что они сие знают!
Потом мы "внедрили" в масонский круг наших людей - присланных якобы прямо из Франции на замену погибших... Слово за слово. Дело за дело. Постепенно мы "раскрутили" всю их "сеть" здесь - в Империи...
К маю 1812 года следствие завершилось и результаты его легли на стол Государю. Самым главным из них стало то, что в День Празднования Святой Пасхи в подвале Немецкой Церкви в Санкт-Петербурге должен был быть заложен заряд...
Как вы знаете, - Пасхи - Православная с Европейской отличаются на пару недель и Государь в Европейскую Пасху шел в Немецкую Церковь "инкогнито" сопровождать свою матушку. Урожденная Принцесса Вюртембержская обязательно посещала именно Немецкую Церковь - именно в день Европейского праздника Пасхи. И Государь, как почтительный сын - всегда провожал свою мать...
По плану заговора, - в миг посещения Церкви должен был грянуть взрыв и Государь - даже если бы и остался жив от ударной волны, погиб бы раздавленный обломками Церкви.
Считалось, что после этого - русский народ осознал бы, что Государь "справлял Пасху не на русский манер" и не стал бы особо преследовать заговорщиков. Масоны думали, что убийство не в День Православного праздника Пасхи не так уж и всколыхнет шибко религиозный народ...
Когда Государь узнал о сием...
Но я хочу соблюсти хронологию и об этом чуть позже.
Чтоб все было немного понятнее, - напомню еще раз о том, каким "зверским" способом были повешены мои пленники.
Я, когда был у Гумбольдта во Франции, случайно узнал, что сие неспроста: у славян, балтов и финнов на сей счет есть сходные мифы.
Мы верим в Велса - покровителя Дождей и Болот, а на Руси в Новгороде, Пскове и Ладоге по сей день верят в Мокошь - хранительницу Озер, да Болот. Ее еще зовут - "Параскевой Пятницей" и изображают повешенной женщиной с закрытым чем-то лицом и босыми ногами. По сей день в русских церквях этих мест колокольные языки льют в виде босых женских ног...
Гумбольдт мне говорил, что возможно здесь причина спутана со следствием: бунтовавшие латыши с ливами вешали пленников, принося языческую жертву Велсу - Мокоше, а уж католики нарочно калечили ноги бунтовщикам, чтоб "оградить их от скверны". Или - наоборот. А в итоге сложилась нынешняя традиция. Кстати...
В отличие от иных мест, - в Лифляндии и Эстляндии практикуется "мягкая петля" с особой прокладкой, сберегающей сонную артерию и блуждающий нерв. Казнимый должен умереть именно от "нехватки воздуха", а не от чего-то еще. И в то же самое время - не применимы удавки с гарротами.
Гумбольдт на сей счет даже написал особенную статью, утверждающую, что здесь мы имеем дело именно с языческим верованьем о "Повелительнице болот": жертва должна умереть от недостатка воздуха, без людской помощи и - к тому же от холода.
Сие соответствует страшной смерти в болотной трясине, - в ней нельзя утонуть, не совершая движений - ежели вы поместите мертвый предмет на поверхность болот, он пролежит там до скончания века... Но пока еще живой человек - обязан дышать и с каждым вздохом он погружается все глубже и глубже...
Всякий народ имеет свои особые казни. Мы - дети Велса, даже казним, как живем - медленно, долго и безразлично... Так моросит долгий дождь в конце осени. Вы можете захлебнуться, сойти с ума, а он все так же будет сыпать и сыпать... Не быстрей, и не медленней, чем положено.
Иные думают, что я должен был бы взбунтовать мой народ, поднять его на Войну против русских, но сие значит, что они не понимают Лифляндии. Это дикие горцы пусть восстают и захлебнутся собственной кровью в борьбе с гигантской Империей. Я же - лив. И у меня свои - методы борьбы с Оккупацией.
Метод утопления в гигантском болоте. Метод бесконечного осеннего дождика...
А здесь я хотел бы обратить ваше внимание на то, что Аракчееву я передал двух "казненных", а от казни спас трех.
Третьим был тот самый "Ученый", кто водил нас за нос уж столько лет...
Когда его сняли с виселицы, он был уверен, что его ждут совсем уж адские муки. Он, разумеется слышал - как и от чего умерли четверо из его товарищей по несчастью и ждал теперь что-то особенно иезуитского.
Я же приказал его приодеть и пригласил за наш стол - к нам на ужин. Нас было трое, - я, он и Маргит.
Будущая жена чуть не рухнула в обморок, когда я представил ей нашего сотрапезника. Она в первый миг не могла осознать, - зачем я сделал сие?
Она даже вскрикнула:
- "Так это... Это был - ПРОВОКАТОР?!"
Несчастный аж поперхнулся от таких слов. Я же жестом предлагая ему приступить к ужину, пояснил:
- "Вот именно это и будут теперь про вас говорить... Нет, Маргит, это - не провокатор. Это - великий Ученый, а еще вернее - Учитель. Он умеет разжевать иным ученым все так, что они сами понимают свои результаты...
Ежли бы я казнил Вас, я б пошел против Господа... Я мечтаю о Развитьи Культуры в этой стране и убивать Учителя за его Убеждения... Нет, - за сие меня покарал бы Господь!"
"Ученый" удивился. Поднял бровь, а потом, чуть махнув рукой, разломил хлеб и набросился на еду. По всему было видно, что его сейчас мучит голод, а обо всем остальном он решил поразмыслить как-нибудь в иной раз.
Когда он немного насытился, я сказал:
- "Я хочу объяснить вам - вашу позицию. Ваши товарищи умерли страшною смертью и пред тем были мучительно пытаны. Я нарочно приказал перед казнью раздеть вас всех догола, - через много лет кто-нибудь да припомнит, насколько были заметны раны с ожогами на телах прочих, а ваша кожа - не пострадала.
Возвращенье в Европу для вас отныне заказано. Сами решайте, как теперь быть - но помните: я знаю, что Соловьи не Поют в стальных клетках. Ежели вы согласитесь с моим предложением, я предоставлю вам Свободу неограниченную и даже - положу известное жалованье.
За это вы... Будете просто учить. Учить детей и студентов всему тому, что вы Знаете и во что вы Веруете..."
В этот миг Маргит ахнула, а визави прервал меня, подняв руку и отчаянно замотав головой:
- "Я не Верю Вам! Вы знаете - во что Верю я и я не смогу Учить чему-то иному... Но Вы же убиваете нас, якобинцев, за то, - во что мы Веруем!"
Мне тяжко было ответить на сей вопрос, но...:
- "Нет. Я убиваю Вас не за это... Я сам Верю в Свободу, Равенство, Братство ибо - Родина моя Несвободна, жители ее Неравны - пока у нас в быту Рабство, и... я - Еврей и не считаю, что мой народ хоть чем-нибудь лучше, иль дерьмовее прочих...
Я - Верю в Свободу. Когда-нибудь моя страна получит Свободу. Я Верю в Равенство. Когда-нибудь мой народ Изберет своим Предводителем моего внука, иль правнука не за то, что он - Бенкендорф, иль - Природный Хозяин, но за то, что он - просто лучше других... И я Верю в Братство. Я Верю, что наступит тот день, когда мои латыши, эстонцы и финны примирятся с литовцами и поляками и ежели и будут против кого, - так против Империи, коя всех их в равной степени угнетает.
Но в то же время я - против Гильотины на площади. Я против того, что невинных баб и детей казнят лишь за то, что они - богаче и родовитей, чем прочие. Я - против бунтовщика Дантона, упыря Робеспьера и даже - Наполеона - дар полководца не основание для пресечений десятков династий в крохотных княжествах... Я - против Хама, затеявшего погромы по всей Германии, якобы "против жидов", а на деле - чтобы всласть пограбить, да - понасиловать...
И я Хочу, чтобы настал тот День, когда со словом "Свобода" не связывали бы слово "Террор", "Равенство" не означало бы - "Детоубийство", а за "Братством" не стояла бы - "Гильотина"...
И пока сей день не настал, я готов пытать и убивать того самого Хама, ибо он не сумеет ничего понять - кроме Стали и Пытки. Ибо даже маленького ребенка надо Пороть, чтоб он стал нормальным членом нашего Общества. А вот ежели не Пороть, то и вырастают Мараты с Дантонами..."
"Ученый" долго сидел и смотрел на меня. А еще на меня смотрела моя Маргит и я знал, что мы будем жить с нею - долго и счастливо, ибо Счастье, когда жена тебя понимает...
Затем "почти что казненный" медленно встал из-за стола и, чуток запинаясь, спросил:
- "Куда вы пошлете меня? Где я Должен Учить?"
- "Сначала - в Тобольск. Осмотритесь там, оглядитесь... Народ там простой и хороший.
Аристократов-помещиков почти что и нет... Поэтому Ваша Проповедь падет на добрую почву...
Осмотритесь, а там - может быть лучше начать и где-нибудь в ином городе - подальше от тамошнего генерал-губернатора. Чтоб не писали доносов, да всяких кляуз...
Каждый месяц к вам приедут мои егеря. Привезут жалованье, деньги для тех, кого вы примете на работу, учебники, прочее... Не стесняйтесь, требуйте у меня, чем смогу - помогу.
От Вас же требуется - вывести "паству" из политического, да экономического младенчества в коем она счастливо пребывает. Чем быстрее "Русь" откроет глаза, тем раньше получит Свободу и моя Родина. Да, и еще...
Вас я нигде не задерживаю. Но помните, - ежели вы заедете западней Екатеринбурга - вас могут узнать и тогда по гроб жизни не отмоетесь от звания "Провокатор"..."
Прошло много лет. Мой "Ученый" изменил свои имя и внешность и стал одним из "Отцов Основателей" Горного Училища в Томске. Потом на него "повалили" доносы и я принужден был открыто выказать ему мое покровительство. Недруги мои стали копать и - вдруг выяснилось...
Скандал был, конечно же, страшный. Единственное, что меня тут спасло, было поведение Николая. Государь, как обычно, не стал вникать в науки "противоестественные", а лишь спросил:
- "Хорошо ли он учит? Что дельного из того?!"
Ему отвечали, что от "Ученого" выходят прекраснейшие инженеры и "горных дел мастера". Государь только хмыкнул и решительно повелел:
- "Пока сей якобинец несет пользу Империи - не смейте тронуть его хоть бы пальцем! А всяческие новомодные завихрения... Это встречается у молодых. Навроде триппера. Повзрослеют и само - отойдет!"
После этого он повернулся ко мне и, полушутливо погрозив пальцем, предупредил:
- "Тебя, кстати, сие тоже касается. Спасти от казни вражеского шпиона... У меня нету слов. Скажи спасибо, что он - несет пользу нашей Империи!"
Кто-то из слушателей только охнул от таких слов. Но... Государь думает, что у молодых инженеров "сие пройдет". Разве я сторож брату моему?
Но вернусь к моему рассказу. Самой странной историей из всех тех, что приключились этой зимой в Дерптском Университете стал день рождения Маргит. Но - по порядку...
Все, что мы сделали в Университете стало продолжением наших работ. Оптические прицелы - закономерное развитие работ группы Гадолина, тугоплавкие сплавы - работа, начатая Вольфрамом, хлорные пороха - тоже наши методики...
Самым же "неочевидным" открытием стало получение "сухого капсюля-детонатора". Объясню.
Бертолле создал "гремучую ртуть". При малейшем ударе по сей диковине происходит маленький взрыв. Этот взрыв поджигает порцию пороха - гремит выстрел. Все отлично, кроме одного "но"...
Гремучая ртуть боится воды. Малейшая сырость в воздухе и "ртуть" "плывет", насыщаясь водой, а патрон "сыреет" от этого.
Не будь сего феномена, "унитарный патрон" возник бы много раньше во Франции, но...
Как можно предохранить "гремучую ртуть" от воды? На ум приходит два способа: "наклепать" металл, иль - покрасить. Но "ртуть" "вытягивает" на себя влагу из масел и сыреет только от этого! И потом - ртуть боится ударов, и любой металл дает "основной окисел" при взаимодействии с кислородом. Окисел вступает в реакцию с ртутью, и та - химически разлагается...
Французы долгие годы ломали голову надо всем этим, ничего не придумали и создали "разборный патрон". Основу его составляла картонная гильза со вкладывающимся в нее листком меди с гремучею ртутью. Во все это засыпали пороховой заряд и зажимали фузейную пулю...
Возникшая фузея била на восемьсот шагов и сие стало верхом технической мысли всего якобинства. Но...
Использовались такие фузеи только в пустынной, да высокогорной Испании, где "составной капсюль" мог выдержать, не отсырев, чуть ли не - месяц! Но вообразите сей капсюль в болотистой, да дождливой Ливонии. Опытный образец сохранял способности к взрыву не более трех часов! Вот что такое промозглая слякоть. Такой капсюль был нам не нужен.
Мы повторили весь тот путь неудачных проб и ошибок, коий до нас проделали якобинцы. Ноль. Ничего. И вот тогда...
В моем ведении была секретная группа. Как я уже доложил, в свое время выяснилось, что некие окислы фосфора в условиях малого окисления обращаются в страшный яд. Дело сие не "кануло в Лету", но после долгих проб и ошибок пришли к выводу, что фосфор - слишком летуч и не успевает создать "летальную концентрацию" отравляющего вещества. (Не берем случай - узких ущелий, да - подземелия крепостей.)
Так вот, - к воскресному утру основной допрос был закончен. У нас лежали протоколы и показания. "Аптекарь" во всем сознался на дыбе и "цепь" пошла "сыпаться" - одно "звено" за другим.
Я сел за стол следователя, Маргит - на место протоколиста. Она не хотела идти, но - я настоял.
Сперва она вздрагивала, зажмуривая глаза и затыкая уши, чтоб не видеть и не слышать происходящего. Но как не чуять запаха?! Пытаемые пахнут всегда как-то особенно, а еще - как-то особенно пахнут те, кого лишь готовят "на пытку". Мы называем сие - Запах Страха. Запах Боли. Сие - нельзя ничем передать...
Затем Маргит стала вести протокол. И - как-то незаметно, исподволь она стала осознавать, что люди сии - Предатели. За вычетом того самого "идеалиста" Ученого, - остальные все зарабатывали всем этим на жизнь.
Косметическая аптека приносила убытки и аптекарь нарочно жил на широкую ногу, дабы батюшка его - не полез в бухгалтерию. Девица же - вкладывала деньги, заработанные на Измене в аптеку и... заставляла аптекаря "обслуживать себя" - в интимном понятии. (Все - с ног на голову, - в этом столетии все, похоже, летит в тартары. Теперь у нас хорошенькие разведчицы содержат на свой счет богатеньких жиголо! М-да...)
Так вот, - когда Маргит осознала финансовую подоплеку всех этих дел, и когда она поняла, что при помощи этого Враг убивает сотни и тысячи русских, прусских и британских солдат, что-то произошло.
В какой-то момент я даже знаком приказал палачам оторваться от дел и сам - вроде бы отошел. Так вот - моя шестнадцатилетняя Маргит, не заметивши этого, продолжала вести допрос. А когда "Ученый" замешкался, она даже сама подняла колокольчик... (По звонку сего колокольчика палач вновь "начинал баловать" с "девицей".)
Пленник только лишь посмотрел на лицо моей суженой, покорно кивнул и продолжил свои показания. Андрис же (руководивший допросом) с Петером (отвечавшим за палачей) жестами выразили мне свое одобрение.
"Муж, да жена - одна сатана". Ежели баба брезгует тем, чем занимается ее муж - это уже не семья. Ежели баба готова пытать неизвестно кого лучше ее саму вздернуть на дыбу, - это не женщина. А вот ежели она - знает, кто перед ней и понимает, что действия этого подлеца угрожают ее собственным деточкам и не готова его пытать, - значит, это - не мать!
В хрониках сказано, что после сожжения Жанны д'Арк ее палач убил собственную жену и был оправдан. На суде он объяснил, что после казни он явился домой, а жена не желала сесть рядом с ним и кричала: "Палач!" Тогда он и убил ее...
Убил и сказал судьям:
- "Я - потомственный палач здесь - в Руане. У меня работа такая. Жена моя знала - за кого идет замуж и какой у нас в доме хлеб. И брат мой был потомственным палачом. Он был в войсках нормандского герцога, когда их разбили армии Жанны...
Брата моего казнили за то, что он был палачом. Его казнили за то, что он вместе со мной дал Клятву нашему батюшке Бороться за Единение Франции и ее Короля. Наш Король - Генрих VI стал королем после смерти прежнего короля с согласья всей Франции без ее южных, мятежных провинций, кои пошли против воли прежнего Короля.
Возглавляла мятеж эта "сука" (в хронике вместо "Pucelle" записано "Putas", но я не смею это переводить), коя теперь провозгласила королем неизвестно кого. Когда мне предложили быть палачом на сей казни, я вызвался добровольно, ибо - считал и Верю, что свершил Правое Дело.
Женщина ж, коя называла себя моею женой, пошла против меня, моей Клятвы, Памяти моего Брата и всего моего Ремесла. Она больше не могла быть моею женой, а я обещал патеру, что - лишь Смерть Разлучит нас...
Приму от вас любой Суд. Сам я себя уже наказал... Я любил сию гадину..."
Суд полностью оправдал палача и отпустил под общие рукоплескания. Мораль, - ежели меж супругами и завелась где-то трещинка - ее уже не заделать ничем. Только Смертью...
Поэтому, - если уж собрались жениться, лучше бы заранее знать - как поведет себя будущая жена в тех, иль иных обстоятельствах. Видите ли... Я не признаю понятье - "Развод".
Знаете, что случилось с тем палачом? Сразу же после своего оправдания он ушел в английскую армию и (по словам хроники) "дал себя убить в первой же стычке с противником". C'est la vie.
Некий "сухой остаток" из сего дела. Выяснилось, что я сам стал в коей-то мере причиною столь долгих успехов противника.
Как я уже доложил, я не слишком-то рад "содомитам". Нет, я понимаю когда юный возраст и обольстить девицу труднее, чем принудить раба! Кто из высшего класса не грешен в сием, - пусть первый кинется камнем.
Но, как мне кажется, - ежели юноша в двадцать с копейками лет все еще не умеет "окрутить" девицу попроще, - это не офицер. Это - вообще говоря, не Мужик! И таковых в моем окружении - нет. А ежели ты уже "забавляешься" с бабами - зачем тебе "ночные горшки"?!
С "клюквами" чуть сложней, - тут речь не столько о похоти, сколько об умении себе подчинить. И на мой взгляд любому офицеру не зазорно заводить себе "клюкву" даже и в двадцать пять. Его репутации сие только в пользу.
Я уважаю графа Уварова и ежели он желает видеть личную "Клюкву" Вице-Президентом Академии - Бог ему в помощь! Сие - не потакание похоти, но - норма нашего "общежития".
Мне по душе девицы, ему - "Клюквы", - я закрываю глаза на всяческих "Дондуков", он у всех на глазах целует ручки моим протеже. (Меня при сием воротит от уваровских "мужежен", его - от женщин!) Но все мы - люди и ничто человеческое нам не чуждо. Я не вмешиваюсь в дела Уваровской Академии, он не сует нос в "лютеранские земли", - сие суть нынешнего положения дел.) Но...
Одно дело - "иметь Клюкв", другое - быть таковой. Из всех моих друзей и знакомых лишь за Несселем "идет слух", что он в молодости был чьей-то Клюквой. Правда, - разговоры-то есть, да самого предмета-то нету!
Володя - еврей и посему не смел попасть в Пажеский Корпус. (А именно там будущих дипломатов старые мужеложцы и "принимают в свой Цех"!) Зато (как еврея) его взяли в Абвер.
Увы, - притчею во языцех стало известное наблюдение, что русские дипломаты за границей ведут себя двумя способами. Две трети из них живут замкнутым кругом и занимаются мужеложством "внутри себя". При этом они все - трезвенники, чистюли, аккуратисты и вообще "приличные люди". Иными словами - кончили Пажеский!
Треть же "русских" - пьют, гуляют, задирают все доступные юбки и вообще, - чуть ли не "сморкаются в занавеску". И все понимают, что сие воспитанники русской разведки, иль наоборот - контрразведки.
Иными словами, - к середине наполеоновских войн сложился стереотип: настоящий дипломат - мужеложец, а "ненастоящий" - бабник и пьяница.
Именно потому, - когда о том зашла речь - меня посылали во Францию, как "еврейского эмиссара", а вот Несселя... "Клюквой" известного дипломата. У того (извините меня за подробность) в сравнительно молодом возрасте приключилось "мужское бессилие" и ему нужен был человек, коий бы сам назвался его любовником.
Поэтому за Несселем - только Слава, не более. Я сам лично думаю, что пассивные мужеложцы легче вербуются разведкой и жандармерией. Поэтому в наших рядах с этим строго, - я еще могу простить "детскую шалость" с "горшком", или "клюквой", но вот в обратную сторону...
Из Тайного Управления и Жандармерии не увольняются. Ежели кто "расслабит" вдруг задницу, люди мои предлагают ему заряженный пистолет. Ежели, конечно, он не желает помучиться...
Я завел такие порядки сразу же после выздоровления в 1806 году. С тех самых пор - некому стало заглядывать в глаза мужиков, и не окажись на том вечере Маргит, мы б еще долго...
Короче говоря, сразу же после этой истории, я просил Абвер направлять девиц не только в Разведку, но и - Жандармерию. До того дня все считали, что в Жандармерии - допросы и пытки, и лучше бы женщинам об этом не знать. Но после моего предложения в Дерпте появилось с десяток девиц, кои и принялись глядеть в глаза мужикам.
Итог дела сего - занимательный. После двух недель допросов и пыток, семеро человек были полностью изобличены и повешены во дворе Цитадели Дерптского Университета.
Согласно обычаю их всех вывели босыми на снег, раздели догола, накинули на них мешковины так, чтоб были видны ноги ниже колен и - повесили. Поверьте мне, - зрелище лишь одних сводимых судорогой ног во сто крат поучительней для толпы, чем лицезрение всего тела. Наше воображение - много красочней создает муки смерти, чем истинное положение дел.
Особо если учесть, что насыпало много снегу и казнимые могли доставать кончиками пальцев ног до ледяного сугробика... Занятно было смотреть, как они все вытянулись в жуткой надежде на жизнь, мистическое избавление, или что-то еще. А тут - ровный и уверенный рокот двух барабанов и таяние сугробика под теплом пальцев ног... Надо заметить, что кончики пальцев ног быстренько охлаждаются и таяние идет медленней. (А в петлю вставляется особенная прокладка, чтоб раньше времени не прижало сонную и "блуждающий нерв".)
Но - рано, иль поздно несчастные принуждены помочиться. Разумеется теплым. И казнь идет своим чередом. Вообразите себе, - как интересно смотреть на людей, осознавших, что смерть их наступит от переполнения пузыря. Ведь перед казнью "для храбрости" их всех "досыта" напоили "хмельным пивом"! А они и радовались, думая, что получают последнее удовольствие... Но бесплатный сыр - в мышеловке!
Весьма поучительно для всех возможных предателей в прошлом и будущем.
Зима в том году удалась лютая, да холодная. Зрители не выдержали на морозе и вскоре все разошлись. Тогда по моему приказу троих из семерки тайком сняли. А вместо них повесили трех уголовников из рижской тюрьмы сходных по виду голых ног и общей комплекции.
Вам интересно знать - почему?
В ходе дознаний "проклюнулся" странный след. Шпионы вывозили похищенное не куда-нибудь, но - Санкт-Петербург. А там их "контактами" оказались масоны Ложи "Великий Восток". А уж от них ниточка вела в такие заоблачные эмпиреи...
В какой-то миг следствия я не смог сего больше скрывать и просил аудиенции у дяди моего - Аракчеева.
Он принял меня, выслушал все подробности, просмотрел протоколы допросов, увидал списки членов якобинского заговора, ахнул, схватился за голову и спросил:
- "Это - бомба! Что мы с сием будем делать?!"
- "Ежели я проведу аресты, все скажут, что я взял очередную порцию патриотов и - просто хороших людей. Снова заговорят о "гадком немце" и о том, что я - иудей и немножечко протестант. Было б лучше далее вести сие дело вам - русским. А еще лучше - татарским следователям из артиллеристского управления. Не верю я Кочубею и всему его Министерству Внутренних дел. Там больно много поляков на мой вкус...
И потом, - обратите внимание - члены заговора сплошь католики. Вести дело сие протестантам - неправильно. Лучше уж - православные с долей магометанцев. Я же ведь даю вам только кончик, а клубок еще - надо распутать!"
Дядя мой пожал мою руку и только тут вдруг сообразил:
- "Погодите, - но как нам сделать сие? Моим следователям хорошо бы "пощупать" негодников своими собственными руками, но не - с чужих слов!
Ежели вы передадите пленников мне, все осознают, что нить тянется в Санкт-Петербург, а мы не хотим спугнуть масонов до срока! А ежели мои следователи поедут к вам..."
- "Я уже все решил. Ежели вы готовы дать делу ход, я сделаю так, что все вокруг будут уверены, что преступники казнены, а вы уж в ваших застенках - можете ни в чем себе не отказывать.
Мы, согласно обычаю, обязаны вести осужденных к виселице босиком... Сие идет с поры войн с католиками - те любят пустить в ход "испанский сапог". Ну, и... Перед казнью мы всегда обязаны показать ступни ног пленных католиков".
Теперь вы, наверное, понимаете, - чем была вызвана такая "жестокость". Трое осужденных не пили пива, веревки им были сделаны подлинней, да и пытали их не так, как всех прочих.
В общем, - дождавшись четырех предсмертных судорог, толпа заскучала на сильном морозе и потихоньку разбрелась по домам. Но при том, - все до единого знали и не сомневались, что видели казнь всех семерых.
Теперь я учу моих "крестников", что чем бессмысленней, мучительней и странней казнь, иль - убийство, тем менее ищут в нем любых подоплек.
Застрелите, или - заколите какого-то деятеля и все сразу же начнут искать политические мотивы убийства. Вспорите ему живот, изнасилуйте труп, а кишки разбросайте в разные стороны и все станут искать безумца-маньяка. Ежели его им еще и "подбросить" (предусмотрительно подстрелив идиота в миг задержания), проблема "рассосется" сама собой.
Сие - азбука "политических устранений"...
Как видите, - это сработало и в контрразведке. Масоны решили, что я второй Калигула, или - маркиз де Сад и не придали значения происшедшему. Зато офицеры дяди моего Аракчеева смогли уже не торопясь, "с расстановкой" "выдавить" из двух пленников столько, что те и не думали, что они сие знают!
Потом мы "внедрили" в масонский круг наших людей - присланных якобы прямо из Франции на замену погибших... Слово за слово. Дело за дело. Постепенно мы "раскрутили" всю их "сеть" здесь - в Империи...
К маю 1812 года следствие завершилось и результаты его легли на стол Государю. Самым главным из них стало то, что в День Празднования Святой Пасхи в подвале Немецкой Церкви в Санкт-Петербурге должен был быть заложен заряд...
Как вы знаете, - Пасхи - Православная с Европейской отличаются на пару недель и Государь в Европейскую Пасху шел в Немецкую Церковь "инкогнито" сопровождать свою матушку. Урожденная Принцесса Вюртембержская обязательно посещала именно Немецкую Церковь - именно в день Европейского праздника Пасхи. И Государь, как почтительный сын - всегда провожал свою мать...
По плану заговора, - в миг посещения Церкви должен был грянуть взрыв и Государь - даже если бы и остался жив от ударной волны, погиб бы раздавленный обломками Церкви.
Считалось, что после этого - русский народ осознал бы, что Государь "справлял Пасху не на русский манер" и не стал бы особо преследовать заговорщиков. Масоны думали, что убийство не в День Православного праздника Пасхи не так уж и всколыхнет шибко религиозный народ...
Когда Государь узнал о сием...
Но я хочу соблюсти хронологию и об этом чуть позже.
Чтоб все было немного понятнее, - напомню еще раз о том, каким "зверским" способом были повешены мои пленники.
Я, когда был у Гумбольдта во Франции, случайно узнал, что сие неспроста: у славян, балтов и финнов на сей счет есть сходные мифы.
Мы верим в Велса - покровителя Дождей и Болот, а на Руси в Новгороде, Пскове и Ладоге по сей день верят в Мокошь - хранительницу Озер, да Болот. Ее еще зовут - "Параскевой Пятницей" и изображают повешенной женщиной с закрытым чем-то лицом и босыми ногами. По сей день в русских церквях этих мест колокольные языки льют в виде босых женских ног...
Гумбольдт мне говорил, что возможно здесь причина спутана со следствием: бунтовавшие латыши с ливами вешали пленников, принося языческую жертву Велсу - Мокоше, а уж католики нарочно калечили ноги бунтовщикам, чтоб "оградить их от скверны". Или - наоборот. А в итоге сложилась нынешняя традиция. Кстати...
В отличие от иных мест, - в Лифляндии и Эстляндии практикуется "мягкая петля" с особой прокладкой, сберегающей сонную артерию и блуждающий нерв. Казнимый должен умереть именно от "нехватки воздуха", а не от чего-то еще. И в то же самое время - не применимы удавки с гарротами.
Гумбольдт на сей счет даже написал особенную статью, утверждающую, что здесь мы имеем дело именно с языческим верованьем о "Повелительнице болот": жертва должна умереть от недостатка воздуха, без людской помощи и - к тому же от холода.
Сие соответствует страшной смерти в болотной трясине, - в ней нельзя утонуть, не совершая движений - ежели вы поместите мертвый предмет на поверхность болот, он пролежит там до скончания века... Но пока еще живой человек - обязан дышать и с каждым вздохом он погружается все глубже и глубже...
Всякий народ имеет свои особые казни. Мы - дети Велса, даже казним, как живем - медленно, долго и безразлично... Так моросит долгий дождь в конце осени. Вы можете захлебнуться, сойти с ума, а он все так же будет сыпать и сыпать... Не быстрей, и не медленней, чем положено.
Иные думают, что я должен был бы взбунтовать мой народ, поднять его на Войну против русских, но сие значит, что они не понимают Лифляндии. Это дикие горцы пусть восстают и захлебнутся собственной кровью в борьбе с гигантской Империей. Я же - лив. И у меня свои - методы борьбы с Оккупацией.
Метод утопления в гигантском болоте. Метод бесконечного осеннего дождика...
А здесь я хотел бы обратить ваше внимание на то, что Аракчееву я передал двух "казненных", а от казни спас трех.
Третьим был тот самый "Ученый", кто водил нас за нос уж столько лет...
Когда его сняли с виселицы, он был уверен, что его ждут совсем уж адские муки. Он, разумеется слышал - как и от чего умерли четверо из его товарищей по несчастью и ждал теперь что-то особенно иезуитского.
Я же приказал его приодеть и пригласил за наш стол - к нам на ужин. Нас было трое, - я, он и Маргит.
Будущая жена чуть не рухнула в обморок, когда я представил ей нашего сотрапезника. Она в первый миг не могла осознать, - зачем я сделал сие?
Она даже вскрикнула:
- "Так это... Это был - ПРОВОКАТОР?!"
Несчастный аж поперхнулся от таких слов. Я же жестом предлагая ему приступить к ужину, пояснил:
- "Вот именно это и будут теперь про вас говорить... Нет, Маргит, это - не провокатор. Это - великий Ученый, а еще вернее - Учитель. Он умеет разжевать иным ученым все так, что они сами понимают свои результаты...
Ежли бы я казнил Вас, я б пошел против Господа... Я мечтаю о Развитьи Культуры в этой стране и убивать Учителя за его Убеждения... Нет, - за сие меня покарал бы Господь!"
"Ученый" удивился. Поднял бровь, а потом, чуть махнув рукой, разломил хлеб и набросился на еду. По всему было видно, что его сейчас мучит голод, а обо всем остальном он решил поразмыслить как-нибудь в иной раз.
Когда он немного насытился, я сказал:
- "Я хочу объяснить вам - вашу позицию. Ваши товарищи умерли страшною смертью и пред тем были мучительно пытаны. Я нарочно приказал перед казнью раздеть вас всех догола, - через много лет кто-нибудь да припомнит, насколько были заметны раны с ожогами на телах прочих, а ваша кожа - не пострадала.
Возвращенье в Европу для вас отныне заказано. Сами решайте, как теперь быть - но помните: я знаю, что Соловьи не Поют в стальных клетках. Ежели вы согласитесь с моим предложением, я предоставлю вам Свободу неограниченную и даже - положу известное жалованье.
За это вы... Будете просто учить. Учить детей и студентов всему тому, что вы Знаете и во что вы Веруете..."
В этот миг Маргит ахнула, а визави прервал меня, подняв руку и отчаянно замотав головой:
- "Я не Верю Вам! Вы знаете - во что Верю я и я не смогу Учить чему-то иному... Но Вы же убиваете нас, якобинцев, за то, - во что мы Веруем!"
Мне тяжко было ответить на сей вопрос, но...:
- "Нет. Я убиваю Вас не за это... Я сам Верю в Свободу, Равенство, Братство ибо - Родина моя Несвободна, жители ее Неравны - пока у нас в быту Рабство, и... я - Еврей и не считаю, что мой народ хоть чем-нибудь лучше, иль дерьмовее прочих...
Я - Верю в Свободу. Когда-нибудь моя страна получит Свободу. Я Верю в Равенство. Когда-нибудь мой народ Изберет своим Предводителем моего внука, иль правнука не за то, что он - Бенкендорф, иль - Природный Хозяин, но за то, что он - просто лучше других... И я Верю в Братство. Я Верю, что наступит тот день, когда мои латыши, эстонцы и финны примирятся с литовцами и поляками и ежели и будут против кого, - так против Империи, коя всех их в равной степени угнетает.
Но в то же время я - против Гильотины на площади. Я против того, что невинных баб и детей казнят лишь за то, что они - богаче и родовитей, чем прочие. Я - против бунтовщика Дантона, упыря Робеспьера и даже - Наполеона - дар полководца не основание для пресечений десятков династий в крохотных княжествах... Я - против Хама, затеявшего погромы по всей Германии, якобы "против жидов", а на деле - чтобы всласть пограбить, да - понасиловать...
И я Хочу, чтобы настал тот День, когда со словом "Свобода" не связывали бы слово "Террор", "Равенство" не означало бы - "Детоубийство", а за "Братством" не стояла бы - "Гильотина"...
И пока сей день не настал, я готов пытать и убивать того самого Хама, ибо он не сумеет ничего понять - кроме Стали и Пытки. Ибо даже маленького ребенка надо Пороть, чтоб он стал нормальным членом нашего Общества. А вот ежели не Пороть, то и вырастают Мараты с Дантонами..."
"Ученый" долго сидел и смотрел на меня. А еще на меня смотрела моя Маргит и я знал, что мы будем жить с нею - долго и счастливо, ибо Счастье, когда жена тебя понимает...
Затем "почти что казненный" медленно встал из-за стола и, чуток запинаясь, спросил:
- "Куда вы пошлете меня? Где я Должен Учить?"
- "Сначала - в Тобольск. Осмотритесь там, оглядитесь... Народ там простой и хороший.
Аристократов-помещиков почти что и нет... Поэтому Ваша Проповедь падет на добрую почву...
Осмотритесь, а там - может быть лучше начать и где-нибудь в ином городе - подальше от тамошнего генерал-губернатора. Чтоб не писали доносов, да всяких кляуз...
Каждый месяц к вам приедут мои егеря. Привезут жалованье, деньги для тех, кого вы примете на работу, учебники, прочее... Не стесняйтесь, требуйте у меня, чем смогу - помогу.
От Вас же требуется - вывести "паству" из политического, да экономического младенчества в коем она счастливо пребывает. Чем быстрее "Русь" откроет глаза, тем раньше получит Свободу и моя Родина. Да, и еще...
Вас я нигде не задерживаю. Но помните, - ежели вы заедете западней Екатеринбурга - вас могут узнать и тогда по гроб жизни не отмоетесь от звания "Провокатор"..."
Прошло много лет. Мой "Ученый" изменил свои имя и внешность и стал одним из "Отцов Основателей" Горного Училища в Томске. Потом на него "повалили" доносы и я принужден был открыто выказать ему мое покровительство. Недруги мои стали копать и - вдруг выяснилось...
Скандал был, конечно же, страшный. Единственное, что меня тут спасло, было поведение Николая. Государь, как обычно, не стал вникать в науки "противоестественные", а лишь спросил:
- "Хорошо ли он учит? Что дельного из того?!"
Ему отвечали, что от "Ученого" выходят прекраснейшие инженеры и "горных дел мастера". Государь только хмыкнул и решительно повелел:
- "Пока сей якобинец несет пользу Империи - не смейте тронуть его хоть бы пальцем! А всяческие новомодные завихрения... Это встречается у молодых. Навроде триппера. Повзрослеют и само - отойдет!"
После этого он повернулся ко мне и, полушутливо погрозив пальцем, предупредил:
- "Тебя, кстати, сие тоже касается. Спасти от казни вражеского шпиона... У меня нету слов. Скажи спасибо, что он - несет пользу нашей Империи!"
Кто-то из слушателей только охнул от таких слов. Но... Государь думает, что у молодых инженеров "сие пройдет". Разве я сторож брату моему?
Но вернусь к моему рассказу. Самой странной историей из всех тех, что приключились этой зимой в Дерптском Университете стал день рождения Маргит. Но - по порядку...
Все, что мы сделали в Университете стало продолжением наших работ. Оптические прицелы - закономерное развитие работ группы Гадолина, тугоплавкие сплавы - работа, начатая Вольфрамом, хлорные пороха - тоже наши методики...
Самым же "неочевидным" открытием стало получение "сухого капсюля-детонатора". Объясню.
Бертолле создал "гремучую ртуть". При малейшем ударе по сей диковине происходит маленький взрыв. Этот взрыв поджигает порцию пороха - гремит выстрел. Все отлично, кроме одного "но"...
Гремучая ртуть боится воды. Малейшая сырость в воздухе и "ртуть" "плывет", насыщаясь водой, а патрон "сыреет" от этого.
Не будь сего феномена, "унитарный патрон" возник бы много раньше во Франции, но...
Как можно предохранить "гремучую ртуть" от воды? На ум приходит два способа: "наклепать" металл, иль - покрасить. Но "ртуть" "вытягивает" на себя влагу из масел и сыреет только от этого! И потом - ртуть боится ударов, и любой металл дает "основной окисел" при взаимодействии с кислородом. Окисел вступает в реакцию с ртутью, и та - химически разлагается...
Французы долгие годы ломали голову надо всем этим, ничего не придумали и создали "разборный патрон". Основу его составляла картонная гильза со вкладывающимся в нее листком меди с гремучею ртутью. Во все это засыпали пороховой заряд и зажимали фузейную пулю...
Возникшая фузея била на восемьсот шагов и сие стало верхом технической мысли всего якобинства. Но...
Использовались такие фузеи только в пустынной, да высокогорной Испании, где "составной капсюль" мог выдержать, не отсырев, чуть ли не - месяц! Но вообразите сей капсюль в болотистой, да дождливой Ливонии. Опытный образец сохранял способности к взрыву не более трех часов! Вот что такое промозглая слякоть. Такой капсюль был нам не нужен.
Мы повторили весь тот путь неудачных проб и ошибок, коий до нас проделали якобинцы. Ноль. Ничего. И вот тогда...
В моем ведении была секретная группа. Как я уже доложил, в свое время выяснилось, что некие окислы фосфора в условиях малого окисления обращаются в страшный яд. Дело сие не "кануло в Лету", но после долгих проб и ошибок пришли к выводу, что фосфор - слишком летуч и не успевает создать "летальную концентрацию" отравляющего вещества. (Не берем случай - узких ущелий, да - подземелия крепостей.)