— Ты был прав — их чрезвычайно обрадовало исчезновение башни, — произнес он хмуро и уселся напротив.
— А ты каждого человека проверяешь? — полюбопытствовал я.
Он миг соображал, о чем я спрашиваю.
— Почти.
— И в чем смысл существования такого болтуна как Дирф, например? Или того трактирщика, который с радостью сообщает каждому только что прибывшему постояльцу о наличии в комнатах номера и похлебке насекомых? Кстати, от этих насекомых я его избавил. Как думаешь, смысл его жизни изменился?
— По-моему, ты перебрал с вином, Тэрсел.
— Сегодня я могу себе это позволить.
Служанка унесла тарелки и пустой кувшин. Я прикрыл глаза, меня уже окутывала дрема.
— Ты слышал о связующей магии? — спросил меня Дорстар.
— О чем, о чем? — в мой голос помимо воли закралась насмешка.
— О связующей магии, — повторил маг.
— Что-то смутно вспоминаю, — отозвался я. — Спроси меня об этом лучше завтра утром. Доброй ночи. Пошли, Шэд.
Следующим утром я уже успел позавтракать, когда в трапезную спустился Дорстар. Увидев меня, он чуть удивился.
— Думал, что ты еще спишь, — произнес он, присаживаясь напротив.
— Скажи-ка, — начал я. — Ты вчера говорил, что много путешествовал. Стало быть, ты доходил до Рубежа.
— Ты слышал о нем?
— Думаю, о нем слышал любой маг, кто забредает в эти миры, минув Приграничье. Ты ведь знаком с Гейниром?
Дорстар скривился.
— На амулетах охранников — защита от гипномагии. Твоя работа? — продолжил любопытствовать я.
— Нет.
Я с удивлением воззрился на него.
— Тогда чья же?
— Наверное, тех, кто посмел все-таки перейти Рубеж. Я не встречал гипномагов с тех пор, как оставил Игнифероса.
— Считаешь, что они не послушали предупреждения охранника и ушли?
— Похоже на то. Иногда жажда знаний оказывается сильнее довольно-таки туманных предупреждений, — Дорстар нахмурился и вдруг неожиданно улыбнулся. — Хотя вот смысл жизни Гейнира и тех, кто его окружает, предельно ясен.
— Почему туманных предупреждений?
— Со мной Гейнир был не очень откровенен. С тобой, думаю, тоже. Или ты действительно склонен считать, что за Рубежом находятся какие-то наши враги? С таким же успехом мы можем считать врагами друг друга… Это я к тому, что тот, кого принято считать врагом, за, например, то же инакомыслие, может оказаться союзником…
— Союзником в чем? — спросил я.
Дорстар лишь пожал плечами, но ход его мыслей мне не понравился.
— Так ты видел Рубеж? — спросил он в ответ.
— Еще нет. Думаю, повременить с этим удовольствием.
Я сделал в трактире запас съестного для себя и Шэда.
— Уже собираешься?
— Хочу побыть один, — заметил я.
— Как пожелаешь, — Дорстар развел руками. — Но я бы хотел знать, где точно ты собираешься пережидать…
Я раскрыл портал.
— Этот мир не жилой? — уточнил я.
Дорстар кивнул. А я поглядел на пустыню.
— Все равно, ничего лучше не найдешь, — заметил он. — От Приграничья до Рубежа они все такие. И только в трех из них живут люди.
Я шагнул в портал. Бросил сумку на песок и принялся сооружать костер их торчащих местами пучков сухой травы и серых от времени сучков, принесенных откуда-то ветром.
— Я запомню это место, — уверил меня Дорстар. — Что ж, удачи тебе.
Я лишь молча кивнул и затворил портал. Пару дней я почти ничего не делал, делал зарисовки в альбоме. А на третий день я решил убраться из этого мира, на всякий случай. Дорстар при всем желании не смог бы меня найти. Хотя остался я все так же в пределах Приграничья.
Последний день тянулся невыносимо долго. Мысли мои были рассеянны, да и думать особо о чем-либо не хотелось. Лишь когда опустился вечер, я решил сделать кое-что напоследок. Я достал из сумки книгу и сделал набросок башни в пустыне и принялся под ним писать послание Ретчу.
«Я мог минуть этот мир, Ретч, но этого не случилось. В который раз уже убеждаюсь, как случай способен изменить судьбу. Как бы там ни было, этой башни больше не существует. От нее не осталось и камня. В башне находился пленник, сорок лет назад обезумевший маг. Стоит ли говорить, кем он оказался? Его вид, его участь — они едва не сломили меня. Но я более чем уверен, что со мной подобного не случится. Некогда Ментепер подвергал своих сыновей испытанию гипномагией — открывал разум всех находящихся на многие мили вокруг людей и магов. Чужие голоса заполняли разум несчастных и сводили с ума. И если только старый маг не проклял свою собственную кровь, со мной не должна приключиться беда. Поцелуй от меня малыша. Больше всего сейчас мне хотелось прижать его к себе.»
Я захлопнул книгу и потом еще долго сидел у костра. В дюнах протяжно выл ветер, шуршал песок. Солнце такое же темно-рыжее, как пламя костра, погружалось в зыбучие пески пустыни. Шэд давно спал, уткнувшись носом мне в бедро, а рука моя задумчиво теребила зверю гриву. Над головой разливалась тьма почти безвездного неба — лишь где-то к юго-востоку слабо сверкали несколько точек, словно кто-то невзначай пролил несколько капель небесных светил, предназначенных для другого мира. Непроглядная чернота наступающей ночи поглощала пустыню, и если бы я не видел этот мир утром, то мог бы решить, что здесь утро уже не наступит. Не слишком приятное место для встречи дня моего 25-летия. Я поежился, но скорее не от мыслей о завтрашнем дне, а от опускающегося на пустыню холода. Я выдохнул облачко пара в освещенный последними лучами воздуха, и огненный шар закатился за дюны. А спустя несколько мгновений потухло и марево там, где исчезло за песками солнце. Даже костер, казалось, едва не угас вслед за ним. На него уже летели мелкие насекомые, и некоторые, не особо осторожные опаляли себе крылья и падали в пламя. Я подбросил в огонь сушняка и улегся на одеяле. Шэд на миг приоткрыл глаза и придвинулся поближе. Я, потрепав его, глянул в последний раз на звезды и закрыл глаза.
Часть 2. Край миров
Глава 4. Закатная обитель
— А ты каждого человека проверяешь? — полюбопытствовал я.
Он миг соображал, о чем я спрашиваю.
— Почти.
— И в чем смысл существования такого болтуна как Дирф, например? Или того трактирщика, который с радостью сообщает каждому только что прибывшему постояльцу о наличии в комнатах номера и похлебке насекомых? Кстати, от этих насекомых я его избавил. Как думаешь, смысл его жизни изменился?
— По-моему, ты перебрал с вином, Тэрсел.
— Сегодня я могу себе это позволить.
Служанка унесла тарелки и пустой кувшин. Я прикрыл глаза, меня уже окутывала дрема.
— Ты слышал о связующей магии? — спросил меня Дорстар.
— О чем, о чем? — в мой голос помимо воли закралась насмешка.
— О связующей магии, — повторил маг.
— Что-то смутно вспоминаю, — отозвался я. — Спроси меня об этом лучше завтра утром. Доброй ночи. Пошли, Шэд.
Следующим утром я уже успел позавтракать, когда в трапезную спустился Дорстар. Увидев меня, он чуть удивился.
— Думал, что ты еще спишь, — произнес он, присаживаясь напротив.
— Скажи-ка, — начал я. — Ты вчера говорил, что много путешествовал. Стало быть, ты доходил до Рубежа.
— Ты слышал о нем?
— Думаю, о нем слышал любой маг, кто забредает в эти миры, минув Приграничье. Ты ведь знаком с Гейниром?
Дорстар скривился.
— На амулетах охранников — защита от гипномагии. Твоя работа? — продолжил любопытствовать я.
— Нет.
Я с удивлением воззрился на него.
— Тогда чья же?
— Наверное, тех, кто посмел все-таки перейти Рубеж. Я не встречал гипномагов с тех пор, как оставил Игнифероса.
— Считаешь, что они не послушали предупреждения охранника и ушли?
— Похоже на то. Иногда жажда знаний оказывается сильнее довольно-таки туманных предупреждений, — Дорстар нахмурился и вдруг неожиданно улыбнулся. — Хотя вот смысл жизни Гейнира и тех, кто его окружает, предельно ясен.
— Почему туманных предупреждений?
— Со мной Гейнир был не очень откровенен. С тобой, думаю, тоже. Или ты действительно склонен считать, что за Рубежом находятся какие-то наши враги? С таким же успехом мы можем считать врагами друг друга… Это я к тому, что тот, кого принято считать врагом, за, например, то же инакомыслие, может оказаться союзником…
— Союзником в чем? — спросил я.
Дорстар лишь пожал плечами, но ход его мыслей мне не понравился.
— Так ты видел Рубеж? — спросил он в ответ.
— Еще нет. Думаю, повременить с этим удовольствием.
Я сделал в трактире запас съестного для себя и Шэда.
— Уже собираешься?
— Хочу побыть один, — заметил я.
— Как пожелаешь, — Дорстар развел руками. — Но я бы хотел знать, где точно ты собираешься пережидать…
Я раскрыл портал.
— Этот мир не жилой? — уточнил я.
Дорстар кивнул. А я поглядел на пустыню.
— Все равно, ничего лучше не найдешь, — заметил он. — От Приграничья до Рубежа они все такие. И только в трех из них живут люди.
Я шагнул в портал. Бросил сумку на песок и принялся сооружать костер их торчащих местами пучков сухой травы и серых от времени сучков, принесенных откуда-то ветром.
— Я запомню это место, — уверил меня Дорстар. — Что ж, удачи тебе.
Я лишь молча кивнул и затворил портал. Пару дней я почти ничего не делал, делал зарисовки в альбоме. А на третий день я решил убраться из этого мира, на всякий случай. Дорстар при всем желании не смог бы меня найти. Хотя остался я все так же в пределах Приграничья.
Последний день тянулся невыносимо долго. Мысли мои были рассеянны, да и думать особо о чем-либо не хотелось. Лишь когда опустился вечер, я решил сделать кое-что напоследок. Я достал из сумки книгу и сделал набросок башни в пустыне и принялся под ним писать послание Ретчу.
«Я мог минуть этот мир, Ретч, но этого не случилось. В который раз уже убеждаюсь, как случай способен изменить судьбу. Как бы там ни было, этой башни больше не существует. От нее не осталось и камня. В башне находился пленник, сорок лет назад обезумевший маг. Стоит ли говорить, кем он оказался? Его вид, его участь — они едва не сломили меня. Но я более чем уверен, что со мной подобного не случится. Некогда Ментепер подвергал своих сыновей испытанию гипномагией — открывал разум всех находящихся на многие мили вокруг людей и магов. Чужие голоса заполняли разум несчастных и сводили с ума. И если только старый маг не проклял свою собственную кровь, со мной не должна приключиться беда. Поцелуй от меня малыша. Больше всего сейчас мне хотелось прижать его к себе.»
Я захлопнул книгу и потом еще долго сидел у костра. В дюнах протяжно выл ветер, шуршал песок. Солнце такое же темно-рыжее, как пламя костра, погружалось в зыбучие пески пустыни. Шэд давно спал, уткнувшись носом мне в бедро, а рука моя задумчиво теребила зверю гриву. Над головой разливалась тьма почти безвездного неба — лишь где-то к юго-востоку слабо сверкали несколько точек, словно кто-то невзначай пролил несколько капель небесных светил, предназначенных для другого мира. Непроглядная чернота наступающей ночи поглощала пустыню, и если бы я не видел этот мир утром, то мог бы решить, что здесь утро уже не наступит. Не слишком приятное место для встречи дня моего 25-летия. Я поежился, но скорее не от мыслей о завтрашнем дне, а от опускающегося на пустыню холода. Я выдохнул облачко пара в освещенный последними лучами воздуха, и огненный шар закатился за дюны. А спустя несколько мгновений потухло и марево там, где исчезло за песками солнце. Даже костер, казалось, едва не угас вслед за ним. На него уже летели мелкие насекомые, и некоторые, не особо осторожные опаляли себе крылья и падали в пламя. Я подбросил в огонь сушняка и улегся на одеяле. Шэд на миг приоткрыл глаза и придвинулся поближе. Я, потрепав его, глянул в последний раз на звезды и закрыл глаза.
Часть 2. Край миров
Глава 4. Закатная обитель
Берег был залит золотом полуденного света. Океан был спокоен, поверхность его в мелкой ряби вся искрилась солнцем. Впереди на побережье на темно-синем фоне воды вырисовывалась пристань, где на приколе стоял парусник с убранными бледно-лазурными парусами. А напротив пристани на полого вздымающемся берегу вылились башни Закатной обители. Дикие дюны светло-желтого песка, заросшие жесткой травой, уступали место низкорослым кустарникам тамариска, а затем яблоневому саду, который, судя по всему, окружал всю обитель.
— Как красиво, — произнесла Нэиль.
Соскользнув с Шэда и подхватив несколько бледных соцветий сорванных ветром, она прижала лепестки к лицу. Я невольно улыбнулся — девушка была также хрупка и нежна как яблоневый цвет, а ветер трепал ее белокурые волосы, как и усыпанные цветами деревья. Она неожиданно рассмеялась, и смех ее прозвучал счастливо и радостно.
— Как же здесь хорошо! — воскликнула она. — Я никогда бы не подумала, что в Закатной обители окажется так. Ты чувствуешь?
Я посмотрел на башни крепости. Улыбка Нэиль стала чуть грустной.
— Ты думаешь, они не ждут тебя?
— Из нас двоих провидческим даром обладаешь только ты, — заметил я с улыбкой.
— Ты знаешь, я не могу тебе сказать.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Хочу знать, что ты чувствуешь. К тому же… твой дар позволяет узнавать правду, а мой — только предвидит возможности. Так что же?
Я миг смотрел на нее.
— Да, — коротко ответил я и спешился. — Пойдем.
Шэд, не обремененный больше седоками, перекинулся зверем, побежал по мокрому песку, принюхиваясь к накатывающим на берег легким волнам.
Мы дошли до пристани и свернули на выложенную известковой брусчаткой дорогу, окруженную с обоих сторон садом. Легкий ветерок чуть раскачивал ветви усыпанные белыми цветами, источающими нежный аромат. Откуда-то слышались голоса, беззаботные, счастливые, иногда перебиваемые смехом. Но мы так никого и не увидел, пока не зашли в обитель. Нэиль чуть приотстала, разглядывая дворец, но меня сейчас занимало другое. Колдуны, встречавшиеся в коридорах, в изумлении останавливались и смотрели на меня и Шэда, который следовал рядом. Ни одно лицо не показалось мне знакомым, пока я не добрался до библиотеки, где на входе столкнулся с Ретчем. Книги посыпались у него из рук. Он, не веря, уставился на меня.
— Давно не виделись, Ретч? — произнес я и улыбнулся.
— Тэрсел! — очнувшись, он обнял меня. — Проклятье, я считал, что мы уже никогда не увидим тебя! — потом чуть отстранился, заглянул глубоко-глубоко в глаза и добавил: — Почему так долго?
— Я слишком далеко я забрел… В общем… это долгая история, Ретч.
— Но почему ты не отвечал мне в дневнике? Магия все же не сработала?
— Нет. Я потерял его.
Ретч кивнул и посмотрел за мою спину.
— Эта девушка с тобой? — с некоторым недоумением спросил он.
Я обернулся к Нэиль. На лице ее отражалось любознательность, но было заметно, что она утомлена долгой дорогой.
— Это Нэиль, — произнес я. — Можешь ее где-нибудь устроить для отдыха? Мне надо увидеть Бэйзела.
Ретч понимающе кивнул.
— Да, конечно. Найдешь его в конце третьего яруса — там есть небольшой уютный кабинет, где он любит читать. Если хочешь, я разыщу Мерлинду — видел недавно в саду. И, если ты не против, я хотел бы присоединиться к вам.
— Конечно. Спасибо, Ретч.
Я поднялся по лестнице, прошел мимо показавшихся мне бесконечными полок. Теперь все они были заполнены книгами. В конце яруса перед лестницей, ведущей выше, я обнаружил вход в кабинет. Бэйзел сидел в глубоком кресле, спиной к окну, за которым открывался вид на бухту. Перед ним на огромном столе была разложена какая-то карта. Он, задумчиво покусывая кончик пера, время от времени делал пометки в пухлой тетради. Наконец, он что-то почувствовав, поднял голову, и наши взгляды встретились. В немом изумлении он некоторое время смотрел на меня.
— Не может быть! — прошептал он, поднимаясь.
Я с улыбкой шагнул внутрь.
— Тэрсел! — Бэйзел оказался рядом, еще некоторое время смотрел на меня, а потом прижал к себе и прошептал. — Я думал… что потерял тебя. Твоя мать чуть сума не сошла от переживаний… Почему столько времени не возвращался? Вместо четырех лет — тринадцать?
— Обстоятельства, — только и сказал я.
— Обстоятельства? — Бэйзел встревожился.
— Расскажу чуть позже — хотелось бы узнать сначала, как у вас здесь дела?
— У нас все замечательно. Два года назад мы закончили восстанавливать обитель… Хотя и сейчас кое-что делаем. В первый год мы приводили в порядок жилые помещения и переправляли вещи сюда. Перебрались потом сами и, уже живя здесь, принялись за восстановление и обустройство остального. Кто-то занялся самой обителью, кто-то прилегающими землями, кто-то упорядочивал книги в этой библиотеке…
— А Игниферос? — поинтересовался я. — Что делал он?
— Все, — Бэйзел улыбнулся и пододвинул карту поближе ко мне. — Как и я с Лайтфелом. Сейчас мы занимаемся западным лесом… Погоди, ты имел в виду то, что он правит нами? Он сказал, что ты тогда был не против. Это так?
В голосе Бэйзела послышалась вновь тревога.
— Это так. А совет существует? Неплохая карта… Этот материк такой удивительной формы?
Я провел пальцем по линии побережья, изогнутого, как подкова. В центре юго-восточного побережья была обозначена обитель. Россыпь островов в море. На северо-западе сразу за обителью тянулся широкий пояс лесов. Далее высились горы соприкасающиеся с западным побережьем.
— Да, новый совет был составлен из сорока колдунов по двадцать с каждой стороны. Я и Лайтфел теперь советники Игнифероса… — Бэйзел улыбнулся тому, как я разглядывал карту. — Я знаю, ты бы сделал более подробную карту. Эту, кстати, изготовил Эрслайт. У тебя совсем уже взрослый сын… Знаешь, когда я увидел тебя, сперва даже принял тебя за Эрслайта, если бы не твои светлые волосы и… У тебя другой взгляд…
Я опустил глаза.
— Вряд ли он ждет меня…
— Ты ошибаешься…
— Тэрсел! — на пороге возник Гаст, подошел к нам, стиснул мне руку в крепком пожатии, глядя в глаза — его янтарные очи прожгли бы любого, и я едва не отвел взгляд. — Я просто не поверил Ретчу! А ты совсем не изменился…
— Ты тоже особо не изменился, Гаст.
Гаст рассмеялся. Он заметно возмужал и слегка поправился, что, впрочем, нисколько не портило его.
— Достаточно лет прошло, чтобы все мы изменились, — заметил он, посерьезнев. — Даже если этого внешне и не видно. Почему ты так долго не возвращался?
— Ты третий, кто задает этот вопрос.
— Ни я, ни, похоже, Ретч, не получили ответа на него, — заметил Бэйзел.
— Но я не хочу быть третьим, кто не услышит ответа, — Гаст притворился недовольным.
Пришла моя очередь смеяться.
— На это уйдет много времени… А мне хотелось бы сначала узнать о том, что здесь происходит.
— А если в двух словах, — настаивал Гаст.
Я посмотрел на него.
— Не трудно догадаться, — негромко произнес я тоже серьезно. — У меня были неприятности.
В глазах Гаста запрыгала тревога. Он переглянулся с Бэйзелом.
— Это связано…
— Это не связано с наследственностью, — спешно прервал я.
— Выходит, Игниферос зря опасался.
— Зря, раз я снова здесь.
— Ты не изменил своему цвету… — заметил Гаст.
— А должен был? — полюбопытствовал я.
Гаст пожал плечами.
— Здесь многое стало по-другому, — проговорил Бэйзел. — С тех пор, как мы объединились. Не все были согласны на это, но у них не осталось выбора — большинство признало Игнифероса нашим повелителем. А он издал новые законы обители. Теперь колдуны носят одежды, отвечающие виду магии, и никто не носит черных одежд.
На Бэйзеле и вправду были светло-серые одежды.
— Почти никто… — заметил Гаст. — Ты должен знать — среди колдунов остались те, кто тайно носит черную одежду. Они собираются вместе и занимаются темной магией.
— Тайно? Хочешь сказать, что это запрещено? — я был искренне удивлен.
— Да. Черный цвет был определен Игниферосом как цвет несущий зло… — Бэйзел пожал плечами.
— Очень мило с его стороны, — я поморщился. — Он верно и не думал, что я вернусь… То-то я думал, что на меня все так пялятся, когда шел сюда. А… какую магию теперь относят к темной?
— Ту, которая причиняет вред.
— В таком случае, огненную магию к ней тоже можно отнести.
— Никакая охранная магия к ней не относиться… — пояснил Гаст. — К темной магии отнесли магию присутствия и гипномагию…
— Ну конечно же…
— Ты не согласен с этим?
— Гаст, я лучше, чем кто-либо другой знаю, насколько опасна гипномагия, — я не сводил с него взгляд.
— Извини…
— Я думал, что ты действительно обрадуешься моему возвращению, а ты читаешь мне ненужную мораль.
— Я действительно рад, — Гаст чуть нервно теребил в пальцах книжку. — Просто я предупредил тебя.
— Спасибо.
— Есть еще кое-что, что ты должен знать… — Гаст посмотрел на Бэйзела. — Ты извинишь меня?
— Только не долго, — Бэйзел потрепал меня и оставил нас одних.
Гаст рассказал мне об Авориэн.
— Она все-таки ждала тебя. Три года. Год, когда тебе исполнялось двадцать пять, оказался очень трудным для нее. Но ты не возвращался. Еще через три года стала встречаться со Скитом… Их дочери уже пять лет.
Гаст смотрел на меня и ничего не видел. Ни в моем лице, ни в глазах. А я молчал.
— Эрслайт рос, — продолжил Гаст. — И чем больше он походил на тебя, тем больше отдалялась от него Авориэн. Она сама мне призналась, что при каждом взгляде на него, вспоминала тебя, и это причиняло ей боль. Я ее в чем-то понимал, но мальчишка совсем извелся от этого. Даже Скит не понимал ее. Они несколько раз ссорились из-за этого. Он говорил, чтобы она была ласкова с Эрслайтом, но она не слушала его и все свое внимание уделяла второму ребенку.
Гаст вновь посмотрел на меня.
— Тебе это не понравится, но я не мог все это оставить так. Я занялся мальчиком, в чем мне очень помог Ретч…
Он неожиданно засмеялся.
— Наконец-то!
— Наконец-то что? — я разозлился.
— Хоть какое-то проявление эмоций.
— Знаешь, Гаст, после услышанного я всю жизнь буду жалеть, что отдал малыша Авориэн, а не забрал с собой. Дай угадаю, он ведь стал огненным магом?
— Еще не стал, но станет — он усердный ученик. Прости, Тэрсел. Но у меня не было выбора. Твой сын оказался никому ненужным. Никто не хотел с ним заниматься, зная, кто его отец, и полагая, что и у него плохая наследственность. Ты сам знаешь, что у него есть талант и сила, но они бы пропали зря, поэтому я научил его тому, что знал сам. Ретч, кстати, занимается с ним магией ветра. Да и Бэйзел с Мерлиндой тоже приложили руку к его обучению. Но что, в конце концов, плохого в огненной магии?
Он положил мне руку на плечо и утешающе потрепал.
— Он, кстати, жаждет увидеть тебя, — заметил Гаст. — Едва не помчался сюда, когда Ретч сообщил о твоем возращении.
— Я не готов, — едва слышно выдавил я.
— Что?! — Гаст уставился на меня. — Мальчишка практически лишился матери, а теперь и ты хочешь отвернуться от него!
— Я бросил его давно, решившись отдать Авориэн, Гаст, — я закусил губы. — Я оставил его крохой, а теперь…
— Ты просто струсил, — пальцы Гаста больно сжали мне плечо. — Он здесь, поблизости и ждет этой встречи.
Я глубоко вздохнул.
— Эрслайт! — громко позвал Гаст.
Эрслайт ступил в комнату и замедлил шаг, встретившись со мной взглядом, смешавшись и заробев. Гаст, нахмурившись, даже подтолкнул его ко мне. Сейчас ему было лет пятнадцать, ниже меня на голову, черноволосый, да и черты лица были все же помягче, чем у меня.
— Здравствуй, Эрслайт, — произнес я и протянул ему руку.
У Гаста брови взлетели вверх — наверное, он ожидал, что я все-таки обниму мальчишку. Но мы только обменялись рукопожатием.
— Ладно, пока оставлю вас, — Гаст глянул на меня с упреком и ушел.
Несколько мгновений мы молчали, и тут я понял, что его смущает моя одежда. Сам Эрслайт был одет в молочного цвета легкую рубашку и светло-коричневые штаны. Я невольно задался вопросом, а как на меня теперь будет смотреть сам Игниферос.
— Гаст сказал, что занимался твоим обучением, — заметил я, чтоб с чего-нибудь начать разговор. — Но, конечно, мало успел рассказать.
Я чуть улыбнулся.
— Он до сих пор занимается, — произнес Эрслайт.
Голос чуть хрипловатый, ломающийся.
— Я еще ученик… хотя… — его рука скользнула за пазуху, — и ношу это…
Он показал данный ему когда-то мой талисман в виде ястреба.
— Гаст сказал, что ты был так расстроен — да я и сам помню, — что даже забыл его забрать, — сказал он и стянул с шеи. — Я… сохранил его для тебя.
Он протянул амулет мне. Я, потрясенный, посмотрел на него. Глаза влажные, рука, протягивающая мне на тонкой черненной серебряной цепочке талисман, чуть дрожит.
— Мальчишка, — прошептал я, притянул его к себе, обнял. — Не смей плакать.
— Ты больше не бросишь меня? — его плечи дрожали — он все же не сдержался.
— Нет.
— Ты обещаешь?
— Да.
Он обратил ко мне лицо, и сквозь слезы в его глазах сияло счастье.
— Ты простишь меня? — спросил я. — Я чувствую себя виноватым.
— Да, — с готовностью отозвался он. — Но мать я никогда не прощу!
— Эрслайт!
— Не прощу! Неужели ты простишь ей? Она отвернулась и от тебя и от меня!
— Она — твоя мать, — моя рука скользнула по его волосам, приласкав его. — И она — единственная женщина, которую я любил.
— Но она не любит ни тебя, ни меня! — голос его был полон возмущения и обиды.
— Если бы она не любила тебя, она бы не принудила бы меня отдать тебя ей.
В локоть мне ткнулся неслышно подошедший Шэд и вопросительно посмотрел на Эрслайта. Мальчишка испугался и попятился.
— Не бойся, он не тронет тебя, — я погладил зверя. — Это друг, Шэд.
Шэд подошел к Эрслайту и лизнул его ладонь.
— Ты говоришь с ним на наречии темных колдунов!
— О, готов поспорить, что Игниферос запретил общаться на нем.
Эрслайт кивнул.
— Значит, тебя не научили ему.
— Нет. Игниферос даже приказал переписать многие книги по магии на светлый язык.
— Тебя это смущает, как и… — я подергал себя за ворот черной куртки.
Эрслайт потупил взгляд.
— Гаст рассказал тебе о черных?
— Черных? Так вы их называете? — я неодобрительно покачал головой.
— Гаст учил опасаться их, — серьезно сказал Эрслайт. — Они хотели воспользоваться моим талантом, думая, что я такой же, как ты.
Я нахмурился. Надеялся, что вернусь в спокойную обитель, где царят мир и согласие, но, похоже, ошибся. Кто-то продолжал заниматься излюбленным делом и интригами.
— Думаю, я улажу это.
— Хотелось бы, — Эрслайт кивнул и погладил Шэда, похоже перестав опасаться того.
Я улыбнулся и тут почувствовал чей-то знакомый пристальный взгляд. В дверях стоял Игниферос.
— Ну, здравствуй, — Игниферос шагнул в зал. — Нам предстоит серьезный разговор, Тэрсел.
— Похоже, что так, — согласился я. — Но…
— Тэрсел! — в кабинет вбежала Мерлинда.
Встретившись со мной взглядом, она на миг замерла, словно наткнулась на стену, но потом, словно преодолев себя, бросилась ко мне, обняла, а из глаз ее потекли слезы.
— Не надо, пожалуйста, — прошептал я, чувствуя, как краска заливает мои щеки, и высвободился.
Она же бросила встревоженный взгляд на Игнифероса.
— Тэрсел не нуждается больше в твоей защите, — заметил Игниферос и сделал приглашающий жест.
Мы расположились во второй части кабинета по соседству с книжными шкафами — я и Эрслайт сели рядом на небольшом диванчике, Игниферос и Мерлинда заняли кресла. Шэд вытянулся у моих ног. Старик долго глядел мне в глаза, как делал это каждый, кто встречал меня в обители.
— Ищешь следы безумия? — поинтересовался я. — Ты их не найдешь.
— Почему же твое путешествие затянулось?
— Безумие не проходит, — заметил я, задумчиво вертя в руке амулет, отданный мне Эрслайтом, потом притянул сына к себе, и он доверительно приник ко мне. — Попался один из сыновей Ментепера. Он был заперт охранным заклинаньем в пустынной башне.
— Что?! — изумилась Мерлинда. — Неужели…
Она запнулась.
— Кто же запер его туда? — спросил Игниферос. — И неужели он был жив?
— Запер один из колдунов. Ты ведь сам говорил, что не все остались с тобой, а отправились дальше. Имя Дорстар тебе что-нибудь говорит?
Игниферос нахмурился.
— Да, я знаю его, но он не оправдал возложенных на него надежд — он не остался со мной и продолжил изучение миров. Ты разговаривал с ним?
— Да. Дорстар сказал, что пожалел несчастного и запер в башне. Но… мне показалось, что смерть в этом случае более милосердна…
Я почувствовал, как содрогнулся Эрслайт. Лицо Игнифероса сделалось мрачным.
— Не скажу, что ты не прав, — наконец произнес он. — Что же ты успел узнать?
В этот момент в кабинет вошли Бэйзел, Лайтфел, Гаст и Ретч. Игниферос кивнул им, разрешив им присоединиться к разговору. Лайтфел материализовал для всех четверых кресла. После этого я кратко рассказал об испытании гипномагией.
— Вот как, значит, из-за чего все случалось, — задумчиво произнес Игниферос.
— Иначе я бы не сидел сейчас здесь.
— Почему же тогда ты задержался? — Лайтфел смотрел на меня. — Если не наследственность, то что могло помешать тебе вернуться?
Я посмотрел на Игнифероса.
— Что ты знаешь о Приграничье и Рубеже? — спросил я.
— Мало. Слышал, что когда-то давно, еще до раскола, несколько сотен охранников отправились в один из миров охранять границы…
— Границы? — удивленно перебил Гаст. — Какие границы и от кого охранять?
— Тэрсел, похоже, хочет нам о них поведать, — Игниферос вопросительно смотрел на меня.
— Значит, ты никогда не добирался до них? — спросил я.
— Меня это не слишком интересовало…
— Зато твоего брата это интересовало больше, — заметил я. — До Приграничья он добирался… Впрочем, речь не о нем. Должно быть, вас всех это удивит, но в Приграничье сейчас живет больше магов, чем здесь в обители. Пять тысяч, Игниферос!
— Так много?! — изумился Бэйзел.
— И все они охранники, а также владеют магией присутствия.
— Но от кого же они оберегают миры?
— От срединных магов. Как оказалось у нас есть страшно давние враги…
— А что за срединные маги? — спросил Гаст.
— Те, которые живут в Срединных мирах. Мы с вами находимся в Закатных, а эта обитель также носит имя Закатной. Игниферос, об этом-то ты не можешь не знать…
— Поговорим об этом после, Тэрсел, — я заметил, что его тронула бледность. — Сейчас же нам нужно получить ответ, что произошло в день твоего двадцатипятилетия и почему ты так долго не появлялся.
— Как пожелаешь, — я пожал плечами. — Так получилось, что я столкнулся с одним из срединных магов и он… ему удалось затащить меня на свою территорию. Если бы я знал о Срединных мирах, я бы не позволил этому произойти, но что толку жалеть о случившемся… Устройство Срединных миров не такое как у нас. Затрагивая мировую ткань можно открывать любые из десяти возможных порталов
— Десяти порталов?! — воскликнул пораженно Ретч.
— Да и никакой системы, чтобы понять, как пройти на пять порталов вперед, а потом попытаться найти дорогу назад. Меня потащили через пять порталов за одно мгновенье, а дорогу назад я искал десять лет…
— Как красиво, — произнесла Нэиль.
Соскользнув с Шэда и подхватив несколько бледных соцветий сорванных ветром, она прижала лепестки к лицу. Я невольно улыбнулся — девушка была также хрупка и нежна как яблоневый цвет, а ветер трепал ее белокурые волосы, как и усыпанные цветами деревья. Она неожиданно рассмеялась, и смех ее прозвучал счастливо и радостно.
— Как же здесь хорошо! — воскликнула она. — Я никогда бы не подумала, что в Закатной обители окажется так. Ты чувствуешь?
Я посмотрел на башни крепости. Улыбка Нэиль стала чуть грустной.
— Ты думаешь, они не ждут тебя?
— Из нас двоих провидческим даром обладаешь только ты, — заметил я с улыбкой.
— Ты знаешь, я не могу тебе сказать.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Хочу знать, что ты чувствуешь. К тому же… твой дар позволяет узнавать правду, а мой — только предвидит возможности. Так что же?
Я миг смотрел на нее.
— Да, — коротко ответил я и спешился. — Пойдем.
Шэд, не обремененный больше седоками, перекинулся зверем, побежал по мокрому песку, принюхиваясь к накатывающим на берег легким волнам.
Мы дошли до пристани и свернули на выложенную известковой брусчаткой дорогу, окруженную с обоих сторон садом. Легкий ветерок чуть раскачивал ветви усыпанные белыми цветами, источающими нежный аромат. Откуда-то слышались голоса, беззаботные, счастливые, иногда перебиваемые смехом. Но мы так никого и не увидел, пока не зашли в обитель. Нэиль чуть приотстала, разглядывая дворец, но меня сейчас занимало другое. Колдуны, встречавшиеся в коридорах, в изумлении останавливались и смотрели на меня и Шэда, который следовал рядом. Ни одно лицо не показалось мне знакомым, пока я не добрался до библиотеки, где на входе столкнулся с Ретчем. Книги посыпались у него из рук. Он, не веря, уставился на меня.
— Давно не виделись, Ретч? — произнес я и улыбнулся.
— Тэрсел! — очнувшись, он обнял меня. — Проклятье, я считал, что мы уже никогда не увидим тебя! — потом чуть отстранился, заглянул глубоко-глубоко в глаза и добавил: — Почему так долго?
— Я слишком далеко я забрел… В общем… это долгая история, Ретч.
— Но почему ты не отвечал мне в дневнике? Магия все же не сработала?
— Нет. Я потерял его.
Ретч кивнул и посмотрел за мою спину.
— Эта девушка с тобой? — с некоторым недоумением спросил он.
Я обернулся к Нэиль. На лице ее отражалось любознательность, но было заметно, что она утомлена долгой дорогой.
— Это Нэиль, — произнес я. — Можешь ее где-нибудь устроить для отдыха? Мне надо увидеть Бэйзела.
Ретч понимающе кивнул.
— Да, конечно. Найдешь его в конце третьего яруса — там есть небольшой уютный кабинет, где он любит читать. Если хочешь, я разыщу Мерлинду — видел недавно в саду. И, если ты не против, я хотел бы присоединиться к вам.
— Конечно. Спасибо, Ретч.
Я поднялся по лестнице, прошел мимо показавшихся мне бесконечными полок. Теперь все они были заполнены книгами. В конце яруса перед лестницей, ведущей выше, я обнаружил вход в кабинет. Бэйзел сидел в глубоком кресле, спиной к окну, за которым открывался вид на бухту. Перед ним на огромном столе была разложена какая-то карта. Он, задумчиво покусывая кончик пера, время от времени делал пометки в пухлой тетради. Наконец, он что-то почувствовав, поднял голову, и наши взгляды встретились. В немом изумлении он некоторое время смотрел на меня.
— Не может быть! — прошептал он, поднимаясь.
Я с улыбкой шагнул внутрь.
— Тэрсел! — Бэйзел оказался рядом, еще некоторое время смотрел на меня, а потом прижал к себе и прошептал. — Я думал… что потерял тебя. Твоя мать чуть сума не сошла от переживаний… Почему столько времени не возвращался? Вместо четырех лет — тринадцать?
— Обстоятельства, — только и сказал я.
— Обстоятельства? — Бэйзел встревожился.
— Расскажу чуть позже — хотелось бы узнать сначала, как у вас здесь дела?
— У нас все замечательно. Два года назад мы закончили восстанавливать обитель… Хотя и сейчас кое-что делаем. В первый год мы приводили в порядок жилые помещения и переправляли вещи сюда. Перебрались потом сами и, уже живя здесь, принялись за восстановление и обустройство остального. Кто-то занялся самой обителью, кто-то прилегающими землями, кто-то упорядочивал книги в этой библиотеке…
— А Игниферос? — поинтересовался я. — Что делал он?
— Все, — Бэйзел улыбнулся и пододвинул карту поближе ко мне. — Как и я с Лайтфелом. Сейчас мы занимаемся западным лесом… Погоди, ты имел в виду то, что он правит нами? Он сказал, что ты тогда был не против. Это так?
В голосе Бэйзела послышалась вновь тревога.
— Это так. А совет существует? Неплохая карта… Этот материк такой удивительной формы?
Я провел пальцем по линии побережья, изогнутого, как подкова. В центре юго-восточного побережья была обозначена обитель. Россыпь островов в море. На северо-западе сразу за обителью тянулся широкий пояс лесов. Далее высились горы соприкасающиеся с западным побережьем.
— Да, новый совет был составлен из сорока колдунов по двадцать с каждой стороны. Я и Лайтфел теперь советники Игнифероса… — Бэйзел улыбнулся тому, как я разглядывал карту. — Я знаю, ты бы сделал более подробную карту. Эту, кстати, изготовил Эрслайт. У тебя совсем уже взрослый сын… Знаешь, когда я увидел тебя, сперва даже принял тебя за Эрслайта, если бы не твои светлые волосы и… У тебя другой взгляд…
Я опустил глаза.
— Вряд ли он ждет меня…
— Ты ошибаешься…
— Тэрсел! — на пороге возник Гаст, подошел к нам, стиснул мне руку в крепком пожатии, глядя в глаза — его янтарные очи прожгли бы любого, и я едва не отвел взгляд. — Я просто не поверил Ретчу! А ты совсем не изменился…
— Ты тоже особо не изменился, Гаст.
Гаст рассмеялся. Он заметно возмужал и слегка поправился, что, впрочем, нисколько не портило его.
— Достаточно лет прошло, чтобы все мы изменились, — заметил он, посерьезнев. — Даже если этого внешне и не видно. Почему ты так долго не возвращался?
— Ты третий, кто задает этот вопрос.
— Ни я, ни, похоже, Ретч, не получили ответа на него, — заметил Бэйзел.
— Но я не хочу быть третьим, кто не услышит ответа, — Гаст притворился недовольным.
Пришла моя очередь смеяться.
— На это уйдет много времени… А мне хотелось бы сначала узнать о том, что здесь происходит.
— А если в двух словах, — настаивал Гаст.
Я посмотрел на него.
— Не трудно догадаться, — негромко произнес я тоже серьезно. — У меня были неприятности.
В глазах Гаста запрыгала тревога. Он переглянулся с Бэйзелом.
— Это связано…
— Это не связано с наследственностью, — спешно прервал я.
— Выходит, Игниферос зря опасался.
— Зря, раз я снова здесь.
— Ты не изменил своему цвету… — заметил Гаст.
— А должен был? — полюбопытствовал я.
Гаст пожал плечами.
— Здесь многое стало по-другому, — проговорил Бэйзел. — С тех пор, как мы объединились. Не все были согласны на это, но у них не осталось выбора — большинство признало Игнифероса нашим повелителем. А он издал новые законы обители. Теперь колдуны носят одежды, отвечающие виду магии, и никто не носит черных одежд.
На Бэйзеле и вправду были светло-серые одежды.
— Почти никто… — заметил Гаст. — Ты должен знать — среди колдунов остались те, кто тайно носит черную одежду. Они собираются вместе и занимаются темной магией.
— Тайно? Хочешь сказать, что это запрещено? — я был искренне удивлен.
— Да. Черный цвет был определен Игниферосом как цвет несущий зло… — Бэйзел пожал плечами.
— Очень мило с его стороны, — я поморщился. — Он верно и не думал, что я вернусь… То-то я думал, что на меня все так пялятся, когда шел сюда. А… какую магию теперь относят к темной?
— Ту, которая причиняет вред.
— В таком случае, огненную магию к ней тоже можно отнести.
— Никакая охранная магия к ней не относиться… — пояснил Гаст. — К темной магии отнесли магию присутствия и гипномагию…
— Ну конечно же…
— Ты не согласен с этим?
— Гаст, я лучше, чем кто-либо другой знаю, насколько опасна гипномагия, — я не сводил с него взгляд.
— Извини…
— Я думал, что ты действительно обрадуешься моему возвращению, а ты читаешь мне ненужную мораль.
— Я действительно рад, — Гаст чуть нервно теребил в пальцах книжку. — Просто я предупредил тебя.
— Спасибо.
— Есть еще кое-что, что ты должен знать… — Гаст посмотрел на Бэйзела. — Ты извинишь меня?
— Только не долго, — Бэйзел потрепал меня и оставил нас одних.
Гаст рассказал мне об Авориэн.
— Она все-таки ждала тебя. Три года. Год, когда тебе исполнялось двадцать пять, оказался очень трудным для нее. Но ты не возвращался. Еще через три года стала встречаться со Скитом… Их дочери уже пять лет.
Гаст смотрел на меня и ничего не видел. Ни в моем лице, ни в глазах. А я молчал.
— Эрслайт рос, — продолжил Гаст. — И чем больше он походил на тебя, тем больше отдалялась от него Авориэн. Она сама мне призналась, что при каждом взгляде на него, вспоминала тебя, и это причиняло ей боль. Я ее в чем-то понимал, но мальчишка совсем извелся от этого. Даже Скит не понимал ее. Они несколько раз ссорились из-за этого. Он говорил, чтобы она была ласкова с Эрслайтом, но она не слушала его и все свое внимание уделяла второму ребенку.
Гаст вновь посмотрел на меня.
— Тебе это не понравится, но я не мог все это оставить так. Я занялся мальчиком, в чем мне очень помог Ретч…
Он неожиданно засмеялся.
— Наконец-то!
— Наконец-то что? — я разозлился.
— Хоть какое-то проявление эмоций.
— Знаешь, Гаст, после услышанного я всю жизнь буду жалеть, что отдал малыша Авориэн, а не забрал с собой. Дай угадаю, он ведь стал огненным магом?
— Еще не стал, но станет — он усердный ученик. Прости, Тэрсел. Но у меня не было выбора. Твой сын оказался никому ненужным. Никто не хотел с ним заниматься, зная, кто его отец, и полагая, что и у него плохая наследственность. Ты сам знаешь, что у него есть талант и сила, но они бы пропали зря, поэтому я научил его тому, что знал сам. Ретч, кстати, занимается с ним магией ветра. Да и Бэйзел с Мерлиндой тоже приложили руку к его обучению. Но что, в конце концов, плохого в огненной магии?
Он положил мне руку на плечо и утешающе потрепал.
— Он, кстати, жаждет увидеть тебя, — заметил Гаст. — Едва не помчался сюда, когда Ретч сообщил о твоем возращении.
— Я не готов, — едва слышно выдавил я.
— Что?! — Гаст уставился на меня. — Мальчишка практически лишился матери, а теперь и ты хочешь отвернуться от него!
— Я бросил его давно, решившись отдать Авориэн, Гаст, — я закусил губы. — Я оставил его крохой, а теперь…
— Ты просто струсил, — пальцы Гаста больно сжали мне плечо. — Он здесь, поблизости и ждет этой встречи.
Я глубоко вздохнул.
— Эрслайт! — громко позвал Гаст.
Эрслайт ступил в комнату и замедлил шаг, встретившись со мной взглядом, смешавшись и заробев. Гаст, нахмурившись, даже подтолкнул его ко мне. Сейчас ему было лет пятнадцать, ниже меня на голову, черноволосый, да и черты лица были все же помягче, чем у меня.
— Здравствуй, Эрслайт, — произнес я и протянул ему руку.
У Гаста брови взлетели вверх — наверное, он ожидал, что я все-таки обниму мальчишку. Но мы только обменялись рукопожатием.
— Ладно, пока оставлю вас, — Гаст глянул на меня с упреком и ушел.
Несколько мгновений мы молчали, и тут я понял, что его смущает моя одежда. Сам Эрслайт был одет в молочного цвета легкую рубашку и светло-коричневые штаны. Я невольно задался вопросом, а как на меня теперь будет смотреть сам Игниферос.
— Гаст сказал, что занимался твоим обучением, — заметил я, чтоб с чего-нибудь начать разговор. — Но, конечно, мало успел рассказать.
Я чуть улыбнулся.
— Он до сих пор занимается, — произнес Эрслайт.
Голос чуть хрипловатый, ломающийся.
— Я еще ученик… хотя… — его рука скользнула за пазуху, — и ношу это…
Он показал данный ему когда-то мой талисман в виде ястреба.
— Гаст сказал, что ты был так расстроен — да я и сам помню, — что даже забыл его забрать, — сказал он и стянул с шеи. — Я… сохранил его для тебя.
Он протянул амулет мне. Я, потрясенный, посмотрел на него. Глаза влажные, рука, протягивающая мне на тонкой черненной серебряной цепочке талисман, чуть дрожит.
— Мальчишка, — прошептал я, притянул его к себе, обнял. — Не смей плакать.
— Ты больше не бросишь меня? — его плечи дрожали — он все же не сдержался.
— Нет.
— Ты обещаешь?
— Да.
Он обратил ко мне лицо, и сквозь слезы в его глазах сияло счастье.
— Ты простишь меня? — спросил я. — Я чувствую себя виноватым.
— Да, — с готовностью отозвался он. — Но мать я никогда не прощу!
— Эрслайт!
— Не прощу! Неужели ты простишь ей? Она отвернулась и от тебя и от меня!
— Она — твоя мать, — моя рука скользнула по его волосам, приласкав его. — И она — единственная женщина, которую я любил.
— Но она не любит ни тебя, ни меня! — голос его был полон возмущения и обиды.
— Если бы она не любила тебя, она бы не принудила бы меня отдать тебя ей.
В локоть мне ткнулся неслышно подошедший Шэд и вопросительно посмотрел на Эрслайта. Мальчишка испугался и попятился.
— Не бойся, он не тронет тебя, — я погладил зверя. — Это друг, Шэд.
Шэд подошел к Эрслайту и лизнул его ладонь.
— Ты говоришь с ним на наречии темных колдунов!
— О, готов поспорить, что Игниферос запретил общаться на нем.
Эрслайт кивнул.
— Значит, тебя не научили ему.
— Нет. Игниферос даже приказал переписать многие книги по магии на светлый язык.
— Тебя это смущает, как и… — я подергал себя за ворот черной куртки.
Эрслайт потупил взгляд.
— Гаст рассказал тебе о черных?
— Черных? Так вы их называете? — я неодобрительно покачал головой.
— Гаст учил опасаться их, — серьезно сказал Эрслайт. — Они хотели воспользоваться моим талантом, думая, что я такой же, как ты.
Я нахмурился. Надеялся, что вернусь в спокойную обитель, где царят мир и согласие, но, похоже, ошибся. Кто-то продолжал заниматься излюбленным делом и интригами.
— Думаю, я улажу это.
— Хотелось бы, — Эрслайт кивнул и погладил Шэда, похоже перестав опасаться того.
Я улыбнулся и тут почувствовал чей-то знакомый пристальный взгляд. В дверях стоял Игниферос.
— Ну, здравствуй, — Игниферос шагнул в зал. — Нам предстоит серьезный разговор, Тэрсел.
— Похоже, что так, — согласился я. — Но…
— Тэрсел! — в кабинет вбежала Мерлинда.
Встретившись со мной взглядом, она на миг замерла, словно наткнулась на стену, но потом, словно преодолев себя, бросилась ко мне, обняла, а из глаз ее потекли слезы.
— Не надо, пожалуйста, — прошептал я, чувствуя, как краска заливает мои щеки, и высвободился.
Она же бросила встревоженный взгляд на Игнифероса.
— Тэрсел не нуждается больше в твоей защите, — заметил Игниферос и сделал приглашающий жест.
Мы расположились во второй части кабинета по соседству с книжными шкафами — я и Эрслайт сели рядом на небольшом диванчике, Игниферос и Мерлинда заняли кресла. Шэд вытянулся у моих ног. Старик долго глядел мне в глаза, как делал это каждый, кто встречал меня в обители.
— Ищешь следы безумия? — поинтересовался я. — Ты их не найдешь.
— Почему же твое путешествие затянулось?
— Безумие не проходит, — заметил я, задумчиво вертя в руке амулет, отданный мне Эрслайтом, потом притянул сына к себе, и он доверительно приник ко мне. — Попался один из сыновей Ментепера. Он был заперт охранным заклинаньем в пустынной башне.
— Что?! — изумилась Мерлинда. — Неужели…
Она запнулась.
— Кто же запер его туда? — спросил Игниферос. — И неужели он был жив?
— Запер один из колдунов. Ты ведь сам говорил, что не все остались с тобой, а отправились дальше. Имя Дорстар тебе что-нибудь говорит?
Игниферос нахмурился.
— Да, я знаю его, но он не оправдал возложенных на него надежд — он не остался со мной и продолжил изучение миров. Ты разговаривал с ним?
— Да. Дорстар сказал, что пожалел несчастного и запер в башне. Но… мне показалось, что смерть в этом случае более милосердна…
Я почувствовал, как содрогнулся Эрслайт. Лицо Игнифероса сделалось мрачным.
— Не скажу, что ты не прав, — наконец произнес он. — Что же ты успел узнать?
В этот момент в кабинет вошли Бэйзел, Лайтфел, Гаст и Ретч. Игниферос кивнул им, разрешив им присоединиться к разговору. Лайтфел материализовал для всех четверых кресла. После этого я кратко рассказал об испытании гипномагией.
— Вот как, значит, из-за чего все случалось, — задумчиво произнес Игниферос.
— Иначе я бы не сидел сейчас здесь.
— Почему же тогда ты задержался? — Лайтфел смотрел на меня. — Если не наследственность, то что могло помешать тебе вернуться?
Я посмотрел на Игнифероса.
— Что ты знаешь о Приграничье и Рубеже? — спросил я.
— Мало. Слышал, что когда-то давно, еще до раскола, несколько сотен охранников отправились в один из миров охранять границы…
— Границы? — удивленно перебил Гаст. — Какие границы и от кого охранять?
— Тэрсел, похоже, хочет нам о них поведать, — Игниферос вопросительно смотрел на меня.
— Значит, ты никогда не добирался до них? — спросил я.
— Меня это не слишком интересовало…
— Зато твоего брата это интересовало больше, — заметил я. — До Приграничья он добирался… Впрочем, речь не о нем. Должно быть, вас всех это удивит, но в Приграничье сейчас живет больше магов, чем здесь в обители. Пять тысяч, Игниферос!
— Так много?! — изумился Бэйзел.
— И все они охранники, а также владеют магией присутствия.
— Но от кого же они оберегают миры?
— От срединных магов. Как оказалось у нас есть страшно давние враги…
— А что за срединные маги? — спросил Гаст.
— Те, которые живут в Срединных мирах. Мы с вами находимся в Закатных, а эта обитель также носит имя Закатной. Игниферос, об этом-то ты не можешь не знать…
— Поговорим об этом после, Тэрсел, — я заметил, что его тронула бледность. — Сейчас же нам нужно получить ответ, что произошло в день твоего двадцатипятилетия и почему ты так долго не появлялся.
— Как пожелаешь, — я пожал плечами. — Так получилось, что я столкнулся с одним из срединных магов и он… ему удалось затащить меня на свою территорию. Если бы я знал о Срединных мирах, я бы не позволил этому произойти, но что толку жалеть о случившемся… Устройство Срединных миров не такое как у нас. Затрагивая мировую ткань можно открывать любые из десяти возможных порталов
— Десяти порталов?! — воскликнул пораженно Ретч.
— Да и никакой системы, чтобы понять, как пройти на пять порталов вперед, а потом попытаться найти дорогу назад. Меня потащили через пять порталов за одно мгновенье, а дорогу назад я искал десять лет…