Страница:
Юра вспоминает, как он покрывал матрешек паркетным лаком, чтобы не плыла краска. Он просит у Энни лак для волос и покрывает им медведя-мексиканца…
Они бросают в сумку самые необходимые вещи и черным ходом пытаются уйти. Но там их уже ждут агенты ФБР – путь через черный ход отрезан. Энни и Юра пытаются выйти с другой стороны, но и там дежурят фэбээровцы. Дом окружен. Повсюду сидят снайперы.
Энни принимает решение – уходить через бельепровод. В дверь ломятся. Энни передергивает затвор поршневого винчестера и стреляет по двери. Юра кидает туда же гранату. Оглушительный взрыв застает фэбээровцев врасплох. За дымом, огнем, стрельбой и криками раненых никто не замечает, как Энни и Юра ныряют в желоб бельепровода и исчезают в нем. Они вываливаются в прачечной на гору белья. Энни на ходу перетягивает себе левую руку полотенцем – ее задело осколком гранаты. Юра поднимает стул и разбивает окно в сад. Они вылезают наверх и видят, что у забора стоит агент спецслужбы. Он стоит спиной к ним и говорит по рации. Энни неслышно подкрадывается к нему сзади, обрушивает тяжелый приклад на бритый затылок. Агент впечатывается лицом в кирпичный забор, хрустят кости носа, агент сползает на землю.
Энни забирает у агента рацию, а пистолет бросает Юре. Юра подхватывает пистолет, передергивает затвор и засовывает оружие под ремень сзади. Они с Юрой перелезают через забор и оказываются в саду соседей. Пригибаясь за кустами, добегают до конца этого сада и перелезают через забор в еще один сад. Уже можно вылезать на улицу. Они перелезают через последний забор.
Навстречу по дороге едет открытый кроваво-красный «Ягуар». За рулем «Ягуара» – пижон в лайковом пиджаке цвета кофе со сливками. В уголке рта у пижона дымится тонкая сигара. Из стереоколонок гремит музыка. Старики «Криденс Клируотер Ривайвл» жарят свой «Бег через джунгли». О'кей! Через джунгли так через джунгли. Энни поднимает руку. Машина резко тормозит. Девушка хватает пижона за шиворот и вытряхивает на землю.
– Какого черта?! – кричит растерянный пижон.
Юра добавляет пижону пинка под зад, и тот впечатывается головой в забор.
Юра впрыгивает в автомобиль, вытаскивает из-за пояса пистолет, наставляет на пижона и орет:
– Даже не думай! Одно движение – и ты покойник! Энни давит на газ, и спортивная тачка срывается с места. За ними гонится целая кавалькада машин.
В лобовом стекле «Ягуара» появляются дырки от пуль. Энни и Юра пригибаются. Юра стреляет через плечо. Скоро всё лобовое стекло покрывается трещинами между дырками. Ничего не видно. Энни прикладом вышибает стекло совсем. Теперь ветер бьет им в лицо, развевает волосы Энни, а яркий галстук Юры хлопает на ветру, как флаг. Агенты всё ближе. Расстояние сокращается с каждой секундой. Энни и Юре еще повезло, что им попалась спортивная тачка, потому что у фэбээровцев тачки с форсированными моторами. Юра выдирает зубами кольцо из гранаты и швыряет ее назад через голову, как пробку от бутылки бурбона. Граната падает на землю, прямо под колеса первой машины. Машина от сильного взрыва взлетает на воздух, переворачивается и падает точно на следующую машину. Ту заносит, она взрывается поперек дороги. В нее врезаются следующие две машины.
Юра оборачивается и хохочет. Он видит сзади огромный костер. Он показывает средний палец и целует Энни в губы. Они оторвались от погони…
Однажды они сидели вечером на крыльце и курили марихуану, которую Юра собрал неподалеку и высушил на куске железа над костром. Настроение было хорошее. Только что они занимались сексом, это было великолепно. Они курили и хихикали в темноте. Неожиданно Энни пришла в голову идея надеть на голову прибор ночного видения, чтобы посмотреть, как это всё вокруг выглядит в темноте по обкурке. Такой прибор у нее был. На всякий случай. Энни сходила за очками. Надела на голову. Ей стало жутко смешно. Всё вокруг – зеленое и смешное. От смеха Энни едва не повалилась на спину. Юра дергал ее за руку, просил посмотреть в очки тоже. Энни отпихивалась от него локтем и хохотала. Ей было весело. Она в жизни так не смеялась!.. Но что это, интересно, за зеленые фигурки, которые смешно ползут по горе?!. Кто это там карабкается?!. Вдруг до Энни дошло, что это за фигуры и куда они карабкаются! Она схватила Юру и затащила в дом.
Фэбээровцам удалось найти их. Сначала они нашли индейца, замучили и убили. А теперь они пришли за ними. Хорошо, что у Энни очень много оружия и большой опыт владения им. Она вытаскивает из сумки гранатомет, а Юре вручает крупнокалиберный пулемет-автомат. Они обвешиваются поясами с гранатами, запасными обоймами, пистолетами и дымовыми шашками. Нужно бежать в горы. Там, за перевалом, – море. Если они доберутся до него – они спасены. Но неизвестно – возможно, что их окружили и сзади. Энни смотрит в очки – кажется, там чисто. Они бегут наверх. Поднявшись на сотню метров, Энни вдруг останавливается. В ее в голове формируется дерзкий план. Они с Юрой прячутся за камнем и наблюдают за домом через очки ночного видения. Энни видит, как фэбээровцы окружают дом, а потом, по сигналу, одновременно врываются в него через двери и окна. И тогда Энни стреляет из гранатомета по дому. Яркий, потрясающий взрыв разносит дом на мелкие кусочки. Сверху на Юру и Энни падают куски камней и дерева. Юра и Энни целуются, а потом вскакивают и, взявшись за руки, бегут к вершине горы.
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду! Что это? Что это за дикие звуки?! Что это за черная птица выползает из-за горы?!
Это вертолет! Мощный луч прожектора вырывается из-под его брюха и выхватывает из темноты двух беглецов. Пулеметные очереди поднимают столбики пыли у них под ногами. Юра и Энни кидаются в разные стороны, пытаясь уйти из-под смертоносного освещения. Энни наводит на вертолет гранатомет, но вспоминает, что она из него уже выстрелила. Юра палит по вертолету из пулемета-автомата. Хвост вертолета вспыхивает и отваливается. Вертолет начинает крутиться вокруг себя, заваливается на бок и врезается в землю.
Энни и Юра забираются на вершину. Энни видит через очки, что внизу, на берегу океана, стоит еще один вертолет фэбээровцев. Они меняют свои планы – лучше уходить небом, чем морем. Они спускаются вниз. Рядом с вертолетом разговаривают два фэбээровца. Еще один сидит в кабине на месте пилота. Энни и Юра подкрадываются сзади к двоим у вертолета и одновременно бьют их прикладами по затылкам. Фэбээровцы тихо валятся на песок. С одного из них Энни снимает черную фэбээровскую куртку и черную фэбээровскую бейсболку и отдает их Юре. Юра надевает на себя форму агента и обходит вертолет сзади.
– Офицер, – говорит он, открывая дверцу кабины, – закурить не найдется?
Фэбээровец в кабине лезет в карман и в этот момент получает сзади прикладом по голове. Агент оборачивается, у него мутные удивленные глаза, он явно не понимает, что произошло, сейчас он потеряет сознание и рухнет. Энни отступает назад, чтобы, падая, агент ее не задел. Фэбээровец выкидывает вперед руки и цепляется за Энни. Пытаясь удержаться, он срывает с ее шеи цепочку с деревянным крестиком, который вырезал для нее Юра еще в России. С тех пор Энни не снимает этот крестик, он охраняет ее от бед. Но сейчас, в суматохе, она не заметила, что крестик с цепочкой остался в руке агента. Она выталкивает фэбээровца из кабины и садится за штурвал. Рядом усаживается Юра. Энни заводит мотор, лопасти вертолета бешено вращаются. По привычке рука Энни тянется к шее, чтобы потрогать на счастье крестик. Крестика на шее нет! Энни быстро соображает, куда он мог деться. Она кричит Юре:
– Я сейчас! – и выпрыгивает из кабины.
Вот он! Крестик в руке агента! Энни выпрямляется, и тут, будто злая пчела жалит ее в грудь. Энни видит, как к вертолету со всех сторон бегут черные фэбээровцы, размахивая короткими автоматами.
Шатаясь и прижимая руку к груди, Энни забирается в кабину. Еще одна пуля попадает ей в плечо. Энни вздрагивает.
– Что с тобой, милая?! – кричит перепуганный Юра. Энни машет рукой – потом… Она захлопывает дверцу. Фэбээровцы уже рядом.
Руки Энни проносятся по панели управления, нажимая кнопки, опуская и поднимая тумблеры.
Выстрелы. Лобовое стекло покрывается трещинами.
Юра стреляет в ответ из пулемета.
Вертолет отрывается от земли. Ветер от лопастей заставляет фэбээровцев пригнуться и придерживать руками черные бейсболки. Некоторые из них пытаются стрелять по вертолету, но песок засыпает им глаза. Один фэбээровец подпрыгивает, цепляется за подножку. Он подтягивается, перехватывается рукой за дверцу. Юра замечает непрошеного пассажира. Он резко распахивает дверь, и агента ударяет дверью по голове. Юра видит, как на стекле расплющивается фэбээровская морда, а потом агент откидывается вниз головой и цепляется ногами за подножку. Он висит, его голова болтается по ветру. С головы срывается черная бейсболка и летит вниз. Ее догоняет сорвавшийся с шеи автомат. Вертолет уже очень высоко. Агент сослужил им неплохую службу – пока он висел на вертолете, фэбээровцы боялись стрелять, чтобы не попасть в своего брата.
– Спасибо, приятель, за службу! – кричит Мешалкин и бьет его пяткой по яйцам. – Лети, агент ноль семь! Джоук!
Агент ФБР летит вниз и исчезает в темноте.
Юра поворачивается к Энни. Он видит, что Энни вся в крови, у нее закрываются глаза. Юра вскрикивает.
– Тихо, – говорит Энни слабым голосом. – Тихо, Юра. Через пару минут я потеряю сознание, и некому будет вести вертолет. Я должна успеть тебя научить.
Она быстро учит Юру управлять вертолетом.
– Вот и всё. Теперь я спокойна… Я рада, что мы встретили друг друга…
– Нет! Не говори так! Ты еще поправишься! Мы заплатим врачам!
– Нет… Я чувствую, что умираю… Прощай, любимый… Я умираю счастливой… А ты счастливым живи за нас двоих… Раньше я не верила, что бывает такая любовь… а теперь я знаю… И я умираю с ней… – ее рука разжимается, и на пол кабины падает крестик.
Энни умирает на руках у Юры, высоко в небе над темным океаном. На ее губах остается счастливая улыбка…
Хомякова. Глаза Хомякова зажглись, красные лучи, вылетевшие из них, шарили по подвалу.
– Вот он! – Хомяков потянулся к Лене.
Скрепкин сжал зубами шкатулку. Отползать он уже не мог, сил у него не осталось. Если бы он мог проглотить шкатулку, он бы проглотил ее теперь. Но шкатулка была слишком велика и слишком тверда для этого. Такую шкатулку под силу было бы проглотить только крупному животному. А Леня был человеком со своими плюсами и минусами. Он не мог проглотить ее. Всё, что он теперь мог, это повернуть свою искалеченную руку и поднять кверху средний палец. И Леня сделал всё, что он мог. Бес Хомяков на мгновение замер, его возмутил поступок этого человеческого обрубка.
– Ты, в жопу траханный ублюдок! Пидараз! – взревел демон и оскалил свою ужасную кровавую пасть, но вцепиться клыками в шею Скрепкину ему не пришлось, вопль демона потонул в реве падающего самолета, как в композиции группы «Пинк Флойд» «Спик ту ми» с пластинки «Зе дарк сайд оф зе мун» 1972 года выпуска. Именно так показалось Лене Скрепкину в последний момент своей жизни на этой Земле, на ее темной половине… Или на ее светлой половине?.. Кто знает – какая это половина?..
Время изменило течение. Леня Скрепкин увидел, как острие истребителя выходит у Хомякова изо рта.
Сам ты в жопу траханный!.. – подумал он и улыбнулся с драгоценной шкатулкой в зубах…
Была ранняя весна. Только что сошел снег, и идти до храма пришлось по грязи… Ну и что, что по грязи… Человек из грязи создан и в грязь будет закопан.
Леня подошел к высоким дубовым дверям, снял кепку и перекрестился. Рядом на ступеньках сидели бабушки и просили милостыню. Леня вытащил лопатник, положил каждой по грину.
Прошел в церковь. Служба закончилась. В церкви почти никого не было. Леня бросил в ящик «НА РЕМОНТ ХРАМА» десять гринов и купил на четыре грина свечек. Почему-то перед иконой Ильи Пророка не горела ни одна свеча. Леня повертел головой и увидел, что и у других икон свечки тоже не горят. Он огляделся – не смотрит ли кто, щелкнул ZIPPO и зажег свечку. Поставил ее перед иконой Илье и помолился.
Из-за колонны вышел отец Харитон. Леня поцеловал батюшке руку.
– Здравствуй, Леонид, – батюшка положил руку Лене на плечо.
– Здравствуйте, батюшка, – Леня опустил глаза.
– Ну, пойдем, раб Божий, – отец Харитон похлопал Леню по спине. – Пойдем ко мне в кабинет, будет у нас с тобой беседа.
Отец Харитон позвонил вчера Лене и попросил подъехать для разговора. Леня понял, что разговор будет серьезный, что отец Харитон собирается проверить Леню, насколько он, Леня, привержен православной церкви.
Проходя мимо ящика «НА РЕМОНТ…», Леня вытащил лопатник и бросил в ящик еще сколько-то гринов, не считая. Отец Харитон одобрительно кивнул:
– Не оскудеет рука дающего. И воздастся дающему еще больше, чем берущему…
Они прошли в батюшкину комнату. Это была небольшая, двенадцать квадратных метров, келья с чисто выбеленными стенами. В углу висела икона. У окна стоял черный стол. На столе – чугунная чернильница в виде храма Христа Спасителя.
Отец Харитон прошел за стол, сел на стул и жестом пригласил Леню присесть на стул перед столом. Леня выдвинул черный стул с обитым кожей сиденьем, сел, положил руки на колени.
– Чайку не желаешь? – предложил батюшка.
– Не откажусь, – Леня кивнул.
Отец Харитон поднял телефонную трубку, набрал три цифры:
– Танюша, чайку нам принеси пожалуйста, – он положил трубку на рычаг.
Телефонный аппарат у батюшки тоже был особенный, как и чернильница. Трудно сказать, что в нем такого особенного, но сразу видно – вещь необычная и качественная. Да и какая же еще могла быть вещь у батюшки? Уж кому-кому, считал Леня, а таким людям, как святые отцы, положено иметь самое лучшее, чтобы в их деятельности не случалось досадных сбоев из-за технической ерунды. Иногда недалекие люди упрекают отцов церкви за излишнюю роскошь, эти люди просто не могут понять, что в таком деле как спасение душ нельзя пользоваться некачественными средствами, – уж слишком много поставлено на кон.
Батюшка вытащил из стола листок бумаги с выдавленными по углам крестами, достал из прибора ручку МОЫВЬАЫ, снял колпачок, приготовился что-то написать, но раздумал, надел колпачок и положил ручку на лист бумаги.
– Ну… Леонид… давай тогда сначала поговорим, а потом уж… не знаю, сможешь ли ты взяться за это дело…
– Да я ж… – Леня развел руками, – за ваше дело, да не взяться?.. Это ж… что?.. Я уже согласен… Всё… договорились…
Отец Харитон посмотрел на Леню внимательно.
– Ты же даже не знаешь, что я тебе буду предлагать, а уже соглашаешься…
– Да чего бы не предлагали, я того… Хотите, из окошка прыгну?!
– А вот этого я и опасаюсь, что не думаешь ты, когда увлекаешься… Больно опрометчив… А к такому делу нужно подойти с головой… И осторожно очень. Потому что можно и самому голову сложить, и делу повредить конкретно…
Леня подался вперед и положил локоть на стол, показывая, что он воспринял замечания и теперь внимательно слушает и сделает всё именно так, как отец Харитон велит.
Отец Харитон взял в руки четки.
Отворилась дверь, и в комнату прошла сестра Татьяна с подносом. На сестре была надета белая косынка и длинное темное платье с фартуком. Леня машинально отметил, что девушка молодая и симпатичная, но одевается не сексуально. И тут же устыдился своей мысли и порозовел. Лене показалось, что его греховная мысль не осталась незамеченной отцом Харитоном. Отец Харитон сдержанно улыбнулся и погладил большим пальцем четки.
Татьяна поставила на стол поднос. На подносе стояли большой пузатый керамический чайник, два стакана в подстаканниках, сахарница, блюдце с дольками лимона и сушки. Девушка налила чай в стаканы.
– Спасибо, Танюша, – отец Харитон кивнул головой.
Татьяна поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь. Отец Харитон положил в стакан дольку лимона и три куска сахара.
– Эх! От всего отказаться могу! А вот к чаю несладкому никак не привыкну!.. – Ложка застучала по стенкам стакана.
Леня тоже положил себе лимон и сахар. Он вообще-то пил без сахара, но после таких слов пить без сахара было как-то неправильно. Гордыня…
– Вот у меня к тебе, Леонид, какое дело, – отец Харитон отхлебнул из стакана. – Божественно! – он чмокнул, взял сушку, разломил ее в кулаке на четыре части, одну часть положил в рот и хрустнул. Леня тоже взял сушку. – Вот какое дело, – повторил еще раз отец Харитон. – М-м-м… – Леня понял, что разговор будет серьезный, потому что таких длинных предисловий отец Харитон никогда не делал. – М-м-м… – Батюшка наморщил лоб, положил себе в рот еще четверть сушки и пожевал. – Вот что… Как ты, Леонид, сам видишь… да и мы с тобой много об этом беседовали… на православие идет большое наступление… К сожалению, Россия стала местом, где укореняются сейчас самые отвратительные, самые злобные, самые антиправославные секты. Они копят силы и мечтают расправиться с верой…
Леня кивнул:
– Конечно, вижу. Больно на это смотреть, отец Харитон. Иногда, когда дела делаю… ну… приходится встречаться со всякими такими организациями… бизнес, – Леня развел руками, извиняясь перед отцом Харитоном. – Вижу, что они творят, понимаю это… Хочется иной раз по-мужски с ними поговорить, но останавливаю себя – может, это не по-христиански…
– Понимаю, – отец Харитон кивнул. – Человек ты серьезный. И к вере вовремя обратился, когда вера наша сильно нуждается… чтобы русские вернулись к ней… и она бы помогла русским выстоять, а русские люди отстояли бы веру… свою исконную веру. Человек без веры, как сосуд пустой, – отец Харитон постучал ложкой по стакану. – Вроде звучит, – он еще раз постучал, – а внутри пусто. А антихрист, он только и ждет, чтобы свободное место заполнить… А надо, – отец Харитон поднял ложку над стаканом и покрутил ее, – чтобы содержание было хорошее, Божественное, и чтобы для антихриста места там не оставалось.
Леня взял чайник и налил отцу Харитону полный стакан.
– Спасибо, Леонид, – отец Харитон опустил в чай свежую дольку лимона.
Леня налил чаю и себе тоже. Ему сильно понравилось, как сказал отец Харитон. Качество отца Харитона – говорить просто и доступно о сложном и видеть в разных обыденных вещах Божественное – восхищало Скрепкина. Отец Харитон обладал редким для священника талантом говорить проповеди как бы мимоходом, но ярко и убедительно. Недаром его приход пользовался в Москве такой популярностью.
– Вот что получилось, – продолжал отец Харитон, размешивая в стакане сахар. – Русский человек веру потерял при советской власти, а когда ему веру-то возвращать стали, он по открытости русской и доверчивости, вместе с верой истинной и всякую ересь прихватил. Все равно как если бы мы в этом стакане чай со стиральным порошком мешали. А?
Леня представил, и его затошнило.
– И первое время, когда их здесь привечать-то стали… они ж хитрые дьявольски!., говорят – Бог един, все веры одно и то же, добра-зла нет, а есть энергия позвоночников, и вообще ничего нет, а всё нам только кажется!.. Вопрос! – отец Харитон поднял палец. – Если нам это кажется, почему же нам такая дрянь-то кажется тогда? Почему бы нам не показаться чему-нибудь божественному? А? А потому, что они, эти сектанты, они не у Бога учатся, как людей направлять, а у политиков! А политики у нас чьи слуги, Леонид?
– Ясно, чьи, – Леня развел руками. – Не народа же…
– То-то и оно! – Отец Харитон хрустнул вторую сушку. – А ты посмотри, через кого они в нашу страну пролезли! Через политиков и пролезли! Потому что у них с политиками одни цели и одни средства и один хозяин, – отец Харитон хотел показать пальцем вверх, но понял, что в данном случае это неправильное направление, и показал пальцем вниз. – Вот кто у них хозяин. И понятно, почему им выгодно говорить, что этого хозяина нет. Всё же нам кажется только! Тебе кажется, что у тебя есть квартира, машина, дача, и чтобы тебя освободить от этих иллюзий, отдай их нам и станешь свободным от иллюзий, которые мешают тебе работать на нашего хозяина.
Леня кивнул и восхитился еще раз остроте ума и меткости слова отца Харитона.
– Вот, Леонид, смотри, что получается. Когда православную церковь возродить разрешили на государственном уровне, создали для этого Комитет по защите религии и свободы вероисповедания. Потому что понимали, что делать это надо, что без веры Россия не выживет. А Комитет-то – орган политический! Его политики те же и делали! А к тому времени, помнишь, наверное, сложилось такое общее мнение, что надо всё разрешать, пусть люди сами выбирают – что им больше нравится… Спроси у ребенка, что ему больше нравится – кошку повесить или в церковь с бабушкой пойти?.. Не всё, что людям нравится, им нужно! На то и церковь у нас стоит, чтобы зерна от плевел отделять!.. Налей-ка мне, Леонид, еще чайку… – Отец Харитон поднялся из-за стола, подошел к длинному узкому окну, заложил руки за спину. – Коля подметает. А ты знаешь, Леонид, сколько Коля лет в тюрьме отсидел? Поболе твоего в четыре раза…
Леня присвистнул и прикрыл рот ладонью.
– Извините, батюшка.
– 6 —
Проходит несколько месяцев. Однажды Энни выходит из дома, чтобы купить фрукты. На другой стороне улицы крутится какой-то субъект. Энни автоматически отмечает его. Профессиональная наблюдательность подсказывает, что она уже видела его здесь накануне. Это не местный житель. Всех местных она хорошо знает. Это маленький городок. Скорее всего, это чей-то родственник, приехавший погостить. Но что-то не нравится Энни… На следующий день она видит на этом месте уже двоих – того вчерашнего и еще какого-то чужака… Она сообщает Юре, что, скорее всего, их выследили. Юра признается, что несколько месяцев назад он не удержался и отправил в музей современного искусства Нью-Йорка русско-мексиканского медведя. Он думал, что никто не должен догадаться, что это его работа, он же подписался испанской фамилией Гонзалес.Они бросают в сумку самые необходимые вещи и черным ходом пытаются уйти. Но там их уже ждут агенты ФБР – путь через черный ход отрезан. Энни и Юра пытаются выйти с другой стороны, но и там дежурят фэбээровцы. Дом окружен. Повсюду сидят снайперы.
Энни принимает решение – уходить через бельепровод. В дверь ломятся. Энни передергивает затвор поршневого винчестера и стреляет по двери. Юра кидает туда же гранату. Оглушительный взрыв застает фэбээровцев врасплох. За дымом, огнем, стрельбой и криками раненых никто не замечает, как Энни и Юра ныряют в желоб бельепровода и исчезают в нем. Они вываливаются в прачечной на гору белья. Энни на ходу перетягивает себе левую руку полотенцем – ее задело осколком гранаты. Юра поднимает стул и разбивает окно в сад. Они вылезают наверх и видят, что у забора стоит агент спецслужбы. Он стоит спиной к ним и говорит по рации. Энни неслышно подкрадывается к нему сзади, обрушивает тяжелый приклад на бритый затылок. Агент впечатывается лицом в кирпичный забор, хрустят кости носа, агент сползает на землю.
Энни забирает у агента рацию, а пистолет бросает Юре. Юра подхватывает пистолет, передергивает затвор и засовывает оружие под ремень сзади. Они с Юрой перелезают через забор и оказываются в саду соседей. Пригибаясь за кустами, добегают до конца этого сада и перелезают через забор в еще один сад. Уже можно вылезать на улицу. Они перелезают через последний забор.
Навстречу по дороге едет открытый кроваво-красный «Ягуар». За рулем «Ягуара» – пижон в лайковом пиджаке цвета кофе со сливками. В уголке рта у пижона дымится тонкая сигара. Из стереоколонок гремит музыка. Старики «Криденс Клируотер Ривайвл» жарят свой «Бег через джунгли». О'кей! Через джунгли так через джунгли. Энни поднимает руку. Машина резко тормозит. Девушка хватает пижона за шиворот и вытряхивает на землю.
– Какого черта?! – кричит растерянный пижон.
Юра добавляет пижону пинка под зад, и тот впечатывается головой в забор.
Юра впрыгивает в автомобиль, вытаскивает из-за пояса пистолет, наставляет на пижона и орет:
– Даже не думай! Одно движение – и ты покойник! Энни давит на газ, и спортивная тачка срывается с места. За ними гонится целая кавалькада машин.
В лобовом стекле «Ягуара» появляются дырки от пуль. Энни и Юра пригибаются. Юра стреляет через плечо. Скоро всё лобовое стекло покрывается трещинами между дырками. Ничего не видно. Энни прикладом вышибает стекло совсем. Теперь ветер бьет им в лицо, развевает волосы Энни, а яркий галстук Юры хлопает на ветру, как флаг. Агенты всё ближе. Расстояние сокращается с каждой секундой. Энни и Юре еще повезло, что им попалась спортивная тачка, потому что у фэбээровцев тачки с форсированными моторами. Юра выдирает зубами кольцо из гранаты и швыряет ее назад через голову, как пробку от бутылки бурбона. Граната падает на землю, прямо под колеса первой машины. Машина от сильного взрыва взлетает на воздух, переворачивается и падает точно на следующую машину. Ту заносит, она взрывается поперек дороги. В нее врезаются следующие две машины.
Юра оборачивается и хохочет. Он видит сзади огромный костер. Он показывает средний палец и целует Энни в губы. Они оторвались от погони…
– 7 —
Они скрылись в горах Мексики, в месте, которое специально держали для такого случая. В зарослях чапараля стоит маленький домик, о котором знают только они и еще один человек – индеец, который продал неизвестной белой паре участок земли с ненужным ему домом. Теперь Энни немного жалеет, что покупала дом напрямую. Нужно было действовать через посредника. Но, что сделано, то сделано. Всю жизнь они здесь жить не собираются. Этот дом послужит им временным укрытием, пока они немного отсидятся и вокруг поутихнет.Однажды они сидели вечером на крыльце и курили марихуану, которую Юра собрал неподалеку и высушил на куске железа над костром. Настроение было хорошее. Только что они занимались сексом, это было великолепно. Они курили и хихикали в темноте. Неожиданно Энни пришла в голову идея надеть на голову прибор ночного видения, чтобы посмотреть, как это всё вокруг выглядит в темноте по обкурке. Такой прибор у нее был. На всякий случай. Энни сходила за очками. Надела на голову. Ей стало жутко смешно. Всё вокруг – зеленое и смешное. От смеха Энни едва не повалилась на спину. Юра дергал ее за руку, просил посмотреть в очки тоже. Энни отпихивалась от него локтем и хохотала. Ей было весело. Она в жизни так не смеялась!.. Но что это, интересно, за зеленые фигурки, которые смешно ползут по горе?!. Кто это там карабкается?!. Вдруг до Энни дошло, что это за фигуры и куда они карабкаются! Она схватила Юру и затащила в дом.
Фэбээровцам удалось найти их. Сначала они нашли индейца, замучили и убили. А теперь они пришли за ними. Хорошо, что у Энни очень много оружия и большой опыт владения им. Она вытаскивает из сумки гранатомет, а Юре вручает крупнокалиберный пулемет-автомат. Они обвешиваются поясами с гранатами, запасными обоймами, пистолетами и дымовыми шашками. Нужно бежать в горы. Там, за перевалом, – море. Если они доберутся до него – они спасены. Но неизвестно – возможно, что их окружили и сзади. Энни смотрит в очки – кажется, там чисто. Они бегут наверх. Поднявшись на сотню метров, Энни вдруг останавливается. В ее в голове формируется дерзкий план. Они с Юрой прячутся за камнем и наблюдают за домом через очки ночного видения. Энни видит, как фэбээровцы окружают дом, а потом, по сигналу, одновременно врываются в него через двери и окна. И тогда Энни стреляет из гранатомета по дому. Яркий, потрясающий взрыв разносит дом на мелкие кусочки. Сверху на Юру и Энни падают куски камней и дерева. Юра и Энни целуются, а потом вскакивают и, взявшись за руки, бегут к вершине горы.
Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду! Что это? Что это за дикие звуки?! Что это за черная птица выползает из-за горы?!
Это вертолет! Мощный луч прожектора вырывается из-под его брюха и выхватывает из темноты двух беглецов. Пулеметные очереди поднимают столбики пыли у них под ногами. Юра и Энни кидаются в разные стороны, пытаясь уйти из-под смертоносного освещения. Энни наводит на вертолет гранатомет, но вспоминает, что она из него уже выстрелила. Юра палит по вертолету из пулемета-автомата. Хвост вертолета вспыхивает и отваливается. Вертолет начинает крутиться вокруг себя, заваливается на бок и врезается в землю.
Энни и Юра забираются на вершину. Энни видит через очки, что внизу, на берегу океана, стоит еще один вертолет фэбээровцев. Они меняют свои планы – лучше уходить небом, чем морем. Они спускаются вниз. Рядом с вертолетом разговаривают два фэбээровца. Еще один сидит в кабине на месте пилота. Энни и Юра подкрадываются сзади к двоим у вертолета и одновременно бьют их прикладами по затылкам. Фэбээровцы тихо валятся на песок. С одного из них Энни снимает черную фэбээровскую куртку и черную фэбээровскую бейсболку и отдает их Юре. Юра надевает на себя форму агента и обходит вертолет сзади.
– Офицер, – говорит он, открывая дверцу кабины, – закурить не найдется?
Фэбээровец в кабине лезет в карман и в этот момент получает сзади прикладом по голове. Агент оборачивается, у него мутные удивленные глаза, он явно не понимает, что произошло, сейчас он потеряет сознание и рухнет. Энни отступает назад, чтобы, падая, агент ее не задел. Фэбээровец выкидывает вперед руки и цепляется за Энни. Пытаясь удержаться, он срывает с ее шеи цепочку с деревянным крестиком, который вырезал для нее Юра еще в России. С тех пор Энни не снимает этот крестик, он охраняет ее от бед. Но сейчас, в суматохе, она не заметила, что крестик с цепочкой остался в руке агента. Она выталкивает фэбээровца из кабины и садится за штурвал. Рядом усаживается Юра. Энни заводит мотор, лопасти вертолета бешено вращаются. По привычке рука Энни тянется к шее, чтобы потрогать на счастье крестик. Крестика на шее нет! Энни быстро соображает, куда он мог деться. Она кричит Юре:
– Я сейчас! – и выпрыгивает из кабины.
Вот он! Крестик в руке агента! Энни выпрямляется, и тут, будто злая пчела жалит ее в грудь. Энни видит, как к вертолету со всех сторон бегут черные фэбээровцы, размахивая короткими автоматами.
Шатаясь и прижимая руку к груди, Энни забирается в кабину. Еще одна пуля попадает ей в плечо. Энни вздрагивает.
– Что с тобой, милая?! – кричит перепуганный Юра. Энни машет рукой – потом… Она захлопывает дверцу. Фэбээровцы уже рядом.
Руки Энни проносятся по панели управления, нажимая кнопки, опуская и поднимая тумблеры.
Выстрелы. Лобовое стекло покрывается трещинами.
Юра стреляет в ответ из пулемета.
Вертолет отрывается от земли. Ветер от лопастей заставляет фэбээровцев пригнуться и придерживать руками черные бейсболки. Некоторые из них пытаются стрелять по вертолету, но песок засыпает им глаза. Один фэбээровец подпрыгивает, цепляется за подножку. Он подтягивается, перехватывается рукой за дверцу. Юра замечает непрошеного пассажира. Он резко распахивает дверь, и агента ударяет дверью по голове. Юра видит, как на стекле расплющивается фэбээровская морда, а потом агент откидывается вниз головой и цепляется ногами за подножку. Он висит, его голова болтается по ветру. С головы срывается черная бейсболка и летит вниз. Ее догоняет сорвавшийся с шеи автомат. Вертолет уже очень высоко. Агент сослужил им неплохую службу – пока он висел на вертолете, фэбээровцы боялись стрелять, чтобы не попасть в своего брата.
– Спасибо, приятель, за службу! – кричит Мешалкин и бьет его пяткой по яйцам. – Лети, агент ноль семь! Джоук!
Агент ФБР летит вниз и исчезает в темноте.
Юра поворачивается к Энни. Он видит, что Энни вся в крови, у нее закрываются глаза. Юра вскрикивает.
– Тихо, – говорит Энни слабым голосом. – Тихо, Юра. Через пару минут я потеряю сознание, и некому будет вести вертолет. Я должна успеть тебя научить.
Она быстро учит Юру управлять вертолетом.
– Вот и всё. Теперь я спокойна… Я рада, что мы встретили друг друга…
– Нет! Не говори так! Ты еще поправишься! Мы заплатим врачам!
– Нет… Я чувствую, что умираю… Прощай, любимый… Я умираю счастливой… А ты счастливым живи за нас двоих… Раньше я не верила, что бывает такая любовь… а теперь я знаю… И я умираю с ней… – ее рука разжимается, и на пол кабины падает крестик.
Энни умирает на руках у Юры, высоко в небе над темным океаном. На ее губах остается счастливая улыбка…
Глава пятнадцатая
СМЕРТЬ ЛЕОНИДА СКРЕПКИНА
Мы Россия Богоносная страна
Мы несем культуру миру
Потому что у нас ее как говна
Рашен Бразерс
– 1 —
Леня полетел вниз и ударился плечом о крышку гроба, перелетел через него и упал на спину. Он увидел, как в дыру, через которую он провалился в подвал, втискивается передняя частьХомякова. Глаза Хомякова зажглись, красные лучи, вылетевшие из них, шарили по подвалу.
– Вот он! – Хомяков потянулся к Лене.
Скрепкин сжал зубами шкатулку. Отползать он уже не мог, сил у него не осталось. Если бы он мог проглотить шкатулку, он бы проглотил ее теперь. Но шкатулка была слишком велика и слишком тверда для этого. Такую шкатулку под силу было бы проглотить только крупному животному. А Леня был человеком со своими плюсами и минусами. Он не мог проглотить ее. Всё, что он теперь мог, это повернуть свою искалеченную руку и поднять кверху средний палец. И Леня сделал всё, что он мог. Бес Хомяков на мгновение замер, его возмутил поступок этого человеческого обрубка.
– Ты, в жопу траханный ублюдок! Пидараз! – взревел демон и оскалил свою ужасную кровавую пасть, но вцепиться клыками в шею Скрепкину ему не пришлось, вопль демона потонул в реве падающего самолета, как в композиции группы «Пинк Флойд» «Спик ту ми» с пластинки «Зе дарк сайд оф зе мун» 1972 года выпуска. Именно так показалось Лене Скрепкину в последний момент своей жизни на этой Земле, на ее темной половине… Или на ее светлой половине?.. Кто знает – какая это половина?..
– 2 —
Самолет Сухофрукта вильнул последний раз в сторону перед самой землей и воткнулся своим острым носом точно в подвальную дыру. Оглушительный взрыв потряс землю. Казалось, будто весь мир взорвался тут. Перед самым взрывом острие истребителя проткнуло беса Хомякова через задницу, вышло у него изо рта и разорвало демона.Время изменило течение. Леня Скрепкин увидел, как острие истребителя выходит у Хомякова изо рта.
Сам ты в жопу траханный!.. – подумал он и улыбнулся с драгоценной шкатулкой в зубах…
– 3 —
Леня Скрепкин подъехал к храму, заглушил мотор и вылез из машины. Батюшка попросил ставить БМВ подальше от церкви, чтобы не было соблазна. Вот какой батюшка был мудрый. Самому Лене это едва ли пришло бы в голову. А ведь действительно получилось бы некрасиво. Ведь в церковь ходит много бабушек, ветеранов и инвалидов, и вид дорогой машины мешал бы им думать о Боге.Была ранняя весна. Только что сошел снег, и идти до храма пришлось по грязи… Ну и что, что по грязи… Человек из грязи создан и в грязь будет закопан.
Леня подошел к высоким дубовым дверям, снял кепку и перекрестился. Рядом на ступеньках сидели бабушки и просили милостыню. Леня вытащил лопатник, положил каждой по грину.
Прошел в церковь. Служба закончилась. В церкви почти никого не было. Леня бросил в ящик «НА РЕМОНТ ХРАМА» десять гринов и купил на четыре грина свечек. Почему-то перед иконой Ильи Пророка не горела ни одна свеча. Леня повертел головой и увидел, что и у других икон свечки тоже не горят. Он огляделся – не смотрит ли кто, щелкнул ZIPPO и зажег свечку. Поставил ее перед иконой Илье и помолился.
Из-за колонны вышел отец Харитон. Леня поцеловал батюшке руку.
– Здравствуй, Леонид, – батюшка положил руку Лене на плечо.
– Здравствуйте, батюшка, – Леня опустил глаза.
– Ну, пойдем, раб Божий, – отец Харитон похлопал Леню по спине. – Пойдем ко мне в кабинет, будет у нас с тобой беседа.
Отец Харитон позвонил вчера Лене и попросил подъехать для разговора. Леня понял, что разговор будет серьезный, что отец Харитон собирается проверить Леню, насколько он, Леня, привержен православной церкви.
Проходя мимо ящика «НА РЕМОНТ…», Леня вытащил лопатник и бросил в ящик еще сколько-то гринов, не считая. Отец Харитон одобрительно кивнул:
– Не оскудеет рука дающего. И воздастся дающему еще больше, чем берущему…
Они прошли в батюшкину комнату. Это была небольшая, двенадцать квадратных метров, келья с чисто выбеленными стенами. В углу висела икона. У окна стоял черный стол. На столе – чугунная чернильница в виде храма Христа Спасителя.
Отец Харитон прошел за стол, сел на стул и жестом пригласил Леню присесть на стул перед столом. Леня выдвинул черный стул с обитым кожей сиденьем, сел, положил руки на колени.
– Чайку не желаешь? – предложил батюшка.
– Не откажусь, – Леня кивнул.
Отец Харитон поднял телефонную трубку, набрал три цифры:
– Танюша, чайку нам принеси пожалуйста, – он положил трубку на рычаг.
Телефонный аппарат у батюшки тоже был особенный, как и чернильница. Трудно сказать, что в нем такого особенного, но сразу видно – вещь необычная и качественная. Да и какая же еще могла быть вещь у батюшки? Уж кому-кому, считал Леня, а таким людям, как святые отцы, положено иметь самое лучшее, чтобы в их деятельности не случалось досадных сбоев из-за технической ерунды. Иногда недалекие люди упрекают отцов церкви за излишнюю роскошь, эти люди просто не могут понять, что в таком деле как спасение душ нельзя пользоваться некачественными средствами, – уж слишком много поставлено на кон.
Батюшка вытащил из стола листок бумаги с выдавленными по углам крестами, достал из прибора ручку МОЫВЬАЫ, снял колпачок, приготовился что-то написать, но раздумал, надел колпачок и положил ручку на лист бумаги.
– Ну… Леонид… давай тогда сначала поговорим, а потом уж… не знаю, сможешь ли ты взяться за это дело…
– Да я ж… – Леня развел руками, – за ваше дело, да не взяться?.. Это ж… что?.. Я уже согласен… Всё… договорились…
Отец Харитон посмотрел на Леню внимательно.
– Ты же даже не знаешь, что я тебе буду предлагать, а уже соглашаешься…
– Да чего бы не предлагали, я того… Хотите, из окошка прыгну?!
– А вот этого я и опасаюсь, что не думаешь ты, когда увлекаешься… Больно опрометчив… А к такому делу нужно подойти с головой… И осторожно очень. Потому что можно и самому голову сложить, и делу повредить конкретно…
Леня подался вперед и положил локоть на стол, показывая, что он воспринял замечания и теперь внимательно слушает и сделает всё именно так, как отец Харитон велит.
Отец Харитон взял в руки четки.
Отворилась дверь, и в комнату прошла сестра Татьяна с подносом. На сестре была надета белая косынка и длинное темное платье с фартуком. Леня машинально отметил, что девушка молодая и симпатичная, но одевается не сексуально. И тут же устыдился своей мысли и порозовел. Лене показалось, что его греховная мысль не осталась незамеченной отцом Харитоном. Отец Харитон сдержанно улыбнулся и погладил большим пальцем четки.
Татьяна поставила на стол поднос. На подносе стояли большой пузатый керамический чайник, два стакана в подстаканниках, сахарница, блюдце с дольками лимона и сушки. Девушка налила чай в стаканы.
– Спасибо, Танюша, – отец Харитон кивнул головой.
Татьяна поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь. Отец Харитон положил в стакан дольку лимона и три куска сахара.
– Эх! От всего отказаться могу! А вот к чаю несладкому никак не привыкну!.. – Ложка застучала по стенкам стакана.
Леня тоже положил себе лимон и сахар. Он вообще-то пил без сахара, но после таких слов пить без сахара было как-то неправильно. Гордыня…
– Вот у меня к тебе, Леонид, какое дело, – отец Харитон отхлебнул из стакана. – Божественно! – он чмокнул, взял сушку, разломил ее в кулаке на четыре части, одну часть положил в рот и хрустнул. Леня тоже взял сушку. – Вот какое дело, – повторил еще раз отец Харитон. – М-м-м… – Леня понял, что разговор будет серьезный, потому что таких длинных предисловий отец Харитон никогда не делал. – М-м-м… – Батюшка наморщил лоб, положил себе в рот еще четверть сушки и пожевал. – Вот что… Как ты, Леонид, сам видишь… да и мы с тобой много об этом беседовали… на православие идет большое наступление… К сожалению, Россия стала местом, где укореняются сейчас самые отвратительные, самые злобные, самые антиправославные секты. Они копят силы и мечтают расправиться с верой…
Леня кивнул:
– Конечно, вижу. Больно на это смотреть, отец Харитон. Иногда, когда дела делаю… ну… приходится встречаться со всякими такими организациями… бизнес, – Леня развел руками, извиняясь перед отцом Харитоном. – Вижу, что они творят, понимаю это… Хочется иной раз по-мужски с ними поговорить, но останавливаю себя – может, это не по-христиански…
– Понимаю, – отец Харитон кивнул. – Человек ты серьезный. И к вере вовремя обратился, когда вера наша сильно нуждается… чтобы русские вернулись к ней… и она бы помогла русским выстоять, а русские люди отстояли бы веру… свою исконную веру. Человек без веры, как сосуд пустой, – отец Харитон постучал ложкой по стакану. – Вроде звучит, – он еще раз постучал, – а внутри пусто. А антихрист, он только и ждет, чтобы свободное место заполнить… А надо, – отец Харитон поднял ложку над стаканом и покрутил ее, – чтобы содержание было хорошее, Божественное, и чтобы для антихриста места там не оставалось.
Леня взял чайник и налил отцу Харитону полный стакан.
– Спасибо, Леонид, – отец Харитон опустил в чай свежую дольку лимона.
Леня налил чаю и себе тоже. Ему сильно понравилось, как сказал отец Харитон. Качество отца Харитона – говорить просто и доступно о сложном и видеть в разных обыденных вещах Божественное – восхищало Скрепкина. Отец Харитон обладал редким для священника талантом говорить проповеди как бы мимоходом, но ярко и убедительно. Недаром его приход пользовался в Москве такой популярностью.
– Вот что получилось, – продолжал отец Харитон, размешивая в стакане сахар. – Русский человек веру потерял при советской власти, а когда ему веру-то возвращать стали, он по открытости русской и доверчивости, вместе с верой истинной и всякую ересь прихватил. Все равно как если бы мы в этом стакане чай со стиральным порошком мешали. А?
Леня представил, и его затошнило.
– И первое время, когда их здесь привечать-то стали… они ж хитрые дьявольски!., говорят – Бог един, все веры одно и то же, добра-зла нет, а есть энергия позвоночников, и вообще ничего нет, а всё нам только кажется!.. Вопрос! – отец Харитон поднял палец. – Если нам это кажется, почему же нам такая дрянь-то кажется тогда? Почему бы нам не показаться чему-нибудь божественному? А? А потому, что они, эти сектанты, они не у Бога учатся, как людей направлять, а у политиков! А политики у нас чьи слуги, Леонид?
– Ясно, чьи, – Леня развел руками. – Не народа же…
– То-то и оно! – Отец Харитон хрустнул вторую сушку. – А ты посмотри, через кого они в нашу страну пролезли! Через политиков и пролезли! Потому что у них с политиками одни цели и одни средства и один хозяин, – отец Харитон хотел показать пальцем вверх, но понял, что в данном случае это неправильное направление, и показал пальцем вниз. – Вот кто у них хозяин. И понятно, почему им выгодно говорить, что этого хозяина нет. Всё же нам кажется только! Тебе кажется, что у тебя есть квартира, машина, дача, и чтобы тебя освободить от этих иллюзий, отдай их нам и станешь свободным от иллюзий, которые мешают тебе работать на нашего хозяина.
Леня кивнул и восхитился еще раз остроте ума и меткости слова отца Харитона.
– Вот, Леонид, смотри, что получается. Когда православную церковь возродить разрешили на государственном уровне, создали для этого Комитет по защите религии и свободы вероисповедания. Потому что понимали, что делать это надо, что без веры Россия не выживет. А Комитет-то – орган политический! Его политики те же и делали! А к тому времени, помнишь, наверное, сложилось такое общее мнение, что надо всё разрешать, пусть люди сами выбирают – что им больше нравится… Спроси у ребенка, что ему больше нравится – кошку повесить или в церковь с бабушкой пойти?.. Не всё, что людям нравится, им нужно! На то и церковь у нас стоит, чтобы зерна от плевел отделять!.. Налей-ка мне, Леонид, еще чайку… – Отец Харитон поднялся из-за стола, подошел к длинному узкому окну, заложил руки за спину. – Коля подметает. А ты знаешь, Леонид, сколько Коля лет в тюрьме отсидел? Поболе твоего в четыре раза…
Леня присвистнул и прикрыл рот ладонью.
– Извините, батюшка.