Страница:
– Ну и гадость! – вырвалось у него.
– Так лекарства всегда горькие, – усмехнулась доминанта, – ты что не знаешь?
– Но не до такой же степени, – проворчал Берк.
– Пошли в комнату, – предложила Таня. Он молча принял это предложение ипройдя в гостиную сел на диван. Берк почувствовал странное спокойствие и ощущение безопасности. И еще сильную усталость. Он лег на диван головой к окну. В комнате царил полумрак, за окном еще продолжал догорать закат. Окна выходили как раз на запад. Берк смотрел на картины в рамках, на кресла по углам комнаты. И ему сделалось очень уютно и хорошо. «Вот сейчас полежу немного и поедем в клинику, – подумал он, – все равно ведь не засну, я сова». В комнату вошла Таня, но включать свет не стала. Она присела на диван около Берка и тихо прошептала:
– Ну как ты?
– Нормально, отдыхаю. Устал сегодня, – ответил Берк, перевернувшись на бок и зевая. Таня стала гладить его по волосам. Берку это очень понравилось. Он закрыл глаза и даже не заметил, как провалился в сладкое забытье.
Проснувшись, Берк сначала не понял, где он находиться. Он протер глаза и тут вспомнил события вчерашнего дня. За окном уже во всю светило солнце. Берк повернулся немного в сторону. Рядом с ним лежала Таня и одной рукой обнимала его. Она еще спала, но когда Берк стал ворочаться, проснулась и открыла глаза.
– С добрым утром, Берк. Как спал? – улыбнулась доминанта. Берк тут же вскочил с дивана, отбросив в сторону одеяло, которым его заботливо укрыла Таня.
– Как это так? Ты чем меня напоила вчера? – закричал Берк и посмотрел на часы, – семь часов утра уже!
– Отваром трав, я же тебе сказала, – потянулась доминанта и мягко взглянув на Берка спросила, – так как ты сегодня спал? Выспался?
– Где моя рация? – вместо ответа строго спросил Берк.
– На кухне, чтобы она не пищала я на нее подушку положила, ты не беспокойся, Макса я предупредила, – спокойно ответила Таня.
– И что он тебе ответил?
– Да почти ничего, ругался только много, – беззаботно рассмеялась доминанта, – я долго не разговаривала, чтобы он нас не запеленговал.
Берк ринулся на кухню. На столе лежала большая пуховая подушка, которую доминанта вероятно взяла из бабушкиной спальни. Берк поднял ее. Под ней действительно лежала его рация. Он сразу же нажал кнопку вызова.
– Это Берк, Макс, ты меня слышишь? – прокричал Берк в микрофон.
– Слышу, слышу, – в динамике послышался на удивление спокойный голос Макса.
– Макс, я тут заснул… Ну в общем я потом расскажу и…, – начал оправдываться Берк, но Макс прервал его:
– Ты мне одно скажи. Ты сейчас довезешь ее до клиники или нет? Больше я от тебя ничего слышать не хочу.
– Довезу, – твердо ответил Берк.
– Отлично, конец связи, – равнодушно буркнул Макс. Берк спрятал рацию к карман. В кухню вошла доминанта.
– Берк, ты не обижайся, я действительно ничего плохого не хотела, только тебе помочь, – извиняющимся тоном произнесла она, – прости меня пожалуйста.
– Да нет ничего. Знаешь я сегодня действительно очень хорошо спал. И сны хорошие снились. Уж и сам не помню, когда так классно высыпался. Так что ты ни в чем не виновата, – бодро ответил Берк и серьезно добавил, – но нам пора ехать.
Таня только кивнула в ответ и поставила чайник на плиту.
– Чаю выпьешь? – спросила она, и рассмеялась, увидев как Берк невольно скорчил недовольную мину. Ее смех был настолько заразителен, что Берк тоже улыбнулся:
– Наливай, – ответил он.
Они быстро выпили по чашке чая с печеньем. Доминанта сполоснула посуду. И закрыв дверь бабушкиной квартиры, они вышли на лестничную площадку. Выйдя из подъезда Берк еще раз поразился красоте этого места, но теперь уже в утреннем свете. Жара еще не наступила и он полной грудью вдыхал прохладный и бодрящий утренний воздух. Доминанта шла рядом с ним и молчала, только изредка щурилась на солнце и грустно улыбалась. Маршрутку до станции метро они поймали быстро. Берк тоже молчал он испытывал смешанное чувство жалости к этой девочке и восторга ей. Дорога прошла незаметно и быстро. Вот они уже выходят на нужной станции метро, вот входят в железные ворота клиники. Идут по коридору. Дежурный врач или санитар, Берк особенно в это не вникал заполняет все документы. И наконец ему говорят, что бы он с ней попрощался. Он остается с ней наедине в маленькой белой комнате. Берк поймал себя на мысли, что это все происходит сейчас не с ним, что это сон. Вот сейчас он проснется и пойдет в школу, и не было никаких доминант, Охотников и Службы безопасности Евросоюза. И эта прекрасная девочка тоже окажется всего лишь сном. «Нет!», – прокричал про себя Берк, и сбросил оцепенение. Доминанта стояла перед ним и смотрела в пол, тоже не зная что сказать. Берк подумал, что еще он может для нее сделать, но она словно прочитала его мысли:
– Берк, вот и все. Ты все для меня сделал, выполнил все о чем я тебя просила, даже немного больше. А теперь мы расстанемся. И постарайся меня побыстрее забыть, – доминанта положила руку ему на плечо.
– Ты же знаешь, что я тебя никогда не забуду! – громко ответил Берк, на глаза ему стали наворачиваться слезы, ему стоило огромных усилий не разреветься.
– Хочешь я скажу родителям, чтобы они дали тебе мою фотографию? – спросила Таня.
– Зачем, я запомню тебя так. Фотографии – мертвые картинки. Память – это главное. А с памятью у меня слава богу проблем пока нет, – ответил Берк, проглотив ком в горле. Он не заплакал.
– Ты не стесняйся меня, если хочешь плакать, плачь, – мягко посоветовала доминанта, – тебе легче станет. Я, когда мне тяжело – всегда плачу. Стыдного в этом ничего нет.
– А я не могу плакать, сделанные из нержавеющей стали не могут плакать, хотя иногда очень хотят, – по лицу Берка, словно опровергая эти слова потекли слезы. Берк вытер их рукавом рубашки.
– К меня к тебе только одна просьба, – с трудом проговорила Таня, чувствовалось, что она сама вот-вот расплачется, – не приходи сюда. Больше никогда не приходи. Я не хочу чтобы ты видел вместо меня мертвую куклу. И на похороны мои не приходи.
– Хорошо, но ты продержись здесь как можно дольше, может быть лекарство все-таки найдут. Я верю, поверь и ты! – Берк сам не понял, как перешел на крик, – без веры нельзя жить! Или ты веришь или умираешь! Не обязательно физически, когда умирает душа, тело тоже долго не протянет!
– Откуда ты все это знаешь? – немного удивилась доминанта.
– Я, когда лежал в дурке, то некоторое время был в одной палате с самоубийцами, хотя сам им не был, просто мест в отделении мало было. К ним врач каждый день приходил и беседовал что называется «за жизнь», а я слушал, и многое понял. Наверное поэтому я так быстро повзрослел, – объяснил Берк.
– Нет, это от того, что ты был в прежней жизни сильным и благородным, таким и в этой жизни остался, рыцарем и самураем, – загадочно произнесла доминанта, – и я там тебя встречала. Ладно, хватит, давай иди, иначе я с тобой расстаться не смогу. А драться с санитарами не хочу. Счастливо тебе Берк. Прощай.
– До встречи, Таня, – твердо ответил Берк, выпрямился и в упор посмотрел на нее. Она подошла к двери и открыв ее, прошла в коридор. С двух сторон ее молча сопровождали двое санитаров. Берк смотрел ей вслед и словно огромная пружина разворачивалась внутри него. «Я все сделаю, чтобы на свете не осталось доминант и Охотников. Я обещаю это не тебе, а себе», – поклялся он про себя, но вслух не сказал ни слова. Он подошел к дежурному врачу:
– Я бы хотел посмотреть на какую-нибудь доминанту, но из самых первых, тех, кто здесь давно лежит.
– А зачем тебе это, мальчик? – спросил дежурный врач и поправил очки.
– Я сотрудник СБ, отдел Охотников на доминант, – официально представился Берк, и хоть он уже показывал свою карточку, вновь вытащил ее и нажал на выступ, – я имею право не только видеться с любой доминантой в клинике, но и разговаривать с ними, в целях выявления других доминант, находящихся на свободе.
– Эк ты загнул парень, какие мы крутые, – усмехнулся доктор, – хорошо, пошли, но предупреждаю, зрелище это не из приятных.
Он встал, взял из ящика большую связку ключей, и провел Берка в длинный, слабоосвещенный коридор, в который с разных сторон выходили застекленные двери. Это были двери маленьких комнаток. В каждой умещалась только кровать и тумбочка. На всех кроватях, закрывшись одеялами неподвижно лежали люди, лиц Берк не увидел, некоторые лежали головой к окну, а большинство укрылось одеялом с головой.
– Хочешь значит увидеть доминанту постарше? – переспросил врач, – семнадцати лет устроит?
Берк кивнул в ответ.
– А почему у вас стекла тут? – спросил он.
– Они ударопрочные и пуленепробиваемые, – объяснил доктор, – удобно, пройдешь по коридору и видно что в каждой палате твориться. Но это так, предосторожность. У нас тут эксцессов давно уже не было.
Он подошел к одной из палат и найдя нужный ключ в связке, открыл дверь.
– Наташенька, вставай, к тебе гости, – сказал он, войдя в палату и сильно потряс лежащую девушку за плечо. Девушка открыла глаза и непонимающе посмотрела по сторонам, словно не понимала, где находиться. Потом медленно откинула одеяло и села на постели. На ней было только нижнее белье. Больше всего Берка поразила ее худоба. «Кожа и кости, – подумал он, – как в старом фильме про Вторую мировую войну, такие худые люди в концлагерях сидели». Но несмотря на это девушка все же оставалось красивой. Только эта красота теперь была особой – болезненной. Берк смотрел на нее. Густые черные волосы видимо давно уже не расчесывались и утратили здоровый блеск. Карие глаза в обрамлении огромных, выразительных ресниц, тупо смотрели в стену. Берка девушка даже не заметила. На ее лице не было никаких эмоций, только иногда болезненная судорога пробегала по нему. Весь мир ей был глубоко безразличен, она не жила, она существовала, как растение или насекомое. Теперь Берк понял, почему доминант предпочитают убивать сразу.
– Достаточно, – сказал он.
– Хорошо, пошли, – ответил врач, – Наташенька, ложись обратно.
Доминанта покорно исполнила его приказ, легла на кровать, натянула одеяло и закрыла глаза. Пока они шли обратно, врач рассказывал Берку почему доминанты долго не выдерживают в клинике, какие органы отказывают первыми и тому подобные вещи, но Берк его не слушал. «Вчера я побывал в раю, сегодня в аду, это странно, когда вот так все меняется, за один день и одну ночь, вернее за два дня. Но ничего, это хорошо, это полезно, я теперь все выдержу. Таня права, я самурай, и я пойду до конца», – думал он. Выйдя из клиники он направился в СБ. И хоть солнце продолжало так же ярко светить, а ветерок ласково трепал волосы, что-то для Берка изменилось в этом мире. Ему не было радостно, но и грусти он особой не чувствовал. Словно все чувства остались за стенами клиники. Он прекрасно понимал, что ничего не может сделать. «И что теперь делать? – размышлял он, – эх, посоветоваться бы с кем. Только не с кем. Стоп, я забыл о Проповеднике. Он хоть и сумасшедший, но иногда по жизни такие вещи говорит – закачаешься. Вот у него и спрошу. Прямо сегодня, после службы». Когда Берк принял это решение ему стало немного легче.
Как только Берк вошел в Общую комнату Макс встал со своего места и громко сказал:
– Наконец-то! Так Кей, остаешься здесь за главного, Берк напишешь мне подробный отчет, а мы с Айком и Реем идем спать.
– Почему спать? – не понял Берк.
– Потому что пока ты там со своей доминантой в постели кувыркался, мы тебя у двери квартиры караулили! Страховали, чтобы не случилось чего, – недовольно объяснил Рей, у него под глазами у него были видны темные круги.
– Я с ней не кувыркался, – ответил Берк. Кей засмеялся:
– А чтож вы там всю ночь делали? Пазлы решали?
– Да нет, я заснул на диване потом…, – начал рассказывать Берк, но Макс резко оборвал его.
– Берк мне абсолютно плевать трахнул ты ее или нет, можешь не оправдываться. Она в клинике и это главное. А ты со следующей недели идешь к психологам, чтобы мозги немного прочистить. Все пошли ребята, – он снял пиджак со стула и перекинув его через руку направился к выходу.
– А как вы меня нашли? – спросил Берк.
– Элементарно, ты сказал, что вы в районе Подольска, мы проверили по базе данных всех ее родственников и оказалось, что там живет ее бабушка, оставалось сложить два плюс два, – лениво ответил Айк и зевнул, – приехали туда, а тут эта Таня сказала по рации, что ты у нее до утра пробудешь. Макс решил не рисковать и подождать до утра. Вот так сидели и ждали, чтобы тебе кайф не ломать. А потом ты на связь вышел, Макс сразу отбой дал и мы назад поехали.
– Так вы что меня там всю ночь караулили, только для того чтобы я был в безопасности и с ней переспал? – изумленно посмотрел на Айка Берк.
– Это ты у Макса спроси, по мне так все равно, но знаешь я был на твоей стороне. Главное, что ты не стал на сторону доминанты, – обернувшись на выходе, ответил Айк, – я не знаю как это. «Своей» доминанты я не встречал, но тебе наверно трудно пришлось. И все-таки ты остался Охотником.
Берк сел на свое место и включил компьютер.
– Берк, ну и как ты себя чувствуешь? – с ехидцей спросил Кей, он явно хотел узнать в подробностях как Берк провел сегодняшнюю ночь.
– Словно внутри меня все выжгли напалмом, – серьезно ответил Берк и принялся печатать отчет. К нему подошел Алек, и тихо, шепотом спросил:
– Берк, а как это?
– Что это? – Берк сделал вид, что не понял его.
– Ну…того…Что чувствуешь , когда спишь с доминантой? – наконец выпалил он. Берк посмотрел на него и решил немного соврать:
– Словами этого не описать Алек, – устало сказал он. Алек пожал плечами и вернулся за свой стол. А Берк решил, что сегодня обязательно напьется и напьется сильно. В первый раз в своей жизни.
Берк легко дождался двух часов дня, когда можно было идти домой. Все оставшееся до этого время в основном ушло на написание отчета. Потом он позвонил Проповеднику домой и узнал от его матери, что тот, как всегда, в больнице. Берк поболтал с Алеком и Кеем, тщательно избегая рассказывать о событиях вчерашнего дня и сегодняшней ночи, хоть Кей вцепился в Берка как клещ, требуя подробностей или хотя бы краткого рассказа. Но Берк ему так ничего и не сказал. Он распечатал отчет, положил его на стол Максу и сказав «Пока» Кею и Алеку, режущимся по сети в «Варграфт9», покинул Общую комнату. Выйдя из здания СБ Берк увидел, что погода испортилась, неизвестно откуда набежали тучи и затянули все небо. Стало пасмурно и подул холодный ветер. «Ну вот, сейчас еще дождь начнется, а зонта у меня нет. И домой не поедешь, некогда», – недовольно подумал Берк. Но в тоже время эта погода как нельзя лучше подходила его настроению. Грустному и мрачноватому. Яркий солнечный праздник остался позади, хоть и был еще вчера. Снова наступил серый скучный день. Берку показалось, что теперь постоянно будет такая погода и солнце никогда больше не выглянет из-за туч. Он поехал на метро, но совсем в другую сторону, не домой. Первым делом он решил повидаться с Проповедником, а уже потом напиться. Выйди на станции «Ленинский проспект», Берк попал в хорошо знакомые места. Зайдя в часовню, около станции, он купил пару свечек и немного ладана, без этого подарка серьезно разговаривать с Проповедником не имело смысла. Теперь Берк пошел напрямую ипройдя минут десять пешком очутился у входа в «Детскую психиатрическую больницу Святого Георгия Победоносца». Он улыбнулся, вспомнив, как его друг по палате Витек, на полном серьезе утверждал, что больница названа в честь Святого Георгия потому, что в детстве, до того как стать святым, он сам лежал здесь. И напрасно Берк говорил тогда, что этот Святой умер задолго до того как эта больница вообще была построена. Витек продолжал настаивать на своем, признав впрочем этот неоспоримый факт, но тут же нашел новый аргумент – на этом месте была древняя больница, которую снесли и построили новую.
Охраны здесь не было. Берк свободно прошел в открытые настежь ворота и пошел к пятому корпусу. Войдя а подъезд и поднявшись на второй этаж, он хотел сначала позвонить, но потом решил устроить небольшой сюрприз. Все двери в дурке, кроме кабинетов врачей или изоляторов открывались так называемыми «отмычками». Это были обычные четырехугольные вставки, которыми иногда открывают окна. В качестве отмычки можно было использовать все, что влезало в квадратное отверстие двери и поворачивалось не ломаясь, любой предмет: от граненого карандаша, до зубной щетки. Берк решил использовать для этого свои ключи от квартиры. Он вставил в квадрат замка ключ и осторожно повернул его, чтобы не погнуть ненароком. Дверь открылась. Пройдя внутрь и прикрыв ее, Берк очутился в знакомом коридоре, разделенным пополам просторным холлом. Берк сразу пошел к самой дальней палате, но вышедшая из кабинета медсестра Ирина Федоровна окликнула его.
– Дима Берковский? А ты что тут делаешь? Ты как сюда прошел? – узнала она его.
– Как обычно, с помощью отмычки, – ответил Берк, – я к Проповеднику пришел. Мне с ним поговорить надо.
– Так приходи в часы приема, сейчас посещений нет, тихий час же, – строго сказала она, – и потом он в изоляторе.
– Опять занавеску поджег? – равнодушно спросил Берк, – или на обеде всех водой поливать стал?
– Нет, – вздохнула медсестра, – он с одним тут подрался, сначала они спорили, потом драться начали. Но Саша первый начал, вот его в изолятор и поместили.
– Тогда мне туда, – просто сказал Берк.
– Я же сказала, приходи в часы посещений! Сейчас все спят, – начала сердиться медсестра. Берк ждал такого разворота событий, поэтому с чувством превосходства сунул медсестре под нос карточку-удостоверение и коротко объяснил, – я стал Охотником. А теперь мне надо поговорить с Проповедником.
Медсестра со страхом посмотрела на Берка, потом на его карточку и убедившись, что он не шутит, спросила:
– И давно ты стал этим…Охотником?
– Это не имеет значения, – холодно ответил Берк, – мне нужен Проповедник.
– Ну пошли, раз уж он тебе так срочно нужен, – недовольно произнесла медсестра и повела Берка к изолятору, хотя он и сам прекрасно знал дорогу. Она открыла своим ключом дверь изолятора. Это была маленькая, тесная палата на одного человека, в дурке ее часто называли одиночкой. Туда сажали за различные провинности, и в случае если у ребенка был приступ и ему надо было просто успокоиться и придти в себя. Иногда приходилось даже связывать особо агрессивных. Берк в изолятор ни разу не попадал, а вот Проповедник был здесь частым гостем. У него серьезно ехала крыша, хотя самые хорошие доктора не могли точно установить его диагноз. В конце концов на него плюнули и просто при очередном его закидоне клали в дурок, а если он и здесь начинал откалывать номера, то оказывался в изоляторе. Проповедник был на год старше Берка. Он всегда одевался в черное и таскал с собой библию, часто цитируя ее, за это он и получил свое прозвище. Но сейчас Берк пришел к нему за советом. Несмотря на все свои приколы, типа запрыгивания на стол во время обеда и ора на всю столовую «Господь нас любит!», Проповедник часто точно предсказывал многие вещи и казалось знал о жизни намного больше, чем говорил. Берк вспомнил случай, когда к одному пятнадцатилетнему парню-самоубийце который предпринял пять попыток уйти из жизни, четыре из которых он совершил уже в дурке и не отказавшемуся от своих намерений даже после многочисленных бесед с психиатрами Антикризисного Центра, подошел Проповедник и говорил и ним шепотом буквально минуту. Этого парня словно подменили. Через месяц его выписали, но правда он наотрез отказывался говорить, что же такого сказал ему Проповедник. Сам Берк тоже часто говорил с ним о разных вещах, хоть друзьями их назвать было нельзя. Проповедник тогда называл его Наемником, а когда Берк спрашивал, «Почему?», тот только говорил, что в этом мире нет лишних людей. В его речи часто логика вообще не прослеживалась, он перескакивал с одной темы на другую совершенно произвольно, и это злило Берка.
Он вошел в изолятор и увидел сидящего на полу Проповедника. За прошедшие полгода, со дня их последней встречи, тот совсем не изменился. Все та же черная рубашка и черные брюки. Большие темные и немного безумные глаза и аккуратный пробор посредине головы. Проповедник даже не поднял голову чтобы взглянуть на пришедшего. Он сосредоточенно раскладывал деревянные зубочистки в замысловатый узор на полу.
– Здравствуй Берк, заходи, – сказал он своим обычным, насмешливо-пренебрежительным тоном. Проповедник часто ставил себя выше других, но если просили о помощи – помогал без лишних разговоров. Один раз он отдал все свои деньги мальчику, приехавшему из другого города, для того чтоб тот мог повидаться со своей подружкой, по которой он сильно тосковал. Берк отметил, что видеть его Проповедник не мог, но не стал спрашивать его об этом. Медсестра постояв в дверях, поняла, что она здесь лишняя и сказав Берку:
– Если что, нажми на звонок, – закрыла дверь и заперла ее на ключ.
– Присаживайся Берк, – пригласил Проповедник и впервые с интересом посмотрел на него. Берк сел на линолеум и подогнул под себя ноги.
– Я стал Охотником, – произнес он, вкладывая некоторую торжественность в эту фразу.
– Наемником, Берк, наемником, так будет точнее, – заметил Проповедник и встав заходил вокруг него.
– Ты что об этом уже тогда знал? О том что я окажусь в СБ? – спросил Берк.
– Я ничего не знал, но господь знает все, – ушел от прямого ответа Проповедник, – но ты ведь не для этого сюда пришел? Так, Берковский?
Берку не нравилась эта манера Проповедника называть собеседника то по имени по фамилии, то по прозвищу. А если последнего не было, он придумывал его сам. Однажды Берк решил точно также разговаривать с ним, называя то Сашей, то Красонским, то Проповедником. Так тот сразу полез на него с кулаками. Их тогда еле растащили.
– У меня есть для тебя подарок, – сказал Берк, вытаскивая из кармана свечи и ладан. Проповедник взял у него подарки и небрежно бросил их на кровать.
– Ты пришел исповедоваться, – то ли спросил, то ли сказал утвердительно Проповедник.
– Да вообще-то я …, – начал Берк, но Проповедник протестующе поднял руку и перестав ходить по палате сел напротив Берка.
– Давай, начинай, – сказал он тоном не терпящем возражений. Берк подумал: «А почему бы и нет, сыграю в его игру, не в первый же раз». Он низко наклонил голову, как кающиеся грешники на картинах и произнес:
– Простите святой отец, ибо я грешен, – вышло намного искренней, чем хотел сказать Берк.
– Прощаю тебя сын мой, ибо все мы грешны на этой земле, – ответил Проповедник, словно он действительно был священником, принимающем исповедь, – расскажи в чем твой грех, чтобы я мог помолиться за тебя.
– Я убивал людей, – с трудом сказал Берк, он уже понял, что это не игра и все происходит серьезно.
– Чтож, значит они этого заслужили или господь выбрал тебя своим орудием, – успокаивающе ответил Проповедник, – в этом нет твоей вины.
– Я встретил невинного человека и отправил его умирать, – Берк смотрел на линолеум перед собой, вновь переживая сегодняшние события.
– Невинных людей не бывает, невинны только ангелы и младенцы. Во всяком случае так заявляет церковь, – развел руками Проповедник, похоже роль адвоката ему нравилась.
– Вчера я побывал в раю, а сегодня в аду, – продолжал Берк, но Проповедник прервал его:
– Ад и рай Берк это для мертвых. Живые должны жить здесь на земле! – повысил он голос.
– Ты не понял Проповедник…, – попытался объяснить Берк, но он не дал ему это сделать.
– Я давно все понял и знаю, только ты все сидишь здесь и плачешь! Ты пришел задать вопрос, так задавай его! – теперь Проповедник почти кричал.
– Я не плачу, хотя сегодня плакал, – спокойно ответил Берк. Он вдруг ощутил себя с Сашкой на равных, – я случайно встретил доминанту, от которой у меня нет невосприимчивости, а она оказалась хорошей. Я все сделал по правилам и теперь не знаю что мне делать.
– Берк, случайностей в этой жизни не бывает, – подался вперед Проповедник, в упор смотря на Берка.
– Ты хочешь сказать, что все это предопределено?
– Это тоже ерунда. Только полные идиоты верят в предначертание и прочую чушь. Мы сами создаем этот мир, своими поступками, мыслями, стремлениями, желаниями. Причем создаем и адскую его сторону и райскую! – Проповедник сорвался на крик, – ты меня спрашиваешь что тебе сейчас делать? Да просто иди вперед идиот, попросив о том, что ты хочешь!
– Я хочу чтобы доминанты и Охотники исчезли, чтобы найдено было лекарство от доминатизма! – Берк тоже сорвался на крик.
– Ну так прекрасно! – Проповедник хлопнул в ладоши, – аллилуйя, иди и ищи его!
– Ты что совсем рехнулся? Я же не ученый, чтобы его создать, как я тебе его найду? – возмутился Берк, он подумал, что Проповедник над ним просто издевается.
– Рыцари, отправившиеся отвоевывать гроб Господень меньше всего думали о трудностях пути и количестве сарацин, с которыми им придется сразиться, – наставительно произнес Проповедник, – погибнуть они кстати, тоже не боялись.
– Так то рыцари, у них была ясная цель. А у меня?
– Ясная цель появляется только тогда когда есть вера и надежда. У тебя они есть? – с пристрастием спросил Проповедник. Берк задумался.
– Так лекарства всегда горькие, – усмехнулась доминанта, – ты что не знаешь?
– Но не до такой же степени, – проворчал Берк.
– Пошли в комнату, – предложила Таня. Он молча принял это предложение ипройдя в гостиную сел на диван. Берк почувствовал странное спокойствие и ощущение безопасности. И еще сильную усталость. Он лег на диван головой к окну. В комнате царил полумрак, за окном еще продолжал догорать закат. Окна выходили как раз на запад. Берк смотрел на картины в рамках, на кресла по углам комнаты. И ему сделалось очень уютно и хорошо. «Вот сейчас полежу немного и поедем в клинику, – подумал он, – все равно ведь не засну, я сова». В комнату вошла Таня, но включать свет не стала. Она присела на диван около Берка и тихо прошептала:
– Ну как ты?
– Нормально, отдыхаю. Устал сегодня, – ответил Берк, перевернувшись на бок и зевая. Таня стала гладить его по волосам. Берку это очень понравилось. Он закрыл глаза и даже не заметил, как провалился в сладкое забытье.
Проснувшись, Берк сначала не понял, где он находиться. Он протер глаза и тут вспомнил события вчерашнего дня. За окном уже во всю светило солнце. Берк повернулся немного в сторону. Рядом с ним лежала Таня и одной рукой обнимала его. Она еще спала, но когда Берк стал ворочаться, проснулась и открыла глаза.
– С добрым утром, Берк. Как спал? – улыбнулась доминанта. Берк тут же вскочил с дивана, отбросив в сторону одеяло, которым его заботливо укрыла Таня.
– Как это так? Ты чем меня напоила вчера? – закричал Берк и посмотрел на часы, – семь часов утра уже!
– Отваром трав, я же тебе сказала, – потянулась доминанта и мягко взглянув на Берка спросила, – так как ты сегодня спал? Выспался?
– Где моя рация? – вместо ответа строго спросил Берк.
– На кухне, чтобы она не пищала я на нее подушку положила, ты не беспокойся, Макса я предупредила, – спокойно ответила Таня.
– И что он тебе ответил?
– Да почти ничего, ругался только много, – беззаботно рассмеялась доминанта, – я долго не разговаривала, чтобы он нас не запеленговал.
Берк ринулся на кухню. На столе лежала большая пуховая подушка, которую доминанта вероятно взяла из бабушкиной спальни. Берк поднял ее. Под ней действительно лежала его рация. Он сразу же нажал кнопку вызова.
– Это Берк, Макс, ты меня слышишь? – прокричал Берк в микрофон.
– Слышу, слышу, – в динамике послышался на удивление спокойный голос Макса.
– Макс, я тут заснул… Ну в общем я потом расскажу и…, – начал оправдываться Берк, но Макс прервал его:
– Ты мне одно скажи. Ты сейчас довезешь ее до клиники или нет? Больше я от тебя ничего слышать не хочу.
– Довезу, – твердо ответил Берк.
– Отлично, конец связи, – равнодушно буркнул Макс. Берк спрятал рацию к карман. В кухню вошла доминанта.
– Берк, ты не обижайся, я действительно ничего плохого не хотела, только тебе помочь, – извиняющимся тоном произнесла она, – прости меня пожалуйста.
– Да нет ничего. Знаешь я сегодня действительно очень хорошо спал. И сны хорошие снились. Уж и сам не помню, когда так классно высыпался. Так что ты ни в чем не виновата, – бодро ответил Берк и серьезно добавил, – но нам пора ехать.
Таня только кивнула в ответ и поставила чайник на плиту.
– Чаю выпьешь? – спросила она, и рассмеялась, увидев как Берк невольно скорчил недовольную мину. Ее смех был настолько заразителен, что Берк тоже улыбнулся:
– Наливай, – ответил он.
Они быстро выпили по чашке чая с печеньем. Доминанта сполоснула посуду. И закрыв дверь бабушкиной квартиры, они вышли на лестничную площадку. Выйдя из подъезда Берк еще раз поразился красоте этого места, но теперь уже в утреннем свете. Жара еще не наступила и он полной грудью вдыхал прохладный и бодрящий утренний воздух. Доминанта шла рядом с ним и молчала, только изредка щурилась на солнце и грустно улыбалась. Маршрутку до станции метро они поймали быстро. Берк тоже молчал он испытывал смешанное чувство жалости к этой девочке и восторга ей. Дорога прошла незаметно и быстро. Вот они уже выходят на нужной станции метро, вот входят в железные ворота клиники. Идут по коридору. Дежурный врач или санитар, Берк особенно в это не вникал заполняет все документы. И наконец ему говорят, что бы он с ней попрощался. Он остается с ней наедине в маленькой белой комнате. Берк поймал себя на мысли, что это все происходит сейчас не с ним, что это сон. Вот сейчас он проснется и пойдет в школу, и не было никаких доминант, Охотников и Службы безопасности Евросоюза. И эта прекрасная девочка тоже окажется всего лишь сном. «Нет!», – прокричал про себя Берк, и сбросил оцепенение. Доминанта стояла перед ним и смотрела в пол, тоже не зная что сказать. Берк подумал, что еще он может для нее сделать, но она словно прочитала его мысли:
– Берк, вот и все. Ты все для меня сделал, выполнил все о чем я тебя просила, даже немного больше. А теперь мы расстанемся. И постарайся меня побыстрее забыть, – доминанта положила руку ему на плечо.
– Ты же знаешь, что я тебя никогда не забуду! – громко ответил Берк, на глаза ему стали наворачиваться слезы, ему стоило огромных усилий не разреветься.
– Хочешь я скажу родителям, чтобы они дали тебе мою фотографию? – спросила Таня.
– Зачем, я запомню тебя так. Фотографии – мертвые картинки. Память – это главное. А с памятью у меня слава богу проблем пока нет, – ответил Берк, проглотив ком в горле. Он не заплакал.
– Ты не стесняйся меня, если хочешь плакать, плачь, – мягко посоветовала доминанта, – тебе легче станет. Я, когда мне тяжело – всегда плачу. Стыдного в этом ничего нет.
– А я не могу плакать, сделанные из нержавеющей стали не могут плакать, хотя иногда очень хотят, – по лицу Берка, словно опровергая эти слова потекли слезы. Берк вытер их рукавом рубашки.
– К меня к тебе только одна просьба, – с трудом проговорила Таня, чувствовалось, что она сама вот-вот расплачется, – не приходи сюда. Больше никогда не приходи. Я не хочу чтобы ты видел вместо меня мертвую куклу. И на похороны мои не приходи.
– Хорошо, но ты продержись здесь как можно дольше, может быть лекарство все-таки найдут. Я верю, поверь и ты! – Берк сам не понял, как перешел на крик, – без веры нельзя жить! Или ты веришь или умираешь! Не обязательно физически, когда умирает душа, тело тоже долго не протянет!
– Откуда ты все это знаешь? – немного удивилась доминанта.
– Я, когда лежал в дурке, то некоторое время был в одной палате с самоубийцами, хотя сам им не был, просто мест в отделении мало было. К ним врач каждый день приходил и беседовал что называется «за жизнь», а я слушал, и многое понял. Наверное поэтому я так быстро повзрослел, – объяснил Берк.
– Нет, это от того, что ты был в прежней жизни сильным и благородным, таким и в этой жизни остался, рыцарем и самураем, – загадочно произнесла доминанта, – и я там тебя встречала. Ладно, хватит, давай иди, иначе я с тобой расстаться не смогу. А драться с санитарами не хочу. Счастливо тебе Берк. Прощай.
– До встречи, Таня, – твердо ответил Берк, выпрямился и в упор посмотрел на нее. Она подошла к двери и открыв ее, прошла в коридор. С двух сторон ее молча сопровождали двое санитаров. Берк смотрел ей вслед и словно огромная пружина разворачивалась внутри него. «Я все сделаю, чтобы на свете не осталось доминант и Охотников. Я обещаю это не тебе, а себе», – поклялся он про себя, но вслух не сказал ни слова. Он подошел к дежурному врачу:
– Я бы хотел посмотреть на какую-нибудь доминанту, но из самых первых, тех, кто здесь давно лежит.
– А зачем тебе это, мальчик? – спросил дежурный врач и поправил очки.
– Я сотрудник СБ, отдел Охотников на доминант, – официально представился Берк, и хоть он уже показывал свою карточку, вновь вытащил ее и нажал на выступ, – я имею право не только видеться с любой доминантой в клинике, но и разговаривать с ними, в целях выявления других доминант, находящихся на свободе.
– Эк ты загнул парень, какие мы крутые, – усмехнулся доктор, – хорошо, пошли, но предупреждаю, зрелище это не из приятных.
Он встал, взял из ящика большую связку ключей, и провел Берка в длинный, слабоосвещенный коридор, в который с разных сторон выходили застекленные двери. Это были двери маленьких комнаток. В каждой умещалась только кровать и тумбочка. На всех кроватях, закрывшись одеялами неподвижно лежали люди, лиц Берк не увидел, некоторые лежали головой к окну, а большинство укрылось одеялом с головой.
– Хочешь значит увидеть доминанту постарше? – переспросил врач, – семнадцати лет устроит?
Берк кивнул в ответ.
– А почему у вас стекла тут? – спросил он.
– Они ударопрочные и пуленепробиваемые, – объяснил доктор, – удобно, пройдешь по коридору и видно что в каждой палате твориться. Но это так, предосторожность. У нас тут эксцессов давно уже не было.
Он подошел к одной из палат и найдя нужный ключ в связке, открыл дверь.
– Наташенька, вставай, к тебе гости, – сказал он, войдя в палату и сильно потряс лежащую девушку за плечо. Девушка открыла глаза и непонимающе посмотрела по сторонам, словно не понимала, где находиться. Потом медленно откинула одеяло и села на постели. На ней было только нижнее белье. Больше всего Берка поразила ее худоба. «Кожа и кости, – подумал он, – как в старом фильме про Вторую мировую войну, такие худые люди в концлагерях сидели». Но несмотря на это девушка все же оставалось красивой. Только эта красота теперь была особой – болезненной. Берк смотрел на нее. Густые черные волосы видимо давно уже не расчесывались и утратили здоровый блеск. Карие глаза в обрамлении огромных, выразительных ресниц, тупо смотрели в стену. Берка девушка даже не заметила. На ее лице не было никаких эмоций, только иногда болезненная судорога пробегала по нему. Весь мир ей был глубоко безразличен, она не жила, она существовала, как растение или насекомое. Теперь Берк понял, почему доминант предпочитают убивать сразу.
– Достаточно, – сказал он.
– Хорошо, пошли, – ответил врач, – Наташенька, ложись обратно.
Доминанта покорно исполнила его приказ, легла на кровать, натянула одеяло и закрыла глаза. Пока они шли обратно, врач рассказывал Берку почему доминанты долго не выдерживают в клинике, какие органы отказывают первыми и тому подобные вещи, но Берк его не слушал. «Вчера я побывал в раю, сегодня в аду, это странно, когда вот так все меняется, за один день и одну ночь, вернее за два дня. Но ничего, это хорошо, это полезно, я теперь все выдержу. Таня права, я самурай, и я пойду до конца», – думал он. Выйдя из клиники он направился в СБ. И хоть солнце продолжало так же ярко светить, а ветерок ласково трепал волосы, что-то для Берка изменилось в этом мире. Ему не было радостно, но и грусти он особой не чувствовал. Словно все чувства остались за стенами клиники. Он прекрасно понимал, что ничего не может сделать. «И что теперь делать? – размышлял он, – эх, посоветоваться бы с кем. Только не с кем. Стоп, я забыл о Проповеднике. Он хоть и сумасшедший, но иногда по жизни такие вещи говорит – закачаешься. Вот у него и спрошу. Прямо сегодня, после службы». Когда Берк принял это решение ему стало немного легче.
Как только Берк вошел в Общую комнату Макс встал со своего места и громко сказал:
– Наконец-то! Так Кей, остаешься здесь за главного, Берк напишешь мне подробный отчет, а мы с Айком и Реем идем спать.
– Почему спать? – не понял Берк.
– Потому что пока ты там со своей доминантой в постели кувыркался, мы тебя у двери квартиры караулили! Страховали, чтобы не случилось чего, – недовольно объяснил Рей, у него под глазами у него были видны темные круги.
– Я с ней не кувыркался, – ответил Берк. Кей засмеялся:
– А чтож вы там всю ночь делали? Пазлы решали?
– Да нет, я заснул на диване потом…, – начал рассказывать Берк, но Макс резко оборвал его.
– Берк мне абсолютно плевать трахнул ты ее или нет, можешь не оправдываться. Она в клинике и это главное. А ты со следующей недели идешь к психологам, чтобы мозги немного прочистить. Все пошли ребята, – он снял пиджак со стула и перекинув его через руку направился к выходу.
– А как вы меня нашли? – спросил Берк.
– Элементарно, ты сказал, что вы в районе Подольска, мы проверили по базе данных всех ее родственников и оказалось, что там живет ее бабушка, оставалось сложить два плюс два, – лениво ответил Айк и зевнул, – приехали туда, а тут эта Таня сказала по рации, что ты у нее до утра пробудешь. Макс решил не рисковать и подождать до утра. Вот так сидели и ждали, чтобы тебе кайф не ломать. А потом ты на связь вышел, Макс сразу отбой дал и мы назад поехали.
– Так вы что меня там всю ночь караулили, только для того чтобы я был в безопасности и с ней переспал? – изумленно посмотрел на Айка Берк.
– Это ты у Макса спроси, по мне так все равно, но знаешь я был на твоей стороне. Главное, что ты не стал на сторону доминанты, – обернувшись на выходе, ответил Айк, – я не знаю как это. «Своей» доминанты я не встречал, но тебе наверно трудно пришлось. И все-таки ты остался Охотником.
Берк сел на свое место и включил компьютер.
– Берк, ну и как ты себя чувствуешь? – с ехидцей спросил Кей, он явно хотел узнать в подробностях как Берк провел сегодняшнюю ночь.
– Словно внутри меня все выжгли напалмом, – серьезно ответил Берк и принялся печатать отчет. К нему подошел Алек, и тихо, шепотом спросил:
– Берк, а как это?
– Что это? – Берк сделал вид, что не понял его.
– Ну…того…Что чувствуешь , когда спишь с доминантой? – наконец выпалил он. Берк посмотрел на него и решил немного соврать:
– Словами этого не описать Алек, – устало сказал он. Алек пожал плечами и вернулся за свой стол. А Берк решил, что сегодня обязательно напьется и напьется сильно. В первый раз в своей жизни.
Берк легко дождался двух часов дня, когда можно было идти домой. Все оставшееся до этого время в основном ушло на написание отчета. Потом он позвонил Проповеднику домой и узнал от его матери, что тот, как всегда, в больнице. Берк поболтал с Алеком и Кеем, тщательно избегая рассказывать о событиях вчерашнего дня и сегодняшней ночи, хоть Кей вцепился в Берка как клещ, требуя подробностей или хотя бы краткого рассказа. Но Берк ему так ничего и не сказал. Он распечатал отчет, положил его на стол Максу и сказав «Пока» Кею и Алеку, режущимся по сети в «Варграфт9», покинул Общую комнату. Выйдя из здания СБ Берк увидел, что погода испортилась, неизвестно откуда набежали тучи и затянули все небо. Стало пасмурно и подул холодный ветер. «Ну вот, сейчас еще дождь начнется, а зонта у меня нет. И домой не поедешь, некогда», – недовольно подумал Берк. Но в тоже время эта погода как нельзя лучше подходила его настроению. Грустному и мрачноватому. Яркий солнечный праздник остался позади, хоть и был еще вчера. Снова наступил серый скучный день. Берку показалось, что теперь постоянно будет такая погода и солнце никогда больше не выглянет из-за туч. Он поехал на метро, но совсем в другую сторону, не домой. Первым делом он решил повидаться с Проповедником, а уже потом напиться. Выйди на станции «Ленинский проспект», Берк попал в хорошо знакомые места. Зайдя в часовню, около станции, он купил пару свечек и немного ладана, без этого подарка серьезно разговаривать с Проповедником не имело смысла. Теперь Берк пошел напрямую ипройдя минут десять пешком очутился у входа в «Детскую психиатрическую больницу Святого Георгия Победоносца». Он улыбнулся, вспомнив, как его друг по палате Витек, на полном серьезе утверждал, что больница названа в честь Святого Георгия потому, что в детстве, до того как стать святым, он сам лежал здесь. И напрасно Берк говорил тогда, что этот Святой умер задолго до того как эта больница вообще была построена. Витек продолжал настаивать на своем, признав впрочем этот неоспоримый факт, но тут же нашел новый аргумент – на этом месте была древняя больница, которую снесли и построили новую.
Охраны здесь не было. Берк свободно прошел в открытые настежь ворота и пошел к пятому корпусу. Войдя а подъезд и поднявшись на второй этаж, он хотел сначала позвонить, но потом решил устроить небольшой сюрприз. Все двери в дурке, кроме кабинетов врачей или изоляторов открывались так называемыми «отмычками». Это были обычные четырехугольные вставки, которыми иногда открывают окна. В качестве отмычки можно было использовать все, что влезало в квадратное отверстие двери и поворачивалось не ломаясь, любой предмет: от граненого карандаша, до зубной щетки. Берк решил использовать для этого свои ключи от квартиры. Он вставил в квадрат замка ключ и осторожно повернул его, чтобы не погнуть ненароком. Дверь открылась. Пройдя внутрь и прикрыв ее, Берк очутился в знакомом коридоре, разделенным пополам просторным холлом. Берк сразу пошел к самой дальней палате, но вышедшая из кабинета медсестра Ирина Федоровна окликнула его.
– Дима Берковский? А ты что тут делаешь? Ты как сюда прошел? – узнала она его.
– Как обычно, с помощью отмычки, – ответил Берк, – я к Проповеднику пришел. Мне с ним поговорить надо.
– Так приходи в часы приема, сейчас посещений нет, тихий час же, – строго сказала она, – и потом он в изоляторе.
– Опять занавеску поджег? – равнодушно спросил Берк, – или на обеде всех водой поливать стал?
– Нет, – вздохнула медсестра, – он с одним тут подрался, сначала они спорили, потом драться начали. Но Саша первый начал, вот его в изолятор и поместили.
– Тогда мне туда, – просто сказал Берк.
– Я же сказала, приходи в часы посещений! Сейчас все спят, – начала сердиться медсестра. Берк ждал такого разворота событий, поэтому с чувством превосходства сунул медсестре под нос карточку-удостоверение и коротко объяснил, – я стал Охотником. А теперь мне надо поговорить с Проповедником.
Медсестра со страхом посмотрела на Берка, потом на его карточку и убедившись, что он не шутит, спросила:
– И давно ты стал этим…Охотником?
– Это не имеет значения, – холодно ответил Берк, – мне нужен Проповедник.
– Ну пошли, раз уж он тебе так срочно нужен, – недовольно произнесла медсестра и повела Берка к изолятору, хотя он и сам прекрасно знал дорогу. Она открыла своим ключом дверь изолятора. Это была маленькая, тесная палата на одного человека, в дурке ее часто называли одиночкой. Туда сажали за различные провинности, и в случае если у ребенка был приступ и ему надо было просто успокоиться и придти в себя. Иногда приходилось даже связывать особо агрессивных. Берк в изолятор ни разу не попадал, а вот Проповедник был здесь частым гостем. У него серьезно ехала крыша, хотя самые хорошие доктора не могли точно установить его диагноз. В конце концов на него плюнули и просто при очередном его закидоне клали в дурок, а если он и здесь начинал откалывать номера, то оказывался в изоляторе. Проповедник был на год старше Берка. Он всегда одевался в черное и таскал с собой библию, часто цитируя ее, за это он и получил свое прозвище. Но сейчас Берк пришел к нему за советом. Несмотря на все свои приколы, типа запрыгивания на стол во время обеда и ора на всю столовую «Господь нас любит!», Проповедник часто точно предсказывал многие вещи и казалось знал о жизни намного больше, чем говорил. Берк вспомнил случай, когда к одному пятнадцатилетнему парню-самоубийце который предпринял пять попыток уйти из жизни, четыре из которых он совершил уже в дурке и не отказавшемуся от своих намерений даже после многочисленных бесед с психиатрами Антикризисного Центра, подошел Проповедник и говорил и ним шепотом буквально минуту. Этого парня словно подменили. Через месяц его выписали, но правда он наотрез отказывался говорить, что же такого сказал ему Проповедник. Сам Берк тоже часто говорил с ним о разных вещах, хоть друзьями их назвать было нельзя. Проповедник тогда называл его Наемником, а когда Берк спрашивал, «Почему?», тот только говорил, что в этом мире нет лишних людей. В его речи часто логика вообще не прослеживалась, он перескакивал с одной темы на другую совершенно произвольно, и это злило Берка.
Он вошел в изолятор и увидел сидящего на полу Проповедника. За прошедшие полгода, со дня их последней встречи, тот совсем не изменился. Все та же черная рубашка и черные брюки. Большие темные и немного безумные глаза и аккуратный пробор посредине головы. Проповедник даже не поднял голову чтобы взглянуть на пришедшего. Он сосредоточенно раскладывал деревянные зубочистки в замысловатый узор на полу.
– Здравствуй Берк, заходи, – сказал он своим обычным, насмешливо-пренебрежительным тоном. Проповедник часто ставил себя выше других, но если просили о помощи – помогал без лишних разговоров. Один раз он отдал все свои деньги мальчику, приехавшему из другого города, для того чтоб тот мог повидаться со своей подружкой, по которой он сильно тосковал. Берк отметил, что видеть его Проповедник не мог, но не стал спрашивать его об этом. Медсестра постояв в дверях, поняла, что она здесь лишняя и сказав Берку:
– Если что, нажми на звонок, – закрыла дверь и заперла ее на ключ.
– Присаживайся Берк, – пригласил Проповедник и впервые с интересом посмотрел на него. Берк сел на линолеум и подогнул под себя ноги.
– Я стал Охотником, – произнес он, вкладывая некоторую торжественность в эту фразу.
– Наемником, Берк, наемником, так будет точнее, – заметил Проповедник и встав заходил вокруг него.
– Ты что об этом уже тогда знал? О том что я окажусь в СБ? – спросил Берк.
– Я ничего не знал, но господь знает все, – ушел от прямого ответа Проповедник, – но ты ведь не для этого сюда пришел? Так, Берковский?
Берку не нравилась эта манера Проповедника называть собеседника то по имени по фамилии, то по прозвищу. А если последнего не было, он придумывал его сам. Однажды Берк решил точно также разговаривать с ним, называя то Сашей, то Красонским, то Проповедником. Так тот сразу полез на него с кулаками. Их тогда еле растащили.
– У меня есть для тебя подарок, – сказал Берк, вытаскивая из кармана свечи и ладан. Проповедник взял у него подарки и небрежно бросил их на кровать.
– Ты пришел исповедоваться, – то ли спросил, то ли сказал утвердительно Проповедник.
– Да вообще-то я …, – начал Берк, но Проповедник протестующе поднял руку и перестав ходить по палате сел напротив Берка.
– Давай, начинай, – сказал он тоном не терпящем возражений. Берк подумал: «А почему бы и нет, сыграю в его игру, не в первый же раз». Он низко наклонил голову, как кающиеся грешники на картинах и произнес:
– Простите святой отец, ибо я грешен, – вышло намного искренней, чем хотел сказать Берк.
– Прощаю тебя сын мой, ибо все мы грешны на этой земле, – ответил Проповедник, словно он действительно был священником, принимающем исповедь, – расскажи в чем твой грех, чтобы я мог помолиться за тебя.
– Я убивал людей, – с трудом сказал Берк, он уже понял, что это не игра и все происходит серьезно.
– Чтож, значит они этого заслужили или господь выбрал тебя своим орудием, – успокаивающе ответил Проповедник, – в этом нет твоей вины.
– Я встретил невинного человека и отправил его умирать, – Берк смотрел на линолеум перед собой, вновь переживая сегодняшние события.
– Невинных людей не бывает, невинны только ангелы и младенцы. Во всяком случае так заявляет церковь, – развел руками Проповедник, похоже роль адвоката ему нравилась.
– Вчера я побывал в раю, а сегодня в аду, – продолжал Берк, но Проповедник прервал его:
– Ад и рай Берк это для мертвых. Живые должны жить здесь на земле! – повысил он голос.
– Ты не понял Проповедник…, – попытался объяснить Берк, но он не дал ему это сделать.
– Я давно все понял и знаю, только ты все сидишь здесь и плачешь! Ты пришел задать вопрос, так задавай его! – теперь Проповедник почти кричал.
– Я не плачу, хотя сегодня плакал, – спокойно ответил Берк. Он вдруг ощутил себя с Сашкой на равных, – я случайно встретил доминанту, от которой у меня нет невосприимчивости, а она оказалась хорошей. Я все сделал по правилам и теперь не знаю что мне делать.
– Берк, случайностей в этой жизни не бывает, – подался вперед Проповедник, в упор смотря на Берка.
– Ты хочешь сказать, что все это предопределено?
– Это тоже ерунда. Только полные идиоты верят в предначертание и прочую чушь. Мы сами создаем этот мир, своими поступками, мыслями, стремлениями, желаниями. Причем создаем и адскую его сторону и райскую! – Проповедник сорвался на крик, – ты меня спрашиваешь что тебе сейчас делать? Да просто иди вперед идиот, попросив о том, что ты хочешь!
– Я хочу чтобы доминанты и Охотники исчезли, чтобы найдено было лекарство от доминатизма! – Берк тоже сорвался на крик.
– Ну так прекрасно! – Проповедник хлопнул в ладоши, – аллилуйя, иди и ищи его!
– Ты что совсем рехнулся? Я же не ученый, чтобы его создать, как я тебе его найду? – возмутился Берк, он подумал, что Проповедник над ним просто издевается.
– Рыцари, отправившиеся отвоевывать гроб Господень меньше всего думали о трудностях пути и количестве сарацин, с которыми им придется сразиться, – наставительно произнес Проповедник, – погибнуть они кстати, тоже не боялись.
– Так то рыцари, у них была ясная цель. А у меня?
– Ясная цель появляется только тогда когда есть вера и надежда. У тебя они есть? – с пристрастием спросил Проповедник. Берк задумался.