Страница:
– Хорошо, оставим пока это, – сказал Ветаев, – Владимир Владимирович вам слово, вы осматривали место происшествия.
Берк сел, а эксперт-криминалист тяжело поднялся и произнес:
– Знаете, Михаил Аркадьевич, я почти двадцать лет работаю экспертом, но такого не видал, – Ветаев на секунду поморщился, эксперт был ненамного старше него, но почему-то считал что с ним можно говорить наставническим тоном, – судя по всему Берк говорит правду, он стрелял пять раз. Я имею в виду из пистолета. Две пули мне удалось отыскать. Я их по разному вертел. Но все говорит о том, что они пробили насквозь человека, или материал по плотности и толщине соответствующий человеческим тканям. Причем никаких защитных средств, типа бронежилета на нем не было. И тем не менее, на месте происшествия я нигде не видел следов крови.
– Минуточку, – Ветаев перебил его, – но на пулях должны остаться хотя бы микрочастицы крови.
– Их нет, я тщательно все проверил, но крови на пулях, выпущенных Берком нет, – эксперт взял одну из бумаг, – но там есть следы одного интересного вещества. Точно формулу я пока установить не смог, техника не позволяет. Но близко к одному из акульих ферментов. Так по крайней мере показал мой анализатор. Образцы я отправил в нашу Центральную лабораторию. Пусть там разберутся поточнее.
– Что за ерунду вы несете! – Ветаев опять не сдержался, – вы хотите сказать, что Берк подстелил пару акул?
– Такой ответ был на моем компьютере, – театрально развел руками Владимир Владимирович, – за что купил, за то и продаю. Я же сказал, точнее сделать анализ мне не позволяет техническое оснащение моей лаборатории. И вообще, я баллистик, а не биофизик.
– Хорошо, – Ветаев строго посмотрел на эксперта, – оставим пока это. Я запрошу Центральную Лабораторию. А вам Берк я приказываю написать подробный отчет, очень подробный. Опишите подробно каждый ваш шаг, каждую секунду. Отчет должен быть готов к сегодняшнему вечеру. Так теперь перейдем к поддержке спецназом. Павел Сергеевич, насколько я знаю за подразделение спецназа отвечали вы, хотя они и были в вашем подчинении только на время операции.
Начальник отдела Расследований снова поднялся и Берк увидел, что на лбу у него появилась испарина. Для него это был наиболее тяжелый момент. Он опять попросил выключить свет. На экране появилась та же компьютерная карта района, но сдвинутая влево. На этот раз демонстрация была намного короче.
– Выстрел был произведен из гранатомета усиленной мощности «Шмель-М», фугасно-осколочным зарядом. Стреляли из-за угла дома с расстояния в стодвадцать метров. По показаниям свидетелей, выстрел произвела девочка лет двенадцати. Есть примерное описание, предположительно доминанта. Людей в тот момент там немного было, и видели они все с большого расстояния, так что фоторобот составить не удалось, – мрачно комментировал Павел Сергеевич, пока на экране показывалось происходящее. Наконец демонстрация завершилась. Зажегся свет.
– Наши потери: из двадцати человек восемь убито, остальные ранены, – закончил говорить Павел Сергеевич.
– У вас все? – спросил Ветаев, просто так, ради приличия.
– Да, – ответил начальник Отдела Расследований и сел на место. На несколько секунд в зале воцарилась тишина. Потом Макс негромко спросил:
– Вы говорите выстрел из гранатомета сделала девочка лет двенадцати? А откуда она его достала, не в открытую же по улице несла?
Павел Сергеевич посмотрел в свои записи и ответил:
– Из большой спортивной сумки, в таких теннисные ракетки обычно носят, но точно это установить не удалось. Ее увидели когда она уже целилась. Все произошло очень быстро.
– Вы сказали что стреляла девочка лет двенадцати. Но гранатомет «Шмель-М» относится к классу тяжелого вооружения. Вес, если не ошибаюсь килограмм десять. Я с ним с трудом управлялся во время тренировки на полигоне. А быстро привести его в боевую готовность, прицелиться и точно выстрелить…, – Макс покачал головой, – для этого нужна очень хорошая подготовка.
– Или большая физическая сила, – заметил Берк, он повернулся и посмотрел на Ветаева, – знаете, я тут еще кое-что вспомнил. Доминанта, с которой я дрался была очень сильной. И бежали они очень быстро. Несколько прыжков – и в машине.
– Сути это не меняет, – ответил Михаил Аркадьевич, – мы имели дело с хорошо продуманной и спланированной операцией. И теперь у нас больше вопросов чем ответов. А вот гранатомет меня заинтересовал. Такую модель так просто на черном рынке не купишь. Надо установить источник приобретения.
– Уже установили, – по военному доложил один из незнакомцев, его Берк не знал, – по номерам на корпусе. Гранатомет этой серии был недавно украден с военного склада под Псковом. Двое часовых – убиты. Пропало также много другого оружия. Мы сейчас работаем над этим.
Берк понял, что этот человек из военной контрразведки. Ветаев встал, давая понять, что совещание закончено.
– Итак, подведем предварительные итоги. Налицо существование хорошо вооруженной и управляемой группы доминант. Целей их мы пока не знаем, но то что они на кого-то работают, думаю сомнению не поддается. Вот и будем двигаться в этом направлении. Позже каждый получит персональное задание. С этого момента Московское отделение Службы Безопасности Евросоюза переводиться в «желтый» режим работы. Теперь все свободны.
Присутствующие поднялись и засуетились, собирая документы и выходя их зала. Берк подошел к Максу.
– А что такое «желтый» режим работы? – спросил он.
– Режим работы при угрозе терактов, при массовых волнениях населения, стихийных бедствиях и еще нескольких случаях, – быстро объяснил Макс, – последний раз вводился шесть лет назад, когда доминанты устроили массовый побег. Раньше это называлось усиленным режимом работы. Всего у на три режима работы: «зеленый», «желтый» и «красный».
– Прям как на светофоре, – усмехнувшись заметил Берк, – ну, зеленый – обычный, это я понял, в нем мы всегда работаем. А «красный», это какой?
– «Красный» – это война, – коротко ответил Макс.
– И с кем же мы собираемся воевать? – иронично спросил Берк, – кстати, как этот «желтый» режим на нас отразится?
– Ни с кем, – холодно ответил Макс, – его еще ни разу не вводили. А что касается Отдела Охотников, то при «желтом» режиме работы ты обязан в течении двадцати четырех часов в сутки находится в зоне доступа средств связи. Иначе говоря, ложась спать телефон ставь рядом с собой. Да, Берк, это все междупрочим написано в соответствующих документах. Ты бы с ними ознакомился, полезно будет. Там разные случаи работы предусмотрены.
– На все случаи инструкций не напишешь, – ответил Берк, но Макс уже вышел из зала. Берк вышел в коридор и пошел в Общую комнату. Он сел за свой стол и по привычке проверил сообщения Отдела Информации. Ничего серьезного не произошло. В двух школах надо было проверить наличие доминант, но скорее всего это был ложный вызов. Сверху над заголовком фломастером было написано «Поедут Алек и Рей», и подпись Макса. «И тут успел, – подумал Берк, – во сколько же он сегодня пришел?». Но долго задумываться над этим не стал. Берк снял трубку внутреннего телефона и нажал кнопку, связывающую с куратором. Тотчас в трубке раздался вежливый голос Владимира Алексеевича:
– Я слушаю.
– Это Берк, я бы хотел поговорить с Михаилом Аркадьевичем, не знаете, куда он пошел?
– Он сейчас как раз у меня, – ответил куратор и замолчал, Берк понял, что он закрыл рукой трубку и советуется с Ветаевым, может ли он встретится с ним.
– Да Берк, можешь приходить, – ответил куратор и положил трубку. Берк мигом выскочил из за стола и бегом пустился по лестнице, потом так же бегом пересек коридор и остановился только перед кабинетом Владимира Алексеевича. Берк постучался, открыл дверь и вошел. В кабинете за столом, напротив друг друга сидели куратор и Ветаев. Они одновременно повернулись и посмотрели на Берка.
– Я бы хотел поговорить только с вами, Михаил Аркадьевич, наедине, – Берк посмотрел на Ветаева, – можно, Владимир Алексеевич?
– Отчего же нельзя? – куратор усмехнулся, – мне как раз нужно отлучится по делам.
И он вышел из кабинета.
– Вообще это не очень вежливо – выпроваживать из кабинета его хозяина, – заметил Михаил Аркадьевич, без тени улыбки.
– Согласен, но сейчас вежливость это не главное, – ответил Берк, – скажите, что вы обо всем этом думаете? Вы же владеете полной информацией!
– Не такой уж и полной, – заметил Ветаев, – по крайней мере сейчас. Послушай Берк, мне кажется между нами много общего и по-моему я хорошо понимаю тебя. Ты пришел задать другой вопрос. Ты пришел спросить, верю ли я тебе?
– И? – Берк напрягся.
– Я верю, что ты говоришь правду, – тут Ветаев поднял указательный палец вверх, – но я не верю, что все происходило так, как ты рассказываешь.
– Верите и не верите одновременно? Не понимаю, как это может быть? – удивился Берк.
– Очень просто, – Михаил Аркадьевич скрестил руки и облокотился на спинку кресла, – ты мог испугаться, нафантазировать, и в итоге поверить в то чего на самом деле не было.
– Здорово! – не сдержался Берк и начал ходить вперед-назад около стола, напротив Ветаева, – значит по вашему у меня глюки были?
– Ну почему же сразу глюки? Тебе могло просто показаться, что ты попал в доминанту, а на самом деле – промахнулся, – примирительно произнес Ветаев.
– Я видел, – Берк остановился около него и уперся руками о стол, – понимаете я видел как пули не причинили им никакого вреда. Лешку спросите. Я ему дал стреляющую ручку, он тоже вогнал пулю в доминанту, а она похоже это даже не почувствовала. Про инъектор я вообще молчу.
– А вот то что ты дал оружие несовершеннолетнему, которого охранял – это плохо, – задумчиво произнес Ветаев, – они могли его убить.
– Сам знаю, но почему вы мне не верите?! – закричал Берк и от досады сжал кулаки, – вы же понимаете, что для меня эта операция была даже важнее, чем для вас. Таня находится в больнице и медленно умирает там, пока я здесь гоняюсь за пуленепробиваемыми доминантами.
– Ты вот что – успокойся, если хочешь продолжать разговор! – отрезвляюще прикрикнул на него Ветаев. Берк послушался его. Подавил, правда не до конца эмоции и сел в кресло напротив.
– Я повторяю что верю тебе, Берк. Но я не верю в чудеса. Давай поразмышляем над происшедшем вместе, – Михаил Аркадьевич наклонился вперед, – инъектор отбросим сразу. Скорость капсулы и ее пробивная способность очень мала. Только одежду пробить хватит и кожу. Будем считать, что под одеждой у доминант был кусок пластика. Все – инъектор бесполезен.
– Стоп, Лешка ей тоже инъектором в ногу засадил, обычным – ручным. Я видел, он их этим отвлек, – прервал его Берк.
– Он мог промахнуться или инъектор был неисправен, – возразил Ветаев.
– Хорошо, допустим, а вот как быть с этим? – Берк вытащил свою «Беретту» и положил ее на полированный стол, – тут все исправно, я после обойму смотрел, чтобы убедиться, что заряжено боевыми патронами.
Ветаев взял пистолет, уверенным движением вытащил обойму и посмотрел на верхний патрон.
– А вот с этим действительно получается загвоздка. У тебя довольно мощное оружие, – ответил он, – допустим на них были надеты легкие бронежилеты и ты их не заметил под одеждой. Но в этом случае прямое попадание пули вызвало бы болевой шок. После него так просто на ноги не вскочишь. Тяжелые бронежилеты – вот это бы все объяснило, но ты бы их заметил и потом в них не побегаешь. Тупиковая ситуация. Особенно не ясно с твоими пулями, и этими следами акульего фермента на них. Ты рыбий жир не пьешь?
– Издеваетесь? – спросил Берк, – я вроде с вами серьезно разговариваю.
– Да нет, зачем же, я просто прорабатываю версии, – ответил Ветаев, – как могло так получится, что хорошо спланированная засада не удалась? Рыба не только сорвалась с крючка и съела наживку, но и леску перекусила.
– А может мы рассчитали удочку не на ту рыбу? – осторожно произнес Берк, – хотели поймать карася, а клюнула щука? Хороший Человек оказался хитрее и предусмотрительнее нас?
– Кстати, насчет этого Хорошего Человека, – Михаил Аркадьевич вставил обойму в рукоятку и ладонью продвинул ее до щелчка, после этого протянул пистолет обратно Берку, – я считаю, преждевременно о нем говорить как о реально существующем организаторе. Мы о нем почти ничего не знаем. А само название пошло от тебя Берк, вернее от доминанты, которую ты пристрелил в метро. Может это группа людей, наподобие «Защитников ангелов».
– Нет, я думаю, что Хороший Человек существует, – ответил Берк, – и он стоит за всем этим.
– И откуда такая уверенность? – с легкой иронией спросил Ветаев.
– Я его во сне видел, – простодушно заявил Берк, Михаил Аркадьевич не смог сдержать улыбки «Господи, какие же они еще дети», – подумал он.
– И как же он выглядит?
– Большая темная фигура. Но он злой, я это почувствовал, – ответил Берк, – вы не подумайте, я не экстрасенс, лиц преступников видеть в снах не могу.
– Я и не надеюсь на это, тогда бы все слишком просто было, – ответил Ветаев. Они немного помолчали, дальше разговор как-то не клеился.
– Так что мы теперь делать будем? – спросил Берк. Михаил Аркадьевич наклонил голову и посмотрел на гладкую полировку стола.
– Ну сидеть сложа руки мы не собираемся, но сейчас у нас пойдет, так сказать пассивный период. Будем собирать информацию, анализировать ее, а там может и выплывет какая зацепка, – ответил он.
– Можно мне быть…, – Берк замялся, … ну что ли в курсе дел?
– Хочешь, чтобы я с тобой делился информацией, которая будет ко мне поступать? – прямо спросил Ветаев.
– Хочу, – напряженно кивнул Берк.
– Хм, – Ветаев усмехнулся, – и это после проваленной операции?
– Я не ждал, что людей не будут останавливать пули, – твердо ответил он, – вы, – Берк сделал ударение на этом обращении, – этого тоже не ожидали.
Ветаев нахмурился. Он повертел в руках карандаш, раздумывая, потом произнес:
– Сейчас Берк, вопросов больше чем ответов. Меня больше всего интересует, что хотят эти доминанты и твой Хороший Человек? Чего они добиваются? Положение у нас сейчас сложное. Украдено много оружия, это первая опасность. И вторая: несколько организованных доминант-убийц. Как он выходит на них раньше нас? Ведь он фактически собрал команду и вооружил ее. Для чего он это все предпринимает? И последнее: как их остановить? Вот вопросы, которые стоят передо мной, Берк. Ты хочешь помочь мне в их решении. Это я знаю. Вот только сил у тебя хватит?
– Я постараюсь, – тихо и упрямо ответил Берк.
– Ладно, я ничего не обещаю, но сделай на своем служебном компьютере еще один почтовый ящик. Назови его, – тут Ветаев задумался, и затем улыбнулся, – ну скажем, Хороший Человек. Постараюсь по мере возможностей сбрасывать тебе информацию. Но у меня два условия: никакой самодеятельности и чтобы это не отражалось на твоей обычной работе. Вобщем никакой элитарности. Ты остаешься обычным Охотником.
– Согласен, спасибо, – поблагодарил Берк. Он встал сунул пистолет за пояс и попрощался:
– До свидания.
– До встречи, Берк, – сказал в ответ Ветаев, оставшись сидеть в кресле. Берк вышел из кабинета куратора. И тут же наткнулся на Владимира Алексеевича, стоящего у поворота на лестницу. Тот немного иронично посмотрел на Берка:
– Ну что посекретничал?
– Нет, я просто попросил его делиться информацией, – ответил Берк. Куратор не смог скрыть изумления:
– Попросить об этом самого представителя всей российской СБ в Женеве. И что он тебе ответил?
– Конкретно ничего не обещал, но говорил, что по мере возможностей будет держать в курсе дел, – честно ответил Берк.
– Значит поделится, я с ним давно работаю. Он всегда так говорит, когда соглашается, – удовлетворенно сказал куратор, – но ты Берк не зазнавайся.
– Меня об этом уже предупредили, – улыбнулся Берк, – так что мне сейчас делать?
– Спроси у Макса, а хотя тебе же надо отчет писать, – напомнил куратор, – вот и займись этим.
– Есть! – шутливо ответил Берк, на душе у него полегчало. «Всегда легче, когда что-то делаешь», – подумал он и пошел к Общей комнате. По дороге он посмотрел на часы. Было уже десять тридцать утра. Отчет Берк закончил только к обеду. После этого он долго колебался: идти в столовую или поехать домой, но решил все же, что лучше пообедать дома. Хоть поздно, но домашняя пища всегда казалась Берку намного вкуснее.
Дома естественно никого не было. Родители работали. Берк открыл дверь своим ключом. Он быстро разогрел обед и поел. Предстояло еще разобрать вещи из рюкзака. Вчера, после того как Берк приехал от Проповедника, он поленился это сделать. И надо было еще повесить картину Ани на стену. Берк долго думал, где ее повесить, и наконец подобрал место в своей комнате между ковром и шторой. Напрямую солнце сюда не светило, но это место на стене было и так довольно хорошо освещено. Берк сбегал в прихожую за молотком и гвоздями, и через минуту картина висела на стене. Получилось очень хорошо. Берк сам не ожидал, что она будет так гармонировать с обстановкой в его комнате, словно эта картина всегда была ее частью. Он невольно залюбовался картиной Ани. «Все-таки она очень хорошая художница», – подумал с улыбкой Берк. Потом он принялся разбирать рюкзак. Это было уже менее интересно, но через полчаса Берк зашвырнул пустой рюкзак на антресоли. Отряхнул по привычке руки и принялся готовиться к школе. Он разобрал учебники на столе. Те что ему дал Макс для операции, он вернул ему еще вчера. Вынул из ящика несколько чистых тетрадей и подписал их. Оставалось только узнать уроки на завтра. Берк обычно звонил для этого Вовке Остапову или Мишке Гартееву. Но сегодня Берк решил позвонить Ленке, заодно и поговорить. Он набрал номер и в трубке послышался ее мелодичный голос:
– Алло!
– Здравствуй, это Берк, я вернулся из Испании, – пошутил он, – у тебя уроки можно на завтра узнать?
– Привет! – обрадовалась Ленка, – что, у тебя там в СБ все завершилось?
– Нет, – грустно и серьезно ответил Берк, напоминание о проваленной операции было слишком свежо и неприятно, – и я думаю, что все только начинается.
– Не поняла, расскажи, если можешь конечно, – попросила Китеева.
– Долго это, – попытался отмахнутся Берк, – ты лучше мне уроки на завтра скажи.
– А я не тороплюсь никуда, – ответила Лена, – а насчет уроков записывай: у нас завтра геометрия, зоология, музыка, русский и химия. Дим, ну расскажи, пожалуйста. Мне же очень это интересно.
Берк посмотрел в окно. Солнце скрылось и налетели облака. Погода стала типично осенней. Ему захотелось увидеть сейчас Ленку и поговорить с ней. Он решил пригласить ее погулять, но его беспокоила погода. «Как бы дождь не начался. Хотя, зонт у меня есть, если дождь пойдет, я его ей отдам», – подумал он и сказал, немного смущаясь:
– Лен, а можно тебя пригласить погулять? Прям сейчас?
– Конечно, – сразу согласилась Ленка.
– Тогда давай встретимся на перекрестке, или мне за тобой зайти? – предложил он.
– Не, за мной заходить не надо, давай на перекрестке. Ты через сколько придешь? – спросила Китеева.
– Через пять минут, – ответил Берк, – ты успеешь?
– Успею, – ответила Ленка, в ее голосе ясно различались торжествующие нотки, – ну тогда пока, – и она не выдержала и прыснула, – вернее до скорого!
Берк положил трубку. Он быстро оделся, поставил квартиру на охранную сигнализацию и вышел за дверь. Путь до перекрестка занял у него минут семь, но когда он пришел, Ленки на месте еще не было. Ждал Берк недолго, через пару минут он увидел как она выбежала из переулка и побежала к нему.
– Извини что опоздала, – сказала она, запыхавшись. Взглянув на нее повнимательней Берк понял, почему она опоздала. Губы у Китеевой были накрашены, на ресницах он заметил тушь, а вокруг глаз – тени. Берку это не понравилось. Он конечно догадался, что Ленка хочет понравится ему, но косметики на девочках он не любил. Берк хотел уже было прямо сказать ей об этом, он вовремя спохватился, сообразив, что легко обидит ее этим замечанием.
– Куда пойдем? – спросила Ленка, улыбнувшись ему.
– Давай просто погуляем. Пошли до парка, – предложил он. Она кивнула и они пошли по мокрому темному асфальту, покрытому слоем опавшей листвы, которую дворники не успевали убирать. Китеева была одета в короткую, но теплую бело-голубую стеганную куртку и джинсы. Это делало ее изящной и очень привлекательной. Они шли рядом и молчали. Берк не знал как начать разговор, а Китеева боялась показаться слишком навязчивой.
– Знаешь, а ты мне снилась, – вдруг ни с того ни с сего ляпнул он. Ленка внимательно посмотрела на него и попросила:
– Расскажи!
Берк начал рассказывать свой сон про Хорошего Человека. Он пытался рассказать о всех ощущениях и переживаниях, которые испытал тогда. Китеева внимательно его слушала, смотря на желтые листья под ногами. Когда Берк закончил она медленно сказала:
– Интересно, а знаешь, ты мне тоже снился.
– Да? – спросил Берк, – и что то был за сон?
Ленка поправила волосы, откинув прядь за ухо и начала рассказывать.
– Этот сон приснился мне три дня назад. Летний день, наш класс, перемена. Я не знаю, почему мы занимаемся летом,знаю только, что это лето. Солнце ярко светит через окна. Я нахожусь в кабинете литературы, ну этом, на солнечной стороне школы. Так вот, перемена, – Ленка начала жестикулировать ладонями, стараясь точнее передать обстановку во сне, Берк заметил, что она смотрит перед собой, но мысленно находиться в своем сне, – все бегают, разговаривают. В классе очень много народа, но я вижу только тебя, остальные все какие-то смазанные. Я их почти не замечаю. Ты разговариваешь с кем-то из мальчишек, ходишь по классу. Я хочу подойти к тебе, но не могу. Знаешь наверно это ощущение, когда тело тебя вроде и не слушается совсем. Ты получаешься как посторонний наблюдатель. А потом в класс заходят они. Двое взрослых. Оба в длинных плащах и низко надвинутых шляпах, такие в старых фильмах шпионов играют. Но у одного вся одежда белая, у другого – черная. Лиц разобрать невозможно. В классе их никто не замечает. Все заняты своими делами. Они подходят к тебе и начинают разговаривать. О чем – я не слышу. Ты им что-то отвечаешь. Видно, что они пытаются уговорить тебя пойти с ними. Ты споришь, но в конце концов соглашаешься и уходишь вместе с ними. Тут я понимаю, что они уводят тебя навсегда, что ты уже больше никогда сюда не вернешься и я никогда тебя не увижу. Вы выходите из класса. Я кричу, пытаюсь бежать за вами, но всего лишь выхожу в коридор, стою и смотрю как вы удаляетесь. Ты оглядываешься и смотришь на меня. Грустно так, словно извиняешься, и идешь дальше. На этом все закончилось и я проснулась.
Китеева замолчала. Берк задумался, представляя ее сон.
– Странный сон, я вроде никуда уходить не собираюсь, – ответил он, – а кто эти двое в плащах?
– Не знаю, – ответила Ленка, – они не плохие, но и не хорошие, просто чужие, словно из другого мира пришли.
– Ангел и демон? – спросил Берк.
– Нет, они не враги, – ответила Ленка, – как бы тебе объяснить – они вместе, хоть и совсем разные, противоположные.
– Ладно, давай забудем об этих кошмарах, знаешь, такое иногда присниться, – Берк присвистнул, – я один раз во сне с инопланетянами сражался.
– И как победил? – с улыбкой спросила Китеева.
– Не знаю, – усмехнулся Берк, – но побил их здорово.
– Слушай, ты так и не рассказал об этой вашей операции, – напомнила Китеева, – и я еще тебя хотела спросить: кто такой Хороший Человек и кто такой Лешка, это твой друг?
– Не совсем, – замялся Берк, – Лен, пойми меня правильно, я верю, что ты никому не скажешь, но рассказывать тебе об операции не хочу. Скажу только, что она провалилась. Не по нашей вине, но провалилась. И с большим треском. О Хорошем Человеке я сам ничего не знаю. Мы его так назвали условно, что ли. А Лешка, это мальчик-доминанта, но без инстинкта убийства. И у него не искусственный временный доминантизм, как у меня был, а нормальный.
– А разве такое бывает? – удивилась Китеева.
– После вчерашнего утра, я готов поверить, что все бывает, – вздохнул Берк, – а Лешка, это исключение из правил.
– И что? – Ленка явно заинтересовалась, – в него все влюбляются?
– Не без этого, – пожал плечами Берк, – но он смог с этим справится. Стать нормальным, без закидонов. Послушай, давай о чем-нибудь другом поговорим. А то все время на проваленную операцию съезжаем.
– Давай, – согласилась Ленка, – ты мне тогда по телефону говорил, что еще некоторые фантазии со мной представлял.
Она выжидательно замолчала. Берк тут же очень пожалел о своем предложении. Если по телефону ему было тяжело об этом разговаривать, то вот так в живую – совсем невозможно. Он лихорадочно обдумывал что ответить.
– Понимаешь Лен, об этом я сейчас тоже не хочу говорить. Мне сейчас тяжело. Я надеялся, что в результате нашей операции может найтись лекарство для Тани и других доминант. Над этим сейчас очень много ученых работают, но ни у кого не получается. А тот кто сделал вещество превращающее человека в доминанту, может сделать и препарат обратного действия. По крайней мере я на это надеюсь. А вчера мы все проиграли. Я понимаю, что я в этом не виноват, или виноват не больше других. Такого что было вчера – предусмотреть нельзя. Но все же совесть гложет, – честно сказал он.
Берк сел, а эксперт-криминалист тяжело поднялся и произнес:
– Знаете, Михаил Аркадьевич, я почти двадцать лет работаю экспертом, но такого не видал, – Ветаев на секунду поморщился, эксперт был ненамного старше него, но почему-то считал что с ним можно говорить наставническим тоном, – судя по всему Берк говорит правду, он стрелял пять раз. Я имею в виду из пистолета. Две пули мне удалось отыскать. Я их по разному вертел. Но все говорит о том, что они пробили насквозь человека, или материал по плотности и толщине соответствующий человеческим тканям. Причем никаких защитных средств, типа бронежилета на нем не было. И тем не менее, на месте происшествия я нигде не видел следов крови.
– Минуточку, – Ветаев перебил его, – но на пулях должны остаться хотя бы микрочастицы крови.
– Их нет, я тщательно все проверил, но крови на пулях, выпущенных Берком нет, – эксперт взял одну из бумаг, – но там есть следы одного интересного вещества. Точно формулу я пока установить не смог, техника не позволяет. Но близко к одному из акульих ферментов. Так по крайней мере показал мой анализатор. Образцы я отправил в нашу Центральную лабораторию. Пусть там разберутся поточнее.
– Что за ерунду вы несете! – Ветаев опять не сдержался, – вы хотите сказать, что Берк подстелил пару акул?
– Такой ответ был на моем компьютере, – театрально развел руками Владимир Владимирович, – за что купил, за то и продаю. Я же сказал, точнее сделать анализ мне не позволяет техническое оснащение моей лаборатории. И вообще, я баллистик, а не биофизик.
– Хорошо, – Ветаев строго посмотрел на эксперта, – оставим пока это. Я запрошу Центральную Лабораторию. А вам Берк я приказываю написать подробный отчет, очень подробный. Опишите подробно каждый ваш шаг, каждую секунду. Отчет должен быть готов к сегодняшнему вечеру. Так теперь перейдем к поддержке спецназом. Павел Сергеевич, насколько я знаю за подразделение спецназа отвечали вы, хотя они и были в вашем подчинении только на время операции.
Начальник отдела Расследований снова поднялся и Берк увидел, что на лбу у него появилась испарина. Для него это был наиболее тяжелый момент. Он опять попросил выключить свет. На экране появилась та же компьютерная карта района, но сдвинутая влево. На этот раз демонстрация была намного короче.
– Выстрел был произведен из гранатомета усиленной мощности «Шмель-М», фугасно-осколочным зарядом. Стреляли из-за угла дома с расстояния в стодвадцать метров. По показаниям свидетелей, выстрел произвела девочка лет двенадцати. Есть примерное описание, предположительно доминанта. Людей в тот момент там немного было, и видели они все с большого расстояния, так что фоторобот составить не удалось, – мрачно комментировал Павел Сергеевич, пока на экране показывалось происходящее. Наконец демонстрация завершилась. Зажегся свет.
– Наши потери: из двадцати человек восемь убито, остальные ранены, – закончил говорить Павел Сергеевич.
– У вас все? – спросил Ветаев, просто так, ради приличия.
– Да, – ответил начальник Отдела Расследований и сел на место. На несколько секунд в зале воцарилась тишина. Потом Макс негромко спросил:
– Вы говорите выстрел из гранатомета сделала девочка лет двенадцати? А откуда она его достала, не в открытую же по улице несла?
Павел Сергеевич посмотрел в свои записи и ответил:
– Из большой спортивной сумки, в таких теннисные ракетки обычно носят, но точно это установить не удалось. Ее увидели когда она уже целилась. Все произошло очень быстро.
– Вы сказали что стреляла девочка лет двенадцати. Но гранатомет «Шмель-М» относится к классу тяжелого вооружения. Вес, если не ошибаюсь килограмм десять. Я с ним с трудом управлялся во время тренировки на полигоне. А быстро привести его в боевую готовность, прицелиться и точно выстрелить…, – Макс покачал головой, – для этого нужна очень хорошая подготовка.
– Или большая физическая сила, – заметил Берк, он повернулся и посмотрел на Ветаева, – знаете, я тут еще кое-что вспомнил. Доминанта, с которой я дрался была очень сильной. И бежали они очень быстро. Несколько прыжков – и в машине.
– Сути это не меняет, – ответил Михаил Аркадьевич, – мы имели дело с хорошо продуманной и спланированной операцией. И теперь у нас больше вопросов чем ответов. А вот гранатомет меня заинтересовал. Такую модель так просто на черном рынке не купишь. Надо установить источник приобретения.
– Уже установили, – по военному доложил один из незнакомцев, его Берк не знал, – по номерам на корпусе. Гранатомет этой серии был недавно украден с военного склада под Псковом. Двое часовых – убиты. Пропало также много другого оружия. Мы сейчас работаем над этим.
Берк понял, что этот человек из военной контрразведки. Ветаев встал, давая понять, что совещание закончено.
– Итак, подведем предварительные итоги. Налицо существование хорошо вооруженной и управляемой группы доминант. Целей их мы пока не знаем, но то что они на кого-то работают, думаю сомнению не поддается. Вот и будем двигаться в этом направлении. Позже каждый получит персональное задание. С этого момента Московское отделение Службы Безопасности Евросоюза переводиться в «желтый» режим работы. Теперь все свободны.
Присутствующие поднялись и засуетились, собирая документы и выходя их зала. Берк подошел к Максу.
– А что такое «желтый» режим работы? – спросил он.
– Режим работы при угрозе терактов, при массовых волнениях населения, стихийных бедствиях и еще нескольких случаях, – быстро объяснил Макс, – последний раз вводился шесть лет назад, когда доминанты устроили массовый побег. Раньше это называлось усиленным режимом работы. Всего у на три режима работы: «зеленый», «желтый» и «красный».
– Прям как на светофоре, – усмехнувшись заметил Берк, – ну, зеленый – обычный, это я понял, в нем мы всегда работаем. А «красный», это какой?
– «Красный» – это война, – коротко ответил Макс.
– И с кем же мы собираемся воевать? – иронично спросил Берк, – кстати, как этот «желтый» режим на нас отразится?
– Ни с кем, – холодно ответил Макс, – его еще ни разу не вводили. А что касается Отдела Охотников, то при «желтом» режиме работы ты обязан в течении двадцати четырех часов в сутки находится в зоне доступа средств связи. Иначе говоря, ложась спать телефон ставь рядом с собой. Да, Берк, это все междупрочим написано в соответствующих документах. Ты бы с ними ознакомился, полезно будет. Там разные случаи работы предусмотрены.
– На все случаи инструкций не напишешь, – ответил Берк, но Макс уже вышел из зала. Берк вышел в коридор и пошел в Общую комнату. Он сел за свой стол и по привычке проверил сообщения Отдела Информации. Ничего серьезного не произошло. В двух школах надо было проверить наличие доминант, но скорее всего это был ложный вызов. Сверху над заголовком фломастером было написано «Поедут Алек и Рей», и подпись Макса. «И тут успел, – подумал Берк, – во сколько же он сегодня пришел?». Но долго задумываться над этим не стал. Берк снял трубку внутреннего телефона и нажал кнопку, связывающую с куратором. Тотчас в трубке раздался вежливый голос Владимира Алексеевича:
– Я слушаю.
– Это Берк, я бы хотел поговорить с Михаилом Аркадьевичем, не знаете, куда он пошел?
– Он сейчас как раз у меня, – ответил куратор и замолчал, Берк понял, что он закрыл рукой трубку и советуется с Ветаевым, может ли он встретится с ним.
– Да Берк, можешь приходить, – ответил куратор и положил трубку. Берк мигом выскочил из за стола и бегом пустился по лестнице, потом так же бегом пересек коридор и остановился только перед кабинетом Владимира Алексеевича. Берк постучался, открыл дверь и вошел. В кабинете за столом, напротив друг друга сидели куратор и Ветаев. Они одновременно повернулись и посмотрели на Берка.
– Я бы хотел поговорить только с вами, Михаил Аркадьевич, наедине, – Берк посмотрел на Ветаева, – можно, Владимир Алексеевич?
– Отчего же нельзя? – куратор усмехнулся, – мне как раз нужно отлучится по делам.
И он вышел из кабинета.
– Вообще это не очень вежливо – выпроваживать из кабинета его хозяина, – заметил Михаил Аркадьевич, без тени улыбки.
– Согласен, но сейчас вежливость это не главное, – ответил Берк, – скажите, что вы обо всем этом думаете? Вы же владеете полной информацией!
– Не такой уж и полной, – заметил Ветаев, – по крайней мере сейчас. Послушай Берк, мне кажется между нами много общего и по-моему я хорошо понимаю тебя. Ты пришел задать другой вопрос. Ты пришел спросить, верю ли я тебе?
– И? – Берк напрягся.
– Я верю, что ты говоришь правду, – тут Ветаев поднял указательный палец вверх, – но я не верю, что все происходило так, как ты рассказываешь.
– Верите и не верите одновременно? Не понимаю, как это может быть? – удивился Берк.
– Очень просто, – Михаил Аркадьевич скрестил руки и облокотился на спинку кресла, – ты мог испугаться, нафантазировать, и в итоге поверить в то чего на самом деле не было.
– Здорово! – не сдержался Берк и начал ходить вперед-назад около стола, напротив Ветаева, – значит по вашему у меня глюки были?
– Ну почему же сразу глюки? Тебе могло просто показаться, что ты попал в доминанту, а на самом деле – промахнулся, – примирительно произнес Ветаев.
– Я видел, – Берк остановился около него и уперся руками о стол, – понимаете я видел как пули не причинили им никакого вреда. Лешку спросите. Я ему дал стреляющую ручку, он тоже вогнал пулю в доминанту, а она похоже это даже не почувствовала. Про инъектор я вообще молчу.
– А вот то что ты дал оружие несовершеннолетнему, которого охранял – это плохо, – задумчиво произнес Ветаев, – они могли его убить.
– Сам знаю, но почему вы мне не верите?! – закричал Берк и от досады сжал кулаки, – вы же понимаете, что для меня эта операция была даже важнее, чем для вас. Таня находится в больнице и медленно умирает там, пока я здесь гоняюсь за пуленепробиваемыми доминантами.
– Ты вот что – успокойся, если хочешь продолжать разговор! – отрезвляюще прикрикнул на него Ветаев. Берк послушался его. Подавил, правда не до конца эмоции и сел в кресло напротив.
– Я повторяю что верю тебе, Берк. Но я не верю в чудеса. Давай поразмышляем над происшедшем вместе, – Михаил Аркадьевич наклонился вперед, – инъектор отбросим сразу. Скорость капсулы и ее пробивная способность очень мала. Только одежду пробить хватит и кожу. Будем считать, что под одеждой у доминант был кусок пластика. Все – инъектор бесполезен.
– Стоп, Лешка ей тоже инъектором в ногу засадил, обычным – ручным. Я видел, он их этим отвлек, – прервал его Берк.
– Он мог промахнуться или инъектор был неисправен, – возразил Ветаев.
– Хорошо, допустим, а вот как быть с этим? – Берк вытащил свою «Беретту» и положил ее на полированный стол, – тут все исправно, я после обойму смотрел, чтобы убедиться, что заряжено боевыми патронами.
Ветаев взял пистолет, уверенным движением вытащил обойму и посмотрел на верхний патрон.
– А вот с этим действительно получается загвоздка. У тебя довольно мощное оружие, – ответил он, – допустим на них были надеты легкие бронежилеты и ты их не заметил под одеждой. Но в этом случае прямое попадание пули вызвало бы болевой шок. После него так просто на ноги не вскочишь. Тяжелые бронежилеты – вот это бы все объяснило, но ты бы их заметил и потом в них не побегаешь. Тупиковая ситуация. Особенно не ясно с твоими пулями, и этими следами акульего фермента на них. Ты рыбий жир не пьешь?
– Издеваетесь? – спросил Берк, – я вроде с вами серьезно разговариваю.
– Да нет, зачем же, я просто прорабатываю версии, – ответил Ветаев, – как могло так получится, что хорошо спланированная засада не удалась? Рыба не только сорвалась с крючка и съела наживку, но и леску перекусила.
– А может мы рассчитали удочку не на ту рыбу? – осторожно произнес Берк, – хотели поймать карася, а клюнула щука? Хороший Человек оказался хитрее и предусмотрительнее нас?
– Кстати, насчет этого Хорошего Человека, – Михаил Аркадьевич вставил обойму в рукоятку и ладонью продвинул ее до щелчка, после этого протянул пистолет обратно Берку, – я считаю, преждевременно о нем говорить как о реально существующем организаторе. Мы о нем почти ничего не знаем. А само название пошло от тебя Берк, вернее от доминанты, которую ты пристрелил в метро. Может это группа людей, наподобие «Защитников ангелов».
– Нет, я думаю, что Хороший Человек существует, – ответил Берк, – и он стоит за всем этим.
– И откуда такая уверенность? – с легкой иронией спросил Ветаев.
– Я его во сне видел, – простодушно заявил Берк, Михаил Аркадьевич не смог сдержать улыбки «Господи, какие же они еще дети», – подумал он.
– И как же он выглядит?
– Большая темная фигура. Но он злой, я это почувствовал, – ответил Берк, – вы не подумайте, я не экстрасенс, лиц преступников видеть в снах не могу.
– Я и не надеюсь на это, тогда бы все слишком просто было, – ответил Ветаев. Они немного помолчали, дальше разговор как-то не клеился.
– Так что мы теперь делать будем? – спросил Берк. Михаил Аркадьевич наклонил голову и посмотрел на гладкую полировку стола.
– Ну сидеть сложа руки мы не собираемся, но сейчас у нас пойдет, так сказать пассивный период. Будем собирать информацию, анализировать ее, а там может и выплывет какая зацепка, – ответил он.
– Можно мне быть…, – Берк замялся, … ну что ли в курсе дел?
– Хочешь, чтобы я с тобой делился информацией, которая будет ко мне поступать? – прямо спросил Ветаев.
– Хочу, – напряженно кивнул Берк.
– Хм, – Ветаев усмехнулся, – и это после проваленной операции?
– Я не ждал, что людей не будут останавливать пули, – твердо ответил он, – вы, – Берк сделал ударение на этом обращении, – этого тоже не ожидали.
Ветаев нахмурился. Он повертел в руках карандаш, раздумывая, потом произнес:
– Сейчас Берк, вопросов больше чем ответов. Меня больше всего интересует, что хотят эти доминанты и твой Хороший Человек? Чего они добиваются? Положение у нас сейчас сложное. Украдено много оружия, это первая опасность. И вторая: несколько организованных доминант-убийц. Как он выходит на них раньше нас? Ведь он фактически собрал команду и вооружил ее. Для чего он это все предпринимает? И последнее: как их остановить? Вот вопросы, которые стоят передо мной, Берк. Ты хочешь помочь мне в их решении. Это я знаю. Вот только сил у тебя хватит?
– Я постараюсь, – тихо и упрямо ответил Берк.
– Ладно, я ничего не обещаю, но сделай на своем служебном компьютере еще один почтовый ящик. Назови его, – тут Ветаев задумался, и затем улыбнулся, – ну скажем, Хороший Человек. Постараюсь по мере возможностей сбрасывать тебе информацию. Но у меня два условия: никакой самодеятельности и чтобы это не отражалось на твоей обычной работе. Вобщем никакой элитарности. Ты остаешься обычным Охотником.
– Согласен, спасибо, – поблагодарил Берк. Он встал сунул пистолет за пояс и попрощался:
– До свидания.
– До встречи, Берк, – сказал в ответ Ветаев, оставшись сидеть в кресле. Берк вышел из кабинета куратора. И тут же наткнулся на Владимира Алексеевича, стоящего у поворота на лестницу. Тот немного иронично посмотрел на Берка:
– Ну что посекретничал?
– Нет, я просто попросил его делиться информацией, – ответил Берк. Куратор не смог скрыть изумления:
– Попросить об этом самого представителя всей российской СБ в Женеве. И что он тебе ответил?
– Конкретно ничего не обещал, но говорил, что по мере возможностей будет держать в курсе дел, – честно ответил Берк.
– Значит поделится, я с ним давно работаю. Он всегда так говорит, когда соглашается, – удовлетворенно сказал куратор, – но ты Берк не зазнавайся.
– Меня об этом уже предупредили, – улыбнулся Берк, – так что мне сейчас делать?
– Спроси у Макса, а хотя тебе же надо отчет писать, – напомнил куратор, – вот и займись этим.
– Есть! – шутливо ответил Берк, на душе у него полегчало. «Всегда легче, когда что-то делаешь», – подумал он и пошел к Общей комнате. По дороге он посмотрел на часы. Было уже десять тридцать утра. Отчет Берк закончил только к обеду. После этого он долго колебался: идти в столовую или поехать домой, но решил все же, что лучше пообедать дома. Хоть поздно, но домашняя пища всегда казалась Берку намного вкуснее.
Дома естественно никого не было. Родители работали. Берк открыл дверь своим ключом. Он быстро разогрел обед и поел. Предстояло еще разобрать вещи из рюкзака. Вчера, после того как Берк приехал от Проповедника, он поленился это сделать. И надо было еще повесить картину Ани на стену. Берк долго думал, где ее повесить, и наконец подобрал место в своей комнате между ковром и шторой. Напрямую солнце сюда не светило, но это место на стене было и так довольно хорошо освещено. Берк сбегал в прихожую за молотком и гвоздями, и через минуту картина висела на стене. Получилось очень хорошо. Берк сам не ожидал, что она будет так гармонировать с обстановкой в его комнате, словно эта картина всегда была ее частью. Он невольно залюбовался картиной Ани. «Все-таки она очень хорошая художница», – подумал с улыбкой Берк. Потом он принялся разбирать рюкзак. Это было уже менее интересно, но через полчаса Берк зашвырнул пустой рюкзак на антресоли. Отряхнул по привычке руки и принялся готовиться к школе. Он разобрал учебники на столе. Те что ему дал Макс для операции, он вернул ему еще вчера. Вынул из ящика несколько чистых тетрадей и подписал их. Оставалось только узнать уроки на завтра. Берк обычно звонил для этого Вовке Остапову или Мишке Гартееву. Но сегодня Берк решил позвонить Ленке, заодно и поговорить. Он набрал номер и в трубке послышался ее мелодичный голос:
– Алло!
– Здравствуй, это Берк, я вернулся из Испании, – пошутил он, – у тебя уроки можно на завтра узнать?
– Привет! – обрадовалась Ленка, – что, у тебя там в СБ все завершилось?
– Нет, – грустно и серьезно ответил Берк, напоминание о проваленной операции было слишком свежо и неприятно, – и я думаю, что все только начинается.
– Не поняла, расскажи, если можешь конечно, – попросила Китеева.
– Долго это, – попытался отмахнутся Берк, – ты лучше мне уроки на завтра скажи.
– А я не тороплюсь никуда, – ответила Лена, – а насчет уроков записывай: у нас завтра геометрия, зоология, музыка, русский и химия. Дим, ну расскажи, пожалуйста. Мне же очень это интересно.
Берк посмотрел в окно. Солнце скрылось и налетели облака. Погода стала типично осенней. Ему захотелось увидеть сейчас Ленку и поговорить с ней. Он решил пригласить ее погулять, но его беспокоила погода. «Как бы дождь не начался. Хотя, зонт у меня есть, если дождь пойдет, я его ей отдам», – подумал он и сказал, немного смущаясь:
– Лен, а можно тебя пригласить погулять? Прям сейчас?
– Конечно, – сразу согласилась Ленка.
– Тогда давай встретимся на перекрестке, или мне за тобой зайти? – предложил он.
– Не, за мной заходить не надо, давай на перекрестке. Ты через сколько придешь? – спросила Китеева.
– Через пять минут, – ответил Берк, – ты успеешь?
– Успею, – ответила Ленка, в ее голосе ясно различались торжествующие нотки, – ну тогда пока, – и она не выдержала и прыснула, – вернее до скорого!
Берк положил трубку. Он быстро оделся, поставил квартиру на охранную сигнализацию и вышел за дверь. Путь до перекрестка занял у него минут семь, но когда он пришел, Ленки на месте еще не было. Ждал Берк недолго, через пару минут он увидел как она выбежала из переулка и побежала к нему.
– Извини что опоздала, – сказала она, запыхавшись. Взглянув на нее повнимательней Берк понял, почему она опоздала. Губы у Китеевой были накрашены, на ресницах он заметил тушь, а вокруг глаз – тени. Берку это не понравилось. Он конечно догадался, что Ленка хочет понравится ему, но косметики на девочках он не любил. Берк хотел уже было прямо сказать ей об этом, он вовремя спохватился, сообразив, что легко обидит ее этим замечанием.
– Куда пойдем? – спросила Ленка, улыбнувшись ему.
– Давай просто погуляем. Пошли до парка, – предложил он. Она кивнула и они пошли по мокрому темному асфальту, покрытому слоем опавшей листвы, которую дворники не успевали убирать. Китеева была одета в короткую, но теплую бело-голубую стеганную куртку и джинсы. Это делало ее изящной и очень привлекательной. Они шли рядом и молчали. Берк не знал как начать разговор, а Китеева боялась показаться слишком навязчивой.
– Знаешь, а ты мне снилась, – вдруг ни с того ни с сего ляпнул он. Ленка внимательно посмотрела на него и попросила:
– Расскажи!
Берк начал рассказывать свой сон про Хорошего Человека. Он пытался рассказать о всех ощущениях и переживаниях, которые испытал тогда. Китеева внимательно его слушала, смотря на желтые листья под ногами. Когда Берк закончил она медленно сказала:
– Интересно, а знаешь, ты мне тоже снился.
– Да? – спросил Берк, – и что то был за сон?
Ленка поправила волосы, откинув прядь за ухо и начала рассказывать.
– Этот сон приснился мне три дня назад. Летний день, наш класс, перемена. Я не знаю, почему мы занимаемся летом,знаю только, что это лето. Солнце ярко светит через окна. Я нахожусь в кабинете литературы, ну этом, на солнечной стороне школы. Так вот, перемена, – Ленка начала жестикулировать ладонями, стараясь точнее передать обстановку во сне, Берк заметил, что она смотрит перед собой, но мысленно находиться в своем сне, – все бегают, разговаривают. В классе очень много народа, но я вижу только тебя, остальные все какие-то смазанные. Я их почти не замечаю. Ты разговариваешь с кем-то из мальчишек, ходишь по классу. Я хочу подойти к тебе, но не могу. Знаешь наверно это ощущение, когда тело тебя вроде и не слушается совсем. Ты получаешься как посторонний наблюдатель. А потом в класс заходят они. Двое взрослых. Оба в длинных плащах и низко надвинутых шляпах, такие в старых фильмах шпионов играют. Но у одного вся одежда белая, у другого – черная. Лиц разобрать невозможно. В классе их никто не замечает. Все заняты своими делами. Они подходят к тебе и начинают разговаривать. О чем – я не слышу. Ты им что-то отвечаешь. Видно, что они пытаются уговорить тебя пойти с ними. Ты споришь, но в конце концов соглашаешься и уходишь вместе с ними. Тут я понимаю, что они уводят тебя навсегда, что ты уже больше никогда сюда не вернешься и я никогда тебя не увижу. Вы выходите из класса. Я кричу, пытаюсь бежать за вами, но всего лишь выхожу в коридор, стою и смотрю как вы удаляетесь. Ты оглядываешься и смотришь на меня. Грустно так, словно извиняешься, и идешь дальше. На этом все закончилось и я проснулась.
Китеева замолчала. Берк задумался, представляя ее сон.
– Странный сон, я вроде никуда уходить не собираюсь, – ответил он, – а кто эти двое в плащах?
– Не знаю, – ответила Ленка, – они не плохие, но и не хорошие, просто чужие, словно из другого мира пришли.
– Ангел и демон? – спросил Берк.
– Нет, они не враги, – ответила Ленка, – как бы тебе объяснить – они вместе, хоть и совсем разные, противоположные.
– Ладно, давай забудем об этих кошмарах, знаешь, такое иногда присниться, – Берк присвистнул, – я один раз во сне с инопланетянами сражался.
– И как победил? – с улыбкой спросила Китеева.
– Не знаю, – усмехнулся Берк, – но побил их здорово.
– Слушай, ты так и не рассказал об этой вашей операции, – напомнила Китеева, – и я еще тебя хотела спросить: кто такой Хороший Человек и кто такой Лешка, это твой друг?
– Не совсем, – замялся Берк, – Лен, пойми меня правильно, я верю, что ты никому не скажешь, но рассказывать тебе об операции не хочу. Скажу только, что она провалилась. Не по нашей вине, но провалилась. И с большим треском. О Хорошем Человеке я сам ничего не знаю. Мы его так назвали условно, что ли. А Лешка, это мальчик-доминанта, но без инстинкта убийства. И у него не искусственный временный доминантизм, как у меня был, а нормальный.
– А разве такое бывает? – удивилась Китеева.
– После вчерашнего утра, я готов поверить, что все бывает, – вздохнул Берк, – а Лешка, это исключение из правил.
– И что? – Ленка явно заинтересовалась, – в него все влюбляются?
– Не без этого, – пожал плечами Берк, – но он смог с этим справится. Стать нормальным, без закидонов. Послушай, давай о чем-нибудь другом поговорим. А то все время на проваленную операцию съезжаем.
– Давай, – согласилась Ленка, – ты мне тогда по телефону говорил, что еще некоторые фантазии со мной представлял.
Она выжидательно замолчала. Берк тут же очень пожалел о своем предложении. Если по телефону ему было тяжело об этом разговаривать, то вот так в живую – совсем невозможно. Он лихорадочно обдумывал что ответить.
– Понимаешь Лен, об этом я сейчас тоже не хочу говорить. Мне сейчас тяжело. Я надеялся, что в результате нашей операции может найтись лекарство для Тани и других доминант. Над этим сейчас очень много ученых работают, но ни у кого не получается. А тот кто сделал вещество превращающее человека в доминанту, может сделать и препарат обратного действия. По крайней мере я на это надеюсь. А вчера мы все проиграли. Я понимаю, что я в этом не виноват, или виноват не больше других. Такого что было вчера – предусмотреть нельзя. Но все же совесть гложет, – честно сказал он.