Страница:
– Я сотрудник Службы Безопасности Евросоюза, Отдел по борьбе с преступлениями, совершенными людьми с измененным DMT-кодом. Сейчас тут была проведена операция нашего отдела, – официальным тоном сообщил он, и сделав паузу, добавил, – теперь я ухожу из вашего класса. По правде говоря я учусь в седьмом классе. Но у вас тут мне было хорошо.
Берк замолчал, в классе наступила мертвая тишина. Алеша вышел немного вперед и уверенно оглядев класс, мягко сказал:
– Я доминанта, но без инстинкта убийства… Мальчик-доминанта, такое иногда бывает, – он замолчал, не зная, что еще сказать, – вот собственно все.
– А это ты в субботу пел? – раздался голос кого-то из мальчишек с задних парт.
– Я, – утвердительно кивнул Алеша, – но вы не беспокойтесь, я больше не буду.
Тут в классе разом поднялся шум:
– Да не, здорово… Спой еще… Слышь, круто было… А как это быть доминантой?… Ты тоже в Службе Безопасности работаешь?…А что сейчас во дворе было, Димка, расскажи…
Но учительница оправилась от шока и громко похлопала ладонью по столу, призывая класс к тишине:
– Тихо! Тихо!
Все более менее успокоились, хотя некоторое шушуканье, особенно среди девочек осталось.
– Что касается операции, то ничего сказать вам не могу. Засекречено, – грустно ответил Берк, и отвел глаза, – ну ладно, мне пора. Пока всем.
Он вышел из класса, но Алеша выбежал вслед за ним.
– Ты куда? – оглянувшись спросил его Берк.
– Так, тебя проводить, – смутился Алеша не зная, что ответить, – попрощаться.
– Да я вроде никуда не уезжаю, – ответил Берк, – телефон мой домашний я тебе могу дать. Или прям в Отдел звони. Если будут проблемы, ну как с этим Эдиком – обращайся. Если кто круче начнет доставать – я ребят позову.
– Не, спасибо конечно, но я сам справлюсь, – поблагодарил Алеша, – и я не буду тебе звонить. Незачем.
– Как хочешь, – ответил Берк. Они вышли на улицу и увидели Макса, сидящего на бордюрном камне. Берк с Алешей подошли к нему. Макс щурился на солнце и вертел в руках пистолет доминанты, из которого стрелял Алеша. Почти по всему периметру школьного двора была натянута красная заградительная лента, с повторяющийся надписью «Не подходить, Служба Безопасности Евросоюза».
– Что теперь? – спросил его Берк, садясь рядом. Алеша тоже сел вместе с ними на теплый, успевший прогреться под солнцем камень.
– Эксперты работают, – неопределенно ответил Макс, – Берк, ты не обижайся, но я тебя хочу спросить, ты точно в них стрелял? Может промахнулся?
– Макс, я видел что попал, – устало ответил Берк, – вон, Лешку спроси.
– Я тоже в них стрелял, причем в упор, и хоть бы хны, – быстро подтвердил Алеша, не поняв, что подтвердить надо совсем другое, – и транквилизаторы на них не действуют.
– Это из чего ты в них стрелял? – насторожился Макс, – из этого?
Он помахал пистолетом доминанты.
– Да, – не моргнув глазом ответил Алеша, – из их пистолета.
– Когда же вы врать перестанете, – вздохнул Макс, вытаскивая из кармана стреляющую ручку Берка, – а это что? Только не говори, что впервые видишь. Берк, теперь тебе вопрос: что ты еще ему дал?
– Стандартный инъектор, – равнодушно ответил Берк, – больше ничего. К чему все это Макс? Да, я нарушил инструкции, вооружив несовершеннолетнее гражданское лицо. Если хочешь, можешь влепить мне выговор или отстранить от работы. Ситуации это не изменит. Ничего не помогло, они победили.
– Да, в этом ты прав, – ответил Макс, – ладно, пойду я. Разбор полетов устроим позже, когда эксперты здесь все закончат и информации станет больше. Сейчас за нами машина придет. Поедем сначала свои вещи из квартиры заберем, а потом в управление и домой. Здесь нам больше делать нечего.
Он встал и пошел в сторону Александра Васильевича и куратора, которые стояли невдалеке и что-то горячо обсуждали. К ним подошел Алек, сзади на ремне у него болталась автоматическая винтовка, видимо взятая из разгромленной машины Охотников. Вид у него был испуганный ивиноватый, а винтовка была повернута стволом вниз.
– Привет, – поздоровался он, глядя себе под ноги и теребя ремень.
– Все нормально, Алек, – ответил Берк, – успокойся, ты ничего сделать не мог.
– Садись с нами, – предложил Алеша и Алек молча сел рядом, сняв с плеча винтовку и положив ее на колени.
– Испугался? – коротко спросил его Берк.
– Да, очень, – признался Алек, – вокруг грохот, стрельба. Я упал вместе со всеми и голову руками закрыл, чтобы не слышать, а о пневмоинъекторе совсем забыл. Так и пролежал, пока они стрелять не кончили.
– Боятся не стыдно, стыдно скрывать, что боишься, – ответил Алеша, – тогда обманываешь сам себя. А когда честно признаешься – вроде и легче становится.
Тут они увидели Аню, которая бежала к ним с большим плоским свертком. Ее остановили около ленты сотрудники Отдела Расследований, но Берк крикнул им, чтобы ее пропустили. Аня подбежала к ним и сунула сверток Берку прямо в руки.
– Вот! – выдохнула она, не в силах сказать что-нибудь еще после бега.
– Отдышись, – ответил Берк и начал разворачивать бумагу. Он сразу понял, что это картина, но не предполагал что Аня изобразила на ней. Полностью развернув бумагу и взглянув на картину, Берк невольно удивленно присвистнул. Алек и Алеша тоже с интересом смотрели на нарисованную Аней картину. Некоторые краски еще не до конца засохли, но картина была закончена. Все вышло так как она задумала. На переднем плане Алеша с флагом, потом Берк с самурайским мечом и затем Алек с автоматической винтовкой. Берк не знал что ей сказать, в живописи он не был силен, но эта картина ему понравилась. Смущало только одно, то что на ней был изображен он сам.
– Красиво, – произнес наконец Берк, – немного как это…, апафосно, ты нас прямо рыцарями без страха и упрека сделала, но красиво. А кому это? Нас ведь здесь трое.
– Вам всем, – ответила Аня, – так получилось, что я ее вчера почти закончила, несколько штрихов оставалось, а тут сегодня.., – она запнулась, – вобщем я могу еще две нарисовать. Мне это не трудно, время только понадобится.
– Не надо три штуки рисовать, – сказал Алеша, – мне не надо. Двух одинаковых картин не бывает и я не Охотник. Ань, ты как? Бок не болит? Может к врачу сходишь, тут скорая рядом.
– Не со мной все хорошо, – махнула рукой Аня.
– Берк, картина твоя, – четко произнес Алек, и взглянул на Аню, – мне тоже рисовать не надо.
– Это почему? – спросил Берк.
– Есть причина, – объяснил Алек, – ты на ней главный.
– Ну если вы все отказываетесь…, – пожал плечами Берк, – да, Ань, чуть не забыл, спасибо тебе, что вмешалась. Та, с короткой прической, меня вполне могла пришить, так что выходит – ты мне жизнь спасла.
– Нет Берк, – Аня смущенно улыбнулась, – ты бы и так справился.
– Не, я это отмечу в отчете, – возразил Берк, – ты нам очень помогла и очень рисковала. Но впредь постарайся этого не делать.
– Так вы же тоже рискуете, – поджала губы Аня, – или значит мальчишкам можно, а девчонкам нельзя?
– Я – Охотник. Алек – тоже. Алеша…, – Берк замолчал, подбирая слова, – он здесь по воле обстоятельств.
– Ребят, может хватит? – примирительно спросил Алеша, – а то поссоритесь же.
– Ладно, замолкаю, – сдался Берк, – я эту картину в свою комнату повешу. Красиво ты Ань все-таки рисуешь.
В этот момент подъехал микроавтобус и развернувшись на школьном дворе затормозил около них. Открылась дверь и Берк увидел, что все Охотники, кроме них с Алеком уже сидят внутри машины. Макс, высунувшись, позвал их.
– Все, поехали! – крикнул он.
Все разом встали. Пора было прощаться, впрочем прощались только Берк с Алешей. Они оба поняли это и стало немного грустно. Алек сказал:
– Леш, я тебе сегодня вечером позвоню?
– Конечно, – кивнул Алеша, – или я тебе позвоню. Встретимся, я теперь свободен.
– Окей, ну тогда пока, – сказал Алек и пошел к машине.
Аня поняла, что Берку и Алеше надо поговорить наедине и сказала:
– Я на урок пойду, а то меня ругать будут. Ты приходи скорее, – сказала она обращаясь к Алеше, а повернувшись к Берку посмотрела на него в упор и произнесла:
– Счастливо тебе, Берк.
– Тебе тоже, – отозвался он. Аня развернулась и быстро побежала по ступенькам крыльца. Глядя на ее развивающееся платье Берку, почему-то вспомнилась Таня. И стало еще тяжелее на душе.
– Ну что напарник, давай прощаться, – сказал Берк, и в горле возник неприятный ком, мешающий говорить, – я же понимаю, что вряд ли больше увидимся.
– Это хорошо, что ты понимаешь. Я тебе хочу сказать только одно – ты не теряй надежды. Я ее потерял и чуть не умер. А тебе надо разыскать Хорошего Человека. – ответил Алеша, – и большое спасибо тебе, что помог мне проснутся. Пока Берк.
– Пока Лешка, – сказал Берк и пошел к машине. Когда он уже поднял ногу для того, чтобы залезть внутрь сзади раздался крик Алеши:
– Берк!
Берк убрал ногу со ступеньки и повернулся к нему.
– Дай мне имя!
– Какое имя? – ничего не понимая он прищурился от солнца, бившего прямо в глаза.
– Дай мне сокращенное имя! Такое как у вас – Охотников! – Алеша неподвижно стоял и умоляюще смотрел на него. Берк на мгновение задумался, потом прокричал:
– Дик! Ты будешь Диком! – с этими словами он залез в автомобиль, захлопнул дверь и машина тронулась прочь от школы. Берк посмотрел в окно, Алеша поднял руку и помахал ему вслед. Он хотел было помахать в ответ, но заметил, что стекла в машине тонированные и понял, что Алеша вряд ли его увидит. Автомобиль повернул и школьный двор скрылся из виду. Берк отвернулся от окна и положил картину себе на колени. Протянутый Кеем рюкзак с вещами Берк засунул под сидение. Разговоров среди Охотников по дороге не было. Все сидели подавленные и каждый думал о чем-то своем. Приехав в здание Службы Безопасности, каждый написал короткий отчет о сегодняшнем дне и Макс всех отпустил по домам. Берк оставил рюкзак и картину в своей комнате на верхнем этаже, решив забрать их на следующий день. А затем позвонил Проповеднику. На душе было холодно и тоскливо, ему требовалось сейчас поговорить именно с ним. К его удивлению Сашка был дома, а не в дурке, как обычно. На вопрос Берка, может ли он сейчас приехать, Проповедник рассмеялся:
– Да, конечно! Ведь бог милостив и к святым и к грешникам!
Сашка жил на окраине Москвы, как и Берк. Ехать к нему было недолго. Фактически он жил в соседнем районе. Берк ни разу не был у него дома, потому что дома Проповедника застать было трудно. Тот из-за своего характера почти все время жил и учился в детской психиатрической больнице. По этим причинам Берку конечно любопытно было бы узнать, как живет Проповедник, но сейчас любопытство полностью перекрывала грусть и отчаянье. Берк нашел его дом поднялся на лифте, увидев нужный номер квартиры, нажал кнопку звонка. Открыл ему сам Сашка. Он ничуть не изменился. Все так же – в черной рубашке и брюках.
– Заходи в храм, рыцарь, да облегчатся твои плечи от грехов! – полушутя, полусерьезно приветствовал Проповедник Берка, пропуская его. Берк зашел в прихожую и снял ботинки, а потом куртку. Он прошел чуть вперед и обвел взглядом квартиру. Все вроде здесь было нормально, квартира как квартира, только все шторы на окнах были задернуты и они были настолько плотными, что даже в сегодняшний солнечный день в комнатах было сумрачно. Дверь одной из комнат бесшумно отворилась и навстречу Берку вышла женщина.
– Это ко мне мам, – быстро сказал Проповедник, – оставь нас пожалуйста.
Женщина молча исчезла в комнате и закрыла за собой дверь. Проповедник быстро повернулся к Берку.
– Проходи, не стесняйся, Берковский! – истерично крикнул он, показывая на закрытую дверь. Берк открыл ее и сделав два шага, остановился в изумлении, но Проповедник не дал ему опомнится, с силой толкнул его вперед, вошел сам и захлопнул дверь. Комната Проповедника – это было действительно нечто. Ни один луч света снаружи сюда не проникал, окна были заклеены черной фотографической бумагой и вдобавок закрашены черной краской. Берк поначалу засомневался – есть ли в ней вообще окна. Но и темноты в комнате Проповедника не было. Все пространство ярко освещалось многочисленными свечами и лампадами, большинство из которых горели в подсвечниках, прикрепленных на стенах. Точнее на одной стене. Вторую, противоположную стену «украшали» если так можно выразится цитаты из библии, вероятно наиболее нравящиеся Сашке. Написаны они были крупным черным шрифтом на длинных желтых кусках ватмана. Впрочем пожелтела бумага не от времени, проповедник просто сам покрасил ее в желтый цвет. Цитаты были длинными и занимали подчас всю длину стены. Берк удивился не обнаружив нигде ни одной иконы. Из мебели в комнате стоял высокий старый шкаф с книгами, Берк разглядел, что некоторые из них не что иное как школьные учебники, маленькая детская софа и письменный стол, выдвинутый на середину комнаты. Над софой вместо фотографий и плакатов знаменитостей были приклеены страницы из библии. На стене с подсвечниками и лампадами, тоже было приклеено множество таких же страниц. Синие обои, которыми первоначально была оклеена комната, попадались только местами. Пахло ладаном и еще какими-то благовониями. На подоконнике в подставке стояло массивное железное распятие, не менее метра в высоту. Шторы или занавески в комнате Проповедника отсутствовали. Берк посмотрел вверх, но вместо люстры увидел лишь загнутый к потолку крюк, не было даже токоведущих проводов. Видимо крюк Проповедник не смог выковырять из потолка и загнул его молотком, чтобы он как можно меньше выделялся.
– Как видишь живу скромно, но со вкусом, – иронично улыбнулся Проповедник, – так зачем ты пришел, Дима? На службе платят мало, или девчонка не дает?
– Хочешь, чтоб я покаялся? – грустно спросил Берк, садясь на единственный стул около стола и не обижаясь на издевательский тон Проповедника.
– Нет, – Сашка скрестил руки на груди и встал по другую сторону стола, – ты уже каялся, хватит с тебя. Расскажи. Просто расскажи мне что произошло такого, что ты, Охотник Службы Безопасности Евросоюза навестил скромного слугу Господа.
– Долго рассказывать, – попытался воспротивится Берк, но Проповедник остановил его взмахом руки.
– Или иди весь путь, или не начинай его совсем, – четко произнес он.
– Хорошо, – к Берку вернулось спокойствие, – слушай.
Он где-то часа полтора рассказывал, а под конец не выдержал и чуть не расплакался.
– Я все упустил! Все! Готовился, планировал и все напрасно! У меня была надежда, а теперь ее нет! Я не понимаю, что там произошло, эти доминанты пришли забрали пробы и ушли. И плевать им было на мои пули. Я бился как мог, но не справился и в итоге не спас Таню.
Берк замолчал, борясь со всхлипами, поднимавшимися из груди. Проповедник, задумавшись, молчал.
– Ты сделал самое главное, – наконец серьезно с расстановкой произнес он, – ты спас душу. И возможно не одну.
– А доминанты? – крикнул Берк, – а Хороший Человек? С ними как быть?
– Их ты еще встретишь, – равнодушно ответил Проповедник, – сейчас не в них дело. Ты сделал самое главное – положил еще одну гирю на чашу добра.
– И несколько сотен или тысяч гирь кинул на чащу зла! – передразнил его Берк, – ты представляешь, что бы было если бы мы нашли лекарство для доминант?
– Я считаю, что одна конкретная душа важнее нескольких тысяч абстрактных, – строго возразил Проповедник, – ты боролся за нее и выиграл. Да, Берковский, ты выиграл в этой схватке.
– Если ты о Лешке говоришь, то он рано или поздно сам бы до всего дошел, без моей помощи, – Берк снова упал духом, – стал бы нормальным, вот и все.
– Или озлобился бы на весь мир, – парировал Проповедник, – Берк, а ты не задумывался о том, что он опаснее всех тех, – Проповедник сделал жест куда-то в сторону, – обычных доминант? Его же в клинику не упечешь и не пристрелишь. А убивать он может не хуже, а даже лучше. Не только морально, физически тоже. Например – доводить до самоубийства. Ему это легко было бы делать. Требовалась бы только небольшая психологическая подготовка и злость. К тебе такие мысли не приходили?
– Да было такое, я ему даже говорил. Чтобы он, ну… поаккуратнее девчонок отшивал, – растерялся Берк.
– Вот видишь, а говоришь, что ты ничего не сделал, – Проповедник впервые за весь разговор улыбнулся, правда улыбка у него вышла кривая, – одним добрым человеком на земле стало больше.
– И что теперь? – спросил Берк.
– Почему ты ко мне пришел? – спросил Проповедник, не отвечая на заданный Берком вопрос.
– Не знаю, плохо мне, – пожал плечами Берк.
– Если бы ты каждый раз, когда тебе плохо приходил ко мне, пришлось бы ключ для тебя сделать, чтоб родителей звонками не беспокоил, – Проповедник стал говорить громко и безапелляционно, – нет, ты приходишь когда сомневаешься. И сомневаешься ты в своей правоте. А это просто здорово. Среди всех твоих качеств это у тебя – самое сильное. Ты силен тем что сомневаешься в истинах и самом себе.
– И чтож здесь такого сильного? – не понял Берк, – сомнения терзают.
– Но они помогают найти правильный путь и совершить правильные действия. Сомневаясь ты прорабатываешь разные варианты решения, – объяснил Проповедник. Берк не нашел, что возразить, но он снова опять спросил:
– Что дальше? Что мне делать теперь?
– То что и раньше, – развел руками Проповедник, – иди вперед.
– Пожалуй я так и сделаю, – ответил Берк и поднялся со стула.
– Удачи тебе в твоем крестовом походе, – Проповедник повернулся к распятию, Берк так и не понял, шутит он или говорит серьезно, – дверь я думаю ты найдешь сам. А мне надо помолится за всех вас.
Уже выходя Берк услышал как Проповедник негромко сказал:
– Не напивайся сегодня, у тебя завтра трудный день.
Но это Берк и так знал, без Проповедника. Он вышел из комнаты Сашки и закрыл за собой дверь. Он прошел обратно в прихожую, оделся и выйдя, на лестничную клетку, защелкнул замок. Ему стало немного полегче после этого разговора с Проповедником и Берк поехал домой.
Глава 11. Цельносинтетическая оболочка.
Берк замолчал, в классе наступила мертвая тишина. Алеша вышел немного вперед и уверенно оглядев класс, мягко сказал:
– Я доминанта, но без инстинкта убийства… Мальчик-доминанта, такое иногда бывает, – он замолчал, не зная, что еще сказать, – вот собственно все.
– А это ты в субботу пел? – раздался голос кого-то из мальчишек с задних парт.
– Я, – утвердительно кивнул Алеша, – но вы не беспокойтесь, я больше не буду.
Тут в классе разом поднялся шум:
– Да не, здорово… Спой еще… Слышь, круто было… А как это быть доминантой?… Ты тоже в Службе Безопасности работаешь?…А что сейчас во дворе было, Димка, расскажи…
Но учительница оправилась от шока и громко похлопала ладонью по столу, призывая класс к тишине:
– Тихо! Тихо!
Все более менее успокоились, хотя некоторое шушуканье, особенно среди девочек осталось.
– Что касается операции, то ничего сказать вам не могу. Засекречено, – грустно ответил Берк, и отвел глаза, – ну ладно, мне пора. Пока всем.
Он вышел из класса, но Алеша выбежал вслед за ним.
– Ты куда? – оглянувшись спросил его Берк.
– Так, тебя проводить, – смутился Алеша не зная, что ответить, – попрощаться.
– Да я вроде никуда не уезжаю, – ответил Берк, – телефон мой домашний я тебе могу дать. Или прям в Отдел звони. Если будут проблемы, ну как с этим Эдиком – обращайся. Если кто круче начнет доставать – я ребят позову.
– Не, спасибо конечно, но я сам справлюсь, – поблагодарил Алеша, – и я не буду тебе звонить. Незачем.
– Как хочешь, – ответил Берк. Они вышли на улицу и увидели Макса, сидящего на бордюрном камне. Берк с Алешей подошли к нему. Макс щурился на солнце и вертел в руках пистолет доминанты, из которого стрелял Алеша. Почти по всему периметру школьного двора была натянута красная заградительная лента, с повторяющийся надписью «Не подходить, Служба Безопасности Евросоюза».
– Что теперь? – спросил его Берк, садясь рядом. Алеша тоже сел вместе с ними на теплый, успевший прогреться под солнцем камень.
– Эксперты работают, – неопределенно ответил Макс, – Берк, ты не обижайся, но я тебя хочу спросить, ты точно в них стрелял? Может промахнулся?
– Макс, я видел что попал, – устало ответил Берк, – вон, Лешку спроси.
– Я тоже в них стрелял, причем в упор, и хоть бы хны, – быстро подтвердил Алеша, не поняв, что подтвердить надо совсем другое, – и транквилизаторы на них не действуют.
– Это из чего ты в них стрелял? – насторожился Макс, – из этого?
Он помахал пистолетом доминанты.
– Да, – не моргнув глазом ответил Алеша, – из их пистолета.
– Когда же вы врать перестанете, – вздохнул Макс, вытаскивая из кармана стреляющую ручку Берка, – а это что? Только не говори, что впервые видишь. Берк, теперь тебе вопрос: что ты еще ему дал?
– Стандартный инъектор, – равнодушно ответил Берк, – больше ничего. К чему все это Макс? Да, я нарушил инструкции, вооружив несовершеннолетнее гражданское лицо. Если хочешь, можешь влепить мне выговор или отстранить от работы. Ситуации это не изменит. Ничего не помогло, они победили.
– Да, в этом ты прав, – ответил Макс, – ладно, пойду я. Разбор полетов устроим позже, когда эксперты здесь все закончат и информации станет больше. Сейчас за нами машина придет. Поедем сначала свои вещи из квартиры заберем, а потом в управление и домой. Здесь нам больше делать нечего.
Он встал и пошел в сторону Александра Васильевича и куратора, которые стояли невдалеке и что-то горячо обсуждали. К ним подошел Алек, сзади на ремне у него болталась автоматическая винтовка, видимо взятая из разгромленной машины Охотников. Вид у него был испуганный ивиноватый, а винтовка была повернута стволом вниз.
– Привет, – поздоровался он, глядя себе под ноги и теребя ремень.
– Все нормально, Алек, – ответил Берк, – успокойся, ты ничего сделать не мог.
– Садись с нами, – предложил Алеша и Алек молча сел рядом, сняв с плеча винтовку и положив ее на колени.
– Испугался? – коротко спросил его Берк.
– Да, очень, – признался Алек, – вокруг грохот, стрельба. Я упал вместе со всеми и голову руками закрыл, чтобы не слышать, а о пневмоинъекторе совсем забыл. Так и пролежал, пока они стрелять не кончили.
– Боятся не стыдно, стыдно скрывать, что боишься, – ответил Алеша, – тогда обманываешь сам себя. А когда честно признаешься – вроде и легче становится.
Тут они увидели Аню, которая бежала к ним с большим плоским свертком. Ее остановили около ленты сотрудники Отдела Расследований, но Берк крикнул им, чтобы ее пропустили. Аня подбежала к ним и сунула сверток Берку прямо в руки.
– Вот! – выдохнула она, не в силах сказать что-нибудь еще после бега.
– Отдышись, – ответил Берк и начал разворачивать бумагу. Он сразу понял, что это картина, но не предполагал что Аня изобразила на ней. Полностью развернув бумагу и взглянув на картину, Берк невольно удивленно присвистнул. Алек и Алеша тоже с интересом смотрели на нарисованную Аней картину. Некоторые краски еще не до конца засохли, но картина была закончена. Все вышло так как она задумала. На переднем плане Алеша с флагом, потом Берк с самурайским мечом и затем Алек с автоматической винтовкой. Берк не знал что ей сказать, в живописи он не был силен, но эта картина ему понравилась. Смущало только одно, то что на ней был изображен он сам.
– Красиво, – произнес наконец Берк, – немного как это…, апафосно, ты нас прямо рыцарями без страха и упрека сделала, но красиво. А кому это? Нас ведь здесь трое.
– Вам всем, – ответила Аня, – так получилось, что я ее вчера почти закончила, несколько штрихов оставалось, а тут сегодня.., – она запнулась, – вобщем я могу еще две нарисовать. Мне это не трудно, время только понадобится.
– Не надо три штуки рисовать, – сказал Алеша, – мне не надо. Двух одинаковых картин не бывает и я не Охотник. Ань, ты как? Бок не болит? Может к врачу сходишь, тут скорая рядом.
– Не со мной все хорошо, – махнула рукой Аня.
– Берк, картина твоя, – четко произнес Алек, и взглянул на Аню, – мне тоже рисовать не надо.
– Это почему? – спросил Берк.
– Есть причина, – объяснил Алек, – ты на ней главный.
– Ну если вы все отказываетесь…, – пожал плечами Берк, – да, Ань, чуть не забыл, спасибо тебе, что вмешалась. Та, с короткой прической, меня вполне могла пришить, так что выходит – ты мне жизнь спасла.
– Нет Берк, – Аня смущенно улыбнулась, – ты бы и так справился.
– Не, я это отмечу в отчете, – возразил Берк, – ты нам очень помогла и очень рисковала. Но впредь постарайся этого не делать.
– Так вы же тоже рискуете, – поджала губы Аня, – или значит мальчишкам можно, а девчонкам нельзя?
– Я – Охотник. Алек – тоже. Алеша…, – Берк замолчал, подбирая слова, – он здесь по воле обстоятельств.
– Ребят, может хватит? – примирительно спросил Алеша, – а то поссоритесь же.
– Ладно, замолкаю, – сдался Берк, – я эту картину в свою комнату повешу. Красиво ты Ань все-таки рисуешь.
В этот момент подъехал микроавтобус и развернувшись на школьном дворе затормозил около них. Открылась дверь и Берк увидел, что все Охотники, кроме них с Алеком уже сидят внутри машины. Макс, высунувшись, позвал их.
– Все, поехали! – крикнул он.
Все разом встали. Пора было прощаться, впрочем прощались только Берк с Алешей. Они оба поняли это и стало немного грустно. Алек сказал:
– Леш, я тебе сегодня вечером позвоню?
– Конечно, – кивнул Алеша, – или я тебе позвоню. Встретимся, я теперь свободен.
– Окей, ну тогда пока, – сказал Алек и пошел к машине.
Аня поняла, что Берку и Алеше надо поговорить наедине и сказала:
– Я на урок пойду, а то меня ругать будут. Ты приходи скорее, – сказала она обращаясь к Алеше, а повернувшись к Берку посмотрела на него в упор и произнесла:
– Счастливо тебе, Берк.
– Тебе тоже, – отозвался он. Аня развернулась и быстро побежала по ступенькам крыльца. Глядя на ее развивающееся платье Берку, почему-то вспомнилась Таня. И стало еще тяжелее на душе.
– Ну что напарник, давай прощаться, – сказал Берк, и в горле возник неприятный ком, мешающий говорить, – я же понимаю, что вряд ли больше увидимся.
– Это хорошо, что ты понимаешь. Я тебе хочу сказать только одно – ты не теряй надежды. Я ее потерял и чуть не умер. А тебе надо разыскать Хорошего Человека. – ответил Алеша, – и большое спасибо тебе, что помог мне проснутся. Пока Берк.
– Пока Лешка, – сказал Берк и пошел к машине. Когда он уже поднял ногу для того, чтобы залезть внутрь сзади раздался крик Алеши:
– Берк!
Берк убрал ногу со ступеньки и повернулся к нему.
– Дай мне имя!
– Какое имя? – ничего не понимая он прищурился от солнца, бившего прямо в глаза.
– Дай мне сокращенное имя! Такое как у вас – Охотников! – Алеша неподвижно стоял и умоляюще смотрел на него. Берк на мгновение задумался, потом прокричал:
– Дик! Ты будешь Диком! – с этими словами он залез в автомобиль, захлопнул дверь и машина тронулась прочь от школы. Берк посмотрел в окно, Алеша поднял руку и помахал ему вслед. Он хотел было помахать в ответ, но заметил, что стекла в машине тонированные и понял, что Алеша вряд ли его увидит. Автомобиль повернул и школьный двор скрылся из виду. Берк отвернулся от окна и положил картину себе на колени. Протянутый Кеем рюкзак с вещами Берк засунул под сидение. Разговоров среди Охотников по дороге не было. Все сидели подавленные и каждый думал о чем-то своем. Приехав в здание Службы Безопасности, каждый написал короткий отчет о сегодняшнем дне и Макс всех отпустил по домам. Берк оставил рюкзак и картину в своей комнате на верхнем этаже, решив забрать их на следующий день. А затем позвонил Проповеднику. На душе было холодно и тоскливо, ему требовалось сейчас поговорить именно с ним. К его удивлению Сашка был дома, а не в дурке, как обычно. На вопрос Берка, может ли он сейчас приехать, Проповедник рассмеялся:
– Да, конечно! Ведь бог милостив и к святым и к грешникам!
Сашка жил на окраине Москвы, как и Берк. Ехать к нему было недолго. Фактически он жил в соседнем районе. Берк ни разу не был у него дома, потому что дома Проповедника застать было трудно. Тот из-за своего характера почти все время жил и учился в детской психиатрической больнице. По этим причинам Берку конечно любопытно было бы узнать, как живет Проповедник, но сейчас любопытство полностью перекрывала грусть и отчаянье. Берк нашел его дом поднялся на лифте, увидев нужный номер квартиры, нажал кнопку звонка. Открыл ему сам Сашка. Он ничуть не изменился. Все так же – в черной рубашке и брюках.
– Заходи в храм, рыцарь, да облегчатся твои плечи от грехов! – полушутя, полусерьезно приветствовал Проповедник Берка, пропуская его. Берк зашел в прихожую и снял ботинки, а потом куртку. Он прошел чуть вперед и обвел взглядом квартиру. Все вроде здесь было нормально, квартира как квартира, только все шторы на окнах были задернуты и они были настолько плотными, что даже в сегодняшний солнечный день в комнатах было сумрачно. Дверь одной из комнат бесшумно отворилась и навстречу Берку вышла женщина.
– Это ко мне мам, – быстро сказал Проповедник, – оставь нас пожалуйста.
Женщина молча исчезла в комнате и закрыла за собой дверь. Проповедник быстро повернулся к Берку.
– Проходи, не стесняйся, Берковский! – истерично крикнул он, показывая на закрытую дверь. Берк открыл ее и сделав два шага, остановился в изумлении, но Проповедник не дал ему опомнится, с силой толкнул его вперед, вошел сам и захлопнул дверь. Комната Проповедника – это было действительно нечто. Ни один луч света снаружи сюда не проникал, окна были заклеены черной фотографической бумагой и вдобавок закрашены черной краской. Берк поначалу засомневался – есть ли в ней вообще окна. Но и темноты в комнате Проповедника не было. Все пространство ярко освещалось многочисленными свечами и лампадами, большинство из которых горели в подсвечниках, прикрепленных на стенах. Точнее на одной стене. Вторую, противоположную стену «украшали» если так можно выразится цитаты из библии, вероятно наиболее нравящиеся Сашке. Написаны они были крупным черным шрифтом на длинных желтых кусках ватмана. Впрочем пожелтела бумага не от времени, проповедник просто сам покрасил ее в желтый цвет. Цитаты были длинными и занимали подчас всю длину стены. Берк удивился не обнаружив нигде ни одной иконы. Из мебели в комнате стоял высокий старый шкаф с книгами, Берк разглядел, что некоторые из них не что иное как школьные учебники, маленькая детская софа и письменный стол, выдвинутый на середину комнаты. Над софой вместо фотографий и плакатов знаменитостей были приклеены страницы из библии. На стене с подсвечниками и лампадами, тоже было приклеено множество таких же страниц. Синие обои, которыми первоначально была оклеена комната, попадались только местами. Пахло ладаном и еще какими-то благовониями. На подоконнике в подставке стояло массивное железное распятие, не менее метра в высоту. Шторы или занавески в комнате Проповедника отсутствовали. Берк посмотрел вверх, но вместо люстры увидел лишь загнутый к потолку крюк, не было даже токоведущих проводов. Видимо крюк Проповедник не смог выковырять из потолка и загнул его молотком, чтобы он как можно меньше выделялся.
– Как видишь живу скромно, но со вкусом, – иронично улыбнулся Проповедник, – так зачем ты пришел, Дима? На службе платят мало, или девчонка не дает?
– Хочешь, чтоб я покаялся? – грустно спросил Берк, садясь на единственный стул около стола и не обижаясь на издевательский тон Проповедника.
– Нет, – Сашка скрестил руки на груди и встал по другую сторону стола, – ты уже каялся, хватит с тебя. Расскажи. Просто расскажи мне что произошло такого, что ты, Охотник Службы Безопасности Евросоюза навестил скромного слугу Господа.
– Долго рассказывать, – попытался воспротивится Берк, но Проповедник остановил его взмахом руки.
– Или иди весь путь, или не начинай его совсем, – четко произнес он.
– Хорошо, – к Берку вернулось спокойствие, – слушай.
Он где-то часа полтора рассказывал, а под конец не выдержал и чуть не расплакался.
– Я все упустил! Все! Готовился, планировал и все напрасно! У меня была надежда, а теперь ее нет! Я не понимаю, что там произошло, эти доминанты пришли забрали пробы и ушли. И плевать им было на мои пули. Я бился как мог, но не справился и в итоге не спас Таню.
Берк замолчал, борясь со всхлипами, поднимавшимися из груди. Проповедник, задумавшись, молчал.
– Ты сделал самое главное, – наконец серьезно с расстановкой произнес он, – ты спас душу. И возможно не одну.
– А доминанты? – крикнул Берк, – а Хороший Человек? С ними как быть?
– Их ты еще встретишь, – равнодушно ответил Проповедник, – сейчас не в них дело. Ты сделал самое главное – положил еще одну гирю на чашу добра.
– И несколько сотен или тысяч гирь кинул на чащу зла! – передразнил его Берк, – ты представляешь, что бы было если бы мы нашли лекарство для доминант?
– Я считаю, что одна конкретная душа важнее нескольких тысяч абстрактных, – строго возразил Проповедник, – ты боролся за нее и выиграл. Да, Берковский, ты выиграл в этой схватке.
– Если ты о Лешке говоришь, то он рано или поздно сам бы до всего дошел, без моей помощи, – Берк снова упал духом, – стал бы нормальным, вот и все.
– Или озлобился бы на весь мир, – парировал Проповедник, – Берк, а ты не задумывался о том, что он опаснее всех тех, – Проповедник сделал жест куда-то в сторону, – обычных доминант? Его же в клинику не упечешь и не пристрелишь. А убивать он может не хуже, а даже лучше. Не только морально, физически тоже. Например – доводить до самоубийства. Ему это легко было бы делать. Требовалась бы только небольшая психологическая подготовка и злость. К тебе такие мысли не приходили?
– Да было такое, я ему даже говорил. Чтобы он, ну… поаккуратнее девчонок отшивал, – растерялся Берк.
– Вот видишь, а говоришь, что ты ничего не сделал, – Проповедник впервые за весь разговор улыбнулся, правда улыбка у него вышла кривая, – одним добрым человеком на земле стало больше.
– И что теперь? – спросил Берк.
– Почему ты ко мне пришел? – спросил Проповедник, не отвечая на заданный Берком вопрос.
– Не знаю, плохо мне, – пожал плечами Берк.
– Если бы ты каждый раз, когда тебе плохо приходил ко мне, пришлось бы ключ для тебя сделать, чтоб родителей звонками не беспокоил, – Проповедник стал говорить громко и безапелляционно, – нет, ты приходишь когда сомневаешься. И сомневаешься ты в своей правоте. А это просто здорово. Среди всех твоих качеств это у тебя – самое сильное. Ты силен тем что сомневаешься в истинах и самом себе.
– И чтож здесь такого сильного? – не понял Берк, – сомнения терзают.
– Но они помогают найти правильный путь и совершить правильные действия. Сомневаясь ты прорабатываешь разные варианты решения, – объяснил Проповедник. Берк не нашел, что возразить, но он снова опять спросил:
– Что дальше? Что мне делать теперь?
– То что и раньше, – развел руками Проповедник, – иди вперед.
– Пожалуй я так и сделаю, – ответил Берк и поднялся со стула.
– Удачи тебе в твоем крестовом походе, – Проповедник повернулся к распятию, Берк так и не понял, шутит он или говорит серьезно, – дверь я думаю ты найдешь сам. А мне надо помолится за всех вас.
Уже выходя Берк услышал как Проповедник негромко сказал:
– Не напивайся сегодня, у тебя завтра трудный день.
Но это Берк и так знал, без Проповедника. Он вышел из комнаты Сашки и закрыл за собой дверь. Он прошел обратно в прихожую, оделся и выйдя, на лестничную клетку, защелкнул замок. Ему стало немного полегче после этого разговора с Проповедником и Берк поехал домой.
Глава 11. Цельносинтетическая оболочка.
«Разбор полетов» начался утром следующего дня. Всех участников операции собрали в конференц-зале. Народу набралось очень много. Кроме Охотников тут были сотрудники Отдела Расследований, Отдела Информации, эксперты, были даже некоторые люди, которых Берк вообще видел впервые. Ровно в девять часов, время на которое было назначено начало, в конференц-зал вошел Ветаев. Он сел во главе стола, рядом с куратором Охотников и начал совещание, так официально именовалось это мероприятие. Берк с утра пришел в каком-то странном философском настроении. Оно появилось у него еще тогда, когда он выходил из дома. Ночью прошел дождь, но было солнечно и прохладно, вернее холодно. Осень шаг за шагом брала свое. Деревья все больше отливали золотом, нежели зеленью, а по утрамлегкий туман стелился по земле. Выходя из дома Берк даже поежился. «Б-рр, надо было осеннюю куртку надеть или хотя бы безрукавку под эту», – подумал он. Берку казалось все это неестественным. Эта золотая осень. Завтрашнее начало школьной жизни и одновременно проваленная «с треском» операция. Он очень надеялся, что эта операция по захвату Хорошего Человека все изменит, но его ожидания не оправдались. «Самое тяжелое, это не когда нет надежды, а когда она появляется и потом исчезает», – рассуждал он, спускаясь в метро. На совещание Берк явился рано, еще почти никто не пришел. Берк сел за стол, и опершись головой на руку, стал наблюдать за людьми, заходящими в комнату. Макс, торопливо просматривая какие-то бумаги, не глядя отодвинул себе стул и сел. Вошли, о чем-то споря двое сотрудников Отдела Расследований, но как только они сели за стол – сразу замолчали. Берк посмотрел на окна, наглухо закрытые пластмассовыми жалюзями. «Интересно, почему они так не любят дневного света? – задумался он, – во всех важных кабинетах СБ и конференц-залах жалюзи постоянно закрыты и включены эти люминесцентные лампы, или как их еще называют „лампы дневного света“. Вот уж действительно абсурд: заменять дневной свет искусственным. Хотя наверно и этому есть объяснение. Этот бледный монотонный свет, как нельзя лучше способствует деловой атмосфере и концентрации внимания. А я завтра в школу как обычно пойду. С Ленкой встречусь. Что мне ей сказать? Как себя вести? Ума не приложу…». Так, потихоньку размышляя о жизни, Берк дождался начала совещания.
– Итак! – Ветаев встал и все напряженно посмотрели на него, – вы все знаете зачем мы здесь собрались. Вчера операция по задержанию лиц, причастных к незаконному взятию проб крови, а возможно и другим преступлениям, окончилась неудачей, больше того, погибли люди. И сейчас мы должны выяснить, почему это произошло. Я повторяю, не установить кто виноват, а воссоздать ход событий. Что касается виновных, то их установит служебное расследование. Начнем по порядку. Вопрос первый: почему автомашина с вооруженными людьми беспрепятственно подъехала к Охотникам. Этот вопрос вам Павел Сергеевич.
Начальник Отдела Расследований встал, тяжело вздохнул и достав из кармана маленький пульт дистанционного управления, наподобие телевизионного, попросил выключить свет. Когда свет погас, тот час за спиной Ветаева зажегся белый экран. Ветаев отодвинулся в сторону чтобы не загораживать изображение остальным. Начальник Отдела Расследований нажал на одну из кнопок на пульте и на экране возникла трехмерная компьютерная модель места происшествия. На ней был виден автомобиль Охотников, школьный двор с фасадом здания самой школы и прилегающие окрестности. Изображение на экране пока оставалось неподвижным. Павел Сергеевич нажал еще одну кнопку на пульте и на экране появилась маленькая стрелка, как указатель мыши на мониторе.
– Вот машина Охотников, – начал объяснять начальник Отдела Расследований водя стрелкой по экрану, – сзади находится тупик. Дорога там перекрыта, в землю врыты железные трубы. Мы в самом начале это все проверили. Проехать было нельзя. Атаковать машину можно было либо спереди, либо со сторону школы, но эти направления хорошо просматриваются. И элемент внезапности теряется.
– Короче, – бесцеремонно перебил его Ветаев, – почему они там поехали?
– Как показала экспертиза, трубы были перепилены у основания, предположительно дисковым резаком, а потом приклеены обратно с помощью резинового клея, так чтобы держались, но существенной помехи движущейся машине не составили, – ответил Павел Сергеевич, и опять тяжело вздохнул. Ему это совещание было особенно неприятно, так как получалось, что основным виноватым был он и его подчиненные. К тому же он знал, что основной разговор будет у него с Ветаевым и директором Московского Отделения СБ позже и наедине. Без свидетелей.
– Такое оборудование есть у Службы спасения, – заметил куратор Охотников.
– Необязательно, – возразил психолог Паша из Отдела Информации, – дисковые резаки в любом хозяйственном магазине купить можно, но стоят дорого.
– Продолжайте, – оборвал спор Михаил Аркадьевич, обращаясь к начальнику Отдела Расследований. Тот нажал кнопку и картинка на экране ожила. Показалась машина доминант. Было видно как она сбила столбы и подъехала к микроавтобусу Охотников. В этот момент из него выбежали фигурки людей и залегли на землю. Тут же из машины доминант выдвинулся пулемет и мерцающая вспышка на экране съимитировала стрельбу.Потом, машина круто повернула в сторону школы, остановилась перед калиткой и через пару секунд рванула к шоссе, там она пропала из вида.
– Они атаковали машину Охотников, но никто не пострадал, потом забрали двух своих и уехали в сторону шоссе, – прокомментировал показ Павел Сергеевич.
– Ну, здорово! Приехали, забрали и уехали! – не сдержал гнев Ветаев, но тут же взял себя в руки, и сухим деловым тоном сказал, – теперь я думаю надо выслушать Охотника, непосредственно охранявшего объект нападения.
«Ты сам туда напросился Берк, теперь отвечай», – Ветаев не сказал этой фразы, но Берк почувствовал, что именно ее он не договорил. Включили свет. Берк встал и откашлялся. Он был полностью спокоен и ничуть не боялся.
– Компьютерный монтаж еще не закончен, будет готов к завтрашнему дню, – вмешался куратор. Ветаев на это замечание только кивнул.
– Я написал все в своем отчете, но если хотите, расскажу снова, – ответил Берк, и рассказал, как все было. Ему стало как-то пофигу все происходящее, словно оно его не касалось.
– Я читал ваш отчет Берк, – Ветаев откинулся на стуле и посмотрел на него неприятным пронизывающим взглядом, – честно говоря, он выглядит несколько э-э-э… фантастично. Вы стреляете, – он взял отчет Берка из стопки бумаг, которые принес с собой, Берк заметил, что его отчет лежал там первым, а значит Ветаев придавал ему особое значение, – попадаете, но пули не причиняют доминантам никакого вреда. Причем, подчеркну это особо, никаких защитных средств, по вашему отчету, на них не было. Я все правильно говорю?
– Все, – подтвердил Берк, – хочу только добавить, крови там тоже не было.
– И как вы можете это объяснить? – без тени иронии спросил Михаил Аркадьевич.
– Я не знаю, – спокойно ответил Берк, – я знаю только одно: я в них стрелял и попал. Одну скорее всего убил – прострелил голову, но она была уже в машине.
– Итак! – Ветаев встал и все напряженно посмотрели на него, – вы все знаете зачем мы здесь собрались. Вчера операция по задержанию лиц, причастных к незаконному взятию проб крови, а возможно и другим преступлениям, окончилась неудачей, больше того, погибли люди. И сейчас мы должны выяснить, почему это произошло. Я повторяю, не установить кто виноват, а воссоздать ход событий. Что касается виновных, то их установит служебное расследование. Начнем по порядку. Вопрос первый: почему автомашина с вооруженными людьми беспрепятственно подъехала к Охотникам. Этот вопрос вам Павел Сергеевич.
Начальник Отдела Расследований встал, тяжело вздохнул и достав из кармана маленький пульт дистанционного управления, наподобие телевизионного, попросил выключить свет. Когда свет погас, тот час за спиной Ветаева зажегся белый экран. Ветаев отодвинулся в сторону чтобы не загораживать изображение остальным. Начальник Отдела Расследований нажал на одну из кнопок на пульте и на экране возникла трехмерная компьютерная модель места происшествия. На ней был виден автомобиль Охотников, школьный двор с фасадом здания самой школы и прилегающие окрестности. Изображение на экране пока оставалось неподвижным. Павел Сергеевич нажал еще одну кнопку на пульте и на экране появилась маленькая стрелка, как указатель мыши на мониторе.
– Вот машина Охотников, – начал объяснять начальник Отдела Расследований водя стрелкой по экрану, – сзади находится тупик. Дорога там перекрыта, в землю врыты железные трубы. Мы в самом начале это все проверили. Проехать было нельзя. Атаковать машину можно было либо спереди, либо со сторону школы, но эти направления хорошо просматриваются. И элемент внезапности теряется.
– Короче, – бесцеремонно перебил его Ветаев, – почему они там поехали?
– Как показала экспертиза, трубы были перепилены у основания, предположительно дисковым резаком, а потом приклеены обратно с помощью резинового клея, так чтобы держались, но существенной помехи движущейся машине не составили, – ответил Павел Сергеевич, и опять тяжело вздохнул. Ему это совещание было особенно неприятно, так как получалось, что основным виноватым был он и его подчиненные. К тому же он знал, что основной разговор будет у него с Ветаевым и директором Московского Отделения СБ позже и наедине. Без свидетелей.
– Такое оборудование есть у Службы спасения, – заметил куратор Охотников.
– Необязательно, – возразил психолог Паша из Отдела Информации, – дисковые резаки в любом хозяйственном магазине купить можно, но стоят дорого.
– Продолжайте, – оборвал спор Михаил Аркадьевич, обращаясь к начальнику Отдела Расследований. Тот нажал кнопку и картинка на экране ожила. Показалась машина доминант. Было видно как она сбила столбы и подъехала к микроавтобусу Охотников. В этот момент из него выбежали фигурки людей и залегли на землю. Тут же из машины доминант выдвинулся пулемет и мерцающая вспышка на экране съимитировала стрельбу.Потом, машина круто повернула в сторону школы, остановилась перед калиткой и через пару секунд рванула к шоссе, там она пропала из вида.
– Они атаковали машину Охотников, но никто не пострадал, потом забрали двух своих и уехали в сторону шоссе, – прокомментировал показ Павел Сергеевич.
– Ну, здорово! Приехали, забрали и уехали! – не сдержал гнев Ветаев, но тут же взял себя в руки, и сухим деловым тоном сказал, – теперь я думаю надо выслушать Охотника, непосредственно охранявшего объект нападения.
«Ты сам туда напросился Берк, теперь отвечай», – Ветаев не сказал этой фразы, но Берк почувствовал, что именно ее он не договорил. Включили свет. Берк встал и откашлялся. Он был полностью спокоен и ничуть не боялся.
– Компьютерный монтаж еще не закончен, будет готов к завтрашнему дню, – вмешался куратор. Ветаев на это замечание только кивнул.
– Я написал все в своем отчете, но если хотите, расскажу снова, – ответил Берк, и рассказал, как все было. Ему стало как-то пофигу все происходящее, словно оно его не касалось.
– Я читал ваш отчет Берк, – Ветаев откинулся на стуле и посмотрел на него неприятным пронизывающим взглядом, – честно говоря, он выглядит несколько э-э-э… фантастично. Вы стреляете, – он взял отчет Берка из стопки бумаг, которые принес с собой, Берк заметил, что его отчет лежал там первым, а значит Ветаев придавал ему особое значение, – попадаете, но пули не причиняют доминантам никакого вреда. Причем, подчеркну это особо, никаких защитных средств, по вашему отчету, на них не было. Я все правильно говорю?
– Все, – подтвердил Берк, – хочу только добавить, крови там тоже не было.
– И как вы можете это объяснить? – без тени иронии спросил Михаил Аркадьевич.
– Я не знаю, – спокойно ответил Берк, – я знаю только одно: я в них стрелял и попал. Одну скорее всего убил – прострелил голову, но она была уже в машине.