Бенк Теодор. Колыбель ветров

   - Буду надеяться, что ваш друг алеут знает, как ему поступать.
   Я посмотрел туда, где виднелся пролив - теперь мы были от него уже на расстоянии меньше мили по курсу - и полностью разделил беспокойство Дона. Мне вспомнилось, как несколько недель назад я совершил экскурсию на утес, с которого он был отчетливо виден. В тот день волн на море не было, и, отдыхая на кочке мха, я вглядывался в остров Амля, начинавшийся в миле от меня по ту сторону спокойного пролива. И вдруг с удивлением заметил, что пролив совершенно изменил свой вид. Он сплошь покрылся танцующими белыми барашками, а подо мной на скалы с нарастающим ревом обрушивались волны прибоя. Затем я увидел приближение чего-то страшного. Далеко на юге из глубины моря поднялась стена воды. Сначала казалось, что это обман зрения, но, когда стена повстречалась с серыми скалами берегов Амли, в воздух взметнулись высокие столбы воды. Так как все это происходило без особого шума, картина была поистине зловещей. Стена вошла в пролив, заметно вырастая по мере того, как она протискивалась в его горловину, а тем временем прямо под моими ногами море буквально вспенилось, потому что огромные волны прилива рассекали его во всех направлениях.
   Высоту водяной стены было трудно определить. Возможно, она достигала десяти, а то и всех пятнадцати футов. Но когда она прорвалась к концу пролива, у которого я сидел на высоком утесе, раздался такой громкий и протяжный звук, что казалось, будто из его горловины вырвался глубокий вздох. Даже с моей высоты было слышно, как по дну перемещались валуны с таким грохотом, словно по каменному полу раскатывались огромные шары. Волны улеглись, и внезапно стена превратилась в бурлящее море. Затем через этот пролив прошла еще одна стена, за ней третья...
   Рыжий, Джордж и Кен зашли к нам в рубку и с волнением стали смотреть вперед. Помощник Рыжего находился в машинном отделении и был готов в случае необходимости дать задний ход по первому сигналу Дона. Мы медленно пробирались между высокими отвесными скалами. Диркс удерживал катер на середине пролива, но несколько ближе к Атхе. Кажется, мы едва не задевали за рифы справа от нас, а слева от судна, всего на расстоянии броска камня, мы могли различить угрожающего вида водоворот с белыми барашками. Затем, пока мы лавировали между мелями и водоворотами, окружавшими катер, нас увлекло в бурлящий поток. Под нами разбилась большая волна, и вода захлестнула носовую часть, накрыв стоявших там алеутов. Судно начало раскачивать и поворачивать так, словно мы находились под ударами огромных набегающих волн, и, чтобы удержаться на ногах, мне пришлось схватиться за поручни.
   Я посмотрел на других. Дон с трудом проглатывал слюну, а Рыжий, бросив сигарету, напряженно смотрел вперед на покрывавшееся барашками море, в которое мы выплывали. Весь экипаж и я замерли от страха. Диркс медленно поворачивал штурвал то вправо, то влево, словно это была совсем обычная поездка. Он оказался на высоте положения. Теперь перед нами стоял уже не забитый старик, а гордый алеут-мореход, попавший в родную стихию и, как прежде, стоявший у руля. Словно зачарованный наблюдал я за ним и был искренне рад, что старик получил возможность показать, на что он способен. Алеуты тоже вытягивали шеи, чтобы посмотреть на него. Потом они отвернулись и приняли непринужденную позу, явно наслаждаясь трудным плаванием. Чего им было тревожиться? У штурвала стоял не какой-нибудь безрассудный белый человек, а их вождь.
   Наконец, пролив остался позади. До захода в бухту нам предстояло пройти вдоль скалистых берегов, отмеченных на карте волнистой чертой. Суда редко посещают эту сторону острова. Многие заливы и вовсе не нанесены на карту. Но теперь все мы, даже Дон, доверяли своему кормчему, и в рубке воцарилась веселая атмосфера.
   - Вот это да! - воскликнул Джордж, испуская продолжительный вздох. Кофе на всех присутствующих!
   И он пошел в камбуз.
   Проехав мыс Уталюг, мы повернули на запад.
   Первую остановку нам предстояло сделать в заливе Васильева, представляющем собой узкую полоску воды, почти неизвестную белым.
   Джонни и Джордж Прокопьевы зашли в рубку, чтобы выпить с нами кофе, и я показал им в бинокль обширные лежбища морских львов. Они находились на расстоянии около полумили от нас, но запах и рев самцов доносились более чем явственно. Мы миновали несколько лежбищ. Было похоже, что на побережье много таких крупных колоний морских млекопитающих.
   Джонни принялся мне рассказывать о морских львах - о том, как они заглатывают небольшие прибрежные камни, которые служат им балластом, помогая сохранять в воде вертикальное положение. Он божился, что действительно находил такие камни в их желудках. Джордж подтверждающе кивал головой и сказал, что такие камни считаются волшебными талисманами - когда их находят, то хранят как залог удачной охоты.
   Джордж Флог и Рыжий слушали, широко раскрыв глаза, в особенности Рыжий. Позднее Рыжий спросил меня о Джонни. Он встречал его в деревне с несколькими ребятами. Когда же Рыжий спросил Джонни, является ли он отцом этих детей, тот ответил отрицательно - не отцом, а дядей.
   - Но ведь эти ребята живут вместе с Джонни. Разве у них нет родителей?
   Я объяснил, что это пережитки старинного обычая. В давние времена дяди и тетки учили племянников всему, что необходимо в жизни. А если отец детей умирал, его брат был обязан жениться на вдове. Такой обычай сохранился до сих пор. На Атхе и поныне дяди учат племянников ловить рыбу, испытывая при этом большее чувство ответственности, чем родные отцы. В наши дни брат умершего отца обычно обеспечивает питанием и кровом вдову и ее детей, но жениться на ней не обязан. Так обстояло и с Джонни [30].
   Джонни собирался назавтра сойти со мной на берег и указать, где находятся пещеры с захоронениями. Члены экипажа бросили жребий, кому сопровождать меня с Джонни, - его вытянул Рыжий. Пока мы беседовали о предстоящем, страсти разгорелись, даже Джонни и Джордж Прокопьевы поддались общему настроению.
   Я не представлял себе, что мы сможем обнаружить в пещерах Атхи, и боялся, что они окажутся пустыми. Лишь немногие из них когда-либо посещались и изучались. Мне не было достоверно известно, существовал ли у атханцев обычай мумифицировать трупы, хотя я точно знал, что когда-то они использовали пещеры для захоронений.
   Пещеры захоронений дают археологу неоценимую возможность ознакомиться с некоторыми наименее известными обычаями алеутов, живших в доисторические времена. Тем не менее, несмотря на работу Хрдлички и некоторых из его предшественников, в настоящее время мы не много знаем об этих местах. Мы не знаем, как, когда и какие группы алеутов их использовали. В пещерах превосходно сохраняется то, что в любом другом месте подверглось бы разложению, например останки человека, деревянная утварь, корзины, циновки и другие изделия, сплетенные из морских водорослей, одежда из шкурок, пища и краска. Я надеялся, что завтра мы станем обладателями подобного рода вещевых находок. Пока обсуждались все эти вопросы, нас подозвал Диркс и сообщил, что впереди залив Васильева. Вход в него казался настолько узким, что я не представлял себе, как мы сумеем туда протиснуться.
   - Придется держаться как можно правее - там глубже. Левее рифы. Диркс глянул краем глаза в окно рубки, нацелил судно и ухмыльнулся.
   После нескольких тревожных для каждого из нас минут мы вошли в спокойный канал, который вел в залив сказочной красоты.
   Глубокий и просторный, превосходно укрытый со всех сторон, он был идеальным местом для стоянки. Я с изумлением разглядывал громоздящиеся ввысь горы и стремительные водопады, ниспадающие у самого берега. Возможно, что мы очутились в спрятанной от всего мира Шангри-Ла. На минутку мною овладело такое же чувство, какое испытывал Хью Конвей в фильме "Потерянный горизонт". Я приготовился увидеть вереницы необычных людей, спускающихся с гор, чтобы приветствовать пришельцев.
   - Там водятся олени, - сказал Диркс, указывая пальцем на высокую гору слева от нас. - Мы сойдем на берег и дотемна успеем отлично поохотиться.
   Не теряя времени, мы бросили якорь, спустили несколько лодок, и вскоре Джордж Прокопьев повел нас вверх по заросшим травой склонам и скалистым кряжам, громоздившимся в вышине.
   Я обратил внимание на то, что все алеуты были вооружены мелкокалиберными винтовками 22-го калибра, настолько заржавленными, что трудно было себе представить, как пули проскочат через такой ствол. Я задавался вопросом, чистят ли вообще алеуты свои винтовки.
   Мои спутники взяли быстрый темп. Это был длинный крутой подъем, но стоило нам добраться до пропитанных влагой мхов, как идти стало легче. Затем мы разбились на две группы. Джордж Прокопьев с большей группой пошел через глубокую ложбину, чтобы обогнуть горный отрог, а мы во главе с Джонни Прокопьевым направились влево, в противоположную сторону.
   Внезапно справа от нас раздался ружейный выстрел. Первая группа обнаружила стадо. Мы бросились вперед, и я приготовился было снимать старой кинокамерой профессора Бартлета, но тут нам навстречу выскочили алеуты вперемежку со стадом оленей, разбегавшихся с дикими глазами. Вокруг нас во мху цокали пули, и мы побежали дальше.
   - Эй, побойтесь бога! - завопил Флог, прячась в канаву.
   Алеуты нашей группы тоже открыли стрельбу, а олени стали уходить, прыгая с уступа на уступ.
   Мы устремились за ними, но, пока добирались до вершины, стадо уже исчезло. Я видел оленей ровным счетом десять секунд. Вот так охота!
   Зато алеуты чувствовали себя превосходно: на их счету было не менее шести животных. Некоторые из оленей силились встать, но у них были перебиты задние ноги, а один олень быстро заковылял прочь, таща за собой наполовину вывалившиеся внутренности.
   При помощи ножа алеуты поспешили положить конец страданиям животных и тут же принялись разделывать туши. Никогда прежде не видел я более проворной и точной работы. В какие-нибудь несколько минут с этим делом было покончено. Кишки, легкие и почки алеуты бросали, а сердце, печенку и язык забирали с собой. Я недоумевал, как мы сумеем спустить тяжелые туши с гор они весили около ста пятидесяти фунтов [31] каждая. Но алеуты недолго думая просто скатили их вниз с крутых, поросших травой склонов, не обращая внимания на то, что туши ударялись и подпрыгивали, падая с одного выступа на другой. Последние несколько сот ярдов мы по двое тащили их за ноги.
   На борту BSP я впервые отведал оленины; но она была слишком парной, и у некоторых разболелись животы. Позже, когда мы ели мясо оленя, выдержанное несколько дней, нам оно показалось восхитительным на вкус - лучше любой говядины, которую когда-либо приходилось пробовать.
   За несколько часов, оставшихся в нашем распоряжении до наступления темноты, мы успели обойти на катере вокруг длинного полуострова и зашли в следующий залив - Кабакова (иногда называемый на американских картах заливом Земпке). Когда вместе с последними лучами заходящего солнца якорь опускался в темную воду, ко мне подошел Джонни и шепнул:
   - На берегу есть пещера. Мы сходим туда завтра утром.
   ГЛАВА XX
   Раннее утро было туманным и пасмурным, но людям не терпелось возобновить поиски оленей на ближних горных кряжах. Как только с завтраком было покончено, часть экипажа опять отправилась вдоль берега на розыски следов стада. Я был уверен, что Джонни ужасно хотелось пойти с ними, но, верный своему обещанию, он остался, и мы оба сошли на берег, чтобы вместе с Рыжим разыскивать пещеру.
   В нескольких ярдах выше линии прилива находилась барабора (крытая дерном землянка); сюда мы и подтащили свою лодку.
   - Землянка устроена для звероловов, которые ставят капканы на южном берегу, - пояснил Джонни.
   Я заинтересовался. Никогда прежде мне не попадались такие бараборы, как эта. Она была старинного образца, но в ней имелся боковой вход новшество, появившееся с приходом на Алеутские острова русских. В бараборах, построенных алеутами до появления русских, вход делался сверху. Внутри этой бараборы имелось два ложа из сена. В ней было сыро и пахло плесенью, но она хорошо укрывала от ветра и, конечно, могла выстоять в любую бурю.
   - Пещера находится вон там, - показал Джонни.
   Он повел нас через густую прибрежную растительность к невысокому горному кряжу и дальше вдоль него к выступающей отвесной скале. Я не успел заметить, как мы очутились в пещере; у меня вытянулась физиономия. На первый взгляд казалось, что это просто нависшая скала, у основания которой небрежно навалены камни. Трудно было вообще назвать это место пещерой. Ее глубина не превышала нескольких футов. Как можно было хоронить в такой пещере? У меня мелькнуло подозрение, что я снова втянут в охоту на дичь. Я уже собрался было отругать Джонни, когда глаза мои разглядели череп, высовывавшийся из-под широкой черной каменной плиты. Немного подкопав, мы обнаружили другие части человеческого скелета - плечевые кости, два бедра, несколько ребер.
   Чтобы снять и зарисовать свои находки, мы приступили к расчистке. Когда с этим было покончено, стало совершенно очевидно, что в прошлом тут была вместительная пещера, возможно тянувшаяся до другого склона холма, но ее потолок обвалился и сохранилась лишь передняя часть.
   [Map_3.gif]
   Мы откинули обломки породы и, счистив наносы, снова наткнулись на кости, которые, как выяснилось, принадлежали трем расчлененным на части скелетам. Один череп был сильно поврежден, но два других сохранились превосходно. Однако мы не обнаружили нижних челюстей, и это меня озадачило. Может быть, они находились под тяжелой плитой обвалившейся скалы в глубине пещеры?
   Один из черепов обладал странной особенностью. Передний шов, на соединении двух лобных костей, был широко рассечен. Второй череп был необычно широким даже для черепа алеута. Один из скелетов заклинился между обвалившимися плитами, и нам удалось извлечь только верхние конечности. Здесь имелся целый набор каменной утвари - светильники, мотыги и скребки, а также проломленный череп морской выдры, нижняя челюсть морского льва и лопатка тюленя. Мы собрали все находки и пометили бирками. Желая удостовериться в том, что глубже ничего не оставалось, я начал копать траншею и дошел до скалы на целый фут ниже камней. Нам не попались ни циновки, ни какие-либо другие предметы, бывшие в обиходе в те времена, но легко поддающиеся разрушению. Большая их часть истлела вследствие атмосферных воздействий после обвала потолка пещеры. Мы пытались подкопаться под обвалившуюся скалу, но наши усилия были тщетны из-за того, что ее придавили другие каменные плиты. Мне удалось протянуть руку до самого плеча под них и между ними, но безрезультатно. Сдвинуть это нагромождение камней можно было, лишь прибегнув к динамиту. Мы были раздразнены, но могли взять с собой лишь отдельные образцы того, что, по-видимому, скрывалось под многими тоннами камня.
   Джонни заметил мое разочарование. Он тут же принялся рассказывать о другой пещере, тоже на южной стороне острова, но где точно, он не знал. Если бы только удалось найти эту пещеру, в ней-то наверняка должны были сохраниться мумии, поныне закутанные в древние одеяния. Может быть, она находилась где-то совсем близко. Отец Джонни рассказывал об этой пещере очень давно, и, по-видимому, никто, кроме него, не знал ее местонахождения. Это была очень опасная пещера, "малухакс".
   Джонни подвел меня к краю отвесной скалы и указал на вытянувшийся в море полуостров.
   - Недалеко от его крайней точки, - сказал он, - сохранились остатки некогда стоявшей здесь деревни - несколько ям от барабор. В прежние время тут жило много народу. Пещера, которую мы пытались раскопать, служила этим людям местом для захоронений.
   Джонни пояснил:
   - Вы и Рыжий - единственные белые, видевшие эту пещеру и эту древнюю барабору. До вас сюда не приходил ни один белый.
   Рыжий был в восторге и попросил меня сфотографировать его с черепами на коленях, что я и выполнил - просто так, желая его позабавить. Затем он потребовал, чтобы и Джонни снялся с черепами. Хотя алеуту это предложение и не пришлось по вкусу, он сделал нам это одолжение... молча и со столь явным трепетом, что Рыжий, к пущему смущению Джонни, расхохотался. Я забрал у Джонни черепа, похлопал его по спине и, извинившись перед ним, сказал, что он может не прикасаться к черепам, если не хочет.
   - Я вовсе не боюсь, - ответил тот смело и нервно рассмеялся. Но я заметил, что он все же обходит груду человеческих останков. Однако Джонни поступал так не совсем из страха. Алеуты не боятся ни смерти, ни того, что с нею связано. Как известно, в прежние времена они хоронили усопших родственников в стенах своих полуземлянок и сами продолжали жить в них, а знахари, как мы уже упоминали, зачастую проводили осмотр трупов.
   Поведение Джонни, как и поведение пожилых алеутов в школе, по-видимому, объясняется главным образом недавними запретами, впервые введенными православными священниками. Пещеры захоронений - остатки древних запрещенных обычаев, и в представлении Джонни черепа, найденные там, были чем-то нечистым, даже заразным. Возможно, что брать их в руки грешно. Вместе с тем он не побоялся бы дотронуться до трупа какого-нибудь человека, должным образом похороненного после христианского обряда, или даже поцеловать в губы усопшего родственника, как это принято у алеутов.
   Мы отнесли наши тщательно размеченные бирками образцы на катер, где Дон позволил мне использовать платяной шкафчик под лабораторию. Рядом стояла скамья, и я тотчас же приступил к делу и стал складывать свои находки для просушки.
   Едва я успел закончить, как вернулись охотники, тащившие еще шесть оленьих туш, и мы были готовы к отплытию.
   На обратном пути все складывалось как нельзя лучше. Солнце играло на далеких горных вершинах, и на борту все радовались успешной поездке. Старый Диркс преподнес нашему повару большой кусок оленины и, придя в хорошее настроение, продолжил рассказ о пещерах на Сигуаме и Амухте. Он был уверен, что на верхних склонах Амухты имеется пещера с мумией старика, сидящего в кожаной байдаре.
   Джордж и Джонни Прокопьевы подошли к нам, и мы вместе разложили карты, а Диркс указывал, где некогда располагались селения на Атхе. Теперь он делал это не колеблясь. Вскоре я нанес на карту двадцать селений величиной от крупных деревень до небольших рыбацких поселков. Некоторые из них возникли еще до прихода русских, а одно, как уверял Диркс, было древнейшим селением острова Атха.
   - Такое древнее, что кости захороненных там людей не похожи на наши, они гораздо крупнее.
   Тут начался рассказ - рассказ о древних обычаях, и я поспешно заносил его в свою записную книжку. Вот часть этой истории.
   - Давным-давно, еще до того, как русские явились на острова и принесли с собой христианство, алеуты не были знакомы с изготовлением гробов. Если недалеко от селения имелась пещера, они использовали ее для захоронения умерших. Когда кто-нибудь умирал, труп относили в пещеру и закапывали там в одежде, вместе с каменными ножами, каменными наконечниками, ремнями, изготовленными из полосок звериных шкур, костяными иглами длиной в два-три дюйма и другими предметами, принадлежавшими покойнику.
   Если пещеры поблизости не оказывалось, предки нынешних алеутов закапывали мертвецов в юлахюк, который внешне напоминал небольшой курган. Сначала вырывали в земле круглую яму, которую выкладывали прибитым к берегу плавником или костями животных, например крупного кита, а в них клали труп в одежде, вместе с предметами обихода, и сверху покрывали травой и илом.
   Считается, что если вы попадаете в пещеру или юлахюк и увидите скелет или дотронетесь там до какого-нибудь предмета, вы умрете или заболеете. Некоторые верят, что скелеты иногда оживают по ночам, особенно во время религиозных праздников, и танцуют всю ночь напролет.
   Юлахюк встречаются на многих островах. Немало их и на Атхе, особенно в западной части острова. То же самое на Иллахе, где такие могилы разбросаны по всему плоскогорью, у краев отвесных скал. Теперь они уже не напоминают холмики, так как их макушки осели, а выглядят, скорее, как круглые ямки. В каждой из них - предок алеутов в сидячей позе с поджатыми к подбородку коленями...
   На Иллахе! Круглые ямки, о которых рассказывал Диркс, и были теми странными округлыми впадинами, которые я видел своими глазами. Они напоминали мне оспины. Мне стало просто дурно. Это были именно те захоронения, которые мы разыскивали, и я буквально топтался по ним, слишком торопясь, чтобы разобраться. Андрей был прав: скелеты древних алеутов по-прежнему лежат по краю отвесных скал острова. Мне хотелось побольше узнать об алеутских юлахюк и захоронениях на Иллахе, но старый Диркс уже перешел на другую тему, и я не решался его перебивать. При первом удобном случае я заговорю с ним об этом и, быть может, когда-нибудь сумею возвратиться на Иллах.
   Несколько минут спустя вошли Рыжий и Джордж Флог, и разговор оборвался как раз на рассказе об Айдигадиче - алеутском оборотне, известном также под именем "чужака", потому что он живет за пределами деревни - в горах. Говорят, что это очень страшный бездомный дикарь, который рыщет по ночам и ворует продукты, а иногда даже капризных детей. Известно, что он похищает ребят, осмеливающихся ходить ночью по неосвещенной деревне, и его очень боятся. Однако "чужак" забирает только непослушных детей. Некоторые из старших мальчиков хвастаются при случае, что видели издали "чужака", когда бегали на соседние холмы: один мальчик - Моисей Прокопьев - утверждал даже, что "чужак" его ударил.
   Мы пересекли пролив без происшествий и к наступлению темноты снова оказались в спокойных водах перед деревней. Туши были быстро сгружены, и так как мы хотели совершить ночную поездку к острову Сигуам, то, распрощавшись, снова направились в открытое море. На следующий день, 15 августа, нас ждали сильные переживания, быть может, опасность. Пещеры, о которых рассказывал Диркс, находились в запретной зоне, там, где не было ни защиты от огромных морских валов, ни тихой бухты, чтобы бросить якорь. Все мы, не считая вахтенных, поспешили улечься спать.
   ГЛАВА XXI
   Мы подошли к Сигуаму с юго-запада к девяти часам следующего утра. Туман окутывал скалистые берега, но особенно густым он был над окружавшей нас холодной водой. Дымящееся - вот как было бы правильнее назвать Берингово море.
   [Map_4.gif]
   Однако оно было здесь совсем не таким бурным, каким мы ожидали его увидеть. Эриксон подвел катер так близко, что я мог рассмотреть в бинокль извилистую линию берега. Он был весь изрешечен пещерами - огромными зияющими пещерами, выдолбленными морем, и пещерами поменьше - высоко в скалах вулканического происхождения. Которую из них описывал Диркс? Немало уйдет времени на то, чтобы обследовать все эти пещеры.
   Я выбрал сначала ту, которая больше всего соответствовала описаниям, и мы спустили лодку. Едва она отчалила от катера, как нас высоко приподняли медленные волны Берингова моря. Места, удобного для причала, не оказалось, так как вдоль покрытого множеством валунов берега тянулись огромные скалы и подводные рифы. Прибой был умеренным, но при каждой большой волне вода с шумом ударяла о берег. Если бы нам даже и удалось пристать, то пришлось бы вымокнуть, подтаскивая лодку.
   Поэтому я решил заглядывать в пещеры через бинокль прямо из лодки, но это можно было делать лишь в тех случаях, когда они находились близко к воде. Почти все пещеры были вымыты в скалах морем и некоторые имели весьма обширный вход. Огромные, валуны, занесенные туда прибоем, были похожи на гигантские кости, брошенные в открытую пасть. Шум прибоя здесь, должно быть, разносится на большое расстояние, а при штормах вообще стоит непрерывный гул.
   В то утро нам удалось забраться вместе с лодкой в несколько таких морских пещер, причем мы не переставали грести назад, чтобы не удариться об их скалистые стены, так как волны стремительно неслись внутрь. Это было жуткое, леденящее кровь испытание. Вода стекала на нас сверху, а в промежутках между двумя морскими валами оглушающий грохот внутри пещеры сменялся тишиной, внушавшей благоговейный ужас. Нечего было и думать, что в таких местах производились захоронения, но все же мы не могли устоять от соблазна и обследовали достаточно тщательно также и эти пещеры.
   Мы гребли вдоль берега, а катер шел за нами на некотором расстоянии. Пещеры располагались одна за другой. В каком-то месте скалистого берега нам показалось, что тут между двумя выступающими рифами образовалась естественная бухточка.
   Хотя волны попадали и сюда, все же, рассчитав расстояние и выбрав нужный момент, мы с Джорджем подплыли так близко, что могли спрыгнуть на землю. Рыжий остался в лодке и греб назад. Пока мы продолжали осмотр берега, он должен был оставаться в лодке.
   Подъем сказался крутым. Приходилось карабкаться по крошащимся уступам скал, где все было пропитано туманом. Самая большая пещера оказалась пустой. Возможно, что когда-то здесь хранились мумии, но сейчас это была всего-навсего лисья нора. Внутри пещеры мы обнаружили только рыбьи и птичьи кости.
   Зато другая пещера подавала больше надежды. В ней мы нашли бедренную кость человека. Затем я обнаружил небольшой кусок шкуры и, наконец, обломок каменного наконечника. Чтобы копаться в гальке и плотной земле, нам потребовались бы инструменты, не говоря уже о времени. Поэтому я решил заметить местоположение этой пещеры с тем, чтобы вернуться сюда позднее.