Страница:
Мадам де Кориак сделала глоток, глубоко вздохнула и сказала:
— Вы необычайно любезны, милорд. Я вам очень благодарна. Большинство из ваших соотечественников не проявляют такого сочувствия к французам.
— Наши с вами страны недавно воевали, мадам.
— Увы. — Глядя на него, она пила из бокала, преувеличенно выпячивая губы, прижимая нижнюю губу к стеклу, а затем медленно скользя ею по нему. Такими трюками обычно пользовались проститутки. — А вы, — она понизила голос до полушепота, — все еще испытываете неприязнь к французам?
— Я не хочу переносить на всю нацию те чувства, которые испытываю к отдельным личностям, мадам.
— Надеюсь, лично ко мне вы не испытываете неприязни? — сказала она, сделав еще один соблазнительный глоток и глядя на маркиза из-под длинных темных ресниц.
— Разумеется, нет.
— Очень рада, — прошептала она, протягивая руку. Когда Родгар коснулся ее ладони, она заставила его сесть у ее ног. — Я тоже не чувствую к вам неприязни, лорд Родгар. Совсем нет…
— А почему, собственно, вы должны ее испытывать?
Казалось, этот вопрос несколько смутил ее, но затем она отставила в сторону бокал и уперлась ногами в шелковых чулках в его бедро.
— Напротив… — тихо произнесла она и придвинулась поближе. — О, милорд, это просто безумие… Но… я не могу устоять перед вами. Весь вечер я мечтала о вас! — С кошачьей грацией она ринулась к нему и обвила его шею руками. — Я ваша, милорд!
Родгар не стал противиться и прильнул к ее жадным надушенным губам, хотя аромат духов ему вовсе не нравился. Ее руки начали торопливо расстегивать его жилет.
Он остановил ее:
— Не спешите, мадам, не спешите. Я привык пить по капле из чаши наслаждения.
Она приказала своим слугам вести наблюдение и знала, что явившийся врач не нашел ничего серьезного у месье де Кориака и уже ушел. Ей было также известно, что француженка едва не упала в обморок и маркиз проводил ее в их уютную столовую.
Человек Дианы, наблюдавший за комнатой де Кориаков, должен был сообщить ей, если француз начнет действовать.
Вскоре явился с докладом лакей и сообщил, что в комнате французов слышно какое-то движение. Кажется, больной одевается.
Наконец-то! Диана соскочила с постели.
— Ступайте к лестнице. И возьмите это. — Она сунула в руки лакею тяжелую книгу. — Если он начнет спускаться, бросьте книгу на пол. Ступайте же!
Она оставила дверь приоткрытой и стояла, с волнением ожидая, когда раздастся глухой стук.
Услышав стук, Диана вздрогнула, затем отважно приступила к осуществлению своего плана. Она быстро прошла по коридору и открыла дверь в столовую.
— О! — воскликнула она, увидев маркиза сидящим на краю дивана и держащим в руках стройную ногу мадам де Кориак. Похоже, он массировал ее.
Француженка негромко вскрикнула и выпрямилась, глядя на Диану в замешательстве. Она явно не ожидала ее прихода. Мадам высвободила ногу и, повернувшись, надела туфли.
— Теперь мне гораздо легче, милорд.
— Надеюсь. — Маркиз встал с непроницаемым выражением лица. — Вам что-нибудь нужно, миледи? — спросил он, обращаясь к Диане.
«Чтобы вы помассировали мне ноги», — подумала она, однако сказала:
— Я хочу коньяку.
— Разве ваши слуги оставили вас? Надо поговорить с ними.
Был ли он раздражен? Трудно сказать. Плеснув коньяку в бокал, он подошел к ней. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался взъерошенный месье де Кориак.
И замер на месте.
— Месье, — любезно сказал лорд Родгар, — вы уже выздоровели? Как чудесно. Хотите коньяку?
Чуть помедлив, мадам де Кориак вскочила и подбежала к мужу.
— Жан-Луи, дорогой. Как я рада! Однако тебе лучше вернуться в постель и отдохнуть. Ты еще не совсем здоров.
Бросив на нее сердитый и в то же время разочарованный взгляд, он позволил увести себя.
Маркиз подошел к двери и закрыл ее, оставшись наедине с Дианой. Ее нервы были натянуты как струна. Был ли он зол на нее? Но как он мог злиться? Возможно, она только что спасла ему жизнь!
Он передал ей бокал с коньяком.
— Кажется, у нас возникла путаница, леди Аррадейл. Неизвестно, кто кого охраняет.
Несомненно, он был зол, как и любой мужчина на его месте. Согревая коньяк в ладонях, она спросила:
— Вы хотите сказать, что желали бы оказаться в ловушке, милорд?
— Массируя ноги даме? Я понимаю, это выглядит необычно, но ничего другого я не имел в виду. Особенно когда она была так расстроена болезнью своего несчастного мужа.
— Я не знала, чем вы туг занимаетесь.
Маркиз сделал глоток и ничего не ответил на это.
Диана тоже попробовала коньяк и решила подогреть его еще.
— Значит, вы все-таки стараетесь избегать скандалов?
— Мне кажется, это разумно.
Следует ли ей извиниться перед ним за вторжение? Ну уж нет. Будь она проклята, если уйдет, не узнав, что здесь происходило.
— Очень хорошо, — сказала Диана, садясь на диван, еще хранящий тепло и даже запах вызывающих духов мадам де Кориак. — Так что же они все-таки задумали?
Он подошел и сел на другой конец дивана, где только что сидел с другой женщиной, правда, теперь его отделяли от дамы три фута голубой ткани.
— Возможно, все так и есть, как кажется. Она распутница, а он действительно болен.
— Очень может быть.
— Вы сомневаетесь? — Он отставил свой бокал в сторону. — Дайте мне вашу ногу.
Диана пристально посмотрела на него.
— Зачем?
— У меня есть желание помассировать вам ноги.
Это было странное и, возможно, опасное желание, но ей очень хотелось самой испытать ощущение от прикосновения его рук. Она сняла туфлю с левой ноги и подвинулась так, чтобы можно было положить ногу ему на колено. Он обхватил обеими руками ее ступню и начал растирать.
Диана подавила стон наслаждения.
— Может быть, эта француженка и проститутка, — сказала она, изо всех сил стараясь выглядеть хладнокровной, — но ее муж, безусловно, не болен.
— Не исключено, что ему помогло лекарство, оставленное доктором, но скорее всего вы абсолютно правы.
— Тогда что же им надо?
Теперь он растирал ее ступню у основания пальцев. Диана невольно расслабилась и откинулась назад, с тревогой подумав, что сейчас у нее, наверное, такой же безвольный и томный вид, какой был у француженки.
— Им нужны мои документы, — сказал маркиз, продолжая творить волшебство своими руками, но при этом не спуская глаз с Дианы, — и чтобы их заполучить, де Кориак должен проникнуть в мою спальню. Следовательно…
— Следовательно, — подхватила она, — он рассчитывает вызвать вас на дуэль и убить. Вы допускаете такое развитие событий?
— В какой-то степени.
— Он может потребовать сатисфакции в любом случае, поскольку вы были наедине с его женой.
— Которая попросила моей помощи и была очень расстроена. Нет, он не может настаивать на дуэли по этой причине.
— Что же теперь делать?
Его руки замерли.
— А теперь, леди Аррадейл, я бы поцеловал вашу ногу. — Он провел пальцем вдоль ее подъема, затем к пятке и снова вверх к лодыжке. — Но для этого надо снять чулок. Полагаю, это небольшая интерлюдия в наших официальных отношениях.
Его пальцы перешли от лодыжки к икре, а Диана неотрывно смотрела ему в глаза, чувствуя легкое головокружение.
— Следует ли продолжать игру? — спросил Родгар.
Ее волнение немного улеглось. Она поняла, что его слова были похожи на побуждение к соблазну, как это было в прошлом году на балу. Не столько просьба, сколько вызов. Даже, может быть, в какой-то степени наказание за ее вмешательство в его любовные дела с француженкой.
С большой неохотой она высвободила свою ногу из его ласковых рук и выпрямилась на диване.
— Не думаю.
— Я тоже так считаю.
Диана допила свой коньяк и встала.
— Зачем вы это сделали? — не удержалась она от вопроса.
Маркиз, нарушая этикет, продолжал сидеть.
— Чтобы удовлетворить ваше такое очевидное любопытство.
— Да, я действительно испытываю любопытство, — сказала она зардевшись.
— Любопытство является одним из пороков, а излишняя осведомленность может погубить.
— Разве мы должны чего-то бояться? Маркиз тоже встал.
— Некоторые вещи представляют слишком серьезную опасность, чтобы играть с ними. А вы, моя дорогая, рискуете. — Он взял ее руку и поцеловал. — Спокойной ночи, леди Аррадейл. Завтра мы уезжаем рано утром.
Глава 12
— Вы необычайно любезны, милорд. Я вам очень благодарна. Большинство из ваших соотечественников не проявляют такого сочувствия к французам.
— Наши с вами страны недавно воевали, мадам.
— Увы. — Глядя на него, она пила из бокала, преувеличенно выпячивая губы, прижимая нижнюю губу к стеклу, а затем медленно скользя ею по нему. Такими трюками обычно пользовались проститутки. — А вы, — она понизила голос до полушепота, — все еще испытываете неприязнь к французам?
— Я не хочу переносить на всю нацию те чувства, которые испытываю к отдельным личностям, мадам.
— Надеюсь, лично ко мне вы не испытываете неприязни? — сказала она, сделав еще один соблазнительный глоток и глядя на маркиза из-под длинных темных ресниц.
— Разумеется, нет.
— Очень рада, — прошептала она, протягивая руку. Когда Родгар коснулся ее ладони, она заставила его сесть у ее ног. — Я тоже не чувствую к вам неприязни, лорд Родгар. Совсем нет…
— А почему, собственно, вы должны ее испытывать?
Казалось, этот вопрос несколько смутил ее, но затем она отставила в сторону бокал и уперлась ногами в шелковых чулках в его бедро.
— Напротив… — тихо произнесла она и придвинулась поближе. — О, милорд, это просто безумие… Но… я не могу устоять перед вами. Весь вечер я мечтала о вас! — С кошачьей грацией она ринулась к нему и обвила его шею руками. — Я ваша, милорд!
Родгар не стал противиться и прильнул к ее жадным надушенным губам, хотя аромат духов ему вовсе не нравился. Ее руки начали торопливо расстегивать его жилет.
Он остановил ее:
— Не спешите, мадам, не спешите. Я привык пить по капле из чаши наслаждения.
* * *
Выпрямившись на стуле в своей спальне, Диана никак не могла успокоиться. Что происходит? Что делать?Она приказала своим слугам вести наблюдение и знала, что явившийся врач не нашел ничего серьезного у месье де Кориака и уже ушел. Ей было также известно, что француженка едва не упала в обморок и маркиз проводил ее в их уютную столовую.
Человек Дианы, наблюдавший за комнатой де Кориаков, должен был сообщить ей, если француз начнет действовать.
Вскоре явился с докладом лакей и сообщил, что в комнате французов слышно какое-то движение. Кажется, больной одевается.
Наконец-то! Диана соскочила с постели.
— Ступайте к лестнице. И возьмите это. — Она сунула в руки лакею тяжелую книгу. — Если он начнет спускаться, бросьте книгу на пол. Ступайте же!
Она оставила дверь приоткрытой и стояла, с волнением ожидая, когда раздастся глухой стук.
Услышав стук, Диана вздрогнула, затем отважно приступила к осуществлению своего плана. Она быстро прошла по коридору и открыла дверь в столовую.
— О! — воскликнула она, увидев маркиза сидящим на краю дивана и держащим в руках стройную ногу мадам де Кориак. Похоже, он массировал ее.
Француженка негромко вскрикнула и выпрямилась, глядя на Диану в замешательстве. Она явно не ожидала ее прихода. Мадам высвободила ногу и, повернувшись, надела туфли.
— Теперь мне гораздо легче, милорд.
— Надеюсь. — Маркиз встал с непроницаемым выражением лица. — Вам что-нибудь нужно, миледи? — спросил он, обращаясь к Диане.
«Чтобы вы помассировали мне ноги», — подумала она, однако сказала:
— Я хочу коньяку.
— Разве ваши слуги оставили вас? Надо поговорить с ними.
Был ли он раздражен? Трудно сказать. Плеснув коньяку в бокал, он подошел к ней. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату ворвался взъерошенный месье де Кориак.
И замер на месте.
— Месье, — любезно сказал лорд Родгар, — вы уже выздоровели? Как чудесно. Хотите коньяку?
Чуть помедлив, мадам де Кориак вскочила и подбежала к мужу.
— Жан-Луи, дорогой. Как я рада! Однако тебе лучше вернуться в постель и отдохнуть. Ты еще не совсем здоров.
Бросив на нее сердитый и в то же время разочарованный взгляд, он позволил увести себя.
Маркиз подошел к двери и закрыл ее, оставшись наедине с Дианой. Ее нервы были натянуты как струна. Был ли он зол на нее? Но как он мог злиться? Возможно, она только что спасла ему жизнь!
Он передал ей бокал с коньяком.
— Кажется, у нас возникла путаница, леди Аррадейл. Неизвестно, кто кого охраняет.
Несомненно, он был зол, как и любой мужчина на его месте. Согревая коньяк в ладонях, она спросила:
— Вы хотите сказать, что желали бы оказаться в ловушке, милорд?
— Массируя ноги даме? Я понимаю, это выглядит необычно, но ничего другого я не имел в виду. Особенно когда она была так расстроена болезнью своего несчастного мужа.
— Я не знала, чем вы туг занимаетесь.
Маркиз сделал глоток и ничего не ответил на это.
Диана тоже попробовала коньяк и решила подогреть его еще.
— Значит, вы все-таки стараетесь избегать скандалов?
— Мне кажется, это разумно.
Следует ли ей извиниться перед ним за вторжение? Ну уж нет. Будь она проклята, если уйдет, не узнав, что здесь происходило.
— Очень хорошо, — сказала Диана, садясь на диван, еще хранящий тепло и даже запах вызывающих духов мадам де Кориак. — Так что же они все-таки задумали?
Он подошел и сел на другой конец дивана, где только что сидел с другой женщиной, правда, теперь его отделяли от дамы три фута голубой ткани.
— Возможно, все так и есть, как кажется. Она распутница, а он действительно болен.
— Очень может быть.
— Вы сомневаетесь? — Он отставил свой бокал в сторону. — Дайте мне вашу ногу.
Диана пристально посмотрела на него.
— Зачем?
— У меня есть желание помассировать вам ноги.
Это было странное и, возможно, опасное желание, но ей очень хотелось самой испытать ощущение от прикосновения его рук. Она сняла туфлю с левой ноги и подвинулась так, чтобы можно было положить ногу ему на колено. Он обхватил обеими руками ее ступню и начал растирать.
Диана подавила стон наслаждения.
— Может быть, эта француженка и проститутка, — сказала она, изо всех сил стараясь выглядеть хладнокровной, — но ее муж, безусловно, не болен.
— Не исключено, что ему помогло лекарство, оставленное доктором, но скорее всего вы абсолютно правы.
— Тогда что же им надо?
Теперь он растирал ее ступню у основания пальцев. Диана невольно расслабилась и откинулась назад, с тревогой подумав, что сейчас у нее, наверное, такой же безвольный и томный вид, какой был у француженки.
— Им нужны мои документы, — сказал маркиз, продолжая творить волшебство своими руками, но при этом не спуская глаз с Дианы, — и чтобы их заполучить, де Кориак должен проникнуть в мою спальню. Следовательно…
— Следовательно, — подхватила она, — он рассчитывает вызвать вас на дуэль и убить. Вы допускаете такое развитие событий?
— В какой-то степени.
— Он может потребовать сатисфакции в любом случае, поскольку вы были наедине с его женой.
— Которая попросила моей помощи и была очень расстроена. Нет, он не может настаивать на дуэли по этой причине.
— Что же теперь делать?
Его руки замерли.
— А теперь, леди Аррадейл, я бы поцеловал вашу ногу. — Он провел пальцем вдоль ее подъема, затем к пятке и снова вверх к лодыжке. — Но для этого надо снять чулок. Полагаю, это небольшая интерлюдия в наших официальных отношениях.
Его пальцы перешли от лодыжки к икре, а Диана неотрывно смотрела ему в глаза, чувствуя легкое головокружение.
— Следует ли продолжать игру? — спросил Родгар.
Ее волнение немного улеглось. Она поняла, что его слова были похожи на побуждение к соблазну, как это было в прошлом году на балу. Не столько просьба, сколько вызов. Даже, может быть, в какой-то степени наказание за ее вмешательство в его любовные дела с француженкой.
С большой неохотой она высвободила свою ногу из его ласковых рук и выпрямилась на диване.
— Не думаю.
— Я тоже так считаю.
Диана допила свой коньяк и встала.
— Зачем вы это сделали? — не удержалась она от вопроса.
Маркиз, нарушая этикет, продолжал сидеть.
— Чтобы удовлетворить ваше такое очевидное любопытство.
— Да, я действительно испытываю любопытство, — сказала она зардевшись.
— Любопытство является одним из пороков, а излишняя осведомленность может погубить.
— Разве мы должны чего-то бояться? Маркиз тоже встал.
— Некоторые вещи представляют слишком серьезную опасность, чтобы играть с ними. А вы, моя дорогая, рискуете. — Он взял ее руку и поцеловал. — Спокойной ночи, леди Аррадейл. Завтра мы уезжаем рано утром.
Глава 12
На следующее утро Диана спустилась к завтраку с некоторым волнением, однако маркиз вел себя исключительно корректно. На завтрак подали яйца и превосходную ветчину, и лорд Родгар почтительно ухаживал за Дианой, как за аристократкой, которую он чинно сопровождал в Лондон. Легкая, ничего не значащая беседа снова выглядела как тщательно выстроенная преграда между ними.
Вскоре появился слуга маркиза Фетлер.
— В чем дело? — спросил маркиз.
— Я по поводу французской четы, милорд. Они уехали ночью.
Лорд Родгар удивленно приподнял брови:
— Не заплатив по счету? Как неприлично.
— Что касается платы, милорд, — сказал Фетлер, — то они оставили соответствующую сумму. А также кровавые следы на полу своей комнаты. И еще, — добавил он, — слуга, находившийся поблизости, слышал из их комнаты пронзительный визг, а потом крик.
— Женский визг, а затем мужской крик? — спросила Диана. «По-видимому, сначала была убита француженка, а затем ее муж», — подумала она, потрясенная.
Слуга повернулся к ней.
— Именно так, миледи.
— Кто-нибудь видел, что они действительно уехали? — спросила Диана.
— О да, миледи. Они разбудили грума, чтобы тот оседлал лошадей. С ним они и передали деньги за проживание, иначе он не отпустил бы их.
— У них были ранения? — продолжала допытываться Диана, чувствуя облегчение. Она бросила беглый взгляд на маркиза и увидела усмешку на его лице.
— Конюх не уверен, миледи, но ему показалось, что месье де Кориак придерживал свою руку, а у леди была отметина на лице.
— У вас есть ко мне что-нибудь еще, Фетлер? — спросил маркиз и отпустил его, а затем повернулся к графине:
— Хотите еще ветчины, леди Аррадейл?
— Не надо опекать меня, милорд, — сказала она с досадой.
— Прошу прощения. Я не хотел обидеть вас. Что вы думаете об этой французской паре?
— Наверное, он ударил ее за то, что она не смогла соблазнить вас, а женщина в ответ пырнула его ножом. Уж я-то определенно сделала бы так.
— Надо запомнить это. — Маркиз налил себе еще кофе. — Но почему они так поспешно уехали, если он ранен?
Диана жевала, размышляя.
— Может быть, от страха перед вами? Или, — добавила она, — перед своим хозяином. А может быть, с целью приготовить очередную ловушку?
Разумеется, маркиз не побледнел от страха, однако сказал:
— Хорошо, что нас сопровождают вооруженные всадники.
Диана опустила вилку.
— Лорд Родгар, почему французы так упорно охотятся за вами? Поскольку это меня тоже касается, я имею право знать.
— Что, по-вашему, может побудить одного человека убить другого?
— Склонность задавать слишком много вопросов, — раздраженно сказала она. — Вы не Сократ, милорд, а я не ваша ученица.
Его губы тронула улыбка.
— Тогда я буду играть роль Сократа для самого себя. Итак, что может побудить одного человека убить другого? — Он начал загибать свои длинные пальцы. — Первое — месть. Ну, это слишком. Я не думаю, что обидел Францию до такой степени. Второе — корысть. Единственным человеком, наследующим мое имущество, является Брайт, но он не сотрудничает с французами.
— Третье, — предположила Диана, — страх, что вы можете выдать какую-нибудь тайну.
— У меня нет никаких секретов. — Она недоверчиво фыркнула, а он продолжил:
— Четвертое — страх, что жертва может начать действовать.
— Если у вас нет секретов, милорд, значит, вам доставляет удовольствие казаться таинственным. — Она взглянула ему в глаза. — По-вашему, французы боятся, что вы можете что-то сделать? Вы один представляете для них «Непобедимую армаду»?
— Хотелось бы думать так.
— По-моему, нет необходимости напоминать вам, что «Непобедимая армада» потерпела поражение и была потоплена?
— Увы, — сказал маркиз, и в глазах его промелькнули веселые искорки. — Остается надеяться, что моему вооруженному флоту удастся избежать столь трагической участи.
— Кстати, — сказала Диана, стараясь сохранять серьезное выражение лица, — «Непобедимая армада» была нашим противником, а у меня есть копия корабля «Великая королева Бесс», который противостоял испанскому флоту.
— И вы, безусловно, дадите отпор любому европейскому принцу, если он осмелится вторгнуться в ваше королевство? — сказал он, имея в виду известную речь королевы в Тилбери, когда она посылала флот навстречу могущественному врагу.
— Совершенно верно, милорд. Как я уже продемонстрировала это в прошлом году.
Он снова улыбнулся и сказал:
— Однако, дорогая, напомню вам, что при дворе вы должны играть роль заурядной дамы.
— Проклятие. — Ее щеки слегка порозовели. — Я сделаю это, когда будет необходимо.
— Пьяница тоже зарекался бросить пить.
— Не беспокойтесь, милорд, я справлюсь.
— И все же я вынужден опекать вас.
— Без моего согласия!
— Да, поскольку судьба связала нас.
Она пристально посмотрела на него.
— Пока не кончится мое испытание.
Маркиз сделал еще глоток кофе.
— А когда оно, по-вашему, кончится?
— Когда я вернусь на север. — Теперь Диана не была уверена, что понимает, о чем идет речь.
— Да, ваше пребывание при дворе, вероятно, продлится недолго, но проблема, как и в случае с французами, останется. Нужно быть настороже. Наша связь будет продолжаться до самой смерти. Или до вашего замужества.
— Или до вашей женитьбы, — тихо произнесла она.
— Я никогда не женюсь. Но даже если это случится, вы по-прежнему будете нуждаться в моей защите. Вне брака ваше положение весьма уязвимо. Я не хочу навязываться, но если в будущем возникнут затруднения, я к вашим услугам.
— Кажется, мы начали говорить о ваших проблемах, милорд, а не о моих. Что вы предпримете, если французы действительно хотят избавиться от вас?
— От коварного убийцы трудно защититься, но в данном случае, мне кажется, они хотят, чтобы все выглядело как месть обманутого мужа или любовника, а не как хладнокровное убийство.
— Вам остается лишь сдерживать свои страсти, милорд, и мы будем в безопасности.
Он спокойно посмотрел на нее.
— Всецело с вами согласен, дорогая леди. Несомненно, он имел в виду не только французов.
Диана вздохнула и сказала то же, что и прошлым вечером:
— А если я не хочу, чтобы меня оберегали?
— Я взял на себя обязательство заботиться о вас в любом случае. — Он поднялся. — Нам пора, леди Аррадейл, если к вечеру мы хотим добраться до Стамфорда.
Итак, маркиз дал понять Диане, что не намерен отступать от своего слова, и это выглядело вполне разумным с его стороны. Она же, словно пьяница, не способный оторваться от бутылки, не хотела прислушаться к голосу разума, чувствуя, что ей доставляет удовольствие проявлять свою независимость.
Маркиз явно держал ее на расстоянии, отгородившись холодной вежливостью, и это было невыносимо.
Всю дорогу он занимался своими бумагами и лишь иногда, вероятно, желая отдохнуть, читал какую-то толстую книгу. Диана искоса поглядывала в его сторону, пытаясь украдкой прочитать заголовок, но так и не сумела.
Она старалась отвлечься чтением книг, но даже мудрый Александр Поп не мог завладеть ее вниманием.
Тогда Диана стала смотреть в окно на придорожные пейзажи и на сопровождающих всадников, с тревогой думая, с какой стороны ждать опасности. Однако к полудню она решила, что ее страхи явно преувеличены. Французская чета, несомненно, поняла, что имеет дело с могущественным противником, и поспешила ретироваться.
Весь день ей не давало покоя ощущение его присутствия в закрытой карете. Их разделяли всего несколько дюймов, и время от времени он даже касался случайно ее одежды, когда шевелился. В любом другом случае она не обратила бы на это внимания, но каждое движение маркиза вызывало у нее дрожь.
После мучительных колебаний она взяла себя в руки и послала слугу сказать, что у нее разболелась голова и она будет обедать в своей комнате. В ней еще теплилось желание оказаться в обществе маркиза, но она нашла в себе силы избежать ненужных треволнений.
Через час, после отдыха и легкого обеда, к Диане вернулись душевное равновесие и способность здраво рассуждать. Она осознала нелепость своих фантазий и пожалела, что рядом нет Розы, чтобы вместе посмеяться над собственной глупостью. Она даже послала лакея узнать, нет ли в гостинице французов.
Вернулся лакей и сообщил, что среди гостей нет французов.
— А что маркиз? — спросила Диана. — Где он сейчас?
— В столовой, миледи. С гостем.
Перед мысленным взором Дианы тотчас возникли де Кориаки.
— Что за гость?
— Дама, миледи, едет в Ноттингемшир.
Опять? Он с ума сошел?
— Кто такая?
— Очень необычная дама, миледи, и записалась в гостинице под довольно странным именем. — Прежде чем он успел назвать его, Диана уже догадалась, о ком идет речь. — Сафо, миледи.
У Дианы перехватило дыхание.
Черт бы его побрал. И эту женщину вместе с ним.
Диана пригласила Клару поиграть в карты и проиграла. Затем выпила пару бокальчиков гостиничного портвейна и рано легла спать.
— К сожалению, леди Аррадейл не может прийти к обеду. Думаю, она понравилась бы тебе.
— А тебе она нравится? — спросила Сафо.
— Очень.
Как жаль, что Сафо едет на север. Родгар чувствовал потребность в друге, с которым можно было бы поговорить, и только теперь осознал, как устал за этот длинный день.
— Чем же?
О, со старыми друзьями тоже бывает нелегко. Они замечают слишком многое.
— Чем нравится? Смелостью, живостью, благородством и умом.
— Большинство мужчин обращают внимание главным образом на грудь, бедра, губы и прочие внешние достоинства.
Маркиз улыбнулся.
— Я не принадлежу к большинству. У Дианы тоже все, как говорится, на месте, но это не главное.
Сафо откинулась назад в своем кресле, потягивая вино. На ее необычайно привлекательном лице играли блики от пламени свечи, освещая смуглые, высокие скулы, большие темные миндалевидные глаза. У нее также была великолепная фигура, но не ради этого маркиз поддерживал с ней отношения долгие годы.
— Значит, тебя привлекают только ее духовные качества? — спросила она.
— Я этого не говорил.
Сафо пристально посмотрела на Родгара.
— Неужели ты наконец решил нарушить свой обет, Бей?
— Отнюдь нет.
— Жаль.
Они и раньше говорили на эту тему, и при этом он никогда не проявлял нетерпимости.
— Разве теперь потворство своим желаниям является добродетелью?
— Нет, но надо уметь проявлять гибкость. Иногда даже отступление на поле боя бывает оправданным, — заметила Сафо.
— Только для того, чтобы снова пойти в наступление.
— Или заключить перемирие.
— После отступления? Перемирие с большими уступками и потерями?
Сафо допила портвейн.
— А кто твой враг?
— В данном случае сумасшествие.
— Ты сражаешься с призраком.
— Нет.
Она внимательно посмотрела на Родгара. Хотя они и бывали близки, когда хотели этого, их связывало нечто большее. Ее тянуло к нему, потому что не многим мужчинам нравились в равной степени ее чувственность и ум. А он поддерживал с ней отношения, потому что терпеть не мог женщин, которые не имели независимых суждений и притворялись, чтобы только понравиться ему.
Сафо задумчиво сплела пальцы.
— Много лет назад ты решил, что твой враг слишком силен и бороться с ним не имеет смысла. Сейчас, мне кажется, соотношение сил изменилось.
Родгар невольно вздрогнул.
— Почему ты думаешь, что что-то изменилось?
— Причина тому не только леди Аррадейл, Бей. За последние несколько лет многое вокруг изменилось.
— Ты имеешь в виду браки и рождения детей в моей семье? Графиня тоже заметила это.
Сафо прищурилась:
— О, в таком случае мне очень хотелось бы познакомиться с ней. Что послужило причиной ее головной боли?
— Наверное, длительное путешествие, — сказал Родгар и опустил глаза. Он взял бокал и сделал глоток, стараясь выглядеть невозмутимым, хотя знал, что собеседницу трудно обмануть.
— Ты был груб с ней? — спросила она.
— Наоборот, очень любезен.
Сафо недоверчиво усмехнулась.
— Да, есть кое-что, — отрывисто сказал Родгар. — Но мое решение непоколебимо, и потому лучше покончить с этим как можно скорее.
— С самого начала, как это было с твоей едва родившейся сестрой.
— Это слишком грубое сравнение, — чуть слышно сказал он.
— Порой грубость бывает необходима.
— Чем же я должен поступиться?
— Своей непроницаемой броней.
— Никогда.
— В таком случае, Бей, боюсь, ты погубишь себя.
— Мы все когда-нибудь умрем в конце концов.
— И все же жизнь не должна быть трагедией.
Родгар встал и сделал несколько шагов.
— Моя жизнь не является трагедией.
— Пока.
Он повернулся к ней:
— Довольно, Сафо. — Он хотел предупредить ее, но его слова прозвучали скорее как мольба.
Она оставила без внимания и угрозу, и мольбу.
— Ты достойный человек, Бей, но тем не менее живешь неполноценной жизнью. Если ты так и умрешь, это и будет трагедией.
— Существуют вещи похуже: слабость, глупость, беспринципность и… — сказал он, чувствуя, как в нем начинает закипать гнев, — друзья, которые слишком много себе позволяют.
Сафо встала в ответ на вызов.
— Я не хочу, чтобы ты умирал.
— Ты уже говорила мне это, но ты не Бог, да и я тоже.
— Бей, боюсь, однажды в недалеком будущем ты убьешь себя.
Родгар удивленно посмотрел на нее, не чувствуя больше гнева.
— Вздор. Почему ты считаешь меня самоубийцей?
— Ты дрался с Карри.
— На это были свои причины. Я вовсе не искал смерти. — Она продолжала пристально смотреть на него, и он добавил:
— Даю тебе слово, Сафо, я никогда не приставлю пистолет к виску.
— Ну разумеется, — иронически сказала она. — Ты предоставишь сделать это кому-нибудь другому.
— Я никому не позволю оборвать свою жизнь. Обещаю.
Сафо приблизилась к нему, двигаясь с особой грацией, которая не имела ничего общего ни с нарочитой манерностью, ни с зазывным покачиванием бедер. Родгару нравилась ее походка. В первый момент их встречи он задался вопросом, не хочет ли она заняться с ним любовью, и был удивлен, когда понял, что она вовсе не склонна к этому.
Она погладила его по щеке.
— Меня беспокоит, Бей, что однажды ты можешь сломаться, как одна из твоих механических игрушек.
— Я не игрушка.
Он обнял ее за талию и привлек к себе. Возможно, близость с ней положила бы конец его навязчивым мыслям о леди Аррадейл.
— Конечно, ты не игрушка, но некоторое сходство все-таки есть. — Сафо не поощряла и не противилась его объятию. — Тебя нужно завести, прежде чем ты начнешь действовать.
Маркиз не удержался от улыбки.
— Слава Богу, у тебя это хорошо получается.
— В настоящее время все твои братья и сестры имеют свои семьи. Кто же теперь станет закручивать пружину, чтобы механическая игрушка могла двигаться день за днем?
Он отстранил ее.
— Семейным тревогам никогда не будет конца.
— Но у твоих близких теперь есть жены или мужья, способные позаботиться о них.
— Я не собираюсь вмешиваться в их жизнь.
Она снова приблизилась к нему и он вдруг обнаружил, что позволил загнать себя в угол, из которого можно было выбраться разве только с помощью крыльев.
— Тебе необходимо кого-то любить и о ком-то заботиться, Бей, — сказала Сафо. — Неужели ты не понимаешь, что не можешь жить без этого?.. Нет-нет, — сказала она, когда он снова привлек ее к себе, надеясь заставить замолчать. — Я не имею в виду любовную связь. Речь о другом. С девятнадцати лет все твои поступки были так или иначе подчинены заботе о твоих родных.
— Но ведь была еще и ты? — возразил Родгар.
— Я другое дело. Я жила полной жизнью и имела любовников помимо тебя. Наша связь восхитительна, но главным все-таки является духовное общение. Я была необходима тебе, потому что ты все равно не женился бы до сих пор. Ты не мог отказаться от своей опеки над братьями и сестрами.
Вскоре появился слуга маркиза Фетлер.
— В чем дело? — спросил маркиз.
— Я по поводу французской четы, милорд. Они уехали ночью.
Лорд Родгар удивленно приподнял брови:
— Не заплатив по счету? Как неприлично.
— Что касается платы, милорд, — сказал Фетлер, — то они оставили соответствующую сумму. А также кровавые следы на полу своей комнаты. И еще, — добавил он, — слуга, находившийся поблизости, слышал из их комнаты пронзительный визг, а потом крик.
— Женский визг, а затем мужской крик? — спросила Диана. «По-видимому, сначала была убита француженка, а затем ее муж», — подумала она, потрясенная.
Слуга повернулся к ней.
— Именно так, миледи.
— Кто-нибудь видел, что они действительно уехали? — спросила Диана.
— О да, миледи. Они разбудили грума, чтобы тот оседлал лошадей. С ним они и передали деньги за проживание, иначе он не отпустил бы их.
— У них были ранения? — продолжала допытываться Диана, чувствуя облегчение. Она бросила беглый взгляд на маркиза и увидела усмешку на его лице.
— Конюх не уверен, миледи, но ему показалось, что месье де Кориак придерживал свою руку, а у леди была отметина на лице.
— У вас есть ко мне что-нибудь еще, Фетлер? — спросил маркиз и отпустил его, а затем повернулся к графине:
— Хотите еще ветчины, леди Аррадейл?
— Не надо опекать меня, милорд, — сказала она с досадой.
— Прошу прощения. Я не хотел обидеть вас. Что вы думаете об этой французской паре?
— Наверное, он ударил ее за то, что она не смогла соблазнить вас, а женщина в ответ пырнула его ножом. Уж я-то определенно сделала бы так.
— Надо запомнить это. — Маркиз налил себе еще кофе. — Но почему они так поспешно уехали, если он ранен?
Диана жевала, размышляя.
— Может быть, от страха перед вами? Или, — добавила она, — перед своим хозяином. А может быть, с целью приготовить очередную ловушку?
Разумеется, маркиз не побледнел от страха, однако сказал:
— Хорошо, что нас сопровождают вооруженные всадники.
Диана опустила вилку.
— Лорд Родгар, почему французы так упорно охотятся за вами? Поскольку это меня тоже касается, я имею право знать.
— Что, по-вашему, может побудить одного человека убить другого?
— Склонность задавать слишком много вопросов, — раздраженно сказала она. — Вы не Сократ, милорд, а я не ваша ученица.
Его губы тронула улыбка.
— Тогда я буду играть роль Сократа для самого себя. Итак, что может побудить одного человека убить другого? — Он начал загибать свои длинные пальцы. — Первое — месть. Ну, это слишком. Я не думаю, что обидел Францию до такой степени. Второе — корысть. Единственным человеком, наследующим мое имущество, является Брайт, но он не сотрудничает с французами.
— Третье, — предположила Диана, — страх, что вы можете выдать какую-нибудь тайну.
— У меня нет никаких секретов. — Она недоверчиво фыркнула, а он продолжил:
— Четвертое — страх, что жертва может начать действовать.
— Если у вас нет секретов, милорд, значит, вам доставляет удовольствие казаться таинственным. — Она взглянула ему в глаза. — По-вашему, французы боятся, что вы можете что-то сделать? Вы один представляете для них «Непобедимую армаду»?
— Хотелось бы думать так.
— По-моему, нет необходимости напоминать вам, что «Непобедимая армада» потерпела поражение и была потоплена?
— Увы, — сказал маркиз, и в глазах его промелькнули веселые искорки. — Остается надеяться, что моему вооруженному флоту удастся избежать столь трагической участи.
— Кстати, — сказала Диана, стараясь сохранять серьезное выражение лица, — «Непобедимая армада» была нашим противником, а у меня есть копия корабля «Великая королева Бесс», который противостоял испанскому флоту.
— И вы, безусловно, дадите отпор любому европейскому принцу, если он осмелится вторгнуться в ваше королевство? — сказал он, имея в виду известную речь королевы в Тилбери, когда она посылала флот навстречу могущественному врагу.
— Совершенно верно, милорд. Как я уже продемонстрировала это в прошлом году.
Он снова улыбнулся и сказал:
— Однако, дорогая, напомню вам, что при дворе вы должны играть роль заурядной дамы.
— Проклятие. — Ее щеки слегка порозовели. — Я сделаю это, когда будет необходимо.
— Пьяница тоже зарекался бросить пить.
— Не беспокойтесь, милорд, я справлюсь.
— И все же я вынужден опекать вас.
— Без моего согласия!
— Да, поскольку судьба связала нас.
Она пристально посмотрела на него.
— Пока не кончится мое испытание.
Маркиз сделал еще глоток кофе.
— А когда оно, по-вашему, кончится?
— Когда я вернусь на север. — Теперь Диана не была уверена, что понимает, о чем идет речь.
— Да, ваше пребывание при дворе, вероятно, продлится недолго, но проблема, как и в случае с французами, останется. Нужно быть настороже. Наша связь будет продолжаться до самой смерти. Или до вашего замужества.
— Или до вашей женитьбы, — тихо произнесла она.
— Я никогда не женюсь. Но даже если это случится, вы по-прежнему будете нуждаться в моей защите. Вне брака ваше положение весьма уязвимо. Я не хочу навязываться, но если в будущем возникнут затруднения, я к вашим услугам.
— Кажется, мы начали говорить о ваших проблемах, милорд, а не о моих. Что вы предпримете, если французы действительно хотят избавиться от вас?
— От коварного убийцы трудно защититься, но в данном случае, мне кажется, они хотят, чтобы все выглядело как месть обманутого мужа или любовника, а не как хладнокровное убийство.
— Вам остается лишь сдерживать свои страсти, милорд, и мы будем в безопасности.
Он спокойно посмотрел на нее.
— Всецело с вами согласен, дорогая леди. Несомненно, он имел в виду не только французов.
Диана вздохнула и сказала то же, что и прошлым вечером:
— А если я не хочу, чтобы меня оберегали?
— Я взял на себя обязательство заботиться о вас в любом случае. — Он поднялся. — Нам пора, леди Аррадейл, если к вечеру мы хотим добраться до Стамфорда.
Итак, маркиз дал понять Диане, что не намерен отступать от своего слова, и это выглядело вполне разумным с его стороны. Она же, словно пьяница, не способный оторваться от бутылки, не хотела прислушаться к голосу разума, чувствуя, что ей доставляет удовольствие проявлять свою независимость.
* * *
К вечеру, когда карета загрохотала по стамфордскому мосту, Диана была совершенно обессилена и мечтала лишь о том, чтобы избавиться от опеки маркиза. Она не могла даже представить, что восемь часов, проведенные с этим мужчиной, могут так угнетающе подействовать на нее!Маркиз явно держал ее на расстоянии, отгородившись холодной вежливостью, и это было невыносимо.
Всю дорогу он занимался своими бумагами и лишь иногда, вероятно, желая отдохнуть, читал какую-то толстую книгу. Диана искоса поглядывала в его сторону, пытаясь украдкой прочитать заголовок, но так и не сумела.
Она старалась отвлечься чтением книг, но даже мудрый Александр Поп не мог завладеть ее вниманием.
Тогда Диана стала смотреть в окно на придорожные пейзажи и на сопровождающих всадников, с тревогой думая, с какой стороны ждать опасности. Однако к полудню она решила, что ее страхи явно преувеличены. Французская чета, несомненно, поняла, что имеет дело с могущественным противником, и поспешила ретироваться.
Весь день ей не давало покоя ощущение его присутствия в закрытой карете. Их разделяли всего несколько дюймов, и время от времени он даже касался случайно ее одежды, когда шевелился. В любом другом случае она не обратила бы на это внимания, но каждое движение маркиза вызывало у нее дрожь.
* * *
Занятая своими мыслями, Диана даже не заметила, как карета остановилась во дворе гостиницы «Георг» и она оказалась в своей спальне, такой же превосходной, как и в предыдущей гостинице, уже полностью приготовленной для нее, включая ее собственную пуховую подушку. Только тогда, наедине с собой, Диана осознала, насколько близко подошла в своих мечтаниях к краю пропасти.После мучительных колебаний она взяла себя в руки и послала слугу сказать, что у нее разболелась голова и она будет обедать в своей комнате. В ней еще теплилось желание оказаться в обществе маркиза, но она нашла в себе силы избежать ненужных треволнений.
Через час, после отдыха и легкого обеда, к Диане вернулись душевное равновесие и способность здраво рассуждать. Она осознала нелепость своих фантазий и пожалела, что рядом нет Розы, чтобы вместе посмеяться над собственной глупостью. Она даже послала лакея узнать, нет ли в гостинице французов.
Вернулся лакей и сообщил, что среди гостей нет французов.
— А что маркиз? — спросила Диана. — Где он сейчас?
— В столовой, миледи. С гостем.
Перед мысленным взором Дианы тотчас возникли де Кориаки.
— Что за гость?
— Дама, миледи, едет в Ноттингемшир.
Опять? Он с ума сошел?
— Кто такая?
— Очень необычная дама, миледи, и записалась в гостинице под довольно странным именем. — Прежде чем он успел назвать его, Диана уже догадалась, о ком идет речь. — Сафо, миледи.
У Дианы перехватило дыхание.
Черт бы его побрал. И эту женщину вместе с ним.
Диана пригласила Клару поиграть в карты и проиграла. Затем выпила пару бокальчиков гостиничного портвейна и рано легла спать.
* * *
Родгар налил портвейна Сафо.— К сожалению, леди Аррадейл не может прийти к обеду. Думаю, она понравилась бы тебе.
— А тебе она нравится? — спросила Сафо.
— Очень.
Как жаль, что Сафо едет на север. Родгар чувствовал потребность в друге, с которым можно было бы поговорить, и только теперь осознал, как устал за этот длинный день.
— Чем же?
О, со старыми друзьями тоже бывает нелегко. Они замечают слишком многое.
— Чем нравится? Смелостью, живостью, благородством и умом.
— Большинство мужчин обращают внимание главным образом на грудь, бедра, губы и прочие внешние достоинства.
Маркиз улыбнулся.
— Я не принадлежу к большинству. У Дианы тоже все, как говорится, на месте, но это не главное.
Сафо откинулась назад в своем кресле, потягивая вино. На ее необычайно привлекательном лице играли блики от пламени свечи, освещая смуглые, высокие скулы, большие темные миндалевидные глаза. У нее также была великолепная фигура, но не ради этого маркиз поддерживал с ней отношения долгие годы.
— Значит, тебя привлекают только ее духовные качества? — спросила она.
— Я этого не говорил.
Сафо пристально посмотрела на Родгара.
— Неужели ты наконец решил нарушить свой обет, Бей?
— Отнюдь нет.
— Жаль.
Они и раньше говорили на эту тему, и при этом он никогда не проявлял нетерпимости.
— Разве теперь потворство своим желаниям является добродетелью?
— Нет, но надо уметь проявлять гибкость. Иногда даже отступление на поле боя бывает оправданным, — заметила Сафо.
— Только для того, чтобы снова пойти в наступление.
— Или заключить перемирие.
— После отступления? Перемирие с большими уступками и потерями?
Сафо допила портвейн.
— А кто твой враг?
— В данном случае сумасшествие.
— Ты сражаешься с призраком.
— Нет.
Она внимательно посмотрела на Родгара. Хотя они и бывали близки, когда хотели этого, их связывало нечто большее. Ее тянуло к нему, потому что не многим мужчинам нравились в равной степени ее чувственность и ум. А он поддерживал с ней отношения, потому что терпеть не мог женщин, которые не имели независимых суждений и притворялись, чтобы только понравиться ему.
Сафо задумчиво сплела пальцы.
— Много лет назад ты решил, что твой враг слишком силен и бороться с ним не имеет смысла. Сейчас, мне кажется, соотношение сил изменилось.
Родгар невольно вздрогнул.
— Почему ты думаешь, что что-то изменилось?
— Причина тому не только леди Аррадейл, Бей. За последние несколько лет многое вокруг изменилось.
— Ты имеешь в виду браки и рождения детей в моей семье? Графиня тоже заметила это.
Сафо прищурилась:
— О, в таком случае мне очень хотелось бы познакомиться с ней. Что послужило причиной ее головной боли?
— Наверное, длительное путешествие, — сказал Родгар и опустил глаза. Он взял бокал и сделал глоток, стараясь выглядеть невозмутимым, хотя знал, что собеседницу трудно обмануть.
— Ты был груб с ней? — спросила она.
— Наоборот, очень любезен.
Сафо недоверчиво усмехнулась.
— Да, есть кое-что, — отрывисто сказал Родгар. — Но мое решение непоколебимо, и потому лучше покончить с этим как можно скорее.
— С самого начала, как это было с твоей едва родившейся сестрой.
— Это слишком грубое сравнение, — чуть слышно сказал он.
— Порой грубость бывает необходима.
— Чем же я должен поступиться?
— Своей непроницаемой броней.
— Никогда.
— В таком случае, Бей, боюсь, ты погубишь себя.
— Мы все когда-нибудь умрем в конце концов.
— И все же жизнь не должна быть трагедией.
Родгар встал и сделал несколько шагов.
— Моя жизнь не является трагедией.
— Пока.
Он повернулся к ней:
— Довольно, Сафо. — Он хотел предупредить ее, но его слова прозвучали скорее как мольба.
Она оставила без внимания и угрозу, и мольбу.
— Ты достойный человек, Бей, но тем не менее живешь неполноценной жизнью. Если ты так и умрешь, это и будет трагедией.
— Существуют вещи похуже: слабость, глупость, беспринципность и… — сказал он, чувствуя, как в нем начинает закипать гнев, — друзья, которые слишком много себе позволяют.
Сафо встала в ответ на вызов.
— Я не хочу, чтобы ты умирал.
— Ты уже говорила мне это, но ты не Бог, да и я тоже.
— Бей, боюсь, однажды в недалеком будущем ты убьешь себя.
Родгар удивленно посмотрел на нее, не чувствуя больше гнева.
— Вздор. Почему ты считаешь меня самоубийцей?
— Ты дрался с Карри.
— На это были свои причины. Я вовсе не искал смерти. — Она продолжала пристально смотреть на него, и он добавил:
— Даю тебе слово, Сафо, я никогда не приставлю пистолет к виску.
— Ну разумеется, — иронически сказала она. — Ты предоставишь сделать это кому-нибудь другому.
— Я никому не позволю оборвать свою жизнь. Обещаю.
Сафо приблизилась к нему, двигаясь с особой грацией, которая не имела ничего общего ни с нарочитой манерностью, ни с зазывным покачиванием бедер. Родгару нравилась ее походка. В первый момент их встречи он задался вопросом, не хочет ли она заняться с ним любовью, и был удивлен, когда понял, что она вовсе не склонна к этому.
Она погладила его по щеке.
— Меня беспокоит, Бей, что однажды ты можешь сломаться, как одна из твоих механических игрушек.
— Я не игрушка.
Он обнял ее за талию и привлек к себе. Возможно, близость с ней положила бы конец его навязчивым мыслям о леди Аррадейл.
— Конечно, ты не игрушка, но некоторое сходство все-таки есть. — Сафо не поощряла и не противилась его объятию. — Тебя нужно завести, прежде чем ты начнешь действовать.
Маркиз не удержался от улыбки.
— Слава Богу, у тебя это хорошо получается.
— В настоящее время все твои братья и сестры имеют свои семьи. Кто же теперь станет закручивать пружину, чтобы механическая игрушка могла двигаться день за днем?
Он отстранил ее.
— Семейным тревогам никогда не будет конца.
— Но у твоих близких теперь есть жены или мужья, способные позаботиться о них.
— Я не собираюсь вмешиваться в их жизнь.
Она снова приблизилась к нему и он вдруг обнаружил, что позволил загнать себя в угол, из которого можно было выбраться разве только с помощью крыльев.
— Тебе необходимо кого-то любить и о ком-то заботиться, Бей, — сказала Сафо. — Неужели ты не понимаешь, что не можешь жить без этого?.. Нет-нет, — сказала она, когда он снова привлек ее к себе, надеясь заставить замолчать. — Я не имею в виду любовную связь. Речь о другом. С девятнадцати лет все твои поступки были так или иначе подчинены заботе о твоих родных.
— Но ведь была еще и ты? — возразил Родгар.
— Я другое дело. Я жила полной жизнью и имела любовников помимо тебя. Наша связь восхитительна, но главным все-таки является духовное общение. Я была необходима тебе, потому что ты все равно не женился бы до сих пор. Ты не мог отказаться от своей опеки над братьями и сестрами.