Страница:
Создатели могли пролить свет на проклятое пророчество, и я вовсе не собирался упускать возможность во всём разобраться.
Путь занял не более четверти часа. Для меня подобные прогулки были не в диковинку – с моим-то опытом висельника, – да и Джухар держался молодцом.
Пещера встретила нас огромным черным зевом без единой примеси другого, более приятного глазу цвета. Впрочем, к темноте мне тоже не привыкать…
Джухар зажег небольшой, похожий на птичью клетку фонарик. Вот только вместо канарейки или валирского попугая там находилась толстая свечка с небольшим фитильком.
Исходящий от фонаря свет выхватил у прожорливой тьмы облупленные стены и необычайно ровный пол. В глубине пещеры обнаружилась искусно сработанная лестница, ведущая, надо думать, в ту самую усыпальницу.
Шаги были, помимо треска встретившего воск фитиля, единственными звуками, окружавшими нас с Джухаром. Фонарик в его руке едва заметно подрагивал – он явно боялся… чего? Встречи с Создателями? Или что «великий линго» чрезвычайно разозлится самовольным поведением дворецкого?
За размышлениями я и не заметил, как лестница закончилась. За это я наверняка поплатился бы лишней шишкой, но Джухар вовремя поддержал меня.
– Я покину вас, Двуликий, – чуть виноватым голосом сказал дворецкий, вручая мне фонарь. – Мне нельзя присутствовать при вашем разговоре.
– Погоди! – воскликнул я, когда он уже преодолел три ступеньки. – А как же ты выберешься без фонаря?
В ответ Джухар продемонстрировал мне спрятанную во внутреннем кармане куртки толстую свечу.
– Это запасная, – объяснил он и зашагал вверх по лестнице.
Я отвернулся и, удерживая фонарь перед собой, двинулся в глубь усыпальницы.
Неожиданно загорелся свет. Он едва не ослепил меня: перед глазами запрыгали цветные образы, и я некоторое время стоял на месте, отчаянно пытаясь проморгаться.
– Приветствуем тебя, смертный, – произнес голос, больше похожий на скрежет одного клинка о другой.
– Что привело тебя сюда? – глухой звук, словно из полого сосуда.
– И представься, пожалуйста, – попросил третий голос, медленный и вязкий. – А то неприятно иметь дело с безымянным незнакомцем.
Я зажмурился, потряс головой. Потом открыл глаза и, убедившись, что зрение пришло в норму, поднял взгляд с пола на…
Похоже, передо мной были те самые Создатели.
Один из них, грязно-серого цвета, мало походил на человека. Да, у него имелись в наличии две ноги, две руки и голова, как и у всех нормальных людей, но на лице не было ни глаз, ни носа, ни рта. Вместо ушей – дырки в овале головы. Ножки – очень тонкие и короткие – явно неспособные удержать Создателя. Ручки тоже не толще обычной бечевки.
У второго были глаза, рот, некое подобие носа – без ноздрей, правда. Туловище напоминало человеческое… только вот у этого Создателя не было шеи, и он не мог поворачивать голову из стороны в сторону.
Третий походил на людей больше собратьев, но я видел, что его глиняные губы, сомкнувшись, в следующий миг могли уже не разойтись – просто слипнуться.
Без сомнения, именно об этих существах мне говорил Джухар. Именно их он именовал Создателями.
Обычных големов.
– Ты, похоже, удивлен. Почему? – спросил Глиняный. Судя по всему, этот голем был самым разговорчивым из троицы. Впрочем, ему приходилось говорить хотя бы из-за боязни, что потом он уже не сможет раскрыть рта.
– Я… не ожидал, что вы окажетесь…
– Кем?
– Големами.
– Ты прав, мы действительно големы. Не совсем обычные, как тебе может показаться, но действительно големы.
– Представься! – вставил словечко Бронзовый. Теперь я понимал, почему его голос так глух: звук шел из заменяющих уши отверстий.
– Контийцы называют меня Двуликим… – издалека начал я.
– Но твое настоящее имя?
Я понял, что пытаться их обмануть – столь же бесполезное занятие, как учить младенца седлать дракона.
– Герберт. Мое имя – Герберт.
– Это он, – торжественно объявил Глиняный. – Ты всё же пришел… Лис.
– А я должен был обязательно прийти к вам?
– Мы ждали этого. Тучи сгущаются, Герберт…
– Какие еще тучи? Над чем?
– Над Веронией. Если вы с Волчицей не спасете Веронию, Корлога падет.
– Впервые слышу о том, что Веронию надо спасать. От кого?
– От врагов.
– От Валитана? Кодии?
– Одних поведет человек, выдающий свои слова за веления божьи. Вторыми движет корысть слепая, – важно изрек Медный. Меня пробрала легкая дрожь – уж очень неприятен был уху «металлический» голос.
– Но как мы с Литой можем помочь Веронии?! Как мы, двое, можем остановить многотысячные армии врагов?!
– Ты поведешь за собой контийцев. Как и собирался.
– Но…
– Забудь. Малая кровь оплатит большую.
– Но станет ли легче матерям, женам и детям тех, кто погибнет в этом походе, от того, что тысячам ненавистных веронцев удается благодаря такой жертве уцелеть?
– Они – обычные люди, Лис. Они не могут думать глобально. А ты – должен, – уверенно заявил Глиняный.
В голову просочилась шальная мысль – он не просто уверен. Он действительно знает. Знает, что я должен пожертвовать сотнями ради тысяч, тысячами – ради миллионов.
– Вспомни, – глухо проронил Бронзовый.
Очертания пещеры и Создателей поплыли перед глазами, и всё вокруг окутала тьма.
Я открыл глаза. Точнее, я увидел, как открыл глаза. Будто смотрел со стороны на совсем другого человека.
Тот «я» лежал на куче тряпья в каком-то чулане.
Дверь с противным скрипом, будто ножом по стеклу, отворилась, и волосатая рука ухватила того «меня» за шиворот, а потом…
– Лучше тебе выложить всё начистоту, парень! – изрек, хмурясь, тучный человек в плотной рубахе и штанах из какого-то грубого материала. – Я не люблю шутить шутки с неизвестными мне озорниками!
– Отпустите меня… пожалуйста… – жалобно проблеял малыш.
– Отпустить? – усмехнулся незнакомец. – Пожалуй, это было бы глупо. Вот ты сам отпустил бы, будь ты на моем месте?
– Наверное, нет, – подумав, признался мальчишка. – Я слишком много видел, а вы не можете позволить этой информации попасть в чьи-то руки. С другой стороны, я всего лишь никому не нужный беспризорник… Кто станет меня слушать?
Такая рассудительность, похоже, удивила толстяка.
– Ты говоришь правильно, черт меня подери! Не так уж ты и прост, как кажешься, а?
– Может, и так, – пожал плечами малыш. – И что толку?
Толстяк задумчиво смотрел на него. Пальцы правой руки отбивали на крышке стола неизвестный мальчишке ритм.
– На кого работаешь, парень? – спросил он наконец.
– На себя.
– Хо-хо! И ты думаешь, меня так легко обмануть? – победно осклабился толстяк.
– Не думаю. Поэтому и говорю правду.
Улыбка сползла с лица незнакомца.
– И часто ли ты совершаешь подобные вылазки в дома уважаемых жителей Кортила?
– Уважаемых? – Для тринадцатилетнего беспризорника, застуканного на месте преступления хозяином, его улыбка была слишком уж широка. – Я всё о вас знаю, Джо. Не надо полоскать мне мозги…
– И что же ты знаешь, а?
– Я знаю столько, сколько хватило бы начальнику стражи, чтобы засадить вас в тюрьму и держать там, пока вы не помрете.
– Значит, я правильно решил, что с тобой надо поскорее кончать?
– Не совсем.
– Почему же?
– Я предвидел то, что вы меня поймаете, Джо. Именно поэтому, перед тем как пойти в ваш дом, я заглянул к магу-почтовику.
– Написать письмо маме? – ухмыльнулся Джо.
– Нет, конечно. Я попросил мага, чтобы он прикрепил письмо к моей линии жизни и дал конечный адрес – «руки Красного агента». То есть, если вы меня убьете, письмо улетит прямиком к заправляющему в Стоме радужному.
– Ха! И ты думаешь, Красный поверит твоему письму?
– Думаю, да. Там много подписей не самых последних в городе людей, которым Красный весьма доверяет.
– Постой-постой, малыш, я не успеваю за тобой!
– И не успеете: второе письмо – точная копия первого – отправится к Синему агенту. Он доверяет этим людям еще больше, чем Красный. И добраться до вас ему куда легче, чем Красному. И…
– Ладно, ладно, парень! – поднял руку Джо. – Я всё понял!
Малыш замолчал.
– Значит, убить тебя я не могу… – задумчиво произнес толстяк. – Отпустить, как ты сам понимаешь, тоже… Хитро, хитро. Признайся, ты ведь и сам не хочешь, чтобы я тебя отпускал? Ты ведь специально пришел сюда, парень?
Мальчишка лишь улыбнулся. Но это была не наивная детская улыбка.
Так, наверное, улыбался бы лис, укравший из курятника двух самых аппетитных наседок и благополучно ушедший от погони.
Разумеется, если бы лисы умели улыбаться.
– Как тебя зовут, парень?
– Герберт.
– Да? Не думал, что попрошайкам дают такие имена!
– Это имя дали мне родители.
– Родители? Ты, случаем, не из Домов?
– Не знаю… Я помню только имя… и совсем не помню мать и отца.
– Это ничего, это бывает, – подбодрил его толстяк. – Только прежнее имя тебе придется забыть, если ты, конечно, не хочешь слишком скоро расстаться с жизнью. Теперь тебя будут звать… Лис. Да, именно! Лис – самое подходящее имя!
– Да, наверное.
– Веселей, парень! Веселей! Не кисни! Ты ведь теперь не простой беспризорник! Ты – висельник! А висельники смеются смерти в лицо…
Парень улыбнулся.
Его блеф с письмами удался, как он и хотел.
Дядюшка, я и комната уплыли куда-то вдаль. Секундное погружение во тьму – и перед моими глазами снова пещера и троица големов, восседающих на выдолбленных в камне стены тронах.
– Ты вспомнил? – спросил Глиняный.
– Да, – прохрипел я: в горле неожиданно пересохло.
– Теперь ты должен исправить свою ошибку, Лис.
– Ошибку? – Улыбнуться оказалось так легко! – По-твоему, я должен был сдохнуть на улице?
Голос его был удивительно спокоен:
– Да. Если бы ты сдох, всё было бы проще.
Я рассмеялся. Искренне. Но смех получился не веселым, а каким-то очень уж горьким, больше похожим на карканье испуганной вороны.
– Что ж, прощайте, – сказал я, немного успокоившись. – Кровь этих людей будет не только на моих руках, но и на ваших.
– Ты забываешься, Лис, – покачал головой Глиняный. – Их поведешь на бойню ты. Нам всё равно, что в конечном счете случится с Веронией и с Корлогой. Мы, как ты верно заметил, големы. У нас нет чувств. Ни любви, ни жалости. Ни совести. Мы просто должны проследить, чтобы пророчество исполнилось. Вот и всё.
Мне ужасно захотелось плюнуть в их тупые лица, но я быстро одумался и, развернувшись на каблуках, пошел к лестнице.
Они не виноваты, что у них нет чувств.
Их такими сделали.
– Быстро вы, – сказал Джухар, когда я преодолевал последние ступеньки.
– Не о чем с ними беседовать.
Дворецкий удивленно вскинул брови.
– Неужели Создатели разочаровали вас, Двуликий? – спросил он, принимая из моих рук факел.
– Да, наверное… Может, всё дело в том, что я знаю не меньше, чем они? – попытался ухмыльнуться я, но улыбка вышла слишком натянутой.
– Может, – согласился Джухар, не обращая внимания на мою усмешку. – Впрочем, не мое это дело. Пойдемте скорее в замок, пока великий линго не узнал о нашем походе!
– Пойдем. – Спорить с ним у меня не было сил.
Пока мы шли, я ни разу не оглянулся на проклятую пещеру.
– Приятных снов вам, Двуликий, – сказал Джухар, когда мы спустя полчаса остановились возле двери в мою комнату, – и, прошу вас, не говорите великому линго о нашем походе!
– Хорошо, хорошо, – я похлопал дворецкого по плечу. – Обещаю!
Слуга распахнул передо мной дверь. Я благодарно кивнул, и важный, как валирский павлин, прошел внутрь.
Литолайн и Круглый уже спали. Похоже, военному совету не быть.
Что ж, может, оно и к лучшему. Разговор с Создателями окончательно вымотал меня.
И еще это видение… знакомство с Джо. К чему големы напомнили мне о нем? Неужели то, что я стал висельником, как-то отразилось на судьбе королевства?
«Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!» – сказал кто-то в моей голове.
«Что за черт? – подумал я. – Кто ты такой и как проник ко мне в сознание?»
Но голос уже бесследно исчез. Может, мне показалось и те слова – лишь мои собственные мысли?
Надо отправляться на боковую. Судя по старым напольным часам, уже три часа ночи.
Не раздеваясь, я рухнул на свободную кровать и мигом уснул.
Ванесса не могла толком объяснить, зачем ей понадобилось вернуться в Стом. Ее словно звало что-то, причем одновременно требовало и умоляло, заставляло и просило вернуться. С момента отъезда в Валир прошло уже несколько недель, но мысль о возвращении становилась с каждым днем всё более навязчивой.
Сначала Ванессе казалось, что она легко сможет убить это желание или хотя бы просто забыть о нем. Но отвлечь ее не могли ни почести, ни празднования, ни всё то внимание, которое уделялось победившей в магическом турнире девушке жителями Желтой провинции.
Наконец, Ванесса сдалась. Откровенно говоря, она рассчитывала, что странные мысли о возвращении исчезнут уже после непродолжительного визита в столицу.
Но не тут-то было!
С приездом они только усилились и немного видоизменились. Если раньше девушка чувствовала только необходимость приехать в Стом, то теперь она осознавала, что обязана навестить ту самую гадалку…
Миралиссу.
Почему? Зачем? Откуда вообще взялись такие странные предчувствия?
Ванесса очень надеялась, что гадалка знает ответ на этот вопрос.
– Я ждала тебя, девочка. – Миралисса открыла дверь уже после первого стука. – Проходи, осмотрись… Освойся…
Ванесса вошла в прихожую и чуть настороженно осмотрелась. Немного подумав, Миралисса указала девушке на ту комнату, в которой гадала им с Дэрриеном. Сама целительница прошла первой и заняла один из стульев у маленького круглого стола. На второй присела Ванесса.
– Разговор предстоит долгий, – начала Миралисса. – Я постараюсь объяснить тебе всё, что знаю сама. Ты ведь не просто так сюда пришла? Тебя что-то привело ко мне, верно?
– Да, я не могла думать ни о чем другом, все мысли были только о том, что мне нужно приехать к вам.
– Это голос судьбы, девочка. Он приводил сюда многих…
– И вас тоже? – поразила Ванессу неожиданная догадка.
– Да. Когда-то я жила совсем в другом доме, даже в другом городе. Но оказалась здесь, ведь так было угодно судьбе.
– Судьба – она предопределена, да?
– Хороший вопрос, – отметила Миралисса. – Ты мне кажешься очень умной девочкой… Вместо того чтобы интересоваться собой, задаешь важные и, самое главное, необычные вопросы. Не ожидала, право слово.
Ванесса смутилась и опустила глаза к деревянной столешнице. Ее слегка удивил подобный прием в доме гадалки.
– Не надо смущаться, я отвечу на все твои вопросы. Нет, судьба не предопределена. Она играет в кошки-мышки с нами и с собой. Она намечает себе какие-то планы, а потом сама их рушит. Подружиться с судьбой – очень трудная задача, но если понять правила игры – сможешь узнать всё.
– Очень… расплывчато…
– Иначе никак. Запомни, Ванесса, всё сказанное мной – чистая правда. Когда-нибудь ты сама это поймешь… и почувствуешь. Вот этот дом можно назвать вместилищем судьбы. Здесь, как нигде, легко прикоснуться к прошлому или заглянуть в будущее. Жительница этого дома всегда помогает Радуге, короне и Веронии. Последние годы здесь обитала я. Теперь пришло твое время.
– Чего-то подобного я и ждала, – признала Ванесса. – Но я не могла в это поверить. Мне так страшно… И я ничего не умею!
– Неправда. Ты же маг, причем один из лучших! Когда-то и я была похожа на тебя, но мне пришлось пожертвовать большинством умений ради прорицания и целительства. Кстати, умение исцелять – просто дополнение, дающее мне возможность помогать людям. Я могла замкнуться в себе и гадать только для короля и Радуги. Но в таком случае я зачахла бы за пару-тройку лет.
– И всё равно, я ничего не знаю ни о гадании, ни об исцелении. Я же боевой маг!
– Судьба не может ошибаться. Раз она выбрала тебя, значит, ты на многое способна. Я могу лишь помочь тебе в начале нового пути, но пройти его ты обязана сама. К сожалению, времени у нас осталось очень мало, буквально два-три дня. А потом… потом я должна буду тебя оставить.
– Вы…
– …очень смутно представляю, куда мне теперь идти. Но я чувствую, что должна оставить этот дом, а до того воспитать себе преемницу.
– Но… как? Всего за три дня? – Ванесса уже не удивлялась, она просто спрашивала.
– Не знаю. Когда я постучалась в ворота этого дома, мне едва исполнилось шестнадцать. Я уже тогда была умелым магом. Пожалуй, не таким опытным, как ты, но всё же. Жившая здесь женщина приютила меня и два месяца делилась тем, что знала сама. Потом она ушла. Больше о ней я ничего не знаю. Главное же я поняла позже – прорицанию невозможно научить. Зато ему можно научиться. Дай мне слово, что будешь стараться постичь это умение.
– Я… я буду стараться. Обещаю.
– Хорошо. А теперь пошли, отведу тебя в спальню… Сейчас уже слишком поздно, тебе нужно хорошенько выспаться, прежде чем мы приступим. А утром я расскажу тебе про способы гадания, про жемьен и про Радугу. А потом… потом ты мне погадаешь. Знаешь, я всегда хотела узнать о собственной жизни, но лучшего, чем гадание перед зеркалом, придумать не смогла. Но такой способ оказался очень неточным, да ты и сама понимаешь, что иначе быть не могло. И вот теперь пришло время мне узнать свою судьбу… Пусть даже от нее и осталось совсем немного…
Совещание обещало быть насыщенным. О каких-то своих открытиях сразу же заявили Мартинец и Оранжевая, но не стали выкладывать подробности до того, как их пригласят.
Главным же для меня оставалось то, что на сегодняшнем собрании агентов нас будет всего шестеро. Не скажу, что такое случалось впервые, но в относительно мирное время ситуация однозначно редкая.
По-моему, мы сами подставили себе подножку и поделать с этим ничего не смогли… Как иначе объяснить то, что именно в предвоенные дни Красный решил проявить твердость и объявить о несоблюдении правил? Неужели нельзя было подождать, когда всё уляжется, или, лучше того, смолчать?
Тем не менее сейчас вряд ли возможно что-то изменить. Ход назад может быть единственный – за свои новые успехи Жан имеет шанс оказаться у Миралиссы. А та, стоит ли сомневаться, вновь определит его в Радугу. Впрочем, не следует обольщаться: проявить себя вновь сможет, пожалуй, только напрочь лишенный гордости человек. А как же иначе? Тебя выгоняют, а ты повторно рвешься…
Или даже не лишенный гордости, а просто любящий Веронию и свою роль в ее истории. Почему-то в том, что это про Желтого, я не сомневаюсь.
– О военных планах мы сегодня говорить не будем, – неожиданно начал собрание король. Красный, к моему удивлению, остался сидеть, хотя обычно оставлял за собой первые слова совещания. – Донесения разведчиков мало изменились, а нашу готовность я оцениваю по вашим же донесениям как полную. Вместо этого обсудим сугубо внутренние дела, тем более что некоторые, – говорящий взгляд, брошенный почему-то только на Меллу, – прямо-таки рвутся о чем-то рассказать. Кто начнет?
– Пропускаю даму вперед, – улыбнулся Мартинец.
– Благодарю, – шутливо поклонилась девушка и тут же посерьезнела. – На днях один из информаторов, торговец, рассказал, что у него оказались весьма занятные медальоны. Я сперва не проявила особого интереса, но выяснилось, что эти медальоны – почти точная копия старых талисманов агентов Радуги!
– Боюсь, теперь ты лишишься своего информатора, – пробурчал Фиолетовый, делая неясный взмах в сторону Красного, – он же нарушал правила, продавая такие медальоны.
Не успела Оранжевая что-то возразить, как высказаться решил сам глава Радуги:
– Не лишится. Он же не продал, а даже возвратил агентам. И вообще, наказывать продающих старые побрякушки – не в наших правилах. Вот если бы речь шла о подделках под нынешние медальоны…
– Да, я тоже так подумала, – кивнула Мелла. – И, по правде говоря, считаю, что это есть в наших уставах. Однако не о том сейчас речь. Те медальоны, что торговец возвратил мне, я, разумеется, уничтожила. Во избежание, так сказать. Но там были не все. По его словам, удалось перекупить только те, которые не были проданы другим купцам. Так вот, недостает зеленого и красного талисманов…
– Зеленый есть у меня! – вдруг прервал рассказ Мартинец. – Если не возражает уважаемая Оранжевая, я продолжу за нее, раз так удачно вышло и наши истории взаимосвязаны. Та передышка, что прошла с нашей прошлой встречи, дала мне возможность поговорить со стражами Мартины и выяснить практически все подробности. Не позднее пары дней назад голубую провинцию посетил Герберт. Он же Лис.
– Что?! И вы его упустили? – поразился Красный.
– Не спешите, обо всём по порядку. Прежде всего хочу сказать, что мерзавец приезжал под видом Зеленого.
Я удивленно вскинул брови.
– Да-да, Марк, на нем был зеленый плащ со скорпионом, что ввело в заблуждение меня. А ещё – медальон, который помог ему миновать стражу. И самое странное – когда я проверил его стандартным плетением, которое под силу даже мне, дилетанту, оно показало, что это – действительно ты, Марк!
– Но… как?! – воскликнул Красный, пораженный.
– А вот это мне самому непонятно… Стражей винить и вовсе нельзя – они подобного заклятья не знают, а значок окончательно сбил их с толку…
– Со стражами ясно, но как ему удалось запутать тебя? – возмутился я. – Неужели так сложно отличить бандита от агента и дворянина?!
– Если ты забыл, я повторюсь – мое заклятие показало, что передо мной – ты! – зло сверкнул глазами Мартинец. – Он явно не из тех, кто воспитывался в подворотнях… Если это было покупное заклятие, то высшей пробы! А вообще, вы знаете, мы непоследовательны. Сначала вводим медальоны, чтобы только по ним можно было опознать агентов. Затем их отменяем, оставляя только плащи, и считаем, что этого достаточно. В довершение всего стражи просто не могли просить самозванца откинуть капюшон, ведь он находился в своем плаще не в королевском дворце. Пожалуй, что с запретами мы переборщили…
– Согласен, – кивнул я. – На такой случай должна быть возможность проверить… с помощью ещё какого-нибудь плетения! Не того, что использовал ты!
– Но магия… – начал было Красный.
– Я не маг, – отрезал Мартинец. – И глупо от меня требовать чего-то большего, чем я сделал. То простенькое заклятье, говорю вам еще раз. выявило в нем Марка!
– Хорошо, я подумаю над вариантами, – согласился Красный. Он был мрачнее тучи, и я его хорошо понимал. – Что-то еще о Герберте, Мартинец?
– Да. Судя по всему, он сейчас в Корлоге.
Синий удивленно присвистнул, а Фиолетовый как-то злорадно кивнул:
– Туда ему и дорога.
– А вдруг он вообще действовал по наводке Конты? – задумчиво спросила Оранжевая. – Мне почему-то кажется, что кочевников мы слишком рано сбросили со счетов.
– Нет, ждать подвоха от глупых контийцев не стоит. Скорее всего, Герберт просто решил переждать там опасный для себя период, – предположил Красный. – Полагаю, больше о нем мы не услышим… ведь, если мне не изменяет память, сейчас Ниблу представляет собой клубок макгайверов, а на них у любого негодяя аллергия… – Он помолчал и продолжил: – Что ж, на сегодня, пожалуй, всё…
– Нет. Остался еще один маленький вопрос, – не согласился Маквал. – Как раз внутренний. Требуется выбрать того, кто заменит Желтого, пока не придет время нового агента.
– Я согласен взять это на себя, – предложил Красный. – Валир находится неподалеку, так что особых трудностей возникнуть не должно. Если, конечно, остальные не возражают…
Кажется, пришло время выдвигать свою кандидатуру.
Я подскочил на кровати.
Проклятье! Что со мной происходит?
Всю ночь мне снилось одно и то же – моя беседа с дядюшкой. Она повторялась снова и снова, я уже думал, это никогда не кончится…
И вдруг – голос. Тот самый, что я уже слышал:
«Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!»
Неужто это всё проделки големов?
Чтобы как-то отвлечься от ночного кошмара, я бросил взгляд на часы.
Девять.
– Подъем! – воскликнул я и швырнул в храпящего Круглого подушкой.
– А? Что? Где? – Подушка приземлилась ему на пузо, и татуировщик, спросонья не понимая, что произошло, резко сел на кровати.
Несколько мгновений он изучал меня взглядом заспанных глаз, а потом бросил подушку обратно:
– Ну и шутки у тебя, Лис!
– К линго надо идти – какие ж тут шутки?
– Это к тому сопливому недомерку? – сладко зевнул Терри. – Который вчера накрывал поляну?
– Да. У меня есть небольшой план, как привести нашу миссию к удачному завершению…
– Один твой план уже чуть не привел нас на тот свет!
– Когда это?
– На границе!
– Ну, зато я предусмотрел появление макгайверов, – нагло соврал я.
– Врешь! Макгайверов вызвала Лита! Не знаю как, но именно она – не ты!
– Это я ее надоумил!
– Каким образом?
– Когда мы подъезжали к границе, я ей сказал: «Если что – сразу зови макгайверов!»
Путь занял не более четверти часа. Для меня подобные прогулки были не в диковинку – с моим-то опытом висельника, – да и Джухар держался молодцом.
Пещера встретила нас огромным черным зевом без единой примеси другого, более приятного глазу цвета. Впрочем, к темноте мне тоже не привыкать…
Джухар зажег небольшой, похожий на птичью клетку фонарик. Вот только вместо канарейки или валирского попугая там находилась толстая свечка с небольшим фитильком.
Исходящий от фонаря свет выхватил у прожорливой тьмы облупленные стены и необычайно ровный пол. В глубине пещеры обнаружилась искусно сработанная лестница, ведущая, надо думать, в ту самую усыпальницу.
Шаги были, помимо треска встретившего воск фитиля, единственными звуками, окружавшими нас с Джухаром. Фонарик в его руке едва заметно подрагивал – он явно боялся… чего? Встречи с Создателями? Или что «великий линго» чрезвычайно разозлится самовольным поведением дворецкого?
За размышлениями я и не заметил, как лестница закончилась. За это я наверняка поплатился бы лишней шишкой, но Джухар вовремя поддержал меня.
– Я покину вас, Двуликий, – чуть виноватым голосом сказал дворецкий, вручая мне фонарь. – Мне нельзя присутствовать при вашем разговоре.
– Погоди! – воскликнул я, когда он уже преодолел три ступеньки. – А как же ты выберешься без фонаря?
В ответ Джухар продемонстрировал мне спрятанную во внутреннем кармане куртки толстую свечу.
– Это запасная, – объяснил он и зашагал вверх по лестнице.
Я отвернулся и, удерживая фонарь перед собой, двинулся в глубь усыпальницы.
Неожиданно загорелся свет. Он едва не ослепил меня: перед глазами запрыгали цветные образы, и я некоторое время стоял на месте, отчаянно пытаясь проморгаться.
– Приветствуем тебя, смертный, – произнес голос, больше похожий на скрежет одного клинка о другой.
– Что привело тебя сюда? – глухой звук, словно из полого сосуда.
– И представься, пожалуйста, – попросил третий голос, медленный и вязкий. – А то неприятно иметь дело с безымянным незнакомцем.
Я зажмурился, потряс головой. Потом открыл глаза и, убедившись, что зрение пришло в норму, поднял взгляд с пола на…
Похоже, передо мной были те самые Создатели.
Один из них, грязно-серого цвета, мало походил на человека. Да, у него имелись в наличии две ноги, две руки и голова, как и у всех нормальных людей, но на лице не было ни глаз, ни носа, ни рта. Вместо ушей – дырки в овале головы. Ножки – очень тонкие и короткие – явно неспособные удержать Создателя. Ручки тоже не толще обычной бечевки.
У второго были глаза, рот, некое подобие носа – без ноздрей, правда. Туловище напоминало человеческое… только вот у этого Создателя не было шеи, и он не мог поворачивать голову из стороны в сторону.
Третий походил на людей больше собратьев, но я видел, что его глиняные губы, сомкнувшись, в следующий миг могли уже не разойтись – просто слипнуться.
Без сомнения, именно об этих существах мне говорил Джухар. Именно их он именовал Создателями.
Обычных големов.
– Ты, похоже, удивлен. Почему? – спросил Глиняный. Судя по всему, этот голем был самым разговорчивым из троицы. Впрочем, ему приходилось говорить хотя бы из-за боязни, что потом он уже не сможет раскрыть рта.
– Я… не ожидал, что вы окажетесь…
– Кем?
– Големами.
– Ты прав, мы действительно големы. Не совсем обычные, как тебе может показаться, но действительно големы.
– Представься! – вставил словечко Бронзовый. Теперь я понимал, почему его голос так глух: звук шел из заменяющих уши отверстий.
– Контийцы называют меня Двуликим… – издалека начал я.
– Но твое настоящее имя?
Я понял, что пытаться их обмануть – столь же бесполезное занятие, как учить младенца седлать дракона.
– Герберт. Мое имя – Герберт.
– Это он, – торжественно объявил Глиняный. – Ты всё же пришел… Лис.
– А я должен был обязательно прийти к вам?
– Мы ждали этого. Тучи сгущаются, Герберт…
– Какие еще тучи? Над чем?
– Над Веронией. Если вы с Волчицей не спасете Веронию, Корлога падет.
– Впервые слышу о том, что Веронию надо спасать. От кого?
– От врагов.
– От Валитана? Кодии?
– Одних поведет человек, выдающий свои слова за веления божьи. Вторыми движет корысть слепая, – важно изрек Медный. Меня пробрала легкая дрожь – уж очень неприятен был уху «металлический» голос.
– Но как мы с Литой можем помочь Веронии?! Как мы, двое, можем остановить многотысячные армии врагов?!
– Ты поведешь за собой контийцев. Как и собирался.
– Но…
– Забудь. Малая кровь оплатит большую.
– Но станет ли легче матерям, женам и детям тех, кто погибнет в этом походе, от того, что тысячам ненавистных веронцев удается благодаря такой жертве уцелеть?
– Они – обычные люди, Лис. Они не могут думать глобально. А ты – должен, – уверенно заявил Глиняный.
В голову просочилась шальная мысль – он не просто уверен. Он действительно знает. Знает, что я должен пожертвовать сотнями ради тысяч, тысячами – ради миллионов.
– Вспомни, – глухо проронил Бронзовый.
Очертания пещеры и Создателей поплыли перед глазами, и всё вокруг окутала тьма.
Я открыл глаза. Точнее, я увидел, как открыл глаза. Будто смотрел со стороны на совсем другого человека.
Тот «я» лежал на куче тряпья в каком-то чулане.
Дверь с противным скрипом, будто ножом по стеклу, отворилась, и волосатая рука ухватила того «меня» за шиворот, а потом…
– Лучше тебе выложить всё начистоту, парень! – изрек, хмурясь, тучный человек в плотной рубахе и штанах из какого-то грубого материала. – Я не люблю шутить шутки с неизвестными мне озорниками!
– Отпустите меня… пожалуйста… – жалобно проблеял малыш.
– Отпустить? – усмехнулся незнакомец. – Пожалуй, это было бы глупо. Вот ты сам отпустил бы, будь ты на моем месте?
– Наверное, нет, – подумав, признался мальчишка. – Я слишком много видел, а вы не можете позволить этой информации попасть в чьи-то руки. С другой стороны, я всего лишь никому не нужный беспризорник… Кто станет меня слушать?
Такая рассудительность, похоже, удивила толстяка.
– Ты говоришь правильно, черт меня подери! Не так уж ты и прост, как кажешься, а?
– Может, и так, – пожал плечами малыш. – И что толку?
Толстяк задумчиво смотрел на него. Пальцы правой руки отбивали на крышке стола неизвестный мальчишке ритм.
– На кого работаешь, парень? – спросил он наконец.
– На себя.
– Хо-хо! И ты думаешь, меня так легко обмануть? – победно осклабился толстяк.
– Не думаю. Поэтому и говорю правду.
Улыбка сползла с лица незнакомца.
– И часто ли ты совершаешь подобные вылазки в дома уважаемых жителей Кортила?
– Уважаемых? – Для тринадцатилетнего беспризорника, застуканного на месте преступления хозяином, его улыбка была слишком уж широка. – Я всё о вас знаю, Джо. Не надо полоскать мне мозги…
– И что же ты знаешь, а?
– Я знаю столько, сколько хватило бы начальнику стражи, чтобы засадить вас в тюрьму и держать там, пока вы не помрете.
– Значит, я правильно решил, что с тобой надо поскорее кончать?
– Не совсем.
– Почему же?
– Я предвидел то, что вы меня поймаете, Джо. Именно поэтому, перед тем как пойти в ваш дом, я заглянул к магу-почтовику.
– Написать письмо маме? – ухмыльнулся Джо.
– Нет, конечно. Я попросил мага, чтобы он прикрепил письмо к моей линии жизни и дал конечный адрес – «руки Красного агента». То есть, если вы меня убьете, письмо улетит прямиком к заправляющему в Стоме радужному.
– Ха! И ты думаешь, Красный поверит твоему письму?
– Думаю, да. Там много подписей не самых последних в городе людей, которым Красный весьма доверяет.
– Постой-постой, малыш, я не успеваю за тобой!
– И не успеете: второе письмо – точная копия первого – отправится к Синему агенту. Он доверяет этим людям еще больше, чем Красный. И добраться до вас ему куда легче, чем Красному. И…
– Ладно, ладно, парень! – поднял руку Джо. – Я всё понял!
Малыш замолчал.
– Значит, убить тебя я не могу… – задумчиво произнес толстяк. – Отпустить, как ты сам понимаешь, тоже… Хитро, хитро. Признайся, ты ведь и сам не хочешь, чтобы я тебя отпускал? Ты ведь специально пришел сюда, парень?
Мальчишка лишь улыбнулся. Но это была не наивная детская улыбка.
Так, наверное, улыбался бы лис, укравший из курятника двух самых аппетитных наседок и благополучно ушедший от погони.
Разумеется, если бы лисы умели улыбаться.
– Как тебя зовут, парень?
– Герберт.
– Да? Не думал, что попрошайкам дают такие имена!
– Это имя дали мне родители.
– Родители? Ты, случаем, не из Домов?
– Не знаю… Я помню только имя… и совсем не помню мать и отца.
– Это ничего, это бывает, – подбодрил его толстяк. – Только прежнее имя тебе придется забыть, если ты, конечно, не хочешь слишком скоро расстаться с жизнью. Теперь тебя будут звать… Лис. Да, именно! Лис – самое подходящее имя!
– Да, наверное.
– Веселей, парень! Веселей! Не кисни! Ты ведь теперь не простой беспризорник! Ты – висельник! А висельники смеются смерти в лицо…
Парень улыбнулся.
Его блеф с письмами удался, как он и хотел.
Дядюшка, я и комната уплыли куда-то вдаль. Секундное погружение во тьму – и перед моими глазами снова пещера и троица големов, восседающих на выдолбленных в камне стены тронах.
– Ты вспомнил? – спросил Глиняный.
– Да, – прохрипел я: в горле неожиданно пересохло.
– Теперь ты должен исправить свою ошибку, Лис.
– Ошибку? – Улыбнуться оказалось так легко! – По-твоему, я должен был сдохнуть на улице?
Голос его был удивительно спокоен:
– Да. Если бы ты сдох, всё было бы проще.
Я рассмеялся. Искренне. Но смех получился не веселым, а каким-то очень уж горьким, больше похожим на карканье испуганной вороны.
– Что ж, прощайте, – сказал я, немного успокоившись. – Кровь этих людей будет не только на моих руках, но и на ваших.
– Ты забываешься, Лис, – покачал головой Глиняный. – Их поведешь на бойню ты. Нам всё равно, что в конечном счете случится с Веронией и с Корлогой. Мы, как ты верно заметил, големы. У нас нет чувств. Ни любви, ни жалости. Ни совести. Мы просто должны проследить, чтобы пророчество исполнилось. Вот и всё.
Мне ужасно захотелось плюнуть в их тупые лица, но я быстро одумался и, развернувшись на каблуках, пошел к лестнице.
Они не виноваты, что у них нет чувств.
Их такими сделали.
– Быстро вы, – сказал Джухар, когда я преодолевал последние ступеньки.
– Не о чем с ними беседовать.
Дворецкий удивленно вскинул брови.
– Неужели Создатели разочаровали вас, Двуликий? – спросил он, принимая из моих рук факел.
– Да, наверное… Может, всё дело в том, что я знаю не меньше, чем они? – попытался ухмыльнуться я, но улыбка вышла слишком натянутой.
– Может, – согласился Джухар, не обращая внимания на мою усмешку. – Впрочем, не мое это дело. Пойдемте скорее в замок, пока великий линго не узнал о нашем походе!
– Пойдем. – Спорить с ним у меня не было сил.
Пока мы шли, я ни разу не оглянулся на проклятую пещеру.
– Приятных снов вам, Двуликий, – сказал Джухар, когда мы спустя полчаса остановились возле двери в мою комнату, – и, прошу вас, не говорите великому линго о нашем походе!
– Хорошо, хорошо, – я похлопал дворецкого по плечу. – Обещаю!
Слуга распахнул передо мной дверь. Я благодарно кивнул, и важный, как валирский павлин, прошел внутрь.
Литолайн и Круглый уже спали. Похоже, военному совету не быть.
Что ж, может, оно и к лучшему. Разговор с Создателями окончательно вымотал меня.
И еще это видение… знакомство с Джо. К чему големы напомнили мне о нем? Неужели то, что я стал висельником, как-то отразилось на судьбе королевства?
«Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!» – сказал кто-то в моей голове.
«Что за черт? – подумал я. – Кто ты такой и как проник ко мне в сознание?»
Но голос уже бесследно исчез. Может, мне показалось и те слова – лишь мои собственные мысли?
Надо отправляться на боковую. Судя по старым напольным часам, уже три часа ночи.
Не раздеваясь, я рухнул на свободную кровать и мигом уснул.
Агенты Радуги
Ванесса не могла толком объяснить, зачем ей понадобилось вернуться в Стом. Ее словно звало что-то, причем одновременно требовало и умоляло, заставляло и просило вернуться. С момента отъезда в Валир прошло уже несколько недель, но мысль о возвращении становилась с каждым днем всё более навязчивой.
Сначала Ванессе казалось, что она легко сможет убить это желание или хотя бы просто забыть о нем. Но отвлечь ее не могли ни почести, ни празднования, ни всё то внимание, которое уделялось победившей в магическом турнире девушке жителями Желтой провинции.
Наконец, Ванесса сдалась. Откровенно говоря, она рассчитывала, что странные мысли о возвращении исчезнут уже после непродолжительного визита в столицу.
Но не тут-то было!
С приездом они только усилились и немного видоизменились. Если раньше девушка чувствовала только необходимость приехать в Стом, то теперь она осознавала, что обязана навестить ту самую гадалку…
Миралиссу.
Почему? Зачем? Откуда вообще взялись такие странные предчувствия?
Ванесса очень надеялась, что гадалка знает ответ на этот вопрос.
– Я ждала тебя, девочка. – Миралисса открыла дверь уже после первого стука. – Проходи, осмотрись… Освойся…
Ванесса вошла в прихожую и чуть настороженно осмотрелась. Немного подумав, Миралисса указала девушке на ту комнату, в которой гадала им с Дэрриеном. Сама целительница прошла первой и заняла один из стульев у маленького круглого стола. На второй присела Ванесса.
– Разговор предстоит долгий, – начала Миралисса. – Я постараюсь объяснить тебе всё, что знаю сама. Ты ведь не просто так сюда пришла? Тебя что-то привело ко мне, верно?
– Да, я не могла думать ни о чем другом, все мысли были только о том, что мне нужно приехать к вам.
– Это голос судьбы, девочка. Он приводил сюда многих…
– И вас тоже? – поразила Ванессу неожиданная догадка.
– Да. Когда-то я жила совсем в другом доме, даже в другом городе. Но оказалась здесь, ведь так было угодно судьбе.
– Судьба – она предопределена, да?
– Хороший вопрос, – отметила Миралисса. – Ты мне кажешься очень умной девочкой… Вместо того чтобы интересоваться собой, задаешь важные и, самое главное, необычные вопросы. Не ожидала, право слово.
Ванесса смутилась и опустила глаза к деревянной столешнице. Ее слегка удивил подобный прием в доме гадалки.
– Не надо смущаться, я отвечу на все твои вопросы. Нет, судьба не предопределена. Она играет в кошки-мышки с нами и с собой. Она намечает себе какие-то планы, а потом сама их рушит. Подружиться с судьбой – очень трудная задача, но если понять правила игры – сможешь узнать всё.
– Очень… расплывчато…
– Иначе никак. Запомни, Ванесса, всё сказанное мной – чистая правда. Когда-нибудь ты сама это поймешь… и почувствуешь. Вот этот дом можно назвать вместилищем судьбы. Здесь, как нигде, легко прикоснуться к прошлому или заглянуть в будущее. Жительница этого дома всегда помогает Радуге, короне и Веронии. Последние годы здесь обитала я. Теперь пришло твое время.
– Чего-то подобного я и ждала, – признала Ванесса. – Но я не могла в это поверить. Мне так страшно… И я ничего не умею!
– Неправда. Ты же маг, причем один из лучших! Когда-то и я была похожа на тебя, но мне пришлось пожертвовать большинством умений ради прорицания и целительства. Кстати, умение исцелять – просто дополнение, дающее мне возможность помогать людям. Я могла замкнуться в себе и гадать только для короля и Радуги. Но в таком случае я зачахла бы за пару-тройку лет.
– И всё равно, я ничего не знаю ни о гадании, ни об исцелении. Я же боевой маг!
– Судьба не может ошибаться. Раз она выбрала тебя, значит, ты на многое способна. Я могу лишь помочь тебе в начале нового пути, но пройти его ты обязана сама. К сожалению, времени у нас осталось очень мало, буквально два-три дня. А потом… потом я должна буду тебя оставить.
– Вы…
– …очень смутно представляю, куда мне теперь идти. Но я чувствую, что должна оставить этот дом, а до того воспитать себе преемницу.
– Но… как? Всего за три дня? – Ванесса уже не удивлялась, она просто спрашивала.
– Не знаю. Когда я постучалась в ворота этого дома, мне едва исполнилось шестнадцать. Я уже тогда была умелым магом. Пожалуй, не таким опытным, как ты, но всё же. Жившая здесь женщина приютила меня и два месяца делилась тем, что знала сама. Потом она ушла. Больше о ней я ничего не знаю. Главное же я поняла позже – прорицанию невозможно научить. Зато ему можно научиться. Дай мне слово, что будешь стараться постичь это умение.
– Я… я буду стараться. Обещаю.
– Хорошо. А теперь пошли, отведу тебя в спальню… Сейчас уже слишком поздно, тебе нужно хорошенько выспаться, прежде чем мы приступим. А утром я расскажу тебе про способы гадания, про жемьен и про Радугу. А потом… потом ты мне погадаешь. Знаешь, я всегда хотела узнать о собственной жизни, но лучшего, чем гадание перед зеркалом, придумать не смогла. Но такой способ оказался очень неточным, да ты и сама понимаешь, что иначе быть не могло. И вот теперь пришло время мне узнать свою судьбу… Пусть даже от нее и осталось совсем немного…
Совещание обещало быть насыщенным. О каких-то своих открытиях сразу же заявили Мартинец и Оранжевая, но не стали выкладывать подробности до того, как их пригласят.
Главным же для меня оставалось то, что на сегодняшнем собрании агентов нас будет всего шестеро. Не скажу, что такое случалось впервые, но в относительно мирное время ситуация однозначно редкая.
По-моему, мы сами подставили себе подножку и поделать с этим ничего не смогли… Как иначе объяснить то, что именно в предвоенные дни Красный решил проявить твердость и объявить о несоблюдении правил? Неужели нельзя было подождать, когда всё уляжется, или, лучше того, смолчать?
Тем не менее сейчас вряд ли возможно что-то изменить. Ход назад может быть единственный – за свои новые успехи Жан имеет шанс оказаться у Миралиссы. А та, стоит ли сомневаться, вновь определит его в Радугу. Впрочем, не следует обольщаться: проявить себя вновь сможет, пожалуй, только напрочь лишенный гордости человек. А как же иначе? Тебя выгоняют, а ты повторно рвешься…
Или даже не лишенный гордости, а просто любящий Веронию и свою роль в ее истории. Почему-то в том, что это про Желтого, я не сомневаюсь.
– О военных планах мы сегодня говорить не будем, – неожиданно начал собрание король. Красный, к моему удивлению, остался сидеть, хотя обычно оставлял за собой первые слова совещания. – Донесения разведчиков мало изменились, а нашу готовность я оцениваю по вашим же донесениям как полную. Вместо этого обсудим сугубо внутренние дела, тем более что некоторые, – говорящий взгляд, брошенный почему-то только на Меллу, – прямо-таки рвутся о чем-то рассказать. Кто начнет?
– Пропускаю даму вперед, – улыбнулся Мартинец.
– Благодарю, – шутливо поклонилась девушка и тут же посерьезнела. – На днях один из информаторов, торговец, рассказал, что у него оказались весьма занятные медальоны. Я сперва не проявила особого интереса, но выяснилось, что эти медальоны – почти точная копия старых талисманов агентов Радуги!
– Боюсь, теперь ты лишишься своего информатора, – пробурчал Фиолетовый, делая неясный взмах в сторону Красного, – он же нарушал правила, продавая такие медальоны.
Не успела Оранжевая что-то возразить, как высказаться решил сам глава Радуги:
– Не лишится. Он же не продал, а даже возвратил агентам. И вообще, наказывать продающих старые побрякушки – не в наших правилах. Вот если бы речь шла о подделках под нынешние медальоны…
– Да, я тоже так подумала, – кивнула Мелла. – И, по правде говоря, считаю, что это есть в наших уставах. Однако не о том сейчас речь. Те медальоны, что торговец возвратил мне, я, разумеется, уничтожила. Во избежание, так сказать. Но там были не все. По его словам, удалось перекупить только те, которые не были проданы другим купцам. Так вот, недостает зеленого и красного талисманов…
– Зеленый есть у меня! – вдруг прервал рассказ Мартинец. – Если не возражает уважаемая Оранжевая, я продолжу за нее, раз так удачно вышло и наши истории взаимосвязаны. Та передышка, что прошла с нашей прошлой встречи, дала мне возможность поговорить со стражами Мартины и выяснить практически все подробности. Не позднее пары дней назад голубую провинцию посетил Герберт. Он же Лис.
– Что?! И вы его упустили? – поразился Красный.
– Не спешите, обо всём по порядку. Прежде всего хочу сказать, что мерзавец приезжал под видом Зеленого.
Я удивленно вскинул брови.
– Да-да, Марк, на нем был зеленый плащ со скорпионом, что ввело в заблуждение меня. А ещё – медальон, который помог ему миновать стражу. И самое странное – когда я проверил его стандартным плетением, которое под силу даже мне, дилетанту, оно показало, что это – действительно ты, Марк!
– Но… как?! – воскликнул Красный, пораженный.
– А вот это мне самому непонятно… Стражей винить и вовсе нельзя – они подобного заклятья не знают, а значок окончательно сбил их с толку…
– Со стражами ясно, но как ему удалось запутать тебя? – возмутился я. – Неужели так сложно отличить бандита от агента и дворянина?!
– Если ты забыл, я повторюсь – мое заклятие показало, что передо мной – ты! – зло сверкнул глазами Мартинец. – Он явно не из тех, кто воспитывался в подворотнях… Если это было покупное заклятие, то высшей пробы! А вообще, вы знаете, мы непоследовательны. Сначала вводим медальоны, чтобы только по ним можно было опознать агентов. Затем их отменяем, оставляя только плащи, и считаем, что этого достаточно. В довершение всего стражи просто не могли просить самозванца откинуть капюшон, ведь он находился в своем плаще не в королевском дворце. Пожалуй, что с запретами мы переборщили…
– Согласен, – кивнул я. – На такой случай должна быть возможность проверить… с помощью ещё какого-нибудь плетения! Не того, что использовал ты!
– Но магия… – начал было Красный.
– Я не маг, – отрезал Мартинец. – И глупо от меня требовать чего-то большего, чем я сделал. То простенькое заклятье, говорю вам еще раз. выявило в нем Марка!
– Хорошо, я подумаю над вариантами, – согласился Красный. Он был мрачнее тучи, и я его хорошо понимал. – Что-то еще о Герберте, Мартинец?
– Да. Судя по всему, он сейчас в Корлоге.
Синий удивленно присвистнул, а Фиолетовый как-то злорадно кивнул:
– Туда ему и дорога.
– А вдруг он вообще действовал по наводке Конты? – задумчиво спросила Оранжевая. – Мне почему-то кажется, что кочевников мы слишком рано сбросили со счетов.
– Нет, ждать подвоха от глупых контийцев не стоит. Скорее всего, Герберт просто решил переждать там опасный для себя период, – предположил Красный. – Полагаю, больше о нем мы не услышим… ведь, если мне не изменяет память, сейчас Ниблу представляет собой клубок макгайверов, а на них у любого негодяя аллергия… – Он помолчал и продолжил: – Что ж, на сегодня, пожалуй, всё…
– Нет. Остался еще один маленький вопрос, – не согласился Маквал. – Как раз внутренний. Требуется выбрать того, кто заменит Желтого, пока не придет время нового агента.
– Я согласен взять это на себя, – предложил Красный. – Валир находится неподалеку, так что особых трудностей возникнуть не должно. Если, конечно, остальные не возражают…
Кажется, пришло время выдвигать свою кандидатуру.
Висельники дядюшки Джо
Я подскочил на кровати.
Проклятье! Что со мной происходит?
Всю ночь мне снилось одно и то же – моя беседа с дядюшкой. Она повторялась снова и снова, я уже думал, это никогда не кончится…
И вдруг – голос. Тот самый, что я уже слышал:
«Верония ныне – словно монетка, установленная ребром. В ваших силах подтолкнуть ее либо в одну, либо в другую сторону. Орел – жизнь, решка – смерть!»
Неужто это всё проделки големов?
Чтобы как-то отвлечься от ночного кошмара, я бросил взгляд на часы.
Девять.
– Подъем! – воскликнул я и швырнул в храпящего Круглого подушкой.
– А? Что? Где? – Подушка приземлилась ему на пузо, и татуировщик, спросонья не понимая, что произошло, резко сел на кровати.
Несколько мгновений он изучал меня взглядом заспанных глаз, а потом бросил подушку обратно:
– Ну и шутки у тебя, Лис!
– К линго надо идти – какие ж тут шутки?
– Это к тому сопливому недомерку? – сладко зевнул Терри. – Который вчера накрывал поляну?
– Да. У меня есть небольшой план, как привести нашу миссию к удачному завершению…
– Один твой план уже чуть не привел нас на тот свет!
– Когда это?
– На границе!
– Ну, зато я предусмотрел появление макгайверов, – нагло соврал я.
– Врешь! Макгайверов вызвала Лита! Не знаю как, но именно она – не ты!
– Это я ее надоумил!
– Каким образом?
– Когда мы подъезжали к границе, я ей сказал: «Если что – сразу зови макгайверов!»