Я в столице гляжу,
Как цветет весна,
Ты на Юге -
Тоской томим.
Но когда ж мы опять
За кубком вина
О поэзии
Поговорим?
С т р. 109. Весенним днем вспоминаю Ли Бо.
Юй Сить - известный поэт
VI в., о котором говорили,
что его строки словно бы
"выгравированы на драгоценном
металле".
Бао Чжао - выдающийся мастер
поэзии V в., автор из-
вестного цикла "Восемнадцать
стихотворений в подражание
"Дорожным тяготам".
II
ЧАНЪАНЬСКИЙ ПЕРИОД
ВМЕСТЕ С МОЛОДЫМИ АРИСТОКРАТАМИ
И ГЕТЕРАМИ НАСЛАЖДАЕМСЯ ПРОХЛАДОЙ
НА ОЗЕРЕ ЧЖАНБА.
К ВЕЧЕРУ НАЧИНАЕТСЯ
ДОЖДЬ
I
На вечерней заре
хорошо нам
по озеру плыть, -
Налетающий ветер
большой не
поднимет волны.
Красотою таинственной
манит
бамбуковый лес,
И кувшинки озерные
дивной прохладой
полны.
Мои юные спутники
воду
готовят со льдом,
Корень сладкого лотоса -
длинную тонкую
нить.
Облака собираются.
Небо
темнеет к дождю.
Значит, надо скорее
стихами друзей
угостить.
111
С т р. 111. Вместе с молодыми
аристократами и гетерами
наслаждаемся прохладой на озере
Чжанба. К вечеру начи-
нается дождь.
Вода со льдом утоляла жажду.
Корень сладкого лотоса
- длинный нитевидный корень
служил изысканным деликатесом.
"У гетеры из Юэ...", "У гетеры из Янь..."
- Ду Фу упо-
требляет названия древних княжеств,
некогда славившихся
красивыми женщинами.
II
Вот и дождь налетел,
заливая циновки вокруг,
И бушующий ветер
внезапно ударил в борта.
У гетеры из Юэ
намок ее красный наряд,
У гетеры из Янь
вдруг исчезла c лица красота.
Мы причалили лодку
к прибрежным кустам
ивняка,
Занавески осыпало
пеной волны кружевной.
Мы домой торопились,
а ветер свистел и свистел,
Словно ранняя осень
нас встретила летней порой.
ПЕСНЬ 0 КРАСАВИЦАХ
В день весеннего праздника третьей луны
обновилась небесная синь.
Сколько знатных красавиц столицы Чанъань
собралось у озерной воды!
Благородна осанка и мысли чисты,
скромен облик и кроток их нрав.
Совершенством сложенья и статью своей
эти девы недаром горды!
В предзакатном сиянии поздней весны
их узорные
блещут шелка.
Серебром у одной из них вышит цилинь,
разноцветный павлин - у другой.
Ну, а чем же украшены
головы их?
Украшенье из перьев невиданных птиц
ниспадает
со лба бахромой.
Ну, а если спиной
повернутся они?
Мы увидим жемчужных подвесок каскад,
обнимающий
нежно их стан.
Есть средь них даже сестры красавицы той,
что в дворцовых покоях живет, -
113
Ведь недаром же титул великих принцесс
им самим
императором дан!
Молодого верблюда пурпуровый горб
в изумрудном дымится котле,
На хрустальных тарелках блестят плавники -
это щедрого моря дары.
Но точеные палочки в нежных руках
что-то медлят коснуться
еды,
И ножи в колокольцах никак не начнут
грациозной, как танец,
игры.
Вылетают гонцы из дворцовых ворот,
торопя быстроногих коней:
С императорокой кухни одно за другим
угощенья красавицам шлют.
Барабанов удары и пение флейт
даже мертвых
способны поднять:
Это важному гостю со свитой его -
самому Ян Гочжуну салют!
Наконец он приехал (последним из всех),
на строптивом гарцуя коне.
Занял место свое на парчовом ковре
в павильоне для знатных
гостей.
114
Тополиного пуха кружащийся снег
опустился на ряску в пруду,
И волшебная птица с узорным платком
промелькнула среди тополей...
Так могуч и всесилен наш Первый министр,
что бросает от ужаса в
жар.
Берегись попадаться ему на глаза, -
лучше скройся в толпе
поскорей.
С т р. 113. Песнь о красавицах.
Третья луна - календарное обозначение начала года.
Цилинь - фантастическое животное, упоминания о
ко-
тором часто встречаются в древнекитайской литературе.
"Есть средь них даже сестры красавицы
той, что в двор-
цовых покоях живет..." - намек на супругу
императора Сю-
аньцзуна Ян Гуйфэй и ее
сестер, знатных придворных
фрейлин.
Ян Гочжун - брат
красавицы Ян Гуйфэй, который бла-
годаря ей занял исключительно высокое положение
при дво-
ре, имел должность Первого министра.
ГРУСТНО. ОСЕННИЙ
ДОЖДЬ
I
Под осенним дождем увядают цветы
и мертвеет трава на лугу.
Ясноглазка лесная, по-прежнему ты
возле самых
ступеней цветешь.
Изумрудно-зеленые листья твои -
словно перья невиданных
птиц,
А на ветках бесчисленных каждый цветок
с золотою
монетою схож.
Ледяные ветра засвиетят, засвистят,
наклоняя макушку твою.
Я боюсь, что не выдержишь ты холодов
и осыплются листья к утру.
Над тобою живет неудачник-поэт, -
голова все белей и белей.
Он вдыхает душистые слезы твои,
на неистовом стоя ветру.
II
Дует ветер и ливень тропический льет, -
этой осенью
все невпопад.
116
И моря и равнины отчизны моей
словно тучей
накрыты одной.
Сквозь потоки дождя не могу различить,
конь идет
по дороге иль бык,
И прозрачная Вэй так похожа на Цзин
с грязно-илистой
мутной водой.
Перезрелое мокнет повсюду зерно
и чернеют
колосья в полях.
От отца или матери в дальнем селе
невозможно
письмо получить.
Здесь, на рынках Чанъани, несчастный народ
одеяла меняет
на рис,
И никто не жалеет последних вещей,
лишь бы голод
слегка утолить.
С т р. 116. Грустно. Осенний дождь.
"Над тобою живат неудачник-поэт..."
- имеется в виду
сам Ду Фу.
Вай и Цзин - реки в окрестностях Чанъани.
"..бедняк в одежонке простой..." - сам Ду
Фу.
III
Есть в Чанъани бедняк в одежонке простой, -
ты несчастней
его не найдешь.
Целый день в своей келье сидит запершись
и совсем не
бывает нигде.
Даже лень ему выйти на старости лет
прогуляться
в высоком лесу,
117
И детишки его без надзора шалят
на промозглом ветру
и дожде.
Барабанят по крышам потоки дождя,
торопя наступленье
зимы.
Ослабевшие птицы не в силах взлететь, -
так промокли они
под дождем.
За последнюю осень не помнит никто
ни единого светлого
дня.
Ах, когда же просохнет земля наконец
и рассеются тучи
кругом!
СТИХИ В ПЯТЬСОТ СЛОВ 0 ТОМ,
ЧТО БЫЛО У МЕНЯ НА
ДУШЕ,
КОГДА
Я ИЗ СТОЛИЦЫ
НАПРАВИЛСЯ
В ФЭНСЯНЬ
В Дулине
Человек в пеньковом платье,
Хоть постарел, -
А недалек умом:
Как мог такую глупость
Совершать я,
Чтоб с Цзи и Се
Равнять себя тайком?
А просто
Во дворце я непригоден,
И надо мне
Безропотно уйти.
Умру - поймут,
Что о простом народе
Всегда я думал,
До конца пути.
И сердца жар,
Бредя тропой земною,
Я отдавал народу
Всей душой.
119
Пусть господа
Смеются надо мною,
Но в громких песнях
Слышен голос мой.
Не то чтоб не хотел
Уйти от шума
И жить, не зная
Горя и тревог, -
Но с государем,
Что подобен Шуню,
Расстатъся добровольно
Я не мог.
Не смею утверждать,
Что ныне нету
Людей, способных
Управлять страной,
Но как подcолнечник
Стремится к свету,
Так я стремилея
Верным быть слугой.
Я думаю
О стае муравьиной,
Что прячется
В тиши спокойных нор.
120
А я хотел,
Как истинный мужчина,
На океанский
Вырваться простор.
Для этого
И жить на свете стоит,
А не искать вниманья
У вельмож.
Пусть пыль забвения
Меня покроет,
Но на льстецов
Не буду я похож.
Сюй-ю и Чао-фу
Не так страдали,
Стыжусь -
А измениться не могу.
Вином пытаюсь
Разогнать печали
И песнями -
Гнетущую тоску.
Теперь зима,
И листья облетели,
От ветра
Треснут, кажется, холмы.
121
Ночные небеса
Грозят метелью,
А я бреду
Среди угрюмой тьмы.
Окоченели пальцы -
Силы нету,
А пояс развязался
Как на грех.
Но до Лишани
Доберусь к рассвету,
Где государь
Пирует без помех.
Колышутся знамена,
Как в столице,
В дозоре гвардия -
На склонах гор.
Над Яочи
Горячий пар клубится,
И блеск оружья
Ослепляет взор.
Здесь государь
Проводит дни е гостями,
Я слышу -
Музыка звучит опять.
122
Те, кто в халатах
С длинными кистями,
Купаться могут здесь
И пировать.
Но шелк, сияющий
В дворцовом зале, -
Плод женского
Бессонного труда.
Потом мужчин
Кнутами избивали -
И подати
Доставили сюда.
И если
Государь наш горделивый,
Тот дивный шелк
Сановникам даря,
Хотел, чтоб власти
Были справедливы, -
То не бросал ли он
Подарки зря?
Да, здесь чиновников
Полно повсюду,
А патриотам -
Не открыть сердца.
123
К тому ж, я слышал:
Золотые блюда
Увезены
Из алого дворца.
И три небесных феи
В тронном зале,
Окутав плечи
Нежной кисеей,
Под звуки флейт,
Исполненных печали,
С гостями веселятся
День-деньской.
И супом
Из верблюжьего копыта
Здесь потчуют
Сановных стариков,
Вина и мяса
Слышен запах сытый,
А на дороге -
Кости мертвецов.
От роскоши
До горя и бесправья -
Лишь шаг.
И нет упрека тяжелей.
124
Я колесницу
К северу направил,
Чтобы добраться
К рекам Цзин и Вэй.
Тяжелый лед
На реках громоздится
Везде,
Куда ни взглянешь на пути.
Уж не с горы ль Кунтун
Он вдаль стремится,
Как бы грозя
Небесный Столб снести?
Плавучнй мост
Еще не сломан, к счастью,
Лишь балки
Неуверенно скрипят,
И путники
Сквозь ветер и ненастье
Скорее перейти его
Спешат.
Моей семьи
Давно уж нет со мною,
И снег и ветер
Разделяли нас.
125
Я должен снова
Ветретитьея с семьею,
И вот ее
Увижу я сейчас.
Вхожу во двор -
Там стоны и рыданья:
От голода
Погиб сынишка мой.
И мне ль, отцу,
Скрывать свое страданье,
Когда соседи
Плачут за стеной?
И мне ль, отцу,
Не зарыдать от боли,
Что голод
Сына моего убил,
Когда все злаки
Созревали в поле,
А этот дом
Пустым и нищим был?
Всю жизнь
Я был свободен от налогов,
Меня не слали
В воинский поход,
126
И если так горька
Моя дорога,
То как же бедствовал
Простой народ?
Когда о нем
Помыслю поневоле
И о солдатах,
Павших на войне, -
Предела нет
Моей жестокой боли,
Ее вовеки
Не измерить мне!
С т р. 119-127. Стихи в пятьсот слов
о том, что было у меня
на душе, когда я из столицы направился в Фэнсянь.
Дулин - местность в
окрестностях Чанъани., где жили
многочисленные родственники Ду
Фу, у которых он часто
бывал.
Цзи и Се - мудрые
советники легендарного императора
Шуня, по преданию жившего
за несколько тысячелетий
до новой эры.
Сюй-ю и Чао-фу - легендарные древние
отшельники.
Лишань - гора к востоку от
Чанъани, на которой нахо-
дился летний дворец императора
Сюаньцзуна. Направляясь
из столицы в Фэнсянь, где в это время жила семья
поэта, Ду
Фу проезжал мимо императорского дворца.
Яочи - по преданию, так
называлось озеро в волшебных
садах богини Сиванму - Матери
Царицы Запада. Здесь Ду
Фу имеет в виду теплые источники на горе Лишань.
"...Золотые блюда увезены из алого дворца".
- Во вре-
мена Ду Фу в народе ходили слухи, что родственники
краса-
вицы Ян Гуйфэй, "Драгоценной
Супруги императора Сю-
аньцзуна", расхищают государственную казну.
Три небесных феи - намек на Ян Гуйфэй
и ее сестер.
Небесный Столб -
по китайской мифологии, гигантский
медный столб служил опорой для небесного свода.
Плавучий мост - понтонный мост через
реку Хуанхэ.
"...Я был свободен от
налогов..." - Ду Фу родился в
семье чиновника средней руки, а в старом
Китае чиновники
освобождались от налогов и воинской службы.
III
ПЕРИОД СМУТЫ
(восстание Ань
Лушаня)
ЛУННАЯ
НОЧЬ
Сегодняшней ночью
В Фучжоу сияет луна.
Там, в спальне далекой,
Любуется ею жена.
По маленьким детям
Меня охватила тоска -
Они о Чанъани
И думать не могут пока.
Легка, словно облако,
Ночью прическа жены,
И руки, как яшма,
Застыли в сиянье луны.
Когда же к окну
Подойдем мы в полуночный час
И в лунном сиянии
Высохнут слезы у нас?
129
С т р. 129. Лунная ночь.
Фучжоу - город к северу от Чанъани,
куда Ду Фу пере-
вез свою семью, спасаясь от мятежников
Ань Лушаня. По-
дробнее о мятеже Ань Лушаня смотри в предисловии.
ОПЛАКИВАЮ ПОРАЖЕНИЕ
ПРИ
ЧЭНЬТАО
Пошли герои
Снежною зимою
На подвиг,
Оказавшийся напрасным.
И стала кровь их
В озере - водою,
И озеро Чэньтао
Стало красным.
В далеком небе
Дымка голубая,
Уже давно
Утихло поле боя,
Но сорок тысяч
Воинов Китая
Погибли здесь,
Пожертвовав собою.
И варвары
Ушли уже отсюда,
Блестящим снегом
Стрелы обмывая,
Шатаясь
От запоя и от блуда
130
И варварсквие песни
Распевая.
И горестные
Жители столицы,
На север оборачиваясь,
Плачут:
Они готовы
День и ночь молиться,
Чтоб был
Поход правительственный начат.
С т р. 130. Оплакиваю поражение при Чэньтао.
Чэньтао - озеро на территории
современной провинции
Шэньси, где мятежники Ань
Лушаня нанесли поражение
правительственной армии.
Варвары - имеются в виду мятежники Ань Лушаня.
В СНЕГУ
Души недавно павших
Плачут на поле брани.
В тихой сижу печали,
Старчески одиноко.
Мрачно клубятся тучи
В сумеречном тумане,
Легких снежинок танец
Ветер принес е востока.
На пол черпак бросаю -
Нету вина в бочонке,
Еле краснеют угли -
Вот и сижу во мраке.
Непроходим, как прежде,
Путь до родной сторонки.
В воздухе, как Инь Хао,
Пальцем пишу я знаки.
132
С т р. 132. В снегу.
Инь Хао - крупный сановник,
уволенный в отставку по
ложному доносу. Не осмеливаясь
открыто выражать свое
возмущение, он писал в воздухе иероглифы,
которые озна-
чали: "Ох, и странные дела творятся!"
ВЕСЕННИЙ ПЕЙЗАЖ
Страна распадается с каждым днем.
Но природа - она жива:
И горы стоят, и реки текут,
И буйно растет трава.
Трагедией родины удручен,
Я слезы лью на цветы.
И вздрогнет душа - если птица вдруг
Крикнет из темноты.
Три месяца кряду горят в ночи
Сигнальных костров огни.
Я дал бы десять тысяч монет
За весточку от семьи.
Хочу надеть головной убор,
Но так ослабела плоть,
И волосы так поредели мои,
Что шпилькой не заколоть.
133
В МЫСЛЯХ ОБРАЩАЮСЬ К СЕМЬЕ
Ты любил повторять:
"Жеребенок хороший малыш!"
Прошлогодней весною
ты выучил несколько слов
И уже называл
по фамилиям наших гостей
И смешно декламировал
строчки отцовских
стихов.
В неспокойное время
родиться тебе
довелось, -
0 тебе позаботиться
сможет лишь
добрая мать.
У Оленьих Ворот
я мечтал поселиться с
семьей,
А теперь даже письма
отвык от жены