Бова Бен. Венера

   Вся секция была выстроена вокруг воздушного шлюза. Может быть, жуки облюбовали пластик, который использовался в качестве герметика люка внешнего воздушного шлюза?
   - Внутренний люк закрыт? - спросил я Родригеса, который все еще сидел в кресле капитана, видимо, наверстывая упущенное время. Пользоваться этим прибором ему оставалось недолго, считанные минуты, так что оставалось брать от жизни все, что она дает. А давала она несколько минут. Дальше - неизвестность.
   Даже не остановившись, чтобы обдумать мои слова, он метнул взгляд на «елочку» дисплея, где было показано состояние различных систем корабля. Большинство лампочек на этой елочной гирлянде были, увы, тревожно красного цвета.
   - Нет,- сказал он, покачав головой в шлеме.
   - Закройте его,- приказал я.
   - Ничего из этого не выйдет,- сказала Маргарита.- Если жуки прогрызли герметик внешнего люка, они могли сделать то же и с внутренним.
   - Это помогло бы нам выиграть несколько минут времени,- возразил я.
   Дюшамп, полностью облаченная в скафандр, согласилась со мной.
   - Сейчас дорога каждая секунда.
   Она вернулась на мостик и заняла командирское кресло. Родригес вышел к нам в коридор. Ему пришлось попыхтеть, чтобы протиснуться сквозь люк.
   - Порядок,- сказал Родригес.- Шлемы завинчены. Примкнем к остальным.
   - А как же она? - спросила Маргарита.
   - Я нужна здесь,- отозвалась капитан.- Уйду с мостика, когда «Люцифер» начнет брать вас на борт.
   - Тогда я останусь здесь с тобой,- сказала Маргарита.
   - Нет,- решительно сказал я.-- Ты идешь с нами. Ей пришлось развернуться ко мне, чтобы я мог прочесть
   решительный отказ в ее глазах. То же непреклонное выражение, что проскальзывало постоянно в чертах ее матери, то же упрямое скуластое лицо.
   - Капитан,- позвал я.- Отдайте приказ.
   - Он прав, та petite

^[1] - согласилась Дюшамп с такой нежностью, какой прежде я от нее никогда не слышал, голосом томным и грудным, настоящим материнским голосом.- Ты уйдешь…
   Тут вспыхнула красная лампочка связи в кресле капитана, и Дюшамп не закончила.
   - Ответить на поступивший вызов,- приказала она компьютеру.
   Мрачное лицо Фукса всплыло на экране командной связи.
   - Захожу на разворот под вашим кораблем через четыре минуты. Я не смогу задержаться более минуты или вроде того. Вы должны быть готовы к десантированию.
   - Только не под нас! - вскричала Дюшамп.- Мы падаем. Тебя может задеть осколками.
   Фукс посмотрел сердито с экрана:
   - У вас ведь на скафандрах нет реактивных двигателей?
   - Нет.
   - Тогда, если вы не можете летать, это единственный путь с «Геспероса» на «Люцифер».- Губы его на миг скривились, что можно было принять за улыбку, точнее, бледный признак улыбки.- Так что, как и Люциферу в свое время, вам придется падать с небес.
   Прыгать с «Геспероса» на «Люцифер»? Кровь стыла в жилах. Кто способен на такое? И как близко Фукс собирается подвести к нам свой корабль? Я мог бы снабдить скафандры реактивными ранцами, но никогда не задумывался об этом на Земле. Мы не собирались торчать в космосе, не считая перехода с «Третьена», а для этого вполне хватало кабеля. Родригес должен был об этом позаботиться. Он мог предвидеть, что нам понадобятся форсунки для движения и полета в аварийной ситуации.
   - Три минуты десять секунд,- сообщил Фукс.- Будьте готовы к прыжку.
   Экран погас.
   - Пошли,- позвал Родригес, потянув меня за плечо и увлекая в коридор.
   Маргарита все еще продолжала колебаться.
   - Иди с ними,- приказала Дюшамп.- Я установлю эту корзину на нужный курс через пару минут и затем присоединюсь к вам.
   - Ты не будешь делать глупостей? - спросила Маргарита каким-то детским голосом.
   Дюшамп посмотрела на нее с укором.
   - Идея гибели капитана вместе с кораблем - жалкий пережиток. Я не отравлена тестостероном, поверь мне.
   Прежде чем кто-нибудь успел что-то сказать, я положил руку в перчатке Маргарите на заплечный ранец с системой жизнеобеспечения и подтолкнул ее - очень деликатно - в коридор.
   Все остальные, доктор Уоллер и три техника, прошли в носовую секцию. Они уже заняли места в спасательной капсуле. Пока еще никто не отменял план с выходом по катапульте на космическую орбиту. Их ждало разочарование.
   - На той стороне люка,- сказал Родригес,- воздушное давление в порядке, но наверняка там уже полно венерианской атмосферы, так что шлемы лучше всем проверить. Намешано там всякого… Не думаю, что вам понравится вдыхать пары серной кислоты.
   Я уже в шестой раз проверил, как закрыт шлем, за те несколько шагов, что вели до закрытого люка, о котором говорил Родригес. В то же время Родригес связался с остальными по радио, предупредив, что спасательную капсулу предстоит покинуть. Им надлежало перебазироваться к шлюзу. Само собой, возникли вопросы.
   - Перебираемся на корабль Фукса,- развеял он их недоумение.
   - Но как? - пробубнил гнусавый голос Ризы Каладни, у которой постоянно был заложен нос.
   - Сейчас увидите,- пообещал Родригес, важно, точно отец, у которого нет времени объяснить ребенку.
   Мы прошли в распахнутый люк и оказались в шлюзе. Здесь казалось вполне безопасно. Дырок в обшивке, по крайней мере, откровенных дырок, не было. Но металл, казалось, скрипел, кряхтел, и я слышал тонкий резкий свист, словно сквозь металлические поры прорывался воздух.
   Родригес прошел в люк первым, за ним вошла Маргарита. Затем последовал я. Корабль снова нырнул, и мне пришлось найти опору. Ею оказался проем люка.
   Затем, словно от этого резкого качка, на противоположной стороне секции открылся люк. Там сгрудились четыре фигуры. Скафандры сделали их одинаковыми и неузнаваемыми. Такие же одинаковые темные пузыри шлемов покачивались в воздухе, в ожидании дальнейших действий.
   Голос Дюшамп прохрипел у меня в наушниках:
   - Фукс примерно в сотне метров под нами. Соединитесь друг с другом страховочными тросами, и начинаем спуск.
   - Есть,- откликнулся Родригес и затем показал на меня: - Вы первый, мистер Хамфрис.
   Мне пришлось несколько раз хватить воздух ртом и сделать несколько глотков, прежде чем я смог ответить ему:
   - Ладно. Тогда следующая Маргарита.
   - Да,- откликнулся Родригес.
   Задраивать люк уже не было необходимости. Я просто распахнул внутренний люк и сделал шаг вперед, вошел внутрь, затем нажал кнопку, которая открывала внешний люк. Ничего не произошло. Некоторое время я просто стоял как последний дурак, слыша, как свистит вокруг меня ветер, и чувствуя, что попал в ловушку.
   - Аварийный рычаг! - воскликнул в нетерпении Родригес, поторапливая меня.
   - Сейчас,- ответил я, стараясь скрыть раздражение. Рычаг подался, и я напоследок еще раз оглянулся.
   Они с Маргаритой заканчивали связывать людей, как гирлянду сосисок.
   - Прикрепи свободный конец к скобе лестницы,- сказал мне Родригес.
   - Сейчас,- кивнул я. Меня хватало только на одно слова.
   Я наклонился над распахнутым люком, чтобы прикрепить страховку, и то, что я увидел перед собой, вызвало во мне жуткий приступ страха.
   Мы стремительно скользили над бескрайней облачной пустыней. Чахлые желтые облака, ускользающие в туман, действительно напоминали бескрайние пески Сахары или какой-нибудь другой земной пустыни. Но эти «пески» еще и шевелились, как живые. И вот из них вынырнул выпуклый силуэт «Люцифера». Он шел как раз под нами, так что я невольно подумал о возможном столкновении, после которого от всех нас останется лишь воспоминание.
   - «Люцифер» вышел на позицию,- услышал я в наушниках голос Дюшамп.
   Корабль Фукса казался просто громадиной - намного больше нашего. Он приближался, медленно и неотвратимо сокращая дистанцию между нами. Ловя воздух ртом, задыхаясь от волнения, я прикрепил страховочный трос к ближайшей ступеньке. Затем я понял, что Родригес за моей спиной стравливает вниз связку. Я увидел, как трос, извиваясь, точно змея, летит вниз, к выпуклому очертанию «Люцифера», падая внизу тонкой ниткой где-то в районе прохода, идущего вдоль такого же, как у нас, газового баллона.
   Внезапно я вспомнил, что все мои припасы транквилизаторов и шприцы остались на борту. Я не взял с собой ничего. Даже если я достигну «Люцифера», мне будет нечем себя поддержать в трудную минуту. Я обрекал себя на верную гибель.
   «Гесперос» качнулся, как пьяный, и гондола застонала металлическим скрежетом. Бросив прощальный взгляд на металлическую поверхность нашего корабля: нашего дома, дирижабля, в мрачных темных пятнах от самого носа до люка воздушного шлюза. Металл треснул вдоль этих зловеще черных полос.
   Маргарита с Родригесом стояли у меня за спиной. Еще четыре фигуры в скафандрах: Уоллер и техники замерли с другой стороны аэрошлюза. Они в нетерпении ждали, когда я начну спуск вниз, к «Люциферу». Я же замер, как парализованный, у открытого люка. И этот уползающий вниз канат отнюдь не вселял в меня надежды.
   Скрежет возобновился, казалось, будто чудовищные когти скребут по обшивке корабля. Я отшатнулся обратно, дыша так тяжело, будто пробежал тысячу метров.
   - Корабль скоро разлетится на части! - закричал Родригес так громко, что я мог услышать его не только в наушниках, но и сквозь шлем.
   Прямо у меня на глазах с жутким скрежетом разорвалась передняя секция гондолы, унося Уоллера и техников. Они завопили так, что у меня заледенела кровь. Передний конец свободно болтался в воздухе. Перед моим замершим от ужаса взором фигуры в белых скафандрах, точно призраки, разлетались в разные стороны.
   - Спасите!
   В этом крике нельзя было даже понять, кто взывает о помощи - мужчина или женщина.
   Я увидел, как чье-то тело стукнулось о «Люцифер», прямо под нами, оно пролетело мимо прохода с перилами и все с тем же несмолкающим криком скрылось из виду.
   У меня тряслись поджилки, я едва стоял на ногах. Как меня ноги еще держали - странно, не могу сказать. Родригес, навалившись на меня сзади, зашептал испанские католические молитвы, поминая святое семейство: «Иисус, Мария, Иосиф».
   Крики не смолкали, вонзаясь мне в уши всякий раз с новой силой. Даже после того, как они прекратились, в ушах продолжало звенеть.
   - Они мертвы,- глухо произнес Родригес.
   - Все до одного,- вторила ему Маргарита, едва сдерживая слезы.
   - И скоро мы к ним присоединимся,- прохрипел голос Дюшамп,- если не станем спускаться по этим канатам немедленно.
   Корабль опять яростно тряхнуло, как футбольный мяч, по которому врезала бутса. Ветер играл нами, а теперь еще врывался, свистя прямо через дыру, в которую превратился нос гондолы. Глупая мысль промелькнула в моей голове, тоже, наверное, насквозь продутой ветром: «А зачем нам теперь вообще нужен воздушный шлюз? Мы теперь можем выпрыгивать с любой стороны корабля».
   Я слышал стон Родригеса. К нему, наверное, присоединилась и Маргарита, и Дюшамп, думаю, была уже на полпути к нам.
   - Пшел! - кричал Родригес, как будто радио не работало.- Вниз! По канату!
   Если бы я задумался хоть на миллисекунду, страх бы снова парализовал меня. Но на это уже не было времени, и я схватился за канат двумя руками.
   - Сервомоторы поддержат тебя,- продолжал Родригес.- Вспомни, как ползут по канатам цирковые акробаты.
   Я сделал неуклюжую попытку изобразить такого акробата, но только запутался лодыжкой, намотав на нее петлю. Сервомоторы с обратной тыльной стороны перчаток прочно сцепили пальцы на канате. Все, что мне оставалось,- не допустить ошибки, и постараться, чтобы меня не отнесло в сторону.
   Так я и продвигался постепенно, одна рука за другой.
 

ПАДЕНИЕ

 
   Непросто карабкаться вниз по сцепленным между собой страховочным тросам, которые к тому же мотаются и раскручиваются в воздухе. Холодный пот прошиб меня, сердце стучало в висках, я пытался помогать себе ногами, но тщетно - сказывалось неумение, вся нагрузка ложилась на руки. Я спускался дюйм за дюймом, пальцы судорожно хватали веревку, как будто она была намотана у меня на шее.
   Казалось, «Люцифер» в тысяче километров подо мной. Конец страховочного троса болтался в районе перехода - металлической лесенки вокруг газовой емкости. Всего в десяти метрах. Но для меня это были сотни, тысячи метров. И когда я доберусь до самого низа, придется прыгать.
   Если я смогу добраться до конца.
   И все время, пока я сползал вниз, в ушах моих стояли крики агонии тех, кто разбился насмерть. «Спаси-и-те-е!» - провожали меня печальные вопли. И это повторялось снова и снова. А что бы кричал я, когда бы меня сорвало с палубы корабля и понесло в пропасть, навстречу неотвратимой гибели?
   - Посылай остальных. Все вниз,- раздался мрачный, хриплый голос Фукса в наушниках.- Не ждите. Начинайте эвакуацию немедленно.
   - Нет,- сказала Маргарита. Я слышал, как она борется с собой, слышал ее тяжелое дыхание.- Погодите, еще немного…
   Но Родригес сказал твердо:
   - Нет времени ждать. Немедленно!
   Я посмотрел вверх и увидел еще одну фигуру, спускавшуюся ко мне. В скафандре было невозможно узнать, кто это, но я сообразил, что это Маргарита.
   Она спускалась несколько быстрее, ботинки ловко перехватывали канат. Кажется, она рассказывала, что занималась альпинизмом на Луне? Не помню точно: на Земле или на Луне. Глупая мысль, надо сказать, в такой момент.
   Я поспешил вниз, пытаясь соскользнуть как можно дальше, чтобы освободить ей место на канате. И этим чуть не погубил себя. Я допустил ошибку - не успел схватиться одной рукой, когда другая была разжата. Дело в том, что в сервомоторах имелся некоторый момент задержки: экзоске-лет давал легкое сопротивление движениям пальцев, и сервомотор срабатывал с небольшим запозданием. Но теперь я почувствовал, насколько это жизненно важно - вовремя успеть сомкнуть пальцы: я падал, отчаянно пытаясь схватиться.
   Так я и летел. Одна рука болталась в стороне, а другая старалась уцепиться за канат, то есть за жизнь.
   Наконец я поймал канат, уцепился свободной рукой, сомкнув пальцы так быстро, как только мог. Мне показалось, я слышал, как протестующе взвизгнули сервомоторы, хотя, наверное, это лишь игра воображения, поскольку шлем и скафандр не пропускали звука.
   Итак, я повис на одной руке, на пяти пальцах. Плечо вывернуло в сторону. В такой неестественной позе я провисел, по моим подсчетам, час или два. Затем я вцепился в канат другой рукой, сделал грандиозный вздох - наверное, самый большой в моей жизни - и снова стал спускаться.
   - Где моя мать? - услышал я полный затаенного страха голос Маргариты в шлемофоне.
   - Она уже идет,- ответил Родригес.
   Однако, подняв глаза вверх, я увидел только двоих спускающихся. Растрепанный «Гесперос», вращаясь в воздухе, буквально на глазах разваливался на части. Газовый баллон разошелся, как треснувшее яйцо. Половина гондолы уже рассыпалась, переднюю часть, ее нос - сорвало, новые трещины зигзагами пересекли ее во всю длину, насколько я мог видеть. Должно быть, заоблачные жуки устроили себе улей в металлической структуре корабля.
   «Что ж,- подумал я,- недолго им осталось торжествовать. Скоро и они поджарятся, как только корабль вылетит к поверхности планеты, кипящей жаром».
   Затем я вдруг представил, как «Гесперос» врезается в «Люцифера», и мне вдруг стало не по себе. Интересно, сколько Фукс еще сможет держать корабль под нами?
   - Торопитесь! - услышал я его крик.
   Маргарита уже рыдала взахлеб. Родригес хранил молчание, и слышно было лишь его тяжелое дыхание. Оба они приближались ко мне, оба настигали меня.
   А Дюшамп по-прежнему не покидала корабль. «Наверное, стоит на мостике,- пронеслось в голове,- пытается удержать несущийся по воле волн «Гесперос», пока это возможно, чтобы мы успели добраться до самого низа. Но как же она, потом?»
   - Капитан Дюшамп,- позвал я, удивленный донельзя, что у меня, оказывается, еще есть голос, после всего, что случилось.- Покиньте мостик, идите навстречу спасательному канату. Это приказ.
   Никакого ответа.
   - Мама! - закричала Маргарита сквозь рыдания.- Мамочка!
   Она не шла. И не придет. Это посетило меня как откровение. Дюшамп останется на мостике, сражаясь за останки
   «Геспероса», пока мы не окажемся в безопасности. Она жертвует своей жизнью за наше спасение. По крайней мере, чтобы спасти дочь, на свой счет я не заблуждался. Остальные для нее были ничто. Хотя, может быть, она испытывала какие-то чувства к Родригесу. Но уж точно не ко мне.
   И тут в самый разгар рассуждений я достиг конца нашего вытравленного линя, состоявшего из связанных между собой страховок. Я вращался, точно бумажный фантик на конце нитки, и ветер играл мной, как котенок. Но газовый баллон «Люцифера» по-прежнему оставался недосягаем. Он казался страшно далеким. Дотянуться до него казалось невозможно. Прыгать, мягко говоря, страшновато. Получился бы затяжной прыжок парашютиста. А я не мог рассчитывать на силу ветра. Я ее просто не знал.
   В то же время руки мои - не железные. На них сейчас приходился мой личный вес.вес моего скафандра и ранца с оборудованием жизнеобеспечения. Долго мне так не провисеть.
   И тогда я увидел несколько силуэтов в скафандрах, что взбирались мне навстречу по выпуклой броне газового баллона. Отсюда они казались крошечными игрушками из набора «Первые космонавты на Луне», с которыми я играл еще в детстве. И тут я понял, насколько огромен «Люцифер» по сравнению с «Гесперосом». Тут только коснулись моего ума представления о могущественной величине этого гиганта. Он был необычно велик, этот исполинский корабль с таким устрашающим именем.
   И это означало еще одно - что он находился гораздо дальше, чем я даже представлял себе сначала. До него мне было лететь не десять, а более сотни метров - тот, кто видел многоэтажные дома, легко может себе представить, с чем приходилось иметь дело. Не говоря уже о том, что все происходило отнюдь не на Луне и мне предстояло вплотную столкнуться с почти нормальным притяжением - даже если бы мне повезло и я приземлился бы на корпус корабля. Такой прыжок невозможен без парашюта. А парашют и Венера - две несовместимые вещи.
   Я опять бросил взгляд вверх. Сквозь пузырь шлема я увидел Маргариту и Родригеса. Они уже наступали мне на голову.
   - И что дальше? - спросил я Родригеса.- Слишком далеко прыгать.
   Прежде чем он успел ответить, в наушниках проскрежетал голос Фукса:
   - Я привел «Люцифер» в зону вашей досягаемости. Долго я не смогу удерживать это положение, так что, когда я скажу прыгать, вы прыгаете или все к черту. Понятно?
   - Да,- отозвался Родригес.
   - Вот и хорошо.
   Широкая спина «Люцифера» встала перед нами, медленно приближаясь, наплывая на нас. Три фигуры в скафандрах были уже на лестнице-переходе вокруг баллона, раскладывая между собой длинные кольца страховочных тросов.
   Мы оказались мучительно близко, но каждый раз, когда мы оказывались на безопасном для прыжка расстоянии, «Гесперос» сносило ветром в сторону и мы оказывались страшно далеко от «Люцифера». Руки уже не держали меня. Я слышал испанские молитвы: это был Родригес, многие испанские слова в них могли, впрочем, оказаться и ругательствами.
   Я снова посмотрев вверх и увидел, что «Гесперос» едва держится. Он просто чудом еще не разлетелся на части. Гондола треснула в сотне мест, газовый баллон терял куски, точно несобранный пазл - картинка-головоломка.
   Единственное, в чем нам повезло,- это воздух. Здесь он был достаточно разрежен, и поэтому на этом уровне оказалось достаточно спокойно. Не так штормило. «Гесперос» над нами бился точно привязанный воздушный змей. Это чувствовалось по дрожанию натянутого каната. Палуба там, наверху, ходила ходуном.
   Казалось, рыдания Маргариты стихли. Наверное, она поняла наконец что мать не придет и она бессильна исправить ситуацию, ничего с этим не поделаешь. Еще останется время на слезы, когда мы спасем свои шкуры и дадим волю остальным чувствам.
   - Давай! - скомандовал Фукс, и это долетело до меня на подсознательном уровне.
   Я все еще болтался в воздухе на опасном расстоянии от лестниц «Люцифера», и мои конечности изнывали от напряжения.
   - Давай, черт возьми! - взревел он.- Прыгай!
   И я прыгнул. На одно головокружительное мгновение я почувствовал себя висящим в воздухе, как будто замерев. Движения никакого не было. К тому времени, когда я осознал, что падаю, я уже ударился о корпус газового баллона «Люцифера». От удара отбило легкие, и я сначала не мог даже перевести дыхание.
   Я пролетел в нескольких метрах от лестницы, где меня ждали. Я почувствовал, как соскальзываю по обшивке газового баллона и не за что даже ухватиться - совершенно округлая и выпуклая емкость не позволяла остановиться. Под руками не было ничего, и впереди меня ждала пропасть. Поверхность - гладкая, как полированный мрамор.
   В наушниках раздался странный дикий вой. Он не смолкал, и вскоре я не слышал ничего, кроме этого животного воя.
   Если бы «Люцифер» был столь же мал, как и «Гесперос», я бы уже давно соскочил с брони и улетел в горячие облака километром ниже. Я даже задумывался, что лучше: поджариться в атмосфере или разбиться всмятку где-нибудь пониже, при грандиозном давлении.
   Но этого не произошло. Что бы я ни выбрал, выбрали меня. Люди Фукса вытащили первого космонавта-десантника. Один из них спрыгнул за мной на тросе и схватил меня за шиворот. Несмотря на жуткий вой в наушниках, я услышал, как он даже крякнул от напряжения, когда трос натянулся и остановил наше совместное падение. Затем он обмотал меня под мышками еще одним, прихваченным с собой тросом.
   Меня так трясло, что я трижды срывался, прежде чем смог себя контролировать и влезть по лестнице следом за человеком из команды Фукса. Там его товарищ уже стоял, обнимая пойманную из воздуха Маргариту. Потом я узнал, что она спрыгнула точно на лестницу и даже не потеряла равновесия.
   А я стоял на четвереньках, еще минуты три приводя в порядок дыхание. Чувство было такое, как будто мне весь день выворачивали руки за спину - они просто не двигались. Я даже боли не чувствовал: руки попросту онемели.
   Нас бросало из стороны в сторону. Я посмотрел вверх и увидел, что «Гесперос» сломался пополам: гондола треснула по всей длине - миг - и корабль разнесло по ветру.
   Раздался вопль Маргариты. Я увидел, как развевается над ней обрезанная веревка. На тросе больше никого не было.
   Медленно и с болью поднимаясь, я осмотрелся по сторонам. Родригеса нигде не было.
   - Где Родригес?
   Никто не ответил.
   Я посмотрел на Маргариту, которая освободилась от объятий своего спасителя.
   - Где Том? - прокричал я.
   За шлемом нельзя было разглядеть лица, но я отчетливо видел, как грустно она покачала головой:
   - Он прыгал после меня…
   - Что с ним случилось? - Я нервно вскочил на ноги. Голос Фукса ответил в наушниках:
   - Третий прыгнул слишком поздно. Мне пришлось увести корабль в сторону от падающих осколков «Геспероса». Он пролетел мимо и пропал в облаках.
 

ЛАРС ФУКС

 
   Это и был тот долгий ужасный вопль, который я слышал в наушниках,- это падал Родригес. Все пятьдесят километров, прежде чем он коснулся поверхности Венеры, я слышал его крик.
   Двое из экипажа Фукса бесцеремонно подхватили меня под руки. Я едва дышал. Все мышцы и сухожилия содрогались в агонии. А Родригес был мертв.
   Маргарита бессильно произнесла:
   - Мамочка…- голос ее звучал слабо, как будто она была на грани нервного истощения.
   Я посмотрел вверх. «Геспероса» больше не было. В облаках не было и следа моего корабля. Только желто-серые облака, таившие в себе смерть: полчища пожирающих истребителей- жучков. Дюшамп, Родригес, Уоллер и еще трое техников - все погибли. Венера не знает пощады. Но тут я вдруг понял, что Венера здесь ни при чем. Это была моя вина. Я привел их в этот адский мир. Я заставил их полететь туда, где человек обречен. Это я убил их.
   Связанные вместе, как альпинисты, мы медленно, с надрывом, диким напряжением и болью спускались по лестнице к шлюзу. Сердце мое вдруг екнуло в груди: я увидел на обшивке те же роковые черные полосы, которые когда-то запятнали корпус «Геспероса».
   Значит, жуки пожирали и «Люцифера». Это лишь дело времени - вскоре этот корабль ожидает та же судьба. Мы все обречены. Этого никак не избежать.
   - Давайте скорее! - проворчал Фукс в шлеме.- Не копошитесь там.
   «Какая теперь разница»,- подумал я, ныряя в люк шлюза.
   Мои глаза стали широкими от удивления, когда я увидел, что внутренний люк широко открыт настежь. Я колебался долю секунды и был бесцеремонно впихнут членом экипажа вовнутрь.
   - Закрываю люк через десять секунд,- сообщил Фукс.- Кто не успеет, тот останется с той стороны, понятно?
   Когда я, спотыкаясь, вошел в помещение за шлюзом, я обернулся и увидел за плечом человека в скафандре облаченную в такой же скафандр фигуру Маргариты. Скафандры команды Фукса только издалека были одинаковыми, на деле они оказались разной системы. Их «кожа» была серебристо-серой, очертания более громоздкими, а шлемы старой модели: с матовой стеклянной пластиной вместо пузыря, открывавшего более широкий обзор по сторонам.
   Человек Фукса повернулся и заблокировал люк.
   - Аварийное погружение,- скомандовал Фукс.- Готовность к заполнению плавучих резервуаров.- Затем он стал говорить на незнакомом гортанном языке. Мне показалось, это какой то восточный язык, наверняка не японский, но какой-то близкий к нему. Очевидно, он разговаривал с кем-то на мостике. Или с компьютером, настроенным на человеческий голос. Но не с нами.