Бояджиева Мила. Бегущая в зеркалах

   И вот теперь эта Лаура. Гордится и радуется. Славно, конечно, что Остин не будет одинок, что заживет, наконец, по-человечески и однажды навестит их с кучей ребятишек. А Лаура будет кокетливо жаловаться, какой он безумный отец - ни в чем не может отказать малышам. "Дай им Бог!" подумала Алиса, скрывая перед каким-то всевидящим оком свою зависть к чужим детям и к чему-то еще, о чем не хотелось признаваться даже себе самой.
   - А сейчас я тебя познакомлю с потрясающей женщиной, - вернул Алису к реальности голос Лауры, - У нас она самый главный кутюрье.
   - Пожалуйста, Лаура, ограничимся пока обычным магазином. Я не собираюсь кружить головы. Только немного отдохнуть. - Алиса подавила вздох и с преувеличенной веселостью показала направо: - Какая милая церквушка на том холме...
   3
   Вечером в доме Остина состоялась маленькая вечеринка. Хозяин хотел представить "племянницу" своему другу -Альбертасу Жулюнасу. Доктор оказался представительным мужчиной, напоминающим портреты Чайковского благообразием седоватой бороды и вдохновенностью взгляда. Поцеловав руку Алисе, он взглянул на нее из-под очков, как показалось ей, с излишней проницательностью. Алиса устроилась в углу дивана и решила стойко перенести совсем не радовавший ее вечер.
   Лаура выглядела чрезвычайно эффектно. Ярко-синий узкий костюм из лоснящегося трикотажа, остроносые туфли на высоком тонком каблуке, поднятые и скрученные на макушке затейливым узлом тяжелые волосы. Узкое, дерзкое лицо с высокими скулами, бледные, полные губы и огненные глаза Кармен, привораживающие жертву. Гибкая, хищная, притягательная.
   - Сегодня был замечательный день. Я даже успела закинуть в редакцию эту свою взрывную статью - вернее, подложила им часовой механизм. Надеюсь, главный не испугается и завтра утром разразится настоящий скандал, сообщила она весело.
   - А я думаю, что сеньору Валенсо из департамента борьбы с преступностью надо бы уже с сегодняшнего вечера приставить к тебе пару хорошо вооруженных ребят, - заметно помрачнел Браун. - Алиса, наверное, не знает, какую героиню мы имеем честь видеть в своей компании. Журналист Лаура Серджио бульдожьей хваткой вцепилась в горло здешнего "спрута". Право, Лаура, мы уже говорили с тобой об этом. Твоя смелость захватывает дух, ты как гимнаст под куполом цирка. Но зачем отстегивать лонжию, пренебрегая правилами безопасности?
   - Я воробей стрелянный, - Лаура с сознанием превосходства устроилась на диване возле Алисы. - Дорогая, поясню лично для тебя - тут-то уже все на этот счет люди образованные. В данном случае мы имеем дело с мафией. Это слово уже вошло в большинство языков мира и объяснения не требует. Увы, именно мы - итальянцы - основные вирусоносители, распространившие эту заразу по всему миру - есть чем гордиться! Мой "спрут" - глава неаполитанской "семьи", сражается с сицилийской группировкой за влияние на промышленном севере Италии. Они уже здорово пощипали друг друга, доставив немало хлопот полиции и подкормив сенсациями прессу. Зверские убийства, взрывы, поджоги радуют обывателя с прошлой осени. Но закону подцепить их никак не удается, работа чистая - все концы в воду. А мой подопечный - о нем-то и идет речь в моей статье - имеет убойную информацию против "семьи" и к тому же - абсолютно бескорыстен. Долг чести, так сказать, оплаченный ценою жизни. Он знает на что идет, но хочет уничтожить вместе с собой всю нечисть.
   - Похоже, я попала прямо к развязке криминального романа. И не скажу, чтобы меня это особенно радовало. Испытываю склонность к тихому, благоустроенному обывательству, - Алису почему-то раздражало, с какой тревогой смотрит Остин на отчаянную журналистку. Она решила при первой же возможности сослаться на головную боль и уйти спать.
   - Вот и славно! Выходит, нас уже двое, - доктор улыбнулся Алисе. - Я ведь тоже из обывателей, обожающих тихие заводи и прячущих голову под одеяло даже при мысли о непрочно запертых воротах. Хотя мне-то бояться вовсе нечего. Мои нововведения не настолько прибыльны, чтобы порождать завистников и врагов.
   - Ты явно скромничаешь, Альбертас, явно прибедняешься. Я-то знаю, что в твою клинику стремятся попасть больные из всей Европы, оказавшиеся не по зубам своим медикам, - вмешалась Лаура.
   Оказалось, что доктор Жулюнас, пожив в Индии и Китае, уже пару лет внедряет в медицинскую практику новые для европейской науки восточные методы - рефлексотерапию, иглоукалывание, медитацию, успешно использует необычную диагностику в особо трудных случаях.
   - Рискните, мадмуазель Грави, я же вас вовсе не знаю. Позвольте мне рассмотреть радужку ваших глаз - и я "угадаю" хвори, нынешние и потенциальные, - Альбертас направил в лицо Алисы свет настольной лампы и долго всматривался, шевеля губами и сосредоточенно нахмурив брови.
   - Выявлена картина ужасающих бедствий? - усмехнулась Алиса.
   - Напротив, мадмуазель, у вас хороший, крепкий организм, хотя чем-то вы по мену здорово ударили. Но он справляется, бедолага. Вот бы только чуточку помочь...
   - Вы намекаете, доктор, что я - ваша пациентка? Мне еще не встречался врач, не находящий во мне желанную добычу. Видимо, в этом крепком организме есть чем поживиться представителям вашей профессии. Но мне уже, если честно, надоело лечиться. Хочется пожить без пилюль в кармане, капель на туалетном столике и фальшиво-обнадеживающих голосов хорошо оплачиваемых специалистов.
   - Хватит, хватит! - Остин решительно хлопнула в ладоши.
   - Мы не на медицинском консилиуме. Пора переходить к обывательским развлечениям. Тем более, что завтра я уезжаю и явно не на отдых.
   О делах больше не вспоминали - маленькая компания абсолютно беззаботных людей, наслаждающихся ужином, хорошим вином, классическими анекдотами, спроецированными на современность и выдаваемые за реальные жизненные истории. Все делали вид, что отлично отдыхают, заполняя избыточный досуг необременительным касанием популярных тем - политики, спорта, искусства.
   Альбертас даже сел за фортепиано и наиграл старинную литовскую колыбельную, якобы повторяющую основные построения индусских песнопений. Тут же выяснилось, что популярные народные мелодии разных итальянских провинций, напетые весьма приблизительно Лаурой, а так же какие-то славянские и цыганские романсы, процитированные Остином, имеют много общего, что и подтверждало мысль доктора о неком едином вселенском первоисточнике творчества.
   ...Было уже поздно, когда Алиса выскользнула в сад и зябко поежилась - ночи были еще совсем холодные и тихие - где-то теплых гнездах отсиживались соловьи, концертирующие здесь с большой охотой с начала апреля. Ей хотелось взглянуть с террасы на спящий город, светящийся внизу морем мигающих огоньков. Приглядевшись, она обнаружила подсвеченные прожекторами громады соборов и движущийся по изгибам набережной яркий поток автомобильных фар.
   -Ай да Лаура - молодец! Этак невзначай, ловким маневром, задержала-таки Остина при себе. Нельзя было не заметить его тревогу, ненадежно скрытую юмором и брошенное словно мимоходом: "мой отъезд, кажется, придется перенести". Конечно, теперь он должен оградить от опасности журналистку Серджио, сделавшую столь рискованный ход. Завтра все эти люди, там внизу, будут читать взрывную статью Лауры - восхищаться, ненавидеть, бояться.
   А кто вспомнил бы о тебе, Алиса, если бы вчера брауновский "пежо" не подоспел вовремя? Немногие - ой, немногие...
   Она вздрогнула от прошедшего вдруг о спине озноба и тут же почувствовала на плечах шелковистое тепло.
   - Уж и не припомню, который раз за свою жизнь я накрываю женские плечи пиджаком - вот, оказывается, истинно мужское занятие - не стрельба, не скачки, не драки, - рядом с Алисой в угольной тени от мохнатой пихты стоял Остин.
   - Ничего себе - пиджак! Даже в полной темноте и сильном опьянении я назвала бы эту вещь меховым манто, - погладила Алиса пушистый ворс. - Не стану спорить - одаривать несчетное множество женщин дорогими шубами истинно мужское дело. Это, если я не ошибаюсь - норка?
   - Соболь, Лиза, серебристый соболь, - мех северных королей. Но это не манто - а палантин. Мне подарили его охотники-эвенки, как "необходимую вещь для дома". Может быть, они предполагали, что я буду использовать его как одеяло или укрывать в старости подагрические колени. Считается, что эти шкурки имеют целебную силу. А может - предназначали подарок моей "хозяйке". Я им немного помог - а этот мех - самое дорогое, что они там в своих сибирских лесах имеют. Так что - носи на здоровье!
   - Но у меня такое ощущение, что дар попал не по адресу. Или у тебя их много? - Алиса облокотилась на каменный парапет, напрасно всматриваясь в скрытое тенью лицо Остина.
   - Нет, и этот мех и ты - у меня в одном экземпляре и вы очень подходите друг другу, - он рассматривал Алису, мягко освещенную падающим из окон дома светом.
   За ней и вокруг нее - лунный ореол святящегося вдалеке города. Тонкие кисти, сжимающие у подбородка накидку
   и лицо, погруженное в мех, кажутся мраморными. Лишь глаза
   огромные и темные - живые, насмешливые, чудные...
   - Мне понравилась твоя Лаура. Она, действительно, интересная женщина. С такой не соскучишься. Да к тому же - в зените славы и очень хороша... Хотя, по-моему ты не очень утруждал себя комплиментами в ее адрес.
   - Она игрок. Игрок рискованный и немного играющий на публику. Лаура не всегда понимает, что рискуя собственной жизнью, мы не вправе подставлять под удар других - в этом и состоит личная ответственность каждого, кто имеет хоть какую-то власть. В ее статье прозвучит имя, которое лучше было бы до поры до времени держать в тени. Назвав человека, решившего выдать членов мафиозной семьи, она, естественно, ставит его под угрозу. Наивно рассчитывать на обещанное прокуратурой прикрытие. По закону мафии предатели приговариваются к смерти и, надо сказать, они почти никогда не нарушают подобных обещаний, не взирая на самые строгие меры предосторожности. Лауру захлестывает азарт преследования и она теряет контроль. Наверное, просто боится, что у нее перехватят инициативу, - Остин немного горячился, чувствовалось, что это для него больная тема.
   - Не очень-то лестная характеристика сеньориты Серджио, впрочем, на правах близкого друга, ты имеешь на это право, - Алиса решительно направилась к дому.
   - Не пора ли к гостям, Остин?
   - Я уже давно всех выпроводил. Завтра у меня совсем не простой день. И тебе пора спать, детка. Ты же у нас - отдыхающая, а поэтому плюнь на всю нашу возню, возьми у Доры ключи от малышки "фиата" и гоняй себе по окрестностям в поисках творческой радости.
   - Отлично, я прямо с утра начну бегать за бабочками или кайфовать у мольберта на каком-нибудь высоченном холме, пока здесь, внизу, сильные и смелые будут бороться за справедливость. Приятных снов, Остин! - Алиса решительно пошла к дому.
   4
   В начале апреля сады вокруг уже цвели в полную весеннюю силу и отпала нужда не только в соболиной накидке но и в твидовом жакете, приобретенном в каком-то универсаме. Все это время, оставлявшее на бегу бесконечные многоточия, как разрозненные части криминального телесериала, Алисе не приходилось скучать. Напротив, она стала замечать в себе жадно рвущиеся к свету ростки новых жизненных интересов.
   Во-первых, в постоянном волнении ее держал сюжет, разворачивающийся вокруг ситуации спровоцированный статьей Лауры. Во-вторых, Алиса и сама стала центром довольно-таки странной истории, дающей ей повод если и не для самолюбования, то по крайней мере - для довольства собой.
   Статья Лауры произвела шум, запустив опасный механизм реакции "семья" всполошилась, отчетливо дав понять, что церемониться с отступниками не станет. Браун, пропадавший больше суток после выхода статьи, вернулся довольный, заявив, что будет отсыпаться. Лаура радостно шепнула Алисе: "Порядок, птичка упорхнула!" Что означало - героя ее статьи удалось надежно спрятать.
   Остин отправился в Тунис на ответственные переговоры с партнерами его основной фирмы, что, по его словам, можно приравнять к отдыху. Алиса же решила совершить визит к доктору Жулюнасу, продиктованный прямой необходимостью.
   Сломанная в катастрофе и починенная в клинике Леже челюсть время от времени доставляла ей серьезные неприятности - зубы с левой стороны ныли и нуждались во вмешательстве хорошего стоматолога. Поскольку Альбертас изначально имел именно эту специальность, Алиса рассчитывала на его помощь или рекомендации к достойным коллегам.
   В приемной кабинета Жулюнаса ожидали своей очереди еще две женщины одна из них, в миниатюрной бархатной шляпке на седых волосах рассеянно листала журнал, другая, совсем еще молодая, сидела неподвижно, сомкнув опущенные на колени ладони. Ее напряженная спина не касалась кресла, полузакрытые веки нервно подергивались, за бледными губами угадывались тесно сжатые челюсти. Так, в сосредоточенном полузабытьи ожидают на скамье подсудимых оглашения приговора, чтобы через секунду завыть или разразиться бранью.
   Лицо женщины притягивало взгляд. Алиса вновь и вновь жадно возвращалась к нему, пока не поняла, что рассматривает соседку в упор, незаметно выпрямляя спину и копируя ее позу. А затем глаза Алисы закрылись и она увидела голубой бланк с круглой печатью онкологической клиники и бледной машинописный шрифт, выделивший короткое слово "canzer". Шрифт уплотнялся, наливаясь багровой сочной мякотью и Алиса подробно рассмотрела то, что прежде никогда ранее не видела и даже не пыталась вообразить, а теперь знала с безоговорочной уверенностью: сморщенный лиловатый кисет желудка с внедрившейся в его стенку медузообразной, выпустившей хищные щупальца опухолью.
   - Мадмуазель Грави, что с вами? - тряс ее за плечи Альбертас. Они были в приемной одни, не считая подоспевшей секунду спустя медсестры с флаконом нашатыря.
   - Все в порядке, доктор, я немного вздремнула, - медленно освобождалась от страшного видения Алиса.
   Потом в кабинете Альбертаса она спросила о молодой пациентке, пришедшей, как оказалось, на сеанс иглотерапии по поводу онкологического заболевания желудка, и рассказала доктору все: о посетившем ее только что видении и прежних странных прозрениях, начавшихся после катастрофы.
   Жулюнас слушал внимательно и терпеливо, так что по выражению его лица Алиса поняла - сейчас он будет предлагать ей курс психотерапии, намекая на некий нервный сдвиг и скрывая под латинскими терминами диагноз умопомешательства.
   - Наука сегодня не знает объяснения этому явлению, называеомому попросту "ясновидение". Судя по всему люди, обладающие подобным даром, существовали всегда, называясь ведьмами, колдунами, прорицателями, жрецами. В Болгарской деревне живет слепая женщина - Ванга, к которой приезжают за советом и пророчеством не только члены местного правительства, но и разные люди со всего мира. Ванга перенесла травму и после нее получила возможность заглядывать в будущее тех людей, которые приходят к ней и даже тех, о ком ей просто рассказывают. Известны и другие случая ясновидения - это явление вполне реально и имеет десятки версий научного или антинаучного толкования. Есть среди ясновидцев люди малограмотные и интеллектуалы, есть бескорыстные миссионеры, а есть и отъявленные шарлатаны, наживающиеся на чужой беде. Могу сказать наверняка одно: это тяжелый крест, Алиса, но и могучий дар, способный делать чудеса, если им правильно распорядиться. У вас есть два пути, выбрать из которых вы должны сами, серьезно подумав. Первый - мы совместными усилиями и особенно вашими личными стараниями блокируем эту часть вашей психики. Гарантировать успеха я не могу, но обретя душевное равновесие, вы сможете добиться того, что приступы ясновидения будут происходить с вами редко, как зубная боль, не деформируя личность.
   И другой путь, рискованный, возможно, тяжелый и ведущий совсем в другой мир, за пределы нормальной человеческой психики. Я бы назвал его "тренировкой ясновидения". Опять-таки, гарантировать не могу - станете ли вы профессионалом, сумев использовать свой дар как редкий инструмент, или разрушите себя, подчинившись неуправляемой стихии. Думаю, никто не смог бы предсказать .
   - Кроме, разумеется, ясновидца, - усмехнулась Алиса. - По этому поводу я никогда не имела видений, зато некие обнадеживающие оптимистические "обещания", нисходили на меня в самые трудные минуты. В них было теплое море, маленькая девочка - абсолютная моя копия, и смех. Радостный смех, в этом нельзя ошибиться. А вот что это - мое детство или моя старость - не знаю...
   Алиса и Альбертас встречались еще несколько раз в доме Брауна, обговаривая варианты использования Алисиного дара и решили подождать ситуация сама подскажет верный путь. А пока Алиса обещала рассказывать о свои необычные ощущения Жулюнасу. И только пообещав это и начав внимательно прислушиваться к себе, поняла, что все "видения", испугавшись засады, попрятались: ничто не давало ей повода говорить о каких-то сверхъестественных возможностях. Даже усилием воли Алиса не могла, например, представить себе Йохима - он будто исчез за краем объектива, а на вызов этого имени являлся некий спортивного типа молодой человек в красном "мерседесе" или в обнимку с пухленькой блондинкой. Алиса сообразила, что ее воображение сильно присочиняет, не в силах найти выход за пограничную черту дозволенного людям знания.
   Когда Жулюнас попросил ее о попытке диагностики чрезвычайно сложного больного, она долго отказывалась, ссылаясь на утрату дара. А когда все же попробовала, то "увидела" лишь небольшой, с голубиное яйцо мешочек сала, расположенный прямо за грудинным хрящом пациента. Мешочек слабо пульсировал мертвым холодным светом.
   - Как умирающий светлячок, - уточнила Алиса, но я почти уверена, что все это придумала, так как вчера вечером наблюдала за этим удивительным насекомым в саду.
   - Вряд ли, - нахмурился Жулюнас. - То что вы описали очень похоже на некий загадочный орган, о функциях которого ученые до сих пор имеют смутное представление. Наиболее заманчивые версии склонны считать вилочковую железу центральным пультом управления всего организма, осуществляющего руководство при помощи особых гормонов, передающих кодовую команду каждому органу. Интересно, что у людей где-то старше семидесяти при вскрытии всегда вместо железы обнаруживается жировой мешочек. Она как бы перерождается со временем, оставляя организм без руководящей опеки, так сказать - на умирание. Но наш больной молод - ему нет и сорока... И беспричинное, вроде бы, разрушение организма, объясняется в этом случае просто - патологией "командного пульта".
   Постепенно втягиваясь в сотрудничество с Жулюнасом, Алиса чувствовала странное торжество, смешанное со страхом. В ней самой и помимо нее развивалась какая-то особая жизнь, не подвластная контролю. Она начинала любить свой дар, когда он слушался ее, творя чудеса, и боялась его, вторгающегося в мозг без зова смутными намеками, требующими осмысления. Иногда Алису потрясала не только слепота ее "ясновидящего ока", но и полное отсутствие обычной интуиции.
   Они с Альбертасом встречались довольно часто, подолгу гуляя то в саду виллы Брауна, то по улочкам Флоренции. Доктор был прекрасным знатоком истории оккультных наук, ценителем искусства и чутким гидом, всегда угадывающим что больше придется по нраву его подопечной. В галереях, на улицах или в храмах Алиса ловила на себе его внимательный взгляд, будто ожидающий, что она впадет в транс перед статуей Микельанджело или полотном Тициана, начав вещать занимательные подробности биографий давно ушедших титанов.
   - Альбертас, увы, я не оправдываю ваши ожидания - ни прошлое, ни будущее этих великих мест не дает мне сигнала. Я чувствую и вижу тоже самое, что и все эти посетители, разве что мне не всегда требуется разглядывать табличку, чтобы угадать автора скульптуры или живописного полотна. Прекратите свою охотничью слежку и перестаньте глазеть на меня так, будто из моего рта должна вылететь птичка.
   - Да, бесценная моя ясновидка, в каких-то вопросах ваше чутье даже слабее, чем у любой гимназистки, - вздохнул Альбертас. Они стояли на лестнице в парке Боргезе. - Доктор с перекинутым через руку светлым плащом и клетчатым кашемировым шарфом, нырнувшим одним концом за спину, а другим распластавшимся на груди, так что рука, слепо шарившая по борту пиджака в поисках очков, потеряла верхний кармашек и замерла в недоумении. Жалобную растерянность выражало его замершее в полужесте крупное тело и лицо в среребристой окантовке седеющих волос.
   - Неужели вы и правда не понимаете, что я просто люблю вас, Алиса. Конечно, не просто, а мучительно и прекрасно с первого взгляда там, в гостиной Брауна и с первой же минуты - несчастливо, т.к. знал, видел, понимал, что связывает вас с Остином.
   - Не понимаю - что связывает? С Остином? - лицо Алисы вытянулось от удивления. - Ну, знаете, Альбертас, у вас какие-то особые методы воздействия - шоковая терапия... Каково же мне сразу узнать и о ваших чувствах и о каких-то особых отношениях с Брауном... Господи, он же обручен с Лалурой. Или это секрет?
   - Возможно, секрет. Во всяком случае, я и не подозревал об этом, доктор, наконец, нашел и одел очки, чтобы рассмотреть подобранный на мраморной ступени красноватый лист бука. - Удивительно, взгляните, Алиса, здесь жилки раздваиваются у основания, дублируя рисунок - какая-то сложная генетическая мутация.
   Алиса подошла, виновато посматривая вовсе не на листок, а на доктора. Он виновато улыбнулся:
   - Да, не волнуйтесь вы так, Алиса! Меня не мучают иллюзии на взаимность. Притом, я знаете, странный - буду любоваться вами издали и наслаждаться мучительной безответностью - изысканнейшая разновидность мазохизма. Причем долго, очень долго - возможно, всю жизнь, как бы невероятно она не затянулась...
   После этого разговора в саду Боргезе Алисе стало легче и проще с Альбертасом. Она перестала связывать его интерес к себе с возможностями ясновидения и от этого сами эти возможности - существующие или выдуманные потеряли значение неотложной задачи, которую надо было решать. А предоставленные сами себе, они начали проявлять небывалую активность.
   "В конце концов, отчего не попробовать?" - решила Алиса, давая согласие на консультации в клинике Жулюнаса.
   Уже через неделю, диагнозы, поставленные доктором на основании "видений" Алисы оправдались у двух пациентов. Мало того, благодаря ее вмешательству, эти люди получили возможность спасения.
   Однажды Алиса осмотрела семилетнюю девочку со всей очевидностью, не имеющую шансов выжить. Тайный недуг подтачивал хрупкий организм, а усилия врачей, перепробовавших весь доступный арсенал медикаментозных средств, окончательно добивали ребенка. Она уже не могла подняться, и только тоненькая, прозрачная рука, лежащая на одеяле, цепко сжимала игрушечную канарейку.
   - У меня дома живет в клетке такая же птичка, - попыталась девочка протянуть Алисе игрушку. - Она очень хорошо поет. Мама обещала выпустить ее в лесу, когда я умру.
   Как-то сразу, без особых усилий Алиса "увидела" студенистую жидкость, перетекающую по тонким трубочкам внутри позвоночного столба ребенка и как бы разъедающую цвет - вокруг трубочек сложная конструкция костей и хрящей имела сероватый окрас, как на экране плохого телевизора.
   По мнению специалистов, "картинка" Алисы означала особое перерождение тканей спинного мозга, не фиксируемое обычными анализами. Девочка была отправлена в Хьюстон, где в клинике, специализирующейся на подобных случаях, связанных, как правило, с сильным радиоактивным облучением, была произведена срочная операция.
   В середине апреля Альбертас показал письмо, в котором сообщалось, что больная пошла на поправку.
   - Если бы ты знала, Алиса, как я горжусь тобой. И собой. Ведь ты мое открытие! И знаешь, уже не мало людей буквально молятся на тебя. Скажу по секрету - я выслал по просьбе этой малышки твою фотографию в Хьюстон. Она думает, что ты - Ангел...
   5
   Алиса действительно, почувствовала прилив сил, ей не хотелось задумываться над смыслом такого поворота судьбы, возможно из страха спугнуть норовистый дар. Она не строила планы на будущее - знала только, что возвращаться во Францию ей явно не хотелось. К тому же, ожидалось скорое прибытие Остина и это уже был праздник. Лаура, не досаждавшая Алисе своей дружбой по причине чрезвычайной занятости, вдруг зачастила с визитами, давая распоряжения Доре и садовнику. Тот с утра до вечера копался в саду, а его близнецы, сосредоточенно подстригали кусты большими ножницами.
   Пряно и остро пахли свежесрезанные ветки туи, в сводчатые окна Casa del Fiore смотрелось закатное солнце, на газоне стрекотала, разбрасывая сверкающие брызги, вертлявая поливалка. Алиса рассматривала Флоренцию, так сильно изменившуюся за эти полтора месяца. Вон там, за длинным желтым зданием дворца Юстиции, скрывается трехэтажный особняк с изумрудным изразцовым фризом, в котором находится редакция Лауры, левее, на границе с парком, вклинивающимся в городские постройки, под охраной высоких темных кипарисов прячется клиника Альбертаса, и эти улочки и соборы - все уже добрые знакомые. А главное - люди, которые остались жить благодаря тому, что живет и здравствует она - Алиса.