Страница:
— Сколько раз я говорила тебе, что подслушивание доведет тебя до беды!
Не обращая внимания на нравоучения сестры, Кит высвободила руку и прямо взяла быка, за рога:
— Что ты собираешься делать, Джорджи? Ты не можешь выйти замуж за этого ужасного человека!
— Не знаю, — призналась старшая сестра. Отвернувшись от встревоженного лица Кит, она побежала вверх по ступенькам к их укромному уголку в мансарде.
— Дядя не может так поступить с тобой, это несправедливо, — жалобно произнесла девочка, следуя по пятам за сестрой.
— Похоже, здесь не из чего выбирать, — сказала Джорджи, войдя в комнату. — По крайней мере сейчас. — Она закрыла за ними дверь, и у нее вырвался глубокий вздох отчаяния.
Шагая по истертому ковру, она пыталась придумать, как помешать совершиться этой унизительной помолвке. Но что можно сделать за столь короткий срок? И как ей вести себя завтра утром, когда явится личный врач лорда Харриса?
В желудке Джорджи снова все перевернулось. Она присела на ветхий подоконник, обхватив руками дрожащие колени. Письмо леди Финч, которое она сжимала в руке, упало на пол.
Кит бросилась на ковер у ног Джорджи, подняла упавшее письмо и разгладила смятые страницы.
— Как дядя Финеас объяснил свой выбор? Я всего не расслышала. — Она смущенно улыбнулась от этого признания, но не извинилась за свое поведение. — Ведь он не может вынудить тебя вступить в брак. Пусть он и наш опекун, он все равно наш родственник. А родные люди не должны поступать так по отношению друг к другу, не правда ли?
При этих словах Джорджи тихо и горько рассмеялась. Она повернулась к сестре и встретилась с ее от — крытым и испуганным взглядом.
— Возможно, что родные так не поступают, но наши родственники никогда не считали нас таковыми. Проблема еще и в том, что дядя Финеас не наш опекун. Тетя Верена проговорилась, что отец оставил нас под опекой лорда Данверса. Очевидно, эта свадьба — его идея.
— Лорд Данверс? Кто он?
— Не имею ни малейшего представления, — покачала головой Джорджи. — Сегодня я впервые услышала о нем.
— Как ты думаешь, миссис Тафт знала об этом?
— Нет, — ответила старшая сестра. — В этом я абсолютно уверена. — Миссис Тафт многого недоставало в качестве приемной матери, но знай она, что деньгами распоряжается кто-то другой, а не мистер Финеас, она пошла бы на все, чтобы ее девочки, как и другие молодые леди их круга, имели все подобающие привилегии и получили достойное образование. Денег в хозяйстве капитана всегда не хватало, так как он нередко отправлялся в длительные путешествия, и то немногое, что он приносил в дом, обычно опять вкладывал в свой корабль.
Нет, миссис Тафт не могла знать об этом лорде Данверее. Но теперь, когда о его существовании стало известно Джорджи, она разорвет эту помолвку, разыщет этого подлеца и постарается сделать так, чтобы он никогда больше так властно не распоряжался ее жизнью. Или судьбой Кит.
— Ты не можешь позволить этому случиться, — сказала сестра, отрываясь от письма леди Финч. — Просто не можешь. Мы должны пойти к этому лорду Данверсу и воззвать к его чувству чести.
— Сомневаюсь, что ему известен смысл этого слова, — парировала Джорджи. — Он предстал перед адмиралтейским судом. Похоже, бесчестное поведение — вторая натура этого человека.
Кит нахмурилась.
— Да, о ком-то говорили, что он — предатель.
Но я думала, это относилось к дяде Финеасу.
— И к нему тоже. — Джорджи улыбнулась. Они рассмеялись, и Кит сжала руку сестры.
— Тебе нужно найти этого лорда Данверса и убедить его в ошибочности его поступка. Посмотри, как хорошо ты воздействуешь на меня. Я теперь почти не подслушиваю.
Джорджи возвела очи горе. Если бы подслушивание Кит было ее единственным грехом! У нее также была склонность к воровству, но, к счастью, сегодня ее таланты проявились в том, что она вытащила письмо леди Финч из стола дяди, прежде чем тот успел выбросить его, что, как она подозревала, он сделал с другими посланиями дорогой леди.
— Будь уверена, я собираюсь отыскать этого негодяя, и когда я закончу с ним, он получит полное представление о значении таких слов, как честь и долг. Но прежде всего мне нужно найти способ разорвать помолвку.
Кит неожиданно оживилась.
— Леди Финч упоминает про осмотр, — сказала она, указывая на абзац, в котором шокированная леди сообщает Джорджи о ставшем притчей во языцех и почти фанатичном требовании лорда Харриса, чтобы его невесты были девственницами. — Она пишет, что лорд Харрис женится на тебе только в том случае, если подтвердится, что тебя никто не касался. — Кит замолчала, снова и снова перечитывая слова письма с недоуменным видом.
— Ты еще слишком мала, чтобы читать это. — Джорджи выхватила несколько откровенные страницы из рук своей не в меру любопытной сестры.
Кит хитро улыбнулась и, прежде чем Джорджи опомнилась, вновь завладела письмом.
— А что, если тебя кто-то касался? Если бы ты была обесчещена? — Ее глаза заблестели. — Леди Финч ясно пишет, что лорд Харрис женится на тебе только в том случае, если твоя репутация не запятнана. Если что нужно, Джорджи, — это испортить свою репутацию, так чего же ты ждешь?
— Кэтлин Ориана Аскот, тебе еще рано знать о таких делах и тем более предлагать своей сестре подобный выход Сказала Джорджи самым грозным тоном, мысленно ругая себя за то, что эта мысль не пришла на ум ей первой.
Кит поднялась с пола и устроилась на другом конце подоконника.
— А разве ты еще не погубила свою репутацию? Тетя Верена именно так и сказала, узнав, что ты одна пошла на прогулку тем утром.
— Нет, я думаю, что прогулки в одиночестве по парку, к сожалению, будет недостаточно.
— По тому шуму, который подняла тетя Верена, можно было подумать, что тебя на этой прогулке касалась половина мужского населения Лондона. — Кит вздохнула. — Как бы я хотела вновь оказаться в Пензансе!
— И я тоже.
Лондонский дом их дяди сильно отличался от солнечного и уютного коттеджа, где они жили у миссис Тафт. Джорджи откинулась на своем конце подоконника и прижалась щекой к холодному стеклу. По телу пробежал холодок.
Даже если бы ей удалось запятнать свою репутацию в одну ночь, это не позволило бы ей жить той жизнью, о которой она всегда в глубине души мечтала. Ей очень хотелось когда-нибудь обрести любовь, почувствовать тот же трепет, который она испытывала, наблюдая за отплытием при волшебном свете закатов больших кораблей из порта в Пензансе в экзотические страны, навстречу самым невероятным приключениям.
И девушка придумывала их. Когда капитан Тафт возвращался в порт, он позволял девочкам свободно прогуливаться по кораблю. Во время этих драгоценных недель Джорджи фантазировала, как отправляется на его корабле «Сибарис» в самые удивительные страны.
Ее воображение еще больше разжигали сильно приукрашенные рассказы капитана о своих приключениях, а его грубоватая команда искренне полюбила сирот и баловала их, словно выводок любящих родственников. От них сестры научились вязать морские узлы, освоили морской жаргон и бесстрашно карабкались на головокружительную высоту главной мачты, приводя в смущение матросов своим редким талантом.
И по ночам, когда небо усеивали яркие звезды и они падали одна за другой, Джорджи каждый раз загадывала желание, множество желаний, сводившихся к тому, что однажды она встретит человека, который поймет ее мечты о приключениях и дальних странах, и этот рыцарь увезет ее далеко от Англии и избавит от бедности и безвестности.
На палубе отправляющегося в дальние страны корабля ее избранник не будет отрывать от нее восхищенного взгляда, он полюбит ее такой, какая она есть, а не за ее чистоту и непорочность.
Как любили друг друга ее родители. Дядя может выдвигать самые скверные обвинения в их адрес, но она знала правду — они горячо любили друг друга, и их трагическая смерть была результатом предательства… но не со стороны одного из них.
Когда бы она ни думала о той страшной ночи, в которую погибли ее родители, в ее памяти всплывал образ нежной мамы: вот она каждый вечер заботливо подтыкает вокруг нее одеяло и ласковым голосом шепчет убаюкивающую молитву на французском, а отец стоит в дверях детской, одетый в пальто и с фонариком в руке.
Но остальные воспоминания о том перевернувшем ее судьбу вечере Джорджи прятала глубоко в сердце, потому что боялась их больше, чем этой надвигающейся угрозы замужества.
Похоже, она, как и ее родители, могла стать жертвой равнодушия других людей. Если бы только родители были живы! Тогда у нее был лондонский сезон, как у других девушек ее круга.
Если бы только она могла получить этот лондонский сезон Конечно, этого уже не случится, но мечтать об этом очень приятно. Получить возможность грациозно войти в элегантный бальный зал… осмотреть утонченную публику встретиться взглядом с лукавым, чертовски красивым мужчиной и тут же понять, просто понять, что он именно от кто разгадает все ее секреты, осуществит все ее желания и оправдает все ее надежды.
— Почему ты считаешь, что тебя невозможно скомпрометировать? — голос Кит ворвался в мечты старшей сестры. — Ты хорошенькая и не отпугнешь тех ужасных волокит, от которых тебя предостерегала в своем последнем письме леди Финч.
Джорджи вздохнула:
— Сколько раз я говорила тебе, что нельзя читать письма, адресованные другим людям!
— Ты бы и не увидела тех писем, если бы я не крала их из кабинета дяди Финеаса, — проворчала в ответ Кит.
Джорджи нечего было возразить. Действительно, как она могла жаловаться на то, что Кит стащила письмо, из которого стало известно о надвигающемся нежелательном для нее браке!
— Все же мне кажется, что наилучшее решение — это чтобы ты опозорила себя.
— Но как это сделать, Кит? — начала рассуждать Джорджи. — Личный врач лорда Харриса придет сюда завтра утром. За такой короткий срок невозможно сделать выбор. Нам не разрешается даже наносить визиты, не говоря уже о том, чтобы посещать балы и другие светские собрания, где я могла бы найти подходящего для этого кандидата.
Казалось, ее слова несколько поубавили энтузиазм Кит, но ненадолго. Неожиданно младшая сестра выпрямилась, словно нашла какое-то решение.
— А как насчет этого бала, ну того, о котором пишет леди Финн? — спросила она, протягивая сестре последнюю страницу письма.
— Бала поклонников Киприды?[1] — фыркнула Джорджи, беря в руки письмо.
— Вот именно, — кивнула Кит, соскочив с подоконника и кружась по комнате. — Лучше не придумаешь, ведь леди Финч пишет, он будет сегодня вечером. Ты можешь испортить свою репутацию за час или сколько там требуется для этого времени и вернуться, прежде чем тебя хватятся. Похоже, там соберутся все мужчины, и я уверена, что среди них найдутся такие, кто обладает богатейшим опытом в том, как испортить репутацию молодой леди.
Пока следующие пять минут Джорджи читала Кит нотацию, внушая ей, что нужно перейти все границы приличий, чтобы обсуждать подобные вещи, у нее в груди бешено колотилось сердце в предвкушении возможности, которую может предоставить самый известный лондонский бал.
Бал поклонников Киприды.
Под этим подразумевалось что-то сумасшедшее, невероятное. Леди Финч упомянула о нем, только чтобы уберечь Джорджи от неверного шага, иначе та могла кончить, как одна из тех падших женщин, которые посещали подобные скандальные места и имена которых неприлично было даже упоминать в обществе.
И все же такая судьба была единственным средством спастись от этого ужасного лорда Харриса.
На какой-то момент Джорджи попыталась обдумать про себя этот дикий план, затем так же молниеносно отмела его.
Нет, она не может так поступить. Нечего и думать об этом.
И все же…
— Ты могла бы потихоньку ускользнуть из дома, — должала убеждать ее Кит, подперев кулачком подбородок, излагая один из возможных способов выбраться из дома. — Когда кухарка уснет от мадеры, которую украла дяди из подвала, и захрапит, ты можешь черным ходом выйти в сад к воротам, посудомойка говорила, что они никогда не закрываются, так как дядя несколько лет назад потерял ключи и думает, что это никому не известно. — Кит закатила глаза к небу, словно говоря, что их дядя глупейший из обитателей земли. — Оттуда, — продолжала она излагать свой план, — ты выйдешь на угол парка и возьмешь наемную карету. Никто и знать не будет, что ты ушла.
— Кит! — произнесла Джорджи, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно суровее. И правда, ее не могло не шокировать, что младшая сестра с такой легкостью предложила столь продуманный план и так хорошо изучила повадки всех обитателей дома всего за три недели, которые они провели под дядиной крышей. — Откуда ты все это знаешь? Откуда тебе известны все эти подробности? У ее сестры хватило наглости принять оскорбленный вид.
— Я слушала и задавала вопросы. И если бы ты не сидела, как всегда, уткнувшись в книгу или изучая свой атлас, ты бы слышала, о чем судачат горничные. Домом управляют из рук вон плохо. Он крайне запущен. Прислуга годами явно обкрадывает дядю Финеаса и тетю Верену. — Беспечно махнув рукой, Кит отмела это утверждение. Затем она взглянула на громко тикающие старинные часы на камине. — Придется ждать до одиннадцати. Служанка говорила, что кухарке требуется три-четыре стакана горячительного, прежде чем она угомонится.
При этом Кит улыбнулась, и Джорджи не могла не почувствовать, как бунтарский дух сестры подталкивает ее к этому опасному шагу.
Испортить свою репутацию. От этой мысли у нее по телу пробежала дрожь.
Раз у нее все равно не будет лондонского сезона и вряд ли сбудутся ее мечты о любви и приключениях, она могла бы прожить хотя бы одну ночь в свете, потанцевать и броситься в объятия какого-нибудь прожигателя жизни.
Танцы. Боже, ей понадобятся бальные туфли и множество других вещей!
Джорджи взглянула на свою грубую практичную обувь и нахмурилась. На ней было скромное старомодное поплиновое платье, которое она носила почти четыре года и недавно перекрасила в черный цвет в память о миссис Тафт, которая относилась к ним как мать и заслуживала траур по себе. Джорджи понимала, что в своем нескладном, плохо прокрашенном платье она вряд ли будет уместна в зале с элегантно одетыми жрицами любви. Она выглядела бы как чья-то бедная служанка, а не красотка, которой захочется овладеть.
— Мне нечего надеть, — прервала она пространный монолог сестры о том, как они смогут позаимствовать несколько монет из карманных денег тети, чтобы оплатить карету и, возможно, подкупить кого-нибудь из лакеев.
Услышав эти слова, Кит наконец замолчала, но только для того, чтобы перевести дыхание.
— Черт побери, — сказала она, возвращаясь к своему месту на подоконнике. — Жаль, что тетя Верена вдвое толще тебя. В ее гардеробе, наверное, столько вульгарных платьев, что можно одеть всех падших женщин в Лондоне. Если бы только мы были знакомы с этими леди Я слышала, у них полно этих туалетов, хотя непонятно, почему у них они есть, а мы одеваемся в дешевый поплин и грубую шерсть.
Если бы только они были знакомы с этими леди…
Джорджи бросила оценивающий взгляд на сестру. Но них же была такая знакомая — миссис Тафт. Их приемная мать в течение десяти лет была одной из высокооплачиваемых куртизанок, пока не встретила своего английского мужа, капитана Тафта, который скоропалительно женился на ней и вытащил из более чем непристойной жизни. Они очень любили друг друга, пока два года назад «Сибарис» не вернулся в Пензанс с ужасным известием, что капитан погиб во время жестокого шторма.
Счастье семейной пары Тафтов выплескивалось на сестер, и муж с женой относились к ним как к своим кровным отпрыскам, а не приемным детям и не тратили на себя ни шиллинга из денег, получаемых на содержание девочек.
И хотя миссис Тафт не знала последних модных танцев и не умела плести кружева, она обладала тонким знанием мужчин и сочла своим долгом передать это знание Джорджи.
«Об этом тебе должна была сообщить твоя мать, упокой Бог ее душу, — говорила она. — Но так как она ушла из этого мира, тебе придется довольствоваться моим опытом. Тебе не повредит знать больше, чем известно большинству девушек, так как именно в опытных женских руках мужчина становится ручным».
Но миссис Тафт не ограничивалась этим. Она, например, позволяла девочкам одеваться в ее элегантные и одновременно вызывающие платья — остатки ее сомнительного прошлого.
Хотя сейчас эти туалеты определенно вышли из моды, их шили французские портнихи, и шили безукоризненно — в них присутствовало обязательное сочетание элегантности и кокетства. Миссис Тафт не была подружкой кого-либо из завсегдатаев порта, а вела себя как леди, которой добивались многие, чье время к услуги стоили весьма дорого, и именно об этом свидетельствовали дорогие шелковые ткани и изящная вышивка ее платьев.
И любое из них подойдет Джорджи. По крайней мере на одну ночь.
— Блестящая идея, — сказала Кит.
— Да, — согласилась ее сестра, бросившись в угол комнаты.
Она отодвинула свою кровать, за ней оказался потрепанный сундук. Открыв крышку, Джорджи отбросила жалкие пожитки, и ее глазам предстали платья, которые она и не мечтала когда-нибудь надеть. Она тут же достала свое любимое — туалет из шелка, переливающегося от изумительного темно-фиолетового до оттенков голубого.
— Платья миссис Тафт! — прошептала Кит, протягивая руку, чтобы благоговейно коснуться голландских кружев на рукавах. — О, я думала, они пропали.
Джорджи пробежала пальцами по дорогому шелку и кружевам.
— Так ты пойдешь туда? — шепотом спросила Кит. Джорджи внимательно рассматривала лежащие перед ней туалеты, еще раз взвешивая свой выбор. Осмелится ли она?
Что было предпочтительнее — вести жизнь десятой леди Харрис или погубить свою репутацию?
Затем девушка вновь взглянула на полный сокровищ сундук. Все сошлось, чтобы соблазнить ее, — платья, откровения миссис Тафт о мужчинах и безукоризненный план Кит, будто наконец судьба приказала ей взять свою жизнь в собственные руки.
Джорджи кивнула, словно соглашаясь с этим, и критически осмотрела переливающееся платье.
— Примерь его, — попросила Кит. — Думаю, оно даже тебя сделает хорошенькой.
Джорджи не обиделась на прямолинейную оценку И внешности и очарования сестрой. Прежде всего она отчиталась высоким ростом и возвышалась над большинством мужчин. Такой рост, крепкое телосложение резкие манеры не соответствовали нынешним вкусом в соответствии с которыми в моде были тихие миниатюрные леди.
Глядя на очаровательное платье, Джорджи решила, то его цвет будет ей к лицу. И хотя ее волосы отличались неопределенным медовым оттенком, а кожа была обласкана солнечными лучами, платье сразу бросалось в глаза, и уже оно одно могло привлечь к ней внимание мужчин.
Она надеялась, что найдет того, кто будет ей по росту и пригласит ее на танец, прежде чем увлечь в постель…
Джорджи усмехнулась, решив, что меньше всего нужно сейчас волноваться из-за неловкости в танцах.
Кит продолжала рыться в сундуке.
— Прежде чем ты наденешь платье, тебе понадобится это. — Она вытащила льняной корсет с пожелтевшей от времени шнуровкой.
Джорджи состроила гримасу, поняв, что не справится с платьем миссис Тафт без посторонней помощи.
Затягивая шнуровку, девушка обнаружила, что это оригинальное нижнее белье вовсе не было пыткой для английских леди, а создавалось для их удобства — с мягкой хлопковой подкладкой, без всякого намека на китовый ус.
Кит поймала концы шнурков и затянула их на спине сестры.
— Не слишком туго?
Джорджи покачала головой, удивляясь своему превращению. Четко обозначилась талия, и корсет сотворил подлинное чудо с ее грудью. У нее действительно была прекрасная фигура.
Кит привстала на цыпочки и накинула платье на голову Джорджи. Когда шелк с мягким шелестом обхватил ее фигуру, младшая сестра тихо ахнула.
— Что случилось? — спросила Джорджи.
— Иди к зеркалу и посмотри на себя. — Кит показала рукой на длинное узкое зеркало в углу комнаты. — Ты настоящая принцесса.
Низкий вырез платья открывал грудь ровно настолько, чтобы вызвать у мужчины желание подойти поближе. Рукава были из тончайшего шелка, вызывающе короткие, обнажающие девичьи руки. Ансамбль дополняли изящные кружевные перчатки.
Широкая атласная лента опоясывала талию и завязывалась на спине большим бантом, концы которого почти достигали земли и словно молили, чтобы бант поскорее развязали. Юбка ниспадала широким кругом, подол с богатой вышивкой покачивался при ходьбе, намекая на изящные лодыжки и одетые в шелковые чулки ноги.
Несомненно, это платье было создано для того, чтобы привлекать мужские взгляды.
— Нужно еще кое-что, — сказала Джорджи, возвращаясь к сундуку и начиная вновь рыться в нем, что-то бормоча себе под нос и разбрасывая его содержимое вокруг себя.
Она вспомнила про туфли. Но где же они? Наконец она выудила их — белые, атласные, с прекрасной вышивкой, повторяющей рисунок на подоле платья. Она надела их, но, к своему огорчению, чувствовала себя крайне неуверенно.
— Ты не сможешь в них ходить, Джорджи, — сказала Кит, разглядывая высоченные каблуки. — Ты споткнешься и сломаешь себе шею, как только начнешь спускаться по ступенькам.
Джорджи сокрушенно посмотрела на сестру. Замечание Кит было справедливо, да и она сама прекрасно сознавала, что ей далеко до грациозной красавицы, Но она твердо решила отправиться именно в этих туфлях поскольку никогда не видела более прекрасной веши. Она достала пару носовых платков и запихала их в носки туфель чтобы ногам было удобнее.
Когда старшая сестра надела туфли вновь и, дрожа от отчаяния и пошатываясь, встала на каблуки, у Кит перехватило дыхание.
Взглянув на себя в зеркало, Джорджи глубоко вздохнув, поняла, что процесс превращения Золушки закончился, нужно только попасть на бал и осуществить задуманное.
— Теперь надо что-то сделать с твоими волосами, — сказала Кит и радостно принялась за работу, предлагая различные варианты причесок и помогая завершить перевоплощение Джорджи.
Через час сестры осуществили первую часть своего замысла, затем осторожно пробрались через темный дом к двери кухни.
— Отправляйся наверх и запри за собой дверь нашей комнаты, — приказала Джорджи сестре. — Не впускай никого, если только в этом не будет крайней необходимости. — Хотя никто никогда не приходил, чтобы проведать их в спальне.
Кит понимающе кивнула, затем с тревогой вгляделась в ночь.
— Джорджи, ты знаешь, что это такое — испортить свою репутацию? — Неожиданно ее сестра-всезнайка заговорила, как невинный тринадцатилетний подросток, каковым она и была.
Щеки Джорджи вспыхнули, несмотря на прохладный ночной воздух, и она была рада, что могла скрыть в темноте свое смущение.
— Думаю, да, Кит. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы освободиться от этого лорда Харриса.
Глава 2
Не обращая внимания на нравоучения сестры, Кит высвободила руку и прямо взяла быка, за рога:
— Что ты собираешься делать, Джорджи? Ты не можешь выйти замуж за этого ужасного человека!
— Не знаю, — призналась старшая сестра. Отвернувшись от встревоженного лица Кит, она побежала вверх по ступенькам к их укромному уголку в мансарде.
— Дядя не может так поступить с тобой, это несправедливо, — жалобно произнесла девочка, следуя по пятам за сестрой.
— Похоже, здесь не из чего выбирать, — сказала Джорджи, войдя в комнату. — По крайней мере сейчас. — Она закрыла за ними дверь, и у нее вырвался глубокий вздох отчаяния.
Шагая по истертому ковру, она пыталась придумать, как помешать совершиться этой унизительной помолвке. Но что можно сделать за столь короткий срок? И как ей вести себя завтра утром, когда явится личный врач лорда Харриса?
В желудке Джорджи снова все перевернулось. Она присела на ветхий подоконник, обхватив руками дрожащие колени. Письмо леди Финч, которое она сжимала в руке, упало на пол.
Кит бросилась на ковер у ног Джорджи, подняла упавшее письмо и разгладила смятые страницы.
— Как дядя Финеас объяснил свой выбор? Я всего не расслышала. — Она смущенно улыбнулась от этого признания, но не извинилась за свое поведение. — Ведь он не может вынудить тебя вступить в брак. Пусть он и наш опекун, он все равно наш родственник. А родные люди не должны поступать так по отношению друг к другу, не правда ли?
При этих словах Джорджи тихо и горько рассмеялась. Она повернулась к сестре и встретилась с ее от — крытым и испуганным взглядом.
— Возможно, что родные так не поступают, но наши родственники никогда не считали нас таковыми. Проблема еще и в том, что дядя Финеас не наш опекун. Тетя Верена проговорилась, что отец оставил нас под опекой лорда Данверса. Очевидно, эта свадьба — его идея.
— Лорд Данверс? Кто он?
— Не имею ни малейшего представления, — покачала головой Джорджи. — Сегодня я впервые услышала о нем.
— Как ты думаешь, миссис Тафт знала об этом?
— Нет, — ответила старшая сестра. — В этом я абсолютно уверена. — Миссис Тафт многого недоставало в качестве приемной матери, но знай она, что деньгами распоряжается кто-то другой, а не мистер Финеас, она пошла бы на все, чтобы ее девочки, как и другие молодые леди их круга, имели все подобающие привилегии и получили достойное образование. Денег в хозяйстве капитана всегда не хватало, так как он нередко отправлялся в длительные путешествия, и то немногое, что он приносил в дом, обычно опять вкладывал в свой корабль.
Нет, миссис Тафт не могла знать об этом лорде Данверее. Но теперь, когда о его существовании стало известно Джорджи, она разорвет эту помолвку, разыщет этого подлеца и постарается сделать так, чтобы он никогда больше так властно не распоряжался ее жизнью. Или судьбой Кит.
— Ты не можешь позволить этому случиться, — сказала сестра, отрываясь от письма леди Финч. — Просто не можешь. Мы должны пойти к этому лорду Данверсу и воззвать к его чувству чести.
— Сомневаюсь, что ему известен смысл этого слова, — парировала Джорджи. — Он предстал перед адмиралтейским судом. Похоже, бесчестное поведение — вторая натура этого человека.
Кит нахмурилась.
— Да, о ком-то говорили, что он — предатель.
Но я думала, это относилось к дяде Финеасу.
— И к нему тоже. — Джорджи улыбнулась. Они рассмеялись, и Кит сжала руку сестры.
— Тебе нужно найти этого лорда Данверса и убедить его в ошибочности его поступка. Посмотри, как хорошо ты воздействуешь на меня. Я теперь почти не подслушиваю.
Джорджи возвела очи горе. Если бы подслушивание Кит было ее единственным грехом! У нее также была склонность к воровству, но, к счастью, сегодня ее таланты проявились в том, что она вытащила письмо леди Финч из стола дяди, прежде чем тот успел выбросить его, что, как она подозревала, он сделал с другими посланиями дорогой леди.
— Будь уверена, я собираюсь отыскать этого негодяя, и когда я закончу с ним, он получит полное представление о значении таких слов, как честь и долг. Но прежде всего мне нужно найти способ разорвать помолвку.
Кит неожиданно оживилась.
— Леди Финч упоминает про осмотр, — сказала она, указывая на абзац, в котором шокированная леди сообщает Джорджи о ставшем притчей во языцех и почти фанатичном требовании лорда Харриса, чтобы его невесты были девственницами. — Она пишет, что лорд Харрис женится на тебе только в том случае, если подтвердится, что тебя никто не касался. — Кит замолчала, снова и снова перечитывая слова письма с недоуменным видом.
— Ты еще слишком мала, чтобы читать это. — Джорджи выхватила несколько откровенные страницы из рук своей не в меру любопытной сестры.
Кит хитро улыбнулась и, прежде чем Джорджи опомнилась, вновь завладела письмом.
— А что, если тебя кто-то касался? Если бы ты была обесчещена? — Ее глаза заблестели. — Леди Финч ясно пишет, что лорд Харрис женится на тебе только в том случае, если твоя репутация не запятнана. Если что нужно, Джорджи, — это испортить свою репутацию, так чего же ты ждешь?
— Кэтлин Ориана Аскот, тебе еще рано знать о таких делах и тем более предлагать своей сестре подобный выход Сказала Джорджи самым грозным тоном, мысленно ругая себя за то, что эта мысль не пришла на ум ей первой.
Кит поднялась с пола и устроилась на другом конце подоконника.
— А разве ты еще не погубила свою репутацию? Тетя Верена именно так и сказала, узнав, что ты одна пошла на прогулку тем утром.
— Нет, я думаю, что прогулки в одиночестве по парку, к сожалению, будет недостаточно.
— По тому шуму, который подняла тетя Верена, можно было подумать, что тебя на этой прогулке касалась половина мужского населения Лондона. — Кит вздохнула. — Как бы я хотела вновь оказаться в Пензансе!
— И я тоже.
Лондонский дом их дяди сильно отличался от солнечного и уютного коттеджа, где они жили у миссис Тафт. Джорджи откинулась на своем конце подоконника и прижалась щекой к холодному стеклу. По телу пробежал холодок.
Даже если бы ей удалось запятнать свою репутацию в одну ночь, это не позволило бы ей жить той жизнью, о которой она всегда в глубине души мечтала. Ей очень хотелось когда-нибудь обрести любовь, почувствовать тот же трепет, который она испытывала, наблюдая за отплытием при волшебном свете закатов больших кораблей из порта в Пензансе в экзотические страны, навстречу самым невероятным приключениям.
И девушка придумывала их. Когда капитан Тафт возвращался в порт, он позволял девочкам свободно прогуливаться по кораблю. Во время этих драгоценных недель Джорджи фантазировала, как отправляется на его корабле «Сибарис» в самые удивительные страны.
Ее воображение еще больше разжигали сильно приукрашенные рассказы капитана о своих приключениях, а его грубоватая команда искренне полюбила сирот и баловала их, словно выводок любящих родственников. От них сестры научились вязать морские узлы, освоили морской жаргон и бесстрашно карабкались на головокружительную высоту главной мачты, приводя в смущение матросов своим редким талантом.
И по ночам, когда небо усеивали яркие звезды и они падали одна за другой, Джорджи каждый раз загадывала желание, множество желаний, сводившихся к тому, что однажды она встретит человека, который поймет ее мечты о приключениях и дальних странах, и этот рыцарь увезет ее далеко от Англии и избавит от бедности и безвестности.
На палубе отправляющегося в дальние страны корабля ее избранник не будет отрывать от нее восхищенного взгляда, он полюбит ее такой, какая она есть, а не за ее чистоту и непорочность.
Как любили друг друга ее родители. Дядя может выдвигать самые скверные обвинения в их адрес, но она знала правду — они горячо любили друг друга, и их трагическая смерть была результатом предательства… но не со стороны одного из них.
Когда бы она ни думала о той страшной ночи, в которую погибли ее родители, в ее памяти всплывал образ нежной мамы: вот она каждый вечер заботливо подтыкает вокруг нее одеяло и ласковым голосом шепчет убаюкивающую молитву на французском, а отец стоит в дверях детской, одетый в пальто и с фонариком в руке.
Но остальные воспоминания о том перевернувшем ее судьбу вечере Джорджи прятала глубоко в сердце, потому что боялась их больше, чем этой надвигающейся угрозы замужества.
Похоже, она, как и ее родители, могла стать жертвой равнодушия других людей. Если бы только родители были живы! Тогда у нее был лондонский сезон, как у других девушек ее круга.
Если бы только она могла получить этот лондонский сезон Конечно, этого уже не случится, но мечтать об этом очень приятно. Получить возможность грациозно войти в элегантный бальный зал… осмотреть утонченную публику встретиться взглядом с лукавым, чертовски красивым мужчиной и тут же понять, просто понять, что он именно от кто разгадает все ее секреты, осуществит все ее желания и оправдает все ее надежды.
— Почему ты считаешь, что тебя невозможно скомпрометировать? — голос Кит ворвался в мечты старшей сестры. — Ты хорошенькая и не отпугнешь тех ужасных волокит, от которых тебя предостерегала в своем последнем письме леди Финч.
Джорджи вздохнула:
— Сколько раз я говорила тебе, что нельзя читать письма, адресованные другим людям!
— Ты бы и не увидела тех писем, если бы я не крала их из кабинета дяди Финеаса, — проворчала в ответ Кит.
Джорджи нечего было возразить. Действительно, как она могла жаловаться на то, что Кит стащила письмо, из которого стало известно о надвигающемся нежелательном для нее браке!
— Все же мне кажется, что наилучшее решение — это чтобы ты опозорила себя.
— Но как это сделать, Кит? — начала рассуждать Джорджи. — Личный врач лорда Харриса придет сюда завтра утром. За такой короткий срок невозможно сделать выбор. Нам не разрешается даже наносить визиты, не говоря уже о том, чтобы посещать балы и другие светские собрания, где я могла бы найти подходящего для этого кандидата.
Казалось, ее слова несколько поубавили энтузиазм Кит, но ненадолго. Неожиданно младшая сестра выпрямилась, словно нашла какое-то решение.
— А как насчет этого бала, ну того, о котором пишет леди Финн? — спросила она, протягивая сестре последнюю страницу письма.
— Бала поклонников Киприды?[1] — фыркнула Джорджи, беря в руки письмо.
— Вот именно, — кивнула Кит, соскочив с подоконника и кружась по комнате. — Лучше не придумаешь, ведь леди Финч пишет, он будет сегодня вечером. Ты можешь испортить свою репутацию за час или сколько там требуется для этого времени и вернуться, прежде чем тебя хватятся. Похоже, там соберутся все мужчины, и я уверена, что среди них найдутся такие, кто обладает богатейшим опытом в том, как испортить репутацию молодой леди.
Пока следующие пять минут Джорджи читала Кит нотацию, внушая ей, что нужно перейти все границы приличий, чтобы обсуждать подобные вещи, у нее в груди бешено колотилось сердце в предвкушении возможности, которую может предоставить самый известный лондонский бал.
Бал поклонников Киприды.
Под этим подразумевалось что-то сумасшедшее, невероятное. Леди Финч упомянула о нем, только чтобы уберечь Джорджи от неверного шага, иначе та могла кончить, как одна из тех падших женщин, которые посещали подобные скандальные места и имена которых неприлично было даже упоминать в обществе.
И все же такая судьба была единственным средством спастись от этого ужасного лорда Харриса.
На какой-то момент Джорджи попыталась обдумать про себя этот дикий план, затем так же молниеносно отмела его.
Нет, она не может так поступить. Нечего и думать об этом.
И все же…
— Ты могла бы потихоньку ускользнуть из дома, — должала убеждать ее Кит, подперев кулачком подбородок, излагая один из возможных способов выбраться из дома. — Когда кухарка уснет от мадеры, которую украла дяди из подвала, и захрапит, ты можешь черным ходом выйти в сад к воротам, посудомойка говорила, что они никогда не закрываются, так как дядя несколько лет назад потерял ключи и думает, что это никому не известно. — Кит закатила глаза к небу, словно говоря, что их дядя глупейший из обитателей земли. — Оттуда, — продолжала она излагать свой план, — ты выйдешь на угол парка и возьмешь наемную карету. Никто и знать не будет, что ты ушла.
— Кит! — произнесла Джорджи, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно суровее. И правда, ее не могло не шокировать, что младшая сестра с такой легкостью предложила столь продуманный план и так хорошо изучила повадки всех обитателей дома всего за три недели, которые они провели под дядиной крышей. — Откуда ты все это знаешь? Откуда тебе известны все эти подробности? У ее сестры хватило наглости принять оскорбленный вид.
— Я слушала и задавала вопросы. И если бы ты не сидела, как всегда, уткнувшись в книгу или изучая свой атлас, ты бы слышала, о чем судачат горничные. Домом управляют из рук вон плохо. Он крайне запущен. Прислуга годами явно обкрадывает дядю Финеаса и тетю Верену. — Беспечно махнув рукой, Кит отмела это утверждение. Затем она взглянула на громко тикающие старинные часы на камине. — Придется ждать до одиннадцати. Служанка говорила, что кухарке требуется три-четыре стакана горячительного, прежде чем она угомонится.
При этом Кит улыбнулась, и Джорджи не могла не почувствовать, как бунтарский дух сестры подталкивает ее к этому опасному шагу.
Испортить свою репутацию. От этой мысли у нее по телу пробежала дрожь.
Раз у нее все равно не будет лондонского сезона и вряд ли сбудутся ее мечты о любви и приключениях, она могла бы прожить хотя бы одну ночь в свете, потанцевать и броситься в объятия какого-нибудь прожигателя жизни.
Танцы. Боже, ей понадобятся бальные туфли и множество других вещей!
Джорджи взглянула на свою грубую практичную обувь и нахмурилась. На ней было скромное старомодное поплиновое платье, которое она носила почти четыре года и недавно перекрасила в черный цвет в память о миссис Тафт, которая относилась к ним как мать и заслуживала траур по себе. Джорджи понимала, что в своем нескладном, плохо прокрашенном платье она вряд ли будет уместна в зале с элегантно одетыми жрицами любви. Она выглядела бы как чья-то бедная служанка, а не красотка, которой захочется овладеть.
— Мне нечего надеть, — прервала она пространный монолог сестры о том, как они смогут позаимствовать несколько монет из карманных денег тети, чтобы оплатить карету и, возможно, подкупить кого-нибудь из лакеев.
Услышав эти слова, Кит наконец замолчала, но только для того, чтобы перевести дыхание.
— Черт побери, — сказала она, возвращаясь к своему месту на подоконнике. — Жаль, что тетя Верена вдвое толще тебя. В ее гардеробе, наверное, столько вульгарных платьев, что можно одеть всех падших женщин в Лондоне. Если бы только мы были знакомы с этими леди Я слышала, у них полно этих туалетов, хотя непонятно, почему у них они есть, а мы одеваемся в дешевый поплин и грубую шерсть.
Если бы только они были знакомы с этими леди…
Джорджи бросила оценивающий взгляд на сестру. Но них же была такая знакомая — миссис Тафт. Их приемная мать в течение десяти лет была одной из высокооплачиваемых куртизанок, пока не встретила своего английского мужа, капитана Тафта, который скоропалительно женился на ней и вытащил из более чем непристойной жизни. Они очень любили друг друга, пока два года назад «Сибарис» не вернулся в Пензанс с ужасным известием, что капитан погиб во время жестокого шторма.
Счастье семейной пары Тафтов выплескивалось на сестер, и муж с женой относились к ним как к своим кровным отпрыскам, а не приемным детям и не тратили на себя ни шиллинга из денег, получаемых на содержание девочек.
И хотя миссис Тафт не знала последних модных танцев и не умела плести кружева, она обладала тонким знанием мужчин и сочла своим долгом передать это знание Джорджи.
«Об этом тебе должна была сообщить твоя мать, упокой Бог ее душу, — говорила она. — Но так как она ушла из этого мира, тебе придется довольствоваться моим опытом. Тебе не повредит знать больше, чем известно большинству девушек, так как именно в опытных женских руках мужчина становится ручным».
Но миссис Тафт не ограничивалась этим. Она, например, позволяла девочкам одеваться в ее элегантные и одновременно вызывающие платья — остатки ее сомнительного прошлого.
Хотя сейчас эти туалеты определенно вышли из моды, их шили французские портнихи, и шили безукоризненно — в них присутствовало обязательное сочетание элегантности и кокетства. Миссис Тафт не была подружкой кого-либо из завсегдатаев порта, а вела себя как леди, которой добивались многие, чье время к услуги стоили весьма дорого, и именно об этом свидетельствовали дорогие шелковые ткани и изящная вышивка ее платьев.
И любое из них подойдет Джорджи. По крайней мере на одну ночь.
— Блестящая идея, — сказала Кит.
— Да, — согласилась ее сестра, бросившись в угол комнаты.
Она отодвинула свою кровать, за ней оказался потрепанный сундук. Открыв крышку, Джорджи отбросила жалкие пожитки, и ее глазам предстали платья, которые она и не мечтала когда-нибудь надеть. Она тут же достала свое любимое — туалет из шелка, переливающегося от изумительного темно-фиолетового до оттенков голубого.
— Платья миссис Тафт! — прошептала Кит, протягивая руку, чтобы благоговейно коснуться голландских кружев на рукавах. — О, я думала, они пропали.
Джорджи пробежала пальцами по дорогому шелку и кружевам.
— Так ты пойдешь туда? — шепотом спросила Кит. Джорджи внимательно рассматривала лежащие перед ней туалеты, еще раз взвешивая свой выбор. Осмелится ли она?
Что было предпочтительнее — вести жизнь десятой леди Харрис или погубить свою репутацию?
Затем девушка вновь взглянула на полный сокровищ сундук. Все сошлось, чтобы соблазнить ее, — платья, откровения миссис Тафт о мужчинах и безукоризненный план Кит, будто наконец судьба приказала ей взять свою жизнь в собственные руки.
Джорджи кивнула, словно соглашаясь с этим, и критически осмотрела переливающееся платье.
— Примерь его, — попросила Кит. — Думаю, оно даже тебя сделает хорошенькой.
Джорджи не обиделась на прямолинейную оценку И внешности и очарования сестрой. Прежде всего она отчиталась высоким ростом и возвышалась над большинством мужчин. Такой рост, крепкое телосложение резкие манеры не соответствовали нынешним вкусом в соответствии с которыми в моде были тихие миниатюрные леди.
Глядя на очаровательное платье, Джорджи решила, то его цвет будет ей к лицу. И хотя ее волосы отличались неопределенным медовым оттенком, а кожа была обласкана солнечными лучами, платье сразу бросалось в глаза, и уже оно одно могло привлечь к ней внимание мужчин.
Она надеялась, что найдет того, кто будет ей по росту и пригласит ее на танец, прежде чем увлечь в постель…
Джорджи усмехнулась, решив, что меньше всего нужно сейчас волноваться из-за неловкости в танцах.
Кит продолжала рыться в сундуке.
— Прежде чем ты наденешь платье, тебе понадобится это. — Она вытащила льняной корсет с пожелтевшей от времени шнуровкой.
Джорджи состроила гримасу, поняв, что не справится с платьем миссис Тафт без посторонней помощи.
Затягивая шнуровку, девушка обнаружила, что это оригинальное нижнее белье вовсе не было пыткой для английских леди, а создавалось для их удобства — с мягкой хлопковой подкладкой, без всякого намека на китовый ус.
Кит поймала концы шнурков и затянула их на спине сестры.
— Не слишком туго?
Джорджи покачала головой, удивляясь своему превращению. Четко обозначилась талия, и корсет сотворил подлинное чудо с ее грудью. У нее действительно была прекрасная фигура.
Кит привстала на цыпочки и накинула платье на голову Джорджи. Когда шелк с мягким шелестом обхватил ее фигуру, младшая сестра тихо ахнула.
— Что случилось? — спросила Джорджи.
— Иди к зеркалу и посмотри на себя. — Кит показала рукой на длинное узкое зеркало в углу комнаты. — Ты настоящая принцесса.
Низкий вырез платья открывал грудь ровно настолько, чтобы вызвать у мужчины желание подойти поближе. Рукава были из тончайшего шелка, вызывающе короткие, обнажающие девичьи руки. Ансамбль дополняли изящные кружевные перчатки.
Широкая атласная лента опоясывала талию и завязывалась на спине большим бантом, концы которого почти достигали земли и словно молили, чтобы бант поскорее развязали. Юбка ниспадала широким кругом, подол с богатой вышивкой покачивался при ходьбе, намекая на изящные лодыжки и одетые в шелковые чулки ноги.
Несомненно, это платье было создано для того, чтобы привлекать мужские взгляды.
— Нужно еще кое-что, — сказала Джорджи, возвращаясь к сундуку и начиная вновь рыться в нем, что-то бормоча себе под нос и разбрасывая его содержимое вокруг себя.
Она вспомнила про туфли. Но где же они? Наконец она выудила их — белые, атласные, с прекрасной вышивкой, повторяющей рисунок на подоле платья. Она надела их, но, к своему огорчению, чувствовала себя крайне неуверенно.
— Ты не сможешь в них ходить, Джорджи, — сказала Кит, разглядывая высоченные каблуки. — Ты споткнешься и сломаешь себе шею, как только начнешь спускаться по ступенькам.
Джорджи сокрушенно посмотрела на сестру. Замечание Кит было справедливо, да и она сама прекрасно сознавала, что ей далеко до грациозной красавицы, Но она твердо решила отправиться именно в этих туфлях поскольку никогда не видела более прекрасной веши. Она достала пару носовых платков и запихала их в носки туфель чтобы ногам было удобнее.
Когда старшая сестра надела туфли вновь и, дрожа от отчаяния и пошатываясь, встала на каблуки, у Кит перехватило дыхание.
Взглянув на себя в зеркало, Джорджи глубоко вздохнув, поняла, что процесс превращения Золушки закончился, нужно только попасть на бал и осуществить задуманное.
— Теперь надо что-то сделать с твоими волосами, — сказала Кит и радостно принялась за работу, предлагая различные варианты причесок и помогая завершить перевоплощение Джорджи.
Через час сестры осуществили первую часть своего замысла, затем осторожно пробрались через темный дом к двери кухни.
— Отправляйся наверх и запри за собой дверь нашей комнаты, — приказала Джорджи сестре. — Не впускай никого, если только в этом не будет крайней необходимости. — Хотя никто никогда не приходил, чтобы проведать их в спальне.
Кит понимающе кивнула, затем с тревогой вгляделась в ночь.
— Джорджи, ты знаешь, что это такое — испортить свою репутацию? — Неожиданно ее сестра-всезнайка заговорила, как невинный тринадцатилетний подросток, каковым она и была.
Щеки Джорджи вспыхнули, несмотря на прохладный ночной воздух, и она была рада, что могла скрыть в темноте свое смущение.
— Думаю, да, Кит. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы освободиться от этого лорда Харриса.
Глава 2
— Я не выйду за вас замуж, лорд Данверс. Ни сейчас, ни в будущем. — Леди Диана Фордем, уважаемая и благороднейшая дочь графа Ламдена, топнула изящной ножкой с решимостью хозяйки гостиницы, избавляющейся от пары буйных постояльцев. Она указала на дверь: — Теперь, если вы и ваш кузен будете так любезны, чтобы удалиться…
Колин, барон Данверс, бывший капитан Данверс королевского флота его величества, не сводил глаз с рассвирепевшей девушки. Куда девалась милая, любезная молодая леди, за которой он ухаживал и которой сделал предложение?
Граф Ламден стоял позади дочери, и его обычно приветливое лицо было насуплено. Хотя и ему предстояло сказать свое слово, тон торговки рыбой, который выбрала его сладкоголосая дочь, давая отставку Колину, покоробил даже его.
— Я уже сказала, милорд, что вы должны удалиться, — гневно повторила она. — Я ни за что не стану вашей женой! — Она вытянула руку с кольцом на пальце, подаренным им три года назад вместе с его миниатюрой, выполненной по ее просьбе. — Я хочу вернуть вам это, — сказала она ему. — Не желаю, чтобы что-то напоминало мне о вас. Не желаю!
Стоящий позади капитана маркиз Темплтон, которого он взял для поддержки, издал низкий и крайне неподобающий свист.
Диана бросила негодующий взгляд в его сторону.
Темпл мог быть весьма сдержанным, однако Колин, достаточно хорошо зная его, прекрасно представлял, о чем думал его по природе необузданный кузен и как долго он сможет держать это при себе.
— Лорд Данверс, почему вы решили, что я по-прежнему хочу выйти за вас замуж? — Леди прожала от гнева, и ленты на ее безупречно модном платье трепетали, как стайка бабочек, — Мой отец выбрал вас, потому что вы были джентльменом, уважаемым человеком. А теперь я вижу, что мы были обмануты бесстыдно обмануты. Если вы думаете, что я разделю ваше бесчестье, вы жестоко ошибаетесь. — Она отвернулась и приложила носовой платок к своему точеному носику.
Граф Ламден обнял дочь за плечи и посмотрел на Данвепса поверх ее белокурой головки.
— Леди Диана, лорд Ламден, произошла ошибка, — начал Колин. — Поверьте, это не…
— Поверить?! — гневно произнес Ламден, и его бачки задрожали. — Я не доверяю подлецам и мерзавцам. Особенно если они к тому же и трусы. А вы проявили себя трусом. И не пытайтесь отрицать это. Газеты все детально описали.
Колин, барон Данверс, бывший капитан Данверс королевского флота его величества, не сводил глаз с рассвирепевшей девушки. Куда девалась милая, любезная молодая леди, за которой он ухаживал и которой сделал предложение?
Граф Ламден стоял позади дочери, и его обычно приветливое лицо было насуплено. Хотя и ему предстояло сказать свое слово, тон торговки рыбой, который выбрала его сладкоголосая дочь, давая отставку Колину, покоробил даже его.
— Я уже сказала, милорд, что вы должны удалиться, — гневно повторила она. — Я ни за что не стану вашей женой! — Она вытянула руку с кольцом на пальце, подаренным им три года назад вместе с его миниатюрой, выполненной по ее просьбе. — Я хочу вернуть вам это, — сказала она ему. — Не желаю, чтобы что-то напоминало мне о вас. Не желаю!
Стоящий позади капитана маркиз Темплтон, которого он взял для поддержки, издал низкий и крайне неподобающий свист.
Диана бросила негодующий взгляд в его сторону.
Темпл мог быть весьма сдержанным, однако Колин, достаточно хорошо зная его, прекрасно представлял, о чем думал его по природе необузданный кузен и как долго он сможет держать это при себе.
— Лорд Данверс, почему вы решили, что я по-прежнему хочу выйти за вас замуж? — Леди прожала от гнева, и ленты на ее безупречно модном платье трепетали, как стайка бабочек, — Мой отец выбрал вас, потому что вы были джентльменом, уважаемым человеком. А теперь я вижу, что мы были обмануты бесстыдно обмануты. Если вы думаете, что я разделю ваше бесчестье, вы жестоко ошибаетесь. — Она отвернулась и приложила носовой платок к своему точеному носику.
Граф Ламден обнял дочь за плечи и посмотрел на Данвепса поверх ее белокурой головки.
— Леди Диана, лорд Ламден, произошла ошибка, — начал Колин. — Поверьте, это не…
— Поверить?! — гневно произнес Ламден, и его бачки задрожали. — Я не доверяю подлецам и мерзавцам. Особенно если они к тому же и трусы. А вы проявили себя трусом. И не пытайтесь отрицать это. Газеты все детально описали.