Бойл Элизабет. Ночь страсти

   Его глаза, казалось, горели безразличием к опасности. Оттенок зеленого в них, напомнивший Джорджи быстро движущиеся воды прибоя вблизи Пензанса, словно предупреждал об опасности, таившейся за его внешним спокойствием.
   — Я же сказал, эта леди — со мной — Слова прозвучали даже не как утверждение, а как приказ, отданный без малейшего сомнения, что ему могут противоречить или не подчиниться.
   Неожиданно она представила его стоящим на палубе фрегата в полной форме и командующим всеми. Весь его облик, гордая поза, командный тон, вызов и целеустремленность, горящие в глазах, свидетельствовали о его неоспоримой власти.
   Он противостоял трем внушительного вида противникам и, очевидно, не находил ситуацию устрашающей — сэр Уолтер Ралеи и Шарлемань в одном лице. Он бросился ей на помощь, а ведь он почти не знал ее.
   К тому же сердце подсказывало ей, что, возможно, он мог решить еще одну ее пустячную проблему.
   Может быть, она ставила телегу впереди лошади, но ведь могла она питать надежду? Джорджи придвинулась поближе к его внушительной фигуре и, даже не задумываясь, заявила своим мучителям:
   — Да, я с ним. Извините, милорд, — сказала она, глядя через плечо на своего Дон Кихота. — Я потерялась в этой толпе и никак не могла вас отыскать.
   — Нет, моя дорогая, — сказал он, беря ее руку и кладя на рукав своего фрака жестом собственника, показывающим в то же время его готовность защитить ее. — Нет, это я должен извиниться перед вами. Мне не следовало отпускать вас от себя ни на шаг. Но к счастью, я нашел вас.
   Если простое прикосновение руки этого человека и его слова заставляли бешено забиться ее сердце, Джорджи боялась даже предположить, что она ощутит, когда он коснется ее тела в более интимных местах.
   — Проваливайте, Ромул, — произнес Паскинс, его поросячьи глазки стали еще уже, а лицо запылало от гнева. — Зачем рисковать тем малым, что осталось от вашей репутации, если все в зале знают о ваших неблаговидных поступках, за которые вам следовало бы болтаться на рее?
   Лицо Колина тронула легкая улыбка.
   — Вы так спешите увидеть меня повешенным, Паскинс? Право, мне не хочется проводить время после смерти, дожидаясь вас в преисподней. Впрочем, судя по тому, как вы любите подделывать вахтенные журналы, вы там окажетесь первым.
   Лицо Паскинса при этих словах стало еще краснее.
   — За это оскорбление я прикончу вас немедленно. Колин сохранял невозмутимость.
   — Сомневаюсь, что вы отважитесь на это. Вы ведь знаете так же хорошо, как и я, что это значит — пистолеты для двоих и завтрак для одного. А я люблю завтракать вовремя.
   Паскинс рванулся было вперед, но Хинчклиф остановил его, крепко взяв за плечо.
   Джорджи встала позади своего защитника. Она видела офицеров вроде Паскинса в Пензансе — трусливых и жестоких в своем гневе, пустые пушки, как называла их миссис Тафт.
   — Послушайте вы, заячья душа, — сказал Браммит, вступая в перепалку, — на сегодняшнюю ночь девчонка наша, и вам больше не украсть того, чего вы не заслужили. Ни сейчас, ни когда-либо.
   — Я вовсе не ваша! — сказала Джорджи из-за плеча Колина, осмелев от его присутствия и поддержки. — И потом, что этот джентльмен украл у вас? Единственное, чем вы обладаете, — это склонностью к трусости.
   А ведь она дала обещание не поступать опрометчиво, подумала Джорджи в тот момент, когда у нее с языка слетели эти неосторожные слова.
   Браммит сжал кулаки.
   — Ты, манерная сука, я больше не намерен терпеть твой дерзкий язык, — сказал он, сделав шаг по направлению к ней, но тут же столкнулся с ее защитником.
   Джорджи, восхищенная поведением Колина, бросила презрительный взгляд на теряющего человеческий облик офицера.
   — Ну, давайте же, — сказала она, подталкивая Колина в спину, — задайте ему жару.
   — Вы отнюдь не помогаете мне, — бросил он через плечо.
   Джорджи взглянула на него, и до ее сознания вдруг дошло, что против одного Колина было трое офицеров.
   — О, полагаю, что нет.
   — Уж не думаете ли вы, что победите и на этот раз? — спросил Браммит. — Отдайте ее нам, и вам не придется испытывать еще большие унижения Похоже, все эти пташки будут избегать вашего общества, узнав, что вы натворили. Вы теперь — ничто. Я слышал, даже ваш дед отрекся от вас.
   Плечи стоящих перед ними офицеров напряглись и образовали прямую линию.
   Между тем Браммит продолжил свою речь. Ухмыляясь, он обратился к Джорджи:
   — Что ты сказала, моя сладкая? Возможно, он уже не кажется тебе столь привлекательным после того, как ты узнала правду. У твоего ухажера нет за душой и гроша. — Он еще больше выпятил грудь. — А мы трое только что получили денежное вознаграждение. За последние месяцы мы захватили достаточно французских кораблей, чтобы одеть тебя в шелка и бархат на многие месяцы вперед.
   — Или раздеть, — добавил Паскинс, подмигивая ей и заиграв кустистыми бровями.
   Джорджи вздрогнула. Одной мысли о том, что эти трое мужчин снимут свою форму, было достаточно, чтобы броситься к дяде и умолять его немедленно отдать ее в жены лорду Харрису.
   — Прочь, Ромул, — повторил Браммит. — Эта девчонка — наша.
   Ее защитник повернул к ней голову:
   — Что вы на это скажете?
   — Если вы не возражаете, я бы охотно пошла с вами.
   — Так и поступим, — сказал он, и его глаза озорно блеснули.
   Боже! На что она только что согласилась?
   Джорджи никогда не считала себя особо изнеженной и чувствительной барышней, но на тысячную долю секунды она безумно захотела быть такой, как все молодые леди — сидеть дома, вышивая какой-нибудь пустячок. Тут Колин снова сжал ее руку, и неожиданно Джорджи очень обрадовалась, что не была такой, как другие благовоспитанные девушки ее круга. Потому что им не доводилось почувствовать прикосновение его руки.
   — Джентльмены, вы слышали, что сказала леди: она идет со мной, — заявил Колин.
   Он повернулся, чтобы уйти, и в этот момент Паскинс как молния бросился вперед, схватил Джорджи за свободную руку и рванул к себе. Колин попытался ударить его, но безуспешно, так как двое других офицеров заломили ему руки назад и оттащили в сторону.
   — Будьте вы прокляты! — воскликнул он. — Вы не смеете поступать так по отношению ко мне и леди.
   Он попытался вырваться, но Браммит и Хинчклиф держали его словно в тисках.
   Паскинс засмеялся, дразня Колина и устраивая настоящее представление, притягивая Джорджи все ближе к себе. От его разившего ромом дыхания у нее на глазах выступили слезы.
   — Не теряйте зря времени, Ромул, только потому, что вам хочется уложить в постель эту маленькую сучку первым. Вы всегда были эгоистичным подонком. Не беспокойтесь, мы оставим что-то и на вашу долю. — Он обнял Джорджи. — Иди сюда и посмотри, что ты отвергла, упрямая маленькая… — И он произнес настолько отвратительное слово, что несколько дам прожженного вида, собравшихся вокруг их кружка, чтобы понаблюдать за происходящим, ахнули от неожиданности.
   Джорджи слышала это выражение и раньше, но оно никогда не предназначалось ей, и она тут же поняла, что это ей совсем не по нраву. И словно всего случившегося было недостаточно, краем глаза она заметила дядю Финеаса, пробиравшегося сквозь образовавшуюся вокруг них толпу с жадным видом любителя скандалов. В довершение всего собравшиеся начали громко биться об заклад относительно исхода стычки, а она знала, что ее дядя никогда не упустит возможность заключить пари.
   Джорджи не могла терять ни минуты.
   Паскинс сильно тряхнул ее, вернув к действительности,
   — Ты что, не слышишь меня? Я хочу получить от тебя поцелуй, ты, маленькая…
   Не желая ждать, когда он еще раз произнесет безобразное, унизительное слово, она сжала кулак, отступила на шаг от Паскинса, который пытался прикоснуться своим дурно пахнущим ртом к ее губам, и, собрав все силы, ударила его в нос.
   Недаром Джорджи выросла вблизи причалов Пензанса, где дело не обходилось без драк, к великому отчаянию миссис Тафт, но городским мальчишкам достаточно было связаться с Джорджианой Аскот единственный раз, чтобы получить урок на будущее.
   Паскинс получил свой урок слишком поздно. Он немедленно выпустил ее, и Джорджи осталась одна, покачиваясь на своих высоченных каблуках. Паскинс в шоке выпучил глаза, покрутился словно волчок и упал на спину.
   — Мой нос! Мой нос! — завопил он тонким гнусавым голосом. — Она сломала мне нос.
   Джорджи наклонилась поближе.
   — Он вовсе не сломан. — Почему-то нос даже не сильно кровил. — Поднимайтесь, — приказала она, размахивая кулаком перед его лицом. — И помните, в следующий раз я действительно сломаю ваш проклятый клюв.
   Паскинс решительно не хотел подниматься, жалуясь и стеная.
   Хинчклиф выступил вперед:
   — Я проучу тебя, так что у тебя никогда больше не поднимется рука на достойных людей, девчонка.
   Но на пути у него вырос неизвестно откуда появившийся Темпл.
   Джорджи заметила быструю смену эмоций на лице у Темпла. Шок после ее удачного удара, затем искорки веселья в глазах и, наконец, выражение гнева и намерения отстоять свою честь, как и на лице Колина.
   Но вдруг все намеки на героизм у Темпла улетучились, уступив место комедии фата.
   — Воздух! Дайте воздуха! — закричал Темпл. — Я не выношу вида крови. Мне нужен свежий воздух! — Он покачнулся и, споткнувшись, всей тяжестью налетел на ничего не подозревающего Хинчклифа, удачно убрав его с пути Джорджи.
   — Слезайте с меня, Темплтон, — жалобно попросил Хинчклиф, безуспешно пытаясь оттолкнуть его. — Отвяжитесь от меня, вы, разодетый идиот.
   — О Боже! — взвыл Темпл, указывая на Паскинса. — Этот человек окровавил мои лучшие бальные туфли! Слуга, сапожник, портной, кто-нибудь, скорее сюда! Мне нужна помощь!
   Джорджи увидела, как мимо нее прошел Браммит, держась за живот и ловя ртом воздух.
   Колин снова оказался рядом с ней. Он потряс кулаком, затем протянул ей руку:
   — Если вы хотите удалиться, немедленно пойдемте со мной.
   Одного взгляда в его бездонные зеленые глаза было достаточно, чтобы Джорджи протянула ему руку и позволила увести себя из царящего вокруг них хаоса.
   Колин быстро провел ее через заполненный людьми зал, пока позади них Браммит, Паскинс и Хинчклиф пытались подняться на ноги, выкрикивая жалобы и призывая на помощь одетых в морскую форму собратьев, находившихся в разных концах бального зала.
   Джорджи откинула с лица непокорные локоны и увидела прямо перед собой дядю Финеаса. Колин оттолкнул его с дороги, и тот отлетел в толпу, размахивая пухлыми руками, словно ветряная мельница.
   Она совершила ошибку, оглянувшись назад, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке, и встретила его разъяренный взгляд.
   — Что ты… — вскричал он.
   Прежде чем преследователи могли догнать их, а дядюшка Финеас прийти в себя, Колин вывел ее через парадные двери и потащил вниз по ступенькам. Спотыкаясь и скользя, Джорджи пыталась не отстать от свободных, широких шагов своего спасителя.
   Когда же они оказались на улице, у Джорджи упало сердце. Даже если они сумеют найти карету, она застрянет в этом скопище экипажей. Им некуда было идти, у них не было возможности убежать.
   Колин тихонько выругался, глядя по сторонам и словно взвешивая возможные варианты. Затем он бросился прямо в скопление двухколесных экипажей, кабриолетов и элегантных ландо.
   Кучера ругались им вслед, так как встревоженные лошади переступали с ноги на ногу, вздергивали головы и ржали.
   Джорджи спотыкалась в своих проклятых туфельках, чьи высоченные каблуки и слишком большой размер серьезно затрудняли передвижение, — но ведь ей не приходило в голову, что ее приключение закончится тем, что рассерженная толпа начнет хватать ее за подол, чтобы не убежала.
   По дороге Колин схватил темную попону с сиденья кареты и, словно шаль, набросил ее на плечи Джорджи. Кучер слетел с облучка и закричал, пытаясь остановить вора, но, узнав Колина, успокоился.
   — На угол, Элтон, — приказал тот. — Мы встретим тебя там… в подходящий момент.
   — Да, милорд, — ответил тот, подбирая вожжи и покрикивая на другие экипажи, преграждающие путь.
   Они снова побежали. Обнаженные плечи Джорджи прикрывала пахнущая лошадью попона. И это вместо ее мечты об отороченной норкой элегантной накидке, которую она однажды видела в модном журнале. Но Джорджи не жаловалась, так как темная шерсть скрывала ее чересчур вызывающее платье, а по крикам сзади них она догадывалась, что темная улица, запруженная экипажами, не ослабила пыл преследователей.
   — Вашему кучеру эта ситуация не показалась необычной? — спросила она, вдруг подумав, не было ли у Колина привычки убегать с женщинами сомнительной репутации, за которыми гонится рассерженная толпа.
   — Это кучер Темпла, — бросил через плечо Колин. — И если бы вы знали моего кузена, вы не сочли бы наше затруднительное положение необычным.
   Они пересекли улицу, и Колин продолжал увлекать ее вдоль квартала, пока они не свернули на узкую улочку. Они быстро двигались по ней, огибая кучи мусора на своем пути.
   К своему смущению, девушка споткнулась и упала на грязный булыжник. Колин обернулся и, не останавливаясь ни на минуту, поднял ее с земли.
   — Моя туфля, — закричала Джорджи, обнаружив, что потеряла туфельку, как только нога в чулке ступила на холодную землю. — С меня свалилась туфля. — Она хотела вернуться.
   — Забудьте об этом, — твердо сказал он, вновь ловя ее за руку и таща за собой к освещенному лампой концу переулка.
   — Но моя туфля! — с горечью воскликнула Джорджи Она запачкала свою единственную пару шелковых чулок в этом грязном переулке.
   — Завтра я куплю вам целый магазин новых туфель.
   — Мне не нужно столько туфель. Я хочу только мою. — Джорджи снова потянула его за руку и остановила. — Кроме того, если верить тем людям в зале, у вас совсем нет денег.
   — У меня их достаточно, — ответил он. — Если только вы не предпочтете их капиталы.
   И, словно подтверждая замечание Колина, с лестницы, с которой они только что спустились, раздался голос Хинчклифа:
   — Вот они!
   — Вы хотите вернуться обратно? — спросил Колин, продолжая тащить ее за собой.
   — Нет, — неохотно пробормотала она, жалея о прекрасной туфельке миссис Тафт. «По крайней мере, — успокоила она себя, — у меня одна осталась».
   Они пересекли еще одну улицу и свернули в еще один переулок. Когда Джорджи решила, что уже не в состоянии пройти даже шага, Колин неожиданно остановился, и она врезалась в его твердый торс.
   — Сюда, — прошептал он, втянув ее в темный дверной проем.
   Он обернул вокруг них обоих попону, и они укрылись в тени, ожидая, пока их преследователи пробегут мимо.
   Джорджи уперлась рукой в его грудь, так как дрожащие ноги готовы были отказать ей. Когда она приникла ближе к Колину и позволила его телу прижаться к своему, она вдруг поняла предупреждения леди Финн относительно безрассудных молодых людей.
   Стоя в темном дверном проеме и прижимаясь к мускулистой груди Колина, Джорджи от всего сердца симпатизировала тем молодым леди, которые сбивались с правильного пути.
   Сейчас ей не хотелось ничего другого, кроме возможности оказаться в его объятиях и положить голову ему на грудь. Почувствовать, как он вытаскивает шпильки из ее волос и шепчет соблазнительные слова ей на ушко, продолжая между тем раздевать ее.
   Искушение страсти вдруг охватило ее, и Джорджи поняла, что уже никогда не будет прежней.
   Даже после того, как Хинчклиф и остальные преследователи пробежали мимо, Колин продолжал защищать ее своим телом.
   Она, конечно, не собиралась лишать себя этого защитного тепла. Определенно ей не хотелось расставаться с мужчиной, который, казалось, был предназначен самой судьбой спасти ее, и не однажды.
   Рискнув взглянуть на него, она перехватила его взгляд.
   Джорджи не знала, что она ожидала увидеть на его лице, но только не этот… этот озорной горячий блеск и глазах… беспечную улыбку на губах… Она ощущала его напряженное, наполненное энергией тело.
   Итак, он получал удовольствие! И хотя ей и не хотелось признаваться в этом, она испытывала те же чувства — от тепла его прижатого к ней тела, от обнимающих ее рук. Даже стук его сердца под ее пальцами, казалось, должен был разбудить что-то дикое, первозданное у нее внутри.
   Ее повеса и распутник. Ее опасный соблазнительный повеса.
   — Думаю, мы ускользнули от них, — прошептала она и неожиданно почувствовала сухость во рту.
   Колин кивнул, а взгляд его был прикован к ее губам.
   «Погуби меня! — хотелось крикнуть Джорджи. — Отведи меня в свой дом и преврати в падшую женщину!»
   Его рот приблизился к ее, он слегка откинул голову, и его взгляд был темным и пронизывающим. Джорджи подумала, что наконец-то все, о чем она молилась, исполнится.
   Она закрыла глаза, приоткрыла губы, как это изображалось на картинах старых мастеров, и замерла в ожидании.
   Она ждала и ждала. Затем ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Что, черт побери, происходит?
   Его лицо приняло странное выражение. Джорджи уже успела узнать, что это было предвестником плохих новостей, и действительно, он торопливо отошел от нее, оставив ее дрожащей на холодном ветру.
   — Пойдемте, — пробормотал он, направляясь в конец переулка.
   Разочарованная, сетуя на свою неудачу с этим человеком, Джорджи потащилась вслед, и ночной ветер холодил ее лихорадочно горящую кожу. Что было с ней не так?
   Он хотел поцеловать ее — она была абсолютно уверена в этом. Так почему же он не сделал этого?
   Будь прокляты его моральные устои, подумала девушка. Он, должно быть, все еще считает, что везет ее домой. Она догнала Колина на углу, откуда он осторожно осматривал улицу за переулком.
   Ей нужно было пробить брешь в благородных намерениях этого человека, подорвать его твердые принципы. Ведь она успела заметить искру неподдельного желания в его глазах. Нужно было только чуть-чуть раздуть пламя.
   Вдруг с улицы раздался крик Хинчклифа: — Вот мы и поймали вас, Ромул Взглянув в ту сторону, Джорджи увидела Браммита и Паскинса, которые решительно двигались прямо на них. Они попали в западню. Но Колин думал по-другому. В ту же секунду он на огромной скорости побежал, увлекая за собой Джорджи, прямо на Хинчклифа. Ей хотелось закричать, чтобы он остановился, но вдруг она поняла его план.
   Экипаж лорда Темплтона появился из-за угла позади Хинчклифа. Усмехающийся Элтон направлял лошадей прямо на ничего не подозревавшего офицера.
   Колин бежал все быстрее и быстрее, таща Джорджи как на буксире. Казалось, она почти летела, чтобы поспеть за ним. Хинчклиф, выгнув грудь колесом, преградил им путь, буравя их своими узкими злыми глазками. Колин даже не замедлил бега. Оказавшись напротив своего преследователя, он выбросил руку, ударив того прямо в грудь, и, когда Хинчклир развернулся, дал ему пинка, откинув с дороги, прочь от копыт горячих лошадей Элтона.
   Так как в этот момент Браммит и Паскинс почти нагнали их, Колин закричал Элтону:
   — Не останавливайся!
   Элтон кивнул и подстегнул лошадей. Когда карета поравнялась с ними, Колин схватился за дверцу и распахнул ее. Другой рукой он обнял Джорджи за талию и втащил в карету.
   Они упали на пол великолепного экипажа. Колин начал торопливо давать указания кучеру. Кучер щелкнул кнутом, и лошади понеслись вперед прежде, чем Колин кончил говорить.
   Они мчались прямо на Браммита и Паскинса, которые едва успели отскочить в сторону, и их крики заглушили топот копыт и скрип рессор кареты.
   Пышные юбки Джорджи опутали длинные ноги Колина, и пока она пыталась обрести равновесие и приподняться в тряской карете, одна ее рука опустилась на его мускулистое бедро, другая же обвилась вокруг его плеч.
   Он тоже не выпускал ее, его руки обняли Джорджи за талию, давая ей надежную опору, которую она и хотела обрести. Рука Колина лежала под ее грудью, его пальцы скользили по лифу ее платья, вызывая дрожь во всем теле. На какое-то мгновение она затихла в его объятиях, хотя ее сердце бешено колотилось. Она испытывала радостное возбуждение от новых ощущений, которые вызвало его прикосновение к ее груди. Переведя дыхание, она откинула голову, так что оказалась лицом к лицу с ним — совершенным незнакомцем и все же почему-то таким близким ей.
   В его глубоких зеленых глазах горел тот же свет желания, который она заметила в переулке. Но на этот раз она не даст огню погаснуть. Наоборот, она намеревалась раздуть его, чтобы тот разгорелся ярким пламенем. И она еще ближе приникла к нему, пока их губы не встретились в бурном, страстном поцелуе.

Глава 5

   Не зря тетя Верена беспокоилась по поводу молодых леди, слоняющихся по причалу Пензанса. Джорджи целовали и раньше, но это были торопливые поцелуи несовершеннолетних мальчишек, которые ничего не знали о ее хуке справа.
   Но на этот раз у нее не было намерения наказать Колина за дерзость.
   Нет, она хотела, чтобы этот человек целовал ее не переставая. Он притянул ее ближе к себе, нетерпеливо обнимая, словно того, чем владели его губы, было недостаточно.
   Она понимала его голод, потому что та же неистовая страсть охватила и ее душу, и тело.
   Его язык медленно заскользил по ее губам, и они раскрылись ему навстречу. Он застонал, глубоко, первозданно, дразня ее и маня слиться с ним, пока их языки ласкали друг друга. Она неприличным образом распласталась по его телу на полу кареты, казалось, части ее тела буквально таяли.
   Она тонула в расплавленной лаве…
   Если лишь один его поцелуй мог привести ее в такое состояние, то что же случится, когда они… займутся любовью.
   Правда, раньше он отклонил ее предложение, но сейчас все изменилось. Главное, изменился он.
   Он вернулся за ней!
   И в темном переулке, когда она смотрела ему в глаза, она видела гораздо больше, чем просто чувственность.
   Он желал ее. Хотел обладать ею с той же всепоглощающей страстью, которая сейчас угрожала поглотить ее.
   Достаточно было одной мысли, чтобы она выгнулась навстречу ему, ее грудь прижалась к его груди, а бедра заскользили по его бриджам. Он предлагал то, о чем она могла только мечтать.
   Целую ночь этот человек будет нежно любить ее, и воспоминаний об этом хватит на всю оставшуюся жизнь. Воспоминаний, которые согреют ее, когда дядя Финеас выбросит ее на улицу и ей придется самой добывать средства к существованию.
   Сильные, крепкие руки мужчины, те, что притянули ее к себе и заключили в объятия, теперь ласкали ее. Его пальцы запутались в ее волосах, поглаживали ее щеку, затем соскользнули ниже, к обнаженному плечу. Когда они коснулись лифа ее платья, она вздрогнула. Его пальцы проникли под декольте, и он начал нежно ласкать ее грудь.
   И, услышав его стон и вздох, она уже не жалела, что у нее был не такой роскошный бюст, которым, по всем признакам, будет обладать Кит.
   Колин благоговейно ласкал ее грудь, его пальцы гладили соски, пока те не затвердели. Джорджи почувствовала, что ее защитник нашел их неотразимыми и совершенными.
   Его губы оторвались от ее, и она жадно втянула воздух. Казалось, она не в состоянии обойтись без теплоты его уст и его дразнящего языка. Но его губы скоро нашли другое пристанище: он страстно поцеловал пирамидку ее соска. К ее изумлению, во всем ее теле с новой силой запылал огонь, когда его язык коснулся поверхности ее языка.
   Ее тело охватила сладкая истома, и с губ слетел глубокий, с придыханием, вздох.
   Она изогнулась дугой, вся целиком открываясь ему, дивясь своей смелости, когда ее пальцы переплелись с его темными волосами и она прижала его голову к своей груди.
   Как попросить его, нет, умолить ответить на охватившее ее горячее, трепетное и доселе незнакомое чувство? Как убедить его освободить ее от неизведанных доселе ощущений, обещающих что-то… чего она еще не понимала.
   Но ее тело, казалось, само угадало это, бедра изгибались и раскачивались, словно знали правду о том, что должно произойти.
   Однако все возраставшее желание Джорджи неожиданно столкнулось с реальностью, когда карета накренилась, дернулась и остановилась.
   Толчок заставил их разжать объятия, и они, тяжело дыша, оказались лицом к лицу. Колин не моргая смотрел на нее широко раскрытыми глазами, будто увидел впервые и ему открылось в ней нечто, чего он был не в состоянии постичь.
   И как во время тех волшебных моментов в переулке, Джорджи почувствовала, что их мир вновь меняется, изменяя правила и их самих.
   — Милорд, — раздался голос кучера с облучка. Вежливо выждав несколько секунд, он повторил свое обращение: — Милорд!
   Колин тряхнул головой, как человек, недовольный тем, что его разбудили.
   — Да, Элтон, — ответил он голосом прерывистым, как и его дыхание.
   — Простите, — сказал кучер, — но куда мне ехать? Эти городские лошади не годятся для долгих прогулок. Хотите, чтобы я отвез вас в ваши апартаменты близ Сквэйр или в Бридвик-Хаус?
   Джорджи наблюдала, как на лице Колина отразилось сразу несколько эмоций; он нахмурился, и если еще недавно он был охвачен страстью, сейчас ее не было и в помине.
   Бридвик-Хаус. Название заставило его встрепенуться, словно напомнило о других обязательствах, о другом деле чести, от которого Джорджи отвлекла его.
   — Нет, Элтон. Только не туда, — сказал он.
   Он произнес это с такой горячностью, что Джорджи оставалось только гадать, что за проблемы Связанны С ЭТИМ ДОМОМ.
   Неожиданно она подумала о том, что до сих пор не приходило ей в голову. Возможно, он не хотел отправиться в свои апартаменты или в этот Бридвик-Хаус, потому что устроил там любовницу. Или, что еще хуже, жену-Леди Диана…