Страница:
— Вы русский пилот и инженер по созданию аэрокосмической техники, которому выпал шанс поработать здесь, в институте «Физикоус», — возразил Габович. — Вы попали в страшную катастрофу, испытывая новый бомбардировщик, но уже полностью выздоровели. Разве вы не помните, Иван? Я — Петр Камински, ваш врач и друг...
— Вы — русский...
— Я эмигрант из Польши, в «Физикоус» меня привели те же причины, что и вас. Мы здесь для того, чтобы помочь Советскому Союзу укрепить свою обороноспособность. — Сейчас для Габовича было главным не потерять терпение. Любое проявление злости или агрессии могло вызвать у Люгера защитную реакцию, и тогда снова пришлось бы начинать его обработку. Да, терпение сейчас было очень важным, и все же Габович уже начал терять его.
— Прошу вас, Иван Сергеевич, выбросьте это из головы.
«Боже, благослови Америку...»
— Меня... зовут... — Напряжение буквально разрывало Люгера на части. Габович насторожился. Люгер с каждым разом все успешнее и успешнее боролся с болью. Но на этот раз борьба, кажется, продолжалась недолго. Спустя несколько секунд Люгер наконец посмотрел на Габовича ясными, нормально раскрытыми глазами. Габович улыбнулся.
— Вам уже лучше? Отлично. Может, посмотрите распечатки или выпьете кофе, какао?
— Нет.
— Я слышал об инциденте, который произошел с вами утром в столовой.
Озеров поднял взгляд на Габовича, потом отвел его в сторону, но Габович уже понял, что что-то действительно произошло. Очередной сбой в системе безопасности.
— Да ничего особенного. Просто споткнулся о стул.
— Ушиблись?
— Нет.
— А господин Билетрис не побеспокоил вас?
Люгер снова поднял взгляд на Габовича.
— Кто?
— Билетрис. Подсобный рабочий, который помог вам отряхнуться.
Люгер слегка занервничал. «Значит, это он, — решил Габович. — Надо схватить этого молодого литовского ублюдка, пока не сбежал».
— Нет, нет, — уверенно возразил Люгер. — Он мне очень помог.
«Не сомневаюсь». Габович выругался про себя, стараясь не показать своего раздражения. Ведь Люгер может впасть в депрессию, если поймет, что его связной раскрыт, а от Люгера требовалась серьезная работа.
— Ну, как хотите. — Габович открыл портфель, который принес с собой, и протянул Люгеру небольшую коробку. — Ну тогда сьешьте пирожок или яблоко, а я пока узнаю, каким будет ваше новое задание.
Люгер изобразил покорность, но время от времени бросал любопытные взгляды на Габовича, а бывший офицер КГБ уверенно улыбался в ответ. Через несколько минут Люгер уже приступил к работе, он даже начал есть напичканное транквилизаторами яблоко.
Что ж, по крайней мере, этот эпизод завершен, вздохнул Габович. И все же его не покидало тревожное чувство. Похоже, что начиналась финальная стадия полезного использования Люгера как инженера. Периоды просветления у него учащались, все труднее становилось настраивать его мысли на то, что он русский. А теперь вот еще появился иностранный связник, о котором непременно надо позаботиться.
— Извините меня, Иван, мне надо воспользоваться телефоном в вашей спальне. Надеюсь, он сегодня работает. Ведь должны же были они все-таки починить его, да, Иван?
«Боже, благослови Америку...»
Обычно телефон не работал, его отключали охранники, тайно наблюдавшие за Люгером, но, когда трубку снял Габович, телефон заработал. Он приказал Терехову разыскать Билетриса. Начать с Вильнюса и проверить все главные транспортные магистрали.
Люгер в этот момент уже было собрался откусить еще кусок яблока, но ощутил какой-то необычный запах. Да и вкус был какой-то не тот. Дэвид решил не обращать внимания, но запах не исчезал, и он отправился на кухню, чтобы выбросить яблоко. Но как только открыл ящик под раковиной, где стояло мусорное ведро, почувствовал спазмы в животе. Не успел он понять, что происходит, как его вырвало в мусорное ведро. Желудок полностью очистился от содержимого, но рвотные позывы продолжались еще несколько секунд.
Поскольку Люгер склонился над ведром под раковиной, установленные в кухне телекамеры не показали его в таком состоянии.
Дэвид никак не мог понять, что происходит, температуры не было, чувствовал он себя вроде нормально, да и яблоко сначала показалось вкусным. Он снова понюхал его.
— С вами все в порядке, Иван Сергеевич? — любезно поинтересовался Габович, возвращаясь в гостиную.
— Иван кто?
«Боже, благослови Америку... Дэвид Люгер...»
И тут же нахлынули другие воспоминания.
"— Если мы откроем здесь стрельбу... — начал Ормак.
— Вряд ли у нас будет выбор", — отозвался Макланан.
«А что, если и впрямь удастся вырваться», — подумал Люгер".
Воспоминания уже невозможно было остановить. Люгер закрыл глаза, пытаясь отогнать их. «Что происходит? — подумал он, ощутив приступ боли. — Я схожу с ума? Схожу с ума?»
"— Но как вырваться? Половина экипажа ранены, самолет изрешечен, кругом русские...
— Они хотят захватить нас, — услышал Люгер в наушниках голос Ормака. — Патрик, ну же, быстрее..."
— Иван?..
«Вы лейтенант Дэвид Люгер, ВВС США. ВВС США... Не Озеров».
Как доктор Камински назвал уборщика? Билетрис? Люгер попытался притупить боль и вспомнить точно, что сказал рабочий. «Вы — не Озеров». И что-то еще насчет наркотиков...
Люгер взглянул на яблоко, которое швырнул в ведро. Все начало сходиться, приобретать смысл. Шприц. Антидот. Плохо ему стало из-за яблока, которое Камински наверняка отравил. Или кто-то другой отравил. И когда яд встретился в его организме с антидотом...
Он повернулся к Габовичу.
— Я просто выбросил яблоко, доктор Камински, — сказал он по-русски. — Желудок не принял. А теперь давайте вернемся к работе, ладно?
Габович внимательно посмотрел на Люгера. Если не считать небольшой слабости и легкой растерянности, он выглядел совершенно нормально. И все же... Что-то в глубине души подсказало Габовичу, что наблюдение за Люгером следует усилить.
Если бы у генерала было время, то, пожалуй, он рискнул бы попытаться заново полностью перепрограммировать сознание Люгера. Потратить еще несколько лет, чтобы уничтожить последние остатки личности Люгера и создать его заново. Никто еще не выдерживал повторного перепрограммирования, но у Люгера были задатки для этого. По крайней мере, это был бы интересный эксперимент. Но — времени нет. И Люгеру вскоре предстояло умереть. Через несколько недель — когда будет завершен проект «Физикоус-170». Ведь никто не знает, что Люгер здесь. А руководству СНГ может не понравиться, что для создания военного самолета был использован иностранный инженер, прошедший психологическую обработку. К середине весны великий Иван Сергеевич Озеров исчезнет так же загадочно, как и появился.
морской пехоты Кемп-Леджен, Северная Каролина,
28 марта, 08.35 по среднеевропейскому времени.
— Я недоволен вами, джентльмены, — крикнул в мегафон инструктор, старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Вы значительно поколебали мое мнение о ВВС США, джентльмены. Если уж вы лучшие из лучших, то моя страна находится в серьезной опасности, джентльмены.
Инструктор Уол стоял на вершине высокой бревенчатой стены, наблюдая, как трое мужчин продолжали выполнять упражнения «Начального курса» — самые простые из упражнений по преодолению полосы препятствий в тренировочном лагере спецназа морской пехоты в Кемп-Леджене. Каждые полгода морские пехотинцы из экспедиционного отряда начинали здесь проходить курс специальной подготовки, который длился полные шесть месяцев. В год — только две группы, поэтому все стремились попасть в этот лагерь. В основе курса лежала подготовка к выполнению восемнадцати «нестандартных» боевых задач, которые могли быть поставлены перед морскими пехотинцами: десант и операции поддержки особой сложности; тайные операции; контрразведывательные и боевые операции в городских условиях. После завершения подготовки морские пехотинцы считались готовыми к проведению специальных операций и направлялись служить на Тихий океан или в район Средиземного моря.
«Начальный курс» не включал собственно физическую подготовку, так как прибывавшие в лагерь морские пехотинцы были уже в этом плане отлично подготовлены, да и весь этот курс считали очень легким. Он имел прежде всего психологическое значение, в него, например, входило такое упражнение: надо было двигаться на высоте в несколько десятков футов над ямой с водой. И эта яма глубиной четыре фута казалась не такой уж безопасной, когда человек находился над ней на высоте в два-три этажа.
Ормак, Макланан и Бриггс только что закончили упражнение «Высадка десанта», которое слегка напоминало штурм береговой линии времен Второй мировой войны. Вооруженные винтовками М-16А2, в магазинах которых находилось по шестнадцать холостых патронов, трое офицеров ВВС уже спустились по сетке для крепления грузов, пересекли яму с илистым дном длиной пятьдесят ярдов, пробежали еще пятьдесят ярдов по песчаной местности с препятствиями и поднялись на холм, стараясь при этом сохранить оружие чистым. И все это было только прелюдией к основному упражнению под названием «Джунгли».
Уол был совершенно недоволен ими. Связанный традициями и дисциплиной, он называл каждого из этих офицеров «сэр», но парни определенно не подходили под стандарты морских пехотинцев, и он собирался дать им понять это. По его мнению, их слабость была просто вызовом ему и любому морскому пехотинцу и потому абсолютно неприемлема.
За последнюю неделю Ормак, Макланан и Бриггс уже четыре раза штурмовали эту полосу препятствий, но успехов не достигли. Веревки казались еще более скользкими, стены — высокими, а ил — глубоким. Предстояла пятая — зачетная — попытка, и во время этой попытки курсантам второй раз дадут оружие, и они будут прикрывать друг друга во время наступления на стреляющих по ним инструкторов.
«Джунгли» имели семь препятствий, предназначенных для определения физической силы и выявления всякого рода страхов. Головокружение или потеря ориентации от большой высоты не были проблемой для тренированных летчиков, но там, где требовалась чисто физическая сила рук, им приходилось туго. Бриггсу все эти упражнения давались легко, но даже Макланану — штангисту-полутяжу — все больше и больше приходилось полагаться на помощь Бриггса.
Упражнение начиналось с «Дурной репутации» — стены высотой семнадцать футов из трех бревен, уложенных на расстоянии от четырех до шести футов друг от друга. Далее следовало препятствие под названием «Беги, прыгай и карабкайся», где курсанту предстояло взбежать на насыпь, прыгнуть и ухватиться за натянутую веревку, а потом перебраться по ней над заполненным грязью рвом. Третье препятствие — «Наклонная стена»: на стену высотой шестнадцать футов нужно было взбираться по толстому канату, но стена эта была наклонена в сторону взбирающегося, поэтому здесь требовалась гораздо большая сила рук, чем ног.
Это препятствие было самым неприятным для Джона Ормака. Он считал, что достаточно серьезно занимается физическими упражнениями, — три раза в неделю теннис и ежемесячно обязательный в ВВС тест на пригодность: бег на две мили в кроссовках, десять раз подтянуться, тридцать приседаний и тридцать отжиманий. Ормак был стройный, загорелый и чертовски хорошо смотрелся в форме. Но руки у него были слабоваты, длительная выносливость ограничена. Уол заметил, что к тому моменту, как генерал преодолел «Наклонную стену» и уже спускался вниз, он еле держался за веревку. Ормак упал вниз с высоты добрых восьми футов. Он не ушибся, но Уол подумал, что это начало конца занятий генерала Джона Ормака в тренировочном лагере.
Макланан был физически гораздо крепче, но и ему с трудом давались все эти трюки, а дыхание постоянно сбивалось.
А вот Хэл Бриггс мог бы уже дважды выполнить все упражнения к тому времени, когда они достигли четвертого препятствия под названием «Первое восхождение». Оно представляло собой лестницу высотой тридцать футов, сделанную из железнодорожных шпал. Макланану всегда казалось, что в невероятно худом теле Бриггса совсем нет силы, но Бриггс напоминал красивую итальянскую гоночную машину — изящную и быструю, но вместе с тем очень мощную.
— Вперед, парни, — подбадривал товарищей Бриггс. — Я вижу финишную черту. Мы уже почти добрались до нее.
— Да пошел ты, — задыхаясь, огрызнулся Макланан. — Мы идем...
— Не разговаривай, — предупредил Бриггс. Он отметил про себя, что, став «штабной крысой», Макланан не только потерял физическую форму, но и перестал прислушиваться к советам. Даже иронический тон инструктора, который Бриггс находил забавным, злил Макланана, отвлекал его мысли от основного занятия.
— Береги дыхание. Концентрируйся на том, что делаешь, Патрик. Вы тоже, Джон. Дышите носом, и глубже. Очищайте легкие и мускулы. Силы вернутся к вам.
— Не... думаю, — промолвил Ормак, задыхаясь.
— Парни, вы же в хорошей форме, — солгал Бриггс. — Думайте только об одном: о Дэвиде. Думайте о нем. Он погибнет, если вы не поможете ему.
Макланан и Ормак почувствовали твердость в ногах...
Усталые, обливающиеся потом, они достигли самого сложного препятствия, которое и называлось соответственно — «Крепкий орешек». Взобравшись по веревке на высоту пятнадцать футов, трое офицеров ступили на платформу из бревен, расположенных на расстоянии трех футов друг от друга, потом вскарабкались на пирамиду из перекладин, которая поднималась вверх еще на двадцать футов, а затем спустились сверху на землю по веревке. Ормаку удалось забраться на платформу, но, когда он ступил на бревна, у него почти не осталось сил, чтобы влезть на пирамиду. Бриггс, находившийся рядом с ним, карабкался по перекладинам, как обезьяна, он всегда готов был прийти на помощь. Но после нескольких длительных остановок Ормаку все же удалось самостоятельно добраться до вершины пирамиды.
Самым тяжелым было спрыгнуть с пирамиды и спуститься вниз по веревке.
— Я не сумею, Хэл, — признался Ормак. — У меня сразу же руки отвалятся...
— Давайте, генерал, вы же проделывали подобное раньше. Вспомните, весь фокус в том, чтобы пользоваться ногами. Оберните веревку вокруг ноги, поставьте на нее ступню, а другой ступней зажмите снизу. — Ормак выполнил все указания, но у него уже и в ногах не осталось силы. Он быстро заскользил вниз, стукнулся о землю, но серьезно не ушибся. Присоединившийся к ним через некоторое время Макланан тяжело дышал.
Они с трудом преодолели следующее препятствие — «Перевернутую лестницу» высотой двенадцать футов. Сама лестница и восемь ее металлических перекладин были наклонены в сторону карабкающегося, поэтому здесь целиком приходилось полагаться на силу рук.
И наконец они добрались до последнего препятствия.
Это был вариант старинного препятствия «Горка», которое уже более ста лет использовали в лагерях подготовки морских пехотинцев. Новобранец должен был взобраться по сетке для крепления грузов на платформу, расположенную на высоте двадцати футов, сесть на толстый канат, спускающийся с платформы на землю, а затем начать спуск по канату головой вниз. Страховала его только яма с водой глубиной четыре фута. Проделав одну треть пути, новобранец должен был перекувырнуться, вися на канате, и продолжить спуск головой вверх, пока не пройдет еще треть пути. В данном варианте новобранцу предстояло остановиться, перекувырнуться и — опять головой вниз — взобраться назад на платформу.
Во время тренировок Джону Ормаку еще не удавалось пройти до конца это препятствие.
— Я пойду первым, — заявил Бриггс. — Джон, наблюдайте за мной. Вы справитесь.
— Ну, пошли, барышни! — крикнул Уол. — Черт побери, я не собираюсь торчать здесь целый день!
— Патрик, будешь подстраховывать, — решил Бриггс. — Будь в готовности, если понадобишься. Смотрите за мной, Джон. И отдыхайте тем временем. — Бриггс ухватился за веревку и спустился до точки первого переворота. Он тянул время, задерживаясь при каждом перевороте подольше, пока Уол не начал кричать на него. Макланан действовал точно так же, предоставляя Ормаку максимально возможное время для отдыха.
— Все в порядке, Джон, — сказал Макланан, освобождаясь от веревки после завершения упражнения. — Вы справитесь. Сделайте это ради Люгера.
Адреналин хлынул в кровь Ормака. Первый кувырок он выполнил легко, спустился по веревке ниже и остановился для выполнения последнего кувырка. Он выглядел растерянным, никак не мог хорошенько ухватиться за веревку. Наконец он крепко вцепился в нее руками, отцепил ноги. На этот раз Ормак не упал. Задрав ноги вверх, он снова уцепился ими за веревку и начал подниматься на платформу.
— Осталось немного, Джон! — крикнул Макланан. — Вы справились!
Ормак и сам издал победоносный возглас, ему никогда не удавалось так долго провисеть вверх ногами.
Никто не обратил внимания на сержанта Уола, стоявшего возле ямы с водой. Он не кричал, не вмешивался, а просто спокойно вынул из кармана брюк какой-то предмет размером с бейсбольный мяч, что-то вытащил из него и швырнул предмет в яму. Спустя секунду от взрыва учебной гранаты из ямы вверх взметнулся фонтан воды. Ормак закричал, выпустил веревку и шлепнулся в грязную воду — к счастью, не головой вперед.
Сержант залез в яму, чтобы помочь Ормаку вылезти, и они оба как раз выбирались из воды на берег, как рядом появились Бриггс и Макланан, спустившиеся вниз по сетке. Уол был готов к тому, что на него начнут кричать, может, даже толкнут. Но вот к чему он совсем не был готов — это к правому боковому удару обычно спокойного подполковника Макланана.
Сокрушительный хук ошеломил Уола, но он продолжал стоять на ногах, ощупывая челюсть в поисках сломанных костей и выбитых зубов.
— Вот так-то, Уол, — взревел Макланан. — Ты совсем обнаглел, сукин сын.
— Ормак не сдал норму морского пехотинца, — заявил Уол. Макланан не намеревался больше бить его, но к драке был готов, он поднял руки со сжатыми кулаками и принял оборонительную стойку. Уол всегда подозревал, что этот сильный на вид человек переполнен эмоциями, но не предполагал, что Макланан позволит им вырваться наружу. — Он не прошел последнее препятствие. Он отчислен.
— Мерзавец!..
— Так вот вы где! — раздался голос сзади.
Все четверо встали по стойке смирно, увидев приближающихся бригадного генерала Джеффри Лидекера, начальника Центра боевых разработок, и генерал-лейтенанта Брэдли Эллиота. Эллиот козырнул в ответ и остановился в нескольких шагах позади Лидекера.
— Что тут случилось? — спросил Лидекер. — Мы слышали взрыв.
— Тренируемся, сэр, — моментально ответил Уол.
— А у вас есть разрешение пользоваться пиротехникой для этого упражнения, старший сержант?
— Так точно, сэр. — Уол протянул генералу лист бумаги. Лидекер просмотрел его и передал Эллиоту. Эллиот покачал головой и глянул на Макланана. Этот взгляд не предвещал для подполковника ничего хорошего. Здорово повезет, если дело закончится только задержкой очередного звания.
— Очень хорошо, — произнес Лидекер. Он помолчал, посмотрел на Макланана, потом перевел взгляд на левую скулу Уола.
— Что случилось с твоим лицом, старший сержант?
— Поскользнулся на одном из препятствий, сэр.
— Не пори чепуху, сержант, — вмешался Эллиот. — Расскажи нам...
— Простите, сэр, но я сам разберусь с этим, — оборвал Эллиота Лидекер. Эллиот замолчал, сердито глядя на Макланана. — Расскажи нам правду, сержант. Что случилось с твоим лицом?
— Я поскользнулся на одном из препятствий, сэр, — повторил Уол. — Кажется, это был «Крепкий орешек».
— Но мы все видели... — начал было Эллиот.
— Если один из моих морских пехотинцев говорит, что он поскользнулся, значит, он поскользнулся, сэр, — заявил Лидекер. — Доложи о результатах зачетного прохождения полосы препятствий, старший сержант.
— Мне очень жаль, но генерал Ормак не прошел последнее препятствие. Он сорвался с веревки, когда я взорвал учебную гранату. Подполковник Макланан и капитан Бриггс соответствуют минимальным стандартам. Настоятельно рекомендую не использовать в дальнейшем генерала Ормака в любых специальных операциях морских пехотинцев.
Некоторое время Лидекер молчал, потом расправил плечи и посмотрел на Эллиота, затем на Уола.
— К сожалению, сроки операции переносятся. Нам приказали немедленно доставить этих троих офицеров в 26-й экспедиционный отряд морской пехоты. Никаких тренировок больше не будет.
Уол оцепенел от растерянности.
— Простите, сэр, но вы не можете отправить генерала Ормака... В такой форме, в какой они находятся сейчас, вы не можете отправить никого из них для участия в операции. Они представляют опасность для самих себя и для всех окружающих. У операции не будет шансов на успех.
— Закончим на этом, сержант. Как можно быстрее доставь их в мой штаб. И пошли кого-нибудь собрать их вещи.
— Но кто же завершит их подготовку? У морских пехотинцев не будет времени... — пробормотал Уол.
— А вот ты и завершишь их подготовку, старший сержант, — ответил генерал Лидекер. — Мы временно прикомандируем тебя к 26-му экспедиционному отряду. По дороге проведешь классные занятия по тактике специальных операций. Приказ получишь в штабе. Вы вылетаете через четыре часа. Генерал Эллиот будет держать связь с вами и со штабом отряда. Так что закрывай свою лавочку и — вперед.
Уол, казалось, остолбенел окончательно, и все же он быстро пришел в себя и громко ответил:
— Слушаюсь, сэр.
Лидекер пожал руку генералу Эллиоту и удалился, оставив чуть не потерявшего дар речи сержанта лицом к лицу с улыбающимся генералом ВВС.
— Что ж, приступайте, сержант, — приказал Эллиот.
— Простите, сэр, но я обязан в последний раз предупредить вас. Здесь нет никакого неуважения. На самом деле я очень хорошо отношусь к вашим людям. Они неподготовлены физически, понятия не имеют о тактике действий мелких подразделений, но они все-таки справились с начальным курсом, помогая друг другу. Я не в курсе дела, но в последние дни услышал кое-что и понял, что еще один ваш офицер попал где-то в ловушку, а этим людям предстоит освободить его, действуя вместе со спецназом морской пехоты.
— Все узнаете в свое время, старший сержант.
— Надеюсь, сэр. Тем более теперь, когда у меня имеется приказ сверху стать их нянькой. Но моя точка зрения такова: если вы позволите этим своим офицерам принять участие в операции, то они свяжут по рукам и ногам всю группу, а сами могут погибнуть. И еще: мне не нравится, если чужаки приказывают мне рисковать головой, когда нет шансов на успех. У капитана Бриггса самые лучшие шансы уцелеть. Может быть, он и сможет действовать вместе со спецназом, хотя ничего не знает о тактике их действий. Макланан крепок и рвется в бой, но для успешного выполнения операции одного желания мало. У генерала Ормака шансов нет. Никаких. А мелкие подразделения действуют эффективно только тогда, когда эффективно действует каждый. И если вам придется вывозить покалеченного или неспособного передвигаться человека, то это еще больше замедлит ход операции. Я бы не смог с чистой совестью послать прекрасно подготовленных морских пехотинцев для выполнения опасного задания в глубокий тыл врага, навязав им при этом на шею трех неподготовленных и физически слабых летунов.
— Но это уже не ваше дело, сержант.
— Сэр, — продолжил Уол, не обращая внимания на замечание Эллиота, — если операция настолько серьезна, что ею будет заниматься спецназ морской пехоты, то ваши люди не справятся. И, возможно, погибнут. — Заметив, как сверкнули глаза Эллиота при этих словах, Уол моментально понизил голос. — Я не хочу накликать беду и не собираюсь молоть чепуху о превосходстве морской пехоты над другими войсками. Я просто высказываю свое профессиональное мнение. Операция обречена на провал, если вы позволите этим людям участвовать в ней.
Некоторое время Эллиот обдумывал слова сержанта, потом сказал:
— Хорошо, сержант, я вас выслушал. А теперь послушайте меня. Я расскажу вам, в чем здесь дело. И поскольку вы тоже участник операции, то вам следует знать это.
И Эллиот рассказал ему о Люгере, о советском бомбардировщике-"невидимке", о главных задачах операции. В заключение он сказал:
— Если бы вы имели понятие об этом экспериментальном самолете, то, возможно, я и согласился бы доверить эту операцию только морским пехотинцам. Но вы ничего о нем не знаете. Мне говорили, что вы лучший специалист в стране по освобождению пленных и заложников, поэтому вам и поручают эту работу. Но, может быть, меня неправильно информировали? Тогда скажите и можете считать себя свободным от участия в операции.
Уол посмотрел на Эллиота, шагнул ближе к нему, приняв угрожающий вид. Он был на полголовы ниже Эллиота, но на его грубом, словно высеченном из камня, лице Эллиот не увидел ничего, кроме бешеной ярости.
— Вам не запугать меня, сэр, — прорычал Уол. — Попытаться, конечно, можете, но ничего у вас не выйдет. В этом лагере мое слово — закон. А знаете, сэр, почему генерал Лидекер так быстро удалился? Если бы он услышал, что вы разговариваете со мной в подобном тоне, то вы вылетели бы отсюда быстрее, чем вас смогли бы унести ноги.
Уол почувствовал на своем левом запястье на удивление сильную руку. И не успел он высвободиться, как Эллиот провел его рукой по своему правому бедру. Холодок пробежал по спине Уола, когда он услышал легкий щелчок и ощутил холодный металл, покрытый резиной, вместо правой ноги Эллиота. Сержант легко освободился от захвата, но теперь ему было совершенно ясно — у генерал-лейтенанта ВВС была искусственная нога. Уол уже второй день видел этого человека в тренировочном лагере, но даже не подозревал, что он ходит на протезе.
— Вы — русский...
— Я эмигрант из Польши, в «Физикоус» меня привели те же причины, что и вас. Мы здесь для того, чтобы помочь Советскому Союзу укрепить свою обороноспособность. — Сейчас для Габовича было главным не потерять терпение. Любое проявление злости или агрессии могло вызвать у Люгера защитную реакцию, и тогда снова пришлось бы начинать его обработку. Да, терпение сейчас было очень важным, и все же Габович уже начал терять его.
— Прошу вас, Иван Сергеевич, выбросьте это из головы.
«Боже, благослови Америку...»
— Меня... зовут... — Напряжение буквально разрывало Люгера на части. Габович насторожился. Люгер с каждым разом все успешнее и успешнее боролся с болью. Но на этот раз борьба, кажется, продолжалась недолго. Спустя несколько секунд Люгер наконец посмотрел на Габовича ясными, нормально раскрытыми глазами. Габович улыбнулся.
— Вам уже лучше? Отлично. Может, посмотрите распечатки или выпьете кофе, какао?
— Нет.
— Я слышал об инциденте, который произошел с вами утром в столовой.
Озеров поднял взгляд на Габовича, потом отвел его в сторону, но Габович уже понял, что что-то действительно произошло. Очередной сбой в системе безопасности.
— Да ничего особенного. Просто споткнулся о стул.
— Ушиблись?
— Нет.
— А господин Билетрис не побеспокоил вас?
Люгер снова поднял взгляд на Габовича.
— Кто?
— Билетрис. Подсобный рабочий, который помог вам отряхнуться.
Люгер слегка занервничал. «Значит, это он, — решил Габович. — Надо схватить этого молодого литовского ублюдка, пока не сбежал».
— Нет, нет, — уверенно возразил Люгер. — Он мне очень помог.
«Не сомневаюсь». Габович выругался про себя, стараясь не показать своего раздражения. Ведь Люгер может впасть в депрессию, если поймет, что его связной раскрыт, а от Люгера требовалась серьезная работа.
— Ну, как хотите. — Габович открыл портфель, который принес с собой, и протянул Люгеру небольшую коробку. — Ну тогда сьешьте пирожок или яблоко, а я пока узнаю, каким будет ваше новое задание.
Люгер изобразил покорность, но время от времени бросал любопытные взгляды на Габовича, а бывший офицер КГБ уверенно улыбался в ответ. Через несколько минут Люгер уже приступил к работе, он даже начал есть напичканное транквилизаторами яблоко.
Что ж, по крайней мере, этот эпизод завершен, вздохнул Габович. И все же его не покидало тревожное чувство. Похоже, что начиналась финальная стадия полезного использования Люгера как инженера. Периоды просветления у него учащались, все труднее становилось настраивать его мысли на то, что он русский. А теперь вот еще появился иностранный связник, о котором непременно надо позаботиться.
— Извините меня, Иван, мне надо воспользоваться телефоном в вашей спальне. Надеюсь, он сегодня работает. Ведь должны же были они все-таки починить его, да, Иван?
«Боже, благослови Америку...»
Обычно телефон не работал, его отключали охранники, тайно наблюдавшие за Люгером, но, когда трубку снял Габович, телефон заработал. Он приказал Терехову разыскать Билетриса. Начать с Вильнюса и проверить все главные транспортные магистрали.
Люгер в этот момент уже было собрался откусить еще кусок яблока, но ощутил какой-то необычный запах. Да и вкус был какой-то не тот. Дэвид решил не обращать внимания, но запах не исчезал, и он отправился на кухню, чтобы выбросить яблоко. Но как только открыл ящик под раковиной, где стояло мусорное ведро, почувствовал спазмы в животе. Не успел он понять, что происходит, как его вырвало в мусорное ведро. Желудок полностью очистился от содержимого, но рвотные позывы продолжались еще несколько секунд.
Поскольку Люгер склонился над ведром под раковиной, установленные в кухне телекамеры не показали его в таком состоянии.
Дэвид никак не мог понять, что происходит, температуры не было, чувствовал он себя вроде нормально, да и яблоко сначала показалось вкусным. Он снова понюхал его.
— С вами все в порядке, Иван Сергеевич? — любезно поинтересовался Габович, возвращаясь в гостиную.
— Иван кто?
«Боже, благослови Америку... Дэвид Люгер...»
И тут же нахлынули другие воспоминания.
"— Если мы откроем здесь стрельбу... — начал Ормак.
— Вряд ли у нас будет выбор", — отозвался Макланан.
«А что, если и впрямь удастся вырваться», — подумал Люгер".
Воспоминания уже невозможно было остановить. Люгер закрыл глаза, пытаясь отогнать их. «Что происходит? — подумал он, ощутив приступ боли. — Я схожу с ума? Схожу с ума?»
"— Но как вырваться? Половина экипажа ранены, самолет изрешечен, кругом русские...
— Они хотят захватить нас, — услышал Люгер в наушниках голос Ормака. — Патрик, ну же, быстрее..."
— Иван?..
«Вы лейтенант Дэвид Люгер, ВВС США. ВВС США... Не Озеров».
Как доктор Камински назвал уборщика? Билетрис? Люгер попытался притупить боль и вспомнить точно, что сказал рабочий. «Вы — не Озеров». И что-то еще насчет наркотиков...
Люгер взглянул на яблоко, которое швырнул в ведро. Все начало сходиться, приобретать смысл. Шприц. Антидот. Плохо ему стало из-за яблока, которое Камински наверняка отравил. Или кто-то другой отравил. И когда яд встретился в его организме с антидотом...
Он повернулся к Габовичу.
— Я просто выбросил яблоко, доктор Камински, — сказал он по-русски. — Желудок не принял. А теперь давайте вернемся к работе, ладно?
Габович внимательно посмотрел на Люгера. Если не считать небольшой слабости и легкой растерянности, он выглядел совершенно нормально. И все же... Что-то в глубине души подсказало Габовичу, что наблюдение за Люгером следует усилить.
Если бы у генерала было время, то, пожалуй, он рискнул бы попытаться заново полностью перепрограммировать сознание Люгера. Потратить еще несколько лет, чтобы уничтожить последние остатки личности Люгера и создать его заново. Никто еще не выдерживал повторного перепрограммирования, но у Люгера были задатки для этого. По крайней мере, это был бы интересный эксперимент. Но — времени нет. И Люгеру вскоре предстояло умереть. Через несколько недель — когда будет завершен проект «Физикоус-170». Ведь никто не знает, что Люгер здесь. А руководству СНГ может не понравиться, что для создания военного самолета был использован иностранный инженер, прошедший психологическую обработку. К середине весны великий Иван Сергеевич Озеров исчезнет так же загадочно, как и появился.
* * *
Тренировочный лагерь спецназаморской пехоты Кемп-Леджен, Северная Каролина,
28 марта, 08.35 по среднеевропейскому времени.
— Я недоволен вами, джентльмены, — крикнул в мегафон инструктор, старший сержант морской пехоты Крис Уол. — Вы значительно поколебали мое мнение о ВВС США, джентльмены. Если уж вы лучшие из лучших, то моя страна находится в серьезной опасности, джентльмены.
Инструктор Уол стоял на вершине высокой бревенчатой стены, наблюдая, как трое мужчин продолжали выполнять упражнения «Начального курса» — самые простые из упражнений по преодолению полосы препятствий в тренировочном лагере спецназа морской пехоты в Кемп-Леджене. Каждые полгода морские пехотинцы из экспедиционного отряда начинали здесь проходить курс специальной подготовки, который длился полные шесть месяцев. В год — только две группы, поэтому все стремились попасть в этот лагерь. В основе курса лежала подготовка к выполнению восемнадцати «нестандартных» боевых задач, которые могли быть поставлены перед морскими пехотинцами: десант и операции поддержки особой сложности; тайные операции; контрразведывательные и боевые операции в городских условиях. После завершения подготовки морские пехотинцы считались готовыми к проведению специальных операций и направлялись служить на Тихий океан или в район Средиземного моря.
«Начальный курс» не включал собственно физическую подготовку, так как прибывавшие в лагерь морские пехотинцы были уже в этом плане отлично подготовлены, да и весь этот курс считали очень легким. Он имел прежде всего психологическое значение, в него, например, входило такое упражнение: надо было двигаться на высоте в несколько десятков футов над ямой с водой. И эта яма глубиной четыре фута казалась не такой уж безопасной, когда человек находился над ней на высоте в два-три этажа.
Ормак, Макланан и Бриггс только что закончили упражнение «Высадка десанта», которое слегка напоминало штурм береговой линии времен Второй мировой войны. Вооруженные винтовками М-16А2, в магазинах которых находилось по шестнадцать холостых патронов, трое офицеров ВВС уже спустились по сетке для крепления грузов, пересекли яму с илистым дном длиной пятьдесят ярдов, пробежали еще пятьдесят ярдов по песчаной местности с препятствиями и поднялись на холм, стараясь при этом сохранить оружие чистым. И все это было только прелюдией к основному упражнению под названием «Джунгли».
Уол был совершенно недоволен ими. Связанный традициями и дисциплиной, он называл каждого из этих офицеров «сэр», но парни определенно не подходили под стандарты морских пехотинцев, и он собирался дать им понять это. По его мнению, их слабость была просто вызовом ему и любому морскому пехотинцу и потому абсолютно неприемлема.
За последнюю неделю Ормак, Макланан и Бриггс уже четыре раза штурмовали эту полосу препятствий, но успехов не достигли. Веревки казались еще более скользкими, стены — высокими, а ил — глубоким. Предстояла пятая — зачетная — попытка, и во время этой попытки курсантам второй раз дадут оружие, и они будут прикрывать друг друга во время наступления на стреляющих по ним инструкторов.
«Джунгли» имели семь препятствий, предназначенных для определения физической силы и выявления всякого рода страхов. Головокружение или потеря ориентации от большой высоты не были проблемой для тренированных летчиков, но там, где требовалась чисто физическая сила рук, им приходилось туго. Бриггсу все эти упражнения давались легко, но даже Макланану — штангисту-полутяжу — все больше и больше приходилось полагаться на помощь Бриггса.
Упражнение начиналось с «Дурной репутации» — стены высотой семнадцать футов из трех бревен, уложенных на расстоянии от четырех до шести футов друг от друга. Далее следовало препятствие под названием «Беги, прыгай и карабкайся», где курсанту предстояло взбежать на насыпь, прыгнуть и ухватиться за натянутую веревку, а потом перебраться по ней над заполненным грязью рвом. Третье препятствие — «Наклонная стена»: на стену высотой шестнадцать футов нужно было взбираться по толстому канату, но стена эта была наклонена в сторону взбирающегося, поэтому здесь требовалась гораздо большая сила рук, чем ног.
Это препятствие было самым неприятным для Джона Ормака. Он считал, что достаточно серьезно занимается физическими упражнениями, — три раза в неделю теннис и ежемесячно обязательный в ВВС тест на пригодность: бег на две мили в кроссовках, десять раз подтянуться, тридцать приседаний и тридцать отжиманий. Ормак был стройный, загорелый и чертовски хорошо смотрелся в форме. Но руки у него были слабоваты, длительная выносливость ограничена. Уол заметил, что к тому моменту, как генерал преодолел «Наклонную стену» и уже спускался вниз, он еле держался за веревку. Ормак упал вниз с высоты добрых восьми футов. Он не ушибся, но Уол подумал, что это начало конца занятий генерала Джона Ормака в тренировочном лагере.
Макланан был физически гораздо крепче, но и ему с трудом давались все эти трюки, а дыхание постоянно сбивалось.
А вот Хэл Бриггс мог бы уже дважды выполнить все упражнения к тому времени, когда они достигли четвертого препятствия под названием «Первое восхождение». Оно представляло собой лестницу высотой тридцать футов, сделанную из железнодорожных шпал. Макланану всегда казалось, что в невероятно худом теле Бриггса совсем нет силы, но Бриггс напоминал красивую итальянскую гоночную машину — изящную и быструю, но вместе с тем очень мощную.
— Вперед, парни, — подбадривал товарищей Бриггс. — Я вижу финишную черту. Мы уже почти добрались до нее.
— Да пошел ты, — задыхаясь, огрызнулся Макланан. — Мы идем...
— Не разговаривай, — предупредил Бриггс. Он отметил про себя, что, став «штабной крысой», Макланан не только потерял физическую форму, но и перестал прислушиваться к советам. Даже иронический тон инструктора, который Бриггс находил забавным, злил Макланана, отвлекал его мысли от основного занятия.
— Береги дыхание. Концентрируйся на том, что делаешь, Патрик. Вы тоже, Джон. Дышите носом, и глубже. Очищайте легкие и мускулы. Силы вернутся к вам.
— Не... думаю, — промолвил Ормак, задыхаясь.
— Парни, вы же в хорошей форме, — солгал Бриггс. — Думайте только об одном: о Дэвиде. Думайте о нем. Он погибнет, если вы не поможете ему.
Макланан и Ормак почувствовали твердость в ногах...
Усталые, обливающиеся потом, они достигли самого сложного препятствия, которое и называлось соответственно — «Крепкий орешек». Взобравшись по веревке на высоту пятнадцать футов, трое офицеров ступили на платформу из бревен, расположенных на расстоянии трех футов друг от друга, потом вскарабкались на пирамиду из перекладин, которая поднималась вверх еще на двадцать футов, а затем спустились сверху на землю по веревке. Ормаку удалось забраться на платформу, но, когда он ступил на бревна, у него почти не осталось сил, чтобы влезть на пирамиду. Бриггс, находившийся рядом с ним, карабкался по перекладинам, как обезьяна, он всегда готов был прийти на помощь. Но после нескольких длительных остановок Ормаку все же удалось самостоятельно добраться до вершины пирамиды.
Самым тяжелым было спрыгнуть с пирамиды и спуститься вниз по веревке.
— Я не сумею, Хэл, — признался Ормак. — У меня сразу же руки отвалятся...
— Давайте, генерал, вы же проделывали подобное раньше. Вспомните, весь фокус в том, чтобы пользоваться ногами. Оберните веревку вокруг ноги, поставьте на нее ступню, а другой ступней зажмите снизу. — Ормак выполнил все указания, но у него уже и в ногах не осталось силы. Он быстро заскользил вниз, стукнулся о землю, но серьезно не ушибся. Присоединившийся к ним через некоторое время Макланан тяжело дышал.
Они с трудом преодолели следующее препятствие — «Перевернутую лестницу» высотой двенадцать футов. Сама лестница и восемь ее металлических перекладин были наклонены в сторону карабкающегося, поэтому здесь целиком приходилось полагаться на силу рук.
И наконец они добрались до последнего препятствия.
Это был вариант старинного препятствия «Горка», которое уже более ста лет использовали в лагерях подготовки морских пехотинцев. Новобранец должен был взобраться по сетке для крепления грузов на платформу, расположенную на высоте двадцати футов, сесть на толстый канат, спускающийся с платформы на землю, а затем начать спуск по канату головой вниз. Страховала его только яма с водой глубиной четыре фута. Проделав одну треть пути, новобранец должен был перекувырнуться, вися на канате, и продолжить спуск головой вверх, пока не пройдет еще треть пути. В данном варианте новобранцу предстояло остановиться, перекувырнуться и — опять головой вниз — взобраться назад на платформу.
Во время тренировок Джону Ормаку еще не удавалось пройти до конца это препятствие.
— Я пойду первым, — заявил Бриггс. — Джон, наблюдайте за мной. Вы справитесь.
— Ну, пошли, барышни! — крикнул Уол. — Черт побери, я не собираюсь торчать здесь целый день!
— Патрик, будешь подстраховывать, — решил Бриггс. — Будь в готовности, если понадобишься. Смотрите за мной, Джон. И отдыхайте тем временем. — Бриггс ухватился за веревку и спустился до точки первого переворота. Он тянул время, задерживаясь при каждом перевороте подольше, пока Уол не начал кричать на него. Макланан действовал точно так же, предоставляя Ормаку максимально возможное время для отдыха.
— Все в порядке, Джон, — сказал Макланан, освобождаясь от веревки после завершения упражнения. — Вы справитесь. Сделайте это ради Люгера.
Адреналин хлынул в кровь Ормака. Первый кувырок он выполнил легко, спустился по веревке ниже и остановился для выполнения последнего кувырка. Он выглядел растерянным, никак не мог хорошенько ухватиться за веревку. Наконец он крепко вцепился в нее руками, отцепил ноги. На этот раз Ормак не упал. Задрав ноги вверх, он снова уцепился ими за веревку и начал подниматься на платформу.
— Осталось немного, Джон! — крикнул Макланан. — Вы справились!
Ормак и сам издал победоносный возглас, ему никогда не удавалось так долго провисеть вверх ногами.
Никто не обратил внимания на сержанта Уола, стоявшего возле ямы с водой. Он не кричал, не вмешивался, а просто спокойно вынул из кармана брюк какой-то предмет размером с бейсбольный мяч, что-то вытащил из него и швырнул предмет в яму. Спустя секунду от взрыва учебной гранаты из ямы вверх взметнулся фонтан воды. Ормак закричал, выпустил веревку и шлепнулся в грязную воду — к счастью, не головой вперед.
Сержант залез в яму, чтобы помочь Ормаку вылезти, и они оба как раз выбирались из воды на берег, как рядом появились Бриггс и Макланан, спустившиеся вниз по сетке. Уол был готов к тому, что на него начнут кричать, может, даже толкнут. Но вот к чему он совсем не был готов — это к правому боковому удару обычно спокойного подполковника Макланана.
Сокрушительный хук ошеломил Уола, но он продолжал стоять на ногах, ощупывая челюсть в поисках сломанных костей и выбитых зубов.
— Вот так-то, Уол, — взревел Макланан. — Ты совсем обнаглел, сукин сын.
— Ормак не сдал норму морского пехотинца, — заявил Уол. Макланан не намеревался больше бить его, но к драке был готов, он поднял руки со сжатыми кулаками и принял оборонительную стойку. Уол всегда подозревал, что этот сильный на вид человек переполнен эмоциями, но не предполагал, что Макланан позволит им вырваться наружу. — Он не прошел последнее препятствие. Он отчислен.
— Мерзавец!..
— Так вот вы где! — раздался голос сзади.
Все четверо встали по стойке смирно, увидев приближающихся бригадного генерала Джеффри Лидекера, начальника Центра боевых разработок, и генерал-лейтенанта Брэдли Эллиота. Эллиот козырнул в ответ и остановился в нескольких шагах позади Лидекера.
— Что тут случилось? — спросил Лидекер. — Мы слышали взрыв.
— Тренируемся, сэр, — моментально ответил Уол.
— А у вас есть разрешение пользоваться пиротехникой для этого упражнения, старший сержант?
— Так точно, сэр. — Уол протянул генералу лист бумаги. Лидекер просмотрел его и передал Эллиоту. Эллиот покачал головой и глянул на Макланана. Этот взгляд не предвещал для подполковника ничего хорошего. Здорово повезет, если дело закончится только задержкой очередного звания.
— Очень хорошо, — произнес Лидекер. Он помолчал, посмотрел на Макланана, потом перевел взгляд на левую скулу Уола.
— Что случилось с твоим лицом, старший сержант?
— Поскользнулся на одном из препятствий, сэр.
— Не пори чепуху, сержант, — вмешался Эллиот. — Расскажи нам...
— Простите, сэр, но я сам разберусь с этим, — оборвал Эллиота Лидекер. Эллиот замолчал, сердито глядя на Макланана. — Расскажи нам правду, сержант. Что случилось с твоим лицом?
— Я поскользнулся на одном из препятствий, сэр, — повторил Уол. — Кажется, это был «Крепкий орешек».
— Но мы все видели... — начал было Эллиот.
— Если один из моих морских пехотинцев говорит, что он поскользнулся, значит, он поскользнулся, сэр, — заявил Лидекер. — Доложи о результатах зачетного прохождения полосы препятствий, старший сержант.
— Мне очень жаль, но генерал Ормак не прошел последнее препятствие. Он сорвался с веревки, когда я взорвал учебную гранату. Подполковник Макланан и капитан Бриггс соответствуют минимальным стандартам. Настоятельно рекомендую не использовать в дальнейшем генерала Ормака в любых специальных операциях морских пехотинцев.
Некоторое время Лидекер молчал, потом расправил плечи и посмотрел на Эллиота, затем на Уола.
— К сожалению, сроки операции переносятся. Нам приказали немедленно доставить этих троих офицеров в 26-й экспедиционный отряд морской пехоты. Никаких тренировок больше не будет.
Уол оцепенел от растерянности.
— Простите, сэр, но вы не можете отправить генерала Ормака... В такой форме, в какой они находятся сейчас, вы не можете отправить никого из них для участия в операции. Они представляют опасность для самих себя и для всех окружающих. У операции не будет шансов на успех.
— Закончим на этом, сержант. Как можно быстрее доставь их в мой штаб. И пошли кого-нибудь собрать их вещи.
— Но кто же завершит их подготовку? У морских пехотинцев не будет времени... — пробормотал Уол.
— А вот ты и завершишь их подготовку, старший сержант, — ответил генерал Лидекер. — Мы временно прикомандируем тебя к 26-му экспедиционному отряду. По дороге проведешь классные занятия по тактике специальных операций. Приказ получишь в штабе. Вы вылетаете через четыре часа. Генерал Эллиот будет держать связь с вами и со штабом отряда. Так что закрывай свою лавочку и — вперед.
Уол, казалось, остолбенел окончательно, и все же он быстро пришел в себя и громко ответил:
— Слушаюсь, сэр.
Лидекер пожал руку генералу Эллиоту и удалился, оставив чуть не потерявшего дар речи сержанта лицом к лицу с улыбающимся генералом ВВС.
— Что ж, приступайте, сержант, — приказал Эллиот.
— Простите, сэр, но я обязан в последний раз предупредить вас. Здесь нет никакого неуважения. На самом деле я очень хорошо отношусь к вашим людям. Они неподготовлены физически, понятия не имеют о тактике действий мелких подразделений, но они все-таки справились с начальным курсом, помогая друг другу. Я не в курсе дела, но в последние дни услышал кое-что и понял, что еще один ваш офицер попал где-то в ловушку, а этим людям предстоит освободить его, действуя вместе со спецназом морской пехоты.
— Все узнаете в свое время, старший сержант.
— Надеюсь, сэр. Тем более теперь, когда у меня имеется приказ сверху стать их нянькой. Но моя точка зрения такова: если вы позволите этим своим офицерам принять участие в операции, то они свяжут по рукам и ногам всю группу, а сами могут погибнуть. И еще: мне не нравится, если чужаки приказывают мне рисковать головой, когда нет шансов на успех. У капитана Бриггса самые лучшие шансы уцелеть. Может быть, он и сможет действовать вместе со спецназом, хотя ничего не знает о тактике их действий. Макланан крепок и рвется в бой, но для успешного выполнения операции одного желания мало. У генерала Ормака шансов нет. Никаких. А мелкие подразделения действуют эффективно только тогда, когда эффективно действует каждый. И если вам придется вывозить покалеченного или неспособного передвигаться человека, то это еще больше замедлит ход операции. Я бы не смог с чистой совестью послать прекрасно подготовленных морских пехотинцев для выполнения опасного задания в глубокий тыл врага, навязав им при этом на шею трех неподготовленных и физически слабых летунов.
— Но это уже не ваше дело, сержант.
— Сэр, — продолжил Уол, не обращая внимания на замечание Эллиота, — если операция настолько серьезна, что ею будет заниматься спецназ морской пехоты, то ваши люди не справятся. И, возможно, погибнут. — Заметив, как сверкнули глаза Эллиота при этих словах, Уол моментально понизил голос. — Я не хочу накликать беду и не собираюсь молоть чепуху о превосходстве морской пехоты над другими войсками. Я просто высказываю свое профессиональное мнение. Операция обречена на провал, если вы позволите этим людям участвовать в ней.
Некоторое время Эллиот обдумывал слова сержанта, потом сказал:
— Хорошо, сержант, я вас выслушал. А теперь послушайте меня. Я расскажу вам, в чем здесь дело. И поскольку вы тоже участник операции, то вам следует знать это.
И Эллиот рассказал ему о Люгере, о советском бомбардировщике-"невидимке", о главных задачах операции. В заключение он сказал:
— Если бы вы имели понятие об этом экспериментальном самолете, то, возможно, я и согласился бы доверить эту операцию только морским пехотинцам. Но вы ничего о нем не знаете. Мне говорили, что вы лучший специалист в стране по освобождению пленных и заложников, поэтому вам и поручают эту работу. Но, может быть, меня неправильно информировали? Тогда скажите и можете считать себя свободным от участия в операции.
Уол посмотрел на Эллиота, шагнул ближе к нему, приняв угрожающий вид. Он был на полголовы ниже Эллиота, но на его грубом, словно высеченном из камня, лице Эллиот не увидел ничего, кроме бешеной ярости.
— Вам не запугать меня, сэр, — прорычал Уол. — Попытаться, конечно, можете, но ничего у вас не выйдет. В этом лагере мое слово — закон. А знаете, сэр, почему генерал Лидекер так быстро удалился? Если бы он услышал, что вы разговариваете со мной в подобном тоне, то вы вылетели бы отсюда быстрее, чем вас смогли бы унести ноги.
Уол почувствовал на своем левом запястье на удивление сильную руку. И не успел он высвободиться, как Эллиот провел его рукой по своему правому бедру. Холодок пробежал по спине Уола, когда он услышал легкий щелчок и ощутил холодный металл, покрытый резиной, вместо правой ноги Эллиота. Сержант легко освободился от захвата, но теперь ему было совершенно ясно — у генерал-лейтенанта ВВС была искусственная нога. Уол уже второй день видел этого человека в тренировочном лагере, но даже не подозревал, что он ходит на протезе.