Страница:
— Внимание, всему личному составу немедленно прибыть в дежурное помещение первого этажа! — снова раздалось из динамиков. — Всем, находящимся на специальных постах, прибыть в кабинет командира на третьем этаже. — Теперь охранник уже не сомневался, что произошло что-то действительно серьезное, ему следовало явиться в кабинет Габовича. Он покачал головой, закрыл глазок и молча помолился, чтобы генерал Габович никогда не подверг его таким пыткам.
Однако охранник не заметил, что, когда в подвале секретного здания конструкторского бюро «Физикоус» погас свет, управляемые компьютерами приборы наблюдения тоже отключились, а когда заработало резервное освещение, эти приборы по-прежнему бездействовали.
Впервые за много дней ад, создаваемый в голове Дэвида Люгера изощренными средствами, прекратился.
Дэвид Люгер не спал, на самом деле ему не давали спать с того самого момента, как бросили в эту камеру ужасов. Когда шум прекращался и он начинал дремать, в наушниках раздавались голоса, поначалу они звучали мягко и медленно, затем все громче и быстрее, пока Люгер не просыпался с криком от незнакомых хаотичных звуков. Потом эта процедура повторялась снова и снова. Во рту пересыхало от дыхания через трубку, грудь и запястья стягивали ремни, казавшиеся невероятно тяжелыми стальными кандалами.
Но сейчас в ушах стояла неземная тишина, а он не спал. Люгер сознательно заставил себя дышать ровнее и попытался расслабиться. После нескольких долгих минут — даже ощущение времени было для него невероятным облегчением — он начал чувствовать свое тело. Мускулы дрожали, словно он принял большую дозу кофеина, но он мог пошевелить пальцами рук и ног. Люгер мог видеть — хотя глаза, как и уши, были закрыты. Он напрягся и потянул ремень, стягивавший запястье. Послышался знакомый треск застежки-"липучки", Люгера охватила радость, невероятный прилив сил, он сумел справиться с ремнем и через несколько секунд был свободен. Сорвав наушники и ленту с глаз, он осторожно вынул иглу из вены правой руки.
За все время пребывания в камере ему не приходилось слышать объявлений по громкоговорящей связи. Но кроме того, что сообщение было на русском, который после стольких лет он понимал так же хорошо, как английский, оно звучало...
...Точно как объявления, которые ему приходилось слышать во время тревоги на базе ВВС Форд в Сакраменто.
«Боже, — подумал Люгер, — кажется, что это было так давно, в другой жизни». О чем это сообщение? Наверное, что-то серьезное, потому что до этого момента ему не приходилось слышать вообще никаких объявлений.
Люгер позволил себе роскошь в виде маленькой надежды. А может, это пытаются освободить его? Смогут ли они найти его здесь? В любом случае он не мог подать никакого знака, у него не было никаких инструментов, с помощью которых можно было бы достучаться сквозь восьмидюймовую толщу бетона. Безнадежная затея. В здании, должно быть, сотни солдат, чтобы проникнуть сюда, понадобится полномасштабный штурм, а Соединенные Штаты никогда не пойдут на это ради спасения одного давно пропавшего человека, которого к тому же, возможно, подозревают в предательстве или, хуже того, о котором просто вообще забыли.
Люгер покачал головой, стараясь сохранить ясность мысли. В полной изоляции, в темноте, в этих ужасных условиях легко было потерять здравый смысл, но Дэвид надеялся, что с ним это не произойдет. Он вспомнил, как в свое время проходил курс подготовки поведения в плену и те принципы, которые помогают выжить в такой ситуации. После встречи с агентом-литовцем — Боже, сколько же недель прошло с тех пор? — Люгер прекратил есть отравленную пищу, и его организм в конце концов очистился от наркотиков. Но они наверняка снова пичкали его наркотиками, он ощущал действие амфетаминов, от которых дергались веки и дрожали пальцы, но физически Люгер чувствовал себя нормально. Теперь необходимо было сохранять ясность мысли; что бы ни происходило сейчас, что бы ни ожидало его в будущем, Люгер понимал, что у него есть шанс и настало время воспользоваться им.
Главное, говорил он себе, не поддаться страху. Главное — выжить. Необходимо сосредоточиться на подготовке к своему освобождению. Когда придет спасение — а у него было чувство, что это произойдет скоро, — он не должен стать обузой для своих спасителей. Если им придется тащить его, то это будет означать для всех них верную смерть.
Люгер сполз с матраца и с трудом встал на ноги. Ноги показались ему резиновыми, но стоял он ровно и ощущал, как дрожь постепенно покидает его измученное тело. Дэвид попытался даже сделать несколько простых упражнений, спина и руки слушались еще плохо, но были в порядке. Но главное упражнение он проделывал в уме, повторяя себе снова и снова: «Не сдавайся. Не сдавайся. Не сдавайся».
— "Молот", я — «Конго-2», — передал по радио второму «Морскому молоту» вооруженный транспортный самолет АС-130 «Призрак». — Наблюдаю несколько колонн машин, окружающих зону вашего объекта. Будьте внимательны, думаю, в зоне вашей посадки может быть жарко. Повторяю, в зоне посадки может быть жарко...
— Сообщение от «Конго-2», сэр, — передал радист лейтенанту Уильяму Марксу, командовавшему первой ротой. — Получены сообщения открытым текстом от наземных разведгрупп, а «Конго-2» наблюдает несколько колонн машин, окружающих ваш объект в «Физикоусе». Он считает, что в зоне посадки может быть жарко. Там имеется бронетехника, включая зенитные самоходки ЗСУ-23-4.
Услышав сообщение радиста, Патрик Макланан насторожился — любому летчику в мире была известна убийственная репутация ЗСУ-23-4.
Лейтенант Маркс недоверчиво покачал головой.
— Откуда, черт побери, взялась эта дополнительная техника? — пробормотал он.
Макланан впервые увидел молодого офицера таким взволнованным. Успех специальных операций, проводимых небольшими, легковооруженными группами, зависел исключительно от двух вещей: скрупулезная разведка, точное знание объекта и — быстрота действий. Но для командира, руководящего специальной операцией, было хуже кошмара обнаружить внезапно появившиеся прямо перед носом крупные, неустановленные силы противника, особенно такое смертоносное оружие, как ЗСУ-23-4, которого раньше не было на территории «Физикоуса».
— На спутниковых фотографиях ничего не было, за исключением регулярных гарнизонов СНГ, расположенных в городе. «Конго-2» подсчитал их состав?
— Как раз занимается этим. Говорит — один, возможно, два батальона, сэр. Свыше ста машин со всех сторон. Некоторые уже въехали на территорию.
— Два батальона? Этого не может быть. Двенадцать часов назад у СНГ было всего два батальона во всей Литве! Я не могу поверить, но, похоже, Советы бросили на нас белорусскую армию. Это единственная армия, которая могла прибыть в этот район так быстро.
— Но как это могло произойти? — спросил сержант Уол. — Ведь нужно время, чтобы подтянуть столько войск от границ к городу. Посольство должно было сообщить, да и спутники наши, черт побери, должны были засечь их.
— Что ж, значит, не засекли, — с раздражением бросил Маркс. — Старики все время учили меня не доверять всяким «птичкам», и я начинаю убеждаться в их правоте. — Он задумался на секунду, затем повернулся к Уолу и Тримблу, спросив: — Что будем делать?
— У нас нет выбора, — заявил Тримбл. Даже в шумном отсеке самолета голос его звучал громко. — Номер не удался. Давайте сядем на территории посольства, получим сообщения от разведгрупп, действующих в городе, и заново все спланируем.
— Но Люгер сейчас умирает там, — вмешался Макланан.
Маркс наградил его сердитым взглядом и ответил:
— Вас это не касается, Макланан.
— Как бы не так, лейтенант, — возразил Макланан. Он не имел привычки козырять своим званием перед кем бы то ни было, но решил, что сейчас подходящий момент попытаться, хотя и считал себя неопытным по сравнению со всеми этими людьми, окружавшими его в течение трех последних недель. — Ваша задача заключается в том, чтобы освободить из тюрьмы Дэвида Люгера.
— Здесь командует лейтенант, — прорычал Тримбл.
— Ваше звание не имеет значения, — сказал Маркс, делая знак своему сержанту успокоиться, — точно так же, как и ваше мнение. Мы примем решение...
— Американского офицера уже несколько лет подвергают пыткам в этом месте, и его казнят, если мы не проникнем туда, лейтенант, — закричал Макланан сквозь свист ветра в десантном отсеке. — Мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться. Иначе Люгер умрет.
— Он уже мертв, Макланан, — заявил Тримбл. — Если белорусская армия получила приказ занять «Физикоус», то первым делом они казнят всех пленников-иностранцев.
— Вы не можете этого знать, — вступил в разговор Джон Ормак.
— Так они обычно поступают, — ответил Тримбл.
— В любом случае мы должны попытаться, — продолжал настаивать Макланан. — Мы не можем бросить его, тем более сейчас, когда подобрались так близко.
— В такой обстановке у нас ничего не выйдет, Макланан, — возразил Маркс. Макланан видел, что действует Марксу на нервы, постоянно называя Люгера по имени, а не «объект». А вот Тримблу все было до лампочки... — Чтобы появилась хоть какая-то надежда на успех, операция должна быть спланирована до мельчайших деталей. Мы просто погубим людей, если не учтем абсолютно все.
— Но Люгер умрет, если вы не завершите операцию, — сердито воскликнул Макланан. — Пошлите АС-130 подавить огневые точки вокруг секретного здания. Операция по усилению охраны посольства и эвакуации людей должна уже быть закончена. Вызовите воздушное прикрытие. AV-8 могут быть над городом через пятнадцать минут.
— Мы не имеем права использовать истребители, — объяснил Маркс. Истребители вертикального взлета и посадки AV-8 «Харриер-2» базировались на десантном корабле «Оса», находившемся в Балтийском море. Современные штурмовики-истребители «Харриер» могли с высокой точностью поражать сильно укрепленные цели ночью и в плохую погоду, с самого начала операции им была поставлена задача поддерживать морских пехотинцев. — «Харриеры» ожидают в готовности, но они предназначены только для поддержки операции в посольстве. А наша операция второстепенная, Макланан, и мы не можем задействовать авиацию.
— Тогда давайте не будем заниматься документацией бомбардировщика-"невидимки" Фи-170. Чтобы проверить здание и отыскать Люгера, потребуется семь минут. Семь минут спасут жизнь американца. Мы сможем вытащить Люгера, прежде чем они поймут, что происходит.
— Заткнитесь, Макланан, — приказал Тримбл. — Вы ни черта не смыслите в этой операции!
— Пусть полковник говорит, Тримбл, — подал голос Хэл Бриггс, поднимаясь со своего места и глядя в упор на Тримбла. Чтобы стоять прочно, Хэлу не требовалось держаться за поручень или перегородку — как будто болтанка и шум пропали, когда он встал.
Это был явный вызов. В росте Бриггс не уступал Тримблу, но проигрывал в мощности телосложения. Трудно сказать, что подействовало на Тримбла — то ли репутация Бриггса, то ли он просто удивился тому, что офицер ВВС бросает ему вызов, но как бы там ни было, сержант широко раскрыл глаза от удивления и ответил:
— Вы хотите подраться со мной, Бриггс? Действуйте. Покажите, на что вы способны.
Довольно странно было наблюдать эту сцену — они летели над территорией враждебной страны, внизу находились солдаты противника, которым спешили на помощь смертельные средства ПВО, шум и вибрация были настолько сильны, что с трудом можно было сохранять ясность мысли. Они пролетали в нескольких футах над верхушками деревьев, чуть не врезались в построенный пять веков назад старинный замок, и вот теперь Тримбл провоцировал Бриггса напасть на него. Но вопросы жизни и смерти были очень серьезным делом для морских пехотинцев, и они не желали никакого вмешательства со стороны трех чужаков. У Бриггса было очень мало шансов в драке с профессионалом, обученным убивать, но легкое замешательство Тримбла сказало Бриггсу больше, чем любая угроза.
Разрядил обстановку Маркс:
— Заткнитесь все, немедленно. — В этот момент радист передал лейтенанту микрофон и наушники, а Тримбл и Бриггс продолжали смотреть друг на друга, стоя почти лицом к лицу в тесном, заполненном морскими пехотинцами отсеке. — Я — «Молот-4», слушаю вас.
— Предлагаю свернуть операцию, — услышал Маркс по рации голос капитана Снайдера. Лейтенант взглянул на Макланана, затем на Тримбла и задумался на секунду.
— "Молот-4", вы меня слышите? — спросил Снайдер.
— Слышу вас... Предлагаю продолжить операцию. Наши друзья тоже просят продолжить. Предлагаю вызвать «Конго-2» для огневой поддержки с воздуха.
— Мы наблюдаем батальон противника, он входит на территорию. «Молот-4», мы потеряли контроль над обстановкой.
Маркс знал, что Снайдеру тоже хочется продолжить операцию, капитан никогда не был таким нерешительным, пока логика и устав не вступали в конфликт с его интуицией. Если бы он на самом деле хотел свернуть операцию, то просто приказал бы «Молоту-3» повернуть домой, и «Молоту-4» пришлось бы последовать за ним. Вот и конец всей операции. Маркс поднес к губам микрофон.
— У нас еще есть время, пока новый противник не атакует наш объект. При поддержке «Конго-2» мы сможем удерживать их, пока сами не захватим его. Предлагаю продолжить операцию.
— Ждите. — Секунд пятнадцать рация молчала, потом снова раздался голос Снайдера: — «Молот-4», мы сделаем дополнительный круг над городом, прикроем «Конго-2». Я свяжусь с базой. Оставайтесь на связи.
...Но они не были готовы к нападению Литовских Сил Самообороны под командованием очень популярного среди литовцев генерала Доминикаса Пальсикаса, получившего военное образование еще в Советской Армии.
Пальсикас не хотел устраивать в «Физикоусе» кровавую бойню, но, узнав о приближении неизвестных — возможно, вражеских — самолетов, он не собирался играть в игрушки с гарнизоном Денерокина. Третий батальон соединился с четвертым, и они пошли в атаку на тяжелую бронетехнику омоновцев, защищавшую «Физикоус». Второй батальон соединился с первым батальоном Пальсикаса, и они быстро окружили казармы. Чем быстрее они смогут захватить штаб-квартиру службы безопасности, тем быстрее сдадутся остальные омоновцы.
Пальсикас выдвинул один из своих танков Т-62 на прямую наводку перед зданием командного пункта. Одним бронебойным снарядом танк разнес кабинет командира и часть фасада здания. Командовавший омоновцами немедленно приказал своим людям сдаться. И славу Богу, потому что у танка не было больше снарядов, кроме нескольких фосфорных.
Штурм длился всего несколько минут. Люди Пальсикаса, забыв от радости об осторожности, рванулись вперед. И этот опрометчивый, но решительный бросок сработал. Несколько литовцев были ранены, но находившиеся внутри здания омоновцы явно не желали вступать в бой после выстрела танка, поэтому они сдались.
Вскоре к Пальсикасу привели заместителя командира омоновцев подполковника Ивана Ивановича Степанова, которого вытащили из подвала резервного узла связи.
— Поздравляю вас, подполковник Степанов, — произнес Пальсикас. — Вы со своими людьми быстро сдались.
Степанов был настолько потрясен и ошеломлен, что несколько минут ничего не мог сказать, а только смотрел на Пальсикаса, раскрыв рот. Придя в себя, он закричал:
— Пальсикас, да что ты вытворяешь, черт побери?
— Теперь я командую этим центром, подполковник. И приказываю вам...
— Ты... самонадеянный... литовский ублюдок! — заорал Степанов. Охранники схватили его за руки, но он не унимался: — Ты немедленно освободишь меня и моих людей и сдашь оружие!
— Нет, подполковник. «Черные береты» больше не контролируют ни «Физикоус», ни какой-либо другой военный объект на территории Литвы. Их контролируют мои люди.
Поначалу Степанов скептически отнесся к словам Пальсикаса, но, видя его людей и то, как они вооружены, он постепенно пришел к мысли, что это правда.
Пальсикас обратился к своему заместителю, полковнику Зукаускасу:
— Проследите, чтобы всех пленных обыскали и надели на них наручники. Офицеров отведите в отдельное помещение, охрану поставьте внутри и снаружи. Подполковника Степанова содержать отдельно от всех. — Затем он повернулся к Степанову. — Вам будет разрешено поговорить со своими людьми перед тем, как вас уведут, подполковник. Советую вам сказать им, чтобы не сопротивлялись. Я дам специальные указания своим людям стрелять в любого офицера или сержанта, который не выполнит наши приказы. Но если мы не встретим сопротивления, то обещаю, что вам не причинят вреда, кормить будут наравне с моими людьми, вас не станут использовать в качестве заложников или живого щита. И при первой же возможности те, кто пожелает покинуть Литву, будут в сохранности доставлены к границе России. А в случае сопротивления загоним вас в клетки, как зверей. Ясно?
— Тебя расстреляют за это, Пальсикас! — закричал Степанов, а охранники завели ему руки за спину и защелкнули на запястьях пластиковые наручники. — Тебя казнят!
— Это не военный переворот — это революция, подполковник, — просто ответил Пальсикас. — И вы поймете разницу. А теперь ответьте мне, где полковник Кортышков? Хочу и ему выразить свое уважение.
— Пошел к черту, Пальсикас!
— Не сомневаюсь, что встречу там вас всех. Где Кортышков?
— Мы не станем сотрудничать с тобой, Пальсикас! Ты раньше никогда не имел дела с омоновцами. Мы не раскалываемся, как твои литовские молокососы. — Безумная улыбка промелькнула на лице Степанова. — И мы не хнычем, как твои литовские гомики...
Накапливавшаяся годами в сердце злость наконец вырвалась наружу, и, прежде чем его успели остановить, Пальсикас вырвал Степанова из рук охранников и врезал ему кулаком слева, затем справа. Из разбитого носа Степанова потекла кровь, он скорчился и упал на землю.
— Заприте его в его же собственной тюрьме, — приказал Пальсикас. — Найдите следующего за ним по званию и приведите ко мне. — Степанова и его офицеров увели.
— У них там арсенал, рассчитанный на третью мировую войну, — доложил Пальсикасу через несколько минут один из его офицеров. — Можем вооружить целый батальон, а боеприпасов хватит как минимум на три дня. Нашли даже несколько снарядов для танка.
— Проверьте оружие перед тем, как раздавать его, — предупредил Пальсикас. — Все проверьте, они могли вывести его из строя, пока мы их окружали. Займитесь этим прямо сейчас.
Зукаускас передал приказы сержантам, потом обратился к Пальсикасу:
— Почти сто солдат МСБ и омоновцев заявляют, что хотят перейти на нашу сторону, и среди них два офицера. Что будем делать с ними?
— То же, что и с остальными. Они могут присоединиться к нам, если согласятся с моими условиями. Принимать будем только солдат с литовскими фамилиями и тех, кто сохранил литовское гражданство. Если они поклянутся мне в верности перед строем остальных пленных, мы отделим их от других и будем содержать в лучших условиях. Но оружие дать им не сможем — слишком много шансов, что они могут сбежать или передумать. При первой же возможности отправим их автобусами в Тракай, там проверим, но здесь они будут вынуждены находиться под арестом.
— Понял вас. — Зукаускас передал и этот приказ, а затем радостно заметил: — Я себе такого и представить не мог. Десять, двадцать, даже тридцать процентов в каждой захваченной нами части изъявляют желание перейти на нашу сторону. Могу только молиться, чтобы нас всегда так поддерживали. Причем есть много таких, которым бы я прямо сейчас доверил свою жизнь, я знаю этих людей.
— Я тоже их знаю, Виталис. Узнал многих... Некоторые из захваченных здесь офицеров родом из моего родного города, у некоторых погибли родственники во время бойни перед Денерокином. Но нам следует быть очень осторожными. У нас еще будет время набрать добровольцев из числа пленных, а пока надо охранять наш объект и готовиться к контратаке. Третий и четвертый батальоны еще ведут бой с омоновцами.
Через несколько минут к Пальсикасу подбежал посыльный, козырнул и доложил:
— Третья рота охраны сообщает о появлении одного самолета и двух самолетов-вертолетов. Принадлежность не установлена. Первая и вторая роты докладывают о стычках с патрулями МСБ, но вскоре они будут готовы к отражению воздушной атаки. Третья рота уже организовала противовоздушную и противотанковую оборону. Находящаяся возле здания парламента рота сообщает о значительной активности воздушных средств в районе Зоны свободной торговли. Они выясняют, но им кажется, что это белорусские самолеты, возможно, эскадрилья штурмовиков с базы Сморгонь.
— Проследите, чтобы как можно быстрее и в соответствии с нашим планом были развернуты зенитные средства, — приказал Пальсикас, вспоминая мощь штурмовых самолетов, погубивших на прошлой неделе так много граждан. — И жду скорейшего доклада от третьего и четвертого батальонов. Им отводится главная роль в этой операции. Если вертолеты атакуют до того, как они займут позиции, мы потеряем наш левый фланг. И тогда уже ничто не остановит войска СНГ от захвата наших позиций.
Доминикас Пальсикас помолчал, оглядывая лица окружавших его людей. Они выглядели ошеломленными, подавленными и испуганными от того, что услышали. Ужасы бойни у Денерокина еще были свежи в их памяти.
— Слушайте меня, и слушайте внимательно, — продолжил Пальсикас. — Сегодня ночью вы совершили невозможное, но наша задача еще не выполнена до конца. Вы прошли большой путь по оккупированной Литве, удачно атаковали десятки военных баз, советских и СНГ, захватили самые укрепленные и самые важные объекты СНГ на всей Балтике, за исключением штаба Балтийского флота. Наши сегодняшние ночные подвиги войдут в историю как самый удачный освободительный рейд литовской армии со времен осады Минска войсками великого князя Витаутаса. А теперь мы еще контролируем центр, который СНГ хотело использовать в качестве оперативной базы для уничтожения наших невинных, миролюбивых людей. Мы не просто группа мятежников, швыряющая камни в солдат, которую можно разогнать резиновыми пулями. И мы не группа революционных фанатиков, которым только ради своей забавы нужно видеть, как все горит в огне. Мы защитники. Мы настоящая армия свободного литовского народа, впервые за многие века мы взяли в руки освободительный меч и обороняем свою страну. Мы «Бригада Железного Волка» Великого Князя, Господь благословил нас и окрестил огнем и кровью погибших у Денерокина. Мы предвидели вмешательство армии СНГ и подготовились к этому. Заняли или уничтожили в Литве все инфраструктуры обеспечения действий советской авиации и пехоты, поэтому контратака не принесет им успеха. Мы готовы сражаться и с авиацией, и с пехотой, для этого специально выделен второй полк.
Пальсикас замолчал, вглядываясь в глаза своих офицеров и сержантов, затем подвел итог:
— Я не хочу, чтобы вы выглядели расстроенными. Посмотрите, что вы уже совершили. Вы все знакомы с нашим оперативным планом на эту ночь. Вы просчитали ожидаемые потери, дали рекомендации, где развернуть подразделения, подсказали, какое понадобится вооружение. И все ваши расчеты оказались точными. Наши задачи на эту ночь уже выполнены и перевыполнены. То же самое будет и с нашими дальнейшими планами. Выше головы, собирайте людей и действуйте по заранее подготовленному плану. И если вы по-настоящему верите, что ваши действия направлены на благо народа и всей страны, то вы победите.
Пентагон, Вашингтон,
12 апреля, 21.20 по среднеевропейскому времени
Однако охранник не заметил, что, когда в подвале секретного здания конструкторского бюро «Физикоус» погас свет, управляемые компьютерами приборы наблюдения тоже отключились, а когда заработало резервное освещение, эти приборы по-прежнему бездействовали.
Впервые за много дней ад, создаваемый в голове Дэвида Люгера изощренными средствами, прекратился.
Дэвид Люгер не спал, на самом деле ему не давали спать с того самого момента, как бросили в эту камеру ужасов. Когда шум прекращался и он начинал дремать, в наушниках раздавались голоса, поначалу они звучали мягко и медленно, затем все громче и быстрее, пока Люгер не просыпался с криком от незнакомых хаотичных звуков. Потом эта процедура повторялась снова и снова. Во рту пересыхало от дыхания через трубку, грудь и запястья стягивали ремни, казавшиеся невероятно тяжелыми стальными кандалами.
Но сейчас в ушах стояла неземная тишина, а он не спал. Люгер сознательно заставил себя дышать ровнее и попытался расслабиться. После нескольких долгих минут — даже ощущение времени было для него невероятным облегчением — он начал чувствовать свое тело. Мускулы дрожали, словно он принял большую дозу кофеина, но он мог пошевелить пальцами рук и ног. Люгер мог видеть — хотя глаза, как и уши, были закрыты. Он напрягся и потянул ремень, стягивавший запястье. Послышался знакомый треск застежки-"липучки", Люгера охватила радость, невероятный прилив сил, он сумел справиться с ремнем и через несколько секунд был свободен. Сорвав наушники и ленту с глаз, он осторожно вынул иглу из вены правой руки.
За все время пребывания в камере ему не приходилось слышать объявлений по громкоговорящей связи. Но кроме того, что сообщение было на русском, который после стольких лет он понимал так же хорошо, как английский, оно звучало...
...Точно как объявления, которые ему приходилось слышать во время тревоги на базе ВВС Форд в Сакраменто.
«Боже, — подумал Люгер, — кажется, что это было так давно, в другой жизни». О чем это сообщение? Наверное, что-то серьезное, потому что до этого момента ему не приходилось слышать вообще никаких объявлений.
Люгер позволил себе роскошь в виде маленькой надежды. А может, это пытаются освободить его? Смогут ли они найти его здесь? В любом случае он не мог подать никакого знака, у него не было никаких инструментов, с помощью которых можно было бы достучаться сквозь восьмидюймовую толщу бетона. Безнадежная затея. В здании, должно быть, сотни солдат, чтобы проникнуть сюда, понадобится полномасштабный штурм, а Соединенные Штаты никогда не пойдут на это ради спасения одного давно пропавшего человека, которого к тому же, возможно, подозревают в предательстве или, хуже того, о котором просто вообще забыли.
Люгер покачал головой, стараясь сохранить ясность мысли. В полной изоляции, в темноте, в этих ужасных условиях легко было потерять здравый смысл, но Дэвид надеялся, что с ним это не произойдет. Он вспомнил, как в свое время проходил курс подготовки поведения в плену и те принципы, которые помогают выжить в такой ситуации. После встречи с агентом-литовцем — Боже, сколько же недель прошло с тех пор? — Люгер прекратил есть отравленную пищу, и его организм в конце концов очистился от наркотиков. Но они наверняка снова пичкали его наркотиками, он ощущал действие амфетаминов, от которых дергались веки и дрожали пальцы, но физически Люгер чувствовал себя нормально. Теперь необходимо было сохранять ясность мысли; что бы ни происходило сейчас, что бы ни ожидало его в будущем, Люгер понимал, что у него есть шанс и настало время воспользоваться им.
Главное, говорил он себе, не поддаться страху. Главное — выжить. Необходимо сосредоточиться на подготовке к своему освобождению. Когда придет спасение — а у него было чувство, что это произойдет скоро, — он не должен стать обузой для своих спасителей. Если им придется тащить его, то это будет означать для всех них верную смерть.
Люгер сполз с матраца и с трудом встал на ноги. Ноги показались ему резиновыми, но стоял он ровно и ощущал, как дрожь постепенно покидает его измученное тело. Дэвид попытался даже сделать несколько простых упражнений, спина и руки слушались еще плохо, но были в порядке. Но главное упражнение он проделывал в уме, повторяя себе снова и снова: «Не сдавайся. Не сдавайся. Не сдавайся».
* * *
Первый самолет MV-22 «Морской молот», на борту которого находились морские пехотинцы первого и второго взводов, пролетел над железнодорожным депо, над северо-восточными воротами и повернул на юг, в направлении трех огромных сооружений — двух авиационных ангаров и производственного здания, составлявших комплекс авиаконструкторского бюро «Физикоус». Сразу рядом с огороженным комплексом находилась штаб-квартира службы безопасности, включая склад оружия, центр связи и камеры для арестованных. Все это и было целью штурмовой группы.— "Молот", я — «Конго-2», — передал по радио второму «Морскому молоту» вооруженный транспортный самолет АС-130 «Призрак». — Наблюдаю несколько колонн машин, окружающих зону вашего объекта. Будьте внимательны, думаю, в зоне вашей посадки может быть жарко. Повторяю, в зоне посадки может быть жарко...
— Сообщение от «Конго-2», сэр, — передал радист лейтенанту Уильяму Марксу, командовавшему первой ротой. — Получены сообщения открытым текстом от наземных разведгрупп, а «Конго-2» наблюдает несколько колонн машин, окружающих ваш объект в «Физикоусе». Он считает, что в зоне посадки может быть жарко. Там имеется бронетехника, включая зенитные самоходки ЗСУ-23-4.
Услышав сообщение радиста, Патрик Макланан насторожился — любому летчику в мире была известна убийственная репутация ЗСУ-23-4.
Лейтенант Маркс недоверчиво покачал головой.
— Откуда, черт побери, взялась эта дополнительная техника? — пробормотал он.
Макланан впервые увидел молодого офицера таким взволнованным. Успех специальных операций, проводимых небольшими, легковооруженными группами, зависел исключительно от двух вещей: скрупулезная разведка, точное знание объекта и — быстрота действий. Но для командира, руководящего специальной операцией, было хуже кошмара обнаружить внезапно появившиеся прямо перед носом крупные, неустановленные силы противника, особенно такое смертоносное оружие, как ЗСУ-23-4, которого раньше не было на территории «Физикоуса».
— На спутниковых фотографиях ничего не было, за исключением регулярных гарнизонов СНГ, расположенных в городе. «Конго-2» подсчитал их состав?
— Как раз занимается этим. Говорит — один, возможно, два батальона, сэр. Свыше ста машин со всех сторон. Некоторые уже въехали на территорию.
— Два батальона? Этого не может быть. Двенадцать часов назад у СНГ было всего два батальона во всей Литве! Я не могу поверить, но, похоже, Советы бросили на нас белорусскую армию. Это единственная армия, которая могла прибыть в этот район так быстро.
— Но как это могло произойти? — спросил сержант Уол. — Ведь нужно время, чтобы подтянуть столько войск от границ к городу. Посольство должно было сообщить, да и спутники наши, черт побери, должны были засечь их.
— Что ж, значит, не засекли, — с раздражением бросил Маркс. — Старики все время учили меня не доверять всяким «птичкам», и я начинаю убеждаться в их правоте. — Он задумался на секунду, затем повернулся к Уолу и Тримблу, спросив: — Что будем делать?
— У нас нет выбора, — заявил Тримбл. Даже в шумном отсеке самолета голос его звучал громко. — Номер не удался. Давайте сядем на территории посольства, получим сообщения от разведгрупп, действующих в городе, и заново все спланируем.
— Но Люгер сейчас умирает там, — вмешался Макланан.
Маркс наградил его сердитым взглядом и ответил:
— Вас это не касается, Макланан.
— Как бы не так, лейтенант, — возразил Макланан. Он не имел привычки козырять своим званием перед кем бы то ни было, но решил, что сейчас подходящий момент попытаться, хотя и считал себя неопытным по сравнению со всеми этими людьми, окружавшими его в течение трех последних недель. — Ваша задача заключается в том, чтобы освободить из тюрьмы Дэвида Люгера.
— Здесь командует лейтенант, — прорычал Тримбл.
— Ваше звание не имеет значения, — сказал Маркс, делая знак своему сержанту успокоиться, — точно так же, как и ваше мнение. Мы примем решение...
— Американского офицера уже несколько лет подвергают пыткам в этом месте, и его казнят, если мы не проникнем туда, лейтенант, — закричал Макланан сквозь свист ветра в десантном отсеке. — Мы зашли слишком далеко, чтобы возвращаться. Иначе Люгер умрет.
— Он уже мертв, Макланан, — заявил Тримбл. — Если белорусская армия получила приказ занять «Физикоус», то первым делом они казнят всех пленников-иностранцев.
— Вы не можете этого знать, — вступил в разговор Джон Ормак.
— Так они обычно поступают, — ответил Тримбл.
— В любом случае мы должны попытаться, — продолжал настаивать Макланан. — Мы не можем бросить его, тем более сейчас, когда подобрались так близко.
— В такой обстановке у нас ничего не выйдет, Макланан, — возразил Маркс. Макланан видел, что действует Марксу на нервы, постоянно называя Люгера по имени, а не «объект». А вот Тримблу все было до лампочки... — Чтобы появилась хоть какая-то надежда на успех, операция должна быть спланирована до мельчайших деталей. Мы просто погубим людей, если не учтем абсолютно все.
— Но Люгер умрет, если вы не завершите операцию, — сердито воскликнул Макланан. — Пошлите АС-130 подавить огневые точки вокруг секретного здания. Операция по усилению охраны посольства и эвакуации людей должна уже быть закончена. Вызовите воздушное прикрытие. AV-8 могут быть над городом через пятнадцать минут.
— Мы не имеем права использовать истребители, — объяснил Маркс. Истребители вертикального взлета и посадки AV-8 «Харриер-2» базировались на десантном корабле «Оса», находившемся в Балтийском море. Современные штурмовики-истребители «Харриер» могли с высокой точностью поражать сильно укрепленные цели ночью и в плохую погоду, с самого начала операции им была поставлена задача поддерживать морских пехотинцев. — «Харриеры» ожидают в готовности, но они предназначены только для поддержки операции в посольстве. А наша операция второстепенная, Макланан, и мы не можем задействовать авиацию.
— Тогда давайте не будем заниматься документацией бомбардировщика-"невидимки" Фи-170. Чтобы проверить здание и отыскать Люгера, потребуется семь минут. Семь минут спасут жизнь американца. Мы сможем вытащить Люгера, прежде чем они поймут, что происходит.
— Заткнитесь, Макланан, — приказал Тримбл. — Вы ни черта не смыслите в этой операции!
— Пусть полковник говорит, Тримбл, — подал голос Хэл Бриггс, поднимаясь со своего места и глядя в упор на Тримбла. Чтобы стоять прочно, Хэлу не требовалось держаться за поручень или перегородку — как будто болтанка и шум пропали, когда он встал.
Это был явный вызов. В росте Бриггс не уступал Тримблу, но проигрывал в мощности телосложения. Трудно сказать, что подействовало на Тримбла — то ли репутация Бриггса, то ли он просто удивился тому, что офицер ВВС бросает ему вызов, но как бы там ни было, сержант широко раскрыл глаза от удивления и ответил:
— Вы хотите подраться со мной, Бриггс? Действуйте. Покажите, на что вы способны.
Довольно странно было наблюдать эту сцену — они летели над территорией враждебной страны, внизу находились солдаты противника, которым спешили на помощь смертельные средства ПВО, шум и вибрация были настолько сильны, что с трудом можно было сохранять ясность мысли. Они пролетали в нескольких футах над верхушками деревьев, чуть не врезались в построенный пять веков назад старинный замок, и вот теперь Тримбл провоцировал Бриггса напасть на него. Но вопросы жизни и смерти были очень серьезным делом для морских пехотинцев, и они не желали никакого вмешательства со стороны трех чужаков. У Бриггса было очень мало шансов в драке с профессионалом, обученным убивать, но легкое замешательство Тримбла сказало Бриггсу больше, чем любая угроза.
Разрядил обстановку Маркс:
— Заткнитесь все, немедленно. — В этот момент радист передал лейтенанту микрофон и наушники, а Тримбл и Бриггс продолжали смотреть друг на друга, стоя почти лицом к лицу в тесном, заполненном морскими пехотинцами отсеке. — Я — «Молот-4», слушаю вас.
— Предлагаю свернуть операцию, — услышал Маркс по рации голос капитана Снайдера. Лейтенант взглянул на Макланана, затем на Тримбла и задумался на секунду.
— "Молот-4", вы меня слышите? — спросил Снайдер.
— Слышу вас... Предлагаю продолжить операцию. Наши друзья тоже просят продолжить. Предлагаю вызвать «Конго-2» для огневой поддержки с воздуха.
— Мы наблюдаем батальон противника, он входит на территорию. «Молот-4», мы потеряли контроль над обстановкой.
Маркс знал, что Снайдеру тоже хочется продолжить операцию, капитан никогда не был таким нерешительным, пока логика и устав не вступали в конфликт с его интуицией. Если бы он на самом деле хотел свернуть операцию, то просто приказал бы «Молоту-3» повернуть домой, и «Молоту-4» пришлось бы последовать за ним. Вот и конец всей операции. Маркс поднес к губам микрофон.
— У нас еще есть время, пока новый противник не атакует наш объект. При поддержке «Конго-2» мы сможем удерживать их, пока сами не захватим его. Предлагаю продолжить операцию.
— Ждите. — Секунд пятнадцать рация молчала, потом снова раздался голос Снайдера: — «Молот-4», мы сделаем дополнительный круг над городом, прикроем «Конго-2». Я свяжусь с базой. Оставайтесь на связи.
* * *
Пятьсот омоновцев Исследовательского ядерного центра Денерокин были готовы к любым чрезвычайным ситуациям, особенно после столкновения с демонстрантами у Денерокина. У них имелись планы действий на случай борьбы с диверсантами, террористами, на случай стихийных бедствий, гражданских волнений и даже на случай нападения хорошо вооруженных левых радикалов. Короче говоря, предусмотрено было все, кроме полномасштабного военного вторжения. «Физикоус» считался неприступным объектом. Да и кто отважился бы предпринять попытку захватить его? Даже без поддержки со стороны белорусской армии — которая, как предполагалось, начнет вторжение в Литву — силы службы безопасности, возглавляемые генералом Габовичем и полковником Кортышковым, были готовы к любым неожиданностям......Но они не были готовы к нападению Литовских Сил Самообороны под командованием очень популярного среди литовцев генерала Доминикаса Пальсикаса, получившего военное образование еще в Советской Армии.
Пальсикас не хотел устраивать в «Физикоусе» кровавую бойню, но, узнав о приближении неизвестных — возможно, вражеских — самолетов, он не собирался играть в игрушки с гарнизоном Денерокина. Третий батальон соединился с четвертым, и они пошли в атаку на тяжелую бронетехнику омоновцев, защищавшую «Физикоус». Второй батальон соединился с первым батальоном Пальсикаса, и они быстро окружили казармы. Чем быстрее они смогут захватить штаб-квартиру службы безопасности, тем быстрее сдадутся остальные омоновцы.
Пальсикас выдвинул один из своих танков Т-62 на прямую наводку перед зданием командного пункта. Одним бронебойным снарядом танк разнес кабинет командира и часть фасада здания. Командовавший омоновцами немедленно приказал своим людям сдаться. И славу Богу, потому что у танка не было больше снарядов, кроме нескольких фосфорных.
Штурм длился всего несколько минут. Люди Пальсикаса, забыв от радости об осторожности, рванулись вперед. И этот опрометчивый, но решительный бросок сработал. Несколько литовцев были ранены, но находившиеся внутри здания омоновцы явно не желали вступать в бой после выстрела танка, поэтому они сдались.
Вскоре к Пальсикасу привели заместителя командира омоновцев подполковника Ивана Ивановича Степанова, которого вытащили из подвала резервного узла связи.
— Поздравляю вас, подполковник Степанов, — произнес Пальсикас. — Вы со своими людьми быстро сдались.
Степанов был настолько потрясен и ошеломлен, что несколько минут ничего не мог сказать, а только смотрел на Пальсикаса, раскрыв рот. Придя в себя, он закричал:
— Пальсикас, да что ты вытворяешь, черт побери?
— Теперь я командую этим центром, подполковник. И приказываю вам...
— Ты... самонадеянный... литовский ублюдок! — заорал Степанов. Охранники схватили его за руки, но он не унимался: — Ты немедленно освободишь меня и моих людей и сдашь оружие!
— Нет, подполковник. «Черные береты» больше не контролируют ни «Физикоус», ни какой-либо другой военный объект на территории Литвы. Их контролируют мои люди.
Поначалу Степанов скептически отнесся к словам Пальсикаса, но, видя его людей и то, как они вооружены, он постепенно пришел к мысли, что это правда.
Пальсикас обратился к своему заместителю, полковнику Зукаускасу:
— Проследите, чтобы всех пленных обыскали и надели на них наручники. Офицеров отведите в отдельное помещение, охрану поставьте внутри и снаружи. Подполковника Степанова содержать отдельно от всех. — Затем он повернулся к Степанову. — Вам будет разрешено поговорить со своими людьми перед тем, как вас уведут, подполковник. Советую вам сказать им, чтобы не сопротивлялись. Я дам специальные указания своим людям стрелять в любого офицера или сержанта, который не выполнит наши приказы. Но если мы не встретим сопротивления, то обещаю, что вам не причинят вреда, кормить будут наравне с моими людьми, вас не станут использовать в качестве заложников или живого щита. И при первой же возможности те, кто пожелает покинуть Литву, будут в сохранности доставлены к границе России. А в случае сопротивления загоним вас в клетки, как зверей. Ясно?
— Тебя расстреляют за это, Пальсикас! — закричал Степанов, а охранники завели ему руки за спину и защелкнули на запястьях пластиковые наручники. — Тебя казнят!
— Это не военный переворот — это революция, подполковник, — просто ответил Пальсикас. — И вы поймете разницу. А теперь ответьте мне, где полковник Кортышков? Хочу и ему выразить свое уважение.
— Пошел к черту, Пальсикас!
— Не сомневаюсь, что встречу там вас всех. Где Кортышков?
— Мы не станем сотрудничать с тобой, Пальсикас! Ты раньше никогда не имел дела с омоновцами. Мы не раскалываемся, как твои литовские молокососы. — Безумная улыбка промелькнула на лице Степанова. — И мы не хнычем, как твои литовские гомики...
Накапливавшаяся годами в сердце злость наконец вырвалась наружу, и, прежде чем его успели остановить, Пальсикас вырвал Степанова из рук охранников и врезал ему кулаком слева, затем справа. Из разбитого носа Степанова потекла кровь, он скорчился и упал на землю.
— Заприте его в его же собственной тюрьме, — приказал Пальсикас. — Найдите следующего за ним по званию и приведите ко мне. — Степанова и его офицеров увели.
— У них там арсенал, рассчитанный на третью мировую войну, — доложил Пальсикасу через несколько минут один из его офицеров. — Можем вооружить целый батальон, а боеприпасов хватит как минимум на три дня. Нашли даже несколько снарядов для танка.
— Проверьте оружие перед тем, как раздавать его, — предупредил Пальсикас. — Все проверьте, они могли вывести его из строя, пока мы их окружали. Займитесь этим прямо сейчас.
Зукаускас передал приказы сержантам, потом обратился к Пальсикасу:
— Почти сто солдат МСБ и омоновцев заявляют, что хотят перейти на нашу сторону, и среди них два офицера. Что будем делать с ними?
— То же, что и с остальными. Они могут присоединиться к нам, если согласятся с моими условиями. Принимать будем только солдат с литовскими фамилиями и тех, кто сохранил литовское гражданство. Если они поклянутся мне в верности перед строем остальных пленных, мы отделим их от других и будем содержать в лучших условиях. Но оружие дать им не сможем — слишком много шансов, что они могут сбежать или передумать. При первой же возможности отправим их автобусами в Тракай, там проверим, но здесь они будут вынуждены находиться под арестом.
— Понял вас. — Зукаускас передал и этот приказ, а затем радостно заметил: — Я себе такого и представить не мог. Десять, двадцать, даже тридцать процентов в каждой захваченной нами части изъявляют желание перейти на нашу сторону. Могу только молиться, чтобы нас всегда так поддерживали. Причем есть много таких, которым бы я прямо сейчас доверил свою жизнь, я знаю этих людей.
— Я тоже их знаю, Виталис. Узнал многих... Некоторые из захваченных здесь офицеров родом из моего родного города, у некоторых погибли родственники во время бойни перед Денерокином. Но нам следует быть очень осторожными. У нас еще будет время набрать добровольцев из числа пленных, а пока надо охранять наш объект и готовиться к контратаке. Третий и четвертый батальоны еще ведут бой с омоновцами.
Через несколько минут к Пальсикасу подбежал посыльный, козырнул и доложил:
— Третья рота охраны сообщает о появлении одного самолета и двух самолетов-вертолетов. Принадлежность не установлена. Первая и вторая роты докладывают о стычках с патрулями МСБ, но вскоре они будут готовы к отражению воздушной атаки. Третья рота уже организовала противовоздушную и противотанковую оборону. Находящаяся возле здания парламента рота сообщает о значительной активности воздушных средств в районе Зоны свободной торговли. Они выясняют, но им кажется, что это белорусские самолеты, возможно, эскадрилья штурмовиков с базы Сморгонь.
— Проследите, чтобы как можно быстрее и в соответствии с нашим планом были развернуты зенитные средства, — приказал Пальсикас, вспоминая мощь штурмовых самолетов, погубивших на прошлой неделе так много граждан. — И жду скорейшего доклада от третьего и четвертого батальонов. Им отводится главная роль в этой операции. Если вертолеты атакуют до того, как они займут позиции, мы потеряем наш левый фланг. И тогда уже ничто не остановит войска СНГ от захвата наших позиций.
Доминикас Пальсикас помолчал, оглядывая лица окружавших его людей. Они выглядели ошеломленными, подавленными и испуганными от того, что услышали. Ужасы бойни у Денерокина еще были свежи в их памяти.
— Слушайте меня, и слушайте внимательно, — продолжил Пальсикас. — Сегодня ночью вы совершили невозможное, но наша задача еще не выполнена до конца. Вы прошли большой путь по оккупированной Литве, удачно атаковали десятки военных баз, советских и СНГ, захватили самые укрепленные и самые важные объекты СНГ на всей Балтике, за исключением штаба Балтийского флота. Наши сегодняшние ночные подвиги войдут в историю как самый удачный освободительный рейд литовской армии со времен осады Минска войсками великого князя Витаутаса. А теперь мы еще контролируем центр, который СНГ хотело использовать в качестве оперативной базы для уничтожения наших невинных, миролюбивых людей. Мы не просто группа мятежников, швыряющая камни в солдат, которую можно разогнать резиновыми пулями. И мы не группа революционных фанатиков, которым только ради своей забавы нужно видеть, как все горит в огне. Мы защитники. Мы настоящая армия свободного литовского народа, впервые за многие века мы взяли в руки освободительный меч и обороняем свою страну. Мы «Бригада Железного Волка» Великого Князя, Господь благословил нас и окрестил огнем и кровью погибших у Денерокина. Мы предвидели вмешательство армии СНГ и подготовились к этому. Заняли или уничтожили в Литве все инфраструктуры обеспечения действий советской авиации и пехоты, поэтому контратака не принесет им успеха. Мы готовы сражаться и с авиацией, и с пехотой, для этого специально выделен второй полк.
Пальсикас замолчал, вглядываясь в глаза своих офицеров и сержантов, затем подвел итог:
— Я не хочу, чтобы вы выглядели расстроенными. Посмотрите, что вы уже совершили. Вы все знакомы с нашим оперативным планом на эту ночь. Вы просчитали ожидаемые потери, дали рекомендации, где развернуть подразделения, подсказали, какое понадобится вооружение. И все ваши расчеты оказались точными. Наши задачи на эту ночь уже выполнены и перевыполнены. То же самое будет и с нашими дальнейшими планами. Выше головы, собирайте людей и действуйте по заранее подготовленному плану. И если вы по-настоящему верите, что ваши действия направлены на благо народа и всей страны, то вы победите.
* * *
Командный центр Вооруженных Сил США,Пентагон, Вашингтон,
12 апреля, 21.20 по среднеевропейскому времени