Страница:
— Но Капосиус уже сделал заявление о нежелательности появления иностранных военных самолетов вблизи литовских гражданских аэродромов, за исключением чрезвычайных обстоятельств, — напомнил Данахалл. — Нам следует уважительно относиться к этому заявлению, в противном случае нельзя будет рассчитывать на дальнейшее сотрудничество с его стороны.
Однако президент заинтересовался предложением Кертиса.
— Так, и что дальше, Вилбор? — спросил он.
— Заявление с просьбой о помощи, господин президент, — ответил Кертис. — Это будет поводом для Соединенных Штатов немедленно принять меры для защиты Литвы и других стран Балтии, а значит, и для защиты наших собственных интересов в том случае, если СНГ или Беларусь попытаются быстро оккупировать Литву. Мы подготовили поэтапный план оказания военной помощи, которая будет сопровождаться и помощью экономической. План включает создание сначала эвакуационного центра для американцев, затем центра выдачи пособий по безработице для литовцев, далее центра гуманитарной и экономической помощи и, наконец, создание военной тренировочной и оборонительной базы. Все это будет размещаться в международном аэропорту Вильнюса. Для этих целей мы используем 3-ю бригаду сухопутных войск, расквартированную в Германии, то есть личный состав, бронетехнику, авиацию, комплексы ПВО. Присутствие нескольких тысяч американских солдат наверняка удержит кого угодно от дальнейшей агрессии в отношении Литвы, а инвестиции в твердой валюте не помешают президенту Капосиусу и его правительству.
— Плохой план, генерал, — высказал свое мнение помощник президента по национальной безопасности Рассел. — Напоминает миссию по «поддержанию мира» в Бейруте. Обычно из этого ничего не выходит. Если разгорается конфликт и одна из сторон прибегает к услугам террористов и фанатиков, то наши люди подвергаются нападениям, а общественное мнение обычно вынуждает администрацию президента вывести войска. Солдаты погибают ни за что. Я против этого плана.
Президент быстро оценил в уме план Кертиса и, поскольку больше никаких комментариев не последовало, сказал:
— Давайте пока отложим обсуждение, Вилбор. Идея хорошая, но меня тревожит положение президента Литвы. Этот человек сейчас явно находится под прицелом. Он лишился вице-президента, в его столице убито несколько иностранных дипломатов. По стране разгуливают иностранные войска. Инфляция, нехватка продовольствия... Так что сейчас ему меньше всего захочется выслушивать наш план оказания военной помощи. Что еще мы можем предпринять в ближайшее время?
— Я думаю, сейчас нам требуется усилить разведку, — предложил министр обороны Престон. — Мы с генералом Кертисом обсудили вопрос посылки разведгрупп спецназа с целью обнаружения ракет «Скарабей» с ядерными боеголовками. И их уничтожения, если потребуется. Считаю, нам следует принять этот план к исполнению. И еще мы говорили об увеличении количества разведывательных самолетов в воздушном пространстве Литвы. Поскольку нам разрешены свободные полеты, мы сможем пристально следить за русскими и белорусами.
— О каких разведывательных самолетах идет речь?
— Сэр, у нас есть довольно приличные спутниковые фотографии Литвы, — пояснил Кертис, — и мы получили фото военных баз и крупных группировок войск, но у нас недостаточно информации электронного слежения и анализа, а также снимков с оценкой целей в масштабе реального времени. А именно эта информация потребуется нам, чтобы снабдить ею экипажи самолетов и ввести ее в компьютеры управления системами огня, если нам придется уничтожать эти цели. Здесь нам понадобятся спутники с РЛС, а также самолеты аэрофото— и электронной разведки, такие, как RC-135 или разведывательные самолеты-невидимки TR-1 и TR-2. Мы можем представить вам доклад в любое время — когда вам будет угодно.
Теперь президент почти никогда не возражал против посылки разведывательных самолетов в любую точку земного шара. Во время войны в Персидском заливе он уяснил для себя ценность разведки, постоянно ведущейся в масштабе реального времени (то есть, по сути, непрерывной), и превратился в горячего сторонника новейших чудодейственных технологий в области сбора разведданных. Так что и в данном случае он не стал возражать.
— Делаю пометку в своем календаре по поводу вашего доклада, но можете считать ваше предложение одобренным. Какие еще проблемы?
— Небольшая проблема с одним из наших подразделений Управления поддержки разведопераций, сэр, — доложил Рассел. — Это одно из тех подразделений, которые мы используем для засылки агентов, когда перекрыты обычные каналы военных или ЦРУ. Один из служащих этого подразделения, имеющего кодовое наименование «Отчаянный волшебник», скомпрометировал себя разглашением информации. Министерство обороны проводит расследование.
— Так разберитесь с ним как следует, — энергично включился в разговор вице-президент. — Держите его без всякой связи с внешним миром, пока все не закончится. Не хватает нам еще, чтобы кто-нибудь растрепал об операции до ее начала. На карту поставлены жизни людей.
— Он распустил язык в Центре, которым руководит генерал Эллиот, — поспешно вставил Кертис. — Поэтому генерал Эллиот и проводит расследование. Так что, если хотите вытрясти душу из этого болтуна, господин вице-президент, Брэд Эллиот вполне подойдет для этой цели.
Вице-президент кивнул в знак согласия. Он сам и большинство присутствующих знали, что Эллиот очень строг по отношению к нарушителям режима секретности.
— В любое время могу проинформировать вас, как идут дела у других групп спецназа, — добавил Кертис.
— Кстати, об Эллиоте, — вспомнил президент. — Что-то его совсем не слышно в последнее время. Его информируют о подготовке его людей и о положении «Краснохвостого Ястреба»?
— Его нет в списке людей, подлежащих ознакомлению с текущей информацией, сэр, — ответил Кертис и бросил при этих словах взгляд на Рассела. Ведь именно Рассел принял решение исключить Эллиота из этого списка. — Хотите внести коррективы в список?
— Эллиот может получать информацию по собственным каналам, — с раздражением заметил Рассел. — Готов поспорить, что он информирован не хуже нас... не правда ли, генерал Кертис?
Лицо Кертиса медленно залилось краской.
— Его группа сконструировала самолет, который доставит подразделения спецназа в Литву. Он также разработал систему, анализирующую спутниковые разведданные и ход операции, ее установили в оперативном командном пункте. Он отправил четверых своих старших офицеров, двое из которых спасли ему жизнь, участвовать в операции в восьми тысячах милях от дома. Так что, мистер Рассел, не говоря уж о том, что этот человек и его Центр смогут оказать нам громадную помощь в случае, если ситуация взорвется, я думаю, он заслуживает того, чтобы быть информированным о ходе подготовки операции.
— Ну хорошо, хорошо, — сдался Рассел. — Я ведь не знал, что в свое время вы были с ним неразлучны, как сиамские близнецы. Включите его в этот чертов список.
— Ладно, тогда все, — объявил президент, довольный, что совещание завершилось. — Я уже представляю, какая чертовски бурная ночка нам предстоит.
12 апреля, 12.13 по среднеевропейскому времени.
Впервые более чем за двести лет состоялись похороны рыцаря — «Железного Волка». И хоронили сразу двадцать трех литовских рыцарей. Посередине часовни в главном здании Тракайского замка стояли гробы, задрапированные красными боевыми знаменами великого князя Литовского и окруженные высокими свечами в сверкающих старинных золотых подсвечниках. Гроб старшего по званию майора Колгинова находился впереди, и именно на этом задрапированном знаменем гробу лежал меч Великих Князей Литовских. Четыре закованных в латы рыцаря стояли в почетном карауле, в руках каждый из них держал секиру с длинным древком, а за спинами висели скрытые — но так, чтобы в любой момент можно было легко воспользоваться, — автоматы АК-47. Традиции и церемония похорон соблюдались, но солдаты литовской армии даже в почетном карауле находились в состоянии боевой готовности.
Мессу по другим солдатам, погибшим в бойне у Денерокина, уже отслужили днем, а месса по погибшим рыцарям была назначена на полночь — именно в это время проводились и другие рыцарские ритуалы. После заупокойной службы по убиенным солдатам и мирным демонстрантам Анна Куликаускас разыскала генерала Доминикаса Пальсикаса. Он стоял на коленях возле первого ряда скамей. Дойдя до первого ряда, Анна преклонила колени, потом тихонько поднялась и принялась ждать, когда Пальсикас поднимет взгляд и посмотрит на нее. Одет он был не в свою красную сутану, а в полевую форму, на боку висела кобура с «Макаровым». Выглядел генерал так, словно через минуту собирался вступить в бой. Каска типа американской, портативная рация и заряженный автомат АК-47 лежали рядом на скамье.
— Охрана пропустила меня, — промолвила Анна. — Они узнали меня, вспомнили ту, другую, ночь, когда я была здесь. — В ответ не прозвучало ни слова. — Мне очень жаль ваших людей, генерал.
— Так зачем вы пришли сюда? Вам же не нравятся наши «варварские» ритуалы. А это просто еще один из них. Или вы пришли предъявить мне обвинение в смерти этих людей?
— Прошу вас, не надо так говорить, Доминикас. Тогда, возле Денерокина, я была в шоке, меня охватил ужас. И вы показались мне воплощением всего зла, творящегося в Литве, хотя это и было совершенно не так. Боже мой, я видела лежавшие на земле трупы детей... Прошу вас, простите меня, Доминикас. Я совсем забыла, что надо доверять нашим военным. Доверять вам.
Пальсикас кивнул и повернулся к Анне.
— Значит, это ваша заслуга в предоставлении свидетельских показаний Совету министров СНГ по поводу инцидента. Должен поблагодарить вас за то, что вы собрали свидетелей, показания которых были в мою пользу.
— Я попыталась установить личности солдат, которые первыми открыли огонь — выпустили гранаты. Была уверена, что они литовцы. Но, поговорив с другими свидетелями и просмотрев фотографии всех ваших людей, мы поняли, что это не так. Я боялась за вас. Не могла поверить, что они схватили и утащили вас. Вас — гражданина Литвы и самого высокопоставленного военного республики — схватили иностранные солдаты, словно разбойника с большой дороги! Я обязана была что-то предпринять. Мы передали нашу информацию Совету министров СНГ и потребовали вашего освобождения...
Совет министров и Межреспубликанский совет безопасности немедленно направили своих представителей для расследования инцидента. Требование Анны Куликаускас освободить Пальсикаса поддержало правительство Литвы, затем — жители Вильнюса и войска самообороны, которые были готовы выйти на улицы, если Пальсикаса не освободят. На следующей день сразу после полуночи генерала выпустили из-под ареста.
— Над вами там издевались? — спросила Анна.
— Думаю, я был бы уже мертв, если бы вы хоть немного опоздали со свидетельскими показаниями. Или если бы продолжали настаивать, что я имею отношение к этой атаке, — ответил Пальсикас. И тут наконец до Анны дошло, что если бы она продолжала обвинять Пальсикаса, как сделала это сначала, то белорусские солдаты или омоновцы, находящиеся на территории «Физикоуса», убили бы Пальсикаса, чтобы «успокоить» литовских граждан. Она едва сама не убила его, даже не нажимая на спусковой крючок.
— Белорусские солдаты и солдаты МСБ забрали меня на территорию «Физикоуса». Никаких допросов, только полнейшая изоляция. Они ждали удобного момента, чтобы покончить со мной, и если бы вы не предупредили о моем аресте Силы Самообороны и парламент, то я, пожалуй, не выбрался бы из темницы «Физикоуса».
— Негодяи! Я очень сожалею о своих словах и мыслях. Я была так напугана ужасами, которые может творить в стране сильная рука военных, что забыла о ваших благородных деяниях. Теперь я знаю, что могу полностью доверять вам. Мне очень жаль майора Колгинова... Боже мой, наверное, я никогда не забуду эту минуту.
Анна замолчала, не в силах продолжать — в памяти всплыла картина гибели Колгинова у нее на глазах.
— Спасибо, — тихо произнес Пальсикас. — Алексей был отличным солдатом и хорошим другом. Он навсегда останется в нашей памяти. — Генерал взял Анну за руку, и этот простой жест вызвал у нее улыбку. Добрые отношения между ними наконец-то были восстановлены. Но опасности продолжали окружать их. — Нам понадобится ваше доверие, доверие всего народа и правительства. Надо подготовить страну к обороне, если Белоруссия будет настаивать на том, что демонстрация возле Денерокина — это начало волны терроризма против СНГ. Что вы слышали в последнее время, Анна?
— Белорусская армия проводит в городе обыски. Они называют это расследованием, предпринятым СНГ.
— Это для них прекрасная возможность отыскать оружие, которое мы, возможно, применим против них в случае крупномасштабного вторжения в Литву. К сожалению, у моих людей нет улик против тех, кто спровоцировал бойню у Денерокина и первым применил газовые гранаты. Но МСБ заявило, что в нескольких домах в Вильнюсе обнаружены склады гранат с ОВ кожно-нарывного действия.
— Наверняка их подсунули сами белорусы или МСБ.
— Это, правда, всего лишь косвенная улика, но она указывает на вашу организацию как на зачинщика беспорядков. В конечном итоге расследование зайдет в тупик. И ничего не будет предпринято, чтобы отомстить за наших мертвых. А в это время белорусские войска расползаются по всей Литве — дело идет к войне. Пришло время действовать.
Анна удивленно посмотрела на Пальсикаса, глаза ее были широко раскрыты и полны страха.
— Что вы имеете в виду?
Часовню начали заполнять родственники погибших. Пальсикас перекрестился, поднялся с колен и забрал со скамьи каску, рацию и автомат.
— Идемте со мной, Анна, — пригласил он. Обойдя родственников и выразив соболезнования, генерал вышел из часовни и направился в свой кабинет.
Анна торопливо следовала за ним.
Кабинет Пальсикаса претерпел значительные изменения с того времени, когда Анна была здесь. Приемную заполонили телефоны, рации и компьютеры, в углу стоял аварийный электрогенератор — проходя по замку, Анна уже видела несколько таких. Повсюду были прикреплены маломощные заряды, чтобы персонал легко мог уничтожить все компьютеры и секретные документы в случае штурма замка. Везде были развешаны карты Литвы, Латвии, Восточной Польши, Калининградской области, Балтийского моря и северной Белоруссии.
Десятки длинных карт покрывали несколько столов в кабинете Пальсикаса. Сотрудники штаба, все в камуфяжных комбинезонах и в наушниках, принимали информацию и вводили ее в компьютеры для последующей обработки. Офицер, которого Анна не знала, увидев, что она вошла в кабинет, закрыл одну из карт на стене черной занавеской.
— Анна, это мой новый заместитель, полковник Виталис Зукаускас. Полковник, это госпожа Анна Куликаускас.
Зукаускас вежливо кивнул, Анна сделала то же самое.
— Что нового, Виталис? — поинтересовался генерал.
— Несколько сообщений, — ответил Зукаускас, протягивая Пальсикасу листки. Полковник еще раз взглянул на Анну и предложил: — Думаю, лучше попросить госпожу Куликаускас подождать в приемной.
— Нет, — возразил Пальсикас. — Я пригласил ее сюда для того, чтобы ознакомить с нашими планами.
— Считаете, это разумно, генерал? — Глаза Зукаускаса округлились от удивления. — Позвольте мне сказать откровенно: антивоенные настроения госпожи Куликаускас широко известны.
— А это — еще одна причина, по которой ей следует ознакомиться с нашими планами, — пояснил Пальсикас. — Нам нужна ее поддержка. И если мы ее не получим, то, возможно, будем вынуждены пересмотреть наши планы. Прошу вас, Анна, садитесь. Полковник, если не возражаете, доложите нам о текущем состоянии операции «Цитадель».
Выражение на лице полковника осталось скептическим, но он подошел к большой доске, висевшей на стене позади стола Пальсикаса, и раздвинул черные занавески. Открылась карта Литвы. Медленно, обстоятельно Зукаускас начал объяснять суть операции «Цитадель».
Прошло пять минут. Доклад был закончен. Анна пребывала в шоке.
— А вы имеете полномочия на проведение подобной операции? — вымолвила она.
— Думаю, имею, — заявил Пальсикас. — Я был призван на службу для защиты этой страны, и именно это я и пытаюсь делать.
— А что, если парламент не одобрит вашу операцию или иностранную помощь, о необходимости которой только что говорил полковник?
— Если мы не получим иностранной помощи, то все равно продолжим выполнение операции. Но если мы не получим молчаливого одобрения парламента, то операция будет свернута. Я не собираюсь устраивать военный переворот или действовать без санкции народа и правительства. Если они прикажут мне остановиться, я остановлюсь.
— А какие у нас имеются гарантии того, что вы действительно остановитесь? — спросила Анна.
При этом замечании Пальсикас вскинул брови.
— Должно быть, вам очень трудно научиться доверять мне, Анна. Что такого вам сделали военные, почему вы так ненавидите нас?
— Я задала вполне законный вопрос, генерал, и если вы приняли его на свой счет, то это ваша проблема. Но я уверена, что президент и премьер-министр спросили бы о том же. Так что вы ответите?
Довольно долго Пальсикас молчал. Это действительно был законный вопрос. Иногда армии не следует доверять. Целые государства приходили в упадок от действий коррумпированных военных, а Литовская республика сейчас была как никогда уязвима в этом плане.
— Подождите здесь, — попросил Пальсикас и быстрым шагом вышел из кабинета.
Через пять минут он вернулся в сопровождении солдата. Глядя на Анну, Пальсикас приказал:
— Сержант Манатис, передайте это госпоже Куликаускас.
Молодой сержант шагнул вперед. В руках он держал обернутый красным боевым знаменем меч Великих Князей Литовских.
Полковник Зукаускас остолбенел.
— Генерал, черт побери, что вы делаете?
— Это мои гарантии — как хранителя регалий, как рыцаря и защитника Литвы. Анна, я отдаю вам меч Великих Князей Литовских и боевое знамя, которым был накрыт гроб майора Алексея Колгинова. — Сунув руку в карман рубашки, Пальсикас вытащил оттуда потемневший металлический браслет. — Я только что снял это с руки Алексея, это его браслет с личным номером. — Бледное лицо молодого сержанта, стоявшего рядом с Пальсикасом, убедило Анну, что генерал говорит правду. Генерал защелкнул браслет на рукоятке меча. — Теперь у вас есть все, чем я дорожу в этом мире, Анна: меч Великих Князей Литовских, он является символом государства, которое я люблю; боевое знамя — символ пролитой крови и традиций, которым я следую; и браслет с руки моего самого близкого и самого любимого друга. Получить эти вещи вы можете только в двух случаях — если я сам отдам их вам или если вы вырвете их из моих окоченевших пальцев. Сержанту Манатису дан приказ постоянно наблюдать за вами и охранять эти реликвии до последней капли крови, пока они будут находиться в вашем распоряжении. Я знаю Георга с детских лет, знаю его семью и полностью доверяю ему... Как теперь доверяю вам, Анна, заботиться об этих реликвиях. Вы передадите их президенту как знак моей клятвы ему и всей стране в том, что операция «Цитадель» направлена только на благо Литвы. И если я не получу несомненной поддержки со стороны представителей народа в Вильнюсе, то сверну операцию, отведу свои войска и подчинюсь любому законному приказу. В том числе и приказу о моей отставке... Если позволит оперативная обстановка, я готов повторить свою клятву перед парламентом, но боюсь, буду очень занят, как только начнется операция «Цитадель».
Пальсикас накрыл меч знаменем, а сержант Манатис упаковал все в водонепроницаемый брезентовый мешок. Генерал шагнул вперед, ближе к Анне, и сказал:
— Я готов отдать все, чтобы заслужить ваше доверие, но я и так уже отдал вам все, чем по-настоящему дорожу. Скажите, что я еще должен сделать?
Анна Куликаускас готова была разрыдаться. Впервые за эти несколько последних дней она наконец осознала, что поняла этого человека. Он был по-солдатски резок, что иногда вызывало недоумение, но по-настоящему любил свою страну и готов был ради ее защиты пожертвовать своей карьерой, жизнью и даже душой.
— Генерал... Доминикас... никто... никто еще не оказывал мне такого доверия. — Она посмотрела на мешок, где покоился меч и который висел теперь на плече сержанта Георга Манатиса, потом взглянула прямо в синевато-стальные глаза Пальсикаса и добавила: — И я тоже по-настоящему доверяю вам, Доминикас.
— Значит, я получил все оружие, необходимое мне для битвы, Анна, — промолвил генерал, и улыбка озарила его словно высеченное из камня лицо.
12 апреля, 08.00 по местному времени.
— Я до сих пор не могу поверить в это, генерал! — воскликнул полковник Пол Уайт, когда генерал Эллиот вошел в кабинет, где Уайт работал в течение нескольких последних дней. Стены кабинета были увешаны картами и схемами, спутниковыми фотографиями в разных спектрах и масштабах с выделенными ориентирами. — У вас имеется спутник, который вы можете запустить в течение нескольких часов, и он в состоянии отыскать объект размером с грузовик в четырехсотмильном пространстве, а затем передать эту информацию прямо на бомбардировщик В-52, и тот в свою очередь может разбомбить его через несколько минут?
— Да, — подтвердил Эллиот. Уайт заметил в руках генерала бланк донесения, но не придал этому значения, решив, что, когда будет нужно, Эллиот сам его проинформирует. — Мы пользовались этим спутником в ходе нескольких секретных операций, и он прекрасно показал себя. Спутниковая ракета-носитель размещается на модифицированном авиалайнере DC-10, потом сбрасывается и запускается. Мы называем их спутниками «быстрого реагирования». Их выпускает компания «Скай мастерс».
— Но для чего тогда вам нужен «Отчаянный волшебник»?
— Дело в том, что система обнаружения эффективна только тогда, когда спутник пролетает над территорией, занятой исключительно противником, — пояснил Эллиот. — Она не может отличать советский грузовик от американского. Нам нужен кто-нибудь на земле, кто бы мог сказать: «Вот это противник, а вот это наши люди, их не трогайте». Имея чистую зону обстрела, мы, естественно, можем легко уничтожить все цели в этой зоне, но очень редко бывает так, что поле боя четко разграничено и можно выбирать любую цель, будучи уверенным, что это противник.
— Понятно. Значит, эти спутники передают информацию боевым самолетам, а экипаж уже сам определяет точку запуска и цель для ракет?
— Точку запуска определяют компьютеры, — пояснил Эллиот. — Многоцелевые противотанковые ракеты могут корректировать свои базы данных относительно целей в соответствии с информацией, получаемых со спутников «быстрого реагирования». Скорректировать базу данных можно даже за несколько секунд до пуска, а ракета примет в расчет время полета и внесет поправку в координаты цели.
— А что произойдет, если ракета будет вносить поправки в координаты цели, находясь прямо над головами наших людей?
— Надо все тщательно планировать, чтобы не возникало никаких неприятностей, — ответил Эллиот. — Наши люди не должны находиться внутри десятимильной зоны, иначе ракета может выбрать их в качестве цели.
— В таком случае у нас остается слишком мало пространства для маневра. Территория Литвы всего сто восемьдесят миль в ширину. И если в воздухе будут находиться два десятка ракет, то в любом случае наши люди могут подвергаться риску.
— Значит, придется уменьшить количество ракет. Но думаю, мы сможем нанести противнику серьезный урон и малым количеством МПР — если не уничтожим его полностью... И не забывайте, мы должны позаботиться, чтобы в воздушном пространстве в это время не летали самолеты наших друзей, ибо ракеты будут идти на различных высотах, меняя курс. Так что в этот момент в зоне не должно быть ни самолетов, ни вертолетов.
— Значит, придется еще охранять и зону боевых действий?
— Бронетехника и дружественные самолеты должны держаться на достаточном удалении от зоны действия ракет — это исключит возможность их поражения. Ведь МПР были разработаны для использования в ходе воздушной части операции «Буря в пустыне» против четырех тысяч иракских бронемашин — до вступления в бой наземных союзнических сил. Но как только они включились в сражение, МПР были перенацелены дальше на север.
— Да, туго придется нашим наземным силам, — воскликнул Уайт. — Недопущение авиации в зону действий оставит войска, находящиеся вблизи целей — я имею в виду тех, кто будет обозначать цели для спутников, — без воздушной поддержки после пуска МПР. Если временной промежуток между целеуказаниями и пуском ракет будет небольшим, то они смогут продержаться до того момента, когда МПР начнут поражать цели. И ракет будет пущено много... Господи, их будет несколько десятков. Нам ведь надо будет охватить всю территорию Литвы.
Однако президент заинтересовался предложением Кертиса.
— Так, и что дальше, Вилбор? — спросил он.
— Заявление с просьбой о помощи, господин президент, — ответил Кертис. — Это будет поводом для Соединенных Штатов немедленно принять меры для защиты Литвы и других стран Балтии, а значит, и для защиты наших собственных интересов в том случае, если СНГ или Беларусь попытаются быстро оккупировать Литву. Мы подготовили поэтапный план оказания военной помощи, которая будет сопровождаться и помощью экономической. План включает создание сначала эвакуационного центра для американцев, затем центра выдачи пособий по безработице для литовцев, далее центра гуманитарной и экономической помощи и, наконец, создание военной тренировочной и оборонительной базы. Все это будет размещаться в международном аэропорту Вильнюса. Для этих целей мы используем 3-ю бригаду сухопутных войск, расквартированную в Германии, то есть личный состав, бронетехнику, авиацию, комплексы ПВО. Присутствие нескольких тысяч американских солдат наверняка удержит кого угодно от дальнейшей агрессии в отношении Литвы, а инвестиции в твердой валюте не помешают президенту Капосиусу и его правительству.
— Плохой план, генерал, — высказал свое мнение помощник президента по национальной безопасности Рассел. — Напоминает миссию по «поддержанию мира» в Бейруте. Обычно из этого ничего не выходит. Если разгорается конфликт и одна из сторон прибегает к услугам террористов и фанатиков, то наши люди подвергаются нападениям, а общественное мнение обычно вынуждает администрацию президента вывести войска. Солдаты погибают ни за что. Я против этого плана.
Президент быстро оценил в уме план Кертиса и, поскольку больше никаких комментариев не последовало, сказал:
— Давайте пока отложим обсуждение, Вилбор. Идея хорошая, но меня тревожит положение президента Литвы. Этот человек сейчас явно находится под прицелом. Он лишился вице-президента, в его столице убито несколько иностранных дипломатов. По стране разгуливают иностранные войска. Инфляция, нехватка продовольствия... Так что сейчас ему меньше всего захочется выслушивать наш план оказания военной помощи. Что еще мы можем предпринять в ближайшее время?
— Я думаю, сейчас нам требуется усилить разведку, — предложил министр обороны Престон. — Мы с генералом Кертисом обсудили вопрос посылки разведгрупп спецназа с целью обнаружения ракет «Скарабей» с ядерными боеголовками. И их уничтожения, если потребуется. Считаю, нам следует принять этот план к исполнению. И еще мы говорили об увеличении количества разведывательных самолетов в воздушном пространстве Литвы. Поскольку нам разрешены свободные полеты, мы сможем пристально следить за русскими и белорусами.
— О каких разведывательных самолетах идет речь?
— Сэр, у нас есть довольно приличные спутниковые фотографии Литвы, — пояснил Кертис, — и мы получили фото военных баз и крупных группировок войск, но у нас недостаточно информации электронного слежения и анализа, а также снимков с оценкой целей в масштабе реального времени. А именно эта информация потребуется нам, чтобы снабдить ею экипажи самолетов и ввести ее в компьютеры управления системами огня, если нам придется уничтожать эти цели. Здесь нам понадобятся спутники с РЛС, а также самолеты аэрофото— и электронной разведки, такие, как RC-135 или разведывательные самолеты-невидимки TR-1 и TR-2. Мы можем представить вам доклад в любое время — когда вам будет угодно.
Теперь президент почти никогда не возражал против посылки разведывательных самолетов в любую точку земного шара. Во время войны в Персидском заливе он уяснил для себя ценность разведки, постоянно ведущейся в масштабе реального времени (то есть, по сути, непрерывной), и превратился в горячего сторонника новейших чудодейственных технологий в области сбора разведданных. Так что и в данном случае он не стал возражать.
— Делаю пометку в своем календаре по поводу вашего доклада, но можете считать ваше предложение одобренным. Какие еще проблемы?
— Небольшая проблема с одним из наших подразделений Управления поддержки разведопераций, сэр, — доложил Рассел. — Это одно из тех подразделений, которые мы используем для засылки агентов, когда перекрыты обычные каналы военных или ЦРУ. Один из служащих этого подразделения, имеющего кодовое наименование «Отчаянный волшебник», скомпрометировал себя разглашением информации. Министерство обороны проводит расследование.
— Так разберитесь с ним как следует, — энергично включился в разговор вице-президент. — Держите его без всякой связи с внешним миром, пока все не закончится. Не хватает нам еще, чтобы кто-нибудь растрепал об операции до ее начала. На карту поставлены жизни людей.
— Он распустил язык в Центре, которым руководит генерал Эллиот, — поспешно вставил Кертис. — Поэтому генерал Эллиот и проводит расследование. Так что, если хотите вытрясти душу из этого болтуна, господин вице-президент, Брэд Эллиот вполне подойдет для этой цели.
Вице-президент кивнул в знак согласия. Он сам и большинство присутствующих знали, что Эллиот очень строг по отношению к нарушителям режима секретности.
— В любое время могу проинформировать вас, как идут дела у других групп спецназа, — добавил Кертис.
— Кстати, об Эллиоте, — вспомнил президент. — Что-то его совсем не слышно в последнее время. Его информируют о подготовке его людей и о положении «Краснохвостого Ястреба»?
— Его нет в списке людей, подлежащих ознакомлению с текущей информацией, сэр, — ответил Кертис и бросил при этих словах взгляд на Рассела. Ведь именно Рассел принял решение исключить Эллиота из этого списка. — Хотите внести коррективы в список?
— Эллиот может получать информацию по собственным каналам, — с раздражением заметил Рассел. — Готов поспорить, что он информирован не хуже нас... не правда ли, генерал Кертис?
Лицо Кертиса медленно залилось краской.
— Его группа сконструировала самолет, который доставит подразделения спецназа в Литву. Он также разработал систему, анализирующую спутниковые разведданные и ход операции, ее установили в оперативном командном пункте. Он отправил четверых своих старших офицеров, двое из которых спасли ему жизнь, участвовать в операции в восьми тысячах милях от дома. Так что, мистер Рассел, не говоря уж о том, что этот человек и его Центр смогут оказать нам громадную помощь в случае, если ситуация взорвется, я думаю, он заслуживает того, чтобы быть информированным о ходе подготовки операции.
— Ну хорошо, хорошо, — сдался Рассел. — Я ведь не знал, что в свое время вы были с ним неразлучны, как сиамские близнецы. Включите его в этот чертов список.
— Ладно, тогда все, — объявил президент, довольный, что совещание завершилось. — Я уже представляю, какая чертовски бурная ночка нам предстоит.
* * *
Часовня Тракайского замка, окрестности Вильнюса, Литва,12 апреля, 12.13 по среднеевропейскому времени.
Впервые более чем за двести лет состоялись похороны рыцаря — «Железного Волка». И хоронили сразу двадцать трех литовских рыцарей. Посередине часовни в главном здании Тракайского замка стояли гробы, задрапированные красными боевыми знаменами великого князя Литовского и окруженные высокими свечами в сверкающих старинных золотых подсвечниках. Гроб старшего по званию майора Колгинова находился впереди, и именно на этом задрапированном знаменем гробу лежал меч Великих Князей Литовских. Четыре закованных в латы рыцаря стояли в почетном карауле, в руках каждый из них держал секиру с длинным древком, а за спинами висели скрытые — но так, чтобы в любой момент можно было легко воспользоваться, — автоматы АК-47. Традиции и церемония похорон соблюдались, но солдаты литовской армии даже в почетном карауле находились в состоянии боевой готовности.
Мессу по другим солдатам, погибшим в бойне у Денерокина, уже отслужили днем, а месса по погибшим рыцарям была назначена на полночь — именно в это время проводились и другие рыцарские ритуалы. После заупокойной службы по убиенным солдатам и мирным демонстрантам Анна Куликаускас разыскала генерала Доминикаса Пальсикаса. Он стоял на коленях возле первого ряда скамей. Дойдя до первого ряда, Анна преклонила колени, потом тихонько поднялась и принялась ждать, когда Пальсикас поднимет взгляд и посмотрит на нее. Одет он был не в свою красную сутану, а в полевую форму, на боку висела кобура с «Макаровым». Выглядел генерал так, словно через минуту собирался вступить в бой. Каска типа американской, портативная рация и заряженный автомат АК-47 лежали рядом на скамье.
— Охрана пропустила меня, — промолвила Анна. — Они узнали меня, вспомнили ту, другую, ночь, когда я была здесь. — В ответ не прозвучало ни слова. — Мне очень жаль ваших людей, генерал.
— Так зачем вы пришли сюда? Вам же не нравятся наши «варварские» ритуалы. А это просто еще один из них. Или вы пришли предъявить мне обвинение в смерти этих людей?
— Прошу вас, не надо так говорить, Доминикас. Тогда, возле Денерокина, я была в шоке, меня охватил ужас. И вы показались мне воплощением всего зла, творящегося в Литве, хотя это и было совершенно не так. Боже мой, я видела лежавшие на земле трупы детей... Прошу вас, простите меня, Доминикас. Я совсем забыла, что надо доверять нашим военным. Доверять вам.
Пальсикас кивнул и повернулся к Анне.
— Значит, это ваша заслуга в предоставлении свидетельских показаний Совету министров СНГ по поводу инцидента. Должен поблагодарить вас за то, что вы собрали свидетелей, показания которых были в мою пользу.
— Я попыталась установить личности солдат, которые первыми открыли огонь — выпустили гранаты. Была уверена, что они литовцы. Но, поговорив с другими свидетелями и просмотрев фотографии всех ваших людей, мы поняли, что это не так. Я боялась за вас. Не могла поверить, что они схватили и утащили вас. Вас — гражданина Литвы и самого высокопоставленного военного республики — схватили иностранные солдаты, словно разбойника с большой дороги! Я обязана была что-то предпринять. Мы передали нашу информацию Совету министров СНГ и потребовали вашего освобождения...
Совет министров и Межреспубликанский совет безопасности немедленно направили своих представителей для расследования инцидента. Требование Анны Куликаускас освободить Пальсикаса поддержало правительство Литвы, затем — жители Вильнюса и войска самообороны, которые были готовы выйти на улицы, если Пальсикаса не освободят. На следующей день сразу после полуночи генерала выпустили из-под ареста.
— Над вами там издевались? — спросила Анна.
— Думаю, я был бы уже мертв, если бы вы хоть немного опоздали со свидетельскими показаниями. Или если бы продолжали настаивать, что я имею отношение к этой атаке, — ответил Пальсикас. И тут наконец до Анны дошло, что если бы она продолжала обвинять Пальсикаса, как сделала это сначала, то белорусские солдаты или омоновцы, находящиеся на территории «Физикоуса», убили бы Пальсикаса, чтобы «успокоить» литовских граждан. Она едва сама не убила его, даже не нажимая на спусковой крючок.
— Белорусские солдаты и солдаты МСБ забрали меня на территорию «Физикоуса». Никаких допросов, только полнейшая изоляция. Они ждали удобного момента, чтобы покончить со мной, и если бы вы не предупредили о моем аресте Силы Самообороны и парламент, то я, пожалуй, не выбрался бы из темницы «Физикоуса».
— Негодяи! Я очень сожалею о своих словах и мыслях. Я была так напугана ужасами, которые может творить в стране сильная рука военных, что забыла о ваших благородных деяниях. Теперь я знаю, что могу полностью доверять вам. Мне очень жаль майора Колгинова... Боже мой, наверное, я никогда не забуду эту минуту.
Анна замолчала, не в силах продолжать — в памяти всплыла картина гибели Колгинова у нее на глазах.
— Спасибо, — тихо произнес Пальсикас. — Алексей был отличным солдатом и хорошим другом. Он навсегда останется в нашей памяти. — Генерал взял Анну за руку, и этот простой жест вызвал у нее улыбку. Добрые отношения между ними наконец-то были восстановлены. Но опасности продолжали окружать их. — Нам понадобится ваше доверие, доверие всего народа и правительства. Надо подготовить страну к обороне, если Белоруссия будет настаивать на том, что демонстрация возле Денерокина — это начало волны терроризма против СНГ. Что вы слышали в последнее время, Анна?
— Белорусская армия проводит в городе обыски. Они называют это расследованием, предпринятым СНГ.
— Это для них прекрасная возможность отыскать оружие, которое мы, возможно, применим против них в случае крупномасштабного вторжения в Литву. К сожалению, у моих людей нет улик против тех, кто спровоцировал бойню у Денерокина и первым применил газовые гранаты. Но МСБ заявило, что в нескольких домах в Вильнюсе обнаружены склады гранат с ОВ кожно-нарывного действия.
— Наверняка их подсунули сами белорусы или МСБ.
— Это, правда, всего лишь косвенная улика, но она указывает на вашу организацию как на зачинщика беспорядков. В конечном итоге расследование зайдет в тупик. И ничего не будет предпринято, чтобы отомстить за наших мертвых. А в это время белорусские войска расползаются по всей Литве — дело идет к войне. Пришло время действовать.
Анна удивленно посмотрела на Пальсикаса, глаза ее были широко раскрыты и полны страха.
— Что вы имеете в виду?
Часовню начали заполнять родственники погибших. Пальсикас перекрестился, поднялся с колен и забрал со скамьи каску, рацию и автомат.
— Идемте со мной, Анна, — пригласил он. Обойдя родственников и выразив соболезнования, генерал вышел из часовни и направился в свой кабинет.
Анна торопливо следовала за ним.
Кабинет Пальсикаса претерпел значительные изменения с того времени, когда Анна была здесь. Приемную заполонили телефоны, рации и компьютеры, в углу стоял аварийный электрогенератор — проходя по замку, Анна уже видела несколько таких. Повсюду были прикреплены маломощные заряды, чтобы персонал легко мог уничтожить все компьютеры и секретные документы в случае штурма замка. Везде были развешаны карты Литвы, Латвии, Восточной Польши, Калининградской области, Балтийского моря и северной Белоруссии.
Десятки длинных карт покрывали несколько столов в кабинете Пальсикаса. Сотрудники штаба, все в камуфяжных комбинезонах и в наушниках, принимали информацию и вводили ее в компьютеры для последующей обработки. Офицер, которого Анна не знала, увидев, что она вошла в кабинет, закрыл одну из карт на стене черной занавеской.
— Анна, это мой новый заместитель, полковник Виталис Зукаускас. Полковник, это госпожа Анна Куликаускас.
Зукаускас вежливо кивнул, Анна сделала то же самое.
— Что нового, Виталис? — поинтересовался генерал.
— Несколько сообщений, — ответил Зукаускас, протягивая Пальсикасу листки. Полковник еще раз взглянул на Анну и предложил: — Думаю, лучше попросить госпожу Куликаускас подождать в приемной.
— Нет, — возразил Пальсикас. — Я пригласил ее сюда для того, чтобы ознакомить с нашими планами.
— Считаете, это разумно, генерал? — Глаза Зукаускаса округлились от удивления. — Позвольте мне сказать откровенно: антивоенные настроения госпожи Куликаускас широко известны.
— А это — еще одна причина, по которой ей следует ознакомиться с нашими планами, — пояснил Пальсикас. — Нам нужна ее поддержка. И если мы ее не получим, то, возможно, будем вынуждены пересмотреть наши планы. Прошу вас, Анна, садитесь. Полковник, если не возражаете, доложите нам о текущем состоянии операции «Цитадель».
Выражение на лице полковника осталось скептическим, но он подошел к большой доске, висевшей на стене позади стола Пальсикаса, и раздвинул черные занавески. Открылась карта Литвы. Медленно, обстоятельно Зукаускас начал объяснять суть операции «Цитадель».
Прошло пять минут. Доклад был закончен. Анна пребывала в шоке.
— А вы имеете полномочия на проведение подобной операции? — вымолвила она.
— Думаю, имею, — заявил Пальсикас. — Я был призван на службу для защиты этой страны, и именно это я и пытаюсь делать.
— А что, если парламент не одобрит вашу операцию или иностранную помощь, о необходимости которой только что говорил полковник?
— Если мы не получим иностранной помощи, то все равно продолжим выполнение операции. Но если мы не получим молчаливого одобрения парламента, то операция будет свернута. Я не собираюсь устраивать военный переворот или действовать без санкции народа и правительства. Если они прикажут мне остановиться, я остановлюсь.
— А какие у нас имеются гарантии того, что вы действительно остановитесь? — спросила Анна.
При этом замечании Пальсикас вскинул брови.
— Должно быть, вам очень трудно научиться доверять мне, Анна. Что такого вам сделали военные, почему вы так ненавидите нас?
— Я задала вполне законный вопрос, генерал, и если вы приняли его на свой счет, то это ваша проблема. Но я уверена, что президент и премьер-министр спросили бы о том же. Так что вы ответите?
Довольно долго Пальсикас молчал. Это действительно был законный вопрос. Иногда армии не следует доверять. Целые государства приходили в упадок от действий коррумпированных военных, а Литовская республика сейчас была как никогда уязвима в этом плане.
— Подождите здесь, — попросил Пальсикас и быстрым шагом вышел из кабинета.
Через пять минут он вернулся в сопровождении солдата. Глядя на Анну, Пальсикас приказал:
— Сержант Манатис, передайте это госпоже Куликаускас.
Молодой сержант шагнул вперед. В руках он держал обернутый красным боевым знаменем меч Великих Князей Литовских.
Полковник Зукаускас остолбенел.
— Генерал, черт побери, что вы делаете?
— Это мои гарантии — как хранителя регалий, как рыцаря и защитника Литвы. Анна, я отдаю вам меч Великих Князей Литовских и боевое знамя, которым был накрыт гроб майора Алексея Колгинова. — Сунув руку в карман рубашки, Пальсикас вытащил оттуда потемневший металлический браслет. — Я только что снял это с руки Алексея, это его браслет с личным номером. — Бледное лицо молодого сержанта, стоявшего рядом с Пальсикасом, убедило Анну, что генерал говорит правду. Генерал защелкнул браслет на рукоятке меча. — Теперь у вас есть все, чем я дорожу в этом мире, Анна: меч Великих Князей Литовских, он является символом государства, которое я люблю; боевое знамя — символ пролитой крови и традиций, которым я следую; и браслет с руки моего самого близкого и самого любимого друга. Получить эти вещи вы можете только в двух случаях — если я сам отдам их вам или если вы вырвете их из моих окоченевших пальцев. Сержанту Манатису дан приказ постоянно наблюдать за вами и охранять эти реликвии до последней капли крови, пока они будут находиться в вашем распоряжении. Я знаю Георга с детских лет, знаю его семью и полностью доверяю ему... Как теперь доверяю вам, Анна, заботиться об этих реликвиях. Вы передадите их президенту как знак моей клятвы ему и всей стране в том, что операция «Цитадель» направлена только на благо Литвы. И если я не получу несомненной поддержки со стороны представителей народа в Вильнюсе, то сверну операцию, отведу свои войска и подчинюсь любому законному приказу. В том числе и приказу о моей отставке... Если позволит оперативная обстановка, я готов повторить свою клятву перед парламентом, но боюсь, буду очень занят, как только начнется операция «Цитадель».
Пальсикас накрыл меч знаменем, а сержант Манатис упаковал все в водонепроницаемый брезентовый мешок. Генерал шагнул вперед, ближе к Анне, и сказал:
— Я готов отдать все, чтобы заслужить ваше доверие, но я и так уже отдал вам все, чем по-настоящему дорожу. Скажите, что я еще должен сделать?
Анна Куликаускас готова была разрыдаться. Впервые за эти несколько последних дней она наконец осознала, что поняла этого человека. Он был по-солдатски резок, что иногда вызывало недоумение, но по-настоящему любил свою страну и готов был ради ее защиты пожертвовать своей карьерой, жизнью и даже душой.
— Генерал... Доминикас... никто... никто еще не оказывал мне такого доверия. — Она посмотрела на мешок, где покоился меч и который висел теперь на плече сержанта Георга Манатиса, потом взглянула прямо в синевато-стальные глаза Пальсикаса и добавила: — И я тоже по-настоящему доверяю вам, Доминикас.
— Значит, я получил все оружие, необходимое мне для битвы, Анна, — промолвил генерал, и улыбка озарила его словно высеченное из камня лицо.
* * *
Технологический центр аэрокосмических вооружений, Невада,12 апреля, 08.00 по местному времени.
— Я до сих пор не могу поверить в это, генерал! — воскликнул полковник Пол Уайт, когда генерал Эллиот вошел в кабинет, где Уайт работал в течение нескольких последних дней. Стены кабинета были увешаны картами и схемами, спутниковыми фотографиями в разных спектрах и масштабах с выделенными ориентирами. — У вас имеется спутник, который вы можете запустить в течение нескольких часов, и он в состоянии отыскать объект размером с грузовик в четырехсотмильном пространстве, а затем передать эту информацию прямо на бомбардировщик В-52, и тот в свою очередь может разбомбить его через несколько минут?
— Да, — подтвердил Эллиот. Уайт заметил в руках генерала бланк донесения, но не придал этому значения, решив, что, когда будет нужно, Эллиот сам его проинформирует. — Мы пользовались этим спутником в ходе нескольких секретных операций, и он прекрасно показал себя. Спутниковая ракета-носитель размещается на модифицированном авиалайнере DC-10, потом сбрасывается и запускается. Мы называем их спутниками «быстрого реагирования». Их выпускает компания «Скай мастерс».
— Но для чего тогда вам нужен «Отчаянный волшебник»?
— Дело в том, что система обнаружения эффективна только тогда, когда спутник пролетает над территорией, занятой исключительно противником, — пояснил Эллиот. — Она не может отличать советский грузовик от американского. Нам нужен кто-нибудь на земле, кто бы мог сказать: «Вот это противник, а вот это наши люди, их не трогайте». Имея чистую зону обстрела, мы, естественно, можем легко уничтожить все цели в этой зоне, но очень редко бывает так, что поле боя четко разграничено и можно выбирать любую цель, будучи уверенным, что это противник.
— Понятно. Значит, эти спутники передают информацию боевым самолетам, а экипаж уже сам определяет точку запуска и цель для ракет?
— Точку запуска определяют компьютеры, — пояснил Эллиот. — Многоцелевые противотанковые ракеты могут корректировать свои базы данных относительно целей в соответствии с информацией, получаемых со спутников «быстрого реагирования». Скорректировать базу данных можно даже за несколько секунд до пуска, а ракета примет в расчет время полета и внесет поправку в координаты цели.
— А что произойдет, если ракета будет вносить поправки в координаты цели, находясь прямо над головами наших людей?
— Надо все тщательно планировать, чтобы не возникало никаких неприятностей, — ответил Эллиот. — Наши люди не должны находиться внутри десятимильной зоны, иначе ракета может выбрать их в качестве цели.
— В таком случае у нас остается слишком мало пространства для маневра. Территория Литвы всего сто восемьдесят миль в ширину. И если в воздухе будут находиться два десятка ракет, то в любом случае наши люди могут подвергаться риску.
— Значит, придется уменьшить количество ракет. Но думаю, мы сможем нанести противнику серьезный урон и малым количеством МПР — если не уничтожим его полностью... И не забывайте, мы должны позаботиться, чтобы в воздушном пространстве в это время не летали самолеты наших друзей, ибо ракеты будут идти на различных высотах, меняя курс. Так что в этот момент в зоне не должно быть ни самолетов, ни вертолетов.
— Значит, придется еще охранять и зону боевых действий?
— Бронетехника и дружественные самолеты должны держаться на достаточном удалении от зоны действия ракет — это исключит возможность их поражения. Ведь МПР были разработаны для использования в ходе воздушной части операции «Буря в пустыне» против четырех тысяч иракских бронемашин — до вступления в бой наземных союзнических сил. Но как только они включились в сражение, МПР были перенацелены дальше на север.
— Да, туго придется нашим наземным силам, — воскликнул Уайт. — Недопущение авиации в зону действий оставит войска, находящиеся вблизи целей — я имею в виду тех, кто будет обозначать цели для спутников, — без воздушной поддержки после пуска МПР. Если временной промежуток между целеуказаниями и пуском ракет будет небольшим, то они смогут продержаться до того момента, когда МПР начнут поражать цели. И ракет будет пущено много... Господи, их будет несколько десятков. Нам ведь надо будет охватить всю территорию Литвы.