Страница:
Морские пехотинцы вывели лейтенанта из самолета. Уайт подошел к Лобато, тот вручил ему заветный портфель.
— Задание выполнено, сэр. Портфель проверили на случай мины-ловушки или «жучков», все чисто. Там только набор фотоснимков. Отличного качества, надо сказать. В общем, думаю, не зря слетали.
— Да уж, надеюсь. Я сделаю копии и отправлю их в штаб, а с тобой в Осло пошлю оригиналы, посылка будет с механизмом самоуничтожения. Береженого Бог бережет, сам понимаешь. Рад, чего скрывать, искренне рад и за тебя, и за нас. Позже свяжусь с твоим начальством.
Заправка топливом была завершена, штурмовая группа готовилась снова занять свои места в самолете, а полковник Уайт входил в это время в темное помещение второго контейнера, передавал портфель со снимками техническим специалистам. CV-22 не оставался на «Хозяйке», корабль необходимо было снова превратить в обычный спасатель, специализирующийся на судоподъемных работах. «Отбойный молоток» полетит своим ходом в Норвегию, там морские пехотинцы, снимки и лейтенант попадут к американским дипломатам в Осло, делу придадут политическую окраску, начнутся формальности... А данная операция станет еще одной славной страницей истории американской разведки.
Впрочем, все это будет потом, сейчас же надо сделать копии документов, ради которых столько людей рисковали своими жизнями. К этому этапу следовало отнестись не менее серьезно — столько разведчиков горело из-за пустой халатности. Полковник был не намерен рисковать, он сам подбирал оборудование и контролировал процесс снятия копий.
Один за другим специалисты проводили изучение и оценку снимков литовского офицера. Им были знакомы многие трюки, когда в руках непосвященных фотобумага деформировалась, самоуничтожалась, химикаты выделяли сильнодействующий яд, способный вызвать паралич и даже смерть, попади они к постороннему лицу. К счастью, на этот раз все оказалось нормально, стандартная работа. Снимки были сделаны и проявлены на любительской аппаратуре. Тем не менее каждый из них заслуживал особого внимания. Уайт подключил к делу технику самого высокого класса, использовал чудесное световое оборудование, копировальную машину, компьютер. Закодированные копии снимков были посланы через спутник в штаб командования специальными операциями, во Флориду, и в информационный центр Агентства национальной безопасности в штате Вирджиния.
Майор Карл Ноултон появился в темном помещении контейнера номер два, когда последние снимки успешно передавались на спутник.
— С «Патриота» сообщают, что со стороны Лиепаи в нашу сторону идут боевые вертолеты, сейчас они на расстоянии около сорока миль. Расчетное время до их прибытия — двадцать минут. Они прощупывают море, радарное сканирование воздушного пространства не отмечено.
— Мы уже здесь все закончили, — ответил Уайт, запечатывая оригиналы в водонепроницаемый пакет и вручая его офицеру-технику для дальнейшей закладки в спецконтейнер. — Через двадцать минут «Букашка» будет на полпути в Осло. Чем занят «Гагарин»?
— Тоже соскучился, направляется к нам. Расчетное время нашего попадания в зону действия его главного радара — сорок пять минут.
— Если русские поднимут в воздух свои истребители из Вейноде, Риги или Калининграда, нам придется туговато, только штаны спасай.
Контейнер упаковали, Уайт лично проверил самовзрывающееся устройство. Теперь, если что — допустим, кто-то попытается вскрыть замок или сделать надрез, — рванет так, что превратит в ошметки любого на расстоянии нескольких футов.
— Надо быстрее получить «добро» шведских властей на пролет через их воздушное пространство. С «Букашки» сняли все вооружение?
— Да, сам проверил. И приборы наведения огня тоже.
— Хорошо. Администрации США, возможно, придется заверить шведское правительство, что самолет не имеет никакого вооружения на борту. Если бы, не приведи Господь, CV-22 вдруг взял да упал в Швеции, даже нескольких случайных двадцатимиллиметровых зарядов хватило бы, чтобы разразился международный скандал. Шведы и так уже болезненно реагируют на все, учитывая, что русские подлодки снуют себе туда-сюда в их территориальных водах, а тут они и вовсе запретили бы нашим кораблям и самолетам появляться у себя долгие годы. — Полковник взял со стола копии, пересчитал их, затем продолжил: — Мы здесь тоже должны держать ухо востро, если кто-то попытается приблизиться, немедленно сбрасываем контейнеры и аппаратуру в море.
— Все готово, шеф. Оружие уже в герметических камерах. Если эти вертолеты захотят спустить на борт людей для проверки, открываем нижний люк. Мы можем также...
— Черт побери, взгляни-ка сюда! — воскликнул Уайт, уставившись на снимок. Там было не совсем четкое, но вполне различимое изображение того, что очень походило на самолет, только чересчур странный, такого он еще не видал. — Что это за штуковина, а?
— Выглядит, как истребитель. Может, со специальным покрытием, «невидимка», хотя фюзеляж с изгибом и крылья кривые. Напоминает мне космический корабль пришельцев из известного фильма «Война миров». Если бы не острый нос... Думаешь, русские разрабатывают новый истребитель? И где? Здесь, в Вильнюсе? Сомнительно, ситуация для них в республике, мягко говоря, малоприятная.
— Ну, не скажи. Почему бы и нет, собственно? «Физикоус» — крупный исследовательский центр. У них, вероятно, есть несколько подобных макетов. — Уайт взял увеличительное стекло и вгляделся в снимок пристальнее. — Мать честная! Похоже, не макет. Смотри, какой большой — и видишь вон там часового? Огромное крыло, больше, чем бомбардировщик В-2. Какая-то пневмо— и электропроводка. Возможно, это прототип. Уверен, Пентагону понравится.
— А что, если это камуфляж, специально, чтобы ввести в заблуждение, «утка»?
— Возможно. Раскрыв агента Литвина, они могли продолжить игру и всучить ему какую-нибудь липу — тогда перед нами «домашняя заготовка» «Физикоуса».
— Или, допустим, сам Литвин — утка. Настоящего агента взяли, подвергли пыткам, развязали ему язык, узнали то, что хотели, а нам уже подсунули их человека. Вообще эта история может оказаться миной замедленного действия.
Уайт бросил скептический взгляд на майора, затем просто пожал плечами.
— Ну, не нам судить, Карл. — Полковник взял другой снимок. — Вопрос вне нашей компетенции, пусть разбираются ЦРУ и армейская разведка, кто там Литвин на самом деле, «двойник» или подмена. Наше дело маленькое: они поручили — мы выполнили, вывезли парня из страны и доставим по назначению. С остальным пусть работают «кожаные пиджаки» и «галстуки» из Лэнгли... Постой-ка, что за чертовщина? — Уайт выпучил глаза от удивления. Казалось, он просто не может поверить в то, что видит на снимке.
— Что еще? Очередная шарада? Литвин привез с собой кроссворд? Дай посмотреть.
Уайт наконец оторвался от снимка, как-то странно взглянул на своего оперативника, передал ему фото. Ноултон обнаружил на нем группу солдат — «черных беретов», русский ОСНАЗ, элитные подразделения, которые присутствовали на многих бывших советских объектах в Балтийских государствах, включая «Физикоус». Солдаты сопровождали какого-то молодого человека в штатском. Впрочем, было непонятно, охраняют ли они некую важную персону или конвоируют пленника.
Именно этот штатский привлек такое пристальное внимание полковника. Мужчина был одет в простое коричневое пальто нараспашку и свитер.
— Да что с тобой, Пол? — недоумевал Ноултон. — Ты прямо в лице изменился. Встретил старого знакомого или потерявшегося родственника?
— Угадал. Я знавал того парня в Форде.
— Где? На военно-воздушной базе Форд? Шутишь! Может быть, просто похож?
Однако Уайт уже рассмотрел такую возможность и моментально отбросил ее. Он отлично помнил доклады о гибели лейтенанта Дэйва Люгера три года назад на Аляске при авиакатастрофе — Люгер испытывал суперсекретный бомбардировщик. Полковник так до конца и не поверил официальным бумагам, уж слишком все выглядело шитым белыми нитками, оставались разные вопросы.
По базе ходили слухи об упреждающем ударе по наземной лазерной станции в Сибири, поговаривали, что данную акцию проводил В-52 особой модификации, якобы из Технологического центра аэрокосмических вооружений. Но почему и каким образом чисто исследовательский центр имел на своем балансе ударный бомбардировщик? Как бы то ни было, никаких явных расследований по поводу происшедшего не проводилось, дело замолчали. Но, что самое странное — угроза со стороны лазерной станции русских, если таковая станция вообще существовала, внезапно исчезла...
...вместе с двумя летчиками из авиационного полка старых бомбардировщиков В-52 базы ВВС Форд, которым командовал тогда Пол Уайт. Звали их Патрик Макланан и Дэвид Люгер.
Они исчезли за несколько недель до инцидента и на базу уже никогда не вернулись. Позже Уайт узнал о трагической гибели Люгера, а что касается его товарища, то, как уведомили полковника, Патрик Макланан неожиданно получил другое назначение. Уайт не знал, куда и почему уехал Макланан, хотя особо за него не беспокоился, ведь тот действительно был одним из лучших летчиков на базе и мог везде найти себе применение. Вообще Уайту нравились оба офицера — способные, даже очень. Правда, Люгер, может быть, немного горяч.
Теперь получается, что Люгер жив и «всплыл» в секретном исследовательском центре СНГ в Литве. Полковник задумчиво почесал подбородок. Что происходит? Неужели Люгер — перебежчик, русский агент? Он отложил снимки в сторону.
— Да, я уверен, это парень с базы Форд. Тот, кого объявили погибшим в 1989 году.
Ноултон посмотрел на командира с недоверием.
— Пол, пожалуйста, объясни мне, каким образом офицер военно-воздушных сил, погибший несколько лет назад, вдруг объявился, и не где-нибудь, а в далеком чужом Вильнюсе?
— Иногда случаются самые невероятные вещи. Взять, к примеру, тех ветеранов Вьетнама, которых давно «списали», считали покойниками. Сколько их объявилось живыми и невредимыми за последние годы? Сам знаешь.
— Но во Вьетнаме была война, Пол, не забывай. Огромное количество народа принимало участие в боевых действиях. Естественно, возможны ошибки при определении потерь. А этот парень...
— Дэвид Люгер его зовут.
— О'кей, пусть будет Люгер, как скажешь. Он ведь был не на войне, правда?
Уайт проигнорировал слова майора.
— Я собираюсь выяснить данный вопрос немедленно. Надо связаться с Вашингтоном, дело не терпит отлагательств. То задание, что выполнял Люгер... очень важное, и, если теперь он здесь живой... там должны знать. Я обязан сообщить...
— Нет, брось, не спеши. Ты не можешь передавать сообщение отсюда, с «Хозяйки», таков порядок, и это тебе известно. Инициативный, без крайней необходимости, выход в эфир в непосредственной близости от России и Беларуси скомпрометирует и нас, и арендованный спутниковый канал.
— Послушай, я точно знаю этого парня, я знал его...
— И хочешь ради него поставить на карту всю программу «Отчаянный волшебник»? Если русские почуют, что мы совсем не спасательный корабль, раскроют нашу легенду, все провалится. Годы твоей работы пойдут насмарку, Пол.
Уайт усиленно размышлял. Ноултон был готов поклясться, что никогда не видел его в таком взволнованном состоянии. Без сомнения, он полагает, что человек на фотографии — Люгер. Уайт всегда шутил, что, на худой конец, может забыть имя, фамилию, только не лицо, внешность. Сейчас же он помнил и то, и другое.
— Знаешь, Пол, пошли-ка ты сообщение в конверте вместе с оригиналами. Разведчики, что работают под крышей нашего посольства, наверняка обратят внимание. А потом мы доберемся до Осло, там у них другие возможности, и ты сможешь все сделать квалифицированно. Мы в состоянии задержать «Букашку» на несколько минут, пока ты сочинишь свое послание.
Поразмыслив, полковник решил, что Ноултон прав. Потревожишь сейчас Лэнгли из дальнего-далека, попадешь на какого-нибудь болвана-дежурного, он вдруг возьмет и не захочет иметь болячки на свою голову, положит бумагу под зеленое сукно или, еще того хуже, выбросит в мусорную корзину. Больше всего на свете Пол Уайт не хотел, чтобы так случилось.
позже, тем же утром.
— Вон там, — сказал пилот вертолета Литовских Сил Самообороны в микрофон внутренней связи. — Боже мой, посмотрите, что эти идиоты сделали с фермой. — Он показал на место аварии. Пара вертолетов, десятки армейских машин, включая бронетранспортеры, и множество солдат облепили небольшое темное пятно на забрызганной грязью земле. Войска воспользовались военными бульдозерами, чтобы прорыть довольно широкий желоб от дороги до места аварии, при этом был практически сломан каменный забор, огораживающий скотоводческую ферму, в клочья разорвана заградительная проволока, уничтожено кукурузное поле и несколько акров молодого хвойного леса. Казалось, что все пространство от шоссе до места аварии вымел ураган.
— Да, сила белорусской пехоты впечатляет, дальше некуда, — произнес генерал Доминикас Пальсикас, командующий независимой литовской армией, внимательно изучая то, что творилось на земле. — Кругом грузовики и патрульные машины, видишь? — обратился он к летчику. — Они блокируют все подходы и открытые площадки. Определенно черти не хотят, чтобы мы высаживались.
Пилот кивнул в знак согласия, да и чего возражать, когда обстановка известна каждому. Хотя Литва отделилась от Советского Союза в 1991 году, после распада СССР и образования СНГ на ее территории все еще сохранялось военное присутствие Содружества, якобы для защиты соседней дружественной страны в переходный период становления независимости и согласованного графика вывода войск. Литовцы, однако, боялись, что в один прекрасный день белорусы превратно поймут свои обязательства защитников и захотят отхватить себе кусок пожирнее.
— Что мне делать, господин генерал? — спросил пилот.
— Еще раз свяжись с ними по радио. Попроси освободить любую площадку для посадки.
Пилот стал настойчиво подавать сигналы в эфир.
Пальсикас ждал ответа, с каждой прошедшей секундой выражение его лица становилось все более сердитым и мрачным. Генералу шел сорок четвертый год; литовец по национальности, он прошел все ступени обучения и боевой подготовки в Советской Армии. Его отец был советским генералом, командиром литовской дивизии «Бригада Железного Волка», грозное название которой было взято из литовского эпоса. Дивизия героически сражалась во время Второй мировой войны, воистину подтвердив свое легендарное имя; это во многом облегчило продвижение самого Пальсикаса по служебной лестнице. Он легко дошел до полковничьих погон, служил сначала на Дальнем Востоке, затем в Афганистане — командовал танковым батальоном. Позднее, после вывода войск из Афганистана, его перевели в Западный военный округ, но неудачная афганская эпопея все же дала себя знать, карьера пострадала. Пальсикас получил назначение в Белорусскую ССР, во внутренние войска МВД, командовать полком на границе с Литвой. Внезапная остановка в карьере способствовала эволюции его взглядов. Пальсикас начал понимать, что Москва проводит в Литве колониалистскую политику, невольно шли на ум сравнения с Афганистаном. Он увлекся историей, стал глубже осмысливать события; внутреннее неприятие оккупации Литвы росло и достигло своего пика в 1989-1990 годах, в пору кровавых столкновений в Риге и Вильнюсе при участии пресловутых «черных беретов». В 1990 году полковник Пальсикас уволился из армии и перебрался в Литву. С провозглашением независимости в середине 1991 года он получил высокий пост командующего Литовскими Силами Самообороны. Своих первых сподвижников, офицерский корпус и солдат-добровольцев, он нарек славным именем «Бригада Железного Волка», возрождающим великую историю, традиции и боевой дух соединения, сражавшегося за святую литовскую землю и свой народ.
— Нет ответа, — доложил пилот, — только предупреждение держаться в стороне.
Пальсикас аж закипел:
— Черт возьми, это моя страна, наше воздушное пространство, и я никому не позволю мне указывать. Зависни-ка вон над той большой кучей машин — там, где флаг. И передай другим вертолетам, чтобы подтянулись.
— Но, господин командующий, похоже, что там передвижной штаб следственной бригады, разбирающейся в причинах аварии.
— Делай, как я сказал, и зависни пониже, чтобы я мог нормально спуститься. — Пальсикас отстегнулся с кресла второго пилота, медленно пошел назад. По пути в хвостовую часть маленького двухмоторного боевого вертолета советского производства Ми-8 он прошел мимо своего адъютанта, майора Колгинова, русского, прослужившего с ним не один год.
— Давай за мной, Алексей.
— Мы что, будем... — Колгинов внезапно замолчал, с удивлением посмотрел на своего начальника: тот только что надел на руки грубые кожаные перчатки, размотал кольцо десантной веревки, проверил надежность креплений. — Шеф, вы...
— Следуй за мной. — Пальсикас поправил сбоку кобуру, где лежал его любимый «Макаров», открыл задний люк, глянул вниз. Майор Колгинов знал, что собирается делать генерал. Он молча полез за перчатками, стал поправлять свой короткоствольный автомат.
— Запомни бортовой номер этого засранца и выясни, кто пилот. Я хочу, чтобы он через полчаса стоял передо мной.
Полковник не был новичком, он уже многие месяцы командовал всеми белорусскими бронетанковыми и мотострелковыми частями в Литве. Однако даже для него на сегодня было слишком: потеря боевого вертолета прошлой ночью, неожиданное появление командующего на месте аварии, замечания... Чего можно ждать дальше в такой черной полосе неудач? А дальше — он может запросто слететь, вот так!..
Полковник резко закинул голову вверх, прищурился, чтобы песок не попал в глаза.
— Это литовский вертолет, какой-то дурак, я свяжусь с...
Буквально в ту же секунду кто-то с ходу вывалился из заднего люка. Внешне все очень напоминало попытку самоубийства, потому что человек шел рыбкой, то есть головой вниз. Впрочем, первый шок сразу прошел, ибо полковник узнал этот трюк — десантник четко выполнял «австралийскую веревку», прием, обеспечивающий быстрое снижение с разгону. Через пару мгновений человек уже достиг земли, мастерски перевернувшись в воздухе, когда казалось, что его голова неминуемо разобьется вдребезги о землю. За первым десантником последовал второй, правда, тот уже прыгал без трюкачеств, более привычно — «солдатиком».
Автоматчики, окружавшие двух белорусских офицеров, недвусмысленно передернули затворы, но первый десантник просто проигнорировал их и быстрым шагом направился к старшему.
— Что это вы тут распоряжаетесь и не пускаете нас в район? — Литовец помахал вертолету, дал знать, что высадка прошла нормально. Стрекоза плавно удалилась. — Я требую объяснить мне, что происходит.
Полковник увидел, что перед ним стоит не кто иной, как командующий крошечной литовской армией, но в присутствии вышестоящего начальства решил не лезть, сохранять молчание.
— Кто вы такой и по какому праву вмешиваетесь? — властно спросил Вощанка. — Полковник Гурло, арестуйте этого человека.
Полковник знал, что вопрос выше его компетенции, любой шаг по задержанию «независимого» генерала, да еще на его территории, будет квалифицироваться как недружественный акт в отношении соседнего суверенного государства и чреват тяжелыми последствиями, однако из субординации он все же сделал знак двум офицерам охраны приблизиться. Те мгновенно окружили Пальсикаса, хотя и не трогали. Выждав паузу, полковник торжественно произнес по-русски:
— Генерал Вощанка, разрешите представить вам генерала Доминикаса Пальсикаса, командующего Силами Самообороны Республики Литва. Генерал Пальсикас, представляю вам генерал-лейтенанта Вощанку, командующего вооруженными силами на западе Республики Беларусь и одновременно Силами безопасности СНГ в Балтийских государствах.
Генералы сухо поздоровались, никто из них не отдал честь.
Пальсикас медленно стягивал перчатки, лицо его оставалось по-прежнему мрачным. Вощанка начал разговор первым:
— Пальсикас! Наконец-то мы встретились. Очень много слышал о вас. Признаюсь, не знал, что, помимо других достоинств, вы еще и акробат.
— Что вы, это пустяки, охотно обучил бы вас как-нибудь на досуге, но, боюсь, при такой комплекции это невозможно.
Вощанка, довольно низенький толстый мужчина с изнеженными руками, который лишь один раз в жизни прыгал с вертолета, оставив эти слова без внимания, надменно улыбнулся.
С расстановкой, чеканя слова, на хорошем русском Пальсикас продолжил:
— Генерал, может быть, вы все-таки объясните, почему ваши войска разрушили ферму, а литовским подразделениям, в частности, авиации, дали сигнал обходить район?
— Извольте. Вчера ночью здесь произошел крайне неприятный инцидент: литовского офицера-дезертира из воинской части Содружества, расположенной в Вильнюсе, преследовал патрульный вертолет. Вдруг летчик сообщил по радио, что его атакует неизвестный самолет. Через несколько секунд наш вертолет был сбит ракетой западного производства с инфракрасным самонаведением. Предатель исчез. Мы здесь проводим служебное расследование.
При упоминании о «литовском дезертире» глаза Пальсикаса вспыхнули, что доставило немалое удовольствие Вощанке.
— Примите, конечно, мои соболезнования по поводу гибели ваших летчиков и потери машины, но взгляните на дело с другой стороны, генерал. Ваши люди нанесли значительный ущерб земельным угодьям, пашня практически уничтожена, лес не восстановить за годы. И, кроме того, сам факт, что ваши войска самовольно «закрыли» район, является грубым нарушением договора о безопасности и сотрудничестве. Немедленно прикажите им удалиться.
— Мы, собственно... волновались насчет улик, генерал. Эти ребята-фермеры, роясь тут и там, могли смазать нам всю картину, помешать работе следственной бригады.
— Как знать. Похоже, однако, все фермеры вместе взятые не похоронили бы в земле больше улик, чем это сделали ваши солдаты.
Увы, Вощанка знал, что эти слова справедливы. Пехота зачем-то перерыла все вокруг, и это когда необходимые улики были собраны сразу после прибытия на место.
— Ладно, я дам указание людям быть осторожней и лично прослежу, чтобы фермеры получили компенсацию за причиненный ущерб.
— Очень хорошо, генерал, — коротко заметил Пальсикас. Он подошел к раскладному столику, покрытому белой пленкой, на котором были разложены найденные остатки ракеты. Большей частью они выглядели деформированными и обгорелыми, хотя несколько хвостовых «плавников» сохранились нетронутыми. — Да, я вижу, вы собрали уже целую коллекцию. Думаете, «Стингер», генерал?
— Очень возможно.
— Характерная форма оперения, такой же рисунок деформации при взрыве. Я видел много похожих в Афганистане, они сбивали ими наши вертолеты. — Пальсикас еще немного приблизился. — Тем не менее эти «плавники» вроде больше, мощнее, спереди вижу специальное приспособление для дополнительной четверки, кроме обычных, складывающихся. Вероятно, «Стингер» воздушного базирования AIM-92C.
— Превосходно! — удивился Вощанка. — А как насчет происхождения ракеты?
— Трудно сказать. Довольно много стран имеют сейчас на вооружении AIM-92C. Помимо блока НАТО, еще шесть-семь европейских государств. Кроме того, подобные ракеты вполне доступны на черном рынке. Те, что продаются, делают в Бельгии по лицензии. Охрана на заводе, говорят, очень слабенькая.
— Вижу, придется здесь заканчивать работу нашей следственной команды, — игриво заметил Вощанка, — всю детективную честь генерал Пальсикас взял на себя.
— Вот именно, пора сворачиваться, — подхватил игру Пальсикас. — Теперь можно оставить ферму в покое и увести все машины обратно в Белоруссию.
— Правильное название нашего государства — Республика Беларусь, — зло парировал Вощанка, — оно важно для нас.
— Как вам будет угодно. — Пальсикас пожал плечами. Многие годы западную советскую республику называли Белоруссией. После обретения независимости государство стало официально называться Республика Беларусь. Различие между старым и новым названиями представлялось Пальсикасу совершенно несущественным, но он догадывался, как бесит белорусских ортодоксов, особенно военных, любая ошибка в данном вопросе.
— Присутствие всех этих военных машин и солдат является нарушением договора о безопасности и сотрудничестве, заключенного между Литвой и Содружеством независимых государств, — продолжил Пальсикас и далее на память процитировал несколько положений договора.
Вощанка оставался невозмутимым, только та же ироническая усмешка на губах, а вот полковник рядом завелся, угрожающе зашипел:
— Стыдитесь, вы не отдаете себе отчета, с кем разговариваете, Пальсикас. Генерал-лейтенант Вощанка не подотчетен ни вам, ни любому другому литовцу.
Вощанка жестом прервал своего подчиненного:
— Задание выполнено, сэр. Портфель проверили на случай мины-ловушки или «жучков», все чисто. Там только набор фотоснимков. Отличного качества, надо сказать. В общем, думаю, не зря слетали.
— Да уж, надеюсь. Я сделаю копии и отправлю их в штаб, а с тобой в Осло пошлю оригиналы, посылка будет с механизмом самоуничтожения. Береженого Бог бережет, сам понимаешь. Рад, чего скрывать, искренне рад и за тебя, и за нас. Позже свяжусь с твоим начальством.
Заправка топливом была завершена, штурмовая группа готовилась снова занять свои места в самолете, а полковник Уайт входил в это время в темное помещение второго контейнера, передавал портфель со снимками техническим специалистам. CV-22 не оставался на «Хозяйке», корабль необходимо было снова превратить в обычный спасатель, специализирующийся на судоподъемных работах. «Отбойный молоток» полетит своим ходом в Норвегию, там морские пехотинцы, снимки и лейтенант попадут к американским дипломатам в Осло, делу придадут политическую окраску, начнутся формальности... А данная операция станет еще одной славной страницей истории американской разведки.
Впрочем, все это будет потом, сейчас же надо сделать копии документов, ради которых столько людей рисковали своими жизнями. К этому этапу следовало отнестись не менее серьезно — столько разведчиков горело из-за пустой халатности. Полковник был не намерен рисковать, он сам подбирал оборудование и контролировал процесс снятия копий.
Один за другим специалисты проводили изучение и оценку снимков литовского офицера. Им были знакомы многие трюки, когда в руках непосвященных фотобумага деформировалась, самоуничтожалась, химикаты выделяли сильнодействующий яд, способный вызвать паралич и даже смерть, попади они к постороннему лицу. К счастью, на этот раз все оказалось нормально, стандартная работа. Снимки были сделаны и проявлены на любительской аппаратуре. Тем не менее каждый из них заслуживал особого внимания. Уайт подключил к делу технику самого высокого класса, использовал чудесное световое оборудование, копировальную машину, компьютер. Закодированные копии снимков были посланы через спутник в штаб командования специальными операциями, во Флориду, и в информационный центр Агентства национальной безопасности в штате Вирджиния.
Майор Карл Ноултон появился в темном помещении контейнера номер два, когда последние снимки успешно передавались на спутник.
— С «Патриота» сообщают, что со стороны Лиепаи в нашу сторону идут боевые вертолеты, сейчас они на расстоянии около сорока миль. Расчетное время до их прибытия — двадцать минут. Они прощупывают море, радарное сканирование воздушного пространства не отмечено.
— Мы уже здесь все закончили, — ответил Уайт, запечатывая оригиналы в водонепроницаемый пакет и вручая его офицеру-технику для дальнейшей закладки в спецконтейнер. — Через двадцать минут «Букашка» будет на полпути в Осло. Чем занят «Гагарин»?
— Тоже соскучился, направляется к нам. Расчетное время нашего попадания в зону действия его главного радара — сорок пять минут.
— Если русские поднимут в воздух свои истребители из Вейноде, Риги или Калининграда, нам придется туговато, только штаны спасай.
Контейнер упаковали, Уайт лично проверил самовзрывающееся устройство. Теперь, если что — допустим, кто-то попытается вскрыть замок или сделать надрез, — рванет так, что превратит в ошметки любого на расстоянии нескольких футов.
— Надо быстрее получить «добро» шведских властей на пролет через их воздушное пространство. С «Букашки» сняли все вооружение?
— Да, сам проверил. И приборы наведения огня тоже.
— Хорошо. Администрации США, возможно, придется заверить шведское правительство, что самолет не имеет никакого вооружения на борту. Если бы, не приведи Господь, CV-22 вдруг взял да упал в Швеции, даже нескольких случайных двадцатимиллиметровых зарядов хватило бы, чтобы разразился международный скандал. Шведы и так уже болезненно реагируют на все, учитывая, что русские подлодки снуют себе туда-сюда в их территориальных водах, а тут они и вовсе запретили бы нашим кораблям и самолетам появляться у себя долгие годы. — Полковник взял со стола копии, пересчитал их, затем продолжил: — Мы здесь тоже должны держать ухо востро, если кто-то попытается приблизиться, немедленно сбрасываем контейнеры и аппаратуру в море.
— Все готово, шеф. Оружие уже в герметических камерах. Если эти вертолеты захотят спустить на борт людей для проверки, открываем нижний люк. Мы можем также...
— Черт побери, взгляни-ка сюда! — воскликнул Уайт, уставившись на снимок. Там было не совсем четкое, но вполне различимое изображение того, что очень походило на самолет, только чересчур странный, такого он еще не видал. — Что это за штуковина, а?
— Выглядит, как истребитель. Может, со специальным покрытием, «невидимка», хотя фюзеляж с изгибом и крылья кривые. Напоминает мне космический корабль пришельцев из известного фильма «Война миров». Если бы не острый нос... Думаешь, русские разрабатывают новый истребитель? И где? Здесь, в Вильнюсе? Сомнительно, ситуация для них в республике, мягко говоря, малоприятная.
— Ну, не скажи. Почему бы и нет, собственно? «Физикоус» — крупный исследовательский центр. У них, вероятно, есть несколько подобных макетов. — Уайт взял увеличительное стекло и вгляделся в снимок пристальнее. — Мать честная! Похоже, не макет. Смотри, какой большой — и видишь вон там часового? Огромное крыло, больше, чем бомбардировщик В-2. Какая-то пневмо— и электропроводка. Возможно, это прототип. Уверен, Пентагону понравится.
— А что, если это камуфляж, специально, чтобы ввести в заблуждение, «утка»?
— Возможно. Раскрыв агента Литвина, они могли продолжить игру и всучить ему какую-нибудь липу — тогда перед нами «домашняя заготовка» «Физикоуса».
— Или, допустим, сам Литвин — утка. Настоящего агента взяли, подвергли пыткам, развязали ему язык, узнали то, что хотели, а нам уже подсунули их человека. Вообще эта история может оказаться миной замедленного действия.
Уайт бросил скептический взгляд на майора, затем просто пожал плечами.
— Ну, не нам судить, Карл. — Полковник взял другой снимок. — Вопрос вне нашей компетенции, пусть разбираются ЦРУ и армейская разведка, кто там Литвин на самом деле, «двойник» или подмена. Наше дело маленькое: они поручили — мы выполнили, вывезли парня из страны и доставим по назначению. С остальным пусть работают «кожаные пиджаки» и «галстуки» из Лэнгли... Постой-ка, что за чертовщина? — Уайт выпучил глаза от удивления. Казалось, он просто не может поверить в то, что видит на снимке.
— Что еще? Очередная шарада? Литвин привез с собой кроссворд? Дай посмотреть.
Уайт наконец оторвался от снимка, как-то странно взглянул на своего оперативника, передал ему фото. Ноултон обнаружил на нем группу солдат — «черных беретов», русский ОСНАЗ, элитные подразделения, которые присутствовали на многих бывших советских объектах в Балтийских государствах, включая «Физикоус». Солдаты сопровождали какого-то молодого человека в штатском. Впрочем, было непонятно, охраняют ли они некую важную персону или конвоируют пленника.
Именно этот штатский привлек такое пристальное внимание полковника. Мужчина был одет в простое коричневое пальто нараспашку и свитер.
— Да что с тобой, Пол? — недоумевал Ноултон. — Ты прямо в лице изменился. Встретил старого знакомого или потерявшегося родственника?
— Угадал. Я знавал того парня в Форде.
— Где? На военно-воздушной базе Форд? Шутишь! Может быть, просто похож?
Однако Уайт уже рассмотрел такую возможность и моментально отбросил ее. Он отлично помнил доклады о гибели лейтенанта Дэйва Люгера три года назад на Аляске при авиакатастрофе — Люгер испытывал суперсекретный бомбардировщик. Полковник так до конца и не поверил официальным бумагам, уж слишком все выглядело шитым белыми нитками, оставались разные вопросы.
По базе ходили слухи об упреждающем ударе по наземной лазерной станции в Сибири, поговаривали, что данную акцию проводил В-52 особой модификации, якобы из Технологического центра аэрокосмических вооружений. Но почему и каким образом чисто исследовательский центр имел на своем балансе ударный бомбардировщик? Как бы то ни было, никаких явных расследований по поводу происшедшего не проводилось, дело замолчали. Но, что самое странное — угроза со стороны лазерной станции русских, если таковая станция вообще существовала, внезапно исчезла...
...вместе с двумя летчиками из авиационного полка старых бомбардировщиков В-52 базы ВВС Форд, которым командовал тогда Пол Уайт. Звали их Патрик Макланан и Дэвид Люгер.
Они исчезли за несколько недель до инцидента и на базу уже никогда не вернулись. Позже Уайт узнал о трагической гибели Люгера, а что касается его товарища, то, как уведомили полковника, Патрик Макланан неожиданно получил другое назначение. Уайт не знал, куда и почему уехал Макланан, хотя особо за него не беспокоился, ведь тот действительно был одним из лучших летчиков на базе и мог везде найти себе применение. Вообще Уайту нравились оба офицера — способные, даже очень. Правда, Люгер, может быть, немного горяч.
Теперь получается, что Люгер жив и «всплыл» в секретном исследовательском центре СНГ в Литве. Полковник задумчиво почесал подбородок. Что происходит? Неужели Люгер — перебежчик, русский агент? Он отложил снимки в сторону.
— Да, я уверен, это парень с базы Форд. Тот, кого объявили погибшим в 1989 году.
Ноултон посмотрел на командира с недоверием.
— Пол, пожалуйста, объясни мне, каким образом офицер военно-воздушных сил, погибший несколько лет назад, вдруг объявился, и не где-нибудь, а в далеком чужом Вильнюсе?
— Иногда случаются самые невероятные вещи. Взять, к примеру, тех ветеранов Вьетнама, которых давно «списали», считали покойниками. Сколько их объявилось живыми и невредимыми за последние годы? Сам знаешь.
— Но во Вьетнаме была война, Пол, не забывай. Огромное количество народа принимало участие в боевых действиях. Естественно, возможны ошибки при определении потерь. А этот парень...
— Дэвид Люгер его зовут.
— О'кей, пусть будет Люгер, как скажешь. Он ведь был не на войне, правда?
Уайт проигнорировал слова майора.
— Я собираюсь выяснить данный вопрос немедленно. Надо связаться с Вашингтоном, дело не терпит отлагательств. То задание, что выполнял Люгер... очень важное, и, если теперь он здесь живой... там должны знать. Я обязан сообщить...
— Нет, брось, не спеши. Ты не можешь передавать сообщение отсюда, с «Хозяйки», таков порядок, и это тебе известно. Инициативный, без крайней необходимости, выход в эфир в непосредственной близости от России и Беларуси скомпрометирует и нас, и арендованный спутниковый канал.
— Послушай, я точно знаю этого парня, я знал его...
— И хочешь ради него поставить на карту всю программу «Отчаянный волшебник»? Если русские почуют, что мы совсем не спасательный корабль, раскроют нашу легенду, все провалится. Годы твоей работы пойдут насмарку, Пол.
Уайт усиленно размышлял. Ноултон был готов поклясться, что никогда не видел его в таком взволнованном состоянии. Без сомнения, он полагает, что человек на фотографии — Люгер. Уайт всегда шутил, что, на худой конец, может забыть имя, фамилию, только не лицо, внешность. Сейчас же он помнил и то, и другое.
— Знаешь, Пол, пошли-ка ты сообщение в конверте вместе с оригиналами. Разведчики, что работают под крышей нашего посольства, наверняка обратят внимание. А потом мы доберемся до Осло, там у них другие возможности, и ты сможешь все сделать квалифицированно. Мы в состоянии задержать «Букашку» на несколько минут, пока ты сочинишь свое послание.
Поразмыслив, полковник решил, что Ноултон прав. Потревожишь сейчас Лэнгли из дальнего-далека, попадешь на какого-нибудь болвана-дежурного, он вдруг возьмет и не захочет иметь болячки на свою голову, положит бумагу под зеленое сукно или, еще того хуже, выбросит в мусорную корзину. Больше всего на свете Пол Уайт не хотел, чтобы так случилось.
* * *
Над Западной Литвой,позже, тем же утром.
— Вон там, — сказал пилот вертолета Литовских Сил Самообороны в микрофон внутренней связи. — Боже мой, посмотрите, что эти идиоты сделали с фермой. — Он показал на место аварии. Пара вертолетов, десятки армейских машин, включая бронетранспортеры, и множество солдат облепили небольшое темное пятно на забрызганной грязью земле. Войска воспользовались военными бульдозерами, чтобы прорыть довольно широкий желоб от дороги до места аварии, при этом был практически сломан каменный забор, огораживающий скотоводческую ферму, в клочья разорвана заградительная проволока, уничтожено кукурузное поле и несколько акров молодого хвойного леса. Казалось, что все пространство от шоссе до места аварии вымел ураган.
— Да, сила белорусской пехоты впечатляет, дальше некуда, — произнес генерал Доминикас Пальсикас, командующий независимой литовской армией, внимательно изучая то, что творилось на земле. — Кругом грузовики и патрульные машины, видишь? — обратился он к летчику. — Они блокируют все подходы и открытые площадки. Определенно черти не хотят, чтобы мы высаживались.
Пилот кивнул в знак согласия, да и чего возражать, когда обстановка известна каждому. Хотя Литва отделилась от Советского Союза в 1991 году, после распада СССР и образования СНГ на ее территории все еще сохранялось военное присутствие Содружества, якобы для защиты соседней дружественной страны в переходный период становления независимости и согласованного графика вывода войск. Литовцы, однако, боялись, что в один прекрасный день белорусы превратно поймут свои обязательства защитников и захотят отхватить себе кусок пожирнее.
— Что мне делать, господин генерал? — спросил пилот.
— Еще раз свяжись с ними по радио. Попроси освободить любую площадку для посадки.
Пилот стал настойчиво подавать сигналы в эфир.
Пальсикас ждал ответа, с каждой прошедшей секундой выражение его лица становилось все более сердитым и мрачным. Генералу шел сорок четвертый год; литовец по национальности, он прошел все ступени обучения и боевой подготовки в Советской Армии. Его отец был советским генералом, командиром литовской дивизии «Бригада Железного Волка», грозное название которой было взято из литовского эпоса. Дивизия героически сражалась во время Второй мировой войны, воистину подтвердив свое легендарное имя; это во многом облегчило продвижение самого Пальсикаса по служебной лестнице. Он легко дошел до полковничьих погон, служил сначала на Дальнем Востоке, затем в Афганистане — командовал танковым батальоном. Позднее, после вывода войск из Афганистана, его перевели в Западный военный округ, но неудачная афганская эпопея все же дала себя знать, карьера пострадала. Пальсикас получил назначение в Белорусскую ССР, во внутренние войска МВД, командовать полком на границе с Литвой. Внезапная остановка в карьере способствовала эволюции его взглядов. Пальсикас начал понимать, что Москва проводит в Литве колониалистскую политику, невольно шли на ум сравнения с Афганистаном. Он увлекся историей, стал глубже осмысливать события; внутреннее неприятие оккупации Литвы росло и достигло своего пика в 1989-1990 годах, в пору кровавых столкновений в Риге и Вильнюсе при участии пресловутых «черных беретов». В 1990 году полковник Пальсикас уволился из армии и перебрался в Литву. С провозглашением независимости в середине 1991 года он получил высокий пост командующего Литовскими Силами Самообороны. Своих первых сподвижников, офицерский корпус и солдат-добровольцев, он нарек славным именем «Бригада Железного Волка», возрождающим великую историю, традиции и боевой дух соединения, сражавшегося за святую литовскую землю и свой народ.
— Нет ответа, — доложил пилот, — только предупреждение держаться в стороне.
Пальсикас аж закипел:
— Черт возьми, это моя страна, наше воздушное пространство, и я никому не позволю мне указывать. Зависни-ка вон над той большой кучей машин — там, где флаг. И передай другим вертолетам, чтобы подтянулись.
— Но, господин командующий, похоже, что там передвижной штаб следственной бригады, разбирающейся в причинах аварии.
— Делай, как я сказал, и зависни пониже, чтобы я мог нормально спуститься. — Пальсикас отстегнулся с кресла второго пилота, медленно пошел назад. По пути в хвостовую часть маленького двухмоторного боевого вертолета советского производства Ми-8 он прошел мимо своего адъютанта, майора Колгинова, русского, прослужившего с ним не один год.
— Давай за мной, Алексей.
— Мы что, будем... — Колгинов внезапно замолчал, с удивлением посмотрел на своего начальника: тот только что надел на руки грубые кожаные перчатки, размотал кольцо десантной веревки, проверил надежность креплений. — Шеф, вы...
— Следуй за мной. — Пальсикас поправил сбоку кобуру, где лежал его любимый «Макаров», открыл задний люк, глянул вниз. Майор Колгинов знал, что собирается делать генерал. Он молча полез за перчатками, стал поправлять свой короткоствольный автомат.
* * *
Командующий белорусскими силами в западной части страны генерал-лейтенант Антон Осипович Вощанка громко выругался, когда вертолет повис почти над головой. Клокочущий рев пропеллера моментально заглушил все голоса вокруг. Он придержал рукой фуражку и обернулся к стоявшему рядом командиру белорусской группировки в Литве и Калининграде полковнику Олегу Павловичу Гурло.— Запомни бортовой номер этого засранца и выясни, кто пилот. Я хочу, чтобы он через полчаса стоял передо мной.
Полковник не был новичком, он уже многие месяцы командовал всеми белорусскими бронетанковыми и мотострелковыми частями в Литве. Однако даже для него на сегодня было слишком: потеря боевого вертолета прошлой ночью, неожиданное появление командующего на месте аварии, замечания... Чего можно ждать дальше в такой черной полосе неудач? А дальше — он может запросто слететь, вот так!..
Полковник резко закинул голову вверх, прищурился, чтобы песок не попал в глаза.
— Это литовский вертолет, какой-то дурак, я свяжусь с...
Буквально в ту же секунду кто-то с ходу вывалился из заднего люка. Внешне все очень напоминало попытку самоубийства, потому что человек шел рыбкой, то есть головой вниз. Впрочем, первый шок сразу прошел, ибо полковник узнал этот трюк — десантник четко выполнял «австралийскую веревку», прием, обеспечивающий быстрое снижение с разгону. Через пару мгновений человек уже достиг земли, мастерски перевернувшись в воздухе, когда казалось, что его голова неминуемо разобьется вдребезги о землю. За первым десантником последовал второй, правда, тот уже прыгал без трюкачеств, более привычно — «солдатиком».
Автоматчики, окружавшие двух белорусских офицеров, недвусмысленно передернули затворы, но первый десантник просто проигнорировал их и быстрым шагом направился к старшему.
— Что это вы тут распоряжаетесь и не пускаете нас в район? — Литовец помахал вертолету, дал знать, что высадка прошла нормально. Стрекоза плавно удалилась. — Я требую объяснить мне, что происходит.
Полковник увидел, что перед ним стоит не кто иной, как командующий крошечной литовской армией, но в присутствии вышестоящего начальства решил не лезть, сохранять молчание.
— Кто вы такой и по какому праву вмешиваетесь? — властно спросил Вощанка. — Полковник Гурло, арестуйте этого человека.
Полковник знал, что вопрос выше его компетенции, любой шаг по задержанию «независимого» генерала, да еще на его территории, будет квалифицироваться как недружественный акт в отношении соседнего суверенного государства и чреват тяжелыми последствиями, однако из субординации он все же сделал знак двум офицерам охраны приблизиться. Те мгновенно окружили Пальсикаса, хотя и не трогали. Выждав паузу, полковник торжественно произнес по-русски:
— Генерал Вощанка, разрешите представить вам генерала Доминикаса Пальсикаса, командующего Силами Самообороны Республики Литва. Генерал Пальсикас, представляю вам генерал-лейтенанта Вощанку, командующего вооруженными силами на западе Республики Беларусь и одновременно Силами безопасности СНГ в Балтийских государствах.
Генералы сухо поздоровались, никто из них не отдал честь.
Пальсикас медленно стягивал перчатки, лицо его оставалось по-прежнему мрачным. Вощанка начал разговор первым:
— Пальсикас! Наконец-то мы встретились. Очень много слышал о вас. Признаюсь, не знал, что, помимо других достоинств, вы еще и акробат.
— Что вы, это пустяки, охотно обучил бы вас как-нибудь на досуге, но, боюсь, при такой комплекции это невозможно.
Вощанка, довольно низенький толстый мужчина с изнеженными руками, который лишь один раз в жизни прыгал с вертолета, оставив эти слова без внимания, надменно улыбнулся.
С расстановкой, чеканя слова, на хорошем русском Пальсикас продолжил:
— Генерал, может быть, вы все-таки объясните, почему ваши войска разрушили ферму, а литовским подразделениям, в частности, авиации, дали сигнал обходить район?
— Извольте. Вчера ночью здесь произошел крайне неприятный инцидент: литовского офицера-дезертира из воинской части Содружества, расположенной в Вильнюсе, преследовал патрульный вертолет. Вдруг летчик сообщил по радио, что его атакует неизвестный самолет. Через несколько секунд наш вертолет был сбит ракетой западного производства с инфракрасным самонаведением. Предатель исчез. Мы здесь проводим служебное расследование.
При упоминании о «литовском дезертире» глаза Пальсикаса вспыхнули, что доставило немалое удовольствие Вощанке.
— Примите, конечно, мои соболезнования по поводу гибели ваших летчиков и потери машины, но взгляните на дело с другой стороны, генерал. Ваши люди нанесли значительный ущерб земельным угодьям, пашня практически уничтожена, лес не восстановить за годы. И, кроме того, сам факт, что ваши войска самовольно «закрыли» район, является грубым нарушением договора о безопасности и сотрудничестве. Немедленно прикажите им удалиться.
— Мы, собственно... волновались насчет улик, генерал. Эти ребята-фермеры, роясь тут и там, могли смазать нам всю картину, помешать работе следственной бригады.
— Как знать. Похоже, однако, все фермеры вместе взятые не похоронили бы в земле больше улик, чем это сделали ваши солдаты.
Увы, Вощанка знал, что эти слова справедливы. Пехота зачем-то перерыла все вокруг, и это когда необходимые улики были собраны сразу после прибытия на место.
— Ладно, я дам указание людям быть осторожней и лично прослежу, чтобы фермеры получили компенсацию за причиненный ущерб.
— Очень хорошо, генерал, — коротко заметил Пальсикас. Он подошел к раскладному столику, покрытому белой пленкой, на котором были разложены найденные остатки ракеты. Большей частью они выглядели деформированными и обгорелыми, хотя несколько хвостовых «плавников» сохранились нетронутыми. — Да, я вижу, вы собрали уже целую коллекцию. Думаете, «Стингер», генерал?
— Очень возможно.
— Характерная форма оперения, такой же рисунок деформации при взрыве. Я видел много похожих в Афганистане, они сбивали ими наши вертолеты. — Пальсикас еще немного приблизился. — Тем не менее эти «плавники» вроде больше, мощнее, спереди вижу специальное приспособление для дополнительной четверки, кроме обычных, складывающихся. Вероятно, «Стингер» воздушного базирования AIM-92C.
— Превосходно! — удивился Вощанка. — А как насчет происхождения ракеты?
— Трудно сказать. Довольно много стран имеют сейчас на вооружении AIM-92C. Помимо блока НАТО, еще шесть-семь европейских государств. Кроме того, подобные ракеты вполне доступны на черном рынке. Те, что продаются, делают в Бельгии по лицензии. Охрана на заводе, говорят, очень слабенькая.
— Вижу, придется здесь заканчивать работу нашей следственной команды, — игриво заметил Вощанка, — всю детективную честь генерал Пальсикас взял на себя.
— Вот именно, пора сворачиваться, — подхватил игру Пальсикас. — Теперь можно оставить ферму в покое и увести все машины обратно в Белоруссию.
— Правильное название нашего государства — Республика Беларусь, — зло парировал Вощанка, — оно важно для нас.
— Как вам будет угодно. — Пальсикас пожал плечами. Многие годы западную советскую республику называли Белоруссией. После обретения независимости государство стало официально называться Республика Беларусь. Различие между старым и новым названиями представлялось Пальсикасу совершенно несущественным, но он догадывался, как бесит белорусских ортодоксов, особенно военных, любая ошибка в данном вопросе.
— Присутствие всех этих военных машин и солдат является нарушением договора о безопасности и сотрудничестве, заключенного между Литвой и Содружеством независимых государств, — продолжил Пальсикас и далее на память процитировал несколько положений договора.
Вощанка оставался невозмутимым, только та же ироническая усмешка на губах, а вот полковник рядом завелся, угрожающе зашипел:
— Стыдитесь, вы не отдаете себе отчета, с кем разговариваете, Пальсикас. Генерал-лейтенант Вощанка не подотчетен ни вам, ни любому другому литовцу.
Вощанка жестом прервал своего подчиненного: