Браун Сандра. Сокровенные тайны

   – Алекс, черт подери! Вставайте! Дверь сотрясалась под ударами его кулака.
   – Рид? – охрипшим спросонья голосом спросила она. – Если через десять секунд вы не встанете…
   Она взглянула на электронные часы, стоявшие на тумбочке у кровати. Было почти два часа ночи. Шериф либо напился, либо спятил. В любом случае ей незачем открывать дверь, когда он в таком расположении духа.
   – Что вам нужно?
   Звук ударов изменился; причину Алекс поняла лишь тогда, когда дверная филенка треснула и разлетелась. Рид пинком распахнул дверь и ворвался в комнату.
   – Что вы, черт возьми, себе позволяете! – крикнула Алекс; она села, прижав простыню и одеяло к самому подбородку.
   – За вами приехал.
   Он схватил ее, вместе с постельным бельем сдернул с кровати и поставил на пол, затем вырвал простыню и одеяло из ее судорожно сжатых рук. Дрожа, она стояла перед ним в одних трусиках и майке – ее обычном ночном туалете. Трудно сказать, кто из них двоих был больше разъярен.
   Алекс первой обрела дар речи:
   – Надеюсь, у вас имеется достаточно веская причина для того, чтобы вышибить мне дверь, шериф.
   – Имеется.
   Он подошел к туалетному столику, рывком открыл один из ящиков и стал рыться в лежащем там белье.
   – Хотелось бы узнать, что за причина.
   – Узнаете.
   Еще один ящик пал жертвой его нетерпеливых рук. Она подошла поближе и бедром задвинула ящик, едва не прищемив ему пальцы.
   – Что вы ищете?
   – Одежду. Если только вы не намерены выходить в таком виде.
   Он указал на ее трусики, вырезанные высоко, по французской моде. То место, где тонкая кружевная вставка мысиком уходила между ног, на несколько напряженных мгновений приковало к себе его внимание; он усилием воли перевел взгляд на нишу, где висела ее одежда.
   – Надевайте джинсы, – хрипло сказал он.
   – Никуда я не пойду. Вы знаете, который час?
   Он сдернул джинсы с вешалки. Та закачалась и свалилась на пол.
   – Да. – Он бесцеремонно швырнул ей джинсы. – Надевайте. И это тоже. – Он бросил к ее ногам сапоги, которые она обычно носила, и, руки в боки, с мрачным видом уставился на нее. – Ну? Может, мне вас одеть?
   Она не могла представить себе, чем вызвала подобное обращение. Но было совершенно очевидно, что он чем-то страшно взбешен. Если ему хочется разыгрывать из себя пещерного человека, пускай себе. Перечить она не станет и отнесется к нему снисходительно.
   Повернувшись к Риду спиной, она влезла в джинсы и натянула их на бедра. Вытащила из разворошенного ящика пару носков, встряхнула и надела. Затем сунула ноги в сапоги. Наконец повернулась и сердито посмотрела на него снизу вверх.
   – Ну вот, я оделась. Теперь вы мне скажете, из-за чего весь сыр-бор?
   – По дороге скажу.
   Он сдернул с вешалки свитер и, собрав его у ворота, накинул Алекс на голову, сунул ее руки в рукава и натянул свитер до бедер. Волосы ее застряли в узкой горловине. Он быстро вытащил их.
   Но рук не убрал; напротив, плотно обхватил ее голову пальцами и резко вздернул вверх и назад. Его трясло от ярости.
   – Шею бы тебе сломать.
   Но не сломал. Он ее поцеловал – очень крепко.
   Ртом смял ее губы, больно прижав их к зубам. Язык его проник в ее рот без малейшего намека на нежность. То был поцелуй, рожденный страстью гнева.
   Он и оборвался внезапно. Ее меховой жакет лежал на кресле. Рид бросил его Алекс.
   – Вот.
   Потрясенная, Алекс и не думала возражать. Она надела жакет. Рид подтолкнул ее к выходу.
   – А как же дверь? – довольно глупо спросила она.
   – Пришлю кого-нибудь, починят.
   – Глубокой ночью?
   – Выкиньте эту чертову дверь из головы, – рявкнул он. Подхватив Алекс ладонью под зад, он пихнул ее в кабину «Блейзера», мотор он даже не глушил. Проблесковый маячок на крыше подавал трехцветный сигнал тревоги.
   – Сколько же мне ждать объяснений? – спросила она, когда «Блейзер», чудом не перевернувшись, вырулил на шоссе. Ее ремень безопасности помогал мало. Алекс швырнуло на Рида, и ей пришлось ухватиться за его бедро, чтобы не удариться головой о панель приборов. – Ради бога, Рид, объясните, что случилось?
   – Кто-то поджег ранчо Минтонов.

Глава 23

   – Поджег? – едва слышно повторяла она.
   – Кончайте разыгрывать святую невинность, ясно?
   – Не понимаю, о чем вы.
   Он саданул по рулю.
   – Как же вы такое проспали?
   Она смотрела на него в полном ужасе.
   – Вы хотите сказать, что я имею к этому отношение? Рид снова переключил внимание на дорогу. В зеленоватом свете приборов было видно его застывшее, суровое лицо. Из рации доносился треск разрядов, сквозь которые то и дело назойливо и громко прорывались сообщения. На шоссе, кроме их джипа, не было ни единой машины, поэтому включать сирену не было необходимости, но маячок на крыше вращался, мигая. Алекс казалось, что она попала в какой-то нелепый калейдоскоп.
   – Да, я полагаю, вы имеете к происшествию самое прямое отношение, и вы, и ваш близкий друг и сподвижник. – Судя по всему, ее недоумение приводило его в еще большее бешенство. – Преподобный Фергус Пламмет, – заорал он. – Проповедник-то – ваш хороший дружок.
   – Пламмет?
   – «Пламмет»? – язвительно передразнил он. – Когда же вы это задумали: в тот вечер, когда он пришел навестить вас в мотеле, или на днях прямо на улице, возле кафе?
   Она молча хватала ртом воздух.
   – Как вы узнали?
   – Знаю, и все, ясно? Кто к кому обратился первым?
   – Он с женой явился ко мне в номер. Я о нем до того и слыхом не слыхала. Он же одержимый.
   – Но это не помешало вам заручиться его поддержкой.
   – И не думала даже.
   Тихо чертыхаясь, он поднес рацию ко рту и сообщил одному из помощников, находившемуся на месте происшествия, что прибудет через несколько минут.
   – Вас понял, Рид. Как приедете, идите к сараю номер два.
   – С чего это?
   – Не знаю. Ведено вам передать.
   – Вас понял. Я уже у ворот.
   Они свернули с шоссе на частную дорогу. Алекс стало не по себе, когда она увидела столб дыма, вздымавшийся над одной из конюшен. Пламени уже не было, но крышу этого сарая и соседних построек все еще поливали из брандспойтов. Пожарные в непромокаемых накидках и резиновых сапогах изо всех сил старались не дать огню перекинуться на другие строения.
   – Сразу стали тушить, а то огонь натворил бы дел еще почище, – сурово заметил Рид.
   Кареты «Скорой помощи» стояли возле дымящейся конюшни и у подъезда дома. На первом этаже были выбиты почти все окна. На стенах красовались устрашающие предостережения о грядущем Страшном Суде, выведенные краской из баллонов с распылителем.
   – Явились на трех машинах. Несколько раз, видимо, объехали всю территорию – швыряли камни в окна, а потом подожгли. Торговля краской в универмаге «Кэймарт» шла сегодня, как видите, очень бойко. – Его губы изогнулись в презрительной гримасе. – В поилки наложили дерьма. Отличные у вас приятели, госпожа прокурор.
   – Кто-нибудь пострадал?
   Зрелище было жуткое. Ей никак не удавалось вдохнуть полной грудью.
   – Один из жокеев. – Алекс повернулась к нему, ожидая продолжения. – Услышав шум, выскочил из дома, споткнулся, упал и сломал руку.
   Сарай номер два оказался тем самым, где еще тлела крыша. Рид остановил машину перед ним и, оставив Алекс в кабине, вошел внутрь. Руки и ноги Алекс вдруг налились свинцовой тяжестью, казалось, каждая весит тысячу фунтов; с неимоверным трудом она толкнула дверцу, вышла и направилась в конюшню, плечом раздвигая суетящихся вокруг пожарных.
   – В чем дело? – услышала она требовательный голос Рида, бежавшего по центральному проходу.
   Пронзительно кричала лошадь, очевидно, от боли. Ужаснее крика Алекс в жизни не слышала. Рид побежал быстрее.
   Возле одного из денников стояли, сбившись в кучку, мрачные, в одних пижамах Минтоны. Сара-Джо рыдала в три ручья. Ангус нежно гладил ее по спине, но она ничего не замечала. Джуниор держал ее за руку, другой ладонью прикрывая зевок. Рид оттолкнул их в сторону, но на пороге денника встал как вкопанный.
   – Бог ты мой!
   Он длинно и замысловато выругался, потом издал такой рев страдания, что Алекс, съежившись, отступила в тень.
   Тут ее взгляд упал на невесть откуда взявшегося пузатого человека в очках. Он явно только что вскочил с постели. Вельветовая куртка была накинута поверх пижамы. Положив руку Риду на плечо, он печально покачал лысеющей головой.
   – Я ничем не могу помочь ему, Рид. Придется его усыпить.
   Рид тупо смотрел на него, не произнося ни слова. Грудь его поднималась и опускалась, словно его вот-вот вывернет наизнанку.
   Рыдания Сары-Джо стали громче. Она закрыла лицо руками.
   – Мама, пожалуйста, позволь, я отведу тебя в дом. Джуниор обнял ее за талию, и они направились к выходу. Ангус опустил руку. Мать с сыном медленно двинулись по проходу. Они почти поравнялись с Алекс и лишь тогда заметили ее. Увидев девушку, Сара-Джо испустила пронзительный вопль и осуждающе ткнула в нее пальцем.
   – Ты. Ты это устроила. Алекс отпрянула.
   – Я…
   – Все из-за тебя, сучка ты злобная, всюду свой нос суешь!
   – Мама, – не укоризненно, а сочувственно произнес Джуниор. Он бросил на Алекс острый взгляд, скорее, впрочем, озадаченный, нежели осуждающий. Не говоря больше ни слова, он пошел дальше с Сарой-Джо, голова ее горестно склонилась на грудь сына.
   – Что произошло, Илий? – спросил Рид, не замечая ничего вокруг.
   – Наверно, балка упала прямиком ему на хребет. Он свалился и сломал лопатку, – спокойно ответил человек, которого Рид назвал Илий. Это, видимо, был ветеринар.
   – Ради бога, дай ему болеутоляющее.
   – Уже дал. Довольно сильное, но снять такую боль оно не может. – Он посмотрел на страдающее животное. – Бедро у него тоже раздроблено. Могу только догадываться о повреждении внутренних органов. Даже если я его подлатаю, он на всю жизнь останется хворым, а производитель из него теперь никудышный.
   Они помолчали минуту, слушая жалобные стоны коня. Наконец Ангус сказал:
   – Спасибо, Илий. Мы знаем, ты сделал все, что мог.
   – Ангус, Рид, мне очень жаль, – с чувством произнес ветеринар. – Теперь уходите. Я сбегаю в кабинет, возьму лекарство, потом приду и сделаю ему укол.
   – Нет, – прохрипел Рид. – Я сам.
   – Не надо, Рид. Укол…
   – Я не могу, чтобы он ждал так долго.
   – Это займет меньше десяти минут.
   – Я сказал, сам справлюсь, – нетерпеливо крикнул Рид. Вмешался Ангус: он сильно хлопнул доброго ветеринара по плечу, чтобы пресечь спор.
   – Езжай домой, Илий. Извини, что вытащил тебя из постели понапрасну.
   – Чертовски жаль. Я ведь лечил Быстрого Шага с самого рождения.
   Алекс поднесла ладонь ко рту. Быстрый Шаг был любимым скакуном Рида… Ветеринар вышел в другую дверь. Алекс он не заметил.
   Снаружи перекрикивались пожарные. Лошади храпели от страха, беспокойно топотали в своих денниках. Но все звуки, казалось, долетали откуда-то издалека и не имели отношения к этому напряженно затихшему деннику.
   – Рид, сынок, ты управишься?
   – Да. Идите к Саре-Джо. Я все сделаю сам. Ангус хотел возразить, но промолчал и отвернулся. Проходя мимо Алекс, он сурово и жестко взглянул на нее, однако ничего не сказал и, громко топая, вышел.
   Ей захотелось плакать, глядя, как Рид опускается в сено на колени. Он погладил раненого коня по морде.
   – Ты был молодец – лучше всех, – тихо прошептал он. – Делал все, что мог, и даже больше.
   Конь заржал, и в его ржанье слышалась мольба. Рид медленно встал и потянулся к кобуре. Он вытащил пистолет, проверил патронник и прицелился в жеребца.
   – Нет! – Алекс выскочила из полумрака и повисла у него на руке. – Нет, Рид, не надо. Пусть лучше кто-то другой.
   Ей доводилось видеть, как закоренелые преступники, выслушав смертный приговор, обрушивают поток проклятий на судью, присяжных и с бранью клянутся отомстить им, даже за гробовою доской. Но ей еще не доводилось видеть такой грозной решимости, какую она прочла на лице Рида, глянувшего на нее сверху вниз. В глазах его застыли слезы и ненависть. Он быстро схватил ее за талию и, повернув к себе спиной, прижал к груди. Она сопротивлялась. Он выругался и еще сильнее стиснул ее поперек живота.
   Левой рукой он взял ее правую руку и насильно вложил пистолет ей в ладонь, так что фактически оружие держала она, когда Рид нацелил его коню в лоб и спустил курок.
   – Нет! – закричала она, когда пистолет выстрелил в ее руке. Казалось, этот жуткий звук будет отражаться от каменных стен и слышаться до скончания веков. В денниках заржали и затопали перепуганные лошади. Снаружи раздалась команда, и в дверь вбежали несколько пожарных – узнать, кто и почему стрелял.
   Рид отпихнул Алекс от себя. Прерывающимся от бешенства голосом сказал:
   – Лучше бы сразу с ним покончили, чем мучить-то.
 
   – Пожар полностью потушен, мистер Минтон, – доложил начальник пожарной бригады. – Мы проверили всю крышу, включая проводку и изоляцию. Ущерб незначительный. – Он сожалеюще причмокнул губами. – Чертовски жаль только чистокровного жеребца Рида Ламберта.
   – Спасибо за все. Я всегда говорил: наша пожарная часть – лучшая в Западном Техасе.
   Ангус понемногу приходил в себя, хотя лицо его оплыло от усталости. Он крепился изо всех сил, не желая уступать обстоятельствам. Его стойкость и оптимизм восхищали Алекс.
   Он сидел с сыном за кухонным столом с таким видом, будто заканчивал партию в покер, а не справлял тризну по погибшему скакуну и варварски разгромленному поместью.
   – Ну, мы тогда, пожалуй, поедем. – Взяв каску, пожарник направился к двери. – Завтра кто-нибудь из наших наведается, чтобы выяснить причину возгорания. Здесь, ясное дело, поджог.
   – Готовы содействовать всем, чем можем. Очень благодарен, что вы так быстро приехали и не дали огню разгореться.
   – До свидания.
   Выходя в заднюю дверь, пожарник столкнулся на пороге с Ридом. Не обращая никакого внимания на Алекс, смущенно стоявшую у стены, Рид налил себе чашку кофе из кофейника, который Лупе оставила на столе.
   – Поилки очищены. Теперь лошади не отравятся собственными экскрементами, – без всякого выражения произнес он. – Все окна мы забили досками; так что сегодня вы тут не вымерзнете. Но уборки еще хватит.
   – Что ж, – вздохнул Ангус и встал. – До утра мы этим все равно заняться не сможем, поэтому я иду спать. Спасибо, Рид. Ты сделал куда больше, чем обязан по долгу службы.
   Рид коротко кивнул в ответ.
   – Как Сара-Джо?
   – Джуниор дал ей успокоительного.
   – Она сейчас спит. – Джуниор тоже встал. – Алекс, хотите, я отвезу вас назад, в город? Ни к чему вам торчать здесь глубокой ночью.
   – Я хотел, чтобы она полюбовалась на дело рук своих, – сказал Рид.
   – Я не имею к этому никакого отношения! – воскликнула Алекс.
   – Впрямую, может быть, и нет, – сурово заметил Ангус, – но ваше, черт возьми, дурацкое расследование нарушило равновесие в городе. Мы уж сколько лет сражаемся с этим горластым проповедником, вопящим о геенне огненной и вечных муках. Он только искал предлога, чтобы сыграть такую вот злую шутку. А вы дали ему для этого прекрасную возможность.
   – Мне очень жаль, если вы так считаете, Ангус. В воздухе нарастало напряжение. Никто не шевелился. Даже экономка перестала мыть чашки из-под кофе. Наконец Джуниор сделал шаг вперед и взял ее под руку.
   – Поехали. А то уже поздно.
   – Я сам отвезу ее обратно, – отрывисто произнес Рид.
   – Да я готов съездить.
   – Все равно я туда еду.
   – Ты же ей житья не дашь по дороге, будешь бубнить про то, что здесь случилось.
   – А тебе какая, к чертям, разница, что я ей скажу?
   – Да пожалуйста, забирай ее на здоровье, – вспылил Джуниор. – Ты ведь сам ее привез.
   Он повернулся и вышел из комнаты.
   – Спокойной ночи, Рид, Алекс. – Не улыбнувшись, Ангус вышел вслед за сыном. Рид выплеснул остатки кофе в раковину.
   – Пошли, – приказал он.
   Подхватив жакет, она с удрученным видом двинулась за ним и забралась в кабину. Ее подмывало сказать что-нибудь, лишь бы прервать тягостное молчание, но язык не поворачивался. Рид был явно не расположен беседовать. Его глаза были неизменно устремлены на разделительную полосу дороги.
   Груз тревоги и напряжения все нарастал, и она вдруг выпалила:
   – Не имею я никакого отношения к тому, что стряслось сегодняшней ночью.
   Он лишь повернул голову и посмотрел на нее с откровенным недоверием.
   – А вот Джуниор, по-моему, мне верит, – воскликнула она, пытаясь обороняться.
   – Да он же ни черта не знает. Вы его обворожили. Стоило разок посмотреть в ваши голубенькие глазки – и все, пошел ко дну как топор. Он уже по шейку увяз в этой слащавой хреновине: «Ах, это дочка Селины!» Вспоминает, как тютюшкался тогда с вами, и готов снова заняться тем же – только совсем другим способом. И игрушечку для вас припас, только эта уж греметь не будет.
   – До чего вы омерзительны.
   – То-то млели небось, когда из-за вас мы чуть до рукопашной не дошли.
   Она заскрежетала зубами.
   – Насчет моих видов на Джуниора или его видов на меня вы вольны думать как вам заблагорассудится, но я не потерплю, чтобы вы считали меня ответственной за произошедшее этой ночью.
   – А вы и впрямь ответственны. Вы побудили Пламмета пойти на такое.
   – Совершенно ненамеренно. Пламмет вбил себе в голову, будто я и есть ответ на его молитвы: бог-де прислал меня, чтобы очистить Пурселл от грешников, от Минтонов, ото всех, кто связан с организацией тотализатора или выступает в поддержку этого предприятия.
   – Он еще больший псих, чем я думал. Алекс стала растирать плечи и руки, словно от воспоминаний о Пламмете ей стало зябко.
   – Да вы себе просто не представляете, что такое этот Пламмет. Бог гневается, утверждает он, оттого что я до сих пор не посадила всех вас под замок. Обвинил меня в том, что я якшаюсь с дьяволом, имея в виду вас.
   Она не стала рассказывать ему, к каким сексуальным сравнениям прибег Пламмет. Рид остановил машину перед ее номером. Разбитая в щепы дверь по-прежнему была открыта нараспашку.
   – Если не ошибаюсь, вы обещали починить дверь.
   – Подоприте ее стулом. Ничего с вами до утра не случится. Незаглушенный двигатель работал на холостом ходу. В рации однообразно потрескивало, сообщений никаких не поступало. Весь этот шум действовал ей на нервы.
   – Мне очень жаль Быстрого Шага, Рид. Я ведь знаю, как вы были к нему привязаны.
   Он равнодушно пожал плечами, и его кожаная куртка скрипнула, коснувшись обивки кабины.
   – Он был застрахован.
   У Алекс вырвался возглас злости и муки. Он не принимал ее извинений. Не нужны ему ее печаль и сожаление – он и себе самому не разрешал подобных чувств. А ведь она своими глазами видела, как он терзался, прежде чем пустить коню пулю в лоб. С не меньшей болью он рассказывал о жалких похоронах своего отца.
   Вот этого-то Рид и не мог простить ни себе, ни Алекс. Ослабив привычную бдительность, он несколько раз продемонстрировал ей, что и ему не чужды обычные человеческие чувства.
   Алекс сжала кулаки, свела их вместе и протянула к нему. Сурово нахмурясь, он вопросительно посмотрел на нее.
   – И что это значит?
   – Наденьте на меня наручники, – сказала она. – Заберите меня. Арестуйте. Предъявите обвинение. Вы же говорите, я за это ответственна.
   – Именно, – процедил он в новом приступе ярости. – Ангус был прав. Если б вы сюда не приехали и не стали лезть во все дыры, ничего бы не случилось.
   – Я не желаю брать на себя вину за то, что произошло ночью. То был поступок психически неуравновешенного человека и его сбитых с толку сподвижников. Не мое расследование, так что-нибудь другое толкнуло бы их на то же самое. Я уже просила прощения за лошадь. Чего вы еще от меня хотите?
   Он бросил на нее пронзительный взгляд. Она убрала руки с такой поспешностью, будто неосторожно поднесла их к пасти страшного зверя и лишь в самый неподходящий момент поняла это.
   Она ощутила во рту поцелуй – с привкусом виски и табака. Как бы переживая все заново, она чувствовала, как кружит и шарит во рту его язык, как его пальцы крепко сжимают ей голову, а бедра тесно прижимаются к ее бедрам.
   – Идите-ка лучше в дом, госпожа прокурор, – сказал он тихо и хрипло.
   Он включил задний ход. Алекс послушно вышла из машины.

Глава 24

   Алекс наугад потянулась к трезвонящему телефону. На пятом звонке она сняла трубку и сонно сказала:
   – Алло?
   – Мисс Гейтер? Я вас не разбудила? Если да, то простите, пожалуйста. – Алекс отвела падавшие на глаза пряди волос, облизала пересохшие губы, поморгала сонными глазами и с усилием села на кровати.
   – Нет, я как раз, гм, кое-чем занималась. – Часы на тумбочке показывали десять часов. Она и не предполагала, что уже столько времени, но ведь и легла она почти на рассвете. – Простите, я что-то не узнаю…
   – Это Сара-Джо Минтон.
   Алекс, не сдержавшись, удивленно ахнула. Человек сто из ее знакомых могли бы сюда позвонить, но Сара-Джо в их число не входила.
   – А вы… все в порядке?
   – Я чувствую себя хорошо, но мне ужасно стыдно тех жутких слов, которые я вам вчера наговорила.
   Эти полные раскаяния слова поразили Алекс.
   – Вы были расстроены по вполне понятным причинам.
   – Не соблаговолите ли выпить со мной чаю? Может быть, она все еще спит и видит сон? В наше время люди говорят: «Давайте пообедаем», или «А что, если по пивку?», или «Давайте соберемся и дерябнем». Но никто никогда не предлагает: «Не соблаговолите ли выпить чаю?»
   – Очень… очень заманчиво.
   – Прекрасно. В три часа.
   – А где?
   – Да здесь, разумеется, на ранчо. Итак, я вас жду, мисс Гейтер. До свидания.
   Несколько мгновений Алекс тупо созерцала телефонную трубку, потом тихонько опустила ее. С чего бы это вдруг Саре-Джо вздумалось приглашать ее на чай?
   Более забитой вещами комнаты, чем кабинет ветеринара Илия Коллинза, Алекс, пожалуй, отродясь не видала. Там царил полный кавардак, но при этом было чисто и скромно, в духе хозяина кабинета.
   – Спасибо, что согласились принять меня, доктор Коллинз.
   – Отчего же нет. Я сегодня днем свободен. Заходите. Садитесь.
   Он убрал с простого деревянного стула пачку журналов по ветеринарии, освободив его для Алекс. Сам уселся за стол, заваленный горами бумаг.
   – Я ничуть не удивился вашему звонку, – без обиняков начал он.
   – Почему?
   – Звонил Пат Частейн, сказал, что вы, вероятно, пожелаете задать мне несколько вопросов.
   – Я думала, он уехал.
   – Он уезжал недели две назад, сразу после вашего прибытия.
   – Понятно.
   Алекс решила не терять времени, которое оставалось у нее до встречи с Сарой-Джо, и подробно расспросить ветеринара. Когда она ему позвонила, он охотно согласился встретиться.
   . – Вам известно про убийство Седины Гейтер? – начала Алекс, сознательно не подчеркивая своей причастности к делу.
   – Само собой, известно. Славная была девушка. Все тогда очень расстроились.
   – Благодарю вас. В тот день на ранчо Минтонов ожеребилась кобыла; жеребенка принимал ваш отец, да?
   – Верно. После того, как он умер, его клиенты перешли ко мне.
   – Хотелось бы получить от вас кое-какие сведения общего характера. Вы работаете только у Минтонов?
   – Нет, я на ранчо не живу. У меня есть и другие клиенты. Впрочем, должен вам честно признаться: Минтоны так загружают, что я мог бы работать у них одних. Езжу туда чуть ли не каждый день.
   – И ваш отец так же был у них загружен?
   – Да. По если вы намекаете, что я, боясь потерять свой кусок хлеба с маслом, стал бы Минтонов покрывать, то вы ошибаетесь.
   – Я этого вовсе не имела в виду.
   – В здешних местах люди живут разведением коров да лошадей. Так что только поворачивайся; со всеми просьбами и справиться-то невозможно. Приходится многим отказывать. Я человек порядочный. Как и мой отец.
   Алекс снова извинилась, хотя у нее мелькнула мысль, что едва ли он охотно сообщил бы сведения, изобличающие его щедрых клиентов.
   – Ваш отец говорил с вами об убийстве Селины?
   – Он плакал, как маленький, узнав, что ее убили его инструментом.
   – Доктор Коллинз определенно опознал в орудии убийства собственный скальпель?
   – В этом никогда не возникало сомнений. На двадцатипятилетие свадьбы мама подарила ему набор инструментов из чистого серебра. На ручках были выгравированы его инициалы. Его скальпель, что там говорить. Отец все переживал, что по небрежности обронил его.
   Алекс сползла на краешек стула.
   – Странная все же небрежность: скальпель-то ведь был подарком жены, правда? Доктор поскреб щеку.
   – Папа очень дорожил этим набором, держал его в футляре, обитом бархатом. До сих пор не могу понять, как это скальпель выпал у него из сумки. Разве что в тот день все внимание было приковано к кобыле? Вывалился, наверно, в суматохе.
   – Вы тоже там были?
   – Я думал, вы знаете. Да, я поехал вместе с отцом – посмотреть и, если надо, помочь ему. Там, конечно, был и Рид. Он и раньше помогал при родах.
   – Рид был там?
   – Весь день.
   – Ваш отец оставлял его хоть раз одного возле сумки? Илий Коллинз прикусил губу. Она видела, что ему не хочется отвечать.
   – Может, и оставлял, не подумав, – наконец сказал он. – Только не вздумайте считать, что я обвиняю Рида.
   – Да нет, конечно, нет. Кто еще был в тот день в конюшне?