Браун Сандра. Сокровенные тайны

   – Боюсь? – переспросил Ангус с притворным удивлением. – Чего? Кого?
   – Алекс. Боитесь, что она может выхватить леденец из ваших рук. И хотите собрать вокруг себя все силы для отпора.
   – Разве мы все не устоим против нее, если сплотимся?
   – Мы и так сплочены.
   – Разве?
   – Я вас, Ангус, никогда не предам, так же как и вы меня. Ангус сделал шаг к Риду.
   – Надеюсь, черт побери. Но не могу забыть выражения твоего лица, когда я вошел сегодня в эту дверь, – прошептал он. – Ты, парень, был похож на разгоряченного жеребца. А она была вся красная и с мокрым ртом.
   Рид промолчал. Другого Ангус и не ожидал. Сбивчивые оправдания и извинения он бы счел признаком слабости. А в Риде он всегда ценил силу духа.
   Ангус заговорил спокойнее:
   – Мне самому она нравится. Пикантна, эдакий розанчик. Только больно уж умна. Тут добра не жди. – Он строго погрозил Риду пальцем. – Смотри, войдешь в любовный раж и не заметишь, чего она тут натворит. Она ведь хочет поставить нас на колени, заставить искупить вину за убийство Седины. Можешь ты допустить, чтобы все, тобой заработанное, пошло прахом? Я лично не могу. И не допущу.
   Закончив разговор таким мрачным зароком, Ангус вышел из ангара.
 
   – Где мой сын? – набросился он на бармена спустя почти час после того, как расстался с Ридом. За это время он объездил почти все любимые места Джуниора.
   – Там, – ответил бармен, указывая на закрытую дверь в дальнем конце бара.
   Это была убогая сырая дыра, но здесь делались самые высокие в городе ставки. Круглые сутки в задней комнате шла игра в покер. Ангус рывком распахнул дверь, чуть не сбив с ног официантку, несшую на плече полный поднос высоких бутылок из-под пива. Сквозь густое облако дыма он прошел туда, где свисавшая с потолка лампа освещала круглый покерный стол.
   – Мне нужно поговорить с Джуниором, – рявкнул он. Джуниор повернул к отцу улыбающееся лицо с зажатой в углу рта сигарой.
   – Нельзя ли подождать до конца партии? У меня на кону пять сотен, и, кажется, мне везет.
   – Твоя собственная задница на кону, а везение все вышло, вот что я тебе скажу.
   Игроки, большинство из которых так или иначе работали на Ангуса, быстро сгребли свои ставки и выскочили из комнаты. Как только последний из них скрылся за дверью, Ангус с силой захлопнул ее.
   – Что, черт побери, произошло? – спросил Джуниор.
   – А вот что произошло. Пока ты прожигаешь жизнь в этой вонючей дыре, твой друг Рид опять тебя обскакал. Джуниор смиренно погасил сигарету.
   – Не понимаю, о чем ты.
   – Это потому, что голова у тебя забита всяким дерьмом, но только не делом.
   Усилием воли Ангус заставил себя успокоиться. Если он будет кричать, Джуниор надуется, только и всего. Руганью от него никогда толку не добьешься. Хоть и трудно, а надо скрывать свой гнев и раздражение.
   – Алекс была сегодня на аэродроме с Ридом.
   – Ну и что?
   – А то, что если бы я появился там десятью секундами позже, то увидел бы, как они трахаются возле самолета, – прорычал он, забыв о своем решении сдерживаться.
   Джуниор вскочил.
   – Что ты несешь?
   – Я сразу вижу, когда у животных гон. Если помнишь, я отчасти зарабатываю себе на жизнь тем, что развожу лошадок. Я носом чую, когда они хотят друг друга, – заявил он, дотрагиваясь до кончика носа. – Рид занимался тем, чем ты должен был заниматься, вместо того, чтобы проигрывать здесь деньги, которых ты даже не заработал.
   Джуниор передернул плечами и сказал, оправдываясь:
   – Но я слышал, что Алекс уехала.
   – Ну так вернулась.
   – Ладно, вечером позвоню ей.
   – Придумай что-нибудь получше. Назначь свидание, навести ее.
   – Хорошо.
   – Я серьезно тебе говорю.
   – Я сказал, хорошо! – огрызнулся Джуниор.
   – И вот еще что: лучше, если ты об этом узнаешь от меня. Я пригласил Рида вернуться в «МЭ».
   – Что?
   – Что слышал.
   – И он согласился?
   – Нет, но отказался, надеюсь, не окончательно. – Ангус вплотную подошел к сыну, они стояли лицом к лицу. – Скажу тебе больше, если он согласится, то еще не знаю, кто у кого будет в подчинении.
   Гнев и боль отразились в глазах Джуниора.
   Ангус сильно ткнул его в грудь.
   – Лучше займись тем, что я сказал, а не то либо Рид сядет на твое место и будет давать тебе наряды на работу, чистить конюшни, к примеру, либо мы все займемся изготовлением номеров для машин в Хантсвиллской тюрьме. В любом случае времени на покер у тебя уже не останется.
   Ангус отступил на шаг и яростно пнул по столу узким носком ботинка из кожи игуаны. Стол перевернулся, и карты, покерные чипы, пепельницы и бутылки с пивом – все грохнуло на пол. Затем он вышел решительным шагом, оставив Джуниора наводить порядок.

Глава 31

   Официантка подала украшенный веточками мяты куриный салат в чашках из свежих ананасов с вынутой сердцевиной. Она спросила Джуниора Минтона, не принести ли ему и его гостье еще чаю со льдом.
   – Спасибо, пока достаточно, – сказал он, просияв ей лучезарной улыбкой.
   Из окон ресторана загородного клуба открывался вид на поле для игры в гольф. Это был один из немногих залов в округе Пурселл, от которого за версту не несло Техасом. Спокойное, пастельных тонов убранство хорошо смотрелось бы в любом месте. Кроме Джуниора и Алекс, в зале обедало еще несколько человек.
   Алекс подцепила вилкой миндальный орешек.
   – Так красиво, что даже есть жалко. Фирменное блюдо, которое подается на синей тарелочке в кафе «Би-энд-Би», не идет ни в какое сравнение с этим, – сказала она, жуя орешек. – Если бы я хоть раз попала к ним на кухню, то уж точно больше не пошла бы туда обедать. Там, наверное, тараканы кишмя кишат.
   – Да нет, они их ведь жарят и подают на закуску, – улыбнулся Джуниор. – Вы часто туда ходите?
   – Довольно часто. Там все поливают одним и тем же соусом, который просто насквозь прожигает.
   – Тогда я рад, что проявил настойчивость и привез вас сюда пообедать сегодня, раз уж вы вчера отказались. Мне часто приходится спасать работающих в центре дам от высококалорийной хватки этого кафе. Его меню опасно для женской талии.
   – От этого тоже не очень-то похудеешь, – заметила Алекс, пробуя жирную и густую приправу салата.
   – Вам на этот счет не стоит беспокоиться. Вы такая же стройная, как и ваша мама.
   Алекс положила вилку на край тарелки.
   – И осталась стройной даже после того, как произвела меня на свет?
   Белокурая голова Джуниора склонилась над тарелкой. Он поднял ее, заметил в ее глазах серьезное любопытство и, промокнув рот накрахмаленной льняной салфеткой, ответил:
   – Со спины вас обеих приняли бы за близнецов, разве что у вас волосы потемнее и больше отдают в рыжину.
   – И Рид говорил то же самое.
   – Вот как? Когда? – Улыбка его потускнела. Вопрос был задан нарочито небрежно, и это выдало его. Между бровями пролегла предательская складка.
   – Вскоре после того, как мы познакомились.
   – А-а.
   Складка между бровями разгладилась.
   Алекс не хотела думать о Риде. Когда она была рядом с ним, то ее трезвое, профессиональное мышление, которым она втайне гордилась, изменяло ей. Прагматизм уступал место эмоциям.
   Сперва она обвиняла его в убийстве с отягчающими обстоятельствами, а потом стала как сумасшедшая с ним целоваться. С ее точки зрения, он был опасен для нее не только как для прокурора, но и как для женщины. И обе – прокурор и женщина – были одинаково уязвлены, обе подверглись нападению.
   – Джуниор, – спросила она, когда они закончили есть, – почему Рид не мог простить Седину за то, что родилась я? Его гордость была так сильно задета?
   Он пристально смотрел на зеленое поле за окном. Почувствовав на себе ее взгляд, сказал с грустью:
   – Я огорчен.
   – Чем?
   – Я думал, надеялся, что вы приняли мое приглашение, чтобы повидаться со мной. – Он огорченно вздохнул. – Но вам хочется поговорить о Риде.
   – Не о Риде, а о Селине. О моей матери.
   Он протянул через стол руку и сжал ее ладонь.
   – Ничего. Я привык. Седина тоже все время звонила, чтобы поговорить о Риде.
   – Что же она говорила, когда звонила, чтобы поговорить о нем?
   Джуниор прислонился плечом к окну и стал теребить галстук, медленно протягивая его между пальцами.
   – Обычно я выслушивал, какой он замечательный. Сами знаете, Рид и это, Рид и то. А когда ваш отец погиб на войне и Седина опять стала свободной, она все боялась, что Рид к ней уже не вернется.
   – Так оно и случилось.
   – Да.
   – Но ведь не могла же она рассчитывать на то, что его обрадует история с Элом Гейгером и моим появлением на свет?
   – Конечно, это она отлично понимала. Мы с Ридом оба не хотели, чтобы она уезжала в то лето, но разве ее остановишь, если она что-то решила, – сказал Джуниор. – Уехала. И вот – она там, а мы – здесь, за триста с лишним миль от нее. Однажды вечером Рид решил взять потихоньку самолет и слетать за ней. Этот сукин сын убедил меня, что мы спокойно успеем обернуться, прежде чем самолета хватятся. К тому же заметить пропажу мог только Моу Блейкли, а в его глазах Рид был непогрешим.
   – Господи, надеюсь, вы не сделали этого?
   – В тот раз – нет. Один конюх – тот самый Клейстер Хикам – услышал, как мы договаривались, и сказал отцу. Тот устроил нам жуткую взбучку и еще пригрозил, что шкуру спустит, если вздумаем выкидывать подобные фокусы. Прекрасно понимая, что Седина просто хочет подразнить Рида, отец советовал нам не мешать ей – пусть, мол, позабавится. Он уверил нас, что ей это скоро наскучит, она вернется и все будет по-прежнему.
   – Однако Ангус ошибся. Когда мама вернулась в Пурселл, она была беременна мной. И ничего уже не было по-прежнему.
   Они долго молчали, поигрывая чайной ложечкой в стакане чая.
   – Что вы знаете о моем отце, Джуниор?
   – Почти ничего. А вы?
   Она пожала плечами.
   – Только то, что звали его Эл Гейтер, и что он родился в шахтерском городке в Западной Вирджинии, и что его отправили во Вьетнам через несколько недель после свадьбы с моей матерью, а там он наступил на мину и погиб задолго до моего рождения.
   – Я даже не знал, откуда он родом, – виновато сказал Джуниор.
   – Когда я достаточно повзрослела, я хотела поехать в Западную Вирджинию и повидаться с родней, но потом передумала. Они ни разу не пытались разыскать меня, поэтому я решила, что лучше их не беспокоить. Останки отца переправили семье и похоронили на родине. Я даже не знаю, ездила мать на похороны или нет.
   – Нет. Она было собралась, но миссис Грэм не дала ей на поездку денег. Отец предложил оплатить билеты, однако миссис Грэм и слышать об этом не хотела.
   – Тем не менее она позволила Ангусу оплатить похороны матери.
   – Она, видимо, считала, что это совсем другое дело.
   – Мать, пожалуй, не меньше Эла Гейтера была виновата в том скоропалительном браке.
   – Не думаю, – возразил Джуниор. – Солдат, отправляющийся на войну, сами понимаете, как настроен. А тут Седина, хорошенькая девушка, жаждущая доказательств своей женской привлекательности.
   – И все оттого, что Рид отказывался с ней спать?
   – Значит, он рассказал вам об этом? Алекс кивнула.
   – Н-да, вообще-то некоторые девушки, с кем он спал, хвастались Селине. Вот она и ринулась доказывать, что тоже способна завлечь мужчину. Несомненно, Гейтер этим и воспользовался.
   Вашей бабушке было ненавистно даже его имя. Ведь из-за него ваша мать в последнем классе бросила школу. А это совсем не входило в планы вашей бабушки. Нет, она просто не выносила мистера Гейтера.
   – Жаль, что она не сохранила ни единой его фотографии. В доме были тысячи карточек Селины и ни одной – моего отца.
   – Для миссис Грэм он, очевидно, был воплощением зла: понимаете, появился в жизни Седины и искорежил ей судьбу.
   – Да, – согласилась она, подумав про себя, что то же самое бабушка чувствовала, видимо, и по отношению к ней самой. – Я даже не знаю, как он выглядел. Ничего, кроме имени.
   – Господи, Алекс, нелегко вам, должно быть, пришлось.
   – Иногда мне кажется, я выросла где-то на грядке. – И добавила, пытаясь шуткой развеять печаль:
   – Быть может, я – первый ребенок, которого нашли в капусте.
   – Нет, – сказал Джуниор, снова беря ее за руку, – у вас была мать, и очень красивая.
   – Правда красивая?
   – Спросите кого угодно.
   – А внутренне она была такой же красивой, как внешне? Он чуть заметно нахмурился.
   – Не хуже других. Она была женщиной. Со своими достоинствами и недостатками.
   – А она любила меня, Джуниор?
   – Любила ли вас? Еще бы, черт побери. Она считала вас самым потрясающим младенцем на свете.
   Алекс вышла вместе с Джуниором из клуба, на душе у нее было тепло от его слов. Открыв дверцу «Ягуара», он шагнул к Алекс и погладил ее по щеке.
   – Неужели вы хотите вернуться в этот старый душный суд?
   – Боюсь, придется. Меня ждет работа.
   – Сегодня такой роскошный денек. Она показала на небо.
   – Ах вы, обманщик. Посмотрите, вот-вот пойдет либо дождь, либо снег.
   Он быстро наклонился и поцеловал ее. Не отнимая губ, прошептал:
   – Тогда есть идея еще более приятно провести время в доме.
   Он целовал ее все настойчивее и искусно разомкнул ее губы. Но, почувствовав его язык, она отпрянула.
   – Не надо, Джуниор.
   Этот неуместный поцелуй рассердил ее, не пробудив в ней никаких чувств.
   Его поцелуй не расширил ее вен и не погнал по ним кровь в новом лихорадочном темпе. Он не заставил ее матку сократиться с такой страстью, которую, кажется, невозможно утолить. У нее не возникло мысли: «Боже, если он не сольется со мной, я умру».
   Ей просто стало очевидно, что Джуниор неверно истолковал ее дружеское отношение, – вот и все, чего он добился своим поцелуем. Если сейчас же не положить этому конец, то будет заложен фундамент опасных отношений, тревожно напоминающих о прошлом.
   Она откинула назад голову.
   – мне нужно на работу, Джуниор. Уверена, что и у вас полно дел.
   Джуниор тихо чертыхнулся, однако проявил покладистость.
   Он отступил, пропуская ее, и, только сев в машину, она заметила «Блейзер». Он неслышно подъехал почти вплотную и теперь был всего в нескольких ярдах от эмблемы на капоте «Ягуара».
   Сквозь ветровое стекло виднелся водитель; сложив руки на руле, он наблюдал за ними через дымчатые авиационные очки. Он был угрожающе неподвижен и смотрел на них без улыбки.
   Рид толкнул дверь и вышел из машины.
   – Я вас искал, Алекс. Мне сказали, что вы ушли из суда вместе с Джуниором, поэтому, поразмыслив, я приехал сюда.
   – Зачем? – с вызовом спросил Джуниор и обнял Алекс за плечи.
   – Мы нашли Фергуса Пламмета. Один из помощников везет его сейчас в отделение.
   – И это дает тебе право испортить нам свидание?
   – Наплевать мне на ваше свидание, – отрезал Рид, едва шевеля губами. – Она сказала, что хочет присутствовать, когда я буду допрашивать Пламмета.
   – Будьте добры, перестаньте говорить обо мне так, словно меня здесь нет.
   Ей была невыносима возникшая между ними напряженность. Это слишком напоминало тот треугольник: Рид, Джуниор, ее мать. Алекс стряхнула с себя руку Джуниора.
   – Рид прав, Джуниор. Я хочу послушать, что скажет Пламмет.
   – Сейчас? – жалобно спросил Джуниор.
   – Уж извините.
   – Я поеду с вами, – снова воспрянул он.
   – Но я на работе. Мне платит жалованье правительство штата, и в отделение я еду по служебному делу. Спасибо за обед.
   – На здоровье. – Он чмокнул ее в щеку и сказал так, чтобы слышал Рид:
   – Я позвоню попозже.
   – Пока.
   Она бросилась к «Блейзеру», с трудом забралась в него из-за узкой юбки и высоких каблуков. Рид сделал вид, что ее трудности его не волнуют. Он сидел за рулем, хмуро взирая на Джуниора, а тот устремил сердитый взгляд на Рида. Алекс опустилась на сиденье, и в тот же миг гид до отказа нажал на педаль газа.
   Доехав до шоссе, машина так резко свернула на скоростную полосу, что Алекс отбросило к двери. Сжав зубы, она сидела, привалившись к двери, пока он не закончил выезд на трассу, и машина наконец-то помчалась по центральной полосе.
   – Хорошо пообедали?
   – Очень, – сухо ответила она.
   – Прекрасно.
   – Вы расстроены, потому что видели, как Джуниор целовал меня?
   – Вот еще. С чего бы?
   – Вот именно, не с чего.
   Втайне она была рада, что он подъехал именно в ту минуту. Его появление освободило ее от откровенного объяснения с Джуниором. Испытывая некоторые угрызения совести, Алекс сделала попытку перейти на профессиональную тему.
   – Где же нашли Пламмета?
   – Там, где я и подозревал. Прятался в доме одного дьякона. Вышел подышать свежим воздухом, тут его мой помощник и сграбастал.
   – Он не сопротивлялся?
   – Не идиот же он. Речь ведь идет всего лишь о допросе. Для ареста у нас пока нет оснований. Они приедут в суд на несколько минут раньше нас.
 
   Настроение у Джуниора было хуже некуда. Напрасно с невероятной скоростью носился его «Ягуар» по городу в поисках места, где он мог бы отдохнуть душой. Нигде ему не было покоя.
   На него наседал Ангус. И мать наседала тоже, потому что наседал отец. Вчера вечером она строго велела ему поднять наконец задницу – ну, не в таких, конечно, выражениях – и сделать хоть что-нибудь, чтобы отец мог им гордиться.
   Сара-Джо нашла совершенно неприемлемой идею вернуть Рида Ламберта в лоно «Минтон Энтерпрайзес» и сказала сыну непривычно резким тоном, что этого просто нельзя допустить.
   – Ангусу нужен не Рид, а ты.
   – Тогда зачем он предложил ему работу?
   – Чтобы разбудить тебя, милый. Он пользуется Ридом только затем, чтобы подстегнуть тебя.
   Джуниор обещал постараться. Когда он позвонил Алекс и пригласил ее обедать, она отказалась, сославшись на головную боль. Но все же согласилась встретиться с ним сегодня. И вот, когда все шло так превосходно, вдруг откуда ни возьмись появился Рид и выхватил ее прямо у него из рук.
   – Работа, черт бы ее подрал, – бормотал он, сворачивая на широкую подъездную аллею, дугой ведущую к дому судьи, и резко тормозя возле дома. Он перепрыгнул через клумбу и громко забарабанил в дверь кулаком.
   Ему показалось, что Стейси слишком долго отпирает дверь, и, когда она наконец открыла, он был уже буквально вне себя от злости.
   – Джуниор, – радостно воскликнула она, – какой сюр…
   – Заткнись, лучше заткнись.
   Он с такой силой захлопнул за собой дверь, что в доме зазвенела посуда. Он схватил Стейси за плечи, прижал к стене прямо в прихожей и жадно впился в ее удивленно раскрытый рот.
   В то же время руки его отчаянно сражались с пуговицами на ее блузке. А когда ему надоело с ними возиться, он с силой дернул за полочку блузки, и пуговицы запрыгали по мраморному полу, подобно шарикам витаминов.
   – Джуниор, – с трудом переведя дух, сказала она, – что…
   – Я хочу тебя, Стейси, – бормотал он, зарываясь лицом в ее грудь. – Пожалуйста, не ругайся. Меня все кругом ругают. Просто помолчи и дай мне тебя трахнуть.
   Он задрал ее юбку и комбинацию, стянул колготки, потом расстегнул свои брюки. Она вскрикнула, когда он грубо вошел в нее.
   Он делал ей больно. Понимал это и ненавидел себя, ведь она такого совсем не заслуживала; но втайне он был доволен, что кто-то еще, помимо него, страдает. Почему во всем этом мерзком мире должен страдать только он один?
   Ему достается от всех подряд. Пусть теперь кому-то достанется и от него. Стейси была легкой добычей… здесь, он знал, ему все простят.
   Ее испуг и унижение помогли ему почувствовать себя сильным. Разрядка наступила не благодаря сексу, а благодаря ее полному порабощению.
   Кончив, он без сил привалился к Стейси, так что она оказалась зажатой между ним и обоями в цветочек.
   Дыхание у него постепенно выровнялось, он приходил в себя. Отодвинувшись, погладил ее по щеке.
   – Стейси?
   Она медленно открыла глаза. Он улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой и нежно поцеловал ее. Заметив, что она нарядно одета, спросил:
   – Я тебя задержал? Ты куда-то шла?
   – В церковь на собрание.
   Улыбка его стала еще шире, а ямочка на щеке глубже. Он игриво потрепал ее голую грудь.
   – В таком виде ты вряд ли пойдешь в церковь. – Как он и ожидал, она отозвалась на его все более смелые ласки.
   – Джуниор, – прошептала она, когда он, стянув с ее плеч блузку и сдернув лифчик, впился ртом в ее набухший сосок. Она шептала его имя, перемежая его с чувственными восклицаниями.
   Он скользнул губами вниз по ее телу, отбрасывая мешающую одежду.
   – Джуниор, – пугливо воскликнула она, когда он опустился перед ней на колени.
   Он обольстительно улыбался, а его большие пальцы раздвигали плоть ее лона.
   – Джуниор, не надо. Нет. Я не могу. Нельзя…
   – Можно, милая, можно. Тебе ведь самой до смерти этого хочется.
   Он слегка коснулся ее языком, с удовольствием ощущая вкус собственного семени, мускусный запах возбужденной женщины, наслаждаясь ее смущением.
   – Тебе все еще хочется в церковь? – прошептал он, лаская ее губами. – А, Стейси?
   Когда пустой дом огласился ее криками, он лег спиной на мраморный пол и посадил ее на себя верхом. Он снова излился в нее. Потом, когда она, свернувшись калачиком, словно тряпичная кукла, лежала рядом с ним, ему было так хорошо, как давно уже не бывало.
   Он попытался сесть, но Стейси приникла к нему.
   – Не уходи.
   – Смотри-ка, Стейси, – сказал он, поддразнивая ее, – во что я превратил твой наряд. Ты должна срочно привести себя в порядок, а то судья догадается, чем ты тут занималась, пока он был на работе.
   Он встал, оправил одежду, пригладил волосы.
   – К тому же мне самому нужно на работу. А то, если хоть на минуту задержусь, затащу тебя в постель и проваляюсь весь день. И денек не пройдет тогда впустую.
   – Ты еще придешь? – грустно спросила она, провожая его до двери и стараясь на ходу прикрыть свою наготу.
   – Конечно.
   – Когда?
   Чтобы скрыть насупившееся лицо, он отвернулся и стал отпирать дверь.
   – Не знаю. Ты же ведь не думаешь, что я надолго исчезну – после той ночи и после сегодняшнего.
   – Ах, Джуниор, я так люблю тебя. Он взял в ладони ее лицо и поцеловал.
   – Я тоже.
   Стейси закрыла за ним дверь. Она машинально поднялась наверх и приняла теплую пенистую ванну. Все тело у нее болело. Завтра оно, наверное, покроется синяками. Но ей был дорог каждый синяк, оставленный им.
   Джуниор любит ее. Он так и сказал. Может быть, он вырос наконец. Может, опомнился и понял, что ему на самом деле нужно. Может быть, он наконец выбросил Седину из своего сердца.
   Но тут Стейси вспомнила Алекс и какими телячьими глазами смотрел на нее Джуниор в Охотничьем клубе. Она вспомнила, как прижимался он к Алекс, когда они, весело смеясь, кружились в танце. От ревности Стейси затопило горечью. Как и ее мать, Алекс встала на ее пути к полному счастью с любимым человеком.

Глава 32

   Приехав в суд, Рид и Алекс сразу прошли в следственную комнату, за ними следом судебный репортер. Там за квадратным деревянным столом уже сидел Фергус Пламмет. Крепко сжав ладони, он склонил в молитве голову над Библией.
   Миссис Пламмет тоже была там. И тоже сидела со склоненной головой, но когда они вошли, она тут же вскочила и посмотрела на них, словно испуганная лань. Как обычно, на ее лице не было и следа косметики, волосы гладко зачесаны назад и собраны в строгий узел на затылке. На ней было какое-то бесформенное платье.
   – Здравствуйте, миссис Пламмет, – вежливо сказал Рид.
   – Здравствуйте, шериф.
   Если бы Алекс не видела, как шевельнулись ее губы, она и не расслышала бы, что женщина что-то сказала. Казалось, она до смерти напугана. Пальцы ее рук были крепко сцеплены на коленях. Она сжимала их с такой силой, что они побелели до синевы.
   – Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Рид тем же доброжелательным тоном.
   Она кивнула и бросила испуганный взгляд на мужа, который продолжал исступленно молиться.
   – Вы имеете право пригласить адвоката, чтобы он присутствовал, когда мы с мисс Гейтер будем задавать вам вопросы.
   Прежде чем миссис Пламмет успела что-то ответить, Фергус завершил свою молитву громким и протяжным «А-а-минь!» и поднял голову. Он устремил на Рида немигающий взгляд фанатика.
   – У нас уже есть самый лучший в мире адвокат. Я буду следовать советам господа бога ныне и присно и во веки веков.
   – Прекрасно, – усмехнулся Рид, – но я внесу в протокол, что вы отказались от присутствия вашего адвоката при допросе. Взгляд Пламмета перескочил на Алекс.
   – А что делает здесь эта блудница? Я не потерплю ее присутствия рядом с моей праведной женой.
   – Ни вы, ни ваша праведная жена не имеете права возражать. Садитесь, Алекс.
   Повинуясь жесту Рида, она опустилась на ближайший стул, обрадованная возможностью сесть. Конечно, Фергус Пламмет – вредный малограмотный фанатик. И мог бы казаться смешным, но при виде его у Алекс кожа покрывалась мурашками.
   Рид уселся верхом на стул и пристально посмотрел на сидевшего по другую сторону стола проповедника. Открыл подготовленную одним из помощников папку.
   – Что вы делали в среду вечером? Пламмет закрыл глаза и склонил голову набок, как бы прислушиваясь к тайному голосу.
   – Могу ответить, – сообщил он, когда спустя несколько секунд снова открыл глаза. – Я отправлял вечернюю службу в церкви. Мы молились о спасении этого города, о душах тех, кто будет совращен, а также о тех, кто вопреки воле господа совратит невинных.