Страница:
– Что же произошло? Вы испытали религиозное откровение?
Она кивнула, подтверждая догадку Алекс.
– Там был молодой священник. После молитвы и пения псалмов он взял микрофон. – Ее взгляд стал мечтательным, она мысленно перенеслась в прошлое. – Я даже не помню, о чем была проповедь. Его голос привел меня в состояние транса. Помню, что почувствовала, как его энергия вливается в меня. И не могла отвести от него глаз. Ее взгляд прояснился.
– Другим все уже надоело, и они решили уйти. Я сказала им, пусть едут и заберут меня на обратном пути. А мне захотелось остаться. Когда он закончил проповедь, я пошла вместе со всеми к алтарю. Он возложил руки мне на голову и помолился о моем отвращении от греха. – С затуманенным взором она добавила:
– В тот самый вечер я отдала свое сердце Иисусу и Фергусу Пламмету.
– И после этого вы поженились?
– Через два дня.
Алекс не знала, как поделикатнее подойти к следующему вопросу. Уважая чувства собеседницы, она назвала ее замужним именем.
– Миссис Пламмет, вы и ваши сестры… – Она запнулась, облизнула губы. – Я слышала…
– Знаю, что вы слышали. Мы были блудницами. Алекс попыталась смягчить ее резкую уничижительную самооценку.
– Я знаю, что вы встречались со многими мужчинами. Ванда снова принялась теребить полотенце.
– Я исповедалась Фергусу во всех своих грехах. Он простил меня так же, как и господь. И, несмотря на мою порочность, заключил меня в объятия любви.
У Алекс сложилось несколько иное мнение о великодушии священника. Очевидно, ему нужна была жена, которая постоянно чувствовала бы себя обязанной ему за то, что он так великодушно простил ее, и которой его благородство казалось бы равным милости божьей.
Бог забывал грехи; однако сомнительно, чтобы Фергус Пламмет забывал их тоже. Он, должно быть, вел им скрупулезный счет и использовал прошлое Ванды Гейл, чтобы полностью держать ее в своих руках. Он наверняка отравил ей жизнь постоянными напоминаниями о том, как ей повезло, что он даровал ей свое прощение.
Впрочем, то, что произошло с Вандой Гейл во время молебна в той палатке, несомненно оказало на нее глубокое и необратимое воздействие. Принятое ею в тот вечер решение начать новую жизнь оставалось нерушимым вот уже целых двадцать пять лет. Одно это вызывало у Алекс восхищение.
– Среди тех школьников, кому вы назначали свидания, были Рид Ламберт и Джуниор Минтон?
– Да, – ответила Ванда, улыбнувшись своим воспоминаниям, – они были самыми красивыми и самыми популярными мальчиками в школе. Всем девчонкам хотелось с ними встречаться.
– И Степей Уоллес тоже?
– Ну, для нее не существовало никого, кроме Джуниора Минтона. Было, знаете, даже жалко ее, потому что она с ума сходила по Джуниору, а тот словно приклеился к Селине.
– А Седина любила Рида.
– Ну да. Вообще-то, Рид был, да и есть очень хороший. Он не обращался со мной и сестрами как с падалью, хоть мы именно этим и были. Он всегда был очень мил, когда, ну, в общем, когда водил нас куда-нибудь. И после всегда говорил спасибо.
Алекс выдавила болезненную улыбку.
– А когда Селина вышла замуж, он прямо как с ума сошел. Потом, когда она умерла… – Ванда Гейл сочувственно вздохнула. – Сейчас он часто злится, но в глубине души он все же хороший. – Она отвернулась – Я знаю, он не любит Фергуса, но со мной вчера обращался уважительно.
Эта женщина и Рид были когда-то любовниками. Алекс пристально разглядывала ее. Невозможно было представить себе Ванду Гейл в страстных объятиях какого-нибудь мужчины, тем более Рида.
На лице ее еще сохранились следы былой миловидности, поэтому Алекс и узнала ее на фотографии из школьного альбома, но кожа стала дряблой, шея оплыла. Пышную взбитую прическу, которая украшала ее на школьной фотографии, заменил строгий скучный пучок. На глазах, так выразительно подкрашенных для снимка, теперь не было и следа косметики. Талия ее раздалась и теперь почти не отличалась размером от груди и бедер, которые, очевидно, были соблазнительно пышными в юности.
Ванда Гейл выглядела по меньшей мере лет на десять старше своих одноклассников – Рида, Джуниора и даже Стейси. Что же ее так состарило, подумала Алекс, прежние разгульные похождения или замужняя жизнь с Пламметом? Скорее всего, последнее. Жить с ним радости мало. Несмотря на свое благочестие, он не давал окружающим ни тепла, ни любви. А по мнению Алекс, вера должна нести именно это. К ее восхищению этой женщиной примешивалась жалость.
Ей стало еще больше жаль Ванду Гейл, когда та, взглянув на гостью, робко заметила:
– Вы тоже были добры ко мне. Я даже не ожидала, вы ведь такая модная, у вас вон какие красивые вещи. – Она оросила завистливый взгляд на меховой жакет и кожаную сумку.
– Спасибо, – сказала Алекс. Затем, поскольку Ванда Гейл от смущения умолкла, Алекс возобновила вопросы:
– А как сестры отнеслись к вашему замужеству?
– Я уверена, им это не понравилось. – Значит, вы не знаете?
– Фергус считал, что лучше мне с ними больше не общаться.
– Он разлучил вас с семьей?
– Так было лучше, – сказала Ванда, немедленно вставая на защиту мужа. – С прежней жизнью я покончила, а они ведь были частью ее. Мне пришлось отвернуться от них, чтобы доказать господу, что я отказываюсь от греха.
У Алекс появилась еще одна причина презирать священника. Он настроил жену против ее родни, использовав ее душу как инструмент давления.
– Где сейчас ваши сестры?
– Пегги Гейл умерла несколько лет назад. Я прочитала об этом в газете. У нее был рак. – На лице ее отразилась печаль.
– А другая? Нора Гейл?
Губы Ванды сложились в гримасу сурового осуждения.
– Она по-прежнему живет в грехе.
– Здесь, в городе?
– Ну да.
Она опять сцепила руки под подбородком и скороговоркой прочитала молитву.
– Я молю господа бога, чтобы она увидела свет веры, пока еще не поздно.
– Она так и не вышла замуж?
– Нет, она слишком любит мужчин, всех мужчин. Ей никогда не хотелось иметь только одного. Правда, может, Рида Ламберта, да сам-то он не хотел ничего постоянного.
– Он ей нравился?
– Очень. Они физически очень подходили друг другу, но любви у них все равно не получилось. Может, оттого, что они слишком похожи. Упрямые. И оба часто бывают злыми.
Алекс постаралась, чтобы ее следующий вопрос прозвучал вполне естественно.
– Вы не знаете, он по-прежнему встречается с ней?
– Наверное, – ответила она, сложив на груди руки и фыркая в праведном негодовании. – Мы все ему нравились, но Нора Гейл была у него на особом счету. Не знаю, спят ли они и теперь, но, конечно же, остались друзьями – куда денешься, они слишком много знают друг о друге. С той самой ночи, когда убили Селину…
– Что же было тогда?
– Что было когда?
– В ночь, когда убили Седину.
– Рид был у Норы Гейл. У Алекс забилось сердце.
– Он был в ту ночь у вашей сестры? Вы уверены? Ванда в недоумении посмотрела на нее:
– Я думала, об этом все знают. «Все, кроме меня», – с горечью подумала Алекс. Она спросила Ванду, где живет Нора Гейл. Ванда без особой охоты рассказала, как найти ее дом.
– Я там никогда не была, но знаю, где он находится. Думаю, вы его сразу заметите.
Алекс поблагодарила ее за информацию и поднялась. У двери Ванда снова занервничала.
– Боюсь, Фергусу не понравится, что я разговаривала с вами.
– От меня он ничего не узнает. – Ванда Гейл было успокоилась, но тут Алекс добавила:
– Кстати, советую ему больше не хулиганить и буду очень ему признательна, если в моей почте не появятся новые письма с проклятиями.
– Письма?
Судя по ее виду, она понятия не имела о письме, которое поджидало Алекс в мотеле по ее возвращении из Остина, но Алекс все же была уверена, что Ванда Гейл должна о нем знать.
– Я не хочу вынуждать вас лгать ради мужа, миссис Пламмет, но должна предупредить, что то письмо находится у Рида, и он считает, что оно заслуживает внимания полиции. Уверена, что, если я получу еще хоть одно такое письмо, шериф арестует вашего мужа.
Алекс надеялась, что ее скрытая угроза окажет свое действие. Впрочем, сев в машину, она тут же умчалась мыслями вперед к предстоящему разговору с женщиной, обеспечившей алиби Риду.
Двухэтажное строение напомнило Алекс придорожный трактир времен сухого закона, которые она видела в гангстерских фильмах. На фасаде не было никаких вывесок, и его нельзя было заметить с автострады, тем не менее на стоянке стояло несколько автофургонов, пикапов и даже последняя модель «Кадиллака».
Выложенная камнем дорожка была обсажена отважно цветущими пропыленными анютиными глазками. Несколько ступенек вели на широкую веранду. У входа висел старомодный колокольчик с веревочкой. Из дома доносилась приглушенная ресторанная музыка, но окна были плотно задернуты шторами, и ничего не было видно.
Дверь открыл огромный, как медведь, человек с окладистой серебристой бородой, закрывавшей всю нижнюю часть красного, как свежее мясо, лица. На нем был смокинг, белая рубашка и черный атласный галстук-бабочка, а поверх – длинный белый фартук. Выражение лица его было пугающе свирепым.
– Я… – начала Алекс.
– Заблудились, что ли?
– Я ищу Нору Гейл Бертон.
– А чего вам от нее надо?
– Поговорить.
– О чем?
– По личному делу.
Он недоверчиво прищурился.
– Что-нибудь продаете?
– Нет.
– Она вас ждет?
– Нет.
– Она занята.
Он хотел закрыть дверь, но тут из глубины дома к выходу подошел мужчина. Он протиснулся между привратником и Алекс, приподняв перед ней свою спортивную кепку с длинным козырьком и пробормотав «спасибо» швейцару. Алекс воспользовалась этим, переступила порог и вошла в строгого вида вестибюль.
– Пожалуйста, мне очень нужно поговорить с мисс Бертон. Обещаю не отнимать у нее много времени.
– Мисс, если вы ищете работу, то сначала нужно написать заявление и представить фотографии. Она встречается с девушками только после того, как посмотрит их фотографии.
– Я не ищу работу.
Он целую минуту рассматривал Алекс, но потом все же принял благоприятное для нее решение.
– Имя?
– Александра Гейтер.
– Ждите здесь, слышите?
– Да, сэр.
– Не двигайтесь с места.
– Хорошо.
Он удалился в глубь дома и стал подниматься по лестнице с такой грациозной легкостью, которую невозможно заподозрить в человеке его комплекции. Его приказ стоять на месте прозвучал столь непреложно, что буквально пригвоздил ее ноги к полу. Ей казалось, что никакая сила не может сдвинуть ее с места.
Однако уже через несколько мгновений Алекс потянуло туда, откуда доносилась музыка. Тихие голоса и приглушенный смех заставили ее приблизиться к фиолетовым парчовым занавескам, отделявшим коридор от комнаты. Но края штор плотно находили друг на друга, и ей ничего не было видно. Подняв руку, она осторожно раздвинула их и заглянула в образовавшуюся щель.
– Мисс Гейтер.
Она вздрогнула и обернулась, виновато отдернув руку. Бородатый великан угрожающе возвышался над ней, но его мягкие розовые губы подергивались в чуть заметкой улыбке.
– Сюда, – сказал медведище. Обогнув лестницу, он остановился перед закрытой дверью. Громко стукнув три раза, распахнул ее и сделал шаг в сторону, пропуская Алекс. Затем притворил за ней дверь.
Алекс ожидала увидеть мадам возлежащей на атласных простынях. Но та сидела за большим удобным письменным столом, окруженным железными ящиками картотеки. Судя по количеству конторских книг, папок и пачек писем, разбросанных по столу, она работала здесь ничуть не меньше, чем в будуаре.
И одета она была не так, как ожидала Алекс. Вместо едва прикрывающего тело белья на ней был сшитый на заказ строгий шерстяной костюм. Правда, при этом она была увешана драгоценностями, неподдельными и хорошей работы.
Ее обесцвеченные волосы напоминали красиво уложенный ком снежно-белой сахарной ваты. Но эта старомодная прическа ей тем не менее шла. Как и у сестры, ее фигура была склонна к полноте, но и это ее не портило. Главным достоинством Норы была кожа, безупречно гладкая, матово-белая. Алекс подумала, что эта кожа, наверное, никогда не знала жгучего техасского солнца.
Голубые глаза мадам смотрели на Алекс оценивающе, точно так же смотрел на нее и лежавший на столе по правую руку от хозяйки кот.
– У вас лучше вкус, чем у вашей матери, – сказала она без всякого вступления, не спеша оглядев Алекс с ног до головы. – У Седины было красивое лицо, но никакого чувства стиля. А у вас есть. Садитесь, мисс Гейтер.
– Спасибо. – Алекс села на стул по другую сторону стола. Через секунду она рассмеялась и досадливо покачала головой. – Извините, что разглядываю вас.
– Ничего. Вы ведь видите мадам в первый раз. – По правде говоря, нет. Я выступала обвинителем по делу одной женщины в Остине, ее дом моделей оказался просто прикрытием для проституток.
– Она была неосторожна.
– Я собрала достаточно улик. Ей не удалось отвертеться.
– Это предупреждение?
– Мои полномочия на ваше заведение не распространяются.
– Как и на дело об убийстве вашей матери. – Она по-мужски, без лишних движений зажгла тонкую черную сигарету и протянула пачку Алекс, но та отказалась. – Выпьете что-нибудь? Извините, что говорю вам это, но, судя по вашему виду, вам бы это не помешало. – Она жестом показала на лакированный, инкрустированный перламутром бар.
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– Питер сказал, вы отказались заполнить анкету, из чего я заключаю, что вы пришли сюда не в поисках работы.
– Нет.
– Жаль. Вы бы имели успех. Красивое тело, хорошие ноги, необычные волосы. Это натуральный цвет? – Да. В улыбке мадам было что-то непристойное.
– Я знаю нескольких завсегдатаев, которым вы пришлись бы по вкусу.
– Спасибо, – сухо сказала Алекс, после этого комплимента ей захотелось немедленно принять ванну.
– Вас привело сюда, надо полагать, дело. Ваше, – она лениво улыбнулась, – не мое.
– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Но сначала я сама хотела бы задать вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– Вас прислал сюда Рид?
– Нет.
– Хорошо. А то меня бы это огорчило.
– Я нашла вас через вашу сестру.
Одна бровь мадам поднялась чуть выше другой.
– Через Ванду Гейл? Я-то думала, она свято верит, что стоит ей только произнести вслух мое имя, как она тотчас превратится в соляной столб или еще невесть во что. Как она поживает? Впрочем, неважно, – добавила она, заметив колебания Алекс. – Я видела Ванду Гейл издалека. Она ужасно выглядит. Этот тщедушный хрен, который талдычит, что он посланник божий, почти совсем погубил ее здоровье и красоту. Дети ее ходят как оборванцы. Если ее устраивает такая жизнь, что ж, прекрасно, пусть живет, но зачем же детей держать в нищете?
Ее возмущение было искренним.
– В нужде праведности нет. Я хотела бы помочь ей материально, но уверена, что она скорее умрет с голоду, чем примет от меня хоть один цент, даже если муж и разрешит ей взять деньги. Она, что же, так прямо вам и заявила, что ее сестра шлюха?
– Нет, она только сказала мне, как вас найти. Мне кажется, она считала, что мне уже известна ваша… ваша профессия.
– А вы не знали?
– Нет.
– У меня очень доходное занятие, но сейчас я начинаю новое дело. Раньше, мисс Гейтер, я имела мужчин ради удовольствия, я и сейчас это делаю, но в основном ради денег. И знаете, что я вам скажу? От денег имеешь еще больше удовольствия. – Она самодовольно рассмеялась гортанным смехом.
В ней совсем не было свойственной Ванде Гейл робости. Алекс подумала, что мадам не испугалась бы и самого дьявола, она бы подошла к нему и, ни секунды не колеблясь, плюнула ему в глаза. А потом небось соблазнила бы.
– Между прочим, – продолжала Нора Гейл, – вам повезло, что застали меня. Я только что вернулась от своего банкира. Знаете, как бы он ни был занят, но всегда находит время, чтобы встретиться со мной.
Она махнула рукой в сторону открытой папки с документами, лежавшей прямо перед ней. Даже читая надпись на папке вверх ногами, Алекс сразу узнала знакомое название.
«НГБ Инкорпорейтед», – беззвучно повторила она. Встретившись взглядом с Норой Гейл, она уловила в ее глазах злорадство.
– Так это вы «НГБ Инкорпорейтед»? Нора Гейл Бер-тон? – чуть слышно сказала Алекс.
– Так и есть.
– Значит, это вы подписали письмо, которое прислали мне бизнесмены Пурселла.
– Я помогла составить его. – Она погрузила свои длинные с красивым маникюром ногти в блестящий мех и стала почесывать кота за ушами. – Мне не нравится то, что вы пытаетесь здесь заварить, мисс Гейтер. Совсем не нравится. Вы хотите поломать к чертовой матери все мои тщательно разработанные планы по расширению дела.
– Насколько я припоминаю, «НГБ Инкорпорейтед» предполагает построить роскошный отель возле ипподрома.
– Верно. Курорт с площадками для игры в гольф, тренировочными площадками, теннисными кортами, спортивным залом, плавательными бассейнами. Называйте что хотите, там будет все.
– И при каждом номере по шлюхе? Нора Гейл не обиделась, лишь снова рассмеялась своим похабным смехом.
– Нет, но кто лучше старой шлюхи знает, как развлечь клиентов? Над моим проектом работают лучшие в курортном строительстве архитекторы. Это будет впечатляющее, чертовски броское сооружение, что, как я понимаю, нравится туристам. Все, кто приезжает в Техас из других, особенно восточных штатов, ожидают увидеть здесь нечто очень кричащее, безвкусное, до рези в глазах яркое. Я не хочу разочаровывать своих клиентов.
– А у вас есть деньги, чтобы построить такое заведение? – спросила Алекс, чувствуя, как накипавшее в ней раздражение сменяется любопытством.
– Я накопила достаточно, чтобы получить необходимые кредиты. Милочка, по этим ступенькам, – она махнула в сторону лестницы, – поднималось столько ковбоев, шоферни, разных чиновников, политиков и студентов, что и не сочтешь. На самом-то деле я могу точно сказать, сколько их было, сколько времени каждый из них провел здесь, чем занимался, что пил, что курил, – все, что пожелаете узнать. Я веду подробнейшую отчетность.
Да, я шлюха, но отнюдь не дура. В нашем деле мало знать, как заставить мужика кончить. Надо знать, как заставить его кончить побыстрее, чтобы тут же заняться следующим. И еще надо знать, как заставить его раскошелиться куда щедрее, чем он рассчитывал.
Она откинулась на спинку стула и погладила кота.
– Да, деньги у меня есть. Но, что гораздо важнее, у меня есть на плечах голова, чтобы сколотить из них целое состояние. Имея отель, я смогу заниматься законным бизнесом. Тогда мне больше не придется, пока я сама того не захочу, ублажать мужиков, которым невтерпеж потрахаться, и выслушивать очередную жалобу на то, что жена его не понимает.
Я живу надеждой, что в один прекрасный день уеду из этого дома, поселюсь в городе, буду ходить с высоко поднятой головой и любому, кому не понравится соседство со мной, смогу сказать: «Пошел ты в задницу». – Она ткнула сигаретой в сторону Алекс. – И я не хочу, чтобы какая-нибудь заводила, вроде вас, явилась откуда ни возьмись и все на хрен сорвала.
Это была целая речь. Помимо воли, Алекс пришла в восхищение, но не испугалась.
– Я всего лишь пытаюсь распутать дело об убийстве.
– Но уж не из любви к закону и порядку, не заливайте. Правительству штата плевать на убийство Седины Гейгер, иначе им занялись бы давным-давно.
– Вы сами только что признали, что это дело требует пересмотра.
Нора Гейл не без изящества пожала плечами.
– С юридической точки зрения – возможно, но с человеческой – едва ли. Послушайтесь, золотце, моего совета. Скажу вам, как сказала бы своей попавшей в переплет девушке. – Она подалась вперед. – Уезжайте. Оставьте все, как есть. Всем от этого будет только лучше, особенно вам.
– Вы знаете, кто убил мою мать, мисс Бертон?
– Нет.
– Вы верите, что ее убил Придурок Бад?
– Тот безобидный идиот? Нет.
– Значит, вы подозреваете кого-то другого. Кого?
– Этого я вам никогда не скажу.
– Даже в суде под присягой?
Нора Гейл качнула великолепной копной белых волос.
– Я не стану свидетельствовать против своих друзей.
– Рида Ламберта, например?
– Рида Ламберта, например. Мы старые приятели.
– Мне говорили.
Хриплый смешок Норы Гейл заставил Алекс поднять голову.
– Вам неприятно слышать, что мы с Ридом, бывало, трахались до потери сознания?
– С какой стати мне это должно быть неприятно? Не сводя глаз с Алекс, Нора Гейл выпустила кверху облачко дыма и загасила окурок в хрустальной пепельнице.
– Вам лучше знать, золотце.
Алекс выпрямилась, пытаясь снова стать строгим прокурором.
– Он был с вами в ту ночь, когда убили мою мать?
– Да, – ответила она без малейшего колебания.
– Где?
– По-моему, в моей машине.
– Трахались до потери сознания?
– А вам-то что?
– Чисто профессиональный интерес, – огрызнулась Алекс. – Я пытаюсь установить алиби Рида Ламберта. Поэтому мне нужно знать, где вы были, что делали, сколько времени были вместе.
– А какая тут связь? Не понимаю.
– Позвольте мне судить об этом. К тому же какая разница, если вы расскажете все еще раз? Вы ведь уже рассказывали об этом следователю, который вас допрашивал.
– Никто меня не допрашивал.
– Что? – изумилась Алекс.
– Никто никогда меня не допрашивал. Думаю, Рид сказал им, что был со мной, и ему поверили.
– Он был с вами всю ночь?
– Я готова присягнуть в суде, что так оно и было. Алекс посмотрела на нее долгим пристальным взглядом.
– А на самом деле?
– Под присягой я сказала бы, что был, – повторила она, в ее глазах светился откровенный вызов.
Это был тупик. Алекс решила бросить попытки пробить лбом стену. От этого у нее разболелась голова.
– Вы хорошо знали мою мать?
– Настолько хорошо, что плакать по ней не стала. Своей резкой прямотой она не уступала Стейси Уоллес. Алекс никак не могла привыкнуть к этой прямолинейности.
– Послушайте, золотце, мне неприятно говорить об этом так резко, но вашу мать я терпеть не могла. Она отлично знала, что и Рид, и Джуниор – оба любят ее. Соблазн был слишком велик.
– Какой соблазн?
– Столкнуть их друг с другом и посмотреть, как далеко можно зайти. После того как убили вашего отца, она снова принялась заигрывать с ними. Рид не спешил простить ее за то, что она вернулась беременной, а Джуниор простил. Он, наверное, решил не упускать свой шанс. В общем, стал ухаживать всерьез.
Его родителям это не понравилось. А уж Стейси Уоллес просто лопалась от злости. Но все шло к тому, что Джуниор в конце концов получит Селину. Он рассказывал всякому встречному и поперечному, что женится на ней, как только окончит школу. Это чертовски льстило вашей бабушке. Она недолюбливала Рида и всегда мечтала видеть своим зятем Джуниора Минтона.
Нора Гейл умолкла, закуривая новую сигарету. Алекс нетерпеливо ждала, в ее груди нарастало напряжение. Когда Нора Гейл раскурила сигарету, Алекс спросила:
– А как Рид отнесся к намечавшейся свадьбе Седины и Джуниора?
– Он все еще злился на Селину, но по-прежнему любил ее, чертовски любил. Потому и пришел ко мне в ту ночь. А Седина отправилась ужинать на ранчо. Рид думал, что Джуниор сделает ей предложение. К утру, считал он, они будут уже помолвлены.
– Но к утру Селина была мертва.
– Именно так, золотце, – невозмутимо сказала Нора Гейл. – И, по-моему, это было лучшим решением для всех.
И, как бы ставя точку в ее ошеломляющем заявлении, прогремел выстрел.
Глава 34
Она кивнула, подтверждая догадку Алекс.
– Там был молодой священник. После молитвы и пения псалмов он взял микрофон. – Ее взгляд стал мечтательным, она мысленно перенеслась в прошлое. – Я даже не помню, о чем была проповедь. Его голос привел меня в состояние транса. Помню, что почувствовала, как его энергия вливается в меня. И не могла отвести от него глаз. Ее взгляд прояснился.
– Другим все уже надоело, и они решили уйти. Я сказала им, пусть едут и заберут меня на обратном пути. А мне захотелось остаться. Когда он закончил проповедь, я пошла вместе со всеми к алтарю. Он возложил руки мне на голову и помолился о моем отвращении от греха. – С затуманенным взором она добавила:
– В тот самый вечер я отдала свое сердце Иисусу и Фергусу Пламмету.
– И после этого вы поженились?
– Через два дня.
Алекс не знала, как поделикатнее подойти к следующему вопросу. Уважая чувства собеседницы, она назвала ее замужним именем.
– Миссис Пламмет, вы и ваши сестры… – Она запнулась, облизнула губы. – Я слышала…
– Знаю, что вы слышали. Мы были блудницами. Алекс попыталась смягчить ее резкую уничижительную самооценку.
– Я знаю, что вы встречались со многими мужчинами. Ванда снова принялась теребить полотенце.
– Я исповедалась Фергусу во всех своих грехах. Он простил меня так же, как и господь. И, несмотря на мою порочность, заключил меня в объятия любви.
У Алекс сложилось несколько иное мнение о великодушии священника. Очевидно, ему нужна была жена, которая постоянно чувствовала бы себя обязанной ему за то, что он так великодушно простил ее, и которой его благородство казалось бы равным милости божьей.
Бог забывал грехи; однако сомнительно, чтобы Фергус Пламмет забывал их тоже. Он, должно быть, вел им скрупулезный счет и использовал прошлое Ванды Гейл, чтобы полностью держать ее в своих руках. Он наверняка отравил ей жизнь постоянными напоминаниями о том, как ей повезло, что он даровал ей свое прощение.
Впрочем, то, что произошло с Вандой Гейл во время молебна в той палатке, несомненно оказало на нее глубокое и необратимое воздействие. Принятое ею в тот вечер решение начать новую жизнь оставалось нерушимым вот уже целых двадцать пять лет. Одно это вызывало у Алекс восхищение.
– Среди тех школьников, кому вы назначали свидания, были Рид Ламберт и Джуниор Минтон?
– Да, – ответила Ванда, улыбнувшись своим воспоминаниям, – они были самыми красивыми и самыми популярными мальчиками в школе. Всем девчонкам хотелось с ними встречаться.
– И Степей Уоллес тоже?
– Ну, для нее не существовало никого, кроме Джуниора Минтона. Было, знаете, даже жалко ее, потому что она с ума сходила по Джуниору, а тот словно приклеился к Селине.
– А Седина любила Рида.
– Ну да. Вообще-то, Рид был, да и есть очень хороший. Он не обращался со мной и сестрами как с падалью, хоть мы именно этим и были. Он всегда был очень мил, когда, ну, в общем, когда водил нас куда-нибудь. И после всегда говорил спасибо.
Алекс выдавила болезненную улыбку.
– А когда Селина вышла замуж, он прямо как с ума сошел. Потом, когда она умерла… – Ванда Гейл сочувственно вздохнула. – Сейчас он часто злится, но в глубине души он все же хороший. – Она отвернулась – Я знаю, он не любит Фергуса, но со мной вчера обращался уважительно.
Эта женщина и Рид были когда-то любовниками. Алекс пристально разглядывала ее. Невозможно было представить себе Ванду Гейл в страстных объятиях какого-нибудь мужчины, тем более Рида.
На лице ее еще сохранились следы былой миловидности, поэтому Алекс и узнала ее на фотографии из школьного альбома, но кожа стала дряблой, шея оплыла. Пышную взбитую прическу, которая украшала ее на школьной фотографии, заменил строгий скучный пучок. На глазах, так выразительно подкрашенных для снимка, теперь не было и следа косметики. Талия ее раздалась и теперь почти не отличалась размером от груди и бедер, которые, очевидно, были соблазнительно пышными в юности.
Ванда Гейл выглядела по меньшей мере лет на десять старше своих одноклассников – Рида, Джуниора и даже Стейси. Что же ее так состарило, подумала Алекс, прежние разгульные похождения или замужняя жизнь с Пламметом? Скорее всего, последнее. Жить с ним радости мало. Несмотря на свое благочестие, он не давал окружающим ни тепла, ни любви. А по мнению Алекс, вера должна нести именно это. К ее восхищению этой женщиной примешивалась жалость.
Ей стало еще больше жаль Ванду Гейл, когда та, взглянув на гостью, робко заметила:
– Вы тоже были добры ко мне. Я даже не ожидала, вы ведь такая модная, у вас вон какие красивые вещи. – Она оросила завистливый взгляд на меховой жакет и кожаную сумку.
– Спасибо, – сказала Алекс. Затем, поскольку Ванда Гейл от смущения умолкла, Алекс возобновила вопросы:
– А как сестры отнеслись к вашему замужеству?
– Я уверена, им это не понравилось. – Значит, вы не знаете?
– Фергус считал, что лучше мне с ними больше не общаться.
– Он разлучил вас с семьей?
– Так было лучше, – сказала Ванда, немедленно вставая на защиту мужа. – С прежней жизнью я покончила, а они ведь были частью ее. Мне пришлось отвернуться от них, чтобы доказать господу, что я отказываюсь от греха.
У Алекс появилась еще одна причина презирать священника. Он настроил жену против ее родни, использовав ее душу как инструмент давления.
– Где сейчас ваши сестры?
– Пегги Гейл умерла несколько лет назад. Я прочитала об этом в газете. У нее был рак. – На лице ее отразилась печаль.
– А другая? Нора Гейл?
Губы Ванды сложились в гримасу сурового осуждения.
– Она по-прежнему живет в грехе.
– Здесь, в городе?
– Ну да.
Она опять сцепила руки под подбородком и скороговоркой прочитала молитву.
– Я молю господа бога, чтобы она увидела свет веры, пока еще не поздно.
– Она так и не вышла замуж?
– Нет, она слишком любит мужчин, всех мужчин. Ей никогда не хотелось иметь только одного. Правда, может, Рида Ламберта, да сам-то он не хотел ничего постоянного.
– Он ей нравился?
– Очень. Они физически очень подходили друг другу, но любви у них все равно не получилось. Может, оттого, что они слишком похожи. Упрямые. И оба часто бывают злыми.
Алекс постаралась, чтобы ее следующий вопрос прозвучал вполне естественно.
– Вы не знаете, он по-прежнему встречается с ней?
– Наверное, – ответила она, сложив на груди руки и фыркая в праведном негодовании. – Мы все ему нравились, но Нора Гейл была у него на особом счету. Не знаю, спят ли они и теперь, но, конечно же, остались друзьями – куда денешься, они слишком много знают друг о друге. С той самой ночи, когда убили Селину…
– Что же было тогда?
– Что было когда?
– В ночь, когда убили Седину.
– Рид был у Норы Гейл. У Алекс забилось сердце.
– Он был в ту ночь у вашей сестры? Вы уверены? Ванда в недоумении посмотрела на нее:
– Я думала, об этом все знают. «Все, кроме меня», – с горечью подумала Алекс. Она спросила Ванду, где живет Нора Гейл. Ванда без особой охоты рассказала, как найти ее дом.
– Я там никогда не была, но знаю, где он находится. Думаю, вы его сразу заметите.
Алекс поблагодарила ее за информацию и поднялась. У двери Ванда снова занервничала.
– Боюсь, Фергусу не понравится, что я разговаривала с вами.
– От меня он ничего не узнает. – Ванда Гейл было успокоилась, но тут Алекс добавила:
– Кстати, советую ему больше не хулиганить и буду очень ему признательна, если в моей почте не появятся новые письма с проклятиями.
– Письма?
Судя по ее виду, она понятия не имела о письме, которое поджидало Алекс в мотеле по ее возвращении из Остина, но Алекс все же была уверена, что Ванда Гейл должна о нем знать.
– Я не хочу вынуждать вас лгать ради мужа, миссис Пламмет, но должна предупредить, что то письмо находится у Рида, и он считает, что оно заслуживает внимания полиции. Уверена, что, если я получу еще хоть одно такое письмо, шериф арестует вашего мужа.
Алекс надеялась, что ее скрытая угроза окажет свое действие. Впрочем, сев в машину, она тут же умчалась мыслями вперед к предстоящему разговору с женщиной, обеспечившей алиби Риду.
Двухэтажное строение напомнило Алекс придорожный трактир времен сухого закона, которые она видела в гангстерских фильмах. На фасаде не было никаких вывесок, и его нельзя было заметить с автострады, тем не менее на стоянке стояло несколько автофургонов, пикапов и даже последняя модель «Кадиллака».
Выложенная камнем дорожка была обсажена отважно цветущими пропыленными анютиными глазками. Несколько ступенек вели на широкую веранду. У входа висел старомодный колокольчик с веревочкой. Из дома доносилась приглушенная ресторанная музыка, но окна были плотно задернуты шторами, и ничего не было видно.
Дверь открыл огромный, как медведь, человек с окладистой серебристой бородой, закрывавшей всю нижнюю часть красного, как свежее мясо, лица. На нем был смокинг, белая рубашка и черный атласный галстук-бабочка, а поверх – длинный белый фартук. Выражение лица его было пугающе свирепым.
– Я… – начала Алекс.
– Заблудились, что ли?
– Я ищу Нору Гейл Бертон.
– А чего вам от нее надо?
– Поговорить.
– О чем?
– По личному делу.
Он недоверчиво прищурился.
– Что-нибудь продаете?
– Нет.
– Она вас ждет?
– Нет.
– Она занята.
Он хотел закрыть дверь, но тут из глубины дома к выходу подошел мужчина. Он протиснулся между привратником и Алекс, приподняв перед ней свою спортивную кепку с длинным козырьком и пробормотав «спасибо» швейцару. Алекс воспользовалась этим, переступила порог и вошла в строгого вида вестибюль.
– Пожалуйста, мне очень нужно поговорить с мисс Бертон. Обещаю не отнимать у нее много времени.
– Мисс, если вы ищете работу, то сначала нужно написать заявление и представить фотографии. Она встречается с девушками только после того, как посмотрит их фотографии.
– Я не ищу работу.
Он целую минуту рассматривал Алекс, но потом все же принял благоприятное для нее решение.
– Имя?
– Александра Гейтер.
– Ждите здесь, слышите?
– Да, сэр.
– Не двигайтесь с места.
– Хорошо.
Он удалился в глубь дома и стал подниматься по лестнице с такой грациозной легкостью, которую невозможно заподозрить в человеке его комплекции. Его приказ стоять на месте прозвучал столь непреложно, что буквально пригвоздил ее ноги к полу. Ей казалось, что никакая сила не может сдвинуть ее с места.
Однако уже через несколько мгновений Алекс потянуло туда, откуда доносилась музыка. Тихие голоса и приглушенный смех заставили ее приблизиться к фиолетовым парчовым занавескам, отделявшим коридор от комнаты. Но края штор плотно находили друг на друга, и ей ничего не было видно. Подняв руку, она осторожно раздвинула их и заглянула в образовавшуюся щель.
– Мисс Гейтер.
Она вздрогнула и обернулась, виновато отдернув руку. Бородатый великан угрожающе возвышался над ней, но его мягкие розовые губы подергивались в чуть заметкой улыбке.
– Сюда, – сказал медведище. Обогнув лестницу, он остановился перед закрытой дверью. Громко стукнув три раза, распахнул ее и сделал шаг в сторону, пропуская Алекс. Затем притворил за ней дверь.
Алекс ожидала увидеть мадам возлежащей на атласных простынях. Но та сидела за большим удобным письменным столом, окруженным железными ящиками картотеки. Судя по количеству конторских книг, папок и пачек писем, разбросанных по столу, она работала здесь ничуть не меньше, чем в будуаре.
И одета она была не так, как ожидала Алекс. Вместо едва прикрывающего тело белья на ней был сшитый на заказ строгий шерстяной костюм. Правда, при этом она была увешана драгоценностями, неподдельными и хорошей работы.
Ее обесцвеченные волосы напоминали красиво уложенный ком снежно-белой сахарной ваты. Но эта старомодная прическа ей тем не менее шла. Как и у сестры, ее фигура была склонна к полноте, но и это ее не портило. Главным достоинством Норы была кожа, безупречно гладкая, матово-белая. Алекс подумала, что эта кожа, наверное, никогда не знала жгучего техасского солнца.
Голубые глаза мадам смотрели на Алекс оценивающе, точно так же смотрел на нее и лежавший на столе по правую руку от хозяйки кот.
– У вас лучше вкус, чем у вашей матери, – сказала она без всякого вступления, не спеша оглядев Алекс с ног до головы. – У Седины было красивое лицо, но никакого чувства стиля. А у вас есть. Садитесь, мисс Гейтер.
– Спасибо. – Алекс села на стул по другую сторону стола. Через секунду она рассмеялась и досадливо покачала головой. – Извините, что разглядываю вас.
– Ничего. Вы ведь видите мадам в первый раз. – По правде говоря, нет. Я выступала обвинителем по делу одной женщины в Остине, ее дом моделей оказался просто прикрытием для проституток.
– Она была неосторожна.
– Я собрала достаточно улик. Ей не удалось отвертеться.
– Это предупреждение?
– Мои полномочия на ваше заведение не распространяются.
– Как и на дело об убийстве вашей матери. – Она по-мужски, без лишних движений зажгла тонкую черную сигарету и протянула пачку Алекс, но та отказалась. – Выпьете что-нибудь? Извините, что говорю вам это, но, судя по вашему виду, вам бы это не помешало. – Она жестом показала на лакированный, инкрустированный перламутром бар.
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– Питер сказал, вы отказались заполнить анкету, из чего я заключаю, что вы пришли сюда не в поисках работы.
– Нет.
– Жаль. Вы бы имели успех. Красивое тело, хорошие ноги, необычные волосы. Это натуральный цвет? – Да. В улыбке мадам было что-то непристойное.
– Я знаю нескольких завсегдатаев, которым вы пришлись бы по вкусу.
– Спасибо, – сухо сказала Алекс, после этого комплимента ей захотелось немедленно принять ванну.
– Вас привело сюда, надо полагать, дело. Ваше, – она лениво улыбнулась, – не мое.
– Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов.
– Но сначала я сама хотела бы задать вам один вопрос.
– Пожалуйста.
– Вас прислал сюда Рид?
– Нет.
– Хорошо. А то меня бы это огорчило.
– Я нашла вас через вашу сестру.
Одна бровь мадам поднялась чуть выше другой.
– Через Ванду Гейл? Я-то думала, она свято верит, что стоит ей только произнести вслух мое имя, как она тотчас превратится в соляной столб или еще невесть во что. Как она поживает? Впрочем, неважно, – добавила она, заметив колебания Алекс. – Я видела Ванду Гейл издалека. Она ужасно выглядит. Этот тщедушный хрен, который талдычит, что он посланник божий, почти совсем погубил ее здоровье и красоту. Дети ее ходят как оборванцы. Если ее устраивает такая жизнь, что ж, прекрасно, пусть живет, но зачем же детей держать в нищете?
Ее возмущение было искренним.
– В нужде праведности нет. Я хотела бы помочь ей материально, но уверена, что она скорее умрет с голоду, чем примет от меня хоть один цент, даже если муж и разрешит ей взять деньги. Она, что же, так прямо вам и заявила, что ее сестра шлюха?
– Нет, она только сказала мне, как вас найти. Мне кажется, она считала, что мне уже известна ваша… ваша профессия.
– А вы не знали?
– Нет.
– У меня очень доходное занятие, но сейчас я начинаю новое дело. Раньше, мисс Гейтер, я имела мужчин ради удовольствия, я и сейчас это делаю, но в основном ради денег. И знаете, что я вам скажу? От денег имеешь еще больше удовольствия. – Она самодовольно рассмеялась гортанным смехом.
В ней совсем не было свойственной Ванде Гейл робости. Алекс подумала, что мадам не испугалась бы и самого дьявола, она бы подошла к нему и, ни секунды не колеблясь, плюнула ему в глаза. А потом небось соблазнила бы.
– Между прочим, – продолжала Нора Гейл, – вам повезло, что застали меня. Я только что вернулась от своего банкира. Знаете, как бы он ни был занят, но всегда находит время, чтобы встретиться со мной.
Она махнула рукой в сторону открытой папки с документами, лежавшей прямо перед ней. Даже читая надпись на папке вверх ногами, Алекс сразу узнала знакомое название.
«НГБ Инкорпорейтед», – беззвучно повторила она. Встретившись взглядом с Норой Гейл, она уловила в ее глазах злорадство.
– Так это вы «НГБ Инкорпорейтед»? Нора Гейл Бер-тон? – чуть слышно сказала Алекс.
– Так и есть.
– Значит, это вы подписали письмо, которое прислали мне бизнесмены Пурселла.
– Я помогла составить его. – Она погрузила свои длинные с красивым маникюром ногти в блестящий мех и стала почесывать кота за ушами. – Мне не нравится то, что вы пытаетесь здесь заварить, мисс Гейтер. Совсем не нравится. Вы хотите поломать к чертовой матери все мои тщательно разработанные планы по расширению дела.
– Насколько я припоминаю, «НГБ Инкорпорейтед» предполагает построить роскошный отель возле ипподрома.
– Верно. Курорт с площадками для игры в гольф, тренировочными площадками, теннисными кортами, спортивным залом, плавательными бассейнами. Называйте что хотите, там будет все.
– И при каждом номере по шлюхе? Нора Гейл не обиделась, лишь снова рассмеялась своим похабным смехом.
– Нет, но кто лучше старой шлюхи знает, как развлечь клиентов? Над моим проектом работают лучшие в курортном строительстве архитекторы. Это будет впечатляющее, чертовски броское сооружение, что, как я понимаю, нравится туристам. Все, кто приезжает в Техас из других, особенно восточных штатов, ожидают увидеть здесь нечто очень кричащее, безвкусное, до рези в глазах яркое. Я не хочу разочаровывать своих клиентов.
– А у вас есть деньги, чтобы построить такое заведение? – спросила Алекс, чувствуя, как накипавшее в ней раздражение сменяется любопытством.
– Я накопила достаточно, чтобы получить необходимые кредиты. Милочка, по этим ступенькам, – она махнула в сторону лестницы, – поднималось столько ковбоев, шоферни, разных чиновников, политиков и студентов, что и не сочтешь. На самом-то деле я могу точно сказать, сколько их было, сколько времени каждый из них провел здесь, чем занимался, что пил, что курил, – все, что пожелаете узнать. Я веду подробнейшую отчетность.
Да, я шлюха, но отнюдь не дура. В нашем деле мало знать, как заставить мужика кончить. Надо знать, как заставить его кончить побыстрее, чтобы тут же заняться следующим. И еще надо знать, как заставить его раскошелиться куда щедрее, чем он рассчитывал.
Она откинулась на спинку стула и погладила кота.
– Да, деньги у меня есть. Но, что гораздо важнее, у меня есть на плечах голова, чтобы сколотить из них целое состояние. Имея отель, я смогу заниматься законным бизнесом. Тогда мне больше не придется, пока я сама того не захочу, ублажать мужиков, которым невтерпеж потрахаться, и выслушивать очередную жалобу на то, что жена его не понимает.
Я живу надеждой, что в один прекрасный день уеду из этого дома, поселюсь в городе, буду ходить с высоко поднятой головой и любому, кому не понравится соседство со мной, смогу сказать: «Пошел ты в задницу». – Она ткнула сигаретой в сторону Алекс. – И я не хочу, чтобы какая-нибудь заводила, вроде вас, явилась откуда ни возьмись и все на хрен сорвала.
Это была целая речь. Помимо воли, Алекс пришла в восхищение, но не испугалась.
– Я всего лишь пытаюсь распутать дело об убийстве.
– Но уж не из любви к закону и порядку, не заливайте. Правительству штата плевать на убийство Седины Гейгер, иначе им занялись бы давным-давно.
– Вы сами только что признали, что это дело требует пересмотра.
Нора Гейл не без изящества пожала плечами.
– С юридической точки зрения – возможно, но с человеческой – едва ли. Послушайтесь, золотце, моего совета. Скажу вам, как сказала бы своей попавшей в переплет девушке. – Она подалась вперед. – Уезжайте. Оставьте все, как есть. Всем от этого будет только лучше, особенно вам.
– Вы знаете, кто убил мою мать, мисс Бертон?
– Нет.
– Вы верите, что ее убил Придурок Бад?
– Тот безобидный идиот? Нет.
– Значит, вы подозреваете кого-то другого. Кого?
– Этого я вам никогда не скажу.
– Даже в суде под присягой?
Нора Гейл качнула великолепной копной белых волос.
– Я не стану свидетельствовать против своих друзей.
– Рида Ламберта, например?
– Рида Ламберта, например. Мы старые приятели.
– Мне говорили.
Хриплый смешок Норы Гейл заставил Алекс поднять голову.
– Вам неприятно слышать, что мы с Ридом, бывало, трахались до потери сознания?
– С какой стати мне это должно быть неприятно? Не сводя глаз с Алекс, Нора Гейл выпустила кверху облачко дыма и загасила окурок в хрустальной пепельнице.
– Вам лучше знать, золотце.
Алекс выпрямилась, пытаясь снова стать строгим прокурором.
– Он был с вами в ту ночь, когда убили мою мать?
– Да, – ответила она без малейшего колебания.
– Где?
– По-моему, в моей машине.
– Трахались до потери сознания?
– А вам-то что?
– Чисто профессиональный интерес, – огрызнулась Алекс. – Я пытаюсь установить алиби Рида Ламберта. Поэтому мне нужно знать, где вы были, что делали, сколько времени были вместе.
– А какая тут связь? Не понимаю.
– Позвольте мне судить об этом. К тому же какая разница, если вы расскажете все еще раз? Вы ведь уже рассказывали об этом следователю, который вас допрашивал.
– Никто меня не допрашивал.
– Что? – изумилась Алекс.
– Никто никогда меня не допрашивал. Думаю, Рид сказал им, что был со мной, и ему поверили.
– Он был с вами всю ночь?
– Я готова присягнуть в суде, что так оно и было. Алекс посмотрела на нее долгим пристальным взглядом.
– А на самом деле?
– Под присягой я сказала бы, что был, – повторила она, в ее глазах светился откровенный вызов.
Это был тупик. Алекс решила бросить попытки пробить лбом стену. От этого у нее разболелась голова.
– Вы хорошо знали мою мать?
– Настолько хорошо, что плакать по ней не стала. Своей резкой прямотой она не уступала Стейси Уоллес. Алекс никак не могла привыкнуть к этой прямолинейности.
– Послушайте, золотце, мне неприятно говорить об этом так резко, но вашу мать я терпеть не могла. Она отлично знала, что и Рид, и Джуниор – оба любят ее. Соблазн был слишком велик.
– Какой соблазн?
– Столкнуть их друг с другом и посмотреть, как далеко можно зайти. После того как убили вашего отца, она снова принялась заигрывать с ними. Рид не спешил простить ее за то, что она вернулась беременной, а Джуниор простил. Он, наверное, решил не упускать свой шанс. В общем, стал ухаживать всерьез.
Его родителям это не понравилось. А уж Стейси Уоллес просто лопалась от злости. Но все шло к тому, что Джуниор в конце концов получит Селину. Он рассказывал всякому встречному и поперечному, что женится на ней, как только окончит школу. Это чертовски льстило вашей бабушке. Она недолюбливала Рида и всегда мечтала видеть своим зятем Джуниора Минтона.
Нора Гейл умолкла, закуривая новую сигарету. Алекс нетерпеливо ждала, в ее груди нарастало напряжение. Когда Нора Гейл раскурила сигарету, Алекс спросила:
– А как Рид отнесся к намечавшейся свадьбе Седины и Джуниора?
– Он все еще злился на Селину, но по-прежнему любил ее, чертовски любил. Потому и пришел ко мне в ту ночь. А Седина отправилась ужинать на ранчо. Рид думал, что Джуниор сделает ей предложение. К утру, считал он, они будут уже помолвлены.
– Но к утру Селина была мертва.
– Именно так, золотце, – невозмутимо сказала Нора Гейл. – И, по-моему, это было лучшим решением для всех.
И, как бы ставя точку в ее ошеломляющем заявлении, прогремел выстрел.
Глава 34
– Боже мой, что это было? – вскочила Алекс.
– Выстрел, полагаю.
Нора Гейл была по-прежнему восхитительно спокойна, но когда знакомый Алекс великан распахнул дверь, Нора была уже на пороге.
– Питер, кто-нибудь пострадал?
– Да, мадам. Ранен один клиент.
– Позвони Риду.
– Слушаюсь, мадам.
Питер наклонился к стоявшему на столе телефону. Нора Гейл вышла из кабинета, за ней следом – Алекс. Широким театральным жестом мадам раздвинула шторы и окинула взором сцену. Со страхом и любопытством Алекс выглянула из-за ее плеча.
Двое мужчин, как поняла Алекс, вышибалы, держали третьего, притиснув его к нарядной стойке бара. Несколько едва одетых молодых женщин испуганно жались к обитой лиловым бархатом мебели. Еще один мужчина лежал на полу. Под ним на восточном, пастельных тонов ковре скопилась лужица крови.
– Что произошло?
Не получив ответа, Нора Гейл повторила вопрос более настойчиво.
– Они стали драться, – ответила наконец одна из проституток. – А потом вдруг раздался выстрел.
Она указала на пол. Там, у ног распростертого человека, лежал револьвер.
– Из-за чего они подрались?
После долгой паузы одна из девушек испуганно подняла руку.
– Ступай в мой кабинет и сиди там, – приказала Нора Гейл ледяным тоном. Он означал, что девушке следовало бы знать, как не допускать подобных происшествий. – Остальные отправляйтесь наверх и не выходите, пока вам не разрешат.
Никто не возражал. У Норы Гейл дисциплина была, как на корабле. Молодые женщины пролетели мимо Алекс, как стайка бабочек. По лестнице, навстречу им, натягивая на бегу одежду, промчались несколько мужчин. Все как один, не гладя по сторонам, они выскакивали через входную дверь.
– Выстрел, полагаю.
Нора Гейл была по-прежнему восхитительно спокойна, но когда знакомый Алекс великан распахнул дверь, Нора была уже на пороге.
– Питер, кто-нибудь пострадал?
– Да, мадам. Ранен один клиент.
– Позвони Риду.
– Слушаюсь, мадам.
Питер наклонился к стоявшему на столе телефону. Нора Гейл вышла из кабинета, за ней следом – Алекс. Широким театральным жестом мадам раздвинула шторы и окинула взором сцену. Со страхом и любопытством Алекс выглянула из-за ее плеча.
Двое мужчин, как поняла Алекс, вышибалы, держали третьего, притиснув его к нарядной стойке бара. Несколько едва одетых молодых женщин испуганно жались к обитой лиловым бархатом мебели. Еще один мужчина лежал на полу. Под ним на восточном, пастельных тонов ковре скопилась лужица крови.
– Что произошло?
Не получив ответа, Нора Гейл повторила вопрос более настойчиво.
– Они стали драться, – ответила наконец одна из проституток. – А потом вдруг раздался выстрел.
Она указала на пол. Там, у ног распростертого человека, лежал револьвер.
– Из-за чего они подрались?
После долгой паузы одна из девушек испуганно подняла руку.
– Ступай в мой кабинет и сиди там, – приказала Нора Гейл ледяным тоном. Он означал, что девушке следовало бы знать, как не допускать подобных происшествий. – Остальные отправляйтесь наверх и не выходите, пока вам не разрешат.
Никто не возражал. У Норы Гейл дисциплина была, как на корабле. Молодые женщины пролетели мимо Алекс, как стайка бабочек. По лестнице, навстречу им, натягивая на бегу одежду, промчались несколько мужчин. Все как один, не гладя по сторонам, они выскакивали через входную дверь.