Браун Сандра. Зависть

   Машинально перебирая пальцами его волосы, Марис прошептала:
   – О, Паркер, пожалуйста…
   – Что? Только попроси – и я все сделаю!
   – Я…
   – Что?
   – Я не могу…
   – Можешь. И должна. Ты уже сделала это. Вчера вечером – помнишь? – Одна из его рук скользнула ей под платье и заскользила по гладкой чувствительной коже. Это было так неожиданно и приятно, что Марис почувствовала, как у нее начинают подгибаться колени, однако она собрала всю свою волю и, оттолкнув руку Паркера, отступила на шаг назад.
   – Я не могу, – повторила она. – Мы… не можем…
   Судорожно сглотнув, Паркер спросил:
   – Но почему?
   – Я… очень беспокоюсь об отце.
   – Об отце? – недоуменно переспросил Паркер. У него был такой вид, словно она вдруг заговорила по-китайски. – А при чем тут твой отец? Может быть, ты боишься, что он… не одобрит то, что мы тут затеяли? Или ты имеешь в виду – он явится сюда с двустволкой и заставит меня на тебе жениться?
   Марис улыбнулась и покачала головой:
   – Нет, дело совсем не в этом. Просто я никак не могу ему дозвониться – ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали, а на работе его не было… – Она торопливо рассказала Паркеру о своих звонках. – Наконец я дозвонилась сестре нашей экономки – Максина изредка бывает у нее по выходным. И она оказалась там! Максина сказала мне, что отец поехал на уик-энд в наш загородный дом в западном Массачусетсе…
   – Один? – Паркер удивленно приподнял брови.
   – Нет, с Ноем. Они решили, что поедут одни, без Максины.
   – Ну и что? По-моему, они оба вполне взрослые, самостоятельные люди! Я, во всяком случае, не понимаю, как их поездка может быть связана с… с нашими отношениями?
   – Прямой связи, конечно, нет, но все же я беспокоюсь…
   – Почему? Я не понимаю!.. – Паркер пожал плечами.
   – Максина следит за отцом, как наседка… – Марис усмехнулась. – Во всяком случае, пока она с ним, я уверена – ничего плохого не случится. И мне очень не нравится, что он там один… И не подходит к телефону.
   – Но он там не один!..
   С Ноем, хотела сказать Марис, но вовремя прикусила язык. Она не сказала Паркеру, что Ной убедил Максину в том, будто Марис не только знает об этой поездке, но и чуть ли не сама ее предложила. Когда же верная экономка узнала, что Марис абсолютно не в курсе, она ужасно расстроилась и даже хотела немедленно ехать в Беркшир. «Почему он так сказал, мисс Марис? – вопрошала она, начиная всхлипывать. – Почему мистер Ной обманул меня?»
   Действительно, почему? Зачем понадобился весь этот спектакль?!
   Кроме того, Максина сообщила Марис, что утром у Дэниэла был гость.
   «Кто?» – вырвалось у Марис.
   «В том-то и дело, что я не знаю, – ответила экономка. – По-моему, мистер Дэниэл специально послал меня купить его любимый хлеб, чтобы я не встретилась с этим человеком. Когда я вернулась, он уже мыл посуду…»
   «Отец мыл посуду?!» – поразилась Марис. Это и в самом деле было необычно.
   «Ну да, – объяснила Максина. – Я, как всегда, накрыла завтрак на троих, хотя вас и не было в городе. Я думала, может быть, мистер Ной придет раньше… Только это был не ваш муж. Мистер Дэниэл стал мыть посуду, чтобы я не догадалась, – с ним завтракал второй человек. А когда я спросила, кто к нему приходил, он сказал – никто, и еще добавил, что это, мол, его блюдца, поэтому если он захочет, то может пользоваться не двумя, а десятком приборов сразу. Это, конечно, была полная чушь, и позднее он извинился. Больше мы об этом не разговаривали, но я уверена: пока меня не было, к мистеру Дэниэлу приходил какой-то человек, и он очень не хочет, чтобы кто-то про это узнал».
   «Скажи, Максина, как выглядел папа? – спросила тогда Марис. – Он был расстроен, огорчен или, может быть, сердит?»
   «Нет, миссис Марис, наоборот! Он выглядел очень бодрым и даже веселым, а когда за ним приехал мистер Рид, мне даже показалось, что ему не терпится поскорее отправиться за город».
   «В таком случае, – медленно проговорила Марис, – мы напрасно волнуемся».
   Однако, несмотря на собственное бодрое заявление, на душе у нее было тревожно. Максину ей удалось успокоить, но себя обмануть не в пример труднее. Даже предположения относительно причин внезапного отъезда Дэниэла, которые она пересказала Паркеру, показались ей сейчас пустыми и надуманными.
   – Конечно, я рада, что отец наконец нашелся, – закончила она. – Я уверена, у него все в порядке, но окончательно я успокоюсь, только когда переговорю с ним.
   – А ты пыталась дозвониться ему в ваш загородный дом? – спросил Паркер.
   – Обычная линия перегружена звонками, его мобильник тоже почему-то занят. Конечно, я оставила ему «голосовое сообщение» и номер этого телефона… Надеюсь, ты не против? – спохватилась она, и Паркер покачал головой:
   – Нет, покуда мое настоящее имя остается в тайне.
   – Конечно, я никому не говорила! Но никто так и не перезвонил. И на моем мобильнике тоже нет никаких сообщений!
   – Странно… – проговорил Паркер задумчиво.
   – Ты тоже так считаешь?
   – Да. С чего это вдруг твой отец согласился провести уикенд с твоим бывшим супругом?
   – Он не знает, что мы с Ноем… расстались, – сказала Марис. Паркер изобразил на лице вежливое удивление. – Наверное, я должна была сразу ему сказать, но… Просто не было подходящего момента. Я хотела выбрав такое время, чтобы не очень его расстроить и…
   – Как тебе кажется, может ли Ной сообщить твоему отцу о вашем разводе? Я имею в виду – пока они оба отдыхают за городом?
   – Сначала я так и подумала, – сказала Марис. – Мне казалось, он собирается попросить отца помирить нас. Наверняка Ною не хочется терять пост вице-президента «Мадерли-пресс»! Если ради этого он женился на мне, значит, у него есть основания опасаться развода.
   – И как тебе кажется, мистер Мадерли может вмешаться?
   – Ни в коем случае! – категорическим тоном заявила Марис. – Он уже догадался, что у нас не все благополучно, просто не знал – насколько. – Она опустила глаза и добавила:
   – До тех пор, пока я не приехала на Санта-Анну и не познакомилась с тобой, я и сама не знала, счастлива ли я или несчастна. Мне казалось, что у меня есть все для счастья и, следовательно, я должна быть счастлива. Теперь знаю – я ошибалась.
   Паркер застонал:
   – Пожалуйста, не надо смотреть так на меня, Марис!
   – Как – «так»?
   – «Увлажнившимся взором», – процитировал он. – И вообще, на твоем месте я бы сходил и еще раз проверил мобильник, пока мне не надоело разыгрывать сочувствие и понимание. – Он вздохнул. – А какая эрекция пропала зря! Похоже, по очкам я проигрываю со счетом ноль – два. Вернее, не по очкам, а по оргазмам…
   Марис не выдержала и, рассмеявшись, пригладила его взлохмаченные волосы – без особенного, впрочем, успеха.
   – Ты действительно вульгарный, донельзя развращенный тип, как и говорил Майкл, – сказала она. – И все равно, спасибо за прекрасный вечер.
   – Он мог стать еще прекраснее, – проворчал Паркер.
   – Прости. – Наклонившись, Марис запечатлела на его губах беглый поцелуй. – Спокойной ночи!
   – О, я буду спать, как младенец. Но только на спине, потому что перевернуться на живот мне помешает…
   – Если тебя это немного утешит…
   – Что?
   – Насчет вчерашнего вечера, Паркер… Я ничего не забыла.

28

   Но ее телефон не зарегистрировал ни одного входящего звонка.
   Собравшись с духом, Марис набрала номер мобильника Ноя, но автоответчик сообщил ей, что абонент недоступен.
   Вне себя от тревоги, она снова позвонила в беркширский особняк.
   Дэниэл взял трубку на втором звонке.
   – Папа, наконец-то!.. – с облегчением воскликнула Марис, но в ее голосе звучал и упрек. – Где ты был?!
   – Последние два часа я был в ванне, – отозвался Дэниэл. – И прошу прощения, что не спросил сначала твоего разрешения.
   – Нет, это ты извини, я вовсе не хотела лезть в твои дела, просто… Я с утра пытаюсь до тебя дозвониться. Почему ты не сказал мне, что собираешься ехать за город? Я узнала об этом, только когда поговорила с Максиной. С тех пор я названиваю сюда каждые пятнадцать минут, но никто не брал трубку!
   – Странно… У меня должно было быть занято. Перед тем, как подняться наверх, я заметил, что трубка на кухонном телефоне лежит немного криво. Должно быть, Ной не положил ее как следует, когда звонил в ресторан и заказывал еду.
   – Говорю тебе – никто не отвечал ни по городскому телефону, ни по твоему мобильнику, – ответила Марис, с трудом сдерживая раздражение. Скорее всего, поняла она, Ной, зная, что она будет звонить отцу, выдернул аппарат из сети, а трубку положил не правильно просто для отвода глаз. Но для чего ему это понадобилось? Может быть, он таким образом хотел наказать свою строптивую жену за то, что она отправилась в Джорджию вместо того, чтобы умолять его о прощении? «Скорее всего, так и было», – решила Марис и удивилась, как ясно она теперь видит его истинное лицо. А ведь было время, когда ничего этого она не замечала. Что же застилало ей глаза? «Неужели книга, которую он написал?» – подумала Марис, злясь на себя за свою наивность и доверчивость.
   К счастью, теперь она прозрела и хотела только одного: чтобы Ной навсегда исчез из ее жизни и из жизни ее отца. Марис было противно даже думать о том, что – пусть только формально – Ной продолжает оставаться членом их семьи. «Так чего же я в таком случае жду? – спросила себя Марис. – Почему не расскажу отцу о своем разрыве с Ноем прямо сейчас?»
   К счастью, Марис сумела совладать с собой и не поддаться минутному порыву. Заводить разговор о Ное сейчас не стоило хотя бы потому, что в Массачусетсе было так же поздно, как в Джорджии, и Дэниэл, несомненно, устал за день. Кроме того, серьезные проблемы Марис предпочитала обсуждать не по телефону, а встретившись с отцом лично. Поэтому Марис лишь спросила, как Дэниэл себя чувствует.
   – Прекрасно, – отвечал Дэниэл все еще ворчливо. – А что, собственно, произошло? Почему я должен чувствовать себя иначе?
   – Ну, поскольку я никак не могла дозвониться до тебя, мне приходили в голову разные… вещи, – нехотя призналась Марис.
   – Готов спорить, все они были одна другой страшнее, – усмехнулся Дэниэл. – Точно так же и я воображал себе всякие ужасы, стоило тебе задержаться с прогулки хотя бы на десять минут.
   – Ты хочешь сказать – теперь мы поменялись ролями?
   – Вовсе нет. Я все еще волнуюсь, когда ты не приезжаешь ко мне вовремя. Впрочем, не беспокойся, сегодня у меня был отличный день!
   «…И начался он с визита неизвестного гостя», – сказала про себя Марис. Ей очень хотелось расспросить отца, кто приходил к нему утром, но она не могла выдавать Максину. Оставалось только надеяться, что отец сам поделится с ней своим секретом, но он, судя по всему, не собирался этого делать.
   – Что же такого хорошего произошло сегодня? – спросила она.
   – Хотя бы то, что утром я проснулся живым и здоровым – в мои годы это уже неплохо, – сдержанно ответил Дэниэл. – Впрочем, ты сможешь оценить это только лет через сорок, не раньше.
   – Понятно… – протянула Марис, стараясь скрыть свое разочарование. – Как там наш дом? С ним все в порядке?
   – В полнейшем, – подтвердил Дэниэл.
   – А где вы ужинали? – снова спросила Марис. – У Гарри или ходили в какой-нибудь другой из твоих излюбленных ресторанчиков?
   – Мы поели дома. Разве Ной ничего тебе не сказал?
   – Когда?
   – Он же разговаривал с тобой вечером! Я спустился в гостиную, наверное, через полминуты после того, как он поговорил с тобой.
   Марис открыла рот, собираясь возразить, но так ничего и не сказала. Ной солгал Дэниэлу. Очевидно, он застал конец его разговора с какой-то женщиной, и Ною пришлось притвориться, что это была она, Марис.
   Проклятье!
   – А я его и не спрашивала, впрочем, может быть, он и говорил, я просто запамятовала.
   Дэниэл явно не заметил прозвучавших в голосе Марис тревожных ноток.
   – Ты так много работаешь… Кстати, как продвигается книга?
   – Отлично! Давно мне не приходилось так плотно заниматься редакторской работой и участвовать в творческом процессе! Я очень довольна.
   – Об этом нетрудно догадаться по твоему голосу. Кстати, как там твой автор? Он по-прежнему ведет себя как бирюк?
   – Мне кажется, он немного оттаял, хотя возможно, я просто привыкла к его манерам, – сообщила Марис. – Уж не знаю, чего тут больше…
   – Наверное, понемногу и того, и другого, – заметил Дэниэл.
   Последовала пауза. Марис чувствовала – отец хочет что-то сказать, но колеблется. Наконец Дэниэл проговорил:
   – Я рад, что ты доверилась своей интуиции и поехала в Джорджию, чтобы поработать с автором лично. Но тебе там нравится? Довольна ли ты книгой? А остальным?..
   – Да, папа, – негромко ответила Марис.
   Постороннему человеку этот разговор показался бы вполне невинным, но для них обоих каждая фраза приобретала особый смысл – особенно если припомнить их последний разговор перед ее отъездом из Нью-Йорка. Теперь Марис была уверена: отец знает больше, чем говорит.
   Он давно догадался, что она разочаровалась и в своем браке, и в самом Ное, и Марис бы нисколько не удивилась, если бы отец каким-то образом узнал о неверности Ноя. Дэниэл Мадерли обладал редкой способностью узнавать чужие тайны. Когда Марис была у него в последний раз, ей стоило огромного труда скрыть чувства, которые она испытывала к Паркеру, и все равно она едва не попалась, когда чуть не час говорила о нем с восторгом, свойственным только влюбленным.
   И теперь отец давал ей понять, что он кое-что знает и одобряет ее поступки.
   Горло ее сжалось от нежности, и, сглотнув комок, Марис сказала:
   – Мне очень нужно было услышать твой голос, папа.
   – Я тоже был рад тебя слышать.
   – Извини, что побеспокоила тебя в такой поздний час.
   – И совсем ты меня не побеспокоила. Кроме того, я все равно не спал…
   – Давай я лучше позвоню тебе утром, – предложила Марис. – Хотя подожди…
   При одной мысли о том, что все выходные Дэниэлу придется провести с Ноем, который все-таки оставался его зятем, Марис сникла. Несомненно, Ной рассчитывал за это время привлечь ее отца на свою сторону. Может быть, он даже признается ему в измене, чтобы, воспользовавшись ее отсутствием, подать происшедшее под выгодным для себя углом. Ну уж нет! Она этого не допустит!
   – Я бы хотела, чтобы завтра утром к тебе приехала Максина, – решительно сказала Марис. – Ей давно хотелось побывать в Беркшире и увидеть, как поживают ее любимые цветочные клумбы. Пожалуйста, не отказывай ей в этом удовольствии.
   – Цветочные клумбы? Гм-м… – Дэниэл фыркнул, давая ей понять, что уловка Марис его не обманула. – Признаться, я еще не успел отдохнуть от нее как следует, но если тебе так будет спокойнее…
   – Так мне будет намного спокойнее, – с чувством ответила Марис. – Завтра я первым делом позвоню Максине и попрошу ее приехать.
   Она была уверена, что Максина не станет медлить и, бросив все дела, сразу помчится в Беркшир. По ее расчетам, экономка могла быть в загородном доме уже ко второму завтраку.
   – Позвони мне, когда Максина будет у тебя, чтобы я знала, что она доехала благополучно, ладно? – попросила Марис.
   – Хорошо, милая, – ответил Дэниэл. – В таком случае – до завтра… И еще, Марис…
   – Что?
   – Можешь не спешить с возвращением. Постарайся выжать из этой командировки все, что только возможно… Я имею в виду – пусть она принесет тебе не только пользу, но и радость. Догадываешься, о чем я?.. Постарайся ни о чем не тревожиться – все будет в порядке. Ты мне веришь, Марис?
   – Я верю… – Марис крепче прижала к щеке трубку. – Я люблю тебя, папа. Спокойной ночи.
   – Спокойной ночи, малышка…
 
   Марис обвела взглядом спальню Паркера. Кровать Паркера показалась Марис совершенно чудовищной. Для двуспальной кровати она была слишком узкой и довольно высокой. Подголовник и изножье тоже были высокими и покрыты затейливой резьбой. От времени дерево потемнело, а лак, которым была покрыта кровать, растрескался, как старая кожа, и подернулся матовой патиной, в которой отражался бледный свет привинченной к изголовью лампы.
   Единственным современным предметом обстановки была тумба для телевизора и видеомагнитофона, установленная в углу напротив кровати. Она да еще инвалидное кресло, аккуратно припаркованное у ночного столика. Марис удивило отсутствие каких-либо специальных приспособлений, с помощью которых Паркер мог бы пересесть из кресла на кровать, но потом она вспомнила, как он влезал и вылезал из «Крокодила», и успокоилась. Для Паркера это действительно было пустяковой задачей.
   Паркер лежал на кровати и читал, подложив под спину подушку. Когда Марис приоткрыла дверь, он поднял голову и медленно опустил книгу на колени.
   – Привет, – сказал он. – Ты что, заблудилась? Марис нервно рассмеялась.
   – А мне кажется, ты меня ждал.
   – Не ждал, но… надеялся. И даже поминал тебя в своих молитвах.
   – Значит, ты не возражаешь, если я…
   – Ты что, издеваешься? – перебил он.
   – Нет, но я подумала: Майкл может…
   – Не может, если ты запрешь дверь.
   Нащупав за спиной защелку на ручке, Марис повернула ее и вдавила кнопку замка, гарантировав их от непрошеного вторжения. Затем, продолжая держать руки за спиной, она осторожно приблизилась к кровати. Паркер внимательно за ней наблюдал.
   – Я принесла тебе подарок, вернее – два, – сказала она и, сунув руку в карман халата, достала оттуда тонкий чайный стакан, позаимствованный из бара во флигеле, и протянула ему. Паркер взял его и некоторое время озадаченно его разглядывал. Потом он заметил внутри бледные фосфоресцирующие пятна, и лицо его прояснилось.
   – Светляки! – сказал он и улыбнулся.
   – Светоноски, – с гордостью поправила Марис. – Я сама наловила их, пока шла сюда.
   Горлышко стакана было завязано куском целлофановой пленки, в котором Марис проткнула несколько отверстий, чтобы насекомые не задохнулись.
   – Это замечательный подарок, – сказал Паркер негромко. – Спасибо.
   – Не за что. – Марис взяла у него стакан и поставила на ночной столик.
   – А это, вероятно, второй подарок? – осведомился Паркер, показывая на книгу, которую Марис прижимала к своей груди. – Ты, вероятно, собиралась прочесть мне на ночь какую-нибудь сказку?
   – Вроде того.
   – А я-то думал, зачем тебе очки!
   – Я уже вынула контактные линзы. – Марис кивнула на край кровати:
   – Можно?..
   – Располагайся, будь как дома.
   Чтобы забраться на высокую кровать, Марис пришлось встать на цыпочки. Подобрав под себя ноги, она облокотилась о спинку кровати и повернулась лицом к Паркеру.
   – По-моему, одну сказку на ночь ты уже прочел, – сказала она, и Паркер, захлопнув книгу, отложил ее в сторону.
   – Я предпочитаю послушать твою, – ответил он. Марис повернула книгу так, чтобы он увидел название, вытисненное золотом на темно-зеленом переплете.
   – «Соломенная вдова»?.. – удивился Паркер.
   – Да. Это один из лучших романов моего любимого автора.
   – Которого? Этого Руна, что ли?.. Да он пишет – как дрова колет!
   – Ну-ну, не надо быть большим скромником, чем ты есть на самом деле, – поддела Паркера Марис.
   – У вас высокие требования, мисс Мадерли. Вам нелегко угодить. Ладно, что же вам так нравится в этом романе?
   Он назвал ее девичью фамилию, и это не ускользнуло от внимания Марис, однако ей не хотелось останавливаться на этом и прерывать их игру.
   – Больше всего мне нравится эпизод, когда Дик Кейтон, – этот пронырливый красавчик – использует трюк с картами, чтобы добиться необходимых показаний от проститутки.
   – Ее прозвали Френчи Француженка, потому что она мастерски делала… Кстати, тебе известно, что именно французы изобрели миньет?
   – Ничего подобного, – спокойно ответила Марис. – Еще в 1776 году Джордж Вашингтон писал англичанам: «Я вас в рот имел и насквозь вижу…»
   Паркер фыркнул:
   – Вот не думал, что ты тоже знаешь этот анекдот.
   – Исторический анекдот, – подчеркнула Марис. – Но сейчас речь не об этом, а о… об этом эпизоде. Он один из самых провокационных и захватывающих во всей книге!
   – Так считало большинство читателей и большинство критиков.
   Марис сжала губы и нахмурилась.
   – И тем не менее…
   – Так я и знал!.. – Паркер протяжно вздохнул. – Вот она – ложка дегтя в бочке меда!
   – Когда я перечитывала эту сцену во второй раз, у меня возникло несколько вопросов…
   – Редакторы – они всегда так, – пробормотал Паркер. – Сначала похвалят за какой-нибудь пустяк, а потом разгромят тебя по всем пунктам, так что не знаешь – то ли утираться, то ли так и сидеть оплеванным!
   – Послушайте, мистер Эванс, если вам не интересно… – Марис слегка повысила голос.
   – Нет-нет, мне очень интересно, – поспешно возразил Паркер. – Эти ваши вопросы… – Он опустил взгляд и посмотрел на нежные холмики ее грудей. – Я готов встретить их как мужчина. У меня и самого встает один вопрос, но я готов сначала ответить на ваши, мисс Мадерли.
   И, закинув руки за голову, Паркер усмехнулся. Он был без рубашки, и его темные подмышки уставились на нее, как два внимательных глаза.
   – Как ты понимаешь, это была метафора.
   – Скорее – игра словами. – Марис продолжала хмуриться. – Итак, могу я продолжать?
   – Валяй. Так что же тебе не понравилось?
   – Гхм!.. – Марис с трудом оторвала взгляд от его подмышек. – Во-первых, мне не понравилось, как все это написано. На мой взгляд, можно было обойтись и без некоторых…
   – Деталей?
   – Да.
   – Почему это плохо? Разве не призвание каждого писателя отражать жизнь подобно правдивому зеркалу?
   – Я не сказала, что это плохо. Просто приведенные в этом отрывке подробности иногда оборачиваются против тебя.
   Паркер фыркнул, но сразу же стал серьезным. Задумчиво погладив подбородок, он проговорил:
   – Кажется, я понимаю… Но, может быть, ты приведешь конкретный пример?
   – Пожалуйста! – Марис открыла книгу на заложенной странице. – Вот, например… Хотелось бы убедиться, что мужчина и женщина, принявшие такую… гм-м… замысловатую позу, способны испытывать что-то еще, кроме ломоты в пояснице.
   – Ты хотела бы убедиться в этом на собственном опыте? – вкрадчиво уточнил Паркер.
   – Именно так, – напрямик ответила Марис. Несколько секунд Паркер лежал совершенно неподвижно и задумчиво ее разглядывал.
   – Как мне помнится, «пронырливый красавчик» Дик Кейтон начинает с того, что кладет руку на бедро Френчи. Этот жест должен успокоить ее и ничего больше! Дик хочет только убедить девушку, что с его стороны ей ничто не угрожает. – С этими словами Паркер положил руку на ногу Марис чуть выше колена и несильно сжал. Сквозь тонкий халатик она отчетливо ощущала силу и жар его руки.
   – Не угрожает? Что-то я в этом сомневаюсь, – промурлыкала она. – Ладно, оставим это. В конце концов, по закону любое сомнение трактуется в пользу обвиняемого.
   – Сейчас я докажу, что в этом жесте нет никакого сексуального подтекста, – заявил Паркер. – Хотя Дик и вытащил карту меньшего достоинства, в качестве благодарности за это чисто дружеское прикосновение, Френчи рассказывает ему, что примерно в то время, когда произошло убийство, она услышала доносящийся из переулка шум борьбы.
   –..Который и заставил ее выглянуть из окна, – подхватила Марис и, зачем-то заглянув в книгу, добавила:
   – Именно тогда она и увидела мужчину в красной бейсболке, который бежал вдоль переулка в направлении ее Дома.
   – Это довольно ценные сведения, так как Френчи в состоянии подробно описать бейсболку вплоть до вышитой на ней эмблемы. За это Дик вознаграждает ее поцелуем. Вот таким… – Паркер осторожно снял с Марис очки и сжал ее лицо в ладонях. Он гладил ее скулы большими пальцами, в то время как взгляд его скользил по ее лицу. Губы следовали за взглядом, прикасаясь к коже Марис легкими, но бесконечно чувственными поцелуями.
   Марис стоило огромного труда, чтобы не застонать от наслаждения.
   Наконец Паркер выпустил ее и прошептал:
   – Ее кожа показалась ему восхитительной на вкус.
   – В книге этого нет! – возразила Марис.
   – Нет? Должно быть! Я отчетливо помню, что Дику захотелось повторить поцелуй.
   – Френчи не возражает.
   Паркер продолжил осыпать ее поцелуями. Быстрые, дразнящие, они все сильнее возбуждали обоих, и прошло несколько минут, прежде чем они решились на еще одну передышку. К этому моменту Марис уже ни о чем не могла думать. Блаженная истома разливалась по ее телу, и она жаждала продолжения игры. Потянувшись за очками, Марис попыталась их надеть, но потом отложила в сторону.
   – Не важно… – пробормотала она, роняя очки и книгу на одеяло. – Кажется, Френчи повезло – она снова вытянула старшую карту…
   – Дику Кейтону тоже везет. Теперь он должен исполнить ее желание.
   – Но это не очень удобно, поэтому он сажает ее к себе на колени.
   Паркер обнял ее за талию, Марис приподнялась на кровати и села на него верхом.
   – Потом он целует мочки ее ушей, шею, ее…
   Но Паркер ее опередил – ведь он сам написал эту книгу и знал, что за чем последует. Он уже расстегнул пуговицы халатика и спустил с плеч бретельки короткой ночной рубашки. Его руки легли на груди Марис. Некоторое время Паркер осторожно гладил большими пальцами соски, потом взял один из них в рот и с жадностью втянул в себя.
   Марис не испытывала ни смущения, ни стыда. Прижимая к груди его голову и негромко постанывая от наслаждения, она целовала его макушку, виски, темя, затылок. Ей не хотелось, чтобы он останавливался. Ее лоно наполнилось горячей влагой и раскрылось, подобно перезревшему персику.