Браун Саймон. Наследство

   Последовала грубая перепалка между капитаном и старшиной грузчиков, а тем временем был готов и второй груз, который уже закрепили на лебедке. В то время, как лебедка поворачивалась над доком, узел соскользнул с крюка, и бревна тяжело накренились. Грузчики врассыпную бросились прочь от лебедки, однако крюк еще продолжал держать груз, и тогда двое из них поспешили к балласту, чтобы отпустить его. Однако в тот самый момент, когда они коснулись руками лебедки, узел окончательно развязался. Бревна упали на землю с оглушительным стуком, лебедка откатилась в сторону, и балласт всей своей тяжестью резко опустился на двоих бедняг, которые пытались уравновесить груз. До слуха Олио донесся глухой удар, а затем крики людей, бросившихся на помощь пострадавшим.
   Олио без тени сомнения метнулся вперед к месту происшествия. Локтями он прокладывал себе дорогу сквозь толпу праздных зевак и остановился, как вкопанный, лишь при виде искалеченных окровавленных останков одного из упавших грузчиков. К его ногам текла кровь, и он невольно отступил назад.
   – А этот еще жив! – услышал он чей-то голос и взглянул в ту сторону, где лежал второй пострадавший грузчик. Его голову поддерживал командир экипажа. Принц переступил через тело погибшего грузчика и опустился на колени возле раненого. Тот был без сознания, из его груди вырывалось тяжелое дыхание, а на губах выступила кровь.
   – Он умирает, – угрюмо произнес командир. – У него раздавлена грудь.
   Олио схватил грузчика за руку и слегка сжал ее. Кожа умиравшего была холодной и липкой, от прикосновения Олио его веки вздрогнули и приоткрылись, зрачки расширились от безумной боли.
   – Неужели вы ничего не можете сделать? – спросил Олио командира.
   – Он умирает, – повторил тот.
   Свободная рука Олио сама собой скользнула под плащ, и он сжал Ключ Сердца. Ключ показался ему очень холодным на ощупь. Принц ожидал чего-то, что должно было произойти, сам не зная толком, чего именно. Однако он ничего не ощутил и не почувствовал никакой перемены в состоянии раздавленного грузчика. Тогда Олио закрыл глаза и попытался сосредоточиться, ожидая хоть какого-нибудь знака, который подсказал бы ему, как следовало воспользоваться Ключом. Он вспомнил мощную волну энергии, действие которой он испытал в те минуты, когда Ашарна исцеляла горбуна. В ладони, которой он сжимал Ключ, появилось легкое покалывание, однако он по-прежнему не ощущал ничего, что передавалось бы от него раненому грузчику, не чувствовал никакой волны, подобной той, что исходила от Ашарны. Грузчик застонал и закашлялся. В лицо Олио брызнула кровь, однако он не обратил на это никакого внимания.
   – Он не д-д-должен умереть, – еле слышно пробормотал принц. Склонив голову, он попытался молиться, однако вслед за молитвой по-прежнему не последовало никакого знака. На его плечо мягко опустилась чья-то ладонь, и он услышал у себя над головой слова, произносившиеся на странном незнакомом языке. Олио показалось, что Ключ ожил в его ладони. Внезапно он стал таким горячим, что принц едва не отдернул руку, однако вовремя удержался. Тепло Ключа вошло в его ладонь, теплая волна прошла по руке, потом по груди, отчего его сердце забилось вдвое быстрее обычного. Затем жаркая волна прошла по той руке Олио, в которой он держал ладонь изувеченного грузчика. Олио скорее почувствовал, чем увидел ореол мощного света вокруг себя и раненого, и тут же ощутил, как изогнулись и перекосились ребра и легкие несчастного, принимая нормальные формы. Из груди грузчика вырвался крик страшной боли, однако кровь перестала течь у него изо рта, а глаза стали осмысленными и живыми.
   Волна могущества исчезла так же внезапно, как и возникла, и в конце концов Олио выпустил из руки Ключ и поднялся на ноги. Тотчас же сознание покинула его, и он начал падать. Перед его глазами стояла темная пелена, и он не мог различить лицо человека, который подхватил его и потащил прочь, подальше от изумленной толпы. Однако спустя несколько мгновений он услышал знакомый голос, сказавший:
   – Не думал я, что мы сможем это сделать.
   – Эдейтор? Но что же все-таки вы сделали? – слабым голосом спросил Олио.
   – Всего лишь добавил мои скромные познания в магии к тому могуществу, которое даровано вам Ключом Сердца. Вы в состоянии идти, Ваше Высочество? У меня не хватит силы нести вас на себе дальше. Мне хотелось бы, чтобы вы оказались как можно дальше от этого дока, прежде чем кто-нибудь сможет узнать вас.
   Его опасения не были беспочвенными – кое-кто из грузчиков уже показывал пальцами в их сторону, а в толпе зевак прозвучало слово «чудо». Кивнув, Олио сделал несколько слабых шагов. Эдейтор подставил плечо под руку принца и помог ему добраться до выхода из гавани. Так они двигались до тех пор, пока не добрались до одной из темных узких улочек на задворках пакгаузов, окружавших гавань. Вместе они прислонились к старой кирпичной стене.
   – Мне хотелось бы, Ваше Высочество, чтобы вы не забывали об осторожности, выходя из дворца, и брали бы с собой стражу, – выдохнул Эдейтор, с трудом пытаясь отдышаться.
   – Что же хорошего может в-в-в-выйти из того? Всем станет сразу же ясно, кто я такой, и все будут кланяться мне, подавать прошения и ходатайства. Разве я смогу при этом как следует узнать город?
   – И все же для вас будет лучше взять на себя бремя ответов на ходатайства и прошения, нежели оказаться зарезанным каким-нибудь отъявленным негодяем. Как раз здесь, в доках, особенно много чужестранцев, не имеющих никакого отношения к Гренде Лиар, и все они норовят напасть на богатых юных аристократов и поинтересоваться содержимым их кошельков.
   – Боже, как стыдно было бы умереть, если бы кто-нибудь принял меня з-з-з-за кого-то из членов Двадцати Домов, – попытался отшутиться Олио, однако его смех прозвучал принужденно.
   – Но я всегда считал, что ваша семья была связана с Двадцатью Домами.
   – Только не говорите об этом, пожалуйста, моей сестре.
   Олио резко выпрямился и вновь почувствовал тошноту. Эдейтор тут же подхватил его.
   – Что т-т-там произошло?
   – Вы исцелили умиравшего.
   – Д-да, но эта заслуга принадлежит не мне. Ключ показал свое могущество только благодаря вашей магии.
   Эдейтор покачал головой.
   – Я не согласен с вами, Ваше Высочество. До сих пор мне не удавалось произвести ничего подобного, а между тем через мои руки прошло немало священных реликвий. Ключ возымел действие благодаря тому, что вы стали проводником могущества.
   – А если так, почему же он не помог мне до вашего вмешательства?
   – Не знаю. Может быть, вам надлежит развить в себе некие способности. Не припомните ли вы, когда вы были еще ребенком, вас не испытывали относительно магических способностей?
   – Н-н-нет.
   – Тем не менее мне кажется, что это есть во всей вашей семье. В этом нет ничего необычайного. Совершенно определенно, что вашей матушке от рождения было дано могущество. Кроме того, возможно, что Ключи способны проявлять свою силу только будучи вместе, а по отдельности каждый из них нуждается в дополнительных магических средствах. Но уверяю вас, принц, мне до сих пор не известен ни один маг, который мог бы проделать что-либо, подобное нашему с вами сегодняшнему деянию. Об этом следует серьезно подумать.
   Олио застенчиво улыбнулся.
   – Однако вдвоем мы м-м-можем вызывать к жизни силу Ключа, Эдейтор.
   – Да, но за это придется платить. Мы оба измучены.
   Олио слабо кивнул.
   – Боюсь, что придется закончить наше путешествие. Мне не припомнить, чтобы когда-нибудь прежде я испытывал такую усталость.
   – Мне тоже. Идемте, Ваше Высочество, я провожу вас обратно во дворец.
   – Но ведь ваши собственные апартаменты совсем недалеко отсюда. Со мной все в п-п-порядке.
   Однако в конце концов Эдейтор настоял на своем, и они вместе вышли на широкую улицу, которая тянулась через весь город и заканчивалась на холме возле главных дворцовых ворот, которые охранялись двумя королевскими стражниками. Здесь прелат оставил Олио, уверившись в том, что теперь принц был в безопасности. Олио смотрел ему вслед, удивляясь и недоумевая, что же он такое сделал, чтобы заслужить такую преданность.
   – Ваше Высочество, мы не знали, что вас не было во дворце, – виновато произнес один из стражников в ответ на приветствие принца.
   – Это была целая история, – едва ли не задыхаясь, ответил Олио.
   В главном дворе он немного помедлил, пытаясь побороть изнеможение и разобраться в целой туче вопросов, которые теснились в его сознании и касались всего, что произошло в доках. Ему одновременно хотелось рассказать об этом кому-нибудь и отправиться спать. В конце концов он решил сперва повидать Ариву – он подумал, что, может быть, из всех прочитанных ею книг она извлекла какие-либо познания, которые помогли бы ему понять, каким образом ему при помощи Эдейтора удалось совершить небывалое. Он заглянул в ее покои и увидел силуэт сестры на фоне окна. Она была не одна, но Олио не смог узнать человека, стоявшего рядом с ней.
   »Что ж, тогда первым делом спать, – улыбнувшись, подумал он. – Я не стану нарушать идиллию этой сладкой парочки».
   – Я забираю вашего последнего копьеносца, – заявил Сендарус, не сумев скрыть победоносного тона.
   Арива, не придавая ни малейшего значения его словам, внимательно изучала положение на многоугольной доске, стоявшей перед ней. Действительно, все ее копьеносцы были обнаружены и разбиты, однако ее город все еще оставался защищен двумя уланами и герцогом, и потому она была уверена, что эту ее защиту будет не так-то легко преодолеть.
   »Кто знает, – подумала Арива, – ведь он может даже оказаться настолько глуп, чтобы двинуть к моим стенам своих саперов».
   – Теперь игра подходит к своей истинной сущности, – продолжал Сендарус. – Один из игроков стремится преодолеть последний барьер между ним и его собственным сердечным желанием.
   – Ваша метафора прозвучала так, будто ее произнес старик, страдающий запором, – ответила Арива, не отрывая глаз от доски.
   – Я воздержусь от хода.
   – Это ваш последний пропуск хода, Ваше Величество, – с этими словами Сендарус перекатил с места на место пронумерованные бабки. – Я насчитал пять.
   – На самом деле четыре. Видите, эта еще на месте.
   – Значит, четыре. – Он протянул руку к фигурке одного из своих саперов и уверенно передвинул ее к парапетам города Аривы. Арива убрала серебряный щит, за которым оказался плотный ряд поджидавших воинов с мечами.
   – Ваша фигура взята. – Сендарус в изумлении заморгал. – Вы заглотили слишком крупную наживку.
   – Однако вы все время играли на оборону! – запротестовал Сендарус. – Вы ни разу не предприняли ни малейшей попытки нападения на мой город!
   – Зато теперь, когда ваша последняя оборонительная фигура погублена, все мои высшие фигуры невредимы. Моя игра.
   Сендарус откинулся на спинку кресла и расхохотался.
   – Вы обыграли меня, точно круглого дурака.
   – Вовсе нет. Просто я поймала вас, как рыбу на крючок.
   Сендарус рассмеялся еще громче. Арива великодушно улыбнулась.
   – Тем не менее вы выдержали тяжелую борьбу, – признала она. – Я не была уверена в вашем выборе между игрой с сапером и стенобитным орудием. Последнего мне было бы не остановить.
   – Вы всегда можете остановить меня, Ваше Величество.
   Он взглянул ей прямо в глаза.
   – А я всегда буду уступать.
   Арива покраснела и поднялась, чтобы скрыть это.
   – Мой друг, это было приятным развлечением, однако мне пора приступить к делу. – Она потянула шнурок звонка, висевший возле ее стола.
   – Развлечением? Это все, что я для вас значу? – Он постарался придать беспечность своему голосу, однако в вопросе прозвучало напряжение.
   Арива мягко коснулась пальцами его щеки.
   – Другого такого развлечения нет во всем моем королевстве, – произнесла она.
   Принц хотел было взять ее за руку, но тут дверь отворилась, и вошел Харнан с полными руками бумаг и свитков.
   Арива быстро отступила на шаг от принца; он понял этот намек и заложил руки за спину.
   – Смогу ли я позже увидеть вас? – прошептал он.
   – Возможно, – вполне доброжелательно ответила она.
   Сендарус поклонился ей и направился к выходу, кивнув по дороге Харнану, который, в свою очередь, пытался поклониться и при этом не уронить своих бумаг.
   – Нам сегодня предстоит сделать очень многое, Ваше Величество, – обратился он к Ариве и положил свой груз ей на стол.
   – Не найдется такого дня, когда нам не предстояло бы подобное, – сухо отозвалась она.
   – К сожалению, в жизни монарха немного удовольствия, мне это прекрасно известно, Ваше Величество.
   Уголки ее губ изогнулись в легчайшей из улыбок.
   – О, я ничего об этом не знаю, господин секретарь.
   – Разве ты не попрощаешься с Сендарусом? – спросил Оркид.
   Эймеман покачал головой и взгромоздился на коня, которого придерживал Оркид.
   – Мы разговаривали с ним этой ночью. Нет никакой необходимости в каких-то еще словах. К тому же нет ничего такого, что я мог бы сказать ему, и что заставило бы его еще больше влюбиться в вашу королеву.
   – В нашу королеву, – поправил его Оркид.
   – Да, конечно, – с отсутствующим видом отозвался Эймеман.
   – Но ведь в этом же и состоит вся суть нашего предприятия, – настойчиво произнес Оркид. – Если бы в наших глазах она не имела бы законной власти, то в таком случае не стоило бы и пытаться сводить ее с Сендарусом, а любое их потомство имело бы не больше прав на то, чтобы провозгласить нашу верность, чем ребенок шлюхи.
   – Мой друг, но меня волнует вовсе не законность ее положения. Я беспокоюсь о тебе.
   В изумлении Оркид широко раскрыл глаза.
   – Что ты хочешь этим сказать?
   – У Марина не было другого выбора, когда он отправлял тебя сюда. Он знал, что ты от всего сердца согласился с его планами, и что ты ни за что не стал бы колебаться, если бы речь шла об интересах нашей страны. И хотя годы, которые ты провел здесь, не коснулись твоей любви и преданности Аману, у тебя было довольно времени и для того, чтобы полюбить этот город и его правителей.
   – А почему же нет, Эймеман? Скоро здесь будет настолько же королевство Амана, насколько Кендры. Однако нам никогда не следует забывать о том, что королевство создано людьми, пришедшими отсюда, а не нашим собственным народом.
   Эймеман кивнул.
   – Я и не собираюсь это оспаривать. Однако, если что-то пойдет не так, как мы задумали, тогда может наступить и такой момент, когда тебе придется выбирать между своими привязанностями.
   – Аману ни к чему сомневаться во мне, – несколько напыщенно произнес Оркид. – Я живу в ожидании того дня, когда смогу вернуться к себе домой.
   Эймеман похлопал канцлера по руке, чего никто не делал с тех далеких пор, когда Оркид был еще ребенком.
   – Я знаю. Сохраняй терпение и будь сам себе советчиком. Время придет, я в этом не сомневаюсь.
   – Хвала Богу, – сказал Оркид.
   – Хвала Богу Горы, – отозвался Эймеман. – Прощай, Оркид. Позаботься о безопасности нашего принца. – Он пустил коня легким галопом и, выехав за пределы дворца, направился к докам, где ждал его корабль, чтобы вернуться в Аман.
   – Счастливого пути, – спокойно произнес Оркид, глядя ему вслед и думая о том, суждено ли им еще когда-нибудь увидеться.

Глава 19

   Несмотря на безмерную усталость и голод, Линан и его спутники, ни на миг не останавливаясь, продолжали идти через луговины, желтевшие под ярко-голубым небом, поднимались на пологие холмы и спускались с них до тех пор, пока лес Силоны не стал казаться тонкой зеленой линией на южном горизонте. Впервые за неделю пути все они почувствовали наслаждение свободой и такое облегчение, какого не испытывали с момента своего побега из Кендры. Лица всех четверых осветились безмятежными улыбками.
   Солнце уже склонилось к закату, когда Камаль предложил остановиться. К этому времени друзья вышли на вершину невысокого холма, откуда открывался прекрасный вид на широкую, неглубокую долину, простиравшуюся километров на десять с севера на юг и на расстояние, примерно вдвое меньшее с востока на запад. Долину прямо посредине пересекала узкая голубая лента ручья, вдоль которого тянулась широкая грязная дорога. С вершины холма, на котором обосновались беглецы, было видно, что большая часть долины возделывалась – земля была поделена на мелкие части, прикрытые разноцветными навесами; всю картину оживляли несколько разбросанных по долине деревушек, в каждой из которых было не больше двадцати домов, а не очень далеко от холма виднелся не очень большой город.
   – По большей части фруктовые сады, – оглядевшись, заключил Эйджер. – Должно быть, это Арранская долина. Это значит, что до Спарро нам осталось добираться около недели.
   – Я помню, что мне рассказывали об этом месте на уроках географии, – сказал Линан. – Эта долина славится своими урожаями персиков.
   – А еще своим замечательным вином, – облизываясь, добавил Эйджер.
   – А еще своими меткими стрелками, – охладил их Камаль. – Здесь каждый стрелок способен на расстоянии в сотню шагов попасть в вороний глаз, так что нам следует соблюдать осторожность. Если кто-то станет о чем-нибудь расспрашивать, то мы должны придерживаться той истории, что рассказали лесным жителям.
   – Но ведь вы же не думаете всерьез, что они нам поверили? – спросила Дженроза.
   – Дело уже сделано, мы сами знаем эту сказку, и если станем повторять ее, то лишь научимся рассказывать ее еще правдоподобнее. Только не нужно давать особенной воли воображению. А если вы придумаете что-нибудь, что можно к ней добавить, то сразу же делитесь со всеми нами, чтобы мы могли лгать еще правдоподобнее.
   – Нам нужно придумать новые имена, – решительно произнесла Дженроза. – Мы не можем идти дальше, называясь в пути Линаном, Камалем, Эйджером и Дженрозой, бедными крестьянами, чьи имена и внешность в точности совпадают с описаниями четверых беглецов из Кендры.
   Остальные немедленно согласились с девушкой.
   – Тогда я назову себя Эйнэлис, – сказала она. – Так звали мою бабушку, и мне будет нетрудно запомнить это имя.
   – Если так, то я могу выбрать для себя имя своего отца, – заявил Эйджер. – Меня будут звать Нимен.
   – Ну что ж, у меня не было ни матери, ни отца, чтобы о них вспомнить, – произнес Камаль, – так что я назовусь Экзенером, по названию той деревни, откуда я родом. – Он повернулся к Линану: – А вы, Ваше Высочество, могли бы воспользоваться именем вашего отца. Имя Элинд достаточно часто встречается, многих мальчишек, родившихся в то же самое время, что и вы, называли в честь генерала.
   Линан покачал головой.
   – Нет, пожалуй, мне будет неловко носить это имя.
   Про себя же он подумал, что будет чувствовать себя так же неловко, если назовется снова Пайремом, как это было когда-то.
   – Мигам, – предложила Дженроза.
   – Как?
   – Мигам. Прекрасное имя, и вдобавок его нетрудно запомнить.
   Камаль и Эйджер выжидающе посмотрели на Линана.
   – Что ж, хорошо, – согласился он. – Но все же кто такой был этот Мигам?
   – Кабанчик моей матери, – улыбаясь, ответила девушка.
   Камаль и Эйджер расхохотались, а под конец и сам Линан не выдержал и рассмеялся.
   – Но я смею надеяться, что он был вполне достойным животным.
   – Он был маленьким и волосатым, а еще очень громко и часто освобождался от газов, однако у него были и положительные качества.
   Поскольку Камаль и Эйджер продолжали громко фыркать, Линан решил переменить тему разговора.
   – Мы сегодня остановимся здесь на ночевку?
   – Не знаю, как вы, Ваше Высочество, но я, к примеру, изнываю от голода, – отозвался Эйджер. – Давайте доберемся до города и посмотрим, нельзя ли там найти какую-нибудь еду и крышу над головой. Там непременно должна быть харчевня или гостиница.
   – А чем, по-вашему, мы сможем расплатиться за ночлег и ужин? – возразила Дженроза.
   – Мы могли бы отработать. В таких местах всегда бывают нужны сезонные работники, особенно по осени. Кроме того, таким путем мы сможем разузнать что-нибудь о последних событиях.
   С этими доводами все согласились, и не прошло и часа, как они уже шли по главной городской улице, где нашлось целых три харчевни.
   – Это торговый город, – сделал вывод Эйджер. – Через несколько недель народу здесь будет втрое больше, чем теперь.
   Они направились в самую большую харчевню, где их немедленно встретил хозяин – человек весьма плотного телосложения, однако ростом не выше Линана, с красным лицом, главным украшением которого был огромных размеров нос. Студенисто-голубые бледные глаза внимательно смотрели на гостей из-под густых бровей, лоб был изборожден глубокими морщинами, а тонкие губы почти полностью прятались под пышными усами.
   – Леди и джентльмены, милости прошу вас в мое заведение, которое называется «Хороший урожай». Желаете ли вы остановиться на ночлег? В нашем заведении достаточно много хороших комнат, вам будет из чего выбрать…
   – У нас нет денег, чтобы начинать с этого, господин, – быстро проговорил Линан. – Однако мы хотели бы получить пишу и кров на ночь в обмен на любую работу, какая у вас найдется.
   – Значит, еду и кров за работу, так ли я понял?
   – Всего на одну ночь. Мы идем в столицу с поручением от жителей нашей деревни, и должны будем завтра утром продолжить путь.
   – А почему вы думаете, что у меня найдется для вас какая-нибудь работа?
   – Что ж, если у вас нет работы, мы попытаем счастья в другой харчевне, – резко произнес Камаль.
   Хозяин поднял руки:
   – Не стоит так горячиться. Ведь Айран не сказал, что у него не найдется для вас никакого дела.
   С этими словами он взялся рукой за подбородок.
   – На самом деле у меня есть дрова, которые нужно перерубить, да еще одно животное, которое требуется разделать. – Он ткнул пальцем в Линана. – Вам приходилось раньше разделывать тушу?
   Линан растерялся. Неужели этот человек говорил серьезно? И что за животное нужно было разделать? Прежде чем он успел раскрыть рот, вперед выступил Эйджер.
   – Я разделывал овцу и козу, – произнес горбун.
   Айран милостиво кивнул.
   – Ну что же, я думаю, что молодого бычка разделывать не намного тяжелее. Если ты и этот здоровяк займутся разделкой и справятся с этим делом, а парень с девушкой вместе постараются, то они смогут перерубить все дрова и сложить их прежде, чем здесь наберется толпа народу, и тогда у вас будет отличный ужин, удобные постели, а я даже поставлю возле большого камина немного пива. Ну, а уж если у меня с утра будет хорошее расположение духа, то вы, пожалуй, и позавтракать сможете.
   Беглецы приняли предложение, и Айран вывел их на задний двор. Здесь возле кирпичной стены была свалена большая гора дров, а неподалеку от нее стояла клеть.
   – Все инструменты, которые вам понадобятся, вы найдете в клети, там же и топор, и точильный камень. Когда справитесь, позовите меня.
   Огромный топор был рассчитан на человека с более сильными руками, чем были руки Линана и Дженрозы, поэтому Камаль взял на себя работу с дровами при условии, что Линан должен был помочь Эйджеру в клети. В первый момент Линан подумал, что его работа будет легче, чем колка дров, однако когда он вошел в клеть, его одолели сомнения. Бычка зарезали недавно, и в его стойле до сих пор пахло кровью и навозом. Его перерезанное горло напоминало чудовищную улыбку, а голова животного была вся в запекшейся крови. Глядя на массивную тушу, висевшую на огромном крюке, вбитом в поперечное бревно, Линан осознал, какая большая работа предстояла им с Эйджером.
   – Мы не сможем справиться с этим ко времени, – пробормотал он.
   Эйджер, казалось, не услышал этих слов. Он открыл дверцу клети и, поднатужившись, вытащил стойку, на которой висело животное, наружу.
   – Принеси-ка мне, мальчик, вон те помойные бадьи и разделочные ножи, – обратился он к Линану и показал на две большие деревянные бадьи, стоявшие в углу клети, из которых торчали три ножа разных размеров – прямой мясницкий тесак с тяжелым лезвием и два острых ножа поменьше. Обе бадьи были черными от грязи, и Линан почувствовал тошноту, однако принес Эйджеру все, что тому требовалось, да еще прихватил замызганные белые фартуки, висевшие на стене клети рядом с бадьями. Фартуки были такими огромными, что закрыли Эйджера и Линана от шеи до самых колен.
   Взяв один из меньших по размеру ножей, Эйджер пару раз обошел вокруг туши, затем кивнул сам себе.
   – Разница не такая уж и большая, – произнес он и вонзил нож в пах бычка. Потом, приложив всю свою силу, он прорезал тушу от паха до шеи, пока нож не дошел до разреза на горле, затем быстро сделал глубокие зарубки в основании каждой ноги.