Браун Саймон. Наследство

   – Вы возмужали, принц Сендарус.
   – Такое случается, дядюшка. Мой отец просил передать для вас самые теплые пожелания.
   – Как чувствует себя Его Величество король Амана?
   – Он был вполне здоров, когда я видел его в последний раз, хотя я должен сказать, что недалек тот день, когда он сможет вновь повстречаться со своим братом.
   Еще мгновение дядя и племянник молча смотрели друг на друга, затем порывисто и крепко обнялись. Продолжая держать принца за плечи, Оркид произнес:
   – Я не ждал вас раньше следующего месяца, однако я очень рад вашему приезду.
   – Неужели для его наставника у тебя не найдется ни словечка? – произнес второй посетитель.
   Взглянув на него, Оркид был ошеломлен второй раз за утро.
   – О Горный Бог! Эймеман, старый хищник, неужели это ты?
   Полный краснолицый Эймеман с седыми волосами и бородой нахмурился.
   – Разве непременно нужно по всякому поводу произносить имя Творца?
   – Только в честь вашего прибытия, достославный учитель, – улыбаясь старику, ответил Оркид, и они обменялись крепким рукопожатием.
   – Ну, а теперь присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил гостей Оркид. – Вы, должно быть, устали с дороги.
   – Действительно. Эти кости не приспособлены к долгим путешествиям, – отозвался Эймеман, усаживаясь в кресло.
   – Хотя должен заметить, что дорога из Нанвы обошлась без особенных приключений.
   – Чего не сказать о твоей последней поездке, – добавил Оркид. – Я так хорошо помню, как ты впервые привез меня в Кендру в числе других даров Амана, словно это случилось вчера.
   – Тот день для меня был поистине ужасным, – заметил Эймеман. – Я чувствовал себя так, будто потерял сына.
   – А я отца, – отозвался Оркид.
   – Что ж, я не могу пожаловаться на избыток приключений за время нашего путешествия, – вмешался в разговор Сендарус. – Я страдал от скуки с того самого момента, как мы покинули Пилу. Между тем я не мог дождаться той минуты, когда покинем отцовский дворец и увидим весь мир. Вместо этого, все что мне удалось увидеть, был крутой подъем в Нанву, а потом бесконечную пустоту океана вплоть до последней ночи, когда на берегу стали видны огни Кендры.
   Оркид кивком указал в сторону Сендаруса.
   – Что ты скажешь об успехах своего нового подопечного?
   – Нового? Вот уже десять лет прошло с тех пор, как король отдал на мое попечение Его Высочество.
   Эймеман скептически взглянул на принца.
   – Пожалуй, чересчур импульсивный, однако знания усваивает быстро. Его голова полна романтических представлений и всего того, что сам он называет «благородными идеалами». Если все это не принимать во внимание, то ему удалось стать вполне сносным учеником.
   – Сносным?! – с негодованием воскликнул Сендарус. – Да сам Горный Бог не смог бы вынести ваших требований!
   Эймеман закатил глаза к потолку.
   – Вы не находитесь здесь еще и пяти минут, а уже богохульствуете не хуже своего дядюшки.
   – Ничего страшного, – заметил Оркид, внезапно став серьезным. – Сейчас вы находитесь в самом сердце Кендры, а ее жители не слишком-то любят обращаться к другим богам. Все они твердо убеждены, что только то божество, которому они поклоняются, и есть единственный, истинный создатель.
   – Они не позволяют тебе молиться Горному Богу? – спросил ошеломленный Эймеман.
   – С тех пор, как я признал, его Богом и стал поклоняться ему, не наделяя его другими титулами, они предпочитают смотреть сквозь пальцы на мою веру, считают меня конформистом.
   Эймеман кивнул, однако на его лице выразилось разочарование.
   У него было не слишком много времени, чтобы тратить его на фарисейские рассуждения.
   – Значит, вам следует что-то придумать, – обратился он к Сендарусу.
   – Я убежден, что мы не задержимся здесь до такой степени, чтобы нам пришлось что-либо придумывать, – беспечно отозвался юноша, не заметив многозначительных взглядов, которыми обменялись Оркид и Эймеман.
   – Должно быть, вы утомлены, – обратился Оркид к принцу. – Мой секретарь проводит вас в комнату, где вы смогли бы отдохнуть, а я тем временем распоряжусь, чтобы для вас подготовили более достойные покои, и оповещу личного секретаря королевы о вашем прибытии.
   Сендарус хотел было возразить, поскольку он едва ощущал усталость и горел от нетерпения увидеть хотя бы часть столицы величайшего королевства, одного из самых огромных городов мира, однако он прочел что-то важное во взгляде Эймемана, обращенном к нему, и понял, что осмотр столицы Кендры должен подождать.
   – Как вам угодно, дядюшка.
   – А где же ваша прислуга и багаж?
   – Они все еще на корабле.
   Оркид позвал своих секретарей и отдал нужные распоряжения; двум из них он велел позаботиться о свите и багаже своих гостей, третьему же было приказано приготовить апартаменты самого Оркида для отдыха Сендаруса.
   – Так значит, Марин решил, что его сыну не следует знать ничего о его части в будущем Кендры? – спросил Оркид Эймемана, когда они остались одни.
   Эймеман отвел взгляд в сторону.
   – Оркид, будущее еще так неясно. Король не хотел бы чересчур обнадеживать Сендаруса.
   Оркид глубоко вздохнул.
   – Мой старый друг, ты забываешь о том, что я сразу вижу, когда ты начинаешь лгать. Ты не можешь смотреть мне в глаза, и говоришь так, будто извиняешься.
   – Я никогда не говорю так, чтобы можно было подумать, будто я извиняюсь, – с жаром возразил Эймеман, и после этих слов молниеносно исчезло все его раздражение.
   – Ну ладно, может быть, и ясно, когда я извиняюсь перед кем-нибудь другим, – примирительно проворчал он.
   – Так в чем же заключается истина?
   – Когда я говорил, что голова принца забита всяческим вздором, недостойным внимания, я не имел в виду ничего другого. Марин боится того, что его сын откажется от исполнения роли, которая сможет показаться ему недостойной его положения в любом варианте.
   – Что же мы сможем сделать вопреки воле природы? Если мечты короля Амана смогут воплотиться в жизнь, мы должны приложить к этому все свои силы, независимо от того, покроет ли нас это славой.
   – Однако король не намеревается выступать против естественного течения дел, предопределенного природой. Он хотел бы чтобы ты подготовил почву для предстоящих событий.
   – Понятно.
   Оркид поднялся и подошел к окну, сделав знак Эймеману присоединиться к нему.
   – Ты видишь размеры этого дворца? Его население едва ли не равно населению самой Пилы. Я мог бы, пожалуй, найти около сотни добровольцев, однако при дворе Ашарны они окажутся жалкой горсткой по сравнению с самыми влиятельными персонами.
   – Тем не менее король не хотел бы посвящать Сендаруса в эту часть наших планов.
   – Чем скорее мы представим его королеве и всей королевской семье, тем будет лучше, – уверенно произнес Оркид.
   – Сколько у нас времени для этого?
   – Ты хочешь спросить, когда умрет королева? Это может случиться нынешней ночью, или на следующей неделе, или в следующем месяце. Она принадлежит к числу сильнейших натур, которые мне встречались, однако она очень больна.
   – А как скоро после ее смерти вступит в действие первая часть плана?
   – Думаю, что почти сразу.
   – Все готово?
   Оркид кивнул.
   – Если только не произойдет ничего непредвиденного между нынешним моментом и последующим.
   Эймеман взглянул встревоженно.
   – Что ты хочешь сказать? Я убежден в том, что оппозиция не станет предпринимать никаких действий прежде, чем королева умрет.
   – Против самой королевы? Нет, конечно же, нет. Но против нас, либо против таких же выделенных, как мы? Это уже почти происходит. Беда приходит только благодаря судьбе, я не волен этим распоряжаться. Эймеман, ты должен понять, что сейчас наступило наиболее опасное время для исполнения плана, даже не настолько опасное, какое наступит после смерти королевы, – только сейчас для нас настал самый опасный момент.
 
   Ариву одолевала апатия. Безразличная ко всему на свете, она подобно привидению бродила по дворцу, проходя через его огромные залы и просторные комнаты, заглядывая на балконы и поднимаясь в башни, гуляла по его садам вдоль решеток. Останавливаясь возле каждого окна, девушка подолгу смотрела на огромный город, раскинувшийся перед дворцом, словно чудный гобелен, вглядывалась в блики на водах гавани или залива Кестрель, в скалистые вершины хребта Эбриус и даже различала горы далекого Амана.
   Ноги будто сами собой вывели ее во внутренний двор, а оттуда в западное крыло дворца, принадлежавшее Церкви Праведного Бога. Священнослужители кланялись ей, но по выражению ее лица понимали, что заговаривать с ней не нужно. Она прошла мимо спальных келий, через королевскую певческую капеллу, несколько исповедален и трапезную и наконец оказалась в церковной библиотеке.
   Здесь Арива подумала, что находится в самом близком к Богу месте. Ее окружали ряды книг и рукописей, старинные деревянные шкафы и удобные столы для чтения, запах древней пыли и атмосфера серьезного знания. Здесь, в библиотеке, она ощутила жажду к поискам этого знания, поискам более праведным, чем любые другие, которые только она могла себе представить, потому что в этих поисках можно было найти правду, независимую от своей красоты или желательности. Она могла испытать умиротворение в капелле, чувство удовлетворенности в дворцовых садах, однако здесь, в этой кладези знания, она почувствовала прилив жизни.
   Арива выбрала в шкафу большую тонкую книгу, удобно устроилась в одной из учебных секций и раскрыла ее. Это был атлас, снабженный географическими комментариями и составленный более ста лет назад братом Агостином, одним из наиболее известных проповедников Церкви. Палец девушки заскользил по очертаниям континента Тира, начиная от его северного побережья, обвел территорию Хаксуса, переместился к восточному берегу, мимо Хьюма, Чандры и мыса Лиар, на котором располагалась Кендра, потом вниз а юг к центру Лурисии, и дальше вдоль пустынных равнин южных четтов, мимо Океана Травы, где обитали северные четты, и вернулся к Хаксусу. В верхнем правом углу страницы находилась неоконченная линия – очертания Дальнего Королевства, страны таинственной и опасной, где никогда не бывал никто из Гренды Лиар. Море, разделявшее эти земли, было неизведанным и диким для того, чтобы кто-то рискнул пересечь его и глупо бесследно пропасть. Очертания дальнего берега были лишь предположением, об этой земле ходило множество слухов и легенд.
   У девушки возникло желание вобрать в себя все знания, изложенные в книге, таким вот простым прикосновением, тогда она смогла бы за всю свою жизнь прочесть все книги, собранные в этой библиотеке. Она вздохнула. Как правило, все ее желания оставались несбыточными мечтами.
   – Я так и думал, что найду вас здесь, – раздался тихий голос у нее за спиной.
   Арива не обернулась, но улыбнулась и произнесла:
   – У вас никогда не было проблем с тем, чтобы отыскать меня, даже если я сама не представляла, где находилась. Вы знаете меня лучше, чем я сама.
   Отец Гирос Нортем, Примас Церкви Праведного Бога, подвинул стул и опустился на него рядом с принцессой. Он вытянул свою длинную шею, чтобы разглядеть книгу в ее руках.
   – Агостин! Просто удивительно! Я часто читаю его. Я надеялся, что кто-нибудь из моих собратьев обретет склонность пройти его путем. Карта могла бы стать более детальной, да и комментарии, безусловно, нуждаются в пересмотре. Увы, в наши дни все собратья стали слишком духовны для такой светской, мирской задачи; они предпочитают петь псалмы в капелле или проповедовать с кафедры.
   – Мне хотелось бы, чтобы я могла выполнить эту задачу, – сказала Арива. Она опять дотронулась до карты и представила себя на дороге без всякой ответственности или забот.
   – Может быть, в один прекрасный день это случится, – мягко произнес отец Нортем. Он был высокого роста, ширококостный с самыми крупными ногами и руками, какие только Ариве приходилось когда-нибудь видеть.
   Арива покачала головой:
   – Нет. Нет. Я так не думаю.
   – Мне кажется, что всякая книга, которую вы читаете, так или иначе уводит вас в путешествие.
   Арива промолчала.
   – Почему вы сейчас здесь? – спросил он.
   – Чтобы читать ваши книги, святой отец.
   – Возможно, и так. Но иногда вы приходите сюда, потому что чем-то опечалены. Здесь ваше убежище и ваша исповедальня. Что вас беспокоит?
   Арива покачала головой.
   – Если вы мне этого не скажете, я не смогу помочь вам.
   – Я не могу вам лгать.
   – Это не ответ.
   Арива поднялась и поставила атлас обратно в шкаф.
   – Это единственный ответ, который я могу вам дать.
   Однако прежде, чем она успела выйти из библиотеки, отец Нортем взял ее за руку.
   – Впервые я обнаружил вас здесь, когда вам было всего пять лет. Тогда умер ваш отец, и вместо того, чтобы провести утро вместе со всей семьей, вы пришли сюда, чтобы спрятаться от всего белого света, и у вас был такой вид, будто все несчастья мира лежали на ваших худеньких плечиках. Сейчас я смотрю на вас и вновь вижу ту пятилетнюю девочку. Вы знаете, что можете сказать мне, в чем дело; я всегда был вашим другом, Арива, а не исповедником.
   – Может быть, сейчас мне нужен именно исповедник. Однако отец Поул ничего не сможет понять.
   – Мой секретарь чрезвычайно понимающий человек, Арива. Именно поэтому я поручил ему вас.
   – Вы знаете обо мне гораздо больше, чем о вашем собственном секретаре. Отец Поул выдающийся учитель, однако как исповедник он слишком мало прислушивается к исповеди и слишком спешит.
   Священник выглядел ошеломленным.
   – Ради Бога, дитя мое, о чем вы думаете, что вы такое сделали?
   – Я этого не сделала, но боюсь, что могу сделать, в этом мой грех.
   – Вы не могли согрешить такой оплошностью. Праведный Бог достаточно хорошо понимает нас, чтобы прощать нам наши желания и учитывать только наши поступки.
   Арива осторожно освободила руку.
   – Это грех, который я все-таки могу совершить. Мы, те, кто рожден, чтобы управлять, должны иногда пользоваться низкими средствами, чтобы достигнуть великих целей. Это наше преимущество и наше проклятие.
   – Как бойко это у вас выходит.
   Арива едва не задохнулась от неожиданности. Он никогда прежде не разговаривал с ней таким тоном.
   – Простите меня, Ваше Высочество, но мы читаем множество одних и тех же книг. Вы произнесли не собственные слова, эти слова принадлежат деду вашего отца. Старый герцог Амптра имел собственное, удобное для него самого мнение о том, что хорошо, а что плохо, но к счастью никогда в жизни не использовал эту свою позицию. Не впадайте в ошибку, думая, что его высокое положение наградило его и высоким умом. Вместо этого смотрите на вашу матушку, королеву, и пусть она служит для вас примером.
   Арива покраснела, как будто ей дали пощечину.
   – А, вот теперь я понимаю. – Отец Нортем печально улыбнулся. – Вы боитесь ее потерять. Потому-то вы и пришли сегодня в библиотеку. Здесь в книгах вы можете открыть любые миры, отыскать любые истории и легенды, но ни одна из них не поможет вам сделать бессмертной вашу собственную мать.
   Арива горько рассмеялась.
   – Бессмертной? Меня пугает ее наследство, святой отец. Она оставляет королевство, которое полностью лояльно к ней самой, но этого нельзя сказать о троне.
   Отец Нортем беспомощно взглянул на нее. Арива печально покачала головой.
   – Когда она умрет, она унесет с собой всю доброжелательность, которая сейчас обращена к ней. Торговцы, генералы, маги и даже Церковь будут знать свое место, когда Берейма станет королем. Никто из других королей и королев не станет подчиняться Кендре. Только у Двадцати Домов останется уверенность в своей позиции, потому что Берейма ясно дал понять всем, кому принадлежат его симпатии.
   – Но, Арива, почему кто-то захочет изменить положение вещей? Сейчас в королевстве мир, и этот мир сохранится после Ашарны. Берейма ничего не изменит в том добром порядке управления, который она установила. Вы знаете, что он будет управлять справедливо.
   Арива вновь покачала головой.
   – Несмотря на то, что вы мудрейший человек во всем королевстве, вы слишком мало разбираетесь в реальном мире. Когда появится новый правитель, каждый будет пытаться подобраться поближе к трону, искать преимущества для себя и своих близких. Королева Чарион попытается отнять торговлю у короля Томара, торговые союзы попытаются и ослабят влияние теургии, Хаксус попытается и отнимет часть наших северных территорий…
   – Когда ваша матушка оказалась на троне, ей пришлось столкнуться с таким же беспорядком, и она успешно справилась с этим испытанием, – возразил отец Нортем. – То же будет и с Береймой. Народ не захочет разрушать те благоприятные обстоятельства, в которых он живет сейчас.
   – Всегда найдутся недовольные той долей, которая им достанется в удел. Когда моя матушка стала королевой, она выбрала мужа из Двадцати Домов. Тогда не было центра сопротивления, не было точки объединения. Но на этот раз она будет. На этот раз будет Линан.
   – Линан? – переспросил с явным удивлением отец Нортем. – Так все это из-за Линана?
   – Разве я единственная, кто способен видеть, как будет выбивать из колеи Берейму то, что рядом с ним будет постоянно находиться престолонаследник, чей отец был простолюдином, солдатом? Линан окажется в центре внимания всех недовольных горожан и всех тайных заговоров.
   – Он еще так молод, он так мало заинтересован в том, чтобы вообще оказаться в центре чего-либо… Оставьте мысли о заговорах против трона.
   – Для их возникновения не нужно его участия. Достаточно лишь того, что он существует.
   – Однако, Арива, вы сами сказали, что его отец был простолюдином. Народ не пойдет за ним и не станет обращать внимания на тех, кто бы и захотел его возвышения.
   Арива глубоко вздохнула.
   – Вам известно, что произойдет с Ключами Власти во время коронации Береймы?
   – Он унаследует их вместе с троном…
   Арива покачала головой.
   – Вам может объяснить ваш отец Поул. Он разбирается в политических тонкостях дворца намного лучше, чем вы.
   – Я стал прелатом не потому, что разбираюсь в политике… – начал было он.
   – Верно. Именно поэтому моя матушка позволила вам содержать кабинет. Ее не устраивает прелат, который играет в политику так же хорошо, как в религию.
   Отец Нортем открыл было рот, чтобы возразить, но тут же заставил себя молчать, чтобы не лгать. Конечно, именно поэтому он пользовался поддержкой Ашарны, и именно поэтому отец Поул не смог бы никогда сделаться Прелатом Божьей Церкви. Ему это было известно еще с тех пор, когда королева позволила Церкви расположиться в стенах дворца, но правдой было и то, что он прятался за тем, что на самом деле считал величайшим злом в своей судьбе, за их работой среди беднейших слоев населения Кендры и их стремлением знать все, что происходило во всех уголках королевства. Благодаря всему этому рука Церкви лежала на всех людях королевства, и как всякая вера, это могло послужить политическим целям.
   – Мой исповедник скажет вам, что Ашарна была единственным ребенком…
   – Это мне известно, Арива…
   – Именно благодаря этому она унаследовала все Ключи.
   Глаза святого отца сделались огромными от внезапного понимания.
   – … Только правитель может унаследовать Ключ Скипетра,»Монарший Ключ». Братья и сестры правителя наследуют другие, меньшие Ключи, в зависимости от старшинства.
   – А на сей раз у королевы четверо детей, стало быть, каждый из них получит один из Ключей.
   – Вы хотите сказать, что Линан завладеет одним из Ключей Власти?
   Он был не на шутку удивлен.
   – Которым же?
   Арива пожала плечами.
   – Это предстоит решать королеве, а если она умрет, не успев выразить своих пожеланий, то решать будет Берейма.
   – Но ведь традиция, безусловно, может быть изменена?
   – Королева могла бы это сделать, но это было бы сопряжено с риском для королевства как раз в тот момент, когда Берейма может унаследовать его. Двадцать Домов противостояли королеве именно потому, что она получила все Ключи. Вот почему они склоняли ее к бракам с выходцами из них. Лишь после двадцати лет своего правления она смогла выйти замуж без их благословения, и когда умер мой отец, она выбрала в мужья этого солдатского генерала Чизела. Ашарна не стала бы рисковать и отвращаться от Двадцати Домов теперь, когда она чересчур слаба, чтобы изолировать их. Но даже если решение будет принимать Берейма, который дружен с Двадцатью Домами, Линан все равно получит свой Ключ. Теперь вы понимаете, отчего я боюсь его? Независимо от того, течет ли в наших жилах общая кровь, как только он получит Ключ, он станет символом, хотя на самом деле не будет иметь на это права рождения.
   Нортем опустил глаза и даже стал казаться меньше ростом.
   – Надеюсь, что вы ошибаетесь, Ваше Высочество, – произнес он очень тихо. – Надеюсь от имени королевства, что вы очень сильно заблуждаетесь.

Глава 6

   Капитан Королевской Стражи Эйджер Пармер внимательно изучал свое отражение в одном из высоких окон, освещавших Длинный Коридор, главный дворцовый коридор, соединявший тронный зал с личными покоями и кабинетами королевы. Ему все еще не верилось, что это был он, – так ловко сидела на нем новенькая форма. Смуглая женщина с жесткими, точно проволока, волосами, которую нашел Камаль для того, чтобы снять с Эйджера мерку, скроить и сшить голубой камзол и штаны, оказалась первоклассной мастерицей. Он повернулся на пятках и искоса взглянул на свои левый профиль, однако весь вид все же портило его приподнятое плечо.»Ай да ладно, – мысленно сказал он, обращаясь к самому себе, – не всем же быть такими высокими и красивыми, как Камаль».
   Распахнулись широкие двойные двери тронного зала, и появилась королева в сопровождении свиты и суетившихся гостей. Эйджер выкрикнул команду, и его собственное подразделение стражников выстроилось впереди эскорта. Вся процессия направилась вдоль Длинного Коридора в личную трапезную королевы, продолговатое помещение, все пространство которого было заполнено самым огромным столом, какой Эйджеру когда-либо приходилось видеть. Несмотря на то, что помещение называлось королевской трапезной, сама королева вкушала здесь пищу только в тех случаях, когда ей приходилось принимать большое число гостей, в другое же время она предпочитала для завтраков, обедов и ужинов свою уютную гостиную. Эйджер расставил своих людей вдоль стен, сам определил место для себя самого, и так они стояли в продолжение всего обеда, с копьями, поднятыми вверх, наконечники которых блестели по меньшей мере на высоте фута от голов стражников.
   Эйджер внимательно наблюдал за Ашарной, увлеченной беседой, и хотя она выглядела чрезвычайно болезненно, тем не менее она была, как всегда, царственна и полностью владела собой. Вместе с ней на обеде присутствовали члены ее семьи и приближенные чиновники, кроме них, присутствовали особые гости королевы – один аристократ из провинции со своей свитой, как понял Эйджер, – а далее шли представители самой Кендры, такие как мэр города и главы основных торговых гильдий. Безукоризненно вежливые слуги с поклонами усаживали гостей на предназначавшиеся для них места. Затем те же слуги с подобающими поклонами подносили гостям большие тарелки и кубки, наполненные изысканными напитками.
   Прошло какое-то время, и Эйджер определил, что аристократ прибыл из Амана. Он сидел между своим соотечественником Оркидом Грейвспеар и принцессой Ариной. Эйджер разглядел, что это был юноша весьма приятного вида с широкой белозубой улыбкой и открытым выражением лица. Кроме того, от взгляда Эйджера не укрылось, что некоторым из гостей, приходившимся родней королевской семье из Двадцати Домов, в том числе кузине Береймы, его другу Галену Амптра и отцу Галена герцогу, было вовсе не по нраву присутствие молодого гостя и та легкая фамильярность, с которой тот обращался к Ариве. Принцессе, в свою очередь, определенно нравились знаки внимания со стороны зарубежного принца, и она разговаривала с ним весьма оживленно, время от времени даже смеялась мягким грудным смехом, которого прежде Эйджеру не приходилось от нее слышать.
   Он подумал о том, что Арива могла быть просто хорошей актрисой. Камаль говорил ему, что в отличие от Береймы она питала серьезную антипатию по отношению к Двадцати Домам, так что, зная нелюбовь аристократов к простонародью, провинциалам любого класса и церковникам, она вполне могла уделять такое повышенное внимание к принцу Амана только для того, чтобы подразнить их и вызвать из раздражение. Если это в действительности было так, то принцесса преуспела в своих намерениях.»Это очень хорошо для вас, Ваше Высочество, – подумал Эйджер. – Неплохую колючку принцесса подложила на сиденье аристократов».
   Обед продолжался, и Эйджер заметил, что кое-кто из Двадцати Домов смотрит на него и перешептывается между собой. Не укрылось это и от взгляда королевы. Она легонько постучала по столу ножом, и тотчас все затихли и обратили взгляды на Ее Величество.
   – Герцог Амптра, я заметила, что вы и ваши соседи о чем-то шепчетесь между собой. Может быть, нам всем было бы полезно узнать, о чем?
   Герцог, чрезвычайно тучный человек, страдавший от подагры, а кроме того – Эйджер мог бы поклясться – от нескольких разновидностей сифилиса, с удивлением взглянул на королеву. Он не привык, чтобы с ним обращались, как со школьником, а упоминание о «соседях» предполагало, что королеве известно определенно все.