Страница:
– Не волнуйся, папа, я тебя не подведу. Тем не менее, я намерен выяснить, кто она. Любой ценой.
Пол уселся на стул и вытащил золотой портсигар. Он закурил сигарету, лихорадочно размышляя. Громадное состояние отца открывало перед ним любые двери, и он принялся перебирать в уме своих знакомых, ища среди них того, кто мог бы представить его Фрэнку Харту.
В гостиной Долли Моустен толпилось уже около дюжины гостей, когда вечером того же дня в нее вошли Эмма и Фрэнк. Эмма не успела сделать и трех шагов от дверей, когда она застыла на месте и схватила Фрэнка за руку. Он, удивленный, быстро обернулся к ней.
– Фрэнк, мы должны немедленно уйти, – прошептала Эмма.
Изумление отразилось на лице Фрэнка.
– Уйти? Но мы только что вошли.
Пальцы Эммы сжимали его руку, в ее глазах застыло умоляющее выражение.
– Пожалуйста, Фрэнк! Нам надо уходить, и немедленно.
– Не глупи, Эмма. Это произведет странное впечатление, а я не хочу обижать Долли. Это для нее будет смертельная обида. Не говоря уже о том, что она сейчас ведущая актриса в Лондоне, и хотя бы поэтому заслуживает уважения. Долли в прошлом была очень полезна для меня. Нет, она ни за что не простит, если мы сбежим. Почему вдруг такой поворот? Ты же раньше сама хотела прийти.
– Меня подташнивает, и я чувствую себя ужасно слабой, – быстро придумала Эмма.
– Извини, но боюсь, уже поздно, старушка, – пробормотал Фрэнк. К ним уже летела Долли Моустен, вся в облаке желтого шифона и блеске фальшивых бриллиантов, с ярко-рыжими волосами, словно нимб охватывающими ее прекрасное, но глуповатое лицо. В ее кильватере двигался тот самый австралийский майор, которого они уже видели сегодня в „Ритце”. „А, вот оно в чем дело”, – подумал про себя Фрэнк. Смеющимися глазами он взглянул на сестру и коротко бросил:
– Не пугайся, он не кусается.
Эмма не успела ничего возразить. Долли тепло приветствовала их и представила собравшимся, ее знаменитый голос звенел смехом, а экзальтированность, очаровывавшая гостей, показалась Эмме чрезмерной и удивительно безвкусной. Она отвернулась, чтобы избежать возникшего перед нею с хищным взглядом майора. Эмма почувствовала себя загнанной в угол и вдруг обнаружила, что ее рука оказалась зажатой в посторонней руке, значительно более крупной и сильной, чем ее собственная. Эмма попала в затруднительное положение и не решалась поднять голову, глядя вниз на его руку, поросшую густыми черными волосами.
– Я просто счастлив познакомиться с вами, миссис Лаудер. Это неописуемое удовольствие для меня, и я никак не рассчитывал, что оно так скоро меня настигнет, хотя, не скрою, я решил непременно свести с вами знакомство. Какая удача для нас обоих, что я решил сегодня вечером заглянуть к Долли, – говорил он звучным голосом, слегка растягивая слова. Его слабый австралийский акцент был почти незаметен.
„Что за нахальный и самодовольный тип”, – подумала Эмма, почувствовав, что то смущение и неудобство, которое она уже испытала сегодня в ресторане, снова накатывается на нее. Ей ужасно хотелось отхлестать его по щекам и только врожденная воспитанность удержала ее от опрометчивого шага. Вместо этого она подняла голову и, наконец, взглянула ему прямо в лицо, неотступно обращенное к ней. Она молча хлопала глазами, смущенная плутовским выражением его глаз и иронической усмешкой, с которыми он ожидал от нее ответа. Эмма почувствовала, что Фрэнк настойчиво давит ей на спину, а потом, не сумев сдержаться, к своему несказанному ужасу, холодно заявила:
– Я знаю, что вы – австралиец, майор Макгилл. Надеюсь, что ужасающие манеры, которые вы столь явно обнаружили сегодня днем, не характерны для всей вашей нации и проистекают только от недостатков вашего собственного воспитания. Иначе ваших соотечественников ждет холодный прием в этой стране, где женщины привыкли к уважительному отношению. Здесь вам не провинция, майор!
Долли от удивления широко раскрыла глаза, а Фрэнк воскликнул:
– Эмма, ты становишься невежливой!
Но майор Макгилл совершенно явно только развеселился. Он закинул голову и залился громким смехом, продолжая сжимать руку Эммы с такой силой, что та даже поморщилась. Эмма обратилась к Долли:
– Простите меня, Долли, я не хотела бы быть невежливой по отношению к вам. Пожалуйста, извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Ужасно плохо себя чувствую. Определенно, мне досталось что-то несвежее за обедом.
Эмма попыталась освободить руку, но майор продолжал сжимать ее, словно клещами. Он сказал:
– Сдаюсь, миссис Лаудер. Признаюсь, что заслужил наказание.
Он наклонился вперед и подставил Эмме правую щеку.
– Не желаете ли закатить мне пощечину и покончить с этим?
Вспыхнув, Эмма отступила на шаг, но майор тут же втянул ее обратно за руку в общую группу.
– Думаю, что лучше подать миссис Лаудер бокал шампанского, а я надеюсь убедить ее в том, что даже среди колониалов попадаются вполне цивилизованные люди.
Он уверенно, по-хозяйски продел руку Эммы себе под локоть. Она попыталась вырваться, но Пол немедленно схватил ее свободной рукой и отрицательно покачал головой.
– Идемте, миссис Лаудер, – скомандовал он.
На Эмму вновь в упор смотрели его дерзкие, насмешливые глаза, и она ощутила к нему неприязнь еще более острую, нежели днем в ресторане.
– Извините нас, – заявил Долли и Фрэнку довольный собой Пол и увлек за собой Эмму.
– Немного шампанского остудит ваш пыл, – проговорил он, любезно раскланиваясь на ходу со знакомой парой, но не замедляя шага.
– Можно насильно привести лошадь к воде, но никто не способен силой заставить ее напиться, – прошипела кипящая от возмущения Эмма.
– Даже самые упрямые и горячие кобылицы рано и поздно желают напиться, миссис Лаудер, – тихо возразил Пол. – Все дело в том, когда их последний раз водили на водопой. На мой взгляд, вы просто сгораете от жажды.
Эти, внешне невинные, его слова несли в себе немалый подтекст, а его светящиеся неприкрытым желанием глаза лучше всяких слов говорили о его истинных намерениях и мыслях. Щеки Эммы стали пунцовыми, пока они таким образом двигались по гостиной, но, к еще большему своему замешательству, она вдруг заметила, что прикосновения Пола Макгилла, его пальцы, сжимающие ее руку, его локоть, тесно прижатый к ее обнаженному плечу, остро волнуют ее. Он выглядел выше и массивнее, чем показался ей днем в „Ритце”, и у нее было такое чувство, что он подавляет ее. От него веяло грубой силой, властной мужественностью, волновавшими Эмму. Комната плыла у нее перед глазами, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Странная нервная дрожь пробегала по ее телу, а сердце под зеленым бархатом ее платья билось так часто и с такой силой, что, казалось, было готово вырваться из груди. Эмма была ошеломлена и выведена из равновесия. „Это все из-за злости”, – подумала Эмма и сама поверила в то, что именно злоба была причиной ее странного возбуждения. Ей показалось, что гостиная Долли внезапно увеличилась в размерах, и она подумала, что зеленая ковровая дорожка, по которой они шли, никогда не кончится.
– Пожалуйста, мне хотелось бы присесть, – задыхаясь проговорила Эмма. – Хотя бы вот здесь. Потом вы сможете пойти поискать официанта.
– Ну уж нет, ни в коем случае! Вам не удастся так просто отделаться от меня, миссис Лаудер, – вскричал Пол.
– Куда вы меня тащите?
Пол остановился и развернул Эмму лицом к себе. Его глаза, впившиеся в нее, казалось, были полны раздумий.
– Это я еще не решил. Здесь может быть множество самых разных вариантов и интересных возможностей.
Заметив испуг, отразившийся на лице Эммы, он весело расхохотался и мягко заметил:
– Не смотрите на меня с таким ужасом. Я вовсе не собираюсь похищать вас. Просто мне хотелось увести вас от вашего брата и от Долли.
Он осмотрелся и кивнул головой влево.
– Можно расположиться здесь, под пальмой. Это место нам подходит. Тихое, укромное местечко.
Эмма попыталась ослабить его хватку.
– Отпустите же меня, наконец, пожалуйста!
– Никогда.
Он ловко заставил ее пойти в выбранный им угол, и Эмма с нарастающим испугом поняла, что теперь у нее не осталось шансов немедленно упорхнуть прочь от него. А еще она вспомнила, что поручила Фрэнку самому решать, сколько времени им следует пробыть у Долли, чтобы соблюсти все приличия. Она опустилась на диван, радуясь, что ей, наконец, удалось освободиться от железной хватки руки майора, и неохотно приняла бокал шампанского, который тот успел прихватить на ходу с подноса у пробегавшего мимо официанта. Но у Эммы не было намерения поощрять поползновения этого дьявола в облике мужчины, тем более, щадить его чувства. Поэтому самым ледяным тоном она заявила:
– Полагаю, что подобная грубая, но искусная техника, которую вы только что продемонстрировали, безотказно действует на большинство женщин.
Пол кивнул и небрежно закинул ногу на ногу.
– Должен признать, что в общем вы правы, – лениво ответил он, оглядывая Эмму с ног до головы с такой бесцеремонностью, что ее щеки и шея залились краской.
– Могу вас заверить, что со мной этот номер не пройдет, – воскликнула она с надменным лицом. – Я мало похожу на других женщин.
– Я в этом не сомневаюсь, – согласился Пол с иронической улыбкой в глазах. – Думаю, что именно это и привлекло меня в вас, не считая, конечно, ваших сногсшибательных глаз. Да, должен признать, что вы не похожи на других женщин. Вы очень отличаетесь от них. Лед и пламень – возможно, это лучше всего вас характеризует.
– Только лед, майор, – парировала Эмма.
– Но лед, как вы знаете, имеет обыкновение таять.
– Это тоже, знаете ли, небезопасно. Именно на льду происходят с людьми разные несчастные случаи, – огрызнулась Эмма.
– Опасность всегда привлекала меня, миссис Лаудер. Она возбуждает меня, бросает мне вызов, пробуждает во мне мужские инстинкты.
Эмма окатила его уничижительным взглядом и с презрением отвернулась, оглядывая гостиную в поисках Фрэнка. Этот человек, одновременно возмущавший и смущавший ее, должен получить немедленный и недвусмысленный отпор. Со своим грандиозным самомнением, вызывающим поведением, невероятной самонадеянностью и дерзким языком, он не был похож ни на одного из тех, с кем она раньше встречалась. И ни один мужчина не осмеливался никогда так липнуть к ней и обращаться с ней в столь двусмысленной манере. Эмма негодовала на майора, вообразившего, что она готова пасть к его ногам.
Пол откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая профиль Эммы, и благодарил судьбу, подарившую ему возможность уже сегодня вечером встретиться с ней. „Она столь необычна и оригинальна. Она должна принадлежать мне. Я не успокоюсь, пока не завоюю ее целиком, не только ее тело, но и ее душу, и сердце”, – думал про себя Пол. Она потрясла его до глубины души. Ни одна женщина до сих пор не вызывала в нем такого живого отклика. В свои тридцать шесть лет Пол Макгилл был здоров и силен, предприимчив, искушен в любви и неотразим. Его сексуальная привлекательность не знала сословных границ и находила пылкий отклик у женщин любого общественного положения. Продавщицы из магазинов и дамы из высшего общества равным образом находили его неотразимым. Соответственно его победы были легкими и столь многочисленными, что он сам потерял счет своим романтическим приключениям. До сего дня, которому суждено было сыграть столь важную роль во всей его последующей жизни. Пол в своих взаимоотношениях с женщинами руководствовался одним принципом: „Будь моей либо ступай прочь”. Женщины, пренебрегая приличиями, сами вешались ему на шею и пылко отдавались ему, но не затрагивали глубоко его чувств и его сердца, и он, рано или поздно, расставался с ними, навсегда исчезая из их жизни.
Несмотря на свой гедонизм и жизнерадостность, Пол Макгилл был достаточно умен, обладая определенной гибкостью и внутренним чутьем. С необыкновенной ясностью он сразу понял, хотя и не показывал этого всем своим видом, что Эмма относится к совсем иной, необычной категории женщин. На нее не производит впечатления его многообещающая мужественность, и она не намерена уступать его обычной манере ухаживания. Эту женщину можно покорить только с помощью тонкой тактики, честностью, добившись ее понимания. Разочарованно уяснив, что его добродушные подшучивания вызывают у нее только враждебность, Пол решил изменить линию поведения и прекратить изводить ее своими насмешками. Он подался вперед к ней и сказал:
– Давайте прекратим это глупое препирательство. Мы только все портим.
– Портим – что? – раздраженно спросила Эмма.
– Нашу первую встречу, первый вечер, который мы проводим вместе.
– И последний!
– Мне нравятся женщины с характером, миссис Лаудер. Полагаю, что мистер Лаудер со мной в этом согласен.
Задетая его словами, Эмма сердито взглянула на него. „Что за несносный глупец", – раздраженно подумала она.
– Я – вдова, майор Макгилл. Мой муж погиб восемнадцать месяцев назад в битве на Сомме.
„О Боже!” – подумал Пол и быстро проговорил:
– Пожалуйста, простите меня. Я ужасно виноват перед вами. Это просто не пришло мне в голову. Я безмозглый идиот!
Он выругался про себя и замолчал. Эмма, в свою очередь, ничего не сказала в ответ. Наконец, Пол заговорил снова:
– Это было ужасно нетактично с моей стороны. Во время войны надо быть осторожнее в высказываниях. Мне действительно очень жаль. Надеюсь, что вы примете мои извинения также по поводу моего безобразного поведения в „Ритце”. Мне нет оправданий.
Эмма услышала искренние ноты в его голосе, заметила, что насмешливое выражение сошло с его лица, прочитала сочувствие в его глазах. Столь решительная перемена в его поведении несказанно удивила ее.
– Вы принимаете мои извинения?
– Да, – пробормотала Эмма.
К ним подошел Фрэнк и протянул Полу его палку.
– Долли просила передать ее вам. – Он обернулся к Эмме: – Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, что лучше?
– Да, спасибо, – ответила Эмма. – Прости меня, Фрэнк. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Послушайте, Фрэнк, это я во всем виноват, – вмешался Пол. – Давайте забудем этот маленький инцидент, хорошо?
– Конечно, Пол.
Фрэнк улыбнулся им и направился в дальний угол гостиной, где один известный политический деятель держал речь перед обступившими его слушателями. Эмма неотрывно смотрела на палку, которую Фрэнк только что вручил Полу. Заметив это, Пол, с несвойственной ему застенчивостью, взглянул на нее и пояснил:
– Я был ранен, но вы, вероятно, не заметили моей хромоты. Должен сознаться, что я приложил максимум усилий, чтобы скрыть ее, когда мы с вами шли через гостиную.
– Вам это прекрасно удалось.
С удивлением Эмма заметила, что улыбнулась ему. Стоило Полу немного унять свою спесь, как она сразу же изменила свое отношение к нему. Эмма поняла, что его прежнее вызывающее поведение объяснялось недостаточной уверенностью в себе, и слегка смягчилась. Она откинулась на спинку дивана и позволила себе слегка расслабиться. А он продолжал застенчиво улыбаться и был похож на беззащитного маленького мальчика.
– Надеюсь, ваша рана не очень серьезна и не слишком болезненна, – мягко спросила она.
– Нет, вовсе нет. Скоро я уже собираюсь обратно во Францию, – с серьезным, задумчивым лицом ответил Пол. Чувствуя, что его позиции несколько укрепились, он все же немного поколебался в нерешительности перед тем, как обратиться к ней:
– Я должен уезжать через несколько недель. Не могли бы мы до этого встретиться хотя бы еще раз? Я знаю, что вы смотрите на меня, как на какого-то проходимца, но я вовсе не такой, уверяю вас. Конечно, мне нет прощения за мое безобразное поведение сегодня в „Ритце”, но все же некоторым оправданием может служить то, что я был ослеплен вашей красотой. Не могли бы вы позавтракать со мной завтра, чтобы у меня был еще один шанс оправдаться в ваших глазах? – Его глаза задорно блеснули. – Клянусь, что больше, не буду испытывать ваше терпение, и обещаю вести себя как подобает офицеру и джентльмену, а не какому-нибудь проходимцу-подзаборнику.
– Я уже приглашена на завтра, – ответила Эмма.
– Это очень важная встреча? Ее нельзя отменить?
– Думаю, что нет. Я должна встретиться с Фрэнком. Мы редко с ним видимся, и он будет разочарован.
– Да, я понимаю.
Лицо Пола вдруг оживилось.
– Не хочу показаться вам назойливым, но не могу ли я присоединиться к вам? Вы не позволите пригласить вас вместе с братом быть моими гостями? – Он принужденно улыбнулся. – Кроме того, в обществе своего брата вы будете чувствовать себя под надежной охраной.
Эмма улыбнулась в ответ. Его хитрость была шита белыми нитками.
– Я должна спросить брата. Не знаю, как он к этому отнесется.
К великому неудовольствию Пола, к ним в этот момент подплыла Долли, и он встал, уступая ей свой стул. Но Долли отказалась присесть и заявила:
– Вижу, что вам двоим удалось преодолеть небольшие разногласия. – Ее глаза скользнули по Эмме и задержались на Поле. – Как себя чувствует наш раненый герой? Надеюсь, вы не скучаете, дорогой. Мы ведь обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы наши отважные солдаты были счастливы.
Она игриво потрепала его по руке.
– Кажется, вы попали в хорошие руки. Увидимся завтра, на обеде у вашего отца.
– Боюсь, что это нам не удастся. На завтра у меня запланирована давно назначенная встреча. С моей судьбой.
Долли удивленно вскинула брови.
– Мне кажется, что я не знаю ее.
– Уверен, что вы с нею не знакомы, Долли, – лицо Пола осталось совершенно непроницаемым.
Долли пожала плечами.
– Думаю, что не в моих силах быть знакомой со всеми вашими увлечениями в Лондоне. Теперь прошу прощения, я должна „циркулировать”, мои дорогие.
Пол приблизил к Эмме свое спокойное лицо.
– Это так и будет?
– Что будет?
– Завтракать со своей судьбой.
Она взглянула на него и улыбнулась своей несравненной улыбкой, осветившей ее лицо необыкновенным светом.
– Мне казалось, что вы собираетесь завтракать со мной и Фрэнком.
Фрэнк спросил:
– Зачем ты это делаешь, Эмма?
– Что делаю, дорогой?
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду: покидаешь Лондон столь неожиданно.
– Я собиралась провести здесь несколько дней, а задержалась на целые две недели. Я должна возвращаться в Йоркшир.
– Никогда не мог себе представить, что мне доведется увидеть свою сестру, убегающей в панике.
– Я не убегаю.
– Неправда, ты именно бежишь. От Пола Макгилла, я прав?
Эмма взглянула на него и поджала губы. Вздохнув, она призналась:
– Да, это так.
– Значит, я угадал. Но все равно не могу понять, почему ты так торопишься?
– Потому, что он становится слишком настойчивым. И потом, он не слишком мне нравится.
– Эмма! Ну что ты говоришь! Если он тебе не нравится, то почему же ты проводишь с ним столько времени? По моим наблюдениям, каждый вечер: театры, приемы, обеды. Кстати, и завтраки тоже. Я почти не встречаю тебя одну, без него. Должен сказать, у меня сложилось впечатление, что он просто околдовал тебя.
– Это неправда, Фрэнк Харт!
Фрэнк покачал головой и посмотрел в окошко такси, после чего снова перевел взгляд на Эмму. Секунду понаблюдав за ней, он сказал:
– Пол налетел на тебя, как ураган, и подмял под себя.
– Фу!
– Да, это так, я могу это смело утверждать. Каждый, кто вас видел вдвоем с ним, может это подтвердить. Он просто пожирает тебя глазами. И он нравится тебе, Эмма, я в этом убежден.
– Фрэнк, отстань от меня.
– Тогда объясни мне убедительно, чтобы я понял, почему ты хочешь с ним расстаться?
– Потому, что он слишком красив, слишком очарователен, слишком неотразим. Всего этого в нем слишком много для меня. Кроме того…
Она запнулась, голос ее дрогнул.
– Что – кроме того?
– Я боюсь серьезно увлечься, если останусь.
– Понимаю, но ты же влюблена в него, не правда ли?
– Да, – почти прошептала Эмма. Фрэнк взял ее за руку.
– Он знает, что ты уезжаешь?
– Нет еще. Я оставила ему записку в „Ритце”. Он получит ее, когда сегодня вечером заедет за мной в отель.
– Не очень красивую шутку ты сыграла с этим бедным парнем.
– Это то, что я должна была сделать. Теперь, дорогой, заткнись, пожалуйста, по поводу Пола Макгилла и поторопи водителя. Я не хочу опаздывать на свой поезд.
Глава 44
Пол уселся на стул и вытащил золотой портсигар. Он закурил сигарету, лихорадочно размышляя. Громадное состояние отца открывало перед ним любые двери, и он принялся перебирать в уме своих знакомых, ища среди них того, кто мог бы представить его Фрэнку Харту.
В гостиной Долли Моустен толпилось уже около дюжины гостей, когда вечером того же дня в нее вошли Эмма и Фрэнк. Эмма не успела сделать и трех шагов от дверей, когда она застыла на месте и схватила Фрэнка за руку. Он, удивленный, быстро обернулся к ней.
– Фрэнк, мы должны немедленно уйти, – прошептала Эмма.
Изумление отразилось на лице Фрэнка.
– Уйти? Но мы только что вошли.
Пальцы Эммы сжимали его руку, в ее глазах застыло умоляющее выражение.
– Пожалуйста, Фрэнк! Нам надо уходить, и немедленно.
– Не глупи, Эмма. Это произведет странное впечатление, а я не хочу обижать Долли. Это для нее будет смертельная обида. Не говоря уже о том, что она сейчас ведущая актриса в Лондоне, и хотя бы поэтому заслуживает уважения. Долли в прошлом была очень полезна для меня. Нет, она ни за что не простит, если мы сбежим. Почему вдруг такой поворот? Ты же раньше сама хотела прийти.
– Меня подташнивает, и я чувствую себя ужасно слабой, – быстро придумала Эмма.
– Извини, но боюсь, уже поздно, старушка, – пробормотал Фрэнк. К ним уже летела Долли Моустен, вся в облаке желтого шифона и блеске фальшивых бриллиантов, с ярко-рыжими волосами, словно нимб охватывающими ее прекрасное, но глуповатое лицо. В ее кильватере двигался тот самый австралийский майор, которого они уже видели сегодня в „Ритце”. „А, вот оно в чем дело”, – подумал про себя Фрэнк. Смеющимися глазами он взглянул на сестру и коротко бросил:
– Не пугайся, он не кусается.
Эмма не успела ничего возразить. Долли тепло приветствовала их и представила собравшимся, ее знаменитый голос звенел смехом, а экзальтированность, очаровывавшая гостей, показалась Эмме чрезмерной и удивительно безвкусной. Она отвернулась, чтобы избежать возникшего перед нею с хищным взглядом майора. Эмма почувствовала себя загнанной в угол и вдруг обнаружила, что ее рука оказалась зажатой в посторонней руке, значительно более крупной и сильной, чем ее собственная. Эмма попала в затруднительное положение и не решалась поднять голову, глядя вниз на его руку, поросшую густыми черными волосами.
– Я просто счастлив познакомиться с вами, миссис Лаудер. Это неописуемое удовольствие для меня, и я никак не рассчитывал, что оно так скоро меня настигнет, хотя, не скрою, я решил непременно свести с вами знакомство. Какая удача для нас обоих, что я решил сегодня вечером заглянуть к Долли, – говорил он звучным голосом, слегка растягивая слова. Его слабый австралийский акцент был почти незаметен.
„Что за нахальный и самодовольный тип”, – подумала Эмма, почувствовав, что то смущение и неудобство, которое она уже испытала сегодня в ресторане, снова накатывается на нее. Ей ужасно хотелось отхлестать его по щекам и только врожденная воспитанность удержала ее от опрометчивого шага. Вместо этого она подняла голову и, наконец, взглянула ему прямо в лицо, неотступно обращенное к ней. Она молча хлопала глазами, смущенная плутовским выражением его глаз и иронической усмешкой, с которыми он ожидал от нее ответа. Эмма почувствовала, что Фрэнк настойчиво давит ей на спину, а потом, не сумев сдержаться, к своему несказанному ужасу, холодно заявила:
– Я знаю, что вы – австралиец, майор Макгилл. Надеюсь, что ужасающие манеры, которые вы столь явно обнаружили сегодня днем, не характерны для всей вашей нации и проистекают только от недостатков вашего собственного воспитания. Иначе ваших соотечественников ждет холодный прием в этой стране, где женщины привыкли к уважительному отношению. Здесь вам не провинция, майор!
Долли от удивления широко раскрыла глаза, а Фрэнк воскликнул:
– Эмма, ты становишься невежливой!
Но майор Макгилл совершенно явно только развеселился. Он закинул голову и залился громким смехом, продолжая сжимать руку Эммы с такой силой, что та даже поморщилась. Эмма обратилась к Долли:
– Простите меня, Долли, я не хотела бы быть невежливой по отношению к вам. Пожалуйста, извините меня, но я вынуждена вас покинуть. Ужасно плохо себя чувствую. Определенно, мне досталось что-то несвежее за обедом.
Эмма попыталась освободить руку, но майор продолжал сжимать ее, словно клещами. Он сказал:
– Сдаюсь, миссис Лаудер. Признаюсь, что заслужил наказание.
Он наклонился вперед и подставил Эмме правую щеку.
– Не желаете ли закатить мне пощечину и покончить с этим?
Вспыхнув, Эмма отступила на шаг, но майор тут же втянул ее обратно за руку в общую группу.
– Думаю, что лучше подать миссис Лаудер бокал шампанского, а я надеюсь убедить ее в том, что даже среди колониалов попадаются вполне цивилизованные люди.
Он уверенно, по-хозяйски продел руку Эммы себе под локоть. Она попыталась вырваться, но Пол немедленно схватил ее свободной рукой и отрицательно покачал головой.
– Идемте, миссис Лаудер, – скомандовал он.
На Эмму вновь в упор смотрели его дерзкие, насмешливые глаза, и она ощутила к нему неприязнь еще более острую, нежели днем в ресторане.
– Извините нас, – заявил Долли и Фрэнку довольный собой Пол и увлек за собой Эмму.
– Немного шампанского остудит ваш пыл, – проговорил он, любезно раскланиваясь на ходу со знакомой парой, но не замедляя шага.
– Можно насильно привести лошадь к воде, но никто не способен силой заставить ее напиться, – прошипела кипящая от возмущения Эмма.
– Даже самые упрямые и горячие кобылицы рано и поздно желают напиться, миссис Лаудер, – тихо возразил Пол. – Все дело в том, когда их последний раз водили на водопой. На мой взгляд, вы просто сгораете от жажды.
Эти, внешне невинные, его слова несли в себе немалый подтекст, а его светящиеся неприкрытым желанием глаза лучше всяких слов говорили о его истинных намерениях и мыслях. Щеки Эммы стали пунцовыми, пока они таким образом двигались по гостиной, но, к еще большему своему замешательству, она вдруг заметила, что прикосновения Пола Макгилла, его пальцы, сжимающие ее руку, его локоть, тесно прижатый к ее обнаженному плечу, остро волнуют ее. Он выглядел выше и массивнее, чем показался ей днем в „Ритце”, и у нее было такое чувство, что он подавляет ее. От него веяло грубой силой, властной мужественностью, волновавшими Эмму. Комната плыла у нее перед глазами, ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Странная нервная дрожь пробегала по ее телу, а сердце под зеленым бархатом ее платья билось так часто и с такой силой, что, казалось, было готово вырваться из груди. Эмма была ошеломлена и выведена из равновесия. „Это все из-за злости”, – подумала Эмма и сама поверила в то, что именно злоба была причиной ее странного возбуждения. Ей показалось, что гостиная Долли внезапно увеличилась в размерах, и она подумала, что зеленая ковровая дорожка, по которой они шли, никогда не кончится.
– Пожалуйста, мне хотелось бы присесть, – задыхаясь проговорила Эмма. – Хотя бы вот здесь. Потом вы сможете пойти поискать официанта.
– Ну уж нет, ни в коем случае! Вам не удастся так просто отделаться от меня, миссис Лаудер, – вскричал Пол.
– Куда вы меня тащите?
Пол остановился и развернул Эмму лицом к себе. Его глаза, впившиеся в нее, казалось, были полны раздумий.
– Это я еще не решил. Здесь может быть множество самых разных вариантов и интересных возможностей.
Заметив испуг, отразившийся на лице Эммы, он весело расхохотался и мягко заметил:
– Не смотрите на меня с таким ужасом. Я вовсе не собираюсь похищать вас. Просто мне хотелось увести вас от вашего брата и от Долли.
Он осмотрелся и кивнул головой влево.
– Можно расположиться здесь, под пальмой. Это место нам подходит. Тихое, укромное местечко.
Эмма попыталась ослабить его хватку.
– Отпустите же меня, наконец, пожалуйста!
– Никогда.
Он ловко заставил ее пойти в выбранный им угол, и Эмма с нарастающим испугом поняла, что теперь у нее не осталось шансов немедленно упорхнуть прочь от него. А еще она вспомнила, что поручила Фрэнку самому решать, сколько времени им следует пробыть у Долли, чтобы соблюсти все приличия. Она опустилась на диван, радуясь, что ей, наконец, удалось освободиться от железной хватки руки майора, и неохотно приняла бокал шампанского, который тот успел прихватить на ходу с подноса у пробегавшего мимо официанта. Но у Эммы не было намерения поощрять поползновения этого дьявола в облике мужчины, тем более, щадить его чувства. Поэтому самым ледяным тоном она заявила:
– Полагаю, что подобная грубая, но искусная техника, которую вы только что продемонстрировали, безотказно действует на большинство женщин.
Пол кивнул и небрежно закинул ногу на ногу.
– Должен признать, что в общем вы правы, – лениво ответил он, оглядывая Эмму с ног до головы с такой бесцеремонностью, что ее щеки и шея залились краской.
– Могу вас заверить, что со мной этот номер не пройдет, – воскликнула она с надменным лицом. – Я мало похожу на других женщин.
– Я в этом не сомневаюсь, – согласился Пол с иронической улыбкой в глазах. – Думаю, что именно это и привлекло меня в вас, не считая, конечно, ваших сногсшибательных глаз. Да, должен признать, что вы не похожи на других женщин. Вы очень отличаетесь от них. Лед и пламень – возможно, это лучше всего вас характеризует.
– Только лед, майор, – парировала Эмма.
– Но лед, как вы знаете, имеет обыкновение таять.
– Это тоже, знаете ли, небезопасно. Именно на льду происходят с людьми разные несчастные случаи, – огрызнулась Эмма.
– Опасность всегда привлекала меня, миссис Лаудер. Она возбуждает меня, бросает мне вызов, пробуждает во мне мужские инстинкты.
Эмма окатила его уничижительным взглядом и с презрением отвернулась, оглядывая гостиную в поисках Фрэнка. Этот человек, одновременно возмущавший и смущавший ее, должен получить немедленный и недвусмысленный отпор. Со своим грандиозным самомнением, вызывающим поведением, невероятной самонадеянностью и дерзким языком, он не был похож ни на одного из тех, с кем она раньше встречалась. И ни один мужчина не осмеливался никогда так липнуть к ней и обращаться с ней в столь двусмысленной манере. Эмма негодовала на майора, вообразившего, что она готова пасть к его ногам.
Пол откинулся на спинку стула, внимательно разглядывая профиль Эммы, и благодарил судьбу, подарившую ему возможность уже сегодня вечером встретиться с ней. „Она столь необычна и оригинальна. Она должна принадлежать мне. Я не успокоюсь, пока не завоюю ее целиком, не только ее тело, но и ее душу, и сердце”, – думал про себя Пол. Она потрясла его до глубины души. Ни одна женщина до сих пор не вызывала в нем такого живого отклика. В свои тридцать шесть лет Пол Макгилл был здоров и силен, предприимчив, искушен в любви и неотразим. Его сексуальная привлекательность не знала сословных границ и находила пылкий отклик у женщин любого общественного положения. Продавщицы из магазинов и дамы из высшего общества равным образом находили его неотразимым. Соответственно его победы были легкими и столь многочисленными, что он сам потерял счет своим романтическим приключениям. До сего дня, которому суждено было сыграть столь важную роль во всей его последующей жизни. Пол в своих взаимоотношениях с женщинами руководствовался одним принципом: „Будь моей либо ступай прочь”. Женщины, пренебрегая приличиями, сами вешались ему на шею и пылко отдавались ему, но не затрагивали глубоко его чувств и его сердца, и он, рано или поздно, расставался с ними, навсегда исчезая из их жизни.
Несмотря на свой гедонизм и жизнерадостность, Пол Макгилл был достаточно умен, обладая определенной гибкостью и внутренним чутьем. С необыкновенной ясностью он сразу понял, хотя и не показывал этого всем своим видом, что Эмма относится к совсем иной, необычной категории женщин. На нее не производит впечатления его многообещающая мужественность, и она не намерена уступать его обычной манере ухаживания. Эту женщину можно покорить только с помощью тонкой тактики, честностью, добившись ее понимания. Разочарованно уяснив, что его добродушные подшучивания вызывают у нее только враждебность, Пол решил изменить линию поведения и прекратить изводить ее своими насмешками. Он подался вперед к ней и сказал:
– Давайте прекратим это глупое препирательство. Мы только все портим.
– Портим – что? – раздраженно спросила Эмма.
– Нашу первую встречу, первый вечер, который мы проводим вместе.
– И последний!
– Мне нравятся женщины с характером, миссис Лаудер. Полагаю, что мистер Лаудер со мной в этом согласен.
Задетая его словами, Эмма сердито взглянула на него. „Что за несносный глупец", – раздраженно подумала она.
– Я – вдова, майор Макгилл. Мой муж погиб восемнадцать месяцев назад в битве на Сомме.
„О Боже!” – подумал Пол и быстро проговорил:
– Пожалуйста, простите меня. Я ужасно виноват перед вами. Это просто не пришло мне в голову. Я безмозглый идиот!
Он выругался про себя и замолчал. Эмма, в свою очередь, ничего не сказала в ответ. Наконец, Пол заговорил снова:
– Это было ужасно нетактично с моей стороны. Во время войны надо быть осторожнее в высказываниях. Мне действительно очень жаль. Надеюсь, что вы примете мои извинения также по поводу моего безобразного поведения в „Ритце”. Мне нет оправданий.
Эмма услышала искренние ноты в его голосе, заметила, что насмешливое выражение сошло с его лица, прочитала сочувствие в его глазах. Столь решительная перемена в его поведении несказанно удивила ее.
– Вы принимаете мои извинения?
– Да, – пробормотала Эмма.
К ним подошел Фрэнк и протянул Полу его палку.
– Долли просила передать ее вам. – Он обернулся к Эмме: – Как ты себя чувствуешь? Надеюсь, что лучше?
– Да, спасибо, – ответила Эмма. – Прости меня, Фрэнк. Я не хотела ставить тебя в неловкое положение.
– Послушайте, Фрэнк, это я во всем виноват, – вмешался Пол. – Давайте забудем этот маленький инцидент, хорошо?
– Конечно, Пол.
Фрэнк улыбнулся им и направился в дальний угол гостиной, где один известный политический деятель держал речь перед обступившими его слушателями. Эмма неотрывно смотрела на палку, которую Фрэнк только что вручил Полу. Заметив это, Пол, с несвойственной ему застенчивостью, взглянул на нее и пояснил:
– Я был ранен, но вы, вероятно, не заметили моей хромоты. Должен сознаться, что я приложил максимум усилий, чтобы скрыть ее, когда мы с вами шли через гостиную.
– Вам это прекрасно удалось.
С удивлением Эмма заметила, что улыбнулась ему. Стоило Полу немного унять свою спесь, как она сразу же изменила свое отношение к нему. Эмма поняла, что его прежнее вызывающее поведение объяснялось недостаточной уверенностью в себе, и слегка смягчилась. Она откинулась на спинку дивана и позволила себе слегка расслабиться. А он продолжал застенчиво улыбаться и был похож на беззащитного маленького мальчика.
– Надеюсь, ваша рана не очень серьезна и не слишком болезненна, – мягко спросила она.
– Нет, вовсе нет. Скоро я уже собираюсь обратно во Францию, – с серьезным, задумчивым лицом ответил Пол. Чувствуя, что его позиции несколько укрепились, он все же немного поколебался в нерешительности перед тем, как обратиться к ней:
– Я должен уезжать через несколько недель. Не могли бы мы до этого встретиться хотя бы еще раз? Я знаю, что вы смотрите на меня, как на какого-то проходимца, но я вовсе не такой, уверяю вас. Конечно, мне нет прощения за мое безобразное поведение сегодня в „Ритце”, но все же некоторым оправданием может служить то, что я был ослеплен вашей красотой. Не могли бы вы позавтракать со мной завтра, чтобы у меня был еще один шанс оправдаться в ваших глазах? – Его глаза задорно блеснули. – Клянусь, что больше, не буду испытывать ваше терпение, и обещаю вести себя как подобает офицеру и джентльмену, а не какому-нибудь проходимцу-подзаборнику.
– Я уже приглашена на завтра, – ответила Эмма.
– Это очень важная встреча? Ее нельзя отменить?
– Думаю, что нет. Я должна встретиться с Фрэнком. Мы редко с ним видимся, и он будет разочарован.
– Да, я понимаю.
Лицо Пола вдруг оживилось.
– Не хочу показаться вам назойливым, но не могу ли я присоединиться к вам? Вы не позволите пригласить вас вместе с братом быть моими гостями? – Он принужденно улыбнулся. – Кроме того, в обществе своего брата вы будете чувствовать себя под надежной охраной.
Эмма улыбнулась в ответ. Его хитрость была шита белыми нитками.
– Я должна спросить брата. Не знаю, как он к этому отнесется.
К великому неудовольствию Пола, к ним в этот момент подплыла Долли, и он встал, уступая ей свой стул. Но Долли отказалась присесть и заявила:
– Вижу, что вам двоим удалось преодолеть небольшие разногласия. – Ее глаза скользнули по Эмме и задержались на Поле. – Как себя чувствует наш раненый герой? Надеюсь, вы не скучаете, дорогой. Мы ведь обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы наши отважные солдаты были счастливы.
Она игриво потрепала его по руке.
– Кажется, вы попали в хорошие руки. Увидимся завтра, на обеде у вашего отца.
– Боюсь, что это нам не удастся. На завтра у меня запланирована давно назначенная встреча. С моей судьбой.
Долли удивленно вскинула брови.
– Мне кажется, что я не знаю ее.
– Уверен, что вы с нею не знакомы, Долли, – лицо Пола осталось совершенно непроницаемым.
Долли пожала плечами.
– Думаю, что не в моих силах быть знакомой со всеми вашими увлечениями в Лондоне. Теперь прошу прощения, я должна „циркулировать”, мои дорогие.
Пол приблизил к Эмме свое спокойное лицо.
– Это так и будет?
– Что будет?
– Завтракать со своей судьбой.
Она взглянула на него и улыбнулась своей несравненной улыбкой, осветившей ее лицо необыкновенным светом.
– Мне казалось, что вы собираетесь завтракать со мной и Фрэнком.
Фрэнк спросил:
– Зачем ты это делаешь, Эмма?
– Что делаю, дорогой?
– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду: покидаешь Лондон столь неожиданно.
– Я собиралась провести здесь несколько дней, а задержалась на целые две недели. Я должна возвращаться в Йоркшир.
– Никогда не мог себе представить, что мне доведется увидеть свою сестру, убегающей в панике.
– Я не убегаю.
– Неправда, ты именно бежишь. От Пола Макгилла, я прав?
Эмма взглянула на него и поджала губы. Вздохнув, она призналась:
– Да, это так.
– Значит, я угадал. Но все равно не могу понять, почему ты так торопишься?
– Потому, что он становится слишком настойчивым. И потом, он не слишком мне нравится.
– Эмма! Ну что ты говоришь! Если он тебе не нравится, то почему же ты проводишь с ним столько времени? По моим наблюдениям, каждый вечер: театры, приемы, обеды. Кстати, и завтраки тоже. Я почти не встречаю тебя одну, без него. Должен сказать, у меня сложилось впечатление, что он просто околдовал тебя.
– Это неправда, Фрэнк Харт!
Фрэнк покачал головой и посмотрел в окошко такси, после чего снова перевел взгляд на Эмму. Секунду понаблюдав за ней, он сказал:
– Пол налетел на тебя, как ураган, и подмял под себя.
– Фу!
– Да, это так, я могу это смело утверждать. Каждый, кто вас видел вдвоем с ним, может это подтвердить. Он просто пожирает тебя глазами. И он нравится тебе, Эмма, я в этом убежден.
– Фрэнк, отстань от меня.
– Тогда объясни мне убедительно, чтобы я понял, почему ты хочешь с ним расстаться?
– Потому, что он слишком красив, слишком очарователен, слишком неотразим. Всего этого в нем слишком много для меня. Кроме того…
Она запнулась, голос ее дрогнул.
– Что – кроме того?
– Я боюсь серьезно увлечься, если останусь.
– Понимаю, но ты же влюблена в него, не правда ли?
– Да, – почти прошептала Эмма. Фрэнк взял ее за руку.
– Он знает, что ты уезжаешь?
– Нет еще. Я оставила ему записку в „Ритце”. Он получит ее, когда сегодня вечером заедет за мной в отель.
– Не очень красивую шутку ты сыграла с этим бедным парнем.
– Это то, что я должна была сделать. Теперь, дорогой, заткнись, пожалуйста, по поводу Пола Макгилла и поторопи водителя. Я не хочу опаздывать на свой поезд.
Глава 44
При всей своей рассудительности, Эмма могла быть весьма импульсивной, особенно когда что-нибудь затрагивало её глубинные чувства, и она действовала импульсивно в тот день, когда столь неожиданно вернулась в Йоркшир. Понимая, что не в состоянии сопротивляться очарованию Пола Макгилла, охваченная страхом, она в панике упорхнула.
Уже давно Эмма заключила – она несчастна в любви с мужчинами, которые ей нравятся. Либо они разбивают ей сердце, либо она им. Ее отношения с ними никогда не были равными с обеих сторон. Она сомневалась, что сумеет нанести душевную рану самоуверенному Полу Макгиллу, но была уверена, что ее с ним не ждет ничего хорошего. Удовлетворенность своим бытием, в котором она сейчас пребывала, была поставлена под угрозу. Она не должна рисковать своим благополучием ради эмоциональной встряски. Только бизнес мог быть полем для риска.
Но теперь, два дня спустя, Пол не подавал никаких признаков жизни, и это начинало смущать ее. „Разве это слегка не разочаровывает тебя?” – предательская мысль ворочалась где-то в дальнем углу ее мозга, когда она сидела, устало улыбаясь и не отрывая глаз от молчавшего телефона. „Возможно, но зато я чувствую облегчение”, – уговаривала она себя и взглянула на лежавший перед нею последний отчет о деятельности „Эмеремм Компании”. Но ее вникание тут же отвлеклось, и она вернулась мыслями к Полу.
На протяжении двух недель он старался предугадывать любое ее желание. Он был очарователен, обходителен, галантен и вел себя более или менее по-джентльменски. Да, он обнимал ее, и его поцелуи были чувственными, а его прикосновения – полными страсти. Она понимала, что Пол знал об ответном желании, поднимавшемся в ней, но никогда не терял контроль над собой. Он ни разу не сделал ей ни одного нескромного предложения, не пытался совратить ее, и эта его сдержанность даже несколько разочаровала Эмму, несмотря на то, что она была глубоко признательна ему за такие проявления рыцарства.
Она вздрогнула, вспомнив его пылкие объятия, и воспоминания о Поле мгновенно нахлынули на нее. Совершенно очевидно, что он сразу забыл про нее. Или, может быть, он вне себя от удара, который она нанесла его гордости. При его дьявольском высокомерии это должно было сильно потрясти его. Она оказалась намного более стойкой, чем остальные женщины, встречавшиеся ему на пути. „Слишком стойкой для майора Макгилла, – подумала Эмма, – но он опасен и коварен”. Однако, разочарование вновь охватило ее, и она покачала головой, размышляя о собственной непоследовательности. Потом Эмма заставила себя взглянуть на бумаги, разложенные на столе. Дела требовали от нее внимания и полной сосредоточенности.
В дверь постучала и торопливо вошла Глэдис, порозовевшая от смущения.
– К вам посетитель, миссис Харт, – сказала она, останавливаясь перед письменным столом Эммы.
– У меня не назначено никаких встреч на это утро, – нахмурилась Эмма. – В чем дело, Глэдис? Вы кажетесь очень смущенной…
Эмма замолчала, и ее сердце замерло. Она уже догадывалась, что ответит Глэдис: она знала лишь единственного человека на свете, который способен вызвать такое особое выражение в женских глазах.
– Там майор Макгилл, миссис Харт. Он сказал, что вы не ждете его, но обязательно захотите его принять.
Эмма с непроницаемым лицом кивнула.
– Да, конечно, я приму его, Глэдис.
Пол шагнул в кабинет и, плотно закрыв за собой дверь, застыл перед Эммой. Он был одет в шинель поверх формы, фуражка лихо заломлена набок. В руке он держал корзинку для пикника, но палка, на которую он обычно опирался, отсутствовала.
Пол выразительно посмотрел на нее.
– Трусиха, – сказал он.
– Что вы делаете в Йоркшире? – спросила Эмма, стараясь казаться спокойной, но ее сердце рвалось из груди, а ноги превратились в вату.
– Я приехал позавтракать с вами. – Он протянул руку и погрозил ей пальцем. – Вы всегда завтракаете у себя в офисе, я знаю, не отпирайтесь. Я это предвидел и захватил завтрак с собой, так что предлога отказаться у вас нет. – Он кивнул на корзинку. – Я не могу отвечать за еду из „Метрополя”, но шампанское – „Дом Периньон”, это я гарантирую.
– Вы весьма предусмотрительны, – тихо сказала Эмма, собирая остатки самообладания.
– Конечно, еще бы!
Пол поставил корзинку на стул, бросил в нее фуражку и, шагнув к ее столу, вытянулся, опираясь руками на крышку стола и не сводя глаз с ее побледневшего лица.
– Вы струсили и сбежали, – заявил он. Эмма не могла отрицать этого и промолчала.
– Кого вы испугались? Меня? Или самой себя? – потребовал он ответа неожиданно резким голосом.
– Я не знаю, – ответила Эмма, упершись глазами в стол. – Наверное, вас.
– Вы – маленькая глупышка! Неужели вы не поняли, что я люблю вас?
Он обошел вокруг стола и схватил ее в свои объятия, его твердые и требовательные губы сомкнулись у нее на устах, руки сильно и неумолимо сжимали ее плечи. Эмма была не в силах сопротивляться. Она обвила его руками, отвечая на его поцелуи. Волнение, которое он всегда возбуждал в ней, огнем сжигало ее тело. У Эммы потемнело в глазах, слабость постепенно разливалась по телу, начинаясь где-то у бедер. Неожиданно, так, как он часто делал раньше, Пол отстранился и пристально посмотрел на нее сверху вниз, сжимая ее лицо в своих ладонях. Его сине-фиолетовые глаза стали почти одного цвета с черными бровями и смотрели на нее со всей серьезностью. Пол покачал головой.
Уже давно Эмма заключила – она несчастна в любви с мужчинами, которые ей нравятся. Либо они разбивают ей сердце, либо она им. Ее отношения с ними никогда не были равными с обеих сторон. Она сомневалась, что сумеет нанести душевную рану самоуверенному Полу Макгиллу, но была уверена, что ее с ним не ждет ничего хорошего. Удовлетворенность своим бытием, в котором она сейчас пребывала, была поставлена под угрозу. Она не должна рисковать своим благополучием ради эмоциональной встряски. Только бизнес мог быть полем для риска.
Но теперь, два дня спустя, Пол не подавал никаких признаков жизни, и это начинало смущать ее. „Разве это слегка не разочаровывает тебя?” – предательская мысль ворочалась где-то в дальнем углу ее мозга, когда она сидела, устало улыбаясь и не отрывая глаз от молчавшего телефона. „Возможно, но зато я чувствую облегчение”, – уговаривала она себя и взглянула на лежавший перед нею последний отчет о деятельности „Эмеремм Компании”. Но ее вникание тут же отвлеклось, и она вернулась мыслями к Полу.
На протяжении двух недель он старался предугадывать любое ее желание. Он был очарователен, обходителен, галантен и вел себя более или менее по-джентльменски. Да, он обнимал ее, и его поцелуи были чувственными, а его прикосновения – полными страсти. Она понимала, что Пол знал об ответном желании, поднимавшемся в ней, но никогда не терял контроль над собой. Он ни разу не сделал ей ни одного нескромного предложения, не пытался совратить ее, и эта его сдержанность даже несколько разочаровала Эмму, несмотря на то, что она была глубоко признательна ему за такие проявления рыцарства.
Она вздрогнула, вспомнив его пылкие объятия, и воспоминания о Поле мгновенно нахлынули на нее. Совершенно очевидно, что он сразу забыл про нее. Или, может быть, он вне себя от удара, который она нанесла его гордости. При его дьявольском высокомерии это должно было сильно потрясти его. Она оказалась намного более стойкой, чем остальные женщины, встречавшиеся ему на пути. „Слишком стойкой для майора Макгилла, – подумала Эмма, – но он опасен и коварен”. Однако, разочарование вновь охватило ее, и она покачала головой, размышляя о собственной непоследовательности. Потом Эмма заставила себя взглянуть на бумаги, разложенные на столе. Дела требовали от нее внимания и полной сосредоточенности.
В дверь постучала и торопливо вошла Глэдис, порозовевшая от смущения.
– К вам посетитель, миссис Харт, – сказала она, останавливаясь перед письменным столом Эммы.
– У меня не назначено никаких встреч на это утро, – нахмурилась Эмма. – В чем дело, Глэдис? Вы кажетесь очень смущенной…
Эмма замолчала, и ее сердце замерло. Она уже догадывалась, что ответит Глэдис: она знала лишь единственного человека на свете, который способен вызвать такое особое выражение в женских глазах.
– Там майор Макгилл, миссис Харт. Он сказал, что вы не ждете его, но обязательно захотите его принять.
Эмма с непроницаемым лицом кивнула.
– Да, конечно, я приму его, Глэдис.
Пол шагнул в кабинет и, плотно закрыв за собой дверь, застыл перед Эммой. Он был одет в шинель поверх формы, фуражка лихо заломлена набок. В руке он держал корзинку для пикника, но палка, на которую он обычно опирался, отсутствовала.
Пол выразительно посмотрел на нее.
– Трусиха, – сказал он.
– Что вы делаете в Йоркшире? – спросила Эмма, стараясь казаться спокойной, но ее сердце рвалось из груди, а ноги превратились в вату.
– Я приехал позавтракать с вами. – Он протянул руку и погрозил ей пальцем. – Вы всегда завтракаете у себя в офисе, я знаю, не отпирайтесь. Я это предвидел и захватил завтрак с собой, так что предлога отказаться у вас нет. – Он кивнул на корзинку. – Я не могу отвечать за еду из „Метрополя”, но шампанское – „Дом Периньон”, это я гарантирую.
– Вы весьма предусмотрительны, – тихо сказала Эмма, собирая остатки самообладания.
– Конечно, еще бы!
Пол поставил корзинку на стул, бросил в нее фуражку и, шагнув к ее столу, вытянулся, опираясь руками на крышку стола и не сводя глаз с ее побледневшего лица.
– Вы струсили и сбежали, – заявил он. Эмма не могла отрицать этого и промолчала.
– Кого вы испугались? Меня? Или самой себя? – потребовал он ответа неожиданно резким голосом.
– Я не знаю, – ответила Эмма, упершись глазами в стол. – Наверное, вас.
– Вы – маленькая глупышка! Неужели вы не поняли, что я люблю вас?
Он обошел вокруг стола и схватил ее в свои объятия, его твердые и требовательные губы сомкнулись у нее на устах, руки сильно и неумолимо сжимали ее плечи. Эмма была не в силах сопротивляться. Она обвила его руками, отвечая на его поцелуи. Волнение, которое он всегда возбуждал в ней, огнем сжигало ее тело. У Эммы потемнело в глазах, слабость постепенно разливалась по телу, начинаясь где-то у бедер. Неожиданно, так, как он часто делал раньше, Пол отстранился и пристально посмотрел на нее сверху вниз, сжимая ее лицо в своих ладонях. Его сине-фиолетовые глаза стали почти одного цвета с черными бровями и смотрели на нее со всей серьезностью. Пол покачал головой.